— Конечно, я сделаю все… — начала она.
Дональд прервал ее:
— Я превращу десять тысяч фунтов в пятьдесят тысяч фунтов, если только вы будете во всем слушаться меня.
Последняя фраза была сказана совершенно добродушным тоном. Он подошел к столу и открыл вторую бутылку шампанского.
Они просидели еще около часа, обсуждая планы будущей деятельности.
Дональд был весьма доволен женой: он понял, что приобрел в ее лице деятельную и преданную помощницу.
Глава 26
Глава 27
Дональд прервал ее:
— Я превращу десять тысяч фунтов в пятьдесят тысяч фунтов, если только вы будете во всем слушаться меня.
Последняя фраза была сказана совершенно добродушным тоном. Он подошел к столу и открыл вторую бутылку шампанского.
Они просидели еще около часа, обсуждая планы будущей деятельности.
Дональд был весьма доволен женой: он понял, что приобрел в ее лице деятельную и преданную помощницу.
Глава 26
Только Дональд приготовился выйти из дому, как вдруг зазвонил телефон. Это был Рупер.
— Я все утро звонил к вам, — сказал он взволнованным голосом.
— Что произошло? — встревожился Дональд.
— Мы сделали важное открытие… Оказывается, в Лонгфорд-Маноре, позади дома, находится старый колодец. Один из полицейских, что дежурит в Лонгфорд-Маноре, гуляя сегодня утром по саду, приподнял крышку и посветил внутри колодца фонариком… Как вы думаете: что мы там обнаружили?
Быть может, Дональд и догадывался, но ничего не ответил.
— Печатный станок и все принадлежности для изготовления фальшивых денежных знаков… Кроме того, у нас есть важное свидетельское показание сына садовника: он был возле дома вечером накануне убийства и видел, как Клифтон нес что-то по направлению к колодцу…
— А Бурк знает об этом? — торопливо спросил Дональд.
В трубке послышался смех.
— Нет!.. Оба служащих, которых он здесь оставил, были в это время в деревне… Но, конечно, он узнает об этом в течение дня… Я уже заставил рабочих поднять весь материал наверх…
Дональд повесил трубку. На его тонких губах блуждала усмешка.
Однако, он еще не вполне был уверен, что эта находка действительно поможет им, а не станет помехой.
Пройдя в свою лабораторию, доктор открыл маленький сейф, стоявший в углу, и вынул из него сложенную страницу старой газеты. Он принес ее в свой рабочий кабинет и вложил в конверт.
Дональд решил, что нужно принять все меры предосторожности, если появится Бурк с ордером на обыск. Он понимал, что этот лист газеты, вышедший двадцать пять лет назад, будет в сохранности лишь в руках его поверенного. Написав на конверте: «Частные бумаги. Послать вместе с моими документами и не вскрывать», вложил этот конверт в другой, большого размера, и запечатал его.
В это время вошла Марджори.
— Вы заняты? — спросила она, увидев его сосредоточенное выражение лица. — Я думала обо всем, что говорила мне Джейн Клифтон. Мне кажется, ей небезразлична судьба Питера… По-моему, Джейн любит его.
— Глупости! — гневно бросил он. — Она предана своему отцу… И когда ей придется принять важное решение, то, поверьте, она последует совету отца…
Марджори покачала головой.
— Странно… — ответила она, — Я не совсем в этом уверена.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — уже более мягким тоном произнес он. — Но, во всяком случае, я буду еще осторожнее.
Он кивнул на дверь, и Марджори поняла, что муж желает остаться один. Какое-то время Дональд сидел в раздумье: он никогда не принимал во внимание характер Джейн и всегда считал ее простой пешкой в их большой игре. Неужели она может быть опасна? Он отогнал от себя эту назойливую мысль, написал адрес на конверте и положил его в карман.
Дональд должен был увидеть Джейн в течение дня и надеялся тогда узнать, насколько справедливы опасения его жены.
Он отправился на почту и послал письмо заказным. Все время его преследовала мысль, что он сделал какую-то непоправимую ошибку… Но какую? Ведь не Джейн же внушала ему эту смутную тревогу? Все еще продолжая думать об этом, вышел из такси перед домом Джона Лейта и велел водителю подождать.
Горничная, открывшая ему дверь, сказала, что господин Лейт находится в саду. Дональд ожидал увидеть его именно там.
Сад был довольно большой и простирался позади дома. В конце стоял небольшой павильон очень изящной архитектуры и прекрасно обставленный.
— Что скажете? — спросил Джон Лейт голосом, в котором опытное ухо Дональда уловило скрытую тревогу.
Дональд удобно расположился в плетеном кресле.
— Сегодня вечером я собираюсь вопрошать оракула, — ответил он небрежным тоном.
— Желаю вам счастья! — проворчал Джон Лейт.
Он сидел на краю стула, положив локти на колени, и привычным жестом поглаживал седую бороду.
Дональд с любопытством разглядывал его.
— Я давно пытался понять вашу роль в этом деле, Джон, — сказал он.
Джон Лейт пожал плечами.
— Быть может, вы пытались догадаться и на какие средства я живу, — ответил он, саркастически улыбаясь. — Думаю, что я принял участие в этом деле потому же, что и вы… Конечно, я только догадываюсь, потому что ничего не знаю точно… Я люблю путешествовать, свободно владею несколькими иностранными языками, принят в приличном обществе…
Дональд слегка наклонился вперед, придвинув кресло и, понизив голос, спросил почти шепотом:
— А вы видели когда-нибудь самого Ловкача?
— Как это ни странно — нет, — ответил Джон Лейт. — Я думаю, что мы с вами проделывали одно и то же; я говорил с ним в его маленькой комнате, которую вы хорошо знаете, получал от него деньги и развозил их по разным странам, но никогда его не видел…
Дональд закурил папиросу и некоторое время сидел молча.
— Я все же немного опасаюсь, — сказал он, наконец, — за вас, за Джейн, за себя…
— Почему же за Джейн? — спросил Джон Лейт. Затем добавил, видя, что его гость беспокойно оглядывается по сторонам: — Не бойтесь! У этого павильона стены непроницаемы… Можете закрыть дверь, если хотите, но, боюсь, что тогда будет слишком жарко…
— Я скажу вам, почему я боюсь и за Джейн, — сказал Дональд. — Предположим, что она действительно будет назначена попечительницей над имуществом Питера… Ведь таков был план с самого начала, не так ли? Не захочет ли Ловкач воспользоваться всеми плодами наших трудов?
