- Чтобы не очень стремились заполучить тебя обратно.
   - Ты меня отлично понял.
   Он посмотрел на Лардата, допивающего свое пиво.
   - Исходи из собственного примера. Если я вернусь и меня осудят, мне трудно будет утаить, где и с кем я тебя застал.
   - Вентури это тоже известно, - вздохнул Лардат.
   - Держу пари, что его больше никто не увидит.
   - У тебя нет никаких доказательств: вернувшись, я расскажу, что ты похитил меня из моего собственного дома. Мне поверят.
   - Не волнуйся. Мне, возможно, не поверят до конца. Но сомнение будет посеяно. И твоя карьера кончена!
   Лардат промолчал.
   - В твоих интересах, чтобы меня никогда не нашли. Поскольку ты будешь не единственным в подобном положении, у тебя найдется масса союзников, когда ты скажешь, что лучше про меня забыть.
   Заместитель мэра кивнул и нервно улыбнулся.
   - В конце концов я начну тобой восхищаться, - произнес он.
   - Думаю, что заслуживаю этого, - скромно сказал Вержа.
   Он взглянул на часы. Ресторан начал пустеть. Официант уже крутился вокруг них в надежде, что и они скоро уйдут.
   - У нас впереди еще несколько часов, - сказал Вержа. - Самолет летит в восемь. Но мы не станем брать номер в отеле. Машины вполне достаточно. А ты нам составишь компанию.
   Он уплатил по счету. Когда он вытащил пачку денег, Лардат саркастически усмехнулся. А может, и с завистью...{} Улица была пустынной. Моросил дождь. Они вернулись в машину. Мора сел за руль, Сильвена - рядом с ним. Вержа уселся с Лардатом на заднем сиденье.
   - Донне и Леру - это твоих рук дело? - спросил Лардат.
   - Да.
   - Кокемер?
   - Тоже. И я знаю, что деньги принадлежали тебе. Если можно так выразиться, поскольку ты украл их у управления муниципальными домами.
   Вержа засмеялся. - -- Я расскажу тебе все с самого начала.
   Он говорил около часа. Сильвена и Мора обернулись, чтобы лучше слышать. Никто не прервал его рассказа.
   Улица совершенно опустела. По-прежнему накрапывал дождь. Вержа вдруг сделал для себя открытие:
   - Я знаю теперь, в какой именно момент я решился на это: когда всю полицию города бросили против того бедняги и его парнишек. В частности, против меня. Мне стало ясно, что всю свою жизнь я занимался тем, что отравлял жизнь несчастным бедолагам вместо того, чтобы неустанно преследовать таких типов, как ты.
   - Я никого не убивал.
   - Ты один награбил больше, чем все шайки, которые я арестовал.
   Вержа замолчал. Потом сказал Лардату, что тот ему противен, вытянул ноги, попросил подежурить Мора - он молодой, поспит в самолете - и тут же погрузился в глубокий сон.
   * * *
   Когда Вержа проснулся, небо начинало бледнеть. Он велел Мора ехать в направлении, противоположном аэродрому. Лардат удивился, но Вержа ничего ему не сказал. Когда они выехали за город, он приказал заместителю мэра выйти из машины.
   - Прогуляйся немного. В твоем возрасте это полезно. Во время прогулки продумай свое отношение ко мне; с этих пор тебе лучше оставить меня в покое.
   Немного дальше Вержа опять остановил машину, чтобы Сильвена его загримировала. На аэродроме он опустил в почтовый ящик приготовленные в самолете письма. Посадка прошла спокойно, никто у них ничего не спросил. Когда они оказались в самолете, Вержа наклонился к Мора и спросил, на сожалеет ли он о чем-нибудь.
   - В Каракасе играют в регби? - спросил инспектор.
   - Нет. Но мы попробуем организовать команду. Времени у нас хватит.
   Затем он нежно поцеловал Сильвену в губы. Она сказала, что ей не терпится прибыть на место: после всех этих волнений ей хотелось скорей остаться наедине с Вержа.
   ГЛАВА VII
   Удушающая жара стояла на аэродроме, когда приземлился их самолет. Как только они миновали двери аэропорта, доктор Альмара устремился к ним, смеясь от радости. Доктор Фернандо Альмара немного постарел. Несколько морщинок, легкая седина в его черной шевелюре, но улыбка была прежней.
   - Ты узнал меня? - удивился Вержа.
   - Полицейский я или кто?
   Акцент, забавлявший когда-то Вержа, остался прежним. Вержа представил Сильвену, и доктор Альмара оценил ее красоту как настоящий знаток. Он не узнал Мора, но, когда Вержа представил ему инспектора, кинулся, смеясь, к нему.
