Страница:
Джейк оглянулся через плечо:
– У вас есть родственники, которым я могу сообщить о случившемся?
– Нет. – Энни схватилась за бок, боль становилась непереносимой.
– У вас есть няня или кто-нибудь, кто может побыть с ребенком, если вас положат в больницу?
В больницу? Это вполне вероятно. Безысходность ситуации потрясла Энни.
– У меня никогда не было няни, только управляющий и его жена. А их здесь не будет несколько недель. – Ее охватила паника. Губы задрожали. – У меня нет никого, кто бы мог присмотреть за дочерью.
– Есть. – Его глаза сверкнули. – У вас есть я.
Боже! Она не может оставить ребенка с человеком, который угрожал отобрать его у нее.
Но… что ей остается делать? Перл не справится с малышкой, даже если ей и разрешат оставить девочку с ней в инвалидном доме. Энни, закрыв глаза, откинулась на сиденье, чувствуя себя все хуже.
Получасом позже Джейк сидел в пустой комнате ожидания отделения интенсивной терапии, наблюдая, как малышка топает от одного зеленого винилового стула к другому, такому же виниловому и зеленому. Он попробовал посадить ее себе на колени, но ничего не получилось. Каждый раз, когда он подходил к ней поближе, она начинала кричать так, будто видела трехголового монстра.
Вскоре к Джейку вышел низенький седой мужчина в белом халате. Карточка, приколотая к халату, указывала, что он врач отдела реанимации.
– Вы привезли Энни Холлистер? – Да.
– У нее аппендицит, – сказал врач. – Операцию нужно сделать немедленно. Я уже отправил ее в операционную.
Джейк, выслушав новость, с трудом проглотил комок в горле.
– Ее хирургом будет доктор Мейерс, – продолжал врач. – Это один из наших лучших хирургов. Он оперирует уже тридцать лет, работал раньше в крупной больнице в Далласе. Он готовился к другой операции, когда привезли вашу жену. Так как она в критическом состоянии, он будет оперировать ее первой.
Жена. Ему показалось, что ему нанесли удар в челюсть.
– Она не… – Джейк не закончил предложение. Врачи обычно дают сведения только ближайшим родственникам. Будет лучше, если он промолчит.
– Но реальной опасности нет, если аппендицит не прорвется, – заключил доктор.
Джейку не нравилось мрачное выражение его лица.
– А это возможно?
– Надеемся, что этого не случится. Но медлить нельзя. – Врач указал на лифт. – Вам следует пройти в комнату ожидания хирургического отделения. Там доктор Мейерс увидится с вами после операции и расскажет, как она прошла.
– Хорошо. Спасибо.
Взор врача был устремлен на что-то происходящее за спиной Джейка.
– Ваша дочка… она… э-э… ест землю.
Джейк повернулся и увидел, что Маделин залезла под фикус в горшке и вся ее мордашка в земле. Она издала какой-то странный звук, и Джейку показалось, что она задыхается. Его охватила паника.
Куда, черт возьми, девался этот доктор? Где тут медсестры? Это ведь больница. Где весь медицинский персонал?
– Сестра! – закричал он.
Маделин захрипела. Он должен что-то сделать, иначе она задохнется.
Вытащив из брюк полу рубашки, он, положив девочку на спину на ковер, стал вытирать грязь с ее лица.
Маделин брыкалась и плевалась, а потом села и отчаянно заревела.
Джейк почувствовал неимоверное облегчение. Он поднял рыдающего ребенка и прижал к груди.
– Эй, не ругай меня. Это ты земли наелась. Девочка плакала все громче. Ее ручонки колотили по его груди, маленькие ножки отчаянно брыкались. Джейк стал ходить с ней по комнате, стараясь успокоить, но она завизжала еще громче.
Коренастая женщина в очках с толстыми стеклами вкатила в комнату тележку с принадлежностями для уборки. Она улыбнулась Маделин и сделала ей козу.
– О, моя милая, да ты вся измазалась. Ребенок тут же перестал плакать и улыбнулся.
– У вас есть бумажное полотенце? – спросил Джейк.
– Конечно. – Она взяла рулон с тележки. – Я вытру ей личико.
Малышка спокойно разрешила ей это сделать.
– Нам ручки надо вытереть. Правда?
Маделин послушно протянула ей сначала одну, потом другую ручку.
– Вот так. Вот и хорошо. – Женщина оглядела Джейка, ее глаза смеялись. – Ай-ай-ай, – сказала она Маделин. – Твой папочка-то тоже весь вымазался.
Маделин радостно засмеялась.
– Пойдешь ко мне, пока папа приведет себя в порядок? – Она протянула руки, и Маделин доверчиво пошла к ней.
Джейк не знал, что больше привело его в замешательство – то, что его назвали папой, или то, что его ребенок отдавал явное предпочтение незнакомой женщине. Он посмотрел на свою рубашку. Боже! Казалось, он только что вылез из ямы с глиной, в которой проводились соревнования по борьбе. Схватив горсть бумажных салфеток, Джейк начал оттирать пятна, но вместо этого размазал их по всей рубашке.
– Что за земля у вас тут в цветочных горшках? – спросил он, стряхивая с себя нечто, напоминающее черную пудру.
Женщина поспешно схватила очки, которые Маделин стащила с нее.
– О Боже! Это, наверное, вулканическая зола, которую наш садовник добавляет в почву.
– Потрясающе, просто потрясающе! – Тяжело вздохнув, Джейк подошел к мусорной корзине и бросил туда комок грязных салфеток, затем вернулся назад, не спуская глаз с Маделин. Ее костюмчик был весь в грязи, но на лице сияла улыбка. Настроение у нее явно улучшилось.
– Спасибо за помощь, – сказал Джейк уборщице. Но как только он протянул руку к Маделин, она, обвив ручонками шею женщины, истошно завопила.
Женщина недоуменно подняла брови. Она смотрела на него так, как будто подозревала, что он регулярно бьет ребенка.
Джейк оторвал руки малышки от шеи женщины, глупо улыбнувшись ей. Та смотрела, как он несет рыдающего ребенка к лифту.
– Вы забыли сумку с пеленками, – сказала уборщица, – она вам наверняка потребуется.
Джейк вернулся, взял сумку, стараясь не думать о том, что будет предшествовать тому моменту, когда она ему понадобится.
Маделин продолжала рыдать, когда лифт остановился на втором этаже и двери его раскрылись. К счастью, комната ожидания была как раз за углом.
– Ну вот мы и пришли, – сказал Джейк, опуская девочку на пол. Маделин тут же перестала плакать, все ее помыслы и усилия сосредоточились на том, чтобы пересечь комнату.
