алфавит дал бы для выражения звуков языков нашей страны. Вспомните, как
польский язык и венгерский каждый на свой лад гнули латиницу, чтобы
подогнать ее к своим звучаниям, и вы увидите, что она совсем непохожа на
универсально приспособленный к любому языку алфавит. Сложностей с ее
подгонкой264 к узбекскому или удмуртскому было бы ничуть не
меньше...
А в то же время, и это будет существенным "во-вторых", каждому
гражданину Советского Союза в принципе нужно, кроме своего родного языка,
усвоить и язык межнационального общения всей страны нашей, язык русский.
Если он с детства, изучая свой язык, уже знакомится с графикой нашей
"гражданки", это облегчает ему впоследствии овладение русской
письменностью...
Широко разошлась гражданская азбука наша среди народов СССР. Я не
упомянул, что ею пользуются (с самыми ничтожными изменениями) братские
украинский и белорусский народы: просто мне это кажется общеизвестным. B
почти неизменном виде использована она Болгарией. Значительная часть жителей
Югославии, сербы, также применяют ее, добавив ряд букв, обозначающих
специфические сербские звуки. Хорваты, второй по численности народ
Югославии, издавна приняли латиницу. А кроме того, надо отметить, что с 1941
года перешла на новую письменность, построенную на основе русского письма,
Монгольская Народная Республика; новая азбука заменила собой чрезвычайно
сложную систему письма буддийских книг и рукописей, которыми пользовались
преимущественно в культовых целях.
Как видите, поле применения гражданского русского шрифта растет и
ширится. Значит, принцип, положенный в его основу, лежавший в основе
общеславянского алфавита -- кириллицы, был с самого начала удачным и верным.
Иначе письмо это не выжило бы, как не выжило в свое время руническое письмо
скандинавских народов, хотя, если судить по внешности, руны ничем не хуже
других письменных знаков мира.
265
266
267
Теперь уже не установишь, почему в финикийской азбуке первое место
занял именно знак для звука "а" -- "алеф".
Когда я говорю "для звука "а", это надо понимать с оговорками: звуков
"а", как мы еще увидим, у разных народов -- множество, почти у каждого --
свой.
В старину языковеды почитали "а" воистину "первым из звуков". Думали,
будто гласные "е", "и", "о", "у" постепенно развились из "благороднейшего"
звука "а".
Этот ученый миф был затем оставлен. Мы считаем все звуки всех языков
равно благородными и равноправными между собою.
Уж бесспорно, расположение букв в азбуках не может быть объяснено
качествами их звуков: тогда оно должно было бы быть во всех алфавитах
одинаковым. По-видимому, все европейские азбуки в той или иной мере
повторяют (с небольшими отклонениями) порядок, заданный некогда в Финикии и
позднее подхваченный греками.
Мы уже встречались с изображением "бычьей головы" древнего "алефа";
повторим его рисунок еще раз, чтобы вам, вглядываясь, было легче представить
себе, как "морда тельца", расположенная в древности горизонтально и
глядевшая влево, повернулась и стала не 268 иероглифом "бык", а
знаком для первого звука слова "алеф" -- .
С тех пор "голова" эта стоит в начале всех европейских азбук.
Русский язык не склонен начинать слова с буквы А. Это, пожалуй, стоит
запомнить. Русских слов, у которых в начале стоит А, немного. Те слова,
которые начинаются с А, подозрительны по своему происхождению: "аист" -- не
иностранец ли, не иммигрант ли он как слово?
Внимательный человек запротестует: а как же такие чисто русские слова,
как "атава", "абабки" (грибы) и т. п.? Но только в областных словарях вы
найдете их в таком написании: в словаре литературного русского языка вы
встретите "обабки", "отава". В чем дело? Дело в том, что в так называемых
"акающих" говорах русского языка буква О, когда она стоит не под ударением,
может произноситься как "а".
Таким образом, А в начале слова может служить "лакмусовой бумажкой" для
разоблачения слова-иностранца (ниже мы увидим, что таких "реактивов" не
один, а несколько).
Владеющие иностранными (европейскими) языками знают, что буква А в них
сохраняет свою форму, сходную с нашей А, и вроде бы везде выражает один и
тот же звук, равный нашему звуку "а".
Однако, углубившись в этот вопрос, легко заметить, что дело обстоит
куда сложнее.
Начнем с французского языка. Вот два слова: mat и mât. Первое --
"шахматный мат", а второе -- "мачта". Мы, русские, даже сравнительно
свободно болтая по-французски, произносим оба слова одинаково и слышим тоже
как одно слово. Для француза же они звучат совершенно различно: в первом он
слышит обычный звук "а", во втором -- долгий, и произносит их неодинаково.
Нам это неожиданно: все гласные у нас равны по своей долготе; тяни
сколько угодно "а" в слове "рак", оно от этого не станет означать "окунь".
269
Во Франции иначе: значок "аксан сирконфлекс" -- крышечка -- над А и
другими гласными буквами показывает, что слово здесь когда-то было сложнее
по составу, например, что оно заимствовано из другого языка и только потом
упростилось, а его звук "а" стал долгим.
В чешском же языке все гласные звуки обязательно бывают или краткими,
или долгими и поэтому "пас" с кратким "а" будет обозначать "горный проход",
а с долгим "а" -- "пояс".
Многим покажется, пожалуй, что это сложности фонетики, только напрасно
осложняющие разговор. Ведь это же чужие языки, не русский. Однако вообразите
себя иностранцем, начавшим изучать русский язык. Вы сейчас же столкнетесь с
тем, что далеко не все русские А выговариваются одинаково. Вот, скажем, в
слове "кабарга" буква А конечная, стоящая под ударением, звучит как
настоящий русский звук "а", как гласный среднего ряда нижнего образования,
произносимый без участия губ. Первая же А -- совсем не "а", а редуцированный
(ослабленный) звук. Их свойства определяются положением в слове; они могут и
не вполне походить друг на друга... И все равно они изображаются одной
буквой А. Да еще без всяких "крышечек" или "знаков долготы" и "краткости".
Это существенно. Если вы, иностранец, начнете в слове "кабарга" все
буквы А выговаривать так же, как конечную, над вами начнут втихомолку
посмеиваться. "С Масквы, с пасаду с калашнава ряду" -- так дразнили, бывало,
"москвичей" за их утрированное аканье.