   Альмара провел их по длинному коридору. Формальности их не коснулись.
   - Лучше сказать об этом сразу, - заговорил Вержа, - я украл миллиард.
   Альмара невольно отстранился, но быстро овладел собой.
   - У кого? - спросил он.
   - Материально - у почтового управления. Морально - у прогнившего режима.
   Они вышли на просторную площадь, забитую машинами, большей частью американскими. Альмара повел их за собой.
   - Ты объяснишь мне все это позже, - сказал он.
   Альмира приехал в полицейской машине, ПОХОЖЕЙ на те, в которых ездят нью-йоркские полицейские. За рулем сидел шофер-мулат. Они направились к центру Каракаса по автостраде длиной в шестнадцать километров, которая с помощью двух туннелей пронизывала гору. Пригород Каракаса напоминал пригороды других южноамериканских столиц: низкие, часто ветхие, белые домишки, "суперблоки" домов, старые казармы, среди которых выросли хижины из толя. На всех крышах -телевизионные антенны, - единственная роскошь этого нищего населения.
   - Я заказал для тебя номер в отеле Кантри Клуба, - сказал Альмара.
   Вскоре они въехали в окруженную горами столицу, пересекли аллеи, обсаженные пышно разросшимися, густо-зелеными деревьями. Отель был окружен лужайкой с двумя бассейнами. Это было огромное ослепительно белое здание, сверкавшее на солнце. Вержа был счастлив, хоть и испытывал легкую грусть. На магазинных вывесках он разобрал немало имен, созвучных баскским. Большинство прибыли сюда когда-то без единого су. У него же - миллиард в банке. Был ли он прав? Он испытывал нечто вроде угрызений совести.
   * * *
   Почта прибыла в город одновременно или почти одновременно с Лардатом, который с трудом добрался до аэропорта и нашел пилота.
   Сразу же по возвращении он устремился к префекту. Тот принял его крайне нелюбезно. Поскольку и сам Лардат был в дурном расположении духа, то можно только пожалеть, что рядовой избиратель был лишен возможности наблюдать разыгравшуюся между ними сцену. Может быть, она подсказала бы ему кое- какие мысли на следующих выборах.
   Лардат начал с того, что обругал префекта всеми возможными словами. Как мог тот позволить, чтобы в городе началось брожение? Надо было быть безнадежным тупицей, чтобы не почувствовать, что готовится. Префект выслушал, не говоря ни слова, затем его прорвало:
   - Может, вы еще хотите, чтобы я сказал вам, для кого Кокемер перевозил деньги? - прорычал он.
   Молодой переправщик в отсутствие Лардата счел нужным облегчить свою совесть и выторговать себе безнаказанность в обмен на некоторые сведения. Лардат застыл на месте.
   - С другой стороны, - продолжил префект, - я буду вам очень обязан, если вы отправитесь к Сала и расскажете ему точно, чем вы занимались с Вержа! Некоторые детали вызывают сомнение; надеюсь, вы понимаете какие.
   Заместитель мэра сразу же смягчился. Он помнил совет Вержа: не поднимать волны. Больше чем когда-либо необходимо было ничего не предпринимать.
   Оставшись один, префект в очередной раз развернул листки, которые утром получил по почте. Это была запись разговора его жены с местным депутатом, представителем большинства, переписанная с магнитофонной пленки. Было ясно, что жена префекта решительно добивалась новых почестей для своего мужа, весело посмеиваясь при этом над его супружеской честью. Другими словами, раз в неделю она проводила ночь с этим парламентарием, уверяя мужа, что очень заботится о здоровье своей матери, живущей в Париже. Но она искренне хотела, чтобы префект стал депутатом и даже министром. Она без устали превозносила заслуги своего мужа, что служило своеобразным доказательством ее верности, в данный момент малоутешительным для префекта.
   Ле Муан был освобожден в тот же день. В своем почтовом ящике он обнаружил конверт, содержание которого вызвало у него живой интерес. Ле Муан тут же созвал руководящий комитет своей организации. Было принято решение о карательных экспедициях. Их жертвами стали: факультетский сторож, который по старой традиции убирал корзины для бумаг в зале заседаний, студентка, которая, будучи однажды задержана полицией, впервые испытала счастье в объятиях мускулистого инспектора, североафриканец, пополнявший свою зарплату чаевыми от отдела общей информации, и один из лучших друзей Ле Муана, который предавал, сам толком не зная почему, может, просто из духа противоречия и потому, что иногда занятно быть настоящим подлецом.
   Всего было с десяток писем. Они затрагивали все круги общества. Каждое сопровождала короткая записка.
