Страница:
— Конкурирующая организация?.. — загорелись у девушки глаза. — Кто-то пронюхал о нелюдях и самостоятельно пытается бороться? Мы должны с ней встретиться!
— Никаких «организаций» быть не может, Настенька. Одиночки. Если мы не успеваем найти таких людей первыми, а, увы, чаще бывает именно так, то нелюди уничтожают эти «частные организации».
— Но вы сами сказали, что эта девушка — сильный маг!
— Именно… Откуда она взялась? Сперва мы даже решили, что… — Гасымов осекся.
— Что же?
— Что столкнулись с кем-то еще, кем-то, нам неизвестным, и поэтому, возможно, способным сделать напрасными все наши старания… Не будем пока об этом, ладно? Это — не наш с тобой секрет, — Артур Мамедович печально улыбнулся. Ему о многом хотелось поговорить с любимой ученицей, но Алферьева шутить не будет. В лучшем случае выставит из Центра за длинный язык. А в худшем… — Проще сказать, эта дама, Джессика, взялась непонятно откуда и сейчас ищет контакта с нами. Кстати, она больна. Информация не подтверждена, но вроде бы Джессика стремительно стареет. Есть такое генетическое заболевание у метисов. Так вот, если она маг-одиночка, то ее надо срочно вербовать. Сильная штучка. Хотя, я думаю, потенциально ты все же сильнее… Но та ли это девушка, про которую сообщал Блэквуд или подстава?
— Доставить ее в Центр и не спеша разобраться, — тут же выпалила Настя. Ей уже было жаль Джессику, больную и одинокую. — Вот и все!
— Она не стремится отдаться в нашу власть, — хмыкнул Гасымов. — А может, ты права, и ей нужно именно это… Как проверить? Прислать к ней связного? Джессика тут же начнет его контролировать — ее сила нам до конца неизвестна…
Гасымов замолчал. Подобравшись, Настя закончила его мысль сама:
— Должен пойти маг, один из сильных. Но не иерарх, чтобы в случае провала утечка информации не стала смертельной для Братства. Выбор пал на меня?..
— Да. Лучшей кандидатуры нет. Ты не позволишь Джессике управлять собой, ты сумеешь оторваться от нее в случае опасности. Я говорю это все, чтобы подготовить тебя к беседе с Алферьевой. Насколько я понимаю, вечером вы встретитесь.
— Но она где-то за Уралом…
— Нет, она совсем в другом месте, — улыбнулся Гасымов. — Никто в Центре не знает, где она, но если есть мнение, что Таня «где-то за Уралом», то как раз там ее и нет. Однако Татьяна вечером будет здесь. И она спрашивала о тебе. Как, мол, самочувствие у нашей девочки, как у нее успехи…
— Я готова!
— Не сомневаюсь. Но прежде… — Гасымов откинулся в кресле и сложил руки на животе. — Прежде скажи: какие три параметра помогут нам в новом упражнении зацепиться за восприятие реальности?
— Движение грудной клетки, прохождение воздуха, звук дыхания, — повторила Настя.
— Молодец. Оставим в покое наш секрет и займемся делом с удвоенным усердием. Итак, в течение пятидесяти минут сосредоточь все свое сознательное внимание на этих трех параметрах. Отслеживай их, но не оценивай свое дыхание! Просто следи. Такая простенькая, обычная медитация на трех параметрах.
Первоначально посторонние звуки, не относящиеся напрямую к дыханию телесные ощущения — например собственное сердцебиение, а главное, мысли, — все это будет отвлекать тебя ежесекундно и, соответственно, сбивать с необходимого варианта сосредоточения внимания на восприятии. Однако не сдавайся! Если ты будешь терпелива и последовательна, то через определенное время твои усилия из количества перейдут в качество.
— Вы это про каждое упражнение говорите, Артур Мамедович, — улыбнулась Настя. — Я знаю. А сколько сейчас лет этой Джессике? Она только по-английски говорит?
— Спросишь у Алферьевой, но только после того, как она сама повторит тебе все, что я сказал. Ясно? А теперь молчать и слушать, курсант! Постепенно между отвлекающими моментами появятся промежутки спокойного состояния, некоего равновесия и гармоничного баланса. Сначала на одну секунду, затем через какое-то время на две, три, пять секунд ты сможешь оставаться в этом состоянии. Не напрягайся, наращивай ресурс понемногу. Ты же помнишь, что напряжение в этом деле ничего не даст? Через полтора-два месяца регулярных занятий ты сможешь достигать этого состояния произвольно и без больших усилий, лишь сосредоточившись на процедуре выполнения упражнения. Но регулярность применения этого упражнения — необходимая «плата» для формирования прочного и качественного навыка по его использованию. Это упражнение необходимо делать минимум пять раз в день по десять минут в течение первых двух месяцев. И не делай большие глаза — Братство поспешает не торопясь, поэтому завтра никто не побежит покупать тебе билет на само-лет. Ты будешь долго готовиться, миссия требует высокой степени ответственности. Теперь забудем о Джессике.
Правильность выполнения одного подхода ты вполне сможешь определить самостоятельно, оценивая его по конечному результату. Если тебе удалось успокоиться и расслабиться или даже погрузиться в дремоту, значит, этот подход ты засчитываешь, если нет, то продолжаешь снова, с учетом сделанных ошибок. Поэтому первые подходы могут занять не десять минут, а даже час и более. Но не огорчайся, с последующими выполненными подходами время на достижение успокоения будет сокращаться.
— Добившись необходимого результата, перейдешь к следующему упражнению. Я, возможно, отлучусь на некоторое время… — Гасымов понимал, что его присутствие в Америке тоже может потребоваться, но решил не говорить сейчас об этом Насте. — Поэтому запомни сразу и его.
— После достижения состояния глубокого безмыслия — да, это медитация, но медитация «высокого уровня» — следует добиваться состояния устранения эмоций. Не улыбайся! По-настоящему ты к этому пока не готова. Прежде всего тебе надо уяснить, что истинных, так называемых «чистых» эмоций или чувств всего пять — Гнев, Страх, Печаль, Радость и Любовь. Эти чувства лежат в основе любого другого эмоционального состояния и связаны с древнейшими энергетическими состояниями, возникающими при активном взаимодействии окружающего мира с нами. Это — кирпичики, из которых сложено все остальное, даже самые высокие пирамиды. И поэтому тебе следует научиться устранять, растворять в себе прежде всего такие негативные чувства, как Страх, Гнев и Печаль, формулировать все свои мысли и намерения в позитивных формах. В результате этого ты достигнешь такого состояния сознания, которое суфии называют джабарут, или «духовный ум». В общем случае для очищения от эмоций ты должна остро пережить каждую из них и представить, что каждое из переживаний выводишь на поверхность своего существа и словно сбрасываешь с себя, отпускаешь.