С другой же стороны, вы, иностранец, быстро столкнетесь и еще с одной
неожиданностью: звук "а" в русском языке нередко изображают вовсе не буквой
А, а другими знаками. Буквой О в первом, безударном слоге слова "корова".
Буквой Я после мягкого согласного -- "пять" или в тех случаях, где перед "а"
слышится "йот", -- "явно".
Словом, на взгляд простое тождество: звук "а" = буква А, по сути дела,
оказывается весьма сложным.
Признаюсь, разговор о букве А я начал с одной неточности.
Древнефиникийский "алеф" вначале тоже изображал не "а" и даже не гласный
звук, а некий "гортанный согласный". Но все-таки его, "алефа", гласное
270 потомство ныне поражает разнообразием. Потому-то и А в разных
алфавитах и приделывается столько добавочных значков: без них хоть пропади!
В самом деле, взгляните на маленькую и неполную табличку буквы А с
разными значками:
А чешское -- долгий звук "а".
 французское -- долгий звук "а".
Ă немецкое -- "a-умлаут" -- звук вроде нашего "э".
Ä финское -- почти как наше "йа" в слове "пять".
Å шведское -- долгий или краткий звук "е".
Ā латышское -- долгий звук "а".
Достаточно на первый раз? Будете изучать каждый из перечисленных
языков, узнаете еще немало и про букву А, и про звук "а", и про их
взаимоотношения.
...Прочтешь все это, и подумаешь: а уж не правы ли были те лингвисты
прошлого, которые считали "а" исходным и благороднейшим из всех звуков
человеческой речи?
В наше время ученые о буквах и звуках такого уже не измышляют, но
поэтам случалось фантазировать в этом направлении.
Артюр Рембо, французский поэт-символист, утверждал, что каждый гласный
обладает "своим цветом", что, в частности, "а" черного цвета. Правда, не
вполне ясно, о чем он думал, о буквах или о звуках.
А вот русский поэт-символист Константин Бальмонт, может быть, даже имея
в виду звуки, говорил о буквах:
"Вот, едва я начал говорить о буквах, с чисто женской вкрадчивостью
мною овладели гласные. Каждая буква хочет говорить отдельно...
Первая -- А. Азбука наша начинается с А. А -- самый ясный, легко
ускользающий звук, самый гласный звук, без всякой преграды исходящий изо
рта. Раскройте рот и... попробуйте произнести любую гласную; для каждой
нужно сделать малое усилие, лишь эта лада А вылетает сама...".
Нет, конечно, Бальмонт не языковед. Он путает буквы со звуками. Он
сочиняет, будто ему "а" легче произносить, чем "о" или "у". Но будь он даже
отличным лингвистом, у нас не было бы никаких оснований приписывать "а"
какие-то преимущества перед другими гласными.
"А -- первый звук, произносимый ребенком, последний, произносимый
человеком, что под влиянием 271 паралича теряет дар речи... А --
первый, основной звук раскрытого рта..."
Я сделал данную выписку, хотя вся она -- "истинная неправда". Первыми
звуками, издаваемыми ребенком, скорее бывают неартикулированные аффрикаты и
дифтонги, не то гласные, не то согласные... Паралитик вовсе не испускает
меланхоличного и звучного предсмертного "А...", а обычно мычит, утрачивая
способность артикулировать определенные звуки...
Но теперь вы понимаете, как легко впасть в неточные, а то и прямо
ошибочные наблюдения, когда берешься судить о явлениях речи не с позиций
языкознания, а с собственной своей, произвольной и субъективной точки
зрения.
Стоит кратко коснуться еще одной-двух тем, связанных с буквой А.
В древних системах письменности существовало обыкновение придавать
буквам азбуки, помимо звукового, еще и числовое значение.
И в греческой азбуке, и в кириллице буква А имела числовое значение
единицы.
Вплоть до петровских реформ чрезвычайное неудобство связи букв азбуки с
произвольно выбранными цифрами и числами сохранялось. Чаще с "числами", чем
с "цифрами".
-- 1,
-- 1000,
-- 10000 --
"тьма",
--
100 000 -- "легион",
--
1 000 000 -- "леодр". 272
Если принять в расчет, что не было никакой возможности подвести под
единое правило ни сложение, ни умножение, ни вычитание и деление этих весьма
своеобразных "числительных", если никакой логикой не было установлено и
подтверждено, что "како" плюс "люди" равнялось "наш" -- 20+30 = 50, а в то
же время "слово" + "твердо" = "ферт" (200+300 = 500), то как же считать? В
числе, составленном из цифры 5 и двух нулей, уже заложено указание на то,
что оно в 10 раз больше числа, составленного из цифр 5 и 0. А вот до того,
что Ф в 10 раз больше, чем Н, сколько ни вглядывайся в эти "цифры", не
додумаешься.
Политический и технический (а равно и идеологический в более широком
смысле слова) переворот, осуществленный на Руси Петром I, упразднил
цифры-буквы, узаконив арабские цифры.
Но как на Западе, так и у нас в системе наших счетов и расчетов
сохранились пережитки прошлого.
Мы всегда называем первый "лучший" сорт товара сортом А; тот, что
похуже, -- сортом Б.
Математики и те не удержались и обозначают буквой А что-либо "первое"
по счету и порядку. Треугольник АВС кажется нам названным как бы "прямо", а
треугольник CAB -- "наоборот", не так ли? В большинстве мы привыкли
встречать пассажиров, которые едут из пункта А в пункт В. Разумеется, они
могут столкнуться на пути со следующими из В в А, но мы воспримем этих
последних как "обратных", "возвратных" путников.
Если, в конце концов, вам надо произвести дробление какого-то большого
труда на параграфы и пункты, вы наверняка начнете с "римских цифр",
перейдете для более мелких делений к "арабским", затем возьметесь за буквы
русские, латинские, может быть, и греческие. Но, выбрав любой алфавит, вы
начнете счет ваших делений не с "я", не с "зет", не с "омеги", а, ни на
секунду не задумываясь, совершенно механически поставите на первое место
русское "а" или греческую "альфу". Почему? Да просто вы впитали "с молоком
матери" убеждение, что А = 1.
273
Что еще можно сказать, когда думаешь про первую букву нашей азбуки? Ну
вот хотя бы: в разных языках есть слова, выражаемые на письме ею одною.
Написал А -- и целое слово родилось...