Джон Лейт покачал головой.
— Не знаю! Я тоже много об этом думал… — сказал он. — Однако он ведь всегда поступал благородно. И было оговорено, что каждому назначена определенная доля.
Вдруг он закрыл лицо руками и простонал:
— О Боже, как жестоко я поступил!.. Ведь я думал, что все устроится гораздо скорее и проще… Я не предполагал, что Базиль будет убит — это действительно было поистине ужасно… Ведь, согласно первоначальному плану, он должен был просто исчезнуть. Это убийство преследует меня днем и ночью, Дональд…
— Ведь я говорил вам, что его случайно убили браконьеры, — спокойно возразил Дональд. — И Рупер совершенно согласен с этим. Базиль бродил по саду и был убит случайным выстрелом… Как раз несколько браконьеров охотились в ту ночь за зайцами…
Джон Лейт пристально посмотрел на своего собеседника.
— А Редлоу тоже, по-вашему, был убит браконьерами? — спросил он. — Видите ли, Дональд, это дело зашло слишком далеко в нежелательном для нас направлении… Смерть Редлоу окончательно повергла меня в недоумение…
Джон Лейт встал и направился к двери, намереваясь выйти из павильона. И, уже стоя в дверях, он неожиданно обернулся.
— Я никогда не спрашивал вас, почему вы решили принять участие в этом деле, — сказал он. — Но раз мы сегодня говорим с вами так откровенно, быть может, вы изложите мне условия, на которых вы работаете? Расскажите мне также, какую вы надеетесь извлечь из этого пользу и каким вы себе представляете окончание дела?
Дональд удивленно посмотрел на своего собеседника.
Эти два человека работали вместе уже в течение многих лет и виделись почти ежедневно. Они говорили о своих делах, но никогда не называли вещи своими именами: многое между ними лишь подразумевалось. Поэтому-то вопрос Джона Лейта так удивил доктора.
Дональд привык считать этого податливого и слабохарактерного человека лишь незначительным винтиком в той гигантской машине, которая в продолжении двадцати лет терроризировала Европу и Америку. Он имел привычку разделять всех людей на категории и тотчас же после первого знакомства причислил Джона Лейта к людям, избравшим в жизни линию наименьшего сопротивления. Дональд был убежден, что Лейт не столько по личному побуждению встал на путь преступлений, сколько на это его толкнули обстоятельства.
По мере того, как он ближе узнавал Лейта, все меньше и меньше уважал его: он убедился, что человек этот крайне легко подпадает под чужое влияние. Дональд знал, что услуги Лейта хорошо оплачиваются, и подозревал вначале, что Лейт стоит во главе разведывательного отдела Ловкача, Однако вскоре убедился, насколько мало Ловкач ценил своего служащего, иначе как объяснить тот факт, что его выбор пал на Джейн, которая должна была стать жертвой, хитро задуманного плана?
Окончательно же Лейт пал в глазах Дональда после того, как тот согласился на такой план относительно своей дочери.
Дональд довольно долго молчал, как бы тщательно обдумывая ответ, и затем объяснил Лейту:
— Я попал к этому великому человеку, по всей вероятности, тем же путем, что и вы… Я был разорен и думал только о том, как бы поправить денежные дела. В это время я получил записку от Блонберга: он предлагал открыть мне кредит на чрезвычайно льготных условиях.
После некоторого молчания Дональд продолжал, не спуская глаз с собеседника:
— Я ухватился за это предложение, как утопающий за соломинку… Отправившись на Нольби-стрит, я побеседовал с Блонбергом в таинственной темной комнате… Он был цинично откровенен со мной и прямо сказал мне, что ему нужен агент для распространения фальшивых денег. И тотчас же дал мне аванс в тысячу фунтов (на этот раз настоящих денег), чтобы расплатиться с неотложными долгами. Когда же я пришел к нему в следующий раз, он изложил передо мной план моего переселения на Харлей-стрит… Ведь никто лучше его не знал, что у меня нет необходимых знаний для доктора по нервным болезням. Я нисколько не сомневался в том, что ни одному уважающему себя специалисту не придет в голову пригласить меня на консилиум… Однако он настаивал на этом плане. И, надо сказать правду, план его до некоторой степени удался…
— Вы первый заговорили с ним о Питере? — спросил Лейт.
— Да… В этом смысле мне необычайно повезло… Ведь Питер попал ко мне совершенно случайно, думая, что в моем доме живет зубной врач… Мы сразу разговорились. Почувствовав ко мне доверие, он вскоре рассказал о своих опасениях… Я, конечно, припомнил дело Уэллерсона, и мне все стало ясно…
— И когда у вас возник этот план, то вы решили, что Джейн должна быть жертвой? — продолжал свои расспросы старик.
— А вы не протестовали против этого, — спокойно возразил Дональд. — Мой друг, теперь не время для взаимных обвинений… Я совершенно уверен, что наш маленький план блестяще удастся. Конечно, очень жаль, что имя Джейн попадет в газеты…
— Она любит Питера, — прервал его Джон Лейт.
Дональд удивленно уставился на своего собеседника.
— Она любит его, — повторил Джон Лейт и сокрушенно покачал головой. — Все это очень странно. Я никогда не предполагал, что Джейн способна влюбиться в кого бы то ни было… С моей стороны было безумием согласиться на ваш план, но перспектива двух миллионов ослепила меня… Кроме того, осуществление плана казалось мне гораздо более простым…
Он пристально посмотрел на своего собеседника и затем продолжил:
— Мне кажется, что вы от меня что-то скрываете, Дональд. Вы работаете на великого человека, не забывая себя, и ведете двойную игру.
Дональд сделал усилие, чтобы улыбнуться.
— Какие странные мысли приходят вам в голову… — начал он.
Джон Лейт прервал его:
— Я не могу отделаться от чувства, что у вас есть какая-то задняя мысль, в которую никто не посвящен… никто… даже сам великий человек… И что вы ведете свою личную игру параллельно и независимо от общей…
Дональду показалось, что старик читает его мысли.
— Вы положительно страдаете какой-то манией! — воскликнул Дональд. — И меня начинаете приводить я нервное состояние.
