Страница:
Едва он достиг вершины, как к основанию скалы подкатился руум.
Джим прекрасно понимал, что лучше ему уйти сразу, пользуясь драгоценными последними минутами дня. Каждая выигранная секунда была бесценна, но… надежда и любопытство взяли верх.
Он сказал себе: как только эта штука поползет в обход, он тут же смоется. А может, ему надоест его преследовать, и тогда он преспокойно выспится здесь, прямо на скале.
Сон! О нем молила каждая клетка его тела. Но руум не пошел в обход. Секунду он простоял, раздумывая, у подножия каменной стены, а потом из бородавкоподобных наростов снова выдвинулись металлические стержни. На конце одного из них были линзы. Джим подался назад, но было уже поздно: руум увидел, что человек выглядывает из-за скалы, и Джим мысленно обозвал себя идиотом. Все стержни моментально ушли в сфероид, и вместо них из другого нароста показался и начал подниматься прямо к нему тонкий прут, кроваво-красный в лучах заходящего солнца. Оцепенев, Джим увидел, как конец прута вцепился металлическими когтями в край скалы почти под самым его носом.
Джим вскочил на ноги. Сверкающий прут сокращался: оторвавшийся от земли кожистый шар, подтягиваясь на нем все выше, снова вбирал его в себя. Джим громко выругался и, не отрывая взгляда от цепкой металлической лапы, занес над ним ногу, обутую в тяжелый ботинок.
Но долгий опыт заставил его остановиться, и мощный удар ногой так и не состоялся. Слишком много довелось Джиму видеть драк, проигранных из-за опрометчивого удара ногой. Ни одна часть его тела не должна войти в соприкосновение с этим черт-те чем оснащенным страшилищем. Он схватил с земли длинную сухую ветку и, подсунув ее конец под металлическую лапу, стал смотреть, что будет дальше. А дальше было белое кружево вспышки и шипящее пламя, и даже через сухое дерево он ощутил мощную волну энергии, расщепившей конец ветки. С приглушенным стоном он выронил тлеющую ветку и, разминая онемевшие пальцы, в бессильной ярости отступил на несколько шагов. Он остановился, готовый в любую секунду обратиться в бегство, и, испустив вопль, сорвал с плеча винтовку. Как хорошо все-таки, что он ее не бросил - хоть она и отбивала всю дорогу барабанную дробь на его спине. Ну, чертова перечница, держись!
Став на колени, чтобы получше прицелиться.в сгущающихся сумерках, Джим выстрелил в металлическую лапу и через секунду услышал глухой удар о землю: руум упал. Крупнокалиберная пуля сделала куда больше, чем он ожидал: она не только сшибла металлическую лапу с края обрыва, но и вырвала оттуда здоровый кусок скалы; интересно, за что теперь эта лапа будет здесь цепляться!
Он посмотрел вниз. Да, это исчадие ада там, на земле. Джим злорадно ухмыльнулся. Каждый раз, как только он зацепится за обрыв, Джим будет сбивать его лапу! Патронов у него в кармане больше чем достаточно, и, пока не взойдет луна и не станет светлее, он, если понадобится, будет стрелять с расстояния в несколько дюймов. Но сфероид, по-видимому, слишком умен для того, чтобы вести борьбу неэффективными средствами. Рано или поздно он пойдет в обход, и тогда, Джим надеялся, ночь поможет ему от него улизнуть.
И вдруг у него перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы; внизу, в полутьме, из приземистого малоподвижного сфероида вылезли одновременно три веерообразно расположенных стержня с крюками на концах. Идеально скоординированным движением они вцепились в край скалы на расстоянии фута в четыре друг от друга.
Джим вскинул винтовку. Ну что ж, совсем как на соревнованиях в Беннипге - с той только разницей, что там, в Беннинге, стреляли не в темноте…
Он попал в цель с первого же выстрела: левый крюк сорвался, подняв облачко пыли. Второй выстрел был почти таким же удачным - пуля раздробила камень под средним крюком, и тот соскользнул. Но молниеносно повернувшись, чтобы прицелиться в третий раз, Джим увидел: все это впустую.
Первый крюк был снова на своем месте. И Джим понял: как бы хорошо он ни стрелял, по крайней мере один крюк всегда будет на месте, и эта дьявольщина будет подтягиваться вверх.
Он повесил бесполезную винтовку дулом вниз на кривое дерево и побежал в сгущающиеся сумерки. Годы ушли на то, чтобы сделать сильным его тело, и вот оно выручает его. Все это прекрасно - но куда ему теперь деваться и что делать? Да и можно ли вообще что-нибудь сделать?
И тут он вспомнил про динамит.
Постепенно меняя направление, усталый человек двинулся назад, к лагерю у озера. Путь указывали звезды над головой, разгоравшиеся все ярче. Джим утратил всякое ощущение времени. Должно быть, он машинально поел на ходу - во всяком случае, голода он не чувствовал. Может, он успеет подкрепиться в шалаше… Нет, времени не хватит… Надо принять таблетку бензедрина… Но бензедрина больше не было, и луна взошла, и он слышал, как приближается руум - вот он уже совсем близко…
Временами он видел в кустах фосфоресцирующие глаза, а однажды, уже на рассвете, на него фыркнул потревоженный гризли.
Иногда перед ним появлялась и протягивала к нему руки его жена, Сили. "Уходи! - беззвучно кричал он осипшим голосом. - Уходи! Тебе это удастся, за двумя сразу он не погонится!" - и она поворачивалась и легко бежала рядом с ним. Но когда Джим, задыхаясь, взбежал на пригорок, Сили растаяла в лунном свете, и он понял, что ее здесь никогда не было.
Джим достиг озера вскоре после восхода солнца. Позади слышался глухой шорох - это был руум. Джим зашатался, его веки сомкнулись. Он хлопнул себя ладонью по носу; глаза его снова широко открылись. Джим сорвал брезент и увидел взрывчатку, вид блестящих динамитных шашек окончательно разбудил его.
Усилием воли он вернул себе присутстрие духа и начал обдумывать, что делать дальше. Поставить запал? Нельзя, поставив запал, рассчитать время детонации с той точностью, которая сейчас необходима… Джим обливался потом, его одежда насквозь промокла, и собраться с мыслями было очень трудно. Взрыв должен быть произведен дистанционно, и лишь в тот самый миг, когда преследователь приблизится к динамиту вплотную. Бикфордов шнур - вещь ненадежная: скорость его сгорания непостоянна… ноги подкашивались, подбородок опустился на тяжело вздымающуюся грудь… Джим рывком поднял голову, отступил назад - и увидел в шалаше пистолет.