У нас "А!" -- восклицание с чрезвычайно широким диапазоном значений:
удивление, досада, радость, вопрос -- все может быть вложено в один звук (и
в одну букву!). Кроме того, читая "а", мы понимаем ее иной раз как союз.
В английских словарях прописная А объясняется как "высшая отметка за
школьную классную работу", "высший класс в судовых регистрах Ллойда" и даже
-- в разговорной речи -- как синоним прилагательного "превосходный" и
наречия "превосходно". Кроме этого, буква А перед существительным может в
ряде случаев пониматься как неопределенный артикль.
У шведов А может, как и во многих языках, означать "лучший,
первосортный". Есть с А и словосочетание a dato, в котором оно уже получает
значение предлога "от" -- от нынешнего числа.
У шведов же есть и еще одно забавное "сращение" с А -- a-barn, что
означает "крепыш-малыш".
В итало-русских словарях букве (и слову) А уделено полтора-два столбца
мельчайшего шрифта. Тут А служит признаком дательного падежа, предлогом;
выражает отношение места со значениями "в", "у", "за" и отношение времени,
означая "в", "на", "до", "через"; образ действия и множество других понятий.
В одном стареньком французском словарике я нашел указание на то, что во
Франции А выражает значение третьего лица единственного числа настоящего
времени от глагола "иметь" -- il a -- "он имеет", а с диакритическим значком
-- клинышком слева направо -- является предлогом, означая "в", "за", "из",
"о", "перед" и многое другое. Просто же взятая прописная буква А заменяет
выражение "альтэсс" и "высочество", когда говорится о лицах из царствующего
дома. Правда, теперь таких лиц становится все меньше и меньше...
Я буду рад, если вам придет в голову обратиться к словарям других
языков, европейских и внеевропейских, и начать исследовать: что выражает в
них та же самая буква А. Вполне возможно, вы наткнетесь на презабавные
приключения, происходящие с нею... 274
В любопытнейшей (а в свое время -- ценнейшей) маленькой книжке
профессора И. Бодуэна де Куртенэ "Об отношении русского письма к русскому
языку" говорится, что в отличие от знаков звуковой речи, которым
несвойственно "увеличиваться" или "уменьшаться", усиливаться или ослабевать
дальше определенных им природой речи величин, знаки речи письменной, в
частности буквы, обладают в этом смысле неограниченными возможностями.
Чтобы привести пример "буквы-гиганта", ученый-лингвист вспоминает
географический феномен. "Не забудем о дельтах рек, например дельта Нила, --
говорит он. -- Природа создала очертание, которое человек сумел прочесть как
колоссальную букву".
Затейливая мысль. Но мне она здесь нужна лишь, чтобы заговорить о
другом. "Дельта реки"... Тут просто -- случай языковой игры, метафорически
делающей имя буквы словом, имеющим нарицательное значение.
Явление занятно: оно прямо 275 противоположно тому, что
наблюдается весьма часто и в мире азбук, -- превращению значимого слова в
имя буквы, в чистое наименование. Так слово "алеф" -- телец -- стало
называть знак для одного из звуков финикийского алфавита. Так стали именами
букв русские слова "добро", "мыслете", "аз", "он", "ук".
В нашем же случае -- наоборот: слово, означавшее только четвертую букву
греческой азбуки, утратив нацело свой архаический смысл -- "далет" (дверь),
внезапно испытало обратную метаморфозу: приобрело значение "область
отложения наносов в устье реки, прорезанная сетью ее рукавов".
Теперь, прочитав начало фразы: "К числу величайших дельт мира
принадлежат...", вы спокойно допишете: "дельты Нила, Ганга, Миссисипи",
совершенно не вспоминая при этом греческую букву "дельту".
Но "область в устье реки" не единственное переносное значение слова
"дельта". В энциклопедиях вы отыщете "дельта-лучи", "дельта-металл" и даже
"дельта-древесину". Повсюду здесь эпитет "дельта" указывает на порядковое
место предметов в ряду им подобных.
У математиков слово "дельта" входит во множество терминов:
"дельта-оператор", "дельта-функция". Тут оно уже перестает быть просто
буквой, но освободилось оно от этого качества ненамного больше слова "а",
когда мы превращаем его в алгебре в заместитель выражения "некоторое число
или количество".
В большей степени "дельта" -- Δ становится словом в
дифференциальном исчислении, где означает приращение абсциссы или аргумента.
Уже то, что там постоянно встречаются выражения "дельта икс" и "дельта
игрек", 276 доказывает: "дельта" здесь есть слово, немногим
отличающееся типологически от слова "дом" в выражениях "Дом писателей" и
"Дом художников".
Конечно, никакой мудрец и пророк не смогли бы в те
века, когда финикийский "далет" превращался в греческую "дельту", предречь
дальнейшую судьбу этого "междуязычного" имени. Да и мы представления не
имеем, какие значения примет оно на себя хотя бы через 250 лет...
Среди таких -- может быть, более курьезных, нежели значительных, --
приключений, мне хочется помянуть историю, приключившуюся с нашей буквой Ф.
В кириллице она носила затейливое наименование "ферт". Затейливое? Да.
Этимологи и сейчас спорят, откуда оно взялось. Греческое "фюртэс" вроде бы
не годится для названия буквы; оно значит "беспокойный человек", да и не
слышно, чтобы Ф в Греции так именовали. Думают, "ферт" -- просто выдумка,
звукоподражание, понадобившееся потому, что славянских слов с буквой Ф
вначале не нашлось. "Суá!" -- как говорят французы: "Пусть так!"
Но вот на Руси с Ф произошло нечто наверняка не предусмотренное
изобретателями этого буквенного имени.
Читателям с воображением эта палочка с двумя дужками по бокам стала
напоминать задорно подбоченившегося человека. Появилось словосочетание
"стоять фертом", а затем новое существительное "ферт" и даже уменьшительное
"фертик", по Вл. Далю -- франтик, щеголек.
Мало-помалу существительное это стало уже неодобрительным, полубранным.
У А. Чехова: "Тут к нам ездит один 277 ферт со скрипкой,
пиликает", у В. Вересаева: "Вхожу в приемную, вижу, какой-то ферт стоит в
красных лампасах". Слово нацело потеряло связь с именем буквы, и случилось
это невесть когда. Ведь еще у Пушкина:
У стенки фертик молодой
Стоит картинкою журнальной...
А в его "Истории села Горюхина" есть место, где
происхождение слова "ферт" из названия буквы видно чрезвычайно ясно: "Тогда
* * * , растопыря ноги наподобие буквы хера и
подбочась наподобие ферта, произнес следующую краткую выразительную речь".