Джон Лейт продолжал в упор смотреть на своего гостя:
— Когда человек готовится к бегству из родной страны, то это заставляет меня предполагать, что или опасность больше, чем я думал, или что он преследует какие-то свои цели… За последние три дня ваш банк, не переставая, продавал ваши бумаги. Сегодня утром вы посетили своего банкира и беседовали с ним около часу с глазу на глаз…
Дональд был поражен, но старался скрыть свое изумление.
Он громко рассмеялся.
— Честь и слава вам как главе разведывательного отдела! — воскликнул он. — Не могу не воздать должное замечательной разведке, даже если она направлена против меня. Низко кланяюсь вам, глава шпионов великого человека.
Джон Лейт опустил глаза.
— Я исполняю возложенные на меня поручения, — пробормотал он. — Теперь я уже не так молод, как раньше, и не в состоянии разъезжать по Европе, чтобы раздавать деньги.
— Не извиняйтесь, — сухо ответил Уэллс, вставая и стряхивая пепел со своего костюма. — И выкиньте из головы мысль, что я действую против интересов великого человека. Я сообщу вам решение Питера, хотя вряд ли в этом есть надобность: у вас, видимо, везде есть свои шпионы. Мне кажется, что он согласен будет с предложенным мною планом, после которого останется лишь несколько формальностей. И тогда мы все можем считать себя почти миллионерами.
Джон Лейт ничего не ответил. Он проводил глазами подвижную фигуру доктора, который вышел из павильона, и торопливо направился к дому. Старик долго еще сидел, погруженный в глубокое раздумье, перебирая в уме различные варианты, одинаково для него безотрадные.
— Я все утро звонил к вам, — сказал он взволнованным голосом.
— Что произошло? — встревожился Дональд.
— Мы сделали важное открытие… Оказывается, в Лонгфорд-Маноре, позади дома, находится старый колодец. Один из полицейских, что дежурит в Лонгфорд-Маноре, гуляя сегодня утром по саду, приподнял крышку и посветил внутри колодца фонариком… Как вы думаете: что мы там обнаружили?
Быть может, Дональд и догадывался, но ничего не ответил.
— Печатный станок и все принадлежности для изготовления фальшивых денежных знаков… Кроме того, у нас есть важное свидетельское показание сына садовника: он был возле дома вечером накануне убийства и видел, как Клифтон нес что-то по направлению к колодцу…
— А Бурк знает об этом? — торопливо спросил Дональд.
В трубке послышался смех.
— Нет!.. Оба служащих, которых он здесь оставил, были в это время в деревне… Но, конечно, он узнает об этом в течение дня… Я уже заставил рабочих поднять весь материал наверх…
Дональд повесил трубку. На его тонких губах блуждала усмешка.
Однако, он еще не вполне был уверен, что эта находка действительно поможет им, а не станет помехой.
Пройдя в свою лабораторию, доктор открыл маленький сейф, стоявший в углу, и вынул из него сложенную страницу старой газеты. Он принес ее в свой рабочий кабинет и вложил в конверт.
Дональд решил, что нужно принять все меры предосторожности, если появится Бурк с ордером на обыск. Он понимал, что этот лист газеты, вышедший двадцать пять лет назад, будет в сохранности лишь в руках его поверенного. Написав на конверте: «Частные бумаги. Послать вместе с моими документами и не вскрывать», вложил этот конверт в другой, большого размера, и запечатал его.
В это время вошла Марджори.
— Вы заняты? — спросила она, увидев его сосредоточенное выражение лица. — Я думала обо всем, что говорила мне Джейн Клифтон. Мне кажется, ей небезразлична судьба Питера… По-моему, Джейн любит его.
— Глупости! — гневно бросил он. — Она предана своему отцу… И когда ей придется принять важное решение, то, поверьте, она последует совету отца…
Марджори покачала головой.
— Странно… — ответила она, — Я не совсем в этом уверена.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — уже более мягким тоном произнес он. — Но, во всяком случае, я буду еще осторожнее.
Он кивнул на дверь, и Марджори поняла, что муж желает остаться один. Какое-то время Дональд сидел в раздумье: он никогда не принимал во внимание характер Джейн и всегда считал ее простой пешкой в их большой игре. Неужели она может быть опасна? Он отогнал от себя эту назойливую мысль, написал адрес на конверте и положил его в карман.
Дональд должен был увидеть Джейн в течение дня и надеялся тогда узнать, насколько справедливы опасения его жены.
Он отправился на почту и послал письмо заказным. Все время его преследовала мысль, что он сделал какую-то непоправимую ошибку… Но какую? Ведь не Джейн же внушала ему эту смутную тревогу? Все еще продолжая думать об этом, вышел из такси перед домом Джона Лейта и велел водителю подождать.
Горничная, открывшая ему дверь, сказала, что господин Лейт находится в саду. Дональд ожидал увидеть его именно там.
Сад был довольно большой и простирался позади дома. В конце стоял небольшой павильон очень изящной архитектуры и прекрасно обставленный.
— Что скажете? — спросил Джон Лейт голосом, в котором опытное ухо Дональда уловило скрытую тревогу.
Дональд удобно расположился в плетеном кресле.
— Сегодня вечером я собираюсь вопрошать оракула, — ответил он небрежным тоном.
— Желаю вам счастья! — проворчал Джон Лейт.
Он сидел на краю стула, положив локти на колени, и привычным жестом поглаживал седую бороду.
Дональд с любопытством разглядывал его.
— Я давно пытался понять вашу роль в этом деле, Джон, — сказал он.
Джон Лейт пожал плечами.
— Быть может, вы пытались догадаться и на какие средства я живу, — ответил он, саркастически улыбаясь. — Думаю, что я принял участие в этом деле потому же, что и вы… Конечно, я только догадываюсь, потому что ничего не знаю точно… Я люблю путешествовать, свободно владею несколькими иностранными языками, принят в приличном обществе…
Дональд слегка наклонился вперед, придвинув кресло и, понизив голос, спросил почти шепотом:
— А вы видели когда-нибудь самого Ловкача?
— Как это ни странно — нет, — ответил Джон Лейт. — Я думаю, что мы с вами проделывали одно и то же; я говорил с ним в его маленькой комнате, которую вы хорошо знаете, получал от него деньги и развозил их по разным странам, но никогда его не видел…
Дональд закурил папиросу и некоторое время сидел молча.