Его запавшие глаза загорелись огнем. Торопливыми движениями Джим рассыпал все оставшиеся взрывные капсулы по ящику среди шашек динамита и, собрав последние силы, перетащил эту дьявольскую смесь на то место, где он уже побывал - ярдах в двадцати от скалы. Это было очень рискованно, чертов коктейль мог взорваться от малейшего сотрясения, но теперь ему было все равно: пусть его разнесет в клочья, только бы не стать парализованной тушей среди других туш в этой адской мясной лавке.
Обессилевший Джим едва успел спрятаться за небольшой выступ скалы, когда на невысоком пригорке в пятистах ярдах от него показался неумолимый преследователь. Джим вжался поглубже - и увидел вертикальную щель, узкую трещину в стене камня. "Как раз то, что мне нужно", - пронеслось у него в голове. Отсюда он мог видеть динамит и в то же время был защищен от взрыва. Защищен ли? Ведь это страшилище взорвется всего ярдах в двадцати от выступа…
Он лег на живот, ни на секунду не выпуская из поля зрения движущийся сфероид. Молот усталости не переставая бил по голове, которая стала большой, как воздушный шар. О боже, когда он спал в последний раз? Он прилег впервые за много часов. Часов? Какое там: дней! Мышцы его напряглись, превратились в горящие, трепещущие узлы. И тут он почувствовал спиной утреннее солнце, ласковое, теплое, убаюкивающее… Нет! Если он поддастся усталости, если уснет, ему тоже придется стать экспонатом в этой жучкой коллекции! Онемевшие пальцы крепче сжали рукоятку пистолета. Нет, он не заснет! Если он проиграет, если это дьявольское отродье уцелеет при взрыве, у него еще будет время пустить себе пулю в лоб.
Он посмотрел на гладкий пистолет в руке, потом, через щель, - на ящик, выглядевший так невинно. Если он выстрелит вовремя, - а так и будет - этой проклятущей штуке конец. Конец! Он немножко расслабился, разомлел - совсем чуть-чуть - под лучами ласкового, обволакивающего солнца. Где-то высоко над ним негромко запела птица, рыба плеснула в озере.
Внезапно он ощутил сигнал тревоги. Проклятье! Надо же было гризли выбрать для визита такой момент! Весь лагерь Джима в его распоряжении - круши, разоряй сколько душе угодно, так нет же, болвана интересует динамит!
Мохнатый зверь неторопливо обнюхал ящик, обошел вокруг него, рассерженно заворчал, чуя враждебный человеческий дух. Джим затаил дыхание. От одного прикосновения может взорваться капсула. А от одной капсулы…
Медведь поднял голову и зарычал. Ящик был забыт, человеческий запах - тоже. Свирепые маленькие глазки видели только приближающийся сфероид, который был теперь в каких-нибудь ярдах сорока от ящика. Джиму стало смешно. До встречи с этим сфероидом он не боялся ничего на свете, кроме североамериканского медведя гризли. А теперь те, кого он больше всего боялся, встречаются нос к носу - и ему смешно! Он потряс головой и почувствовал страшную боль в боковых мышцах шеи. Он взглянул на пистолет, потом на динамит; все остальное стало теперь каким-то ненастоящим.
Футов за шесть от медведя сфероид остановился. По-прежнему испытывая какое-то почти идиотическое безразличие, Джим снова поймал себя на мысли: что же это такое, откуда оно взялось? Гризли - воплощенная свирепость - поднялся на задние лапы. Между красных губ сверкнули страшные белые клыки. Руум обогнул медведя и деловито покатился дальше, Гризли с ревом преградил ему путь и ударил по пыльной кожистой поверхности. Удар нанесла могучая лапа, вооруженная когтями острее и крепче наточенной косы. Одного такого удара хватило бы носорогу, и Джим скривился, будто ударили его. Руум был отброшен на несколько дюймов, секунду простоял неподвижно, а потом все с тем же леденящим душу упорством, не обращая на зверя никакого внимания, двинулся в обход медведя,
Но на ничью хозяин лесов согласен не был. Двигаясь с молниеносной быстротой, наводившей ужас на любого индейца, испанца, француза или англосакса с тех пор, как началось их знакомство с гризли, медведь стремительно повернулся, зашел сбоку и обхватил сфероид. Косматые могучие передние лапы напряглись, истекающая слюной пасть, щелкая зубами, приникла к серой поверхности. Джим приподнялся.
– Так его! - прохрипел он, и тут же мелькнула мысль, что это бредовая картина - деревенский дурак, борющийся с ватерпольным мячом.
А потом на фоне серого меха гризли сверкнул серебристый металл - руум действовал быстро и смертоносно. Рычание лесного владыки в одно мгновенье сменилось жалобным воем, потом - клокочущими горловыми звуками, а потом не осталось ничего, кроме тонны ужаса, быстро и неотвратимо засасываемой болотом смерти. Джим увидел, как окровавленное лезвие, перерезавшее медведю горло, возвращаясь в сфероид, оставило ярко-красный потек на пыльной серой поверхности.
И руум покатился дальше, неумолимый, забывший обо всем, кроме тропы, пути, следа человека. "О'кей, детка, - истерически хихикнул Джим, мысленно обращаясь к мертвому гризли, - сейчас он получит и за тебя, и за Сили, и за все парализованное зверье, и за меня тоже… Очнись, идиот!" - обругал он себя и прицелился в динамит. И очень медленно, очень спокойно нажал на спуск.
Сначала был звук, потом - гигантские руки подняли его и, подержав в воздухе, дали упасть. Он сильно ударился о землю, попал лицом в крапиву, но ему было так плохо, что он этого даже не почувствовал. Позднее он вспоминал: птиц слышно не было. Потом что-то жидкое и тяжелое глухо ударилось о траву в нескольких ярдах от него, и наступила тишина.
Джим поднял голову. Все его тело разламывалось от боли. Он привстал - и увидел огромную дымящуюся воронку. И еще он увидел в десятке шагов от себя сфероид, серо-белый от осевшей на него каменной пыли.
Руум был сейчас под высокой красивой сосной, и он катился к Джиму, а тот смотрел на него и думал: прекратится ли когда-нибудь этот звон в ушах?