Вам, конечно, встречалось слово "похерить", обычно заставляющее и
произнесшего и выслушавшего его сделать этакую извинительную гримаску. А
извиняться не в чем.
Слово "похерить" связано прямо с названием буквы X в кириллице -- "хер"
и является сокращением слова "херувим". Зачеркните какой-нибудь кусок
написанного вами текста. В девяти случаях из десяти вы перечеркнете его
крест-накрест и вертикально. И получите косой крест, похожий на букву X.
Уже сонные подьячие в допетровских приказах "херили" такими крестами
испорченные места рукописей. Вот оттуда-то и пошло слово "похерить",
порожденное именем старославянской буквы...
"Глаголь". У Пушкина есть начало одного неоконченного произведения --
"Альфонс садится на коня...". Помните мрачный ландшафт Испании:
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь,
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят... 278
Здесь "глаголь" -- виселица, но не орудие казни дало свое имя букве.
Оно само было названо по сходству с буквой. Как это доказать?
Тот, кто придавал буквам запоминающиеся имена, выбрал название для Г по
акрофоническому принципу, но не существительное, как вроде бы было
естественно, а глагол. "Глаголь!" по-славянски значило "говори!".
Сомнительно, чтобы нам удалось когда-либо узнать мотивы, по каким
буквы получали именно эти, а не другие названия; но мы знаем , что это не
исключение: для буквы Р тот же или другой изобретатель избрал такую же
глагольную форму -- "рцы!".
Букву можно назвать любым словом; тут не требуется, как у Козьмы
Пруткова, пытаться наименовать "судьбу не индейкой, а какой-либо другой,
более на судьбу похожей птицей".
А вот любая новая вещь, которую нужно назвать новым словом, требует
некоего соответствия между этим словом и ее свойствами. Неправдоподобно,
чтобы столб с горизонтальной перекладиной наверху, инструмент быстрой казни,
был наименован словом "говори". Скорее уж так могли бы назвать дыбу, орудие
пытки. А если признать, что название этому мрачному столбу взято у на него
похожей буквы, то все становится на свое место. Буква стала словом!
"Мыслете". На этот раз производное от глагола "мыслить". Сложное
движение пера, нужное для начертания буквы М, связало ее в бытовом языке с
шатающимся "туда-сюда" на пути хмельным человеком. И вот уже возникает нечто
вроде полусуществительного "мыслете", означающее нечто неопределенное, не
обязательно связанное с образом пьяницы: "он мыслете пишет".
279
"Покой". Старое название буквы П сохранилось до наших дней едва ли не
исключительно в выражении "покоем ставить что-либо, располагать". Столы
"ставят покоем" -- так, чтобы они образовали как бы букву П, с целью
наиболее компактного размещения заседающих или трапезующих.
"Добро". Желтый флаг во флотской флажной сигнализации. Значение этого
флага: "Да, согласен, разрешаю". На флоте и в настоящее время постоянно
можно слышать выражения "дал "добро", "получили "добро", "у меня
командирское "добро" в кармане". Причем никому не приходит в голову понять
"добро" в кармане" в смысле "командирское имущество", "деньги",
"хозяйственные запасы". А в то же время лишь редкие из моих
сотоварищей-моряков отдавали себе отчет в том, что это "добро" было в
прошлом наименованием одной из букв старославянской азбуки. Любопытно, не
правда ли?
"Икс". История того, как одна из последних букв латинского
алфавита превратилась в слово, на математическом языке означающее понятие
"неизвестная величина", довольно сложна.
На рубеже средневековья и Возрождения Европа лихорадочно овладевала
научными, и, в частности, математическими, знаниями арабо-мавританского
Востока. За средние века арабы далеко обогнали европейцев на этом фронте.
Европейские ученые заимствовали у своих учителей и обозначение неизвестного
при помощи буквы. У мавров, соприкасавшихся с испанцами, условная буква эта
именовалась "шэ".
У испанцев была совершенно иная буква, знак другого звука, но
обладавшая тем же названием "шэ". Испанцы так называли в те времена ту
букву, 280 которая у соседних народов именовалась "икс". Испанцы
писали теперь в математических трудах X как и их ученики французы, но
выговаривали этот знак как учителя-арабы -- "шэ". Французы же -- Декарт
первый принял это новшество в свою прославленную "Геометрию", -- видя знак
X, стали и выговаривать его как "икс". Из страны в страну слово-буква дошло
и до России. Сначала как математический термин, а затем...
Прислушайтесь не к беседам академиков, а к живой речи вокруг вас.
Наряду со строгим термином, X -- неизвестное, со строго зафиксированным
физическим значением X -- единица длины, применяемая при измерении длин
гамма-лучей, есть и более простое, бытовое его значение. В толковых словарях
оно определяется сходно -- "неизвестное или неназываемое лицо". Очень часто
"икс" соединяется с другими последними буквами латинского алфавита -- "Икс,
Игрек, Зет, не все ли равно кто?".
Математическое употребление букв оказывает влияние на бытовое.
"Икс-игрек-зет" нельзя заменить произвольными буквами -- "пе-эр-эс-тэ" или
"ка-эль-эм-эн". Исчезнет оттенок неизвестности и загадочности.
Еще одно слово, рожденное из названия буквы, -- "эн", иногда --
"эн-эн", чаще -- NN, и произведенные от них прилагательные "энный" и
"энский". Существует объяснение этому NN не математического, а чисто
языкового характера. Возможно, две буквы эти являются школьнолатинским
(кухоннолатинским, как говорят) сокращением слов "номен нэсцио" -- "имени я
не знаю". Однако в таком случае было бы логичнее оставить прописной только
первую из них.
В математике N -- "любая, какую угодно подразумевать, величина". В
281 художественной литературе "Эн" и NN (особенно в XIX веке) --
лицо отнюдь не таинственное, как "Икс", но такое, которое по каким-то
причинам нежелательно называть, -- "неважно кто" или "было бы нескромно
указать, кто это". В произведениях классиков вы такие обозначения встретите,
простите за каламбур, "эн раз".