— Я все же немного опасаюсь, — сказал он, наконец, — за вас, за Джейн, за себя…
— Почему же за Джейн? — спросил Джон Лейт. Затем добавил, видя, что его гость беспокойно оглядывается по сторонам: — Не бойтесь! У этого павильона стены непроницаемы… Можете закрыть дверь, если хотите, но, боюсь, что тогда будет слишком жарко…
— Я скажу вам, почему я боюсь и за Джейн, — сказал Дональд. — Предположим, что она действительно будет назначена попечительницей над имуществом Питера… Ведь таков был план с самого начала, не так ли? Не захочет ли Ловкач воспользоваться всеми плодами наших трудов?
Джон Лейт покачал головой.
— Не знаю! Я тоже много об этом думал… — сказал он. — Однако он ведь всегда поступал благородно. И было оговорено, что каждому назначена определенная доля.
Вдруг он закрыл лицо руками и простонал:
— О Боже, как жестоко я поступил!.. Ведь я думал, что все устроится гораздо скорее и проще… Я не предполагал, что Базиль будет убит — это действительно было поистине ужасно… Ведь, согласно первоначальному плану, он должен был просто исчезнуть. Это убийство преследует меня днем и ночью, Дональд…
— Ведь я говорил вам, что его случайно убили браконьеры, — спокойно возразил Дональд. — И Рупер совершенно согласен с этим. Базиль бродил по саду и был убит случайным выстрелом… Как раз несколько браконьеров охотились в ту ночь за зайцами…
Джон Лейт пристально посмотрел на своего собеседника.
— А Редлоу тоже, по-вашему, был убит браконьерами? — спросил он. — Видите ли, Дональд, это дело зашло слишком далеко в нежелательном для нас направлении… Смерть Редлоу окончательно повергла меня в недоумение…
Джон Лейт встал и направился к двери, намереваясь выйти из павильона. И, уже стоя в дверях, он неожиданно обернулся.
— Я никогда не спрашивал вас, почему вы решили принять участие в этом деле, — сказал он. — Но раз мы сегодня говорим с вами так откровенно, быть может, вы изложите мне условия, на которых вы работаете? Расскажите мне также, какую вы надеетесь извлечь из этого пользу и каким вы себе представляете окончание дела?
Дональд удивленно посмотрел на своего собеседника.
Эти два человека работали вместе уже в течение многих лет и виделись почти ежедневно. Они говорили о своих делах, но никогда не называли вещи своими именами: многое между ними лишь подразумевалось. Поэтому-то вопрос Джона Лейта так удивил доктора.
Дональд привык считать этого податливого и слабохарактерного человека лишь незначительным винтиком в той гигантской машине, которая в продолжении двадцати лет терроризировала Европу и Америку. Он имел привычку разделять всех людей на категории и тотчас же после первого знакомства причислил Джона Лейта к людям, избравшим в жизни линию наименьшего сопротивления. Дональд был убежден, что Лейт не столько по личному побуждению встал на путь преступлений, сколько на это его толкнули обстоятельства.
По мере того, как он ближе узнавал Лейта, все меньше и меньше уважал его: он убедился, что человек этот крайне легко подпадает под чужое влияние. Дональд знал, что услуги Лейта хорошо оплачиваются, и подозревал вначале, что Лейт стоит во главе разведывательного отдела Ловкача, Однако вскоре убедился, насколько мало Ловкач ценил своего служащего, иначе как объяснить тот факт, что его выбор пал на Джейн, которая должна была стать жертвой, хитро задуманного плана?
Окончательно же Лейт пал в глазах Дональда после того, как тот согласился на такой план относительно своей дочери.
Дональд довольно долго молчал, как бы тщательно обдумывая ответ, и затем объяснил Лейту:
— Я попал к этому великому человеку, по всей вероятности, тем же путем, что и вы… Я был разорен и думал только о том, как бы поправить денежные дела. В это время я получил записку от Блонберга: он предлагал открыть мне кредит на чрезвычайно льготных условиях.
После некоторого молчания Дональд продолжал, не спуская глаз с собеседника:
— Я ухватился за это предложение, как утопающий за соломинку… Отправившись на Нольби-стрит, я побеседовал с Блонбергом в таинственной темной комнате… Он был цинично откровенен со мной и прямо сказал мне, что ему нужен агент для распространения фальшивых денег. И тотчас же дал мне аванс в тысячу фунтов (на этот раз настоящих денег), чтобы расплатиться с неотложными долгами. Когда же я пришел к нему в следующий раз, он изложил передо мной план моего переселения на Харлей-стрит… Ведь никто лучше его не знал, что у меня нет необходимых знаний для доктора по нервным болезням. Я нисколько не сомневался в том, что ни одному уважающему себя специалисту не придет в голову пригласить меня на консилиум… Однако он настаивал на этом плане. И, надо сказать правду, план его до некоторой степени удался…
— Вы первый заговорили с ним о Питере? — спросил Лейт.
— Да… В этом смысле мне необычайно повезло… Ведь Питер попал ко мне совершенно случайно, думая, что в моем доме живет зубной врач… Мы сразу разговорились. Почувствовав ко мне доверие, он вскоре рассказал о своих опасениях… Я, конечно, припомнил дело Уэллерсона, и мне все стало ясно…
— И когда у вас возник этот план, то вы решили, что Джейн должна быть жертвой? — продолжал свои расспросы старик.
— А вы не протестовали против этого, — спокойно возразил Дональд. — Мой друг, теперь не время для взаимных обвинений… Я совершенно уверен, что наш маленький план блестяще удастся. Конечно, очень жаль, что имя Джейн попадет в газеты…
— Она любит Питера, — прервал его Джон Лейт.
Дональд удивленно уставился на своего собеседника.
— Она любит его, — повторил Джон Лейт и сокрушенно покачал головой. — Все это очень странно. Я никогда не предполагал, что Джейн способна влюбиться в кого бы то ни было… С моей стороны было безумием согласиться на ваш план, но перспектива двух миллионов ослепила меня… Кроме того, осуществление плана казалось мне гораздо более простым…
Он пристально посмотрел на своего собеседника и затем продолжил:
— Мне кажется, что вы от меня что-то скрываете, Дональд. Вы работаете на великого человека, не забывая себя, и ведете двойную игру.
Дональд сделал усилие, чтобы улыбнуться.