Рука Джима стала судорожно искать пистолет. Он исчез - видно, отлетел куда-то в сторону, и его было не найти. Джим хотел помолиться, но не смог, а только бессмысленно повторял про себя: "Моя сестра Этель не знает, как пишется слово Навуходоносор. Моя сестра Этель не знает, как…"
Руум был теперь в одном футе от него, и Джим закрыл глаза. Он почувствовал, как холодные металлические пальцы ощупывают его, сжимают, приподнимают… Они подняли его несопротивляющееся тело на несколько дюймов вверх и как-то странно подбросили. Дрожа, он ждал укола страшной иглы с ее зеленой жидкостью - и видел перед собой желтое, сморщенное лицо ящерицы с дергающимся веком…
Бесстрастно, ни грубо, ни заботливо, руум снова опустил его на землю. Когда через несколько секунд Джим открыл глаза, он увидел, что сфероид удаляется. Провожая его глазами, он зарыдал без слез.
Ему показалось, что прошло всего лишь несколько секунд, прежде чем он услышал мотор гидросамолета и, открыв глаза, увидел склонившегося над ним Уолта.
Уже в самолете, на высоте пяти тысяч футов над долиной, Уолт вдруг ухмыльнулся, хлопнул его по плечу и воскликнул;
– Джим, а ведь я могу раздобыть стрекозу, и четырехместную! Прихвати мы несколько этих доисторических тварей, пока хранитель музея ищет новую добычу, так ученые - это ты точно сказал - отвалили бы нам за них кучу денег.
Запавшие глаза Джима ожили.
– А ведь пожалуй, - согласился он и с горечью добавил: - Так, значит, нечего было мне от него бегать! Видно, я ему, черт бы его побрал, вовсе и не нужен был. Может, он хотел только узнать, сколько я заплатил за эти штаны, - а я-то драпал!
– Да-а, - задумчиво протянул Уолт. - Чудно все это. После такого марафона - и на тебе! А ты молодчина..
Он покосился на изможденное лицо Джима:
– Ну и ночка у тебя была! Фунтов десять ты сбросил, а то и больше.
Рышард Савва
Джим прекрасно понимал, что лучше ему уйти сразу, пользуясь драгоценными последними минутами дня. Каждая выигранная секунда была бесценна, но… надежда и любопытство взяли верх.
Он сказал себе: как только эта штука поползет в обход, он тут же смоется. А может, ему надоест его преследовать, и тогда он преспокойно выспится здесь, прямо на скале.
Сон! О нем молила каждая клетка его тела. Но руум не пошел в обход. Секунду он простоял, раздумывая, у подножия каменной стены, а потом из бородавкоподобных наростов снова выдвинулись металлические стержни. На конце одного из них были линзы. Джим подался назад, но было уже поздно: руум увидел, что человек выглядывает из-за скалы, и Джим мысленно обозвал себя идиотом. Все стержни моментально ушли в сфероид, и вместо них из другого нароста показался и начал подниматься прямо к нему тонкий прут, кроваво-красный в лучах заходящего солнца. Оцепенев, Джим увидел, как конец прута вцепился металлическими когтями в край скалы почти под самым его носом.
Джим вскочил на ноги. Сверкающий прут сокращался: оторвавшийся от земли кожистый шар, подтягиваясь на нем все выше, снова вбирал его в себя. Джим громко выругался и, не отрывая взгляда от цепкой металлической лапы, занес над ним ногу, обутую в тяжелый ботинок.
Но долгий опыт заставил его остановиться, и мощный удар ногой так и не состоялся. Слишком много довелось Джиму видеть драк, проигранных из-за опрометчивого удара ногой. Ни одна часть его тела не должна войти в соприкосновение с этим черт-те чем оснащенным страшилищем. Он схватил с земли длинную сухую ветку и, подсунув ее конец под металлическую лапу, стал смотреть, что будет дальше. А дальше было белое кружево вспышки и шипящее пламя, и даже через сухое дерево он ощутил мощную волну энергии, расщепившей конец ветки. С приглушенным стоном он выронил тлеющую ветку и, разминая онемевшие пальцы, в бессильной ярости отступил на несколько шагов. Он остановился, готовый в любую секунду обратиться в бегство, и, испустив вопль, сорвал с плеча винтовку. Как хорошо все-таки, что он ее не бросил - хоть она и отбивала всю дорогу барабанную дробь на его спине. Ну, чертова перечница, держись!
Став на колени, чтобы получше прицелиться.в сгущающихся сумерках, Джим выстрелил в металлическую лапу и через секунду услышал глухой удар о землю: руум упал. Крупнокалиберная пуля сделала куда больше, чем он ожидал: она не только сшибла металлическую лапу с края обрыва, но и вырвала оттуда здоровый кусок скалы; интересно, за что теперь эта лапа будет здесь цепляться!
Он посмотрел вниз. Да, это исчадие ада там, на земле. Джим злорадно ухмыльнулся. Каждый раз, как только он зацепится за обрыв, Джим будет сбивать его лапу! Патронов у него в кармане больше чем достаточно, и, пока не взойдет луна и не станет светлее, он, если понадобится, будет стрелять с расстояния в несколько дюймов. Но сфероид, по-видимому, слишком умен для того, чтобы вести борьбу неэффективными средствами. Рано или поздно он пойдет в обход, и тогда, Джим надеялся, ночь поможет ему от него улизнуть.
И вдруг у него перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы; внизу, в полутьме, из приземистого малоподвижного сфероида вылезли одновременно три веерообразно расположенных стержня с крюками на концах. Идеально скоординированным движением они вцепились в край скалы на расстоянии фута в четыре друг от друга.
Джим вскинул винтовку. Ну что ж, совсем как на соревнованиях в Беннипге - с той только разницей, что там, в Беннинге, стреляли не в темноте…
Он попал в цель с первого же выстрела: левый крюк сорвался, подняв облачко пыли. Второй выстрел был почти таким же удачным - пуля раздробила камень под средним крюком, и тот соскользнул. Но молниеносно повернувшись, чтобы прицелиться в третий раз, Джим увидел: все это впустую.
Первый крюк был снова на своем месте. И Джим понял: как бы хорошо он ни стрелял, по крайней мере один крюк всегда будет на месте, и эта дьявольщина будет подтягиваться вверх.
Он повесил бесполезную винтовку дулом вниз на кривое дерево и побежал в сгущающиеся сумерки. Годы ушли на то, чтобы сделать сильным его тело, и вот оно выручает его. Все это прекрасно - но куда ему теперь деваться и что делать? Да и можно ли вообще что-нибудь сделать?