Джейк шел за ней следом, попутно обращая внимание на тех, кто был в комнате. Возле окна сидели две пожилые женщины в одинаковых синих платьях. Дальше на стуле развалился долговязый молодой человек лет восемнадцати-де-вятнадцати с надменно-презрительным выражением лица. В левом ухе у него было несколько серег. Причудливо остриженные волосы выкрашены в цвет клубничного желе.
Джейк сел рядом с девочкой. Маделин подняла головку, посмотрела на него, сморщила мордашку и заревела во всю силу своих легких.
– Какой милый ребенок, – заметила одна из пожилых дам.
Ее приятельница кивнула:
– И так похожа на вас.
– Да, – согласилась первая. – У нее ваши глаза, ваш цвет волос и ваш подбородок.
– Не говоря уже о том, что мы оба одинаково вымазаны, – сухо сказал Джейк.
Женщина с седыми волосами хихикнула, издав звук, похожий на чириканье тропических птиц.
– Раз уж вы заговорили об этом, то вы оба грязные, как пара могильщиков. Что случилось?
– Лилли, – возмутилась вторая. – Как грубо!
– Извините. – Она повернулась к Джейку. – Что же случилось?
Джейк посмотрел на свою рубашку.
– Малышка испробовала на вкус вулканическую пыль, – сказал он смущенно.
Женщины хихикнули высокими птичьими голосами.
– Ох уж эти малыши, – сказала седовласая, – тащат в рот что ни попадя. Как ястребы. С них глаз нельзя спускать.
– Как грифы, – заявила, не желая сдавать позиций, вторая. Седая блеснула ненатурально белыми зубами:
– Я Вайолет, а это моя сестра Лилли. У вас оперируют кого-то из родственников?
– Да.
Они выжидающе смотрели на него. Джейк вздохнул. Он терпеть не мог общаться с незнакомыми ему людьми, но эти две милые старушки не обращают внимания на намеки и не оставят его в покое.
Ну точно. Та, которая постарше, наклонилась вперед:
– И кого же?
– Э… мать ребенка.
– Ооо! – кивнула Вайолет и бросила понимающий взгляд на Лилли. – Это, наверное, та, срочная.
Джейк изумленно посмотрел на них.
– Извините?
– С острым аппендицитом. Врачи говорили. Господи Боже мой! Сейчас они начнут обсуждать Энни.
Он повернулся и увидел, что Маделин залезла под стул. Она была уже так грязна, что Джейк решил не поднимать ее с пола.
Вайолет решила продолжить беседу:
– Мы ждем свою сестру Розу.
– Да, – пояснила вторая. – Ей вправляют грыжу. Джейк не знал, бывают ли у женщин грыжи, но не поддержал разговор.
– И конечно же, операцию Роуз отложили, потому что ваша жена в таком тяжелом состоянии, – продолжила Лилли.
Джейк поморщился. Ему было неловко, когда Энни называли его женой, но ее состояние очень беспокоило его.
– Кто вам сказал?
– Сестра из операционной. Она сказала, что привезли женщину с острым аппендицитом и ее будут оперировать до Роуз.
– Я… э… надеюсь, что это не причинило вашей сестре каких-то неудобств, – извиняющимся тоном проговорил Джейк.
– О нет, что вы, – отмахнулась Вайолет. – Это даст ей возможность получить большее удовольствие от анестезии. – Она наклонилась к нему, как конспиратор. – Доктор дал ей седативный препарат сегодня утром, и Роуз уверяет, что это лучше, чем пара рюмок хереса после обеда.
Молодой человек закашлялся. Джейк посмотрел на него, находя попытки юнца скрыть смех не менее забавными, чем болтовня сестер.
– Роуз девяносто два года, – внесла ясность Лилли. – Я на два года моложе. Вайолет у нас просто крошка – ей только восемьдесят девять.
Юноша просто зашелся в кашле, закрывая рот двумя руками. Джейк решил поразвлекать его и дальше. Он посмотрел на женщин:
– Вы обе не выглядите на свой возраст.
– Мы знаем. – Вайолет расправила грудь и гордо улыбнулась. – Это наследственность. У нас в роду все долгожители. Наш отец дожил до ста одного года, наша мать умерла, когда ей исполнилось сто семь. Они прожили в браке семьдесят восемь лет. Его и ее отцы воевали еще… О Боже! Ваш ребенок снова что-то схватил.
Джейк оглянулся и увидел, что Маделин, сидя под стулом, сосет какой-то блестящий предмет. Вскочив на ноги, он быстро пересек комнату и вытащил его изо рта у девочки.
Это был большой маркер с блестящим наконечником.
– О черт! – Джейк снова схватился за рубашку и попытался вытереть ребенку рот. Маделин снова громко завизжала.
Как Джейк ни старался, у него ничего не получалось. На рубашке появились новые пятна, а рот ребенка оставался черным, как деготь. Черными были даже миндалины, возможность видеть которые она всем предоставила.
Джейк встревожился:
– Кто-нибудь знает, чернила ядовитые?
Розововолосый парень наклонился, поднял маркер и сказал:
– Здесь написано, что он нетоксичен. Джейк, облегченно вздохнул:
– Уже хорошо.
Вырвавшись из рук Джейка, Маделин бросилась к молодому человеку так, как будто он был спасительным плотом в бушующем море. Забравшись к нему на колени, она перестала кричать и весело улыбнулась ртом, черным, как угольная шахта ночью.
Глаза парня испуганно расширились.
– Эй! Что она делает?
– Сидит у тебя на руках. Ты ей понравился, – заявила Лилли.
Малышка продолжала широко улыбаться. Парень не мог не улыбнуться в ответ.
Некогда желтый костюм ребенка был весь в грязи от пасты маркера, смешанной с землей, вулканической золой и пылью под стулом.
«Надо быть внимательнее, – сказал себе Джейк. – Она за три секунды попадает в неприятности, которые могут кончиться очень плохо».
– Чернила постепенно смоются, правда, не сразу. – Седая женщина вновь продемонстрировала работу своего стоматолога, широко улыбнувшись. – Моего сына как-то обрызгал скунс. Запах держался три недели, но потом прошло.
Молодой человек скривился:
– Эй, послушайте. Кстати, о скунсе… Наверное, пора сменить ей подгузник.
Мысли Джейка заметались. Да он же не знает, как менять этот чертов подгузник. Может, кто-то из женщин ему поможет? Он только собрался попросить об этом, как одна из них наклонилась к своей сестре:
– Чудесно, что отцы теперь тоже все делают. Не правда ли?
Лилли качнула головой:
– Времена меняются. Сейчас каждый хороший отец занимается ребенком, не то что раньше. Об этом говорят во всех телевизионных шоу.
О нет. Он не собирается объяснять этим барышням, почему никогда не общался со своим ребенком и понятия не имеет, как менять подгузники. И потом, разве это так уж трудно?