— Какие странные мысли приходят вам в голову… — начал он.
Джон Лейт прервал его:
— Я не могу отделаться от чувства, что у вас есть какая-то задняя мысль, в которую никто не посвящен… никто… даже сам великий человек… И что вы ведете свою личную игру параллельно и независимо от общей…
Дональду показалось, что старик читает его мысли.
— Вы положительно страдаете какой-то манией! — воскликнул Дональд. — И меня начинаете приводить я нервное состояние.
Джон Лейт продолжал в упор смотреть на своего гостя:
— Когда человек готовится к бегству из родной страны, то это заставляет меня предполагать, что или опасность больше, чем я думал, или что он преследует какие-то свои цели… За последние три дня ваш банк, не переставая, продавал ваши бумаги. Сегодня утром вы посетили своего банкира и беседовали с ним около часу с глазу на глаз…
Дональд был поражен, но старался скрыть свое изумление.
Он громко рассмеялся.
— Честь и слава вам как главе разведывательного отдела! — воскликнул он. — Не могу не воздать должное замечательной разведке, даже если она направлена против меня. Низко кланяюсь вам, глава шпионов великого человека.
Джон Лейт опустил глаза.
— Я исполняю возложенные на меня поручения, — пробормотал он. — Теперь я уже не так молод, как раньше, и не в состоянии разъезжать по Европе, чтобы раздавать деньги.
— Не извиняйтесь, — сухо ответил Уэллс, вставая и стряхивая пепел со своего костюма. — И выкиньте из головы мысль, что я действую против интересов великого человека. Я сообщу вам решение Питера, хотя вряд ли в этом есть надобность: у вас, видимо, везде есть свои шпионы. Мне кажется, что он согласен будет с предложенным мною планом, после которого останется лишь несколько формальностей. И тогда мы все можем считать себя почти миллионерами.
Джон Лейт ничего не ответил. Он проводил глазами подвижную фигуру доктора, который вышел из павильона, и торопливо направился к дому. Старик долго еще сидел, погруженный в глубокое раздумье, перебирая в уме различные варианты, одинаково для него безотрадные.
Глава 27
Доктор Уэллс подошел к дому Питера, позвонил, но никто ему не открыл. Тогда он с силой нажил на звонок. Дверь, наконец, открылась.
На пороге стояла Джейн.
— Дорогая, что случилось? Разве вся прислуга разбежалась? — весело спросил он.
Молодая женщина ничего не ответила, и опытный глаз Дональда тотчас заметил, что в ней произошла большая перемена с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она казалась как-то старше, мужественнее и серьезнее, и Дональд мгновенно вспомнил, что говорила ему о ней Марджори.
— Войдите, — сказала она и закрыла за ним дверь.
— Как здоровье Питера? — спросил Дональд. — Он дома?
— Дома.
— В чем дело, Джейн? — после некоторого молчания начал Дональд. — Вы сердитесь на меня?
Она покачала головой.
— Нет, не сержусь, — ответила она. — Пожалуйста, присядьте, доктор.
— «Доктор», — смеясь, повторил он, усаживаясь на указанное ею кресло. — С каких пор я для вас стал просто «доктор»? А, понимаю! Моя болтунья-жена наплела вам всякого вздора! Дело в том, что у нас с Марджори часто бывают размолвки, и одна из таких ссор произошла как раз в Лонгфорд-Маноре. А в таких случаях она не щадит своего бедного страдальца-мужа. Однако не нужно относиться так серьезно к болтовне Марджори.
— Я советовала Питеру тоже не относиться серьезно к вашим словам, — спокойно сказала молодая женщина. — Несчастье бедного Питера заключается в том, что он, будучи сам чрезвычайно искренним и прямым человеком, воображает, что все относятся к нему так же правдиво и искренне.
Дональд был удивлен и несколько озадачен.
— Скажите мне совершенно откровенно, — спросила молодая женщина, — вы считаете Питера сумасшедшим?
Вопрос этот был задан со всей прямотой, но Дональд рад был его услышать: это облегчало его дальнейший план.
— Здоровье Питера касается лишь его одного, — ответил доктор, — и я не могу об этом говорить до тех пор, пока не получу на то разрешения самого Питера, моего пациента.
— Хорошо! Однако меня это тоже касается. — Голос ее звучал мягко, почти дружески, и Дональд подумал, что напрасно подозревает ее во враждебных чувствах к себе. — Ведь я его жена и, выходя за него замуж, взяла на себя известные обязательства. В то время я еще не вполне сознавала, как они подчас могут быть тяжелы. Но, если у меня есть обязательства, то есть и права, защищенные законом, и я должна знать состояние здоровья своего мужа. Быть может, я — единственный человек, который имеет право на это.
— Но почему же вы не поговорите с вашим отцом? — начал в замешательстве Уэллс.
— Я говорю с вами, — продолжала она твердым голосом, — и прошу вас ответить мне прежде, чем увидите Питера. Если вы не хотите отвечать мне, то я прошу вас покинуть этот дом.
Дональд не мог прийти в себя от изумления.
— Дорогая Джейн, меня удивляет, что вы так обращаетесь со мной — вашим старым другом. И, кроме того, — так мало считаетесь с вашим отцом.
— Я попрошу вас впредь называть меня «миссис Клифтон», — сухо заметила Джейн.
Только тут Дональд Уэллс в полной мере ощутил, какая опасность грозила всем его планам. Холодность Джейн сначала смутила его. Затем — привела в ярость.
— Какая чепуха! — воскликнул он. — Что с вами случилось?
— Только то, что я, начиная с сегодняшнего утра, полностью занялась решением этого вопроса, — холодно ответила она.
Наступило долгое и томительное молчание.
— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, — наконец сказал Дональд. — Питер ненормален. Отец его, как вам известно, совершил убийство и скончался в Бродмуре. Дед его также был ненормален. И у меня есть все основания думать, что Питер унаследовал эту ненормальность.
— На основании каких данных вы так считаете? — спросила молодая женщина.
Дональду стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не отметить резкостью.
— Есть много такого, о чем я сейчас не буду говорить, — заметил он. — Для меня достаточно того, что Питер совершил ужасное преступление в момент припадка, то есть в состоянии, когда его нельзя считать ответственным за свои поступки. Ведь после этого он совершенно ничего не помнил о том, что делал.