Мы видели букву N в роли заместителя имени личного. Но она еще недавно
фигурировала и в качестве заместителя топонимов. "В ворота гостиницы
губернского городка NN въехала довольно красивая... бричка". Какое
прославленное произведение начинается такими словами? Конечно же, "Мертвые
польский язык и венгерский каждый на свой лад гнули латиницу, чтобы
подогнать ее к своим звучаниям, и вы увидите, что она совсем непохожа на
универсально приспособленный к любому языку алфавит. Сложностей с ее
подгонкой264 к узбекскому или удмуртскому было бы ничуть не
меньше...
А в то же время, и это будет существенным "во-вторых", каждому
гражданину Советского Союза в принципе нужно, кроме своего родного языка,
усвоить и язык межнационального общения всей страны нашей, язык русский.
Если он с детства, изучая свой язык, уже знакомится с графикой нашей
"гражданки", это облегчает ему впоследствии овладение русской
письменностью...
Широко разошлась гражданская азбука наша среди народов СССР. Я не
упомянул, что ею пользуются (с самыми ничтожными изменениями) братские
украинский и белорусский народы: просто мне это кажется общеизвестным. B
почти неизменном виде использована она Болгарией. Значительная часть жителей
Югославии, сербы, также применяют ее, добавив ряд букв, обозначающих
специфические сербские звуки. Хорваты, второй по численности народ
Югославии, издавна приняли латиницу. А кроме того, надо отметить, что с 1941
года перешла на новую письменность, построенную на основе русского письма,
Монгольская Народная Республика; новая азбука заменила собой чрезвычайно
сложную систему письма буддийских книг и рукописей, которыми пользовались
преимущественно в культовых целях.
Как видите, поле применения гражданского русского шрифта растет и
ширится. Значит, принцип, положенный в его основу, лежавший в основе
общеславянского алфавита -- кириллицы, был с самого начала удачным и верным.
Иначе письмо это не выжило бы, как не выжило в свое время руническое письмо
скандинавских народов, хотя, если судить по внешности, руны ничем не хуже
других письменных знаков мира.
265
266
267
Теперь уже не установишь, почему в финикийской азбуке первое место
занял именно знак для звука "а" -- "алеф".
Когда я говорю "для звука "а", это надо понимать с оговорками: звуков
"а", как мы еще увидим, у разных народов -- множество, почти у каждого --
свой.
В старину языковеды почитали "а" воистину "первым из звуков". Думали,
будто гласные "е", "и", "о", "у" постепенно развились из "благороднейшего"
звука "а".
Этот ученый миф был затем оставлен. Мы считаем все звуки всех языков
равно благородными и равноправными между собою.
Уж бесспорно, расположение букв в азбуках не может быть объяснено
качествами их звуков: тогда оно должно было бы быть во всех алфавитах
одинаковым. По-видимому, все европейские азбуки в той или иной мере
повторяют (с небольшими отклонениями) порядок, заданный некогда в Финикии и
позднее подхваченный греками.
Мы уже встречались с изображением "бычьей головы" древнего "алефа";
повторим его рисунок еще раз, чтобы вам, вглядываясь, было легче представить
себе, как "морда тельца", расположенная в древности горизонтально и
глядевшая влево, повернулась и стала не 268 иероглифом "бык", а
знаком для первого звука слова "алеф" -- .
С тех пор "голова" эта стоит в начале всех европейских азбук.
Русский язык не склонен начинать слова с буквы А. Это, пожалуй, стоит
запомнить. Русских слов, у которых в начале стоит А, немного. Те слова,
которые начинаются с А, подозрительны по своему происхождению: "аист" -- не
иностранец ли, не иммигрант ли он как слово?
Внимательный человек запротестует: а как же такие чисто русские слова,
как "атава", "абабки" (грибы) и т. п.? Но только в областных словарях вы
найдете их в таком написании: в словаре литературного русского языка вы
встретите "обабки", "отава". В чем дело? Дело в том, что в так называемых
"акающих" говорах русского языка буква О, когда она стоит не под ударением,
может произноситься как "а".
Таким образом, А в начале слова может служить "лакмусовой бумажкой" для
разоблачения слова-иностранца (ниже мы увидим, что таких "реактивов" не
один, а несколько).
Владеющие иностранными (европейскими) языками знают, что буква А в них
сохраняет свою форму, сходную с нашей А, и вроде бы везде выражает один и
тот же звук, равный нашему звуку "а".
Однако, углубившись в этот вопрос, легко заметить, что дело обстоит
куда сложнее.
Начнем с французского языка. Вот два слова: mat и mât. Первое --
"шахматный мат", а второе -- "мачта". Мы, русские, даже сравнительно
свободно болтая по-французски, произносим оба слова одинаково и слышим тоже
как одно слово. Для француза же они звучат совершенно различно: в первом он
слышит обычный звук "а", во втором -- долгий, и произносит их неодинаково.
Нам это неожиданно: все гласные у нас равны по своей долготе; тяни
сколько угодно "а" в слове "рак", оно от этого не станет означать "окунь".
269
Во Франции иначе: значок "аксан сирконфлекс" -- крышечка -- над А и
другими гласными буквами показывает, что слово здесь когда-то было сложнее
по составу, например, что оно заимствовано из другого языка и только потом
упростилось, а его звук "а" стал долгим.
В чешском же языке все гласные звуки обязательно бывают или краткими,
или долгими и поэтому "пас" с кратким "а" будет обозначать "горный проход",
а с долгим "а" -- "пояс".
Многим покажется, пожалуй, что это сложности фонетики, только напрасно
осложняющие разговор. Ведь это же чужие языки, не русский. Однако вообразите
себя иностранцем, начавшим изучать русский язык. Вы сейчас же столкнетесь с
тем, что далеко не все русские А выговариваются одинаково. Вот, скажем, в
слове "кабарга" буква А конечная, стоящая под ударением, звучит как
настоящий русский звук "а", как гласный среднего ряда нижнего образования,
произносимый без участия губ. Первая же А -- совсем не "а", а редуцированный
(ослабленный) звук. Их свойства определяются положением в слове; они могут и
не вполне походить друг на друга... И все равно они изображаются одной
буквой А. Да еще без всяких "крышечек" или "знаков долготы" и "краткости".
Это существенно. Если вы, иностранец, начнете в слове "кабарга" все
буквы А выговаривать так же, как конечную, над вами начнут втихомолку
посмеиваться. "С Масквы, с пасаду с калашнава ряду" -- так дразнили, бывало,
"москвичей" за их утрированное аканье.