— Это похоже на многое, что я слышала раньше, — осторожно заметила Настя. — Только… Конкретнее.
— Не вспоминай! — потребовал Гасымов. — Старые знания — лишь фундамент. Постарайся увидеть все по-новому, с другой точки зрения. Отбрось привычки и стереотипы. Все запомнила? Вопросы есть?
— Да. Я поужинать успею до встречи с Татьяной?
— Она приедет поздно, с караваном «КамАЗов», насколько я понимаю. Груз идет в школу, отчего не воспользоваться попуткой? Так что не ужинай вовсе, Таня сама будет голодная, вот и посидите за столом. Может, и Угрюмов появится… Илларион — он такой, из-за любого угла может выскочить. Ладно, — Гасымов хлопнул себя по колену и поднялся. — Упражнения запомнила? Приступай — и увидишь, как трудно сосредоточиться, когда в твоем разуме так и прыгают посторонние мысли. Они будят эмоции, строят из кирпичиков пирамиды, понимаешь?
— Понимаю…
— Занимайтесь, курсант!
Гасымов вышел. Прежде чем взяться за упражнения, Настя подумала: как все-таки тяжело хранить секреты, даже до вечера! Не с кем поговорить… Каково же Джессике, одинокому супермагу, часы жизни которого сошли с ума?
Не успел толстяк отойти, как на его место опустилась женщина в джинсах и ковбойке. Едва взглянув на протянувшиеся лучиками от глаз глубокие морщины, Настя поняла, кто это.
— Привет.
— Добрый день, — старательно отозвалась Настя на английском и от волнения добавила: — Как поживаете?
— Дерьмово. Извини, я отключила на время твоих сопровождающих.
— Каких?.. — Настя испуганно завертела головой. — Я здесь одна.
Гасымову когда-то очень понравилась артистичность Насти. «Развивай в себе это качество, не противоречь! Ты умеешь внешне, и даже на уровне частоты пульса, работы сальных желез имитировать одно состояние, а „в сознании“, как бы отдельном модуле, иметь совершенно другое. У тебя талант — даже учитывая, что женщинам это вообще свойственно. Подозреваю, что тебе, Настенька, в принципе легче иметь незамутненное сознание, изображая одновременно невротичную деятельность». Настя в тот день вместе с группой курсантов училась собирать походные системы наблюдения — часть обязательной подготовки. Условный командир группы паниковал, бегал, ругался, Настя, путаясь в проводах, скакала вместе со всеми… Но внутри оставалась совершенно спокойной, и Гасымов это сразу заметил. Хотя порой удавалось обмануть и его.
— Не бойся, — сказала Джесси, не почувствовав уловки. — Они в порядке, только весь полет будут смотреть в окошко. Ты чувствовала мое приближение?
— Нет, — призналась Настя.
— А знаешь почему? Потому что в Хьюстоне вы собрали вместе слишком много магов разного уровня. И возникло что-то типа интерференции. А я воспользовалась моментом, когда в этой суперпозиции энергий был всплеск. На его фоне моя аура была незаметна. Тем более что я ее умею делать практически неотличимой от поля обычного человека. Почему ты оглядываешься? Разве так не чувствуешь?
Настя промолчала, но по ее глазам Джесси поняла: нет, не ощущает эта девушка происходящего за спиной… По крайней мере сейчас. Значит, у нее магия проявляется несколько иначе, не как у самой Джессики?
— Ты — человек? — ее голос дрогнул.
— Да, — Настя смущенно потупилась, на самом деле максимально мобилизовавшись. Если будет бой, то теперь. — А ты?
— Не совсем. Я — мул.
— Мул?
— Мул. Обычный мул — помесь лошади и осла. Я — помесь человека и нелюдя. И бесплодна, как мул.
— Правильнее сказать «метис», — поправила Настя. — И с кем же ты?
— Наверное, с вами, — пожала плечами американка. — Уж во всяком случае, не с ними. Меня зовут Джессика.
— А меня — Анастасия. Анэстэйша, если тебе удобнее.
— Справлюсь, Анастасийа. Трудно начинать разговор, правда? Вы мне не верите, я вам тоже не слишком. Давай начнем с… Тебе известна такая фамилия: Блэквуд?
Настя чуть кивнула. Джессика пока не проявляла никакой агрессивности, не пыталась воздействовать на нее. Но два человека в салоне самолета и правда находились в трансе. Наверное, охрана от Угрюмова, о которой он, конечно же, не предупредил. Настя могла вывести парней из бессознательного состояния, но не сочтет ли Джессика это враждебным действием? Пожалуй, пока надо оставить все как есть.
— Известна? — переспросила Джесси. — Он жил в Нью-Йорке, но умер несколько лет назад. Застрелился. Ты знаешь, как это случилось?
— Нет.
Североамериканское отделение Братства три с половиной года назад понесло большие потери. Блэквуд застрелился, одновременно потеряли агента среди нелюдей, потом еще нескольких посвященных. Пришлось даже на полгода вообще заморозить деятельность отделения, заменив многих сотрудников! Но и дальше периодически случались провалы. Служба внутренней безопасности, естественно, предположила, что со времен Блэквуда в рядах «северных янки» завелся крот, и искала его. Настя не знала, да и не имела права знать подробностей, но кое-что ей рассказали накануне операции «Встреча». О смерти Блэквуда вскользь упомянули Гасымов, а потом и Угрюмов — как поняла Настя, он доверял этому человеку, считал его одним из самых надежных руководителей среднего звена в американском Братстве.
— Нет?.. — нахмурилась Джессика. — Он умер, потому что был обречен. Вампиры вышли на его след, но сперва…
Настя почувствовала, как к ней потянулись незримые руки «мула», этого страшного, непонятного существа, так непохожего на привычных магов из Центра. Девушка мысленно ударила по ним и, может быть, чересчур резко.
— Прости! — Джесси отшатнулась. — Я не умею… Не знаю, как нужно. Почему вы не спасли Блэквуда? Ты бы могла! Сколько вас, где вы прячетесь?