Глава 7
– У вас есть родственники, которым я могу сообщить о случившемся?
– Нет. – Энни схватилась за бок, боль становилась непереносимой.
– У вас есть няня или кто-нибудь, кто может побыть с ребенком, если вас положат в больницу?
В больницу? Это вполне вероятно. Безысходность ситуации потрясла Энни.
– У меня никогда не было няни, только управляющий и его жена. А их здесь не будет несколько недель. – Ее охватила паника. Губы задрожали. – У меня нет никого, кто бы мог присмотреть за дочерью.
– Есть. – Его глаза сверкнули. – У вас есть я.
Боже! Она не может оставить ребенка с человеком, который угрожал отобрать его у нее.
Но… что ей остается делать? Перл не справится с малышкой, даже если ей и разрешат оставить девочку с ней в инвалидном доме. Энни, закрыв глаза, откинулась на сиденье, чувствуя себя все хуже.
Получасом позже Джейк сидел в пустой комнате ожидания отделения интенсивной терапии, наблюдая, как малышка топает от одного зеленого винилового стула к другому, такому же виниловому и зеленому. Он попробовал посадить ее себе на колени, но ничего не получилось. Каждый раз, когда он подходил к ней поближе, она начинала кричать так, будто видела трехголового монстра.
Вскоре к Джейку вышел низенький седой мужчина в белом халате. Карточка, приколотая к халату, указывала, что он врач отдела реанимации.
– Вы привезли Энни Холлистер? – Да.
– У нее аппендицит, – сказал врач. – Операцию нужно сделать немедленно. Я уже отправил ее в операционную.
Джейк, выслушав новость, с трудом проглотил комок в горле.
– Ее хирургом будет доктор Мейерс, – продолжал врач. – Это один из наших лучших хирургов. Он оперирует уже тридцать лет, работал раньше в крупной больнице в Далласе. Он готовился к другой операции, когда привезли вашу жену. Так как она в критическом состоянии, он будет оперировать ее первой.
Жена. Ему показалось, что ему нанесли удар в челюсть.
– Она не… – Джейк не закончил предложение. Врачи обычно дают сведения только ближайшим родственникам. Будет лучше, если он промолчит.
– Но реальной опасности нет, если аппендицит не прорвется, – заключил доктор.
Джейку не нравилось мрачное выражение его лица.
– А это возможно?
– Надеемся, что этого не случится. Но медлить нельзя. – Врач указал на лифт. – Вам следует пройти в комнату ожидания хирургического отделения. Там доктор Мейерс увидится с вами после операции и расскажет, как она прошла.
– Хорошо. Спасибо.
Взор врача был устремлен на что-то происходящее за спиной Джейка.
– Ваша дочка… она… э-э… ест землю.
Джейк повернулся и увидел, что Маделин залезла под фикус в горшке и вся ее мордашка в земле. Она издала какой-то странный звук, и Джейку показалось, что она задыхается. Его охватила паника.
Куда, черт возьми, девался этот доктор? Где тут медсестры? Это ведь больница. Где весь медицинский персонал?
– Сестра! – закричал он.
Маделин захрипела. Он должен что-то сделать, иначе она задохнется.
Вытащив из брюк полу рубашки, он, положив девочку на спину на ковер, стал вытирать грязь с ее лица.
Маделин брыкалась и плевалась, а потом села и отчаянно заревела.
Джейк почувствовал неимоверное облегчение. Он поднял рыдающего ребенка и прижал к груди.
– Эй, не ругай меня. Это ты земли наелась. Девочка плакала все громче. Ее ручонки колотили по его груди, маленькие ножки отчаянно брыкались. Джейк стал ходить с ней по комнате, стараясь успокоить, но она завизжала еще громче.
Коренастая женщина в очках с толстыми стеклами вкатила в комнату тележку с принадлежностями для уборки. Она улыбнулась Маделин и сделала ей козу.
– О, моя милая, да ты вся измазалась. Ребенок тут же перестал плакать и улыбнулся.
– У вас есть бумажное полотенце? – спросил Джейк.
– Конечно. – Она взяла рулон с тележки. – Я вытру ей личико.
Малышка спокойно разрешила ей это сделать.
– Нам ручки надо вытереть. Правда?
Маделин послушно протянула ей сначала одну, потом другую ручку.
– Вот так. Вот и хорошо. – Женщина оглядела Джейка, ее глаза смеялись. – Ай-ай-ай, – сказала она Маделин. – Твой папочка-то тоже весь вымазался.
Маделин радостно засмеялась.
– Пойдешь ко мне, пока папа приведет себя в порядок? – Она протянула руки, и Маделин доверчиво пошла к ней.
Джейк не знал, что больше привело его в замешательство – то, что его назвали папой, или то, что его ребенок отдавал явное предпочтение незнакомой женщине. Он посмотрел на свою рубашку. Боже! Казалось, он только что вылез из ямы с глиной, в которой проводились соревнования по борьбе. Схватив горсть бумажных салфеток, Джейк начал оттирать пятна, но вместо этого размазал их по всей рубашке.
– Что за земля у вас тут в цветочных горшках? – спросил он, стряхивая с себя нечто, напоминающее черную пудру.
Женщина поспешно схватила очки, которые Маделин стащила с нее.
– О Боже! Это, наверное, вулканическая зола, которую наш садовник добавляет в почву.
– Потрясающе, просто потрясающе! – Тяжело вздохнув, Джейк подошел к мусорной корзине и бросил туда комок грязных салфеток, затем вернулся назад, не спуская глаз с Маделин. Ее костюмчик был весь в грязи, но на лице сияла улыбка. Настроение у нее явно улучшилось.
– Спасибо за помощь, – сказал Джейк уборщице. Но как только он протянул руку к Маделин, она, обвив ручонками шею женщины, истошно завопила.
Женщина недоуменно подняла брови. Она смотрела на него так, как будто подозревала, что он регулярно бьет ребенка.
Джейк оторвал руки малышки от шеи женщины, глупо улыбнувшись ей. Та смотрела, как он несет рыдающего ребенка к лифту.
– Вы забыли сумку с пеленками, – сказала уборщица, – она вам наверняка потребуется.
Джейк вернулся, взял сумку, стараясь не думать о том, что будет предшествовать тому моменту, когда она ему понадобится.
Маделин продолжала рыдать, когда лифт остановился на втором этаже и двери его раскрылись. К счастью, комната ожидания была как раз за углом.
– Ну вот мы и пришли, – сказал Джейк, опуская девочку на пол. Маделин тут же перестала плакать, все ее помыслы и усилия сосредоточились на том, чтобы пересечь комнату.