С другой же стороны, вы, иностранец, быстро столкнетесь и еще с одной
неожиданностью: звук "а" в русском языке нередко изображают вовсе не буквой
А, а другими знаками. Буквой О в первом, безударном слоге слова "корова".
Буквой Я после мягкого согласного -- "пять" или в тех случаях, где перед "а"
слышится "йот", -- "явно".
Словом, на взгляд простое тождество: звук "а" = буква А, по сути дела,
оказывается весьма сложным.
Признаюсь, разговор о букве А я начал с одной неточности.
Древнефиникийский "алеф" вначале тоже изображал не "а" и даже не гласный
звук, а некий "гортанный согласный". Но все-таки его, "алефа", гласное
270 потомство ныне поражает разнообразием. Потому-то и А в разных
алфавитах и приделывается столько добавочных значков: без них хоть пропади!
В самом деле, взгляните на маленькую и неполную табличку буквы А с
разными значками:
А чешское -- долгий звук "а".
 французское -- долгий звук "а".
Ă немецкое -- "a-умлаут" -- звук вроде нашего "э".
Ä финское -- почти как наше "йа" в слове "пять".
Å шведское -- долгий или краткий звук "е".
Ā латышское -- долгий звук "а".
Достаточно на первый раз? Будете изучать каждый из перечисленных
языков, узнаете еще немало и про букву А, и про звук "а", и про их
взаимоотношения.
...Прочтешь все это, и подумаешь: а уж не правы ли были те лингвисты
прошлого, которые считали "а" исходным и благороднейшим из всех звуков
человеческой речи?
В наше время ученые о буквах и звуках такого уже не измышляют, но
поэтам случалось фантазировать в этом направлении.
Артюр Рембо, французский поэт-символист, утверждал, что каждый гласный
обладает "своим цветом", что, в частности, "а" черного цвета. Правда, не
вполне ясно, о чем он думал, о буквах или о звуках.
А вот русский поэт-символист Константин Бальмонт, может быть, даже имея
в виду звуки, говорил о буквах:
"Вот, едва я начал говорить о буквах, с чисто женской вкрадчивостью
мною овладели гласные. Каждая буква хочет говорить отдельно...
Первая -- А. Азбука наша начинается с А. А -- самый ясный, легко
ускользающий звук, самый гласный звук, без всякой преграды исходящий изо
рта. Раскройте рот и... попробуйте произнести любую гласную; для каждой
нужно сделать малое усилие, лишь эта лада А вылетает сама...".
Нет, конечно, Бальмонт не языковед. Он путает буквы со звуками. Он
сочиняет, будто ему "а" легче произносить, чем "о" или "у". Но будь он даже
отличным лингвистом, у нас не было бы никаких оснований приписывать "а"
какие-то преимущества перед другими гласными.
"А -- первый звук, произносимый ребенком, последний, произносимый
человеком, что под влиянием 271 паралича теряет дар речи... А --
первый, основной звук раскрытого рта..."
Я сделал данную выписку, хотя вся она -- "истинная неправда". Первыми
звуками, издаваемыми ребенком, скорее бывают неартикулированные аффрикаты и
дифтонги, не то гласные, не то согласные... Паралитик вовсе не испускает
меланхоличного и звучного предсмертного "А...", а обычно мычит, утрачивая
способность артикулировать определенные звуки...
Но теперь вы понимаете, как легко впасть в неточные, а то и прямо
ошибочные наблюдения, когда берешься судить о явлениях речи не с позиций
языкознания, а с собственной своей, произвольной и субъективной точки
зрения.
Стоит кратко коснуться еще одной-двух тем, связанных с буквой А.
В древних системах письменности существовало обыкновение придавать
буквам азбуки, помимо звукового, еще и числовое значение.
И в греческой азбуке, и в кириллице буква А имела числовое значение
единицы.
Вплоть до петровских реформ чрезвычайное неудобство связи букв азбуки с
произвольно выбранными цифрами и числами сохранялось. Чаще с "числами", чем
с "цифрами".
-- 1,
-- 1000,
-- 10000 --
"тьма",
--
100 000 -- "легион",
--
1 000 000 -- "леодр". 272
Если принять в расчет, что не было никакой возможности подвести под
единое правило ни сложение, ни умножение, ни вычитание и деление этих весьма
своеобразных "числительных", если никакой логикой не было установлено и
подтверждено, что "како" плюс "люди" равнялось "наш" -- 20+30 = 50, а в то
же время "слово" + "твердо" = "ферт" (200+300 = 500), то как же считать? В
числе, составленном из цифры 5 и двух нулей, уже заложено указание на то,
что оно в 10 раз больше числа, составленного из цифр 5 и 0. А вот до того,
что Ф в 10 раз больше, чем Н, сколько ни вглядывайся в эти "цифры", не
додумаешься.
Политический и технический (а равно и идеологический в более широком
смысле слова) переворот, осуществленный на Руси Петром I, упразднил
цифры-буквы, узаконив арабские цифры.
Но как на Западе, так и у нас в системе наших счетов и расчетов
сохранились пережитки прошлого.
Мы всегда называем первый "лучший" сорт товара сортом А; тот, что
похуже, -- сортом Б.
Математики и те не удержались и обозначают буквой А что-либо "первое"
по счету и порядку. Треугольник АВС кажется нам названным как бы "прямо", а
треугольник CAB -- "наоборот", не так ли? В большинстве мы привыкли
встречать пассажиров, которые едут из пункта А в пункт В. Разумеется, они
могут столкнуться на пути со следующими из В в А, но мы воспримем этих
последних как "обратных", "возвратных" путников.
Если, в конце концов, вам надо произвести дробление какого-то большого
труда на параграфы и пункты, вы наверняка начнете с "римских цифр",
перейдете для более мелких делений к "арабским", затем возьметесь за буквы
русские, латинские, может быть, и греческие. Но, выбрав любой алфавит, вы
начнете счет ваших делений не с "я", не с "зет", не с "омеги", а, ни на
секунду не задумываясь, совершенно механически поставите на первое место
русское "а" или греческую "альфу". Почему? Да просто вы впитали "с молоком
матери" убеждение, что А = 1.
273
Что еще можно сказать, когда думаешь про первую букву нашей азбуки? Ну
вот хотя бы: в разных языках есть слова, выражаемые на письме ею одною.
Написал А -- и целое слово родилось...
У нас "А!" -- восклицание с чрезвычайно широким диапазоном значений:
удивление, досада, радость, вопрос -- все может быть вложено в один звук (и
в одну букву!). Кроме того, читая "а", мы понимаем ее иной раз как союз.