— Я думаю, что наша встреча уже состоялась, и мы сказали друг другу все, что было нужно, — медленно, взвешивая каждое слово произнесла Настя. — И промолчали о том, о чем стоило промолчать. Если хочешь узнать больше, запомни: в это же число следующего месяца, Мадрид, маленькая гостиница «Бык и башня». Любой номер. Вечером примешь сильнодействующее снотворное и не станешь мешать его воздействию.
Джессика долго смотрела Насте в глаза, потом согласно кивнула.
— Что мне терять? Хорошо… Интересно, где я проснусь. Надеюсь, увидимся?
— Обязательно.
Не прощаясь, Джесси поднялась. Вскоре на свое место вернулся мексиканец, успевший где-то одолеть уже половину газеты. Остаток полета прошел без происшествий, если не считать того, что охрана пришла в себя. Оба понятия не имели, что операция «Встреча» закончена. Выходя из самолета, Настя краем глаза заметила фигуру Джесси, которая самой первой шагала к зданию аэропорта. Потом ее заслонили другие пассажиры.
«Вот и все, — подумала Настя. — Если ты действительно веришь нам, ищешь друзей, то придешь. Ночью в твой номер войдут люди, понятия не имеющие о нелюдях и Братстве, усыпят тебя еще надежнее и увезут из Испании. Проснешься ты не скоро и очень далеко… На войне как на войне. Потом, если Угрюмов тебе поверит, ты станешь одной из нас. И я буду тебе помогать, честное слово! Но это случится еще спустя месяцы, сперва тебя изучат, допросят, возможно и очень грубо, потом психологически реабилитируют, устроят проверку „с устранением“… Чья ты дочь? Оборотня или вампира? Тебе придется своими руками умертвить это существо, а я, наверное, буду в группе наблюдателей. Мы изучим все реакции, и только тогда поверим тебе достаточно, чтобы пойти дальше.
Дальше — Вассальная Клятва… Даже ко мне она не применялась, но уверена, что тебе, Джесси, этого не миновать. Прости нас. Прости меня. На войне как на войне».
Глава 8
— Таня, Товардсон с тобой не связывался?
— Нет… — Алферьева отняла от губ помаду. — Илларион, ты чего сам не свой?
— Я свой! — нахмурился сибиряк, постукивая пальцами по рулю. — И больше ничей! Просто спрашиваю: нет ли новостей от Товардсона?
— Соскучился по приятелю? — Татьяна покачала головой и вернулась к макияжу. — Я бы сказала, не нервничай! Раз молчит — значит, все в порядке. Вы же с ним оба молчуны.
— Ага, не нервничай. А сама каждые двадцать минут губы красишь? Не на нервной почве?
— Ты иногда бываешь просто невыносим! И в отличие от некоторых я просто хочу хорошо выглядеть, — пожала плечами Алферьева. — Все-таки не с «шестеркой» какой-нибудь встречаемся.
Илларион не стал отвечать, отвернулся, рассматривая через открытое окно «Мерседеса» редких прохожих. Конечно, Алферьева права — если Товардсон молчит, значит, все в порядке, лучшего и желать нельзя. Прикрытие обеспечено подобающее случаю, пути отхода под контролем, объект «хвоста» за собой не привел. Все в порядке, но…
«Старею? Чем ближе к решающему моменту, тем тяжелее. Обидно будет, если сорвусь накануне операции, придется тогда руководство кому-то передать. А кому? Коней на переправе не меняют. Татьяна на себя все взвалит… „Наш ответ Чемберлену“ и без меня, хех, надо же что в голову взбрело! Точно, старею. Однако еще повоюем, совсем немного осталось…»
— Настя прошла, — вдруг сказала Алферьева, не отрываясь от зеркала.
— Где?!
— Сзади. У тебя свое зеркало есть, чего не смотришь? Я ее по курточке узнала, мой подарок.
Илларион сердито запыхтел. Пялится на прохожих, а свою не заметил! Хотя какая разница? Настя должна здесь быть, вот она и крутится с фотоаппаратом. А чуть в стороне разгуливает Джессика, которую тоже следует звать «своей», да только язык не поворачивается. Хотя жалко ее, пусть и наполовину нелюдь — стареет за месяц, как другой за год. Вот такое у нее проклятие, не позавидуешь…
— Сигнал! — Краем глаза Угрюмов не забывал следить за окошком на третьем этаже и мгновенно отреагировал на отдернувшуюся занавеску. — Сворачивай свой визажистский арсенал!
— Полегче! Чего раскомандовался-то?!!
Алферьева убрала зеркальце, поправила на плече ремень безопасности. Угрюмов тронул «Мерседес» с места, проехал по круто изогнутой улице, в ожидании зеленого сигнала светофора встал на перекрестке и нервно забарабанил пальцами по рулю.
— Все будет хорошо… — тихо сказала Татьяна.
— Откуда знаешь? Бабка наворожила?
— Я доверяю Джессике. Чувствую ее ненависть, безысходность. Она искренна.
— Ненависть к ним — это еще не любовь к нам. Мало ли какие они с Настеной подружки! Насте я верю, а ей — нет.
— Врешь… — усмехнулась Алферьева.
— Нет, не вру. Не имею права ей верить, и ты не должна.
— Почему же мы тогда здесь?
Полгода назад Джессика нащупала одну из «линий связи» хлойнов. Про этих нелюдей в Братстве мало что знали, жили они скрытно, стараясь не пересекаться ни с Младшими, ни с другими расами. При этом хлойны были очень древней расой, возможно, столь же древней, как и аспиды. Но в отличие от прочих нелюдей этих тварей было очень мало. Семь семей хлойнов, насколько сумела понять Джесси, издревле переезжали из одного крупного города в другой, растворяясь среди людей, и жили, казалось бы, обычной жизнью. Обычной, если не считать долгожительства на грани бессмертия, способности останавливать сердца мешающих им людей и кое-чего еще. Хлойны были нелюдями, и относиться к ним следовало именно так, несмотря на кажущуюся нейтральность.
Когда Джессика сообщила о своем открытии, Угрюмов сперва хотел запретить ей продолжать поиск. Но Алферьева и еще несколько иерархов, даже верный Товардсон, не согласились. Джессика вступила с хлойнами в контакт, представляясь полукровкой, ищущей отца. Впрочем, назвать это полноценным контактом можно было лишь весьма приблизительно — хлойны обладали уникальной системой общения, они больше интересовались эмоциями собеседника, чем какими бы то ни было фактами. Действуя очень осторожно, Джессика сумела выяснить о хлойнах много нового. В частности, они и мысли не допускали, что к их эмпато-телепатическим каналам связи может подключиться кто-то иной, кроме представителей их расы. Такая уверенность имела право на существование: уж очень сильно хлойны отличались от всех прочих известных Братству нелюдей.