И тут он вспомнил про динамит.
Постепенно меняя направление, усталый человек двинулся назад, к лагерю у озера. Путь указывали звезды над головой, разгоравшиеся все ярче. Джим утратил всякое ощущение времени. Должно быть, он машинально поел на ходу - во всяком случае, голода он не чувствовал. Может, он успеет подкрепиться в шалаше… Нет, времени не хватит… Надо принять таблетку бензедрина… Но бензедрина больше не было, и луна взошла, и он слышал, как приближается руум - вот он уже совсем близко…
Временами он видел в кустах фосфоресцирующие глаза, а однажды, уже на рассвете, на него фыркнул потревоженный гризли.
Иногда перед ним появлялась и протягивала к нему руки его жена, Сили. "Уходи! - беззвучно кричал он осипшим голосом. - Уходи! Тебе это удастся, за двумя сразу он не погонится!" - и она поворачивалась и легко бежала рядом с ним. Но когда Джим, задыхаясь, взбежал на пригорок, Сили растаяла в лунном свете, и он понял, что ее здесь никогда не было.
Джим достиг озера вскоре после восхода солнца. Позади слышался глухой шорох - это был руум. Джим зашатался, его веки сомкнулись. Он хлопнул себя ладонью по носу; глаза его снова широко открылись. Джим сорвал брезент и увидел взрывчатку, вид блестящих динамитных шашек окончательно разбудил его.
Усилием воли он вернул себе присутстрие духа и начал обдумывать, что делать дальше. Поставить запал? Нельзя, поставив запал, рассчитать время детонации с той точностью, которая сейчас необходима… Джим обливался потом, его одежда насквозь промокла, и собраться с мыслями было очень трудно. Взрыв должен быть произведен дистанционно, и лишь в тот самый миг, когда преследователь приблизится к динамиту вплотную. Бикфордов шнур - вещь ненадежная: скорость его сгорания непостоянна… ноги подкашивались, подбородок опустился на тяжело вздымающуюся грудь… Джим рывком поднял голову, отступил назад - и увидел в шалаше пистолет.
Его запавшие глаза загорелись огнем. Торопливыми движениями Джим рассыпал все оставшиеся взрывные капсулы по ящику среди шашек динамита и, собрав последние силы, перетащил эту дьявольскую смесь на то место, где он уже побывал - ярдах в двадцати от скалы. Это было очень рискованно, чертов коктейль мог взорваться от малейшего сотрясения, но теперь ему было все равно: пусть его разнесет в клочья, только бы не стать парализованной тушей среди других туш в этой адской мясной лавке.
Обессилевший Джим едва успел спрятаться за небольшой выступ скалы, когда на невысоком пригорке в пятистах ярдах от него показался неумолимый преследователь. Джим вжался поглубже - и увидел вертикальную щель, узкую трещину в стене камня. "Как раз то, что мне нужно", - пронеслось у него в голове. Отсюда он мог видеть динамит и в то же время был защищен от взрыва. Защищен ли? Ведь это страшилище взорвется всего ярдах в двадцати от выступа…
Он лег на живот, ни на секунду не выпуская из поля зрения движущийся сфероид. Молот усталости не переставая бил по голове, которая стала большой, как воздушный шар. О боже, когда он спал в последний раз? Он прилег впервые за много часов. Часов? Какое там: дней! Мышцы его напряглись, превратились в горящие, трепещущие узлы. И тут он почувствовал спиной утреннее солнце, ласковое, теплое, убаюкивающее… Нет! Если он поддастся усталости, если уснет, ему тоже придется стать экспонатом в этой жучкой коллекции! Онемевшие пальцы крепче сжали рукоятку пистолета. Нет, он не заснет! Если он проиграет, если это дьявольское отродье уцелеет при взрыве, у него еще будет время пустить себе пулю в лоб.
Он посмотрел на гладкий пистолет в руке, потом, через щель, - на ящик, выглядевший так невинно. Если он выстрелит вовремя, - а так и будет - этой проклятущей штуке конец. Конец! Он немножко расслабился, разомлел - совсем чуть-чуть - под лучами ласкового, обволакивающего солнца. Где-то высоко над ним негромко запела птица, рыба плеснула в озере.
Внезапно он ощутил сигнал тревоги. Проклятье! Надо же было гризли выбрать для визита такой момент! Весь лагерь Джима в его распоряжении - круши, разоряй сколько душе угодно, так нет же, болвана интересует динамит!
Мохнатый зверь неторопливо обнюхал ящик, обошел вокруг него, рассерженно заворчал, чуя враждебный человеческий дух. Джим затаил дыхание. От одного прикосновения может взорваться капсула. А от одной капсулы…
Медведь поднял голову и зарычал. Ящик был забыт, человеческий запах - тоже. Свирепые маленькие глазки видели только приближающийся сфероид, который был теперь в каких-нибудь ярдах сорока от ящика. Джиму стало смешно. До встречи с этим сфероидом он не боялся ничего на свете, кроме североамериканского медведя гризли. А теперь те, кого он больше всего боялся, встречаются нос к носу - и ему смешно! Он потряс головой и почувствовал страшную боль в боковых мышцах шеи. Он взглянул на пистолет, потом на динамит; все остальное стало теперь каким-то ненастоящим.
Футов за шесть от медведя сфероид остановился. По-прежнему испытывая какое-то почти идиотическое безразличие, Джим снова поймал себя на мысли: что же это такое, откуда оно взялось? Гризли - воплощенная свирепость - поднялся на задние лапы. Между красных губ сверкнули страшные белые клыки. Руум обогнул медведя и деловито покатился дальше, Гризли с ревом преградил ему путь и ударил по пыльной кожистой поверхности. Удар нанесла могучая лапа, вооруженная когтями острее и крепче наточенной косы. Одного такого удара хватило бы носорогу, и Джим скривился, будто ударили его. Руум был отброшен на несколько дюймов, секунду простоял неподвижно, а потом все с тем же леденящим душу упорством, не обращая на зверя никакого внимания, двинулся в обход медведя,
Но на ничью хозяин лесов согласен не был. Двигаясь с молниеносной быстротой, наводившей ужас на любого индейца, испанца, француза или англосакса с тех пор, как началось их знакомство с гризли, медведь стремительно повернулся, зашел сбоку и обхватил сфероид. Косматые могучие передние лапы напряглись, истекающая слюной пасть, щелкая зубами, приникла к серой поверхности. Джим приподнялся.