Джейк шел за ней следом, попутно обращая внимание на тех, кто был в комнате. Возле окна сидели две пожилые женщины в одинаковых синих платьях. Дальше на стуле развалился долговязый молодой человек лет восемнадцати-де-вятнадцати с надменно-презрительным выражением лица. В левом ухе у него было несколько серег. Причудливо остриженные волосы выкрашены в цвет клубничного желе.
Джейк сел рядом с девочкой. Маделин подняла головку, посмотрела на него, сморщила мордашку и заревела во всю силу своих легких.
– Какой милый ребенок, – заметила одна из пожилых дам.
Ее приятельница кивнула:
– И так похожа на вас.
– Да, – согласилась первая. – У нее ваши глаза, ваш цвет волос и ваш подбородок.
– Не говоря уже о том, что мы оба одинаково вымазаны, – сухо сказал Джейк.
Женщина с седыми волосами хихикнула, издав звук, похожий на чириканье тропических птиц.
– Раз уж вы заговорили об этом, то вы оба грязные, как пара могильщиков. Что случилось?
– Лилли, – возмутилась вторая. – Как грубо!
– Извините. – Она повернулась к Джейку. – Что же случилось?
Джейк посмотрел на свою рубашку.
– Малышка испробовала на вкус вулканическую пыль, – сказал он смущенно.
Женщины хихикнули высокими птичьими голосами.
– Ох уж эти малыши, – сказала седовласая, – тащат в рот что ни попадя. Как ястребы. С них глаз нельзя спускать.
– Как грифы, – заявила, не желая сдавать позиций, вторая. Седая блеснула ненатурально белыми зубами:
– Я Вайолет, а это моя сестра Лилли. У вас оперируют кого-то из родственников?
– Да.
Они выжидающе смотрели на него. Джейк вздохнул. Он терпеть не мог общаться с незнакомыми ему людьми, но эти две милые старушки не обращают внимания на намеки и не оставят его в покое.
Ну точно. Та, которая постарше, наклонилась вперед:
– И кого же?
– Э… мать ребенка.
– Ооо! – кивнула Вайолет и бросила понимающий взгляд на Лилли. – Это, наверное, та, срочная.
Джейк изумленно посмотрел на них.
– Извините?
– С острым аппендицитом. Врачи говорили. Господи Боже мой! Сейчас они начнут обсуждать Энни.
Он повернулся и увидел, что Маделин залезла под стул. Она была уже так грязна, что Джейк решил не поднимать ее с пола.
Вайолет решила продолжить беседу:
– Мы ждем свою сестру Розу.
– Да, – пояснила вторая. – Ей вправляют грыжу. Джейк не знал, бывают ли у женщин грыжи, но не поддержал разговор.
– И конечно же, операцию Роуз отложили, потому что ваша жена в таком тяжелом состоянии, – продолжила Лилли.
Джейк поморщился. Ему было неловко, когда Энни называли его женой, но ее состояние очень беспокоило его.
– Кто вам сказал?
– Сестра из операционной. Она сказала, что привезли женщину с острым аппендицитом и ее будут оперировать до Роуз.
– Я… э… надеюсь, что это не причинило вашей сестре каких-то неудобств, – извиняющимся тоном проговорил Джейк.
– О нет, что вы, – отмахнулась Вайолет. – Это даст ей возможность получить большее удовольствие от анестезии. – Она наклонилась к нему, как конспиратор. – Доктор дал ей седативный препарат сегодня утром, и Роуз уверяет, что это лучше, чем пара рюмок хереса после обеда.
Молодой человек закашлялся. Джейк посмотрел на него, находя попытки юнца скрыть смех не менее забавными, чем болтовня сестер.
– Роуз девяносто два года, – внесла ясность Лилли. – Я на два года моложе. Вайолет у нас просто крошка – ей только восемьдесят девять.
Юноша просто зашелся в кашле, закрывая рот двумя руками. Джейк решил поразвлекать его и дальше. Он посмотрел на женщин:
– Вы обе не выглядите на свой возраст.
– Мы знаем. – Вайолет расправила грудь и гордо улыбнулась. – Это наследственность. У нас в роду все долгожители. Наш отец дожил до ста одного года, наша мать умерла, когда ей исполнилось сто семь. Они прожили в браке семьдесят восемь лет. Его и ее отцы воевали еще… О Боже! Ваш ребенок снова что-то схватил.
Джейк оглянулся и увидел, что Маделин, сидя под стулом, сосет какой-то блестящий предмет. Вскочив на ноги, он быстро пересек комнату и вытащил его изо рта у девочки.
Это был большой маркер с блестящим наконечником.
– О черт! – Джейк снова схватился за рубашку и попытался вытереть ребенку рот. Маделин снова громко завизжала.
Как Джейк ни старался, у него ничего не получалось. На рубашке появились новые пятна, а рот ребенка оставался черным, как деготь. Черными были даже миндалины, возможность видеть которые она всем предоставила.
Джейк встревожился:
– Кто-нибудь знает, чернила ядовитые?
Розововолосый парень наклонился, поднял маркер и сказал:
– Здесь написано, что он нетоксичен. Джейк, облегченно вздохнул:
– Уже хорошо.
Вырвавшись из рук Джейка, Маделин бросилась к молодому человеку так, как будто он был спасительным плотом в бушующем море. Забравшись к нему на колени, она перестала кричать и весело улыбнулась ртом, черным, как угольная шахта ночью.
Глаза парня испуганно расширились.
– Эй! Что она делает?
– Сидит у тебя на руках. Ты ей понравился, – заявила Лилли.
Малышка продолжала широко улыбаться. Парень не мог не улыбнуться в ответ.
Некогда желтый костюм ребенка был весь в грязи от пасты маркера, смешанной с землей, вулканической золой и пылью под стулом.
«Надо быть внимательнее, – сказал себе Джейк. – Она за три секунды попадает в неприятности, которые могут кончиться очень плохо».
– Чернила постепенно смоются, правда, не сразу. – Седая женщина вновь продемонстрировала работу своего стоматолога, широко улыбнувшись. – Моего сына как-то обрызгал скунс. Запах держался три недели, но потом прошло.
Молодой человек скривился:
– Эй, послушайте. Кстати, о скунсе… Наверное, пора сменить ей подгузник.
Мысли Джейка заметались. Да он же не знает, как менять этот чертов подгузник. Может, кто-то из женщин ему поможет? Он только собрался попросить об этом, как одна из них наклонилась к своей сестре:
– Чудесно, что отцы теперь тоже все делают. Не правда ли?
Лилли качнула головой:
– Времена меняются. Сейчас каждый хороший отец занимается ребенком, не то что раньше. Об этом говорят во всех телевизионных шоу.
О нет. Он не собирается объяснять этим барышням, почему никогда не общался со своим ребенком и понятия не имеет, как менять подгузники. И потом, разве это так уж трудно?