— А может, они не… Не родственники другим? — будто прочла его мысли Алферьева.
— Сомневаюсь. Видишь ли, Таня, сейчас, наверное, не время об этом говорить… — Светофор наконец переключился, и Угрюмов тронул машину. — А вот потом…
— Нет, давай сейчас, — попросила Татьяна. — Ехать еще минут двадцать до этого хутора, а я, глядя на тебя, тоже начинаю нервничать. Давай, выкладывай.
— Нечего особо выкладывать. Одни предположения. Понимаешь, меня с самого начала волновал такой вопрос: как вышло, что столько рас на планете выжило, не уничтожив друг друга? Подожди, не перебивай. Я знаю, что сейчас на Земле сложилось некоторое равновесие. Сейчас — это последние тринадцать тысяч лет после Потопа. Но так не могло быть всегда. Мы находили следы оборотней, вампиров даже в те времена, о которых они сами не помнят. Нашей расе тоже немало тысячелетий. Но нелюди старше нас, это ясно! Как же они сосуществовали раньше? Почему не уничтожили друг друга?
— С чего бы? — не поняла Алферьева. — Зачем им друг друга уничтожать?
— Затем, что борьба между разными, но при этом похожими видами самая острая. Дарвина читать надо, прости меня, Господи! — огрызнулся Илларион. — Мы ведь находим родственные черты в анатомии, в магической структуре большинства рас нелюдей, верно? Уж не знаю, один они вид или несколько… Они должны были сцепиться в драке задолго до появления на планете человека, а поскольку отдельные расы явно слабее других, то эти, слабые, просто не должны были выжить. Как неандертальцы, понимаешь?
— Ты газет начитался? — усмехнулась Алферьева. — Да, мне тоже что-то такое попадалось: «наши предки уничтожили неандертальцев»!
— А так и было! Перебили, выгнали в бесплодные районы — какая разница? Причем у конкурента нет шансов именно потому, что он, с одной стороны, похож на тебя, а с другой — отличается. И когда ты вдруг понимаешь, что он только внешне на тебя похож, а на самом деле совсем даже иной, в чем-то радикально от тебя отличающийся, то вот тут этому выделившемуся несдобровать! Волки выжили, тигры, олени, а вот у неандертальцев не было такого шанса. Они не превосходили людей ни в чем — и поэтому были обречены.
— Ты словно сам за ними с топором гонялся!
— Я принцип тебе поясняю, сама просила. Так вот, среди нелюдей есть более сильные расы, а есть более слабые. Отчего же слабые не уничтожены? — Илларион прибавил ходу, выехав за город. — Сами нелюди, скорее всего, также не смогут ответить на этот вопрос. А я Думаю… Думаю, Таня, причина в том, что они друг к Другу ближе, чем мы думаем.
— Тогда они еще быстрее должны были друг друга сожрать.
— Нет. Они — одно целое, а тогда начинают работать совсем другие механизмы. Понимаешь, Танюша. это не разные расы, а одна. Вспомни, как мало мы знаем об их размножении. Некоторые виды нелюдей вообще не обзаводятся потомством! Никаких следов! Бессмертие — это хорошо, но ведь оно не абсолютно. Нет-нет да и пришибет кого-нибудь… За тысячи лет они должны были исчезнуть, но прошли сотни тысяч лет, может быть, даже миллионы — а эти расы живы!
— По-моему, ты делаешь слишком далеко идущие выводы. Подожди немного, вот, с Божьей помощью, «ответим Чемберлену», тогда ты сможешь сам с ними поговорить и все выяснить.
— Да знают ли они сами? — хмыкнул Илларион. — Мне так кажется, что ответ прост. Перерождение, трансформация — вот что с ними происходит время от времени. Они меняются, а как — неизвестно. Но я легко могу допустить, что это сопровождается, скажем, потерей памяти. А как иначе? Если вся структура тела, магическая составляющая, сам образ мышления претерпевают колоссальные изменения — разве не логично предположить, что нелюди мало помнят о своей прежней жизни? Как мы о своем дородовом состоянии. Сны, видения — мы не можем их себе толком растолковать. Так и у нелюдей.
— Значит, постепенно из оборотней получаются вампиры, а из вампиров — аспиды? — Алферьева покачала головой. — Не могу себе этого представить.
— «Не могу представить» — это не аргумент. Особенно в нашем случае! И вот еще что.. Ты сразу видишь переход от слабого к сильному. Но это твой взгляд, а у эволюции, у замысла Творца может быть несколько иное мнение о том, что есть дорога к совершенству. Я… — Угрюмов вздохнул. — Я думаю, Таня, что развитие «от простого к сложному» не равносильно «от слабого к сильному». Аспиды — молодежь. Сильные, могучие, но отчего-то не уничтожающие соперников. И, возможно, даже понятия при этом не имеющие, что вся эта «мелочь» — их будущее! Тогда понятно, почему именно аспиды сохранили какие-то знания о временах до Потопа, а у остальных никакой отличной от имеющейся у этих «допотопных» информации не осталось. Да все остальные погибли тогда! Полностью погибли! Но постепенно численность нелюдей восстановилась. Аспиды, как наиболее приспособленные, выжили и тем сохранили весь вид.
— С аспидов все только начинается? И к чему ты клонишь? — Алферьева передернула плечами, будто от озноба. — Не к людям, я надеюсь?
— Нет, наш способ воспроизводства хорошо известен, — успокоил ее Илларион. — Но если мне позволено высказать свое мнение о путях Творца, то Он не любит магию. У него иные приоритеты — не сила, не способность убивать или даже просто изменять мир. Нет, Творец ценит нечто совсем иное… И тут уж мы приходим почти к теме грядущего разговора.
Он замолчал, обгоняя цистерну с молоком, разговор прекратился. Алферьева некоторое время собирала возражения, но потом бросила — все равно это неважно сейчас, не актуально. Скоро будет время на все, тогда и разберемся.
— Никаких «организаций» быть не может, Настенька. Одиночки. Если мы не успеваем найти таких людей первыми, а, увы, чаще бывает именно так, то нелюди уничтожают эти «частные организации».
— Но вы сами сказали, что эта девушка — сильный маг!
— Именно… Откуда она взялась? Сперва мы даже решили, что… — Гасымов осекся.
— Что же?