— Вы говорите об убийстве Базиля Хеля? — спросила Джейн.
— Да, — сказал он, окинув ее вызывающим взглядом, — именно об убийстве Базиля Хеля. И я уверен также, что это он совершил ужасное убийство прошлой ночью. Питер был у Клуэрса, который считается самым известным специалистом по такого рода болезням, и тот сказал, что его припадки могут повторяться.
— Но вы ведь не говорили это Питеру?
— Однако это правда, — заметил Дональд. — Повторяю вам, Джейн, что я не намерен терять понапрасну временя и обсуждать вопрос о психической ненормальности с женщиной.
— Вы обсуждаете этот вопрос с женой Питера Клифтона, — спокойно ответила молодая женщина. — Затем, к удивлению Дональда, она встала и, открыв дверь, сказала: — Пойдемте к Питеру.
Проходя через большую гостиную, Дональд заметил, что у Джейн, по-видимому, были гости: на столе стояли чайная посуда и сладости.
Джейн постучала в дверь библиотеки, и Питер пригласил их войти. Она оставила их вдвоем.
Питер встал и пошел навстречу своему гостю.
— Здравствуйте, Дональд! — воскликнул он весело. — Почему у вас такой смущенный вид? Уж не поссорились ли вы с Джейн?
— Ваша жена сегодня не в особенно хорошем состоянии, — ответил Дональд, усаживаясь и закуривая папиросу. — У вас был кто-нибудь сегодня? Бурк?
Питер покачал головой.
— Нет. У Джейн было трое друзей, которых она пригласила к чаю. Довольно интересные люди, — добавил он.
Дональд стал в свою любимую позу — спиной к камину — и засунул руки в карманы пиджака.
— Какое ужасное убийство! — промолвил он.
— Вы говорите о Редлоу? — спросил Питер.
— Да.
— Вы думаете… — нерешительно начал Питер. — Ведь не думаете же вы, что я причастен к этому делу?
— А как вы сами думаете?
Питер ничего не ответил.
— Не будем говорить об этом, — продолжал Дональд. — Дело в том, что вы должны принять решение, и как можно скорее. Для вашего собственного блага и для блага Джейн. Ведь теперь уже совершенно очевидно, что вы, скажем, не совсем нормальны. И я больше всего опасаюсь, что будет обнаружена правда по поводу этих двух ужасных убийств. В таком случае неизбежен судебный процесс, и я искренне полагаю, что вы могли бы избежать всего этого позора, добровольно решившись на то, что я вам советую.
Питер продолжал сидеть в той же позе у стола. Только голова его еще ниже опустилась на грудь.
— Что же вы мне советуете сделать? — тихим голосом спросил он.
— Мне кажется, что лучше всего будет, если вы сами переговорите с Джейн и внушите ей, что я прав. Затем вас бы осмотрели несколько специалистов и поместили на некоторое время в санаторий под наблюдение опытного врача. Конечно, только лет на пять-шесть, а после вы наверняка окончательно поправитесь.
В комнате воцарилось молчание, прерываемое только тиканьем часов на камине.
— Иначе говоря, вы советуете мне признать, что я душевнобольной? — чуть слышным голосом спросил Питер.
— Все можно будет сделать без малейшего шума и без всякой огласки, — заметил Дональд. — Вероятно, Джейн будет назначена попечительницей вашего имущества, а ее отца и меня можно сделать поверенными. Надеюсь, вы ничего не будете иметь против этого?
Питер молчал, но Дональд заметил, что он еще ниже опустил голову.
— Поймите, Питер, я для вашего же блага хочу избегнуть нежелательной огласки… Если ваш переезд в санаторий состоится без лишнего шума, то полиция, когда будет обнаружен настоящий виновник этих двух убийств, не сможет возбудить против вас обвинения, как против человека, официально признанного ненормальным… Кроме того, вам нужно подумать о Джейн, мой друг… Ведь не можете же вы допустить, чтобы она была женой осужденного убийцы…
Дональд знал, насколько силен был последний аргумент, чтобы окончательно убедить Питера.
Тот минут пять сидел молча в глубоком раздумье. Затем, внезапно решившись, воскликнул:
— Пойдите за Джейн и приведите ее сюда.
Молодая женщина не обнаружила ни удивления, ни испуга, когда Дональд подошел к ней с мрачным лицом и попросил ее зайти в библиотеку.
Муж в двух словах рассказал ей об ил беседе. Джейн внимательно выслушала его, не прерывая и не делая никаких замечаний.
— Мне кажется, что план Дональда наиболее подходящий, — спокойно заметил Питер. — Конечно, это неприятно для вас, но нужно смотреть правде в глаза. Ведь вы сами видели, в каком состоянии я вернулся домой вчера вечером, и можете догадаться, в чем дело… Поверьте, что мне очень больно говорить вам все это, но я чувствую, что это мой долг…
— Каков же план Дональда? — спокойно спросила молодая женщина.
Питер старался не смотреть ей в глаза.
— Он хочет подвергнуть меня освидетельствованию, — ответил Питер. — Ведь вы знаете, что это означает?
— Конечно! — сказала Джейн. — Дональд и еще один доктор признают вас психически ненормальным и поместят в санаторий…
Дональд перебил ее.
— Я уже выбрал этот санаторий. Это — чудесный маленький домик, расположенный на холме, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.
Джейн остановила его жестом руки.
— Вероятно, сэр Уильям Клуэрс будет вторым врачом при освидетельствовании, не так ли? — спросила она.
— Да, он самый известный специалист в этой области, — согласился Дональд.
— Хотя многие люди и считают, что он вообще не должен был быть врачом и уж, во всяком случае, заниматься практикой, — заметила Джейн с поразительным спокойствием. — Говорят также, что он уже слишком стар, много пьет и что он пережил свою славу…
Дональд не мог прийти в себя от изумления.
— Дорогая Джейн, — мягко заметил Питер. — Мне кажется, что лучше всего это предоставить Дональду…
— Мы уже достаточно долго позволяли решать Дональду, — сказала Джейн. — Однако вопрос этот так близко касается меня, что я должна сама собрать все нужные мне сведения… Например, по каким признакам вы заключаете, что Питер душевнобольной? Разве его поведение чем-то отличается от поведения других людей?