Глава 7
Это оказалось гораздо труднее, чем Джейк себе представлял. Почему в мужском туалете нет места, где можно поменять ребенку подгузник? Он же не может положить девочку на голый пол. Значит, нужно ее переодевать, когда она стоит. Для этого пришлось бегать за ней и отдирать от писсуаров, которые ей почему-то очень понравились.
– Ну же, Маделин, постой минуту спокойно!
В ответ Маделин с голой попой снова направилась к одному из трех писсуаров. Джейк отправился следом, держа наготове памперс. Ему удалось обтереть ее, хотя на это у него ушел весь запас мокрых салфеток в детской сумке. У Джейка никак не получалось пристроить подгузник так, чтобы тот не падал. Он нечаянно разорвал один, и еще один оставался у него в запасе.
Маделин уже почти дотянулась ручкой до вожделенного писсуара, когда Джейк схватил ее. Как и следовало ожидать, она завопила так, что задрожали стекла.
– Ну же, Маделин! Помоги мне немножко. – Действуя одной рукой, Джейк умудрился просунуть подгузник у нее между ножками. Чтобы закрепить его, нужно было действовать двумя руками, но как только он выпустил ее, она быстро засеменила к писсуару. Памперс упал на пол.
Джейк, подобрав его, припомнил статью в журнале, которая утверждала, что поступки людей мотивируются неудовлетворенными в детстве желаниями. Если это так, то Маделин обречена всю жизнь присматривать за мужским туалетом.
Ему опять удалось схватить отчаянно визжавшую дочь. Зажав ее между коленями, Джейк сумел прикрепить один конец подгузника, прежде чем она вырвалась. Но победа его была непродолжительной, памперс сполз ей на колени, и она снова засеменила в однажды выбранном направлении.
Ладно, пусть этот подгузник держат ее штанишки. Если ему только удастся засунуть в них ее ноги…
Десять минут спустя Джейк вышел из мужского туалета. Розовая сумка с детскими вещами висела у него через плечо, на руках изо всех сил вопил ребенок. Чувствовал он себя как возвращающийся с поля боя солдат. Он уже почти пересек холл, когда почувствовал, что по его животу растекается теплая влага.
– О Господи!
Он тут же отстранил Маделин от себя на расстояние вытянутой руки, и она писала теперь уже на его ботинки. Джейк опустил девочку на пол. Подняв голову, она поощрительно улыбнулась ему.
Джейк почувствовал, что у него нервно подергивается щека. Глубоко вздохнув, он подхватил ее одной рукой и кое-как снова дотащил до мужского туалета. Там он стянул с нее одежду и вытер бумажным полотенцем. Как только он поставил ее на пол, Маделин заспешила к писсуарам.
Джейк бросился за ней. Черт! Что же ему делать? Он уже использовал последний подгузник, а одежда девочки насквозь промокла. Держа брыкающегося ребенка одной рукой, другой он тщетно шарил в сумке. Там оставалось лишь маленькое фланелевое одеяльце с рисунком из крупных желтых уток.
Он задумчиво рассматривал его. На протяжении веков детей кутали в пеленки. Одеяло – это ткань. Он может попытаться завернуть Маделин, если сумеет. Джейк снова заглянул в сумку. Может, там есть английские булавки? Нет – только пустая бутылочка с соской и две маленькие упаковки яблочного сока.
– Похоже, мы должны что-то придумать, Маделин. – Джейк оглянулся. Ничего – только туалетная бумага, бумажные полотенца и мыло.
Он осмотрел себя. Ремень. Вот то, что надо. Джейк быстро выдернул его из брючных петель. Он потратил пятнадцать минут, чтобы поймать дочь, не говоря уже о том, что потребовалось время, чтобы проделать с помощью пряжки еще одну дырку в его новом итальянском кожаном ремне, но он все-таки закутал Маделин. Отступив назад, Джейк осмотрел свою работу. Он подсунул одеяло под ребенка, затем, перекинув один его конец через плечо девочки, пропустил его между ее ножками.
С инженерной точки зрения это было великолепно. Ребенок напоминал Тарзана, покрытого желтыми утками.
Ну, по крайней мере она чистая и сухая – чего нельзя сказать о нем.
Может, он сумеет занять ее мысли, пока сам хотя бы относительно приведет себя в порядок. Джейк расстелил на полу дюжину бумажных полотенец, вытащил из сумки пакетик мюслей «Черриоз» и высыпал его на них как приманку. К его радости, ребенок с энтузиазмом начал засовывать мюсли в свой перепачканный рот.
Джейк повернулся к зеркалу. Да… Он постарался, как умел, с помощью мыла отстирать перед рубашки. Вулканическая зола и паста от маркера не отмывались, но ему хотя бы удалось удалить с рубашки продукт жизнеобмена Маделин. Рубашка выглядела омерзительно.
Джейк посмотрел на свои ноги. Его черные носки были забрызганы, он стащил их и бросил в мусорное ведро. Закатав штанины, Джейк вымыл ноги одну за другой в раковине, затем снова надел ботинки.
Он только что зашнуровал их, как Маделин предприняла очередную попытку прорваться к писсуарам.
– Ну, знаешь, хватит, – пробормотал Джейк.
Он здесь уже почти час. Подхватив отчаянно сопротивляющегося ребенка, Джейк вышел из туалета. В холле он увидел знакомого парня.
– Эй, тут доктор приходил, вашу жену привезли из операционной, и она хочет видеть ребенка.
Маделин вопила, как обезьяна-ревун, и расслышать, что ему говорят, было почти невозможно. Она протянула ручки к парню.
Тот вопросительно посмотрел на Джейка.
– Пожалуйста, – сказал Джейк, – возьмите ее на руки. Маделин уютно устроилась у юнца на руках и счастливо заворковала.
– Похоже, она не очень-то вас любит, – заметил он.Джейк решил проигнорировать его слова.
– Где врач? – спросил он.
– Занялся той старой женщиной с грыжей, но сказал, что ваша жена в порядке. Она только что проснулась. Он передал, что вы можете пройти к ней.
– Где она?
– В послеоперационной палате. Вон там. – Парень указал на двойные зеленые двери. Джейк протянул руки к Маделин. Она, заревев, спрятала лицо, уткнувшись в шею парня.
Джейк почесал подбородок.
– Знаешь, ты Маделин явно понравился. Ты, наверное, умеешь найти подход к женщинам.
Парень усмехнулся:
– Моя девчонка то же самое говорит. Это ее я жду. – Он перенес Маделин на другую руку. – Ей делают пластическую операцию.
– Вот как. – Джейк про себя подумал, какую же часть тела ей оперируют. Наверное, грудь.
– Ей нос исправляют, – объяснил парень.