— Что столкнулись с кем-то еще, кем-то, нам неизвестным, и поэтому, возможно, способным сделать напрасными все наши старания… Не будем пока об этом, ладно? Это — не наш с тобой секрет, — Артур Мамедович печально улыбнулся. Ему о многом хотелось поговорить с любимой ученицей, но Алферьева шутить не будет. В лучшем случае выставит из Центра за длинный язык. А в худшем… — Проще сказать, эта дама, Джессика, взялась непонятно откуда и сейчас ищет контакта с нами. Кстати, она больна. Информация не подтверждена, но вроде бы Джессика стремительно стареет. Есть такое генетическое заболевание у метисов. Так вот, если она маг-одиночка, то ее надо срочно вербовать. Сильная штучка. Хотя, я думаю, потенциально ты все же сильнее… Но та ли это девушка, про которую сообщал Блэквуд или подстава?
— Доставить ее в Центр и не спеша разобраться, — тут же выпалила Настя. Ей уже было жаль Джессику, больную и одинокую. — Вот и все!
— Она не стремится отдаться в нашу власть, — хмыкнул Гасымов. — А может, ты права, и ей нужно именно это… Как проверить? Прислать к ней связного? Джессика тут же начнет его контролировать — ее сила нам до конца неизвестна…
Гасымов замолчал. Подобравшись, Настя закончила его мысль сама:
— Должен пойти маг, один из сильных. Но не иерарх, чтобы в случае провала утечка информации не стала смертельной для Братства. Выбор пал на меня?..
— Да. Лучшей кандидатуры нет. Ты не позволишь Джессике управлять собой, ты сумеешь оторваться от нее в случае опасности. Я говорю это все, чтобы подготовить тебя к беседе с Алферьевой. Насколько я понимаю, вечером вы встретитесь.
— Но она где-то за Уралом…
— Нет, она совсем в другом месте, — улыбнулся Гасымов. — Никто в Центре не знает, где она, но если есть мнение, что Таня «где-то за Уралом», то как раз там ее и нет. Однако Татьяна вечером будет здесь. И она спрашивала о тебе. Как, мол, самочувствие у нашей девочки, как у нее успехи…
— Я готова!
— Не сомневаюсь. Но прежде… — Гасымов откинулся в кресле и сложил руки на животе. — Прежде скажи: какие три параметра помогут нам в новом упражнении зацепиться за восприятие реальности?
— Движение грудной клетки, прохождение воздуха, звук дыхания, — повторила Настя.
— Молодец. Оставим в покое наш секрет и займемся делом с удвоенным усердием. Итак, в течение пятидесяти минут сосредоточь все свое сознательное внимание на этих трех параметрах. Отслеживай их, но не оценивай свое дыхание! Просто следи. Такая простенькая, обычная медитация на трех параметрах.
Первоначально посторонние звуки, не относящиеся напрямую к дыханию телесные ощущения — например собственное сердцебиение, а главное, мысли, — все это будет отвлекать тебя ежесекундно и, соответственно, сбивать с необходимого варианта сосредоточения внимания на восприятии. Однако не сдавайся! Если ты будешь терпелива и последовательна, то через определенное время твои усилия из количества перейдут в качество.
— Вы это про каждое упражнение говорите, Артур Мамедович, — улыбнулась Настя. — Я знаю. А сколько сейчас лет этой Джессике? Она только по-английски говорит?
— Спросишь у Алферьевой, но только после того, как она сама повторит тебе все, что я сказал. Ясно? А теперь молчать и слушать, курсант! Постепенно между отвлекающими моментами появятся промежутки спокойного состояния, некоего равновесия и гармоничного баланса. Сначала на одну секунду, затем через какое-то время на две, три, пять секунд ты сможешь оставаться в этом состоянии. Не напрягайся, наращивай ресурс понемногу. Ты же помнишь, что напряжение в этом деле ничего не даст? Через полтора-два месяца регулярных занятий ты сможешь достигать этого состояния произвольно и без больших усилий, лишь сосредоточившись на процедуре выполнения упражнения. Но регулярность применения этого упражнения — необходимая «плата» для формирования прочного и качественного навыка по его использованию. Это упражнение необходимо делать минимум пять раз в день по десять минут в течение первых двух месяцев. И не делай большие глаза — Братство поспешает не торопясь, поэтому завтра никто не побежит покупать тебе билет на само-лет. Ты будешь долго готовиться, миссия требует высокой степени ответственности. Теперь забудем о Джессике.
Правильность выполнения одного подхода ты вполне сможешь определить самостоятельно, оценивая его по конечному результату. Если тебе удалось успокоиться и расслабиться или даже погрузиться в дремоту, значит, этот подход ты засчитываешь, если нет, то продолжаешь снова, с учетом сделанных ошибок. Поэтому первые подходы могут занять не десять минут, а даже час и более. Но не огорчайся, с последующими выполненными подходами время на достижение успокоения будет сокращаться.
— Добившись необходимого результата, перейдешь к следующему упражнению. Я, возможно, отлучусь на некоторое время… — Гасымов понимал, что его присутствие в Америке тоже может потребоваться, но решил не говорить сейчас об этом Насте. — Поэтому запомни сразу и его.
— После достижения состояния глубокого безмыслия — да, это медитация, но медитация «высокого уровня» — следует добиваться состояния устранения эмоций. Не улыбайся! По-настоящему ты к этому пока не готова. Прежде всего тебе надо уяснить, что истинных, так называемых «чистых» эмоций или чувств всего пять — Гнев, Страх, Печаль, Радость и Любовь. Эти чувства лежат в основе любого другого эмоционального состояния и связаны с древнейшими энергетическими состояниями, возникающими при активном взаимодействии окружающего мира с нами. Это — кирпичики, из которых сложено все остальное, даже самые высокие пирамиды. И поэтому тебе следует научиться устранять, растворять в себе прежде всего такие негативные чувства, как Страх, Гнев и Печаль, формулировать все свои мысли и намерения в позитивных формах. В результате этого ты достигнешь такого состояния сознания, которое суфии называют джабарут, или «духовный ум». В общем случае для очищения от эмоций ты должна остро пережить каждую из них и представить, что каждое из переживаний выводишь на поверхность своего существа и словно сбрасываешь с себя, отпускаешь.
— Это похоже на многое, что я слышала раньше, — осторожно заметила Настя. — Только… Конкретнее.
— Не вспоминай! — потребовал Гасымов. — Старые знания — лишь фундамент. Постарайся увидеть все по-новому, с другой точки зрения. Отбрось привычки и стереотипы. Все запомнила? Вопросы есть?