— Несомненно. Есть известные особенности в разговоре, во взгляде и вообще в манере себя держать, которые выдают его. Если я и не говорил об этом раньше, то лишь из опасения обидеть Питера…
— Какие же это особенности? — продолжала она расспрашивать. — Вы считаете, что их мог бы заметить любой специалист?
— Конечно. Любой специалист по душевным болезням, — подтвердил Дональд.
— Например, такие специалисты, как сэр Джордж Гротмен и доктор Страус?
Джейн назвала двух известных специалистов по душевным болезням, и Дональд уставился на нее.
— Конечно, — ответил он. И, к величайшему своему изумлению, увидел, что Джейн улыбнулась.
— И вы думаете, что сэр Вардон Джексон также по внешним признакам определил бы психическую ненормальность? — продолжала она.
Сэр Вардон Джексон был самым известным специалистом в этой области, перед познаниями которого склонялись все ученые Европы и Америки.
— Конечно, — все более и более удивленно заметил Дональд. — Если вы желаете, можно пригласить этих специалистов, но придется рассказать им об убийстве Базиля Хеля, а этого я хотел избежать…
Несколько минут Джейн молча смотрела на своего собеседника. Улыбка продолжала играть на ее губах.
На пороге стояла Джейн.
— Дорогая, что случилось? Разве вся прислуга разбежалась? — весело спросил он.
Молодая женщина ничего не ответила, и опытный глаз Дональда тотчас заметил, что в ней произошла большая перемена с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она казалась как-то старше, мужественнее и серьезнее, и Дональд мгновенно вспомнил, что говорила ему о ней Марджори.
— Войдите, — сказала она и закрыла за ним дверь.
— Как здоровье Питера? — спросил Дональд. — Он дома?
— Дома.
— В чем дело, Джейн? — после некоторого молчания начал Дональд. — Вы сердитесь на меня?
Она покачала головой.
— Нет, не сержусь, — ответила она. — Пожалуйста, присядьте, доктор.
— «Доктор», — смеясь, повторил он, усаживаясь на указанное ею кресло. — С каких пор я для вас стал просто «доктор»? А, понимаю! Моя болтунья-жена наплела вам всякого вздора! Дело в том, что у нас с Марджори часто бывают размолвки, и одна из таких ссор произошла как раз в Лонгфорд-Маноре. А в таких случаях она не щадит своего бедного страдальца-мужа. Однако не нужно относиться так серьезно к болтовне Марджори.
— Я советовала Питеру тоже не относиться серьезно к вашим словам, — спокойно сказала молодая женщина. — Несчастье бедного Питера заключается в том, что он, будучи сам чрезвычайно искренним и прямым человеком, воображает, что все относятся к нему так же правдиво и искренне.
Дональд был удивлен и несколько озадачен.
— Скажите мне совершенно откровенно, — спросила молодая женщина, — вы считаете Питера сумасшедшим?
Вопрос этот был задан со всей прямотой, но Дональд рад был его услышать: это облегчало его дальнейший план.
— Здоровье Питера касается лишь его одного, — ответил доктор, — и я не могу об этом говорить до тех пор, пока не получу на то разрешения самого Питера, моего пациента.
— Хорошо! Однако меня это тоже касается. — Голос ее звучал мягко, почти дружески, и Дональд подумал, что напрасно подозревает ее во враждебных чувствах к себе. — Ведь я его жена и, выходя за него замуж, взяла на себя известные обязательства. В то время я еще не вполне сознавала, как они подчас могут быть тяжелы. Но, если у меня есть обязательства, то есть и права, защищенные законом, и я должна знать состояние здоровья своего мужа. Быть может, я — единственный человек, который имеет право на это.
— Но почему же вы не поговорите с вашим отцом? — начал в замешательстве Уэллс.
— Я говорю с вами, — продолжала она твердым голосом, — и прошу вас ответить мне прежде, чем увидите Питера. Если вы не хотите отвечать мне, то я прошу вас покинуть этот дом.
Дональд не мог прийти в себя от изумления.
— Дорогая Джейн, меня удивляет, что вы так обращаетесь со мной — вашим старым другом. И, кроме того, — так мало считаетесь с вашим отцом.
— Я попрошу вас впредь называть меня «миссис Клифтон», — сухо заметила Джейн.
Только тут Дональд Уэллс в полной мере ощутил, какая опасность грозила всем его планам. Холодность Джейн сначала смутила его. Затем — привела в ярость.
— Какая чепуха! — воскликнул он. — Что с вами случилось?
— Только то, что я, начиная с сегодняшнего утра, полностью занялась решением этого вопроса, — холодно ответила она.
Наступило долгое и томительное молчание.
— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, — наконец сказал Дональд. — Питер ненормален. Отец его, как вам известно, совершил убийство и скончался в Бродмуре. Дед его также был ненормален. И у меня есть все основания думать, что Питер унаследовал эту ненормальность.
— На основании каких данных вы так считаете? — спросила молодая женщина.
Дональду стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не отметить резкостью.
— Есть много такого, о чем я сейчас не буду говорить, — заметил он. — Для меня достаточно того, что Питер совершил ужасное преступление в момент припадка, то есть в состоянии, когда его нельзя считать ответственным за свои поступки. Ведь после этого он совершенно ничего не помнил о том, что делал.
— Вы говорите об убийстве Базиля Хеля? — спросила Джейн.
— Да, — сказал он, окинув ее вызывающим взглядом, — именно об убийстве Базиля Хеля. И я уверен также, что это он совершил ужасное убийство прошлой ночью. Питер был у Клуэрса, который считается самым известным специалистом по такого рода болезням, и тот сказал, что его припадки могут повторяться.
— Но вы ведь не говорили это Питеру?
— Однако это правда, — заметил Дональд. — Повторяю вам, Джейн, что я не намерен терять понапрасну временя и обсуждать вопрос о психической ненормальности с женщиной.
— Вы обсуждаете этот вопрос с женой Питера Клифтона, — спокойно ответила молодая женщина. — Затем, к удивлению Дональда, она встала и, открыв дверь, сказала: — Пойдемте к Питеру.
Проходя через большую гостиную, Дональд заметил, что у Джейн, по-видимому, были гости: на столе стояли чайная посуда и сладости.
Джейн постучала в дверь библиотеки, и Питер пригласил их войти. Она оставила их вдвоем.
Питер встал и пошел навстречу своему гостю.