– Да что ты говоришь? – изобразил удивление Джейк. – Я думаю, что многие недовольны своими носами.
– Да нет. Он ее устраивал, пока у нее кольцо в носу не зацепилось за свитер официантки в «Макдоналдсе».
Джейк моргнул.
– Ей ноздрю пополам перерезало. «Макдоналдс» оплачивает операцию.
Джейк смотрел, как Маделин счастливо пускает пузыри.
– Послушай, ты не отнесешь беби в послеоперационную? Я не хочу, чтобы мать видела ее плачущей. Я заплачу тебе десять баксов.
Парень оглядел весело улыбающуюся Маделин и пожал костлявыми плечами.
– Договорились.
Энни плавала в забытье, смутно различая над головой яркий свет в большой белой комнате и ощущая, как возле нее суетится медсестра в голубом халате. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза.
– Моя дочь все еще здесь?
– Ее вот-вот приведут.
Энни попыталась сесть, но не смогла. Сестра поправила ей подушку.
– Потребуется какое-то время, чтобы наркоз улетучился, – предупредила она. – Если вы будете много двигаться, у вас заболит голова. Лучше полежите спокойно.
– Я хочу видеть своего ребенка.
– Я дам вам знать, как только она появится.
Энни услышала какой-то шум в конце комнаты. Сестра улыбнулась:
– Ну вот она тут.
– Маделин, – позвала Энни, поворачивая голову. Она лежала на спине, и поле обзора у нее было маленьким.
– Тут она, тут. – Глубокий сиплый голос мог принадлежать только Джейку. Слава Богу. Энни с ужасом думала, что он вполне мог увезти ребенка, пока она была без сознания.
Энни с облегчением услышала знакомый детский лепет.
– Поднесите ее поближе, чтобы я могла видеть. Сестра шагнула вперед, на ее лице отразилось беспокойство.
– Может быть… лучше попозже?
Не обращая внимания на ее слова, Энни повернулась на детский голосок. Ее ждал шок. Изо всех сил моргая, она уставилась на представшую ее глазам картину.
Да, это был ребенок, ее ребенок. Но вместо желтого костюмчика для игр, который Энни надела на нее сегодня утром, девочка была облачена во что-то напоминающее кинофильмы о джунглях. И что было страшнее всего – рот измазан чем-то черным.
Маделин радостно улыбнулась Энни. Черными были ее язык и десны. Вся внутренность рта была темной, как пещера с летучими мышами. А два маленьких зубика казались крошечными темными сталактитами.
– Что вы сделали с моим ребенком? – прошептала Энни. Подняв глаза, она увидела человека, державшего Маделин на руках. Сердце в ее груди остановилось. Это был не Джейк, а прыщавый парень с выбритыми с боков головы волосами и ярко-розовым гребнем на темени, похожим на спинной хребет динозавра.
Из-за гребня парня появилось лицо Джейка.
– С ней все в порядке. Она просто засунула в рот маркер. Вот и все.
– Она наелась чернил? – слабо спросила Энни.
– Они не токсичны. Можно не волноваться.
Не волноваться! Рот у ребенка черный, как деготь, на ней непонятно что надето, ее держит на руках какой-то ненормальный, и все это из-за того, что девочка осталась на попечении человека, который претендует на опеку.
– Где ее одежда?
– Она ее всю намочила. И пару памперсов тоже.
– Мы не шутим, – пробормотал парень, округлив глаза и сморщив нос.
Энни посмотрела на парня, затем снова на Джейка:
– А это?..
Джейк неуверенно посмотрел на юнца:
– А это… ээээ…
– Шип, – сказал тот. – Мне нравится, когда меня зовут Шип.
– Мы только что познакомились, – пояснил Джейк. – В комнате ожидания. Он помогал мне заниматься Маделин.
«Похоже, ему самому нужна нянька», – подумала Энни. Штаны парня, казалось, вот-вот свалятся с него, в левом ухе больше поддельных драгоценностей, чем в большинстве супермаркетов. Маделин потянулась к блестящей сережке.
– О! – взвыл Шип. – Отдай мое ухо.
Джейк подошел и высвободил его ухо. Маделин тут же вцепилась в него снова.
Парень отклонил голову в сторону, как боксер на ринге.
– Возьмите ее. – Он сунул ребенка Джейку. – Я не хочу, чтобы мне разорвали ухо, как нос моей подружке.
Маделин, отчаянно запротестовав, вновь потянулась к уху парня. Он отодвинулся:
– Нет, дружок, хватит. Я пошел.
Подросток, повернувшись к Джейку, протянул руку ладонью вверх. Поставив ребенка на пол, тот вынул из кармана деньги и протянул их мальчишке.
Маделин подошла к кровати Энни и начала карабкаться на нее. Энни хотела протянуть ей руку, но мешала капельница. Она улыбнулась:
– Привет, дорогая.
– Ма-ма, ма-ма-ма.
– Она что, сказала «мама»? – удивился Джейк.
– Да, – улыбнулась Энни девочке.
– Она говорит?
– Учится говорить.
– Ма-ма, ма-ма, – повторила Маделин, потянувшись к трубке капельницы.
Энни изумленно уставилась на Джейка. Мужчина, который раньше был безупречно ухожен и дорого одет, стоял перед ней в мятой грязной рубашке и галстуке в черных пятнах. Его серые брюки были мокрыми, штанины подвернуты, и он каким-то образом умудрился потерять свои носки. Он напоминал жертву кораблекрушения.
– Что стряслось?
– Переодевал Маделин.
– Это все она?
Джейк мрачно кивнул:
– На самом деле все не так страшно. – Он шагнул к Энни, в его глазах была забота. – Самое главное – как вы?
Сердце Энни забилось чаще, когда он подошел к ней.
– Думаю, обойдется.
– Вам больно?
– Не очень. Меня основательно накачали лекарствами. – Голова Маделин показалась над краем матраса. Энни погладила кудряшки малышки. – Мне сказали, что я должна находиться здесь день или два.
– Да, я слышал. Я позабочусь о ребенке.
Даже в таком заторможенном состоянии Энни понимала, что ее возможности ограничены. Но она и сама не знала, что чувствует: беспокойство или облегчение.
– Мне очень жаль, что вам приходится этим заниматься. Она может быть настоящим наказанием, за ней постоянно нужно следить…
– Я это понял. Энни колебалась.
– Я бы хотела, чтобы она оставалась в знакомой обстановке. Я… не хочу, чтобы вы увозили ее в Талсу.
– Хорошо. Я останусь с ней в вашем доме. Энни тяжело сглотнула, у нее пересохло во рту.
– А ваша жена? Она не будет против? Или она приедет и поможет вам?
Его лицо помрачнело.
– Моя жена умерла.