— Да. Я поужинать успею до встречи с Татьяной?
— Она приедет поздно, с караваном «КамАЗов», насколько я понимаю. Груз идет в школу, отчего не воспользоваться попуткой? Так что не ужинай вовсе, Таня сама будет голодная, вот и посидите за столом. Может, и Угрюмов появится… Илларион — он такой, из-за любого угла может выскочить. Ладно, — Гасымов хлопнул себя по колену и поднялся. — Упражнения запомнила? Приступай — и увидишь, как трудно сосредоточиться, когда в твоем разуме так и прыгают посторонние мысли. Они будят эмоции, строят из кирпичиков пирамиды, понимаешь?
— Понимаю…
— Занимайтесь, курсант!
Гасымов вышел. Прежде чем взяться за упражнения, Настя подумала: как все-таки тяжело хранить секреты, даже до вечера! Не с кем поговорить… Каково же Джессике, одинокому супермагу, часы жизни которого сошли с ума?
4
Рядом с Настей уселся толстый, пожилой мексиканец. Дежурно улыбнувшись соседке, он тут же уткнулся в газету. Под его пыхтение Настя смотрела на убегающую взлетную полосу, потом на проплывающий внизу город. Вдруг мексиканец быстро сложил газету и встал. Насте показалось, что…Не успел толстяк отойти, как на его место опустилась женщина в джинсах и ковбойке. Едва взглянув на протянувшиеся лучиками от глаз глубокие морщины, Настя поняла, кто это.
— Привет.
— Добрый день, — старательно отозвалась Настя на английском и от волнения добавила: — Как поживаете?
— Дерьмово. Извини, я отключила на время твоих сопровождающих.
— Каких?.. — Настя испуганно завертела головой. — Я здесь одна.
Гасымову когда-то очень понравилась артистичность Насти. «Развивай в себе это качество, не противоречь! Ты умеешь внешне, и даже на уровне частоты пульса, работы сальных желез имитировать одно состояние, а „в сознании“, как бы отдельном модуле, иметь совершенно другое. У тебя талант — даже учитывая, что женщинам это вообще свойственно. Подозреваю, что тебе, Настенька, в принципе легче иметь незамутненное сознание, изображая одновременно невротичную деятельность». Настя в тот день вместе с группой курсантов училась собирать походные системы наблюдения — часть обязательной подготовки. Условный командир группы паниковал, бегал, ругался, Настя, путаясь в проводах, скакала вместе со всеми… Но внутри оставалась совершенно спокойной, и Гасымов это сразу заметил. Хотя порой удавалось обмануть и его.
— Не бойся, — сказала Джесси, не почувствовав уловки. — Они в порядке, только весь полет будут смотреть в окошко. Ты чувствовала мое приближение?
— Нет, — призналась Настя.
— А знаешь почему? Потому что в Хьюстоне вы собрали вместе слишком много магов разного уровня. И возникло что-то типа интерференции. А я воспользовалась моментом, когда в этой суперпозиции энергий был всплеск. На его фоне моя аура была незаметна. Тем более что я ее умею делать практически неотличимой от поля обычного человека. Почему ты оглядываешься? Разве так не чувствуешь?
Настя промолчала, но по ее глазам Джесси поняла: нет, не ощущает эта девушка происходящего за спиной… По крайней мере сейчас. Значит, у нее магия проявляется несколько иначе, не как у самой Джессики?
— Ты — человек? — ее голос дрогнул.
— Да, — Настя смущенно потупилась, на самом деле максимально мобилизовавшись. Если будет бой, то теперь. — А ты?
— Не совсем. Я — мул.
— Мул?
— Мул. Обычный мул — помесь лошади и осла. Я — помесь человека и нелюдя. И бесплодна, как мул.
— Правильнее сказать «метис», — поправила Настя. — И с кем же ты?
— Наверное, с вами, — пожала плечами американка. — Уж во всяком случае, не с ними. Меня зовут Джессика.
— А меня — Анастасия. Анэстэйша, если тебе удобнее.
— Справлюсь, Анастасийа. Трудно начинать разговор, правда? Вы мне не верите, я вам тоже не слишком. Давай начнем с… Тебе известна такая фамилия: Блэквуд?
Настя чуть кивнула. Джессика пока не проявляла никакой агрессивности, не пыталась воздействовать на нее. Но два человека в салоне самолета и правда находились в трансе. Наверное, охрана от Угрюмова, о которой он, конечно же, не предупредил. Настя могла вывести парней из бессознательного состояния, но не сочтет ли Джессика это враждебным действием? Пожалуй, пока надо оставить все как есть.
— Известна? — переспросила Джесси. — Он жил в Нью-Йорке, но умер несколько лет назад. Застрелился. Ты знаешь, как это случилось?
— Нет.
Североамериканское отделение Братства три с половиной года назад понесло большие потери. Блэквуд застрелился, одновременно потеряли агента среди нелюдей, потом еще нескольких посвященных. Пришлось даже на полгода вообще заморозить деятельность отделения, заменив многих сотрудников! Но и дальше периодически случались провалы. Служба внутренней безопасности, естественно, предположила, что со времен Блэквуда в рядах «северных янки» завелся крот, и искала его. Настя не знала, да и не имела права знать подробностей, но кое-что ей рассказали накануне операции «Встреча». О смерти Блэквуда вскользь упомянули Гасымов, а потом и Угрюмов — как поняла Настя, он доверял этому человеку, считал его одним из самых надежных руководителей среднего звена в американском Братстве.
— Нет?.. — нахмурилась Джессика. — Он умер, потому что был обречен. Вампиры вышли на его след, но сперва…
Настя почувствовала, как к ней потянулись незримые руки «мула», этого страшного, непонятного существа, так непохожего на привычных магов из Центра. Девушка мысленно ударила по ним и, может быть, чересчур резко.
— Прости! — Джесси отшатнулась. — Я не умею… Не знаю, как нужно. Почему вы не спасли Блэквуда? Ты бы могла! Сколько вас, где вы прячетесь?
— Я думаю, что наша встреча уже состоялась, и мы сказали друг другу все, что было нужно, — медленно, взвешивая каждое слово произнесла Настя. — И промолчали о том, о чем стоило промолчать. Если хочешь узнать больше, запомни: в это же число следующего месяца, Мадрид, маленькая гостиница «Бык и башня». Любой номер. Вечером примешь сильнодействующее снотворное и не станешь мешать его воздействию.
Джессика долго смотрела Насте в глаза, потом согласно кивнула.