— Здравствуйте, Дональд! — воскликнул он весело. — Почему у вас такой смущенный вид? Уж не поссорились ли вы с Джейн?
— Ваша жена сегодня не в особенно хорошем состоянии, — ответил Дональд, усаживаясь и закуривая папиросу. — У вас был кто-нибудь сегодня? Бурк?
Питер покачал головой.
— Нет. У Джейн было трое друзей, которых она пригласила к чаю. Довольно интересные люди, — добавил он.
Дональд стал в свою любимую позу — спиной к камину — и засунул руки в карманы пиджака.
— Какое ужасное убийство! — промолвил он.
— Вы говорите о Редлоу? — спросил Питер.
— Да.
— Вы думаете… — нерешительно начал Питер. — Ведь не думаете же вы, что я причастен к этому делу?
— А как вы сами думаете?
Питер ничего не ответил.
— Не будем говорить об этом, — продолжал Дональд. — Дело в том, что вы должны принять решение, и как можно скорее. Для вашего собственного блага и для блага Джейн. Ведь теперь уже совершенно очевидно, что вы, скажем, не совсем нормальны. И я больше всего опасаюсь, что будет обнаружена правда по поводу этих двух ужасных убийств. В таком случае неизбежен судебный процесс, и я искренне полагаю, что вы могли бы избежать всего этого позора, добровольно решившись на то, что я вам советую.
Питер продолжал сидеть в той же позе у стола. Только голова его еще ниже опустилась на грудь.
— Что же вы мне советуете сделать? — тихим голосом спросил он.
— Мне кажется, что лучше всего будет, если вы сами переговорите с Джейн и внушите ей, что я прав. Затем вас бы осмотрели несколько специалистов и поместили на некоторое время в санаторий под наблюдение опытного врача. Конечно, только лет на пять-шесть, а после вы наверняка окончательно поправитесь.
В комнате воцарилось молчание, прерываемое только тиканьем часов на камине.
— Иначе говоря, вы советуете мне признать, что я душевнобольной? — чуть слышным голосом спросил Питер.
— Все можно будет сделать без малейшего шума и без всякой огласки, — заметил Дональд. — Вероятно, Джейн будет назначена попечительницей вашего имущества, а ее отца и меня можно сделать поверенными. Надеюсь, вы ничего не будете иметь против этого?
Питер молчал, но Дональд заметил, что он еще ниже опустил голову.
— Поймите, Питер, я для вашего же блага хочу избегнуть нежелательной огласки… Если ваш переезд в санаторий состоится без лишнего шума, то полиция, когда будет обнаружен настоящий виновник этих двух убийств, не сможет возбудить против вас обвинения, как против человека, официально признанного ненормальным… Кроме того, вам нужно подумать о Джейн, мой друг… Ведь не можете же вы допустить, чтобы она была женой осужденного убийцы…
Дональд знал, насколько силен был последний аргумент, чтобы окончательно убедить Питера.
Тот минут пять сидел молча в глубоком раздумье. Затем, внезапно решившись, воскликнул:
— Пойдите за Джейн и приведите ее сюда.
Молодая женщина не обнаружила ни удивления, ни испуга, когда Дональд подошел к ней с мрачным лицом и попросил ее зайти в библиотеку.
Муж в двух словах рассказал ей об ил беседе. Джейн внимательно выслушала его, не прерывая и не делая никаких замечаний.
— Мне кажется, что план Дональда наиболее подходящий, — спокойно заметил Питер. — Конечно, это неприятно для вас, но нужно смотреть правде в глаза. Ведь вы сами видели, в каком состоянии я вернулся домой вчера вечером, и можете догадаться, в чем дело… Поверьте, что мне очень больно говорить вам все это, но я чувствую, что это мой долг…
— Каков же план Дональда? — спокойно спросила молодая женщина.
Питер старался не смотреть ей в глаза.
— Он хочет подвергнуть меня освидетельствованию, — ответил Питер. — Ведь вы знаете, что это означает?
— Конечно! — сказала Джейн. — Дональд и еще один доктор признают вас психически ненормальным и поместят в санаторий…
Дональд перебил ее.
— Я уже выбрал этот санаторий. Это — чудесный маленький домик, расположенный на холме, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.
Джейн остановила его жестом руки.
— Вероятно, сэр Уильям Клуэрс будет вторым врачом при освидетельствовании, не так ли? — спросила она.
— Да, он самый известный специалист в этой области, — согласился Дональд.
— Хотя многие люди и считают, что он вообще не должен был быть врачом и уж, во всяком случае, заниматься практикой, — заметила Джейн с поразительным спокойствием. — Говорят также, что он уже слишком стар, много пьет и что он пережил свою славу…
Дональд не мог прийти в себя от изумления.
— Дорогая Джейн, — мягко заметил Питер. — Мне кажется, что лучше всего это предоставить Дональду…
— Мы уже достаточно долго позволяли решать Дональду, — сказала Джейн. — Однако вопрос этот так близко касается меня, что я должна сама собрать все нужные мне сведения… Например, по каким признакам вы заключаете, что Питер душевнобольной? Разве его поведение чем-то отличается от поведения других людей?
— Несомненно. Есть известные особенности в разговоре, во взгляде и вообще в манере себя держать, которые выдают его. Если я и не говорил об этом раньше, то лишь из опасения обидеть Питера…
— Какие же это особенности? — продолжала она расспрашивать. — Вы считаете, что их мог бы заметить любой специалист?
— Конечно. Любой специалист по душевным болезням, — подтвердил Дональд.
— Например, такие специалисты, как сэр Джордж Гротмен и доктор Страус?
Джейн назвала двух известных специалистов по душевным болезням, и Дональд уставился на нее.
— Конечно, — ответил он. И, к величайшему своему изумлению, увидел, что Джейн улыбнулась.
— И вы думаете, что сэр Вардон Джексон также по внешним признакам определил бы психическую ненормальность? — продолжала она.
Сэр Вардон Джексон был самым известным специалистом в этой области, перед познаниями которого склонялись все ученые Европы и Америки.
— Конечно, — все более и более удивленно заметил Дональд. — Если вы желаете, можно пригласить этих специалистов, но придется рассказать им об убийстве Базиля Хеля, а этого я хотел избежать…
Несколько минут Джейн молча смотрела на своего собеседника. Улыбка продолжала играть на ее губах.