Энни испытала смешанные чувства. Она еще не пришла в себя после наркоза, но чувствовала неимоверное облегчение. Ей не хотелось, чтобы во всем этом принимала участие другая женщина.
– Я не знала. Мне очень жаль.
– Ну же, Маделин, постой минуту спокойно!
В ответ Маделин с голой попой снова направилась к одному из трех писсуаров. Джейк отправился следом, держа наготове памперс. Ему удалось обтереть ее, хотя на это у него ушел весь запас мокрых салфеток в детской сумке. У Джейка никак не получалось пристроить подгузник так, чтобы тот не падал. Он нечаянно разорвал один, и еще один оставался у него в запасе.
Маделин уже почти дотянулась ручкой до вожделенного писсуара, когда Джейк схватил ее. Как и следовало ожидать, она завопила так, что задрожали стекла.
– Ну же, Маделин! Помоги мне немножко. – Действуя одной рукой, Джейк умудрился просунуть подгузник у нее между ножками. Чтобы закрепить его, нужно было действовать двумя руками, но как только он выпустил ее, она быстро засеменила к писсуару. Памперс упал на пол.
Джейк, подобрав его, припомнил статью в журнале, которая утверждала, что поступки людей мотивируются неудовлетворенными в детстве желаниями. Если это так, то Маделин обречена всю жизнь присматривать за мужским туалетом.
Ему опять удалось схватить отчаянно визжавшую дочь. Зажав ее между коленями, Джейк сумел прикрепить один конец подгузника, прежде чем она вырвалась. Но победа его была непродолжительной, памперс сполз ей на колени, и она снова засеменила в однажды выбранном направлении.
Ладно, пусть этот подгузник держат ее штанишки. Если ему только удастся засунуть в них ее ноги…
Десять минут спустя Джейк вышел из мужского туалета. Розовая сумка с детскими вещами висела у него через плечо, на руках изо всех сил вопил ребенок. Чувствовал он себя как возвращающийся с поля боя солдат. Он уже почти пересек холл, когда почувствовал, что по его животу растекается теплая влага.
– О Господи!
Он тут же отстранил Маделин от себя на расстояние вытянутой руки, и она писала теперь уже на его ботинки. Джейк опустил девочку на пол. Подняв голову, она поощрительно улыбнулась ему.
Джейк почувствовал, что у него нервно подергивается щека. Глубоко вздохнув, он подхватил ее одной рукой и кое-как снова дотащил до мужского туалета. Там он стянул с нее одежду и вытер бумажным полотенцем. Как только он поставил ее на пол, Маделин заспешила к писсуарам.
Джейк бросился за ней. Черт! Что же ему делать? Он уже использовал последний подгузник, а одежда девочки насквозь промокла. Держа брыкающегося ребенка одной рукой, другой он тщетно шарил в сумке. Там оставалось лишь маленькое фланелевое одеяльце с рисунком из крупных желтых уток.
Он задумчиво рассматривал его. На протяжении веков детей кутали в пеленки. Одеяло – это ткань. Он может попытаться завернуть Маделин, если сумеет. Джейк снова заглянул в сумку. Может, там есть английские булавки? Нет – только пустая бутылочка с соской и две маленькие упаковки яблочного сока.
– Похоже, мы должны что-то придумать, Маделин. – Джейк оглянулся. Ничего – только туалетная бумага, бумажные полотенца и мыло.
Он осмотрел себя. Ремень. Вот то, что надо. Джейк быстро выдернул его из брючных петель. Он потратил пятнадцать минут, чтобы поймать дочь, не говоря уже о том, что потребовалось время, чтобы проделать с помощью пряжки еще одну дырку в его новом итальянском кожаном ремне, но он все-таки закутал Маделин. Отступив назад, Джейк осмотрел свою работу. Он подсунул одеяло под ребенка, затем, перекинув один его конец через плечо девочки, пропустил его между ее ножками.
С инженерной точки зрения это было великолепно. Ребенок напоминал Тарзана, покрытого желтыми утками.
Ну, по крайней мере она чистая и сухая – чего нельзя сказать о нем.
Может, он сумеет занять ее мысли, пока сам хотя бы относительно приведет себя в порядок. Джейк расстелил на полу дюжину бумажных полотенец, вытащил из сумки пакетик мюслей «Черриоз» и высыпал его на них как приманку. К его радости, ребенок с энтузиазмом начал засовывать мюсли в свой перепачканный рот.
Джейк повернулся к зеркалу. Да… Он постарался, как умел, с помощью мыла отстирать перед рубашки. Вулканическая зола и паста от маркера не отмывались, но ему хотя бы удалось удалить с рубашки продукт жизнеобмена Маделин. Рубашка выглядела омерзительно.
Джейк посмотрел на свои ноги. Его черные носки были забрызганы, он стащил их и бросил в мусорное ведро. Закатав штанины, Джейк вымыл ноги одну за другой в раковине, затем снова надел ботинки.
Он только что зашнуровал их, как Маделин предприняла очередную попытку прорваться к писсуарам.
– Ну, знаешь, хватит, – пробормотал Джейк.
Он здесь уже почти час. Подхватив отчаянно сопротивляющегося ребенка, Джейк вышел из туалета. В холле он увидел знакомого парня.
– Эй, тут доктор приходил, вашу жену привезли из операционной, и она хочет видеть ребенка.
Маделин вопила, как обезьяна-ревун, и расслышать, что ему говорят, было почти невозможно. Она протянула ручки к парню.
Тот вопросительно посмотрел на Джейка.
– Пожалуйста, – сказал Джейк, – возьмите ее на руки. Маделин уютно устроилась у юнца на руках и счастливо заворковала.
– Похоже, она не очень-то вас любит, – заметил он.Джейк решил проигнорировать его слова.
– Где врач? – спросил он.
– Занялся той старой женщиной с грыжей, но сказал, что ваша жена в порядке. Она только что проснулась. Он передал, что вы можете пройти к ней.
– Где она?
– В послеоперационной палате. Вон там. – Парень указал на двойные зеленые двери. Джейк протянул руки к Маделин. Она, заревев, спрятала лицо, уткнувшись в шею парня.
Джейк почесал подбородок.
– Знаешь, ты Маделин явно понравился. Ты, наверное, умеешь найти подход к женщинам.
Парень усмехнулся:
– Моя девчонка то же самое говорит. Это ее я жду. – Он перенес Маделин на другую руку. – Ей делают пластическую операцию.
– Вот как. – Джейк про себя подумал, какую же часть тела ей оперируют. Наверное, грудь.
– Ей нос исправляют, – объяснил парень.
– Да что ты говоришь? – изобразил удивление Джейк. – Я думаю, что многие недовольны своими носами.
– Да нет. Он ее устраивал, пока у нее кольцо в носу не зацепилось за свитер официантки в «Макдоналдсе».