– Так его! - прохрипел он, и тут же мелькнула мысль, что это бредовая картина - деревенский дурак, борющийся с ватерпольным мячом.
А потом на фоне серого меха гризли сверкнул серебристый металл - руум действовал быстро и смертоносно. Рычание лесного владыки в одно мгновенье сменилось жалобным воем, потом - клокочущими горловыми звуками, а потом не осталось ничего, кроме тонны ужаса, быстро и неотвратимо засасываемой болотом смерти. Джим увидел, как окровавленное лезвие, перерезавшее медведю горло, возвращаясь в сфероид, оставило ярко-красный потек на пыльной серой поверхности.
И руум покатился дальше, неумолимый, забывший обо всем, кроме тропы, пути, следа человека. "О'кей, детка, - истерически хихикнул Джим, мысленно обращаясь к мертвому гризли, - сейчас он получит и за тебя, и за Сили, и за все парализованное зверье, и за меня тоже… Очнись, идиот!" - обругал он себя и прицелился в динамит. И очень медленно, очень спокойно нажал на спуск.
Сначала был звук, потом - гигантские руки подняли его и, подержав в воздухе, дали упасть. Он сильно ударился о землю, попал лицом в крапиву, но ему было так плохо, что он этого даже не почувствовал. Позднее он вспоминал: птиц слышно не было. Потом что-то жидкое и тяжелое глухо ударилось о траву в нескольких ярдах от него, и наступила тишина.
Джим поднял голову. Все его тело разламывалось от боли. Он привстал - и увидел огромную дымящуюся воронку. И еще он увидел в десятке шагов от себя сфероид, серо-белый от осевшей на него каменной пыли.
Руум был сейчас под высокой красивой сосной, и он катился к Джиму, а тот смотрел на него и думал: прекратится ли когда-нибудь этот звон в ушах?
Рука Джима стала судорожно искать пистолет. Он исчез - видно, отлетел куда-то в сторону, и его было не найти. Джим хотел помолиться, но не смог, а только бессмысленно повторял про себя: "Моя сестра Этель не знает, как пишется слово Навуходоносор. Моя сестра Этель не знает, как…"
Руум был теперь в одном футе от него, и Джим закрыл глаза. Он почувствовал, как холодные металлические пальцы ощупывают его, сжимают, приподнимают… Они подняли его несопротивляющееся тело на несколько дюймов вверх и как-то странно подбросили. Дрожа, он ждал укола страшной иглы с ее зеленой жидкостью - и видел перед собой желтое, сморщенное лицо ящерицы с дергающимся веком…
Бесстрастно, ни грубо, ни заботливо, руум снова опустил его на землю. Когда через несколько секунд Джим открыл глаза, он увидел, что сфероид удаляется. Провожая его глазами, он зарыдал без слез.
Ему показалось, что прошло всего лишь несколько секунд, прежде чем он услышал мотор гидросамолета и, открыв глаза, увидел склонившегося над ним Уолта.
Уже в самолете, на высоте пяти тысяч футов над долиной, Уолт вдруг ухмыльнулся, хлопнул его по плечу и воскликнул;
– Джим, а ведь я могу раздобыть стрекозу, и четырехместную! Прихвати мы несколько этих доисторических тварей, пока хранитель музея ищет новую добычу, так ученые - это ты точно сказал - отвалили бы нам за них кучу денег.
Запавшие глаза Джима ожили.
– А ведь пожалуй, - согласился он и с горечью добавил: - Так, значит, нечего было мне от него бегать! Видно, я ему, черт бы его побрал, вовсе и не нужен был. Может, он хотел только узнать, сколько я заплатил за эти штаны, - а я-то драпал!
– Да-а, - задумчиво протянул Уолт. - Чудно все это. После такого марафона - и на тебе! А ты молодчина..
Он покосился на изможденное лицо Джима:
– Ну и ночка у тебя была! Фунтов десять ты сбросил, а то и больше.
Рышард Савва
Дальгий полет
[5]
Был прекрасный весенний день, полный солнца. Как обычно, Центральное управление космических исследований заполнили люди. Иенсен и Холлитс оба работали у профессора Килси. После того как профессор создал метод поисков контактов с другими цивилизациями, желающих работать над этой темой стало множество. Но профессор сжился со своими старыми сотрудниками и пополнять персонал новыми не собирался.
В этот день, сразу после прихода на работу, к профессору явились оба ассистента.
– Господин профессор, мы с Холлитсом набрели на одну идею. Хотим предложить… - несмело начал Иенсен.
– Говори, Бобби, прошу тебя! - Профессор всегда относился к ним по-отечески.
– Мы согласны, господин профессор, что ваш метод оптимальный. Но, поскольку мы на краю Галактики, у нас очень мало шансов на установление контакта. А те сигналы, которые мы посылаем, мне кажется, слишком искажаются.
Профессор усмехнулся.
– Ну да, мой дорогой, но мы тут ничего не можем поделать.
– Вот именно! - оживился Иенсен. - Мы с Холлитсом пришли к выводу, что теперь можно попробовать и что-то другое.
На добродушном лице Килси отразилась известная заинтересованность.
– На основе троичной логики, предложенной Венманом для стохастически меняющихся сигналов, мы хотели бы посылать сигналы, меняющиеся каждые две минуты. Мы разработали систему со специальным спектром. Она обладает повышенной помехозащищенностью по отношению к космическим флуктуациям! Беремся подготовить программу для передающей станции в течение трех дней. Требуется только ваше разрешение на эксперимент.
Килси задумался.
– Собственно говоря, - медленно произнес он, - в данном случае у меня нет никаких возражений. Готовьте программу. Только вот что: я хотел бы, чтоб наши прежние сигналы тоже передавались ежедневно в течение нескольких часов.
Иенсен и Холлитс сорвались с кресел.
– Хорошо, профессор, через три дня начнем передавать новые сигналы.
Красный рассвет уже приглушил блеск миллиардов звезд, ясное ночное небо стало сереть. Из-за горизонта вынырнул рубиновый край солнца.
"Тут, в центре Галактики, ночь не такая прекрасная и темная, как на ее краю", - думал Альф, наблюдая восход на родной планете. Он еще раз скользнул взглядом по молодому девичьему лицу на обелиске из серого мрамора. Статуя Бритт стояла на мемориальной площади среди памятников солярным и галактическим пилотам.