— Что мне терять? Хорошо… Интересно, где я проснусь. Надеюсь, увидимся?
— Обязательно.
Не прощаясь, Джесси поднялась. Вскоре на свое место вернулся мексиканец, успевший где-то одолеть уже половину газеты. Остаток полета прошел без происшествий, если не считать того, что охрана пришла в себя. Оба понятия не имели, что операция «Встреча» закончена. Выходя из самолета, Настя краем глаза заметила фигуру Джесси, которая самой первой шагала к зданию аэропорта. Потом ее заслонили другие пассажиры.
«Вот и все, — подумала Настя. — Если ты действительно веришь нам, ищешь друзей, то придешь. Ночью в твой номер войдут люди, понятия не имеющие о нелюдях и Братстве, усыпят тебя еще надежнее и увезут из Испании. Проснешься ты не скоро и очень далеко… На войне как на войне. Потом, если Угрюмов тебе поверит, ты станешь одной из нас. И я буду тебе помогать, честное слово! Но это случится еще спустя месяцы, сперва тебя изучат, допросят, возможно и очень грубо, потом психологически реабилитируют, устроят проверку „с устранением“… Чья ты дочь? Оборотня или вампира? Тебе придется своими руками умертвить это существо, а я, наверное, буду в группе наблюдателей. Мы изучим все реакции, и только тогда поверим тебе достаточно, чтобы пойти дальше.
Дальше — Вассальная Клятва… Даже ко мне она не применялась, но уверена, что тебе, Джесси, этого не миновать. Прости нас. Прости меня. На войне как на войне».
Глава 8
НЕОЖИДАННЫЙ СОЮЗНИК
(За три месяца до Момента Великого Изменения)
1
Югре — город небольшой, сравнительно тихий. Это и нервировало Угрюмова — уж лучше бы ревели машины, гомонила толпа. Сибиряка вроде бы должна раздражать толчея, но Илларион с некоторых пор спокойнее себя чувствовал именно в людском шуме. Нас. людей, много, как бы говорил ему городской гул. Мы справимся, мы поддержим вас, поможем, если уж придется совсем туго. Мы, люди — хозяева планеты, кто бы ни воображал себе нечто иное. И пусть нелюди способны уничтожать нас миллионами, все равно им не выдержать открытого столкновения. Мы управляемы, лишь пока у нас завязаны глаза. Но если повязка упадет — горе вставшему на нашем пути…— Таня, Товардсон с тобой не связывался?
— Нет… — Алферьева отняла от губ помаду. — Илларион, ты чего сам не свой?
— Я свой! — нахмурился сибиряк, постукивая пальцами по рулю. — И больше ничей! Просто спрашиваю: нет ли новостей от Товардсона?
— Соскучился по приятелю? — Татьяна покачала головой и вернулась к макияжу. — Я бы сказала, не нервничай! Раз молчит — значит, все в порядке. Вы же с ним оба молчуны.
— Ага, не нервничай. А сама каждые двадцать минут губы красишь? Не на нервной почве?
— Ты иногда бываешь просто невыносим! И в отличие от некоторых я просто хочу хорошо выглядеть, — пожала плечами Алферьева. — Все-таки не с «шестеркой» какой-нибудь встречаемся.
Илларион не стал отвечать, отвернулся, рассматривая через открытое окно «Мерседеса» редких прохожих. Конечно, Алферьева права — если Товардсон молчит, значит, все в порядке, лучшего и желать нельзя. Прикрытие обеспечено подобающее случаю, пути отхода под контролем, объект «хвоста» за собой не привел. Все в порядке, но…
«Старею? Чем ближе к решающему моменту, тем тяжелее. Обидно будет, если сорвусь накануне операции, придется тогда руководство кому-то передать. А кому? Коней на переправе не меняют. Татьяна на себя все взвалит… „Наш ответ Чемберлену“ и без меня, хех, надо же что в голову взбрело! Точно, старею. Однако еще повоюем, совсем немного осталось…»
— Настя прошла, — вдруг сказала Алферьева, не отрываясь от зеркала.
— Где?!
— Сзади. У тебя свое зеркало есть, чего не смотришь? Я ее по курточке узнала, мой подарок.
Илларион сердито запыхтел. Пялится на прохожих, а свою не заметил! Хотя какая разница? Настя должна здесь быть, вот она и крутится с фотоаппаратом. А чуть в стороне разгуливает Джессика, которую тоже следует звать «своей», да только язык не поворачивается. Хотя жалко ее, пусть и наполовину нелюдь — стареет за месяц, как другой за год. Вот такое у нее проклятие, не позавидуешь…
— Сигнал! — Краем глаза Угрюмов не забывал следить за окошком на третьем этаже и мгновенно отреагировал на отдернувшуюся занавеску. — Сворачивай свой визажистский арсенал!
— Полегче! Чего раскомандовался-то?!!
Алферьева убрала зеркальце, поправила на плече ремень безопасности. Угрюмов тронул «Мерседес» с места, проехал по круто изогнутой улице, в ожидании зеленого сигнала светофора встал на перекрестке и нервно забарабанил пальцами по рулю.
— Все будет хорошо… — тихо сказала Татьяна.
— Откуда знаешь? Бабка наворожила?
— Я доверяю Джессике. Чувствую ее ненависть, безысходность. Она искренна.
— Ненависть к ним — это еще не любовь к нам. Мало ли какие они с Настеной подружки! Насте я верю, а ей — нет.
— Врешь… — усмехнулась Алферьева.
— Нет, не вру. Не имею права ей верить, и ты не должна.
— Почему же мы тогда здесь?
Полгода назад Джессика нащупала одну из «линий связи» хлойнов. Про этих нелюдей в Братстве мало что знали, жили они скрытно, стараясь не пересекаться ни с Младшими, ни с другими расами. При этом хлойны были очень древней расой, возможно, столь же древней, как и аспиды. Но в отличие от прочих нелюдей этих тварей было очень мало. Семь семей хлойнов, насколько сумела понять Джесси, издревле переезжали из одного крупного города в другой, растворяясь среди людей, и жили, казалось бы, обычной жизнью. Обычной, если не считать долгожительства на грани бессмертия, способности останавливать сердца мешающих им людей и кое-чего еще. Хлойны были нелюдями, и относиться к ним следовало именно так, несмотря на кажущуюся нейтральность.