Джейк моргнул.
– Ей ноздрю пополам перерезало. «Макдоналдс» оплачивает операцию.
Джейк смотрел, как Маделин счастливо пускает пузыри.
– Послушай, ты не отнесешь беби в послеоперационную? Я не хочу, чтобы мать видела ее плачущей. Я заплачу тебе десять баксов.
Парень оглядел весело улыбающуюся Маделин и пожал костлявыми плечами.
– Договорились.
Энни плавала в забытье, смутно различая над головой яркий свет в большой белой комнате и ощущая, как возле нее суетится медсестра в голубом халате. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза.
– Моя дочь все еще здесь?
– Ее вот-вот приведут.
Энни попыталась сесть, но не смогла. Сестра поправила ей подушку.
– Потребуется какое-то время, чтобы наркоз улетучился, – предупредила она. – Если вы будете много двигаться, у вас заболит голова. Лучше полежите спокойно.
– Я хочу видеть своего ребенка.
– Я дам вам знать, как только она появится.
Энни услышала какой-то шум в конце комнаты. Сестра улыбнулась:
– Ну вот она тут.
– Маделин, – позвала Энни, поворачивая голову. Она лежала на спине, и поле обзора у нее было маленьким.
– Тут она, тут. – Глубокий сиплый голос мог принадлежать только Джейку. Слава Богу. Энни с ужасом думала, что он вполне мог увезти ребенка, пока она была без сознания.
Энни с облегчением услышала знакомый детский лепет.
– Поднесите ее поближе, чтобы я могла видеть. Сестра шагнула вперед, на ее лице отразилось беспокойство.
– Может быть… лучше попозже?
Не обращая внимания на ее слова, Энни повернулась на детский голосок. Ее ждал шок. Изо всех сил моргая, она уставилась на представшую ее глазам картину.
Да, это был ребенок, ее ребенок. Но вместо желтого костюмчика для игр, который Энни надела на нее сегодня утром, девочка была облачена во что-то напоминающее кинофильмы о джунглях. И что было страшнее всего – рот измазан чем-то черным.
Маделин радостно улыбнулась Энни. Черными были ее язык и десны. Вся внутренность рта была темной, как пещера с летучими мышами. А два маленьких зубика казались крошечными темными сталактитами.
– Что вы сделали с моим ребенком? – прошептала Энни. Подняв глаза, она увидела человека, державшего Маделин на руках. Сердце в ее груди остановилось. Это был не Джейк, а прыщавый парень с выбритыми с боков головы волосами и ярко-розовым гребнем на темени, похожим на спинной хребет динозавра.
Из-за гребня парня появилось лицо Джейка.
– С ней все в порядке. Она просто засунула в рот маркер. Вот и все.
– Она наелась чернил? – слабо спросила Энни.
– Они не токсичны. Можно не волноваться.
Не волноваться! Рот у ребенка черный, как деготь, на ней непонятно что надето, ее держит на руках какой-то ненормальный, и все это из-за того, что девочка осталась на попечении человека, который претендует на опеку.
– Где ее одежда?
– Она ее всю намочила. И пару памперсов тоже.
– Мы не шутим, – пробормотал парень, округлив глаза и сморщив нос.
Энни посмотрела на парня, затем снова на Джейка:
– А это?..
Джейк неуверенно посмотрел на юнца:
– А это… ээээ…
– Шип, – сказал тот. – Мне нравится, когда меня зовут Шип.
– Мы только что познакомились, – пояснил Джейк. – В комнате ожидания. Он помогал мне заниматься Маделин.
«Похоже, ему самому нужна нянька», – подумала Энни. Штаны парня, казалось, вот-вот свалятся с него, в левом ухе больше поддельных драгоценностей, чем в большинстве супермаркетов. Маделин потянулась к блестящей сережке.
– О! – взвыл Шип. – Отдай мое ухо.
Джейк подошел и высвободил его ухо. Маделин тут же вцепилась в него снова.
Парень отклонил голову в сторону, как боксер на ринге.
– Возьмите ее. – Он сунул ребенка Джейку. – Я не хочу, чтобы мне разорвали ухо, как нос моей подружке.
Маделин, отчаянно запротестовав, вновь потянулась к уху парня. Он отодвинулся:
– Нет, дружок, хватит. Я пошел.
Подросток, повернувшись к Джейку, протянул руку ладонью вверх. Поставив ребенка на пол, тот вынул из кармана деньги и протянул их мальчишке.
Маделин подошла к кровати Энни и начала карабкаться на нее. Энни хотела протянуть ей руку, но мешала капельница. Она улыбнулась:
– Привет, дорогая.
– Ма-ма, ма-ма-ма.
– Она что, сказала «мама»? – удивился Джейк.
– Да, – улыбнулась Энни девочке.
– Она говорит?
– Учится говорить.
– Ма-ма, ма-ма, – повторила Маделин, потянувшись к трубке капельницы.
Энни изумленно уставилась на Джейка. Мужчина, который раньше был безупречно ухожен и дорого одет, стоял перед ней в мятой грязной рубашке и галстуке в черных пятнах. Его серые брюки были мокрыми, штанины подвернуты, и он каким-то образом умудрился потерять свои носки. Он напоминал жертву кораблекрушения.
– Что стряслось?
– Переодевал Маделин.
– Это все она?
Джейк мрачно кивнул:
– На самом деле все не так страшно. – Он шагнул к Энни, в его глазах была забота. – Самое главное – как вы?
Сердце Энни забилось чаще, когда он подошел к ней.
– Думаю, обойдется.
– Вам больно?
– Не очень. Меня основательно накачали лекарствами. – Голова Маделин показалась над краем матраса. Энни погладила кудряшки малышки. – Мне сказали, что я должна находиться здесь день или два.
– Да, я слышал. Я позабочусь о ребенке.
Даже в таком заторможенном состоянии Энни понимала, что ее возможности ограничены. Но она и сама не знала, что чувствует: беспокойство или облегчение.
– Мне очень жаль, что вам приходится этим заниматься. Она может быть настоящим наказанием, за ней постоянно нужно следить…
– Я это понял. Энни колебалась.
– Я бы хотела, чтобы она оставалась в знакомой обстановке. Я… не хочу, чтобы вы увозили ее в Талсу.
– Хорошо. Я останусь с ней в вашем доме. Энни тяжело сглотнула, у нее пересохло во рту.
– А ваша жена? Она не будет против? Или она приедет и поможет вам?
Его лицо помрачнело.
– Моя жена умерла.
Энни испытала смешанные чувства. Она еще не пришла в себя после наркоза, но чувствовала неимоверное облегчение. Ей не хотелось, чтобы во всем этом принимала участие другая женщина.
– Я не знала. Мне очень жаль.