Уже много раз заставал его рассвет перед статуей, и хотя с момента катастрофы минул целый год, Альф так и не мог вернуться к обычной жизни. Он поправил букет живых золотистых цветов у подножия статуи и тяжелыми шагами двинулся к выходу.
Холлитс поздоровался с Иенсеном и уселся у пульта.
– Ну, так начнем, Боб? Пустим новую музыку для своих коллег.
Пришел Килси. Иенсен коротко объяснил:
– В области стохастически меняющихся сигналов мы дали эхо радиозвезд центра и середины другой, ближайшей к нашей Солнечной системе спирали Галактики. Соотнесли их с помощью логики Веймана с нашей Землей. К эксперименту готовы.
Килси просмотрел программу на экране считывающего устройства и вернул ее Иенсену.
– Ну что ж, мальчики, мне нравится ваша новая ода Луне. Отправляйте, может, что из этого и получится.
Холлитс заложил программу в считывающий аппарат и включил передатчик.
Альф сел в терралет. Загорелась лампочка цереброфона [6]. Он включил информационный усилитель и сосредоточился на приеме. Несмотря на те что его соотечественники могли легко договориться с помощью мысли, важнейшие известия передавались через информационные усилители. Он быстро воспринимал мысли, передаваемые руководителем адмиралтейства:
– Краткое сообщение пилотам дальнего действия, Наша информация цивилизации другой спирали отклонилась от заданной траектории и начинает отдаляться от края Галактики. Через пять дней намечено совершить дальний полет для перехвата. Высший совет адмиралтейства просит вас вносить предложения.
Альф давно уже ожидал какого-нибудь серьезного задания. Не задумываясь ни на минуту, он нажал сигнал предложений: "Вношу свою кандидатуру без дополнительных условий".
Руководитель адмиралтейства был другом Альфа еще с тех пор, когда они учились в школе пилотажа. После одной из трагических экспедиций, во время которой он только случайно остался живым, ему пришлось возвратить диплом пилота из-за того, что его здоровье ухудшилось. Он ответил Альфу:
"Приходи ко мне завтра утром, добровольцы получат полную информацию о полете, и из них будет выбран кандидат".
Альф с нетерпением ожидал следующего дня.
Через четыре дня после подачи первых сигналов по методу Иенсена - Холлитса в обсерваторию Виннс-Джек пришло сообщение из Главной обсерватории в Нортоне. Килси прочитал и заявил:
– В Нортоне поймали радиоизлучающий объект, Он страшно далек от нас и очень мал. Это, пожалуй, и не радиозвезда, потому что даже нейтронные мониторы не могут установить параметров движения. Заметили только, что он случайно находится на линии нашего передатчика. Если это ответ на наши сигналы, то вы, мальчики, пожалуй, будете крестными отцами этого малютки.
– Невозможно, профессор, не насмехайтесь над нами. После четырех дней передачи? Когда полгода ничего не дали? - Иенсен был уверен, что профессор шутит.
– Действительно, мало правдоподобного, - согласился Килси.
В зале информации адмиралтейства собралось несколько пилотов, члены Высшего совета и руководитель адмиралтейства. Руководитель, поздоровавшись со всеми, сказал:
– Все мы знаем, что с тех пор, как нам удалось осуществить переход через световой барьер в информационное пространство, мы можем устанавливать связь с цивилизациями, расположенными далеко от центра Галактики. Движение в информационном пространстве осуществляется со скоростями, многократно превышающими скорость света в обычном трехмерном пространстве. Уже давно мы находимся в контакте с центрами других цивилизаций, и галактическое объединение насчитывает 6000 членов, не считая низших культур, которые мы пригласим, вероятно, через несколько тысяч лет. В последнее время, как вы, наверное, знаете, мы проводим обмен корреспонденцией при помощи улучшенных автоматических информаторов-лайнеров, которые после сближения с адресатом автоматически возбуждаются, и вся заключенная в них информация в виде информационного поля принимается получателем. Тут я должен вспомнить, и через минуту вы поймете почему, о том, с чего начались наши контакты и как был принят второй параграф галактического кодекса. Так вот, один из наших пилотов самостоятельно установил контакт с цивилизацией А-3. Это класс технической цивилизации, находящейся на этапе войн и завоеваний. Для установления взаимопонимания с этой цивилизацией мы пробовали использовать палубный информационный передатчик лайнера - очевидно, пилот погиб. Мы должны были применить информационную блокаду и вымарать из их памяти всякое воспоминание о нас. Повторный контакт с этой цивилизацией мы установили позднее и очень этим довольны. Вместе с ними мы проводили серьезные научные исследования. Но в это время был введен в действие параграф два, который запрещает любое установление контакта с техническими цивилизациями классов, равных А-3 и ниже.
Неделю тому назад в середину другой галактической спирали был выслан автоматический информационный лайнер. Мы послали тамошним жителям предварительные сведения о нашей культуре и цивилизации с инструкцией о способе ответа. Между тем, по неизвестным причинам, лайнер внезапно изменил направление полета и направился к краю Галактики. Лишь сеть спутниковых радиоперехватывающкх станций при помощи пенетраторов [7]обнаружила, что информатор получил какие-то радиосигналы в нашем интерсолярном коде с адресом получателя и направился по этому адресу. На основе анализа спектра и характера информационных полей пенетраторы определили, что эта цивилизация размещается недалеко от края Галактики, она молодая, класса А-3, и случайные радиосигналы, высланные ею, изменили курс лайнера. Информатор при подходе к ним выдаст весь запас информации, превращая его в очень сильное поле, которое тотчас передаст им все данные о нас.
Мы не имеем права допустить это. Информатор содержит слишком важные сведения. Они не предназначены для цивилизаций класса А-3. Информатор не должен передать им свой груз.
Мы хотим избежать информационной блокады, потому что такая блокада - акт вмешательства. Нашей задачей является отбуксировка информатора от А-3 и переключение его на нужный адрес. Осталось мало времени. На тот случай, если бы информатор начал действовать раньше, преследующий лайнер будет располагать грузом энтропийных бомб для уничтожения содержимого информатора.
Должен подчеркнуть, что миссия очень опасна. Расстояние огромно. Мы будем в состоянии принимать информацию, но вот команд для внешнего управления преследованием передавать уже не сможем.
А теперь прошу пилотов высказаться. Женатых и отцов семейств просим отказаться от полета.