Когда Джессика сообщила о своем открытии, Угрюмов сперва хотел запретить ей продолжать поиск. Но Алферьева и еще несколько иерархов, даже верный Товардсон, не согласились. Джессика вступила с хлойнами в контакт, представляясь полукровкой, ищущей отца. Впрочем, назвать это полноценным контактом можно было лишь весьма приблизительно — хлойны обладали уникальной системой общения, они больше интересовались эмоциями собеседника, чем какими бы то ни было фактами. Действуя очень осторожно, Джессика сумела выяснить о хлойнах много нового. В частности, они и мысли не допускали, что к их эмпато-телепатическим каналам связи может подключиться кто-то иной, кроме представителей их расы. Такая уверенность имела право на существование: уж очень сильно хлойны отличались от всех прочих известных Братству нелюдей.
— А может, они не… Не родственники другим? — будто прочла его мысли Алферьева.
— Сомневаюсь. Видишь ли, Таня, сейчас, наверное, не время об этом говорить… — Светофор наконец переключился, и Угрюмов тронул машину. — А вот потом…
— Нет, давай сейчас, — попросила Татьяна. — Ехать еще минут двадцать до этого хутора, а я, глядя на тебя, тоже начинаю нервничать. Давай, выкладывай.
— Нечего особо выкладывать. Одни предположения. Понимаешь, меня с самого начала волновал такой вопрос: как вышло, что столько рас на планете выжило, не уничтожив друг друга? Подожди, не перебивай. Я знаю, что сейчас на Земле сложилось некоторое равновесие. Сейчас — это последние тринадцать тысяч лет после Потопа. Но так не могло быть всегда. Мы находили следы оборотней, вампиров даже в те времена, о которых они сами не помнят. Нашей расе тоже немало тысячелетий. Но нелюди старше нас, это ясно! Как же они сосуществовали раньше? Почему не уничтожили друг друга?
— С чего бы? — не поняла Алферьева. — Зачем им друг друга уничтожать?
— Затем, что борьба между разными, но при этом похожими видами самая острая. Дарвина читать надо, прости меня, Господи! — огрызнулся Илларион. — Мы ведь находим родственные черты в анатомии, в магической структуре большинства рас нелюдей, верно? Уж не знаю, один они вид или несколько… Они должны были сцепиться в драке задолго до появления на планете человека, а поскольку отдельные расы явно слабее других, то эти, слабые, просто не должны были выжить. Как неандертальцы, понимаешь?
— Ты газет начитался? — усмехнулась Алферьева. — Да, мне тоже что-то такое попадалось: «наши предки уничтожили неандертальцев»!
— А так и было! Перебили, выгнали в бесплодные районы — какая разница? Причем у конкурента нет шансов именно потому, что он, с одной стороны, похож на тебя, а с другой — отличается. И когда ты вдруг понимаешь, что он только внешне на тебя похож, а на самом деле совсем даже иной, в чем-то радикально от тебя отличающийся, то вот тут этому выделившемуся несдобровать! Волки выжили, тигры, олени, а вот у неандертальцев не было такого шанса. Они не превосходили людей ни в чем — и поэтому были обречены.
— Ты словно сам за ними с топором гонялся!
— Я принцип тебе поясняю, сама просила. Так вот, среди нелюдей есть более сильные расы, а есть более слабые. Отчего же слабые не уничтожены? — Илларион прибавил ходу, выехав за город. — Сами нелюди, скорее всего, также не смогут ответить на этот вопрос. А я Думаю… Думаю, Таня, причина в том, что они друг к Другу ближе, чем мы думаем.
— Тогда они еще быстрее должны были друг друга сожрать.
— Нет. Они — одно целое, а тогда начинают работать совсем другие механизмы. Понимаешь, Танюша. это не разные расы, а одна. Вспомни, как мало мы знаем об их размножении. Некоторые виды нелюдей вообще не обзаводятся потомством! Никаких следов! Бессмертие — это хорошо, но ведь оно не абсолютно. Нет-нет да и пришибет кого-нибудь… За тысячи лет они должны были исчезнуть, но прошли сотни тысяч лет, может быть, даже миллионы — а эти расы живы!
— По-моему, ты делаешь слишком далеко идущие выводы. Подожди немного, вот, с Божьей помощью, «ответим Чемберлену», тогда ты сможешь сам с ними поговорить и все выяснить.
— Да знают ли они сами? — хмыкнул Илларион. — Мне так кажется, что ответ прост. Перерождение, трансформация — вот что с ними происходит время от времени. Они меняются, а как — неизвестно. Но я легко могу допустить, что это сопровождается, скажем, потерей памяти. А как иначе? Если вся структура тела, магическая составляющая, сам образ мышления претерпевают колоссальные изменения — разве не логично предположить, что нелюди мало помнят о своей прежней жизни? Как мы о своем дородовом состоянии. Сны, видения — мы не можем их себе толком растолковать. Так и у нелюдей.
— Значит, постепенно из оборотней получаются вампиры, а из вампиров — аспиды? — Алферьева покачала головой. — Не могу себе этого представить.
— «Не могу представить» — это не аргумент. Особенно в нашем случае! И вот еще что.. Ты сразу видишь переход от слабого к сильному. Но это твой взгляд, а у эволюции, у замысла Творца может быть несколько иное мнение о том, что есть дорога к совершенству. Я… — Угрюмов вздохнул. — Я думаю, Таня, что развитие «от простого к сложному» не равносильно «от слабого к сильному». Аспиды — молодежь. Сильные, могучие, но отчего-то не уничтожающие соперников. И, возможно, даже понятия при этом не имеющие, что вся эта «мелочь» — их будущее! Тогда понятно, почему именно аспиды сохранили какие-то знания о временах до Потопа, а у остальных никакой отличной от имеющейся у этих «допотопных» информации не осталось. Да все остальные погибли тогда! Полностью погибли! Но постепенно численность нелюдей восстановилась. Аспиды, как наиболее приспособленные, выжили и тем сохранили весь вид.
— С аспидов все только начинается? И к чему ты клонишь? — Алферьева передернула плечами, будто от озноба. — Не к людям, я надеюсь?
— Нет, наш способ воспроизводства хорошо известен, — успокоил ее Илларион. — Но если мне позволено высказать свое мнение о путях Творца, то Он не любит магию. У него иные приоритеты — не сила, не способность убивать или даже просто изменять мир. Нет, Творец ценит нечто совсем иное… И тут уж мы приходим почти к теме грядущего разговора.
Он замолчал, обгоняя цистерну с молоком, разговор прекратился. Алферьева некоторое время собирала возражения, но потом бросила — все равно это неважно сейчас, не актуально. Скоро будет время на все, тогда и разберемся.