В английских словарях прописная А объясняется как "высшая отметка за
школьную классную работу", "высший класс в судовых регистрах Ллойда" и даже
-- в разговорной речи -- как синоним прилагательного "превосходный" и
наречия "превосходно". Кроме этого, буква А перед существительным может в
ряде случаев пониматься как неопределенный артикль.
У шведов А может, как и во многих языках, означать "лучший,
первосортный". Есть с А и словосочетание a dato, в котором оно уже получает
значение предлога "от" -- от нынешнего числа.
У шведов же есть и еще одно забавное "сращение" с А -- a-barn, что
означает "крепыш-малыш".
В итало-русских словарях букве (и слову) А уделено полтора-два столбца
мельчайшего шрифта. Тут А служит признаком дательного падежа, предлогом;
выражает отношение места со значениями "в", "у", "за" и отношение времени,
означая "в", "на", "до", "через"; образ действия и множество других понятий.
В одном стареньком французском словарике я нашел указание на то, что во
Франции А выражает значение третьего лица единственного числа настоящего
времени от глагола "иметь" -- il a -- "он имеет", а с диакритическим значком
-- клинышком слева направо -- является предлогом, означая "в", "за", "из",
"о", "перед" и многое другое. Просто же взятая прописная буква А заменяет
выражение "альтэсс" и "высочество", когда говорится о лицах из царствующего
дома. Правда, теперь таких лиц становится все меньше и меньше...
Я буду рад, если вам придет в голову обратиться к словарям других
языков, европейских и внеевропейских, и начать исследовать: что выражает в
них та же самая буква А. Вполне возможно, вы наткнетесь на презабавные
приключения, происходящие с нею... 274
В любопытнейшей (а в свое время -- ценнейшей) маленькой книжке
профессора И. Бодуэна де Куртенэ "Об отношении русского письма к русскому
языку" говорится, что в отличие от знаков звуковой речи, которым
несвойственно "увеличиваться" или "уменьшаться", усиливаться или ослабевать
дальше определенных им природой речи величин, знаки речи письменной, в
частности буквы, обладают в этом смысле неограниченными возможностями.
Чтобы привести пример "буквы-гиганта", ученый-лингвист вспоминает
географический феномен. "Не забудем о дельтах рек, например дельта Нила, --
говорит он. -- Природа создала очертание, которое человек сумел прочесть как
колоссальную букву".
Затейливая мысль. Но мне она здесь нужна лишь, чтобы заговорить о
другом. "Дельта реки"... Тут просто -- случай языковой игры, метафорически
делающей имя буквы словом, имеющим нарицательное значение.
Явление занятно: оно прямо 275 противоположно тому, что
наблюдается весьма часто и в мире азбук, -- превращению значимого слова в
имя буквы, в чистое наименование. Так слово "алеф" -- телец -- стало
называть знак для одного из звуков финикийского алфавита. Так стали именами
букв русские слова "добро", "мыслете", "аз", "он", "ук".
В нашем же случае -- наоборот: слово, означавшее только четвертую букву
греческой азбуки, утратив нацело свой архаический смысл -- "далет" (дверь),
внезапно испытало обратную метаморфозу: приобрело значение "область
отложения наносов в устье реки, прорезанная сетью ее рукавов".
Теперь, прочитав начало фразы: "К числу величайших дельт мира
принадлежат...", вы спокойно допишете: "дельты Нила, Ганга, Миссисипи",
совершенно не вспоминая при этом греческую букву "дельту".
Но "область в устье реки" не единственное переносное значение слова
"дельта". В энциклопедиях вы отыщете "дельта-лучи", "дельта-металл" и даже
"дельта-древесину". Повсюду здесь эпитет "дельта" указывает на порядковое
место предметов в ряду им подобных.
У математиков слово "дельта" входит во множество терминов:
"дельта-оператор", "дельта-функция". Тут оно уже перестает быть просто
буквой, но освободилось оно от этого качества ненамного больше слова "а",
когда мы превращаем его в алгебре в заместитель выражения "некоторое число
или количество".
В большей степени "дельта" -- Δ становится словом в
дифференциальном исчислении, где означает приращение абсциссы или аргумента.
Уже то, что там постоянно встречаются выражения "дельта икс" и "дельта
игрек", 276 доказывает: "дельта" здесь есть слово, немногим
отличающееся типологически от слова "дом" в выражениях "Дом писателей" и
"Дом художников".
Конечно, никакой мудрец и пророк не смогли бы в те
века, когда финикийский "далет" превращался в греческую "дельту", предречь
дальнейшую судьбу этого "междуязычного" имени. Да и мы представления не
имеем, какие значения примет оно на себя хотя бы через 250 лет...
Среди таких -- может быть, более курьезных, нежели значительных, --
приключений, мне хочется помянуть историю, приключившуюся с нашей буквой Ф.
В кириллице она носила затейливое наименование "ферт". Затейливое? Да.
Этимологи и сейчас спорят, откуда оно взялось. Греческое "фюртэс" вроде бы
не годится для названия буквы; оно значит "беспокойный человек", да и не
слышно, чтобы Ф в Греции так именовали. Думают, "ферт" -- просто выдумка,
звукоподражание, понадобившееся потому, что славянских слов с буквой Ф
вначале не нашлось. "Суá!" -- как говорят французы: "Пусть так!"
Но вот на Руси с Ф произошло нечто наверняка не предусмотренное
изобретателями этого буквенного имени.
Читателям с воображением эта палочка с двумя дужками по бокам стала
напоминать задорно подбоченившегося человека. Появилось словосочетание
"стоять фертом", а затем новое существительное "ферт" и даже уменьшительное
"фертик", по Вл. Далю -- франтик, щеголек.
Мало-помалу существительное это стало уже неодобрительным, полубранным.
У А. Чехова: "Тут к нам ездит один 277 ферт со скрипкой,
пиликает", у В. Вересаева: "Вхожу в приемную, вижу, какой-то ферт стоит в
красных лампасах". Слово нацело потеряло связь с именем буквы, и случилось
это невесть когда. Ведь еще у Пушкина:
У стенки фертик молодой
Стоит картинкою журнальной...
А в его "Истории села Горюхина" есть место, где
происхождение слова "ферт" из названия буквы видно чрезвычайно ясно: "Тогда
* * * , растопыря ноги наподобие буквы хера и
подбочась наподобие ферта, произнес следующую краткую выразительную речь".