Руководитель кончил и сел около Альфа. Дискуссия продолжалась около часа, но лучшего варианта найти не удалось. Альф вторично предложил свою кандидатуру. Еще три молодых пилота, недавно окончивших академию, тоже заявили о своем желании совершить этот полет. Остальные пилоты были семейными. Руководитель и члены Высшего совета на несколько минут удалились из зала. По возвращении руководитель объявил:
– Принимаем кандидатуру Альфа. Если будут протесты, рассмотрим их сразу же.
Альф встал.
– Друзья, верьте мне, я должен получить это задание. Очень прошу вас, не заявляйте протестов.
Молодые пилоты всматривались в Альфа, которого знали еще в академии как преподавателя пилотажа, а также по учебникам. Ведь в начале главы об информационном пространстве был его портрет - первого человека, который вернулся оттуда. Именно тогда была разрешена проблема возвращения, и полеты в информационном пространстве вошли в обиход.
Альф сел и ждал. Все знали о катастрофе с Бритт и понимали, что Альфу нужна какая-нибудь трудная и опасная работа, чтобы вернуть душевное равновесие. Протестов не было.
На следующий день после сообщения об объекте Килси утром сам позвонил в Нортонскую обсерваторию.
– Послушаем, мальчики, что у них нового? Все же их аппаратура немного лучше нашей.
Он долго держал трубку около уха, несколько раз переспрашивал:
– Сколько, говорите? Сколько? Сотни раз?
Наконец положил трубку и помолчал. Тишину прервал Холлитс.
– Что случилось, господин профессор?
Килси медленно ответил:
– Мы должны проверить. Те, из Нортона, твердят, что Х приближается со скоростью, в сто раз превышающей скорость света. Ведь это невозможно. И подает одни и те же сигналы. Импульсы постоянной частоты. Неужели это…
– Звездолет! - окончил Иенсен.
– Да, звездолет, - повторил Килси. Он подал Иенсену утреннюю телефонограмму с координатами. Холлитс включил анализатор.
– Вот он, на экране радиолокационного прицела.
– Ну, а теперь измерьте скорость, - распорядился Килси.
Холлитс включил гравитационный дальномер и начал измерять. Световое пятнышко выскочило за шкалу.
– Да, - сказал профессор, - так как световое пятно отклоняется за шкалу прибора, значит, скорость Х порядка 100 с.
В этот день, сразу после прихода на работу, к профессору явились оба ассистента.
– Господин профессор, мы с Холлитсом набрели на одну идею. Хотим предложить… - несмело начал Иенсен.
– Говори, Бобби, прошу тебя! - Профессор всегда относился к ним по-отечески.
– Мы согласны, господин профессор, что ваш метод оптимальный. Но, поскольку мы на краю Галактики, у нас очень мало шансов на установление контакта. А те сигналы, которые мы посылаем, мне кажется, слишком искажаются.
Профессор усмехнулся.
– Ну да, мой дорогой, но мы тут ничего не можем поделать.
– Вот именно! - оживился Иенсен. - Мы с Холлитсом пришли к выводу, что теперь можно попробовать и что-то другое.
На добродушном лице Килси отразилась известная заинтересованность.
– На основе троичной логики, предложенной Венманом для стохастически меняющихся сигналов, мы хотели бы посылать сигналы, меняющиеся каждые две минуты. Мы разработали систему со специальным спектром. Она обладает повышенной помехозащищенностью по отношению к космическим флуктуациям! Беремся подготовить программу для передающей станции в течение трех дней. Требуется только ваше разрешение на эксперимент.
Килси задумался.
– Собственно говоря, - медленно произнес он, - в данном случае у меня нет никаких возражений. Готовьте программу. Только вот что: я хотел бы, чтоб наши прежние сигналы тоже передавались ежедневно в течение нескольких часов.
Иенсен и Холлитс сорвались с кресел.
– Хорошо, профессор, через три дня начнем передавать новые сигналы.
Красный рассвет уже приглушил блеск миллиардов звезд, ясное ночное небо стало сереть. Из-за горизонта вынырнул рубиновый край солнца.
"Тут, в центре Галактики, ночь не такая прекрасная и темная, как на ее краю", - думал Альф, наблюдая восход на родной планете. Он еще раз скользнул взглядом по молодому девичьему лицу на обелиске из серого мрамора. Статуя Бритт стояла на мемориальной площади среди памятников солярным и галактическим пилотам.
Уже много раз заставал его рассвет перед статуей, и хотя с момента катастрофы минул целый год, Альф так и не мог вернуться к обычной жизни. Он поправил букет живых золотистых цветов у подножия статуи и тяжелыми шагами двинулся к выходу.
Холлитс поздоровался с Иенсеном и уселся у пульта.
– Ну, так начнем, Боб? Пустим новую музыку для своих коллег.
Пришел Килси. Иенсен коротко объяснил:
– В области стохастически меняющихся сигналов мы дали эхо радиозвезд центра и середины другой, ближайшей к нашей Солнечной системе спирали Галактики. Соотнесли их с помощью логики Веймана с нашей Землей. К эксперименту готовы.
Килси просмотрел программу на экране считывающего устройства и вернул ее Иенсену.
– Ну что ж, мальчики, мне нравится ваша новая ода Луне. Отправляйте, может, что из этого и получится.
Холлитс заложил программу в считывающий аппарат и включил передатчик.
Альф сел в терралет. Загорелась лампочка цереброфона [6]. Он включил информационный усилитель и сосредоточился на приеме. Несмотря на те что его соотечественники могли легко договориться с помощью мысли, важнейшие известия передавались через информационные усилители. Он быстро воспринимал мысли, передаваемые руководителем адмиралтейства:
– Краткое сообщение пилотам дальнего действия, Наша информация цивилизации другой спирали отклонилась от заданной траектории и начинает отдаляться от края Галактики. Через пять дней намечено совершить дальний полет для перехвата. Высший совет адмиралтейства просит вас вносить предложения.
Альф давно уже ожидал какого-нибудь серьезного задания. Не задумываясь ни на минуту, он нажал сигнал предложений: "Вношу свою кандидатуру без дополнительных условий".
Руководитель адмиралтейства был другом Альфа еще с тех пор, когда они учились в школе пилотажа. После одной из трагических экспедиций, во время которой он только случайно остался живым, ему пришлось возвратить диплом пилота из-за того, что его здоровье ухудшилось. Он ответил Альфу:
"Приходи ко мне завтра утром, добровольцы получат полную информацию о полете, и из них будет выбран кандидат".
Альф с нетерпением ожидал следующего дня.
Через четыре дня после подачи первых сигналов по методу Иенсена - Холлитса в обсерваторию Виннс-Джек пришло сообщение из Главной обсерватории в Нортоне. Килси прочитал и заявил:
– В Нортоне поймали радиоизлучающий объект, Он страшно далек от нас и очень мал. Это, пожалуй, и не радиозвезда, потому что даже нейтронные мониторы не могут установить параметров движения. Заметили только, что он случайно находится на линии нашего передатчика. Если это ответ на наши сигналы, то вы, мальчики, пожалуй, будете крестными отцами этого малютки.
– Невозможно, профессор, не насмехайтесь над нами. После четырех дней передачи? Когда полгода ничего не дали? - Иенсен был уверен, что профессор шутит.
– Действительно, мало правдоподобного, - согласился Килси.
В зале информации адмиралтейства собралось несколько пилотов, члены Высшего совета и руководитель адмиралтейства. Руководитель, поздоровавшись со всеми, сказал:
– Все мы знаем, что с тех пор, как нам удалось осуществить переход через световой барьер в информационное пространство, мы можем устанавливать связь с цивилизациями, расположенными далеко от центра Галактики. Движение в информационном пространстве осуществляется со скоростями, многократно превышающими скорость света в обычном трехмерном пространстве. Уже давно мы находимся в контакте с центрами других цивилизаций, и галактическое объединение насчитывает 6000 членов, не считая низших культур, которые мы пригласим, вероятно, через несколько тысяч лет. В последнее время, как вы, наверное, знаете, мы проводим обмен корреспонденцией при помощи улучшенных автоматических информаторов-лайнеров, которые после сближения с адресатом автоматически возбуждаются, и вся заключенная в них информация в виде информационного поля принимается получателем. Тут я должен вспомнить, и через минуту вы поймете почему, о том, с чего начались наши контакты и как был принят второй параграф галактического кодекса. Так вот, один из наших пилотов самостоятельно установил контакт с цивилизацией А-3. Это класс технической цивилизации, находящейся на этапе войн и завоеваний. Для установления взаимопонимания с этой цивилизацией мы пробовали использовать палубный информационный передатчик лайнера - очевидно, пилот погиб. Мы должны были применить информационную блокаду и вымарать из их памяти всякое воспоминание о нас. Повторный контакт с этой цивилизацией мы установили позднее и очень этим довольны. Вместе с ними мы проводили серьезные научные исследования. Но в это время был введен в действие параграф два, который запрещает любое установление контакта с техническими цивилизациями классов, равных А-3 и ниже.
Неделю тому назад в середину другой галактической спирали был выслан автоматический информационный лайнер. Мы послали тамошним жителям предварительные сведения о нашей культуре и цивилизации с инструкцией о способе ответа. Между тем, по неизвестным причинам, лайнер внезапно изменил направление полета и направился к краю Галактики. Лишь сеть спутниковых радиоперехватывающкх станций при помощи пенетраторов [7]обнаружила, что информатор получил какие-то радиосигналы в нашем интерсолярном коде с адресом получателя и направился по этому адресу. На основе анализа спектра и характера информационных полей пенетраторы определили, что эта цивилизация размещается недалеко от края Галактики, она молодая, класса А-3, и случайные радиосигналы, высланные ею, изменили курс лайнера. Информатор при подходе к ним выдаст весь запас информации, превращая его в очень сильное поле, которое тотчас передаст им все данные о нас.
Мы не имеем права допустить это. Информатор содержит слишком важные сведения. Они не предназначены для цивилизаций класса А-3. Информатор не должен передать им свой груз.
Мы хотим избежать информационной блокады, потому что такая блокада - акт вмешательства. Нашей задачей является отбуксировка информатора от А-3 и переключение его на нужный адрес. Осталось мало времени. На тот случай, если бы информатор начал действовать раньше, преследующий лайнер будет располагать грузом энтропийных бомб для уничтожения содержимого информатора.
Должен подчеркнуть, что миссия очень опасна. Расстояние огромно. Мы будем в состоянии принимать информацию, но вот команд для внешнего управления преследованием передавать уже не сможем.
А теперь прошу пилотов высказаться. Женатых и отцов семейств просим отказаться от полета.
Руководитель кончил и сел около Альфа. Дискуссия продолжалась около часа, но лучшего варианта найти не удалось. Альф вторично предложил свою кандидатуру. Еще три молодых пилота, недавно окончивших академию, тоже заявили о своем желании совершить этот полет. Остальные пилоты были семейными. Руководитель и члены Высшего совета на несколько минут удалились из зала. По возвращении руководитель объявил:
– Принимаем кандидатуру Альфа. Если будут протесты, рассмотрим их сразу же.
Альф встал.
– Друзья, верьте мне, я должен получить это задание. Очень прошу вас, не заявляйте протестов.
Молодые пилоты всматривались в Альфа, которого знали еще в академии как преподавателя пилотажа, а также по учебникам. Ведь в начале главы об информационном пространстве был его портрет - первого человека, который вернулся оттуда. Именно тогда была разрешена проблема возвращения, и полеты в информационном пространстве вошли в обиход.
Альф сел и ждал. Все знали о катастрофе с Бритт и понимали, что Альфу нужна какая-нибудь трудная и опасная работа, чтобы вернуть душевное равновесие. Протестов не было.
На следующий день после сообщения об объекте Килси утром сам позвонил в Нортонскую обсерваторию.
– Послушаем, мальчики, что у них нового? Все же их аппаратура немного лучше нашей.
Он долго держал трубку около уха, несколько раз переспрашивал:
– Сколько, говорите? Сколько? Сотни раз?
Наконец положил трубку и помолчал. Тишину прервал Холлитс.
– Что случилось, господин профессор?
Килси медленно ответил:
– Мы должны проверить. Те, из Нортона, твердят, что Х приближается со скоростью, в сто раз превышающей скорость света. Ведь это невозможно. И подает одни и те же сигналы. Импульсы постоянной частоты. Неужели это…
– Звездолет! - окончил Иенсен.
– Да, звездолет, - повторил Килси. Он подал Иенсену утреннюю телефонограмму с координатами. Холлитс включил анализатор.
– Вот он, на экране радиолокационного прицела.
– Ну, а теперь измерьте скорость, - распорядился Килси.
Холлитс включил гравитационный дальномер и начал измерять. Световое пятнышко выскочило за шкалу.
– Да, - сказал профессор, - так как световое пятно отклоняется за шкалу прибора, значит, скорость Х порядка 100 с.