Вам, конечно, встречалось слово "похерить", обычно заставляющее и
произнесшего и выслушавшего его сделать этакую извинительную гримаску. А
извиняться не в чем.
Слово "похерить" связано прямо с названием буквы X в кириллице -- "хер"
и является сокращением слова "херувим". Зачеркните какой-нибудь кусок
написанного вами текста. В девяти случаях из десяти вы перечеркнете его
крест-накрест и вертикально. И получите косой крест, похожий на букву X.
Уже сонные подьячие в допетровских приказах "херили" такими крестами
испорченные места рукописей. Вот оттуда-то и пошло слово "похерить",
порожденное именем старославянской буквы...
"Глаголь". У Пушкина есть начало одного неоконченного произведения --
"Альфонс садится на коня...". Помните мрачный ландшафт Испании:
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь,
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят... 278
Здесь "глаголь" -- виселица, но не орудие казни дало свое имя букве.
Оно само было названо по сходству с буквой. Как это доказать?
Тот, кто придавал буквам запоминающиеся имена, выбрал название для Г по
акрофоническому принципу, но не существительное, как вроде бы было
естественно, а глагол. "Глаголь!" по-славянски значило "говори!".
Сомнительно, чтобы нам удалось когда-либо узнать мотивы, по каким
буквы получали именно эти, а не другие названия; но мы знаем , что это не
исключение: для буквы Р тот же или другой изобретатель избрал такую же
глагольную форму -- "рцы!".
Букву можно назвать любым словом; тут не требуется, как у Козьмы
Пруткова, пытаться наименовать "судьбу не индейкой, а какой-либо другой,
более на судьбу похожей птицей".
А вот любая новая вещь, которую нужно назвать новым словом, требует
некоего соответствия между этим словом и ее свойствами. Неправдоподобно,
чтобы столб с горизонтальной перекладиной наверху, инструмент быстрой казни,
был наименован словом "говори". Скорее уж так могли бы назвать дыбу, орудие
пытки. А если признать, что название этому мрачному столбу взято у на него
похожей буквы, то все становится на свое место. Буква стала словом!
"Мыслете". На этот раз производное от глагола "мыслить". Сложное
движение пера, нужное для начертания буквы М, связало ее в бытовом языке с
шатающимся "туда-сюда" на пути хмельным человеком. И вот уже возникает нечто
вроде полусуществительного "мыслете", означающее нечто неопределенное, не
обязательно связанное с образом пьяницы: "он мыслете пишет".
279
"Покой". Старое название буквы П сохранилось до наших дней едва ли не
исключительно в выражении "покоем ставить что-либо, располагать". Столы
"ставят покоем" -- так, чтобы они образовали как бы букву П, с целью
наиболее компактного размещения заседающих или трапезующих.
"Добро". Желтый флаг во флотской флажной сигнализации. Значение этого
флага: "Да, согласен, разрешаю". На флоте и в настоящее время постоянно
можно слышать выражения "дал "добро", "получили "добро", "у меня
командирское "добро" в кармане". Причем никому не приходит в голову понять
"добро" в кармане" в смысле "командирское имущество", "деньги",
"хозяйственные запасы". А в то же время лишь редкие из моих
сотоварищей-моряков отдавали себе отчет в том, что это "добро" было в
прошлом наименованием одной из букв старославянской азбуки. Любопытно, не
правда ли?
"Икс". История того, как одна из последних букв латинского
алфавита превратилась в слово, на математическом языке означающее понятие
"неизвестная величина", довольно сложна.
На рубеже средневековья и Возрождения Европа лихорадочно овладевала
научными, и, в частности, математическими, знаниями арабо-мавританского
Востока. За средние века арабы далеко обогнали европейцев на этом фронте.
Европейские ученые заимствовали у своих учителей и обозначение неизвестного
при помощи буквы. У мавров, соприкасавшихся с испанцами, условная буква эта
именовалась "шэ".
У испанцев была совершенно иная буква, знак другого звука, но
обладавшая тем же названием "шэ". Испанцы так называли в те времена ту
букву, 280 которая у соседних народов именовалась "икс". Испанцы
писали теперь в математических трудах X как и их ученики французы, но
выговаривали этот знак как учителя-арабы -- "шэ". Французы же -- Декарт
первый принял это новшество в свою прославленную "Геометрию", -- видя знак
X, стали и выговаривать его как "икс". Из страны в страну слово-буква дошло
и до России. Сначала как математический термин, а затем...
Прислушайтесь не к беседам академиков, а к живой речи вокруг вас.
Наряду со строгим термином, X -- неизвестное, со строго зафиксированным
физическим значением X -- единица длины, применяемая при измерении длин
гамма-лучей, есть и более простое, бытовое его значение. В толковых словарях
оно определяется сходно -- "неизвестное или неназываемое лицо". Очень часто
"икс" соединяется с другими последними буквами латинского алфавита -- "Икс,
Игрек, Зет, не все ли равно кто?".
Математическое употребление букв оказывает влияние на бытовое.
"Икс-игрек-зет" нельзя заменить произвольными буквами -- "пе-эр-эс-тэ" или
"ка-эль-эм-эн". Исчезнет оттенок неизвестности и загадочности.
Еще одно слово, рожденное из названия буквы, -- "эн", иногда --
"эн-эн", чаще -- NN, и произведенные от них прилагательные "энный" и
"энский". Существует объяснение этому NN не математического, а чисто
языкового характера. Возможно, две буквы эти являются школьнолатинским
(кухоннолатинским, как говорят) сокращением слов "номен нэсцио" -- "имени я
не знаю". Однако в таком случае было бы логичнее оставить прописной только
первую из них.
В математике N -- "любая, какую угодно подразумевать, величина". В
281 художественной литературе "Эн" и NN (особенно в XIX веке) --
лицо отнюдь не таинственное, как "Икс", но такое, которое по каким-то
причинам нежелательно называть, -- "неважно кто" или "было бы нескромно
указать, кто это". В произведениях классиков вы такие обозначения встретите,
простите за каламбур, "эн раз".
Мы видели букву N в роли заместителя имени личного. Но она еще недавно
фигурировала и в качестве заместителя топонимов. "В ворота гостиницы
губернского городка NN въехала довольно красивая... бричка". Какое
прославленное произведение начинается такими словами? Конечно же, "Мертвые