   "Это всего лишь образец, - писал Вержа. - У меня их еще целый чемодан. Его содержимое я берегу на тот случай, если по несчастью предстану перед присяжными заседателями, то есть представителями граждан. Не вздумайте мне возразить, что эти документы не имеют ничего общего с моей защитой. Они для меня являются, как говорится, "контекстом", в котором я действовал и решил изъять свою долю из общественных денег. Судя по примерам других, я еще проявил большую скромность".
   Когда Лардат находился у Сала, тому позвонили несколько человек. Звонившие с беспокойством спрашивали, действительно ли будут стараться вернуть Вержа законными путями. Лардат только что рассказал Сала, что он знал об архивах Вержа и о том, как тот собирается их использовать. Начальник полиции выслушал молча. Он давно понял. Он сделал вид, что поверил Лардату, когда тот описал, как Вержа явился, чтобы его похитить. Своим собеседникам по телефону он отвечал, объясняя, в чем состоит процедура экстрадиции. В сущности, он пересказывал кодекс.
   - Все зависит от позиции, которую займут в прокуратуре,- каждый раз заканчивал он разговор.
   Прокурор получил предназначенное для него письмо с некоторым опозданием. В нем был список, составленный начальником отдела общей информации: все "замороженные" в прокуратуре дела, в том числе дело одного промышленника, ставшего сенатором после банкротства, которое сумели скрыть.
   * * *
   Куска говядины, лежащего на тарелке перед Вержа, наверное, хватило бы, чтобы прокормить грузчика в течение неделя. Мясо было поджарено с кровью без соли, как Вержа любил. Они завтракали с Альмарой в ресторане отеля. Сильвена блистала. Мора выглядел неважно. Накануне он изучал жизнь Каракаса и ночевал в обществе юной красотки индейского типа. Они завтракали на краю лужайки. Погода была великолепная. Вержа пребывал в прекрасном настроении.
   - Рассказывай, - попросил Альмара, закуривая сигару.
   Вержа говорил целый час.
   - Ты правильно сделал, - сказал венесуэлец. - Я на твоем месте поступил бы так же.
   Он успокоил Вержа. Вредное лицемерие не было монополией Франции: с ним могла бы произойти такая же история.
   - Я уже призрел здесь одного полицейского из Нью-Йорка, которого прогнали со службы за взяточничество. Если поступать по справедливости, то все американские полицейские должны были бы перебраться сюда. А может быть, нельзя служить в полиции и оставаться с чистыми руками? Но тогда так и надо об этом сказать.
   * * *
   Префект вернулся из Парижа поздно вечером. Он отказался сесть за стол. Напрасно уговаривала его жена, присмиревшая после письма, хоть ей и удалось убедить мужа, что пошла она на это не ради удовольствия. Некоторое время он сомневался: его нежная супруга млела при одной только мысли о мужчине, что, между прочим, было одной из причин, почему префект не разводился. Чувственность жены неизменно волновала его и после двадцати лет супружества.
   У него были другие причины отложить свой ужин, хоть он и был страшно голоден. Целый час провел префект с министром и начальником его кабинета. Он получил некоторые указания и хотел немедленно сообщить о них заинтересованным лицам, и прежде всего прокурору.
   Помощник префекта срочно вызвал прокурора, а также секретаря прокуратуры, человека цветущего вида, который в связи с предстоящим выходом на пенсию, сделался добродушным и ко всему безразличным. Прибыли также мэр, Лардат, некий нотариус, не обремененный предрассудками, Сала и один генеральный советник, бойко спекулирующий земельными участками, купленными по низким ценам.
   В своем кабинете, обставленном довольно уродливой мебелью в стиле псевдо "Людовик XVI", префект угостил собравшихся виски и миндалем, на который сам же и набросился. Рамес привел слова министра: не заниматься же мелочами, когда всех волнуют космические проблемы. Стало быть, Вержа преследовать не стоит. Неизвестно, что у беглеца в чемодане. И лучше никогда этого не знать.
   Прокурор, казалось, был шокирован.
   - Но все же была совершена целая серия преступлений, - сказал он.
   - Исключая ограбление почты, доказательств того, что он замешан в других преступлениях, нет. У министра есть сведения: Альже - главный виновник. Он представлял мафию во Франции.
   Лардат шумно выразил одобрение.
   - Что касается событий в университете, министр усматривает тут заговор левых. Подобных событий следует ожидать почти повсюду в стране. Особенно опасаются за Гренобль.
   Префект подозревал, что министр потихоньку готовит хорошенькую провокацию. Но это его дело. Мэр взял слово. По его мнению, следовало хранить молчание. Миллиард приходит, уходит, переходит в общественные фонды, и никто не обращает на это внимания. Так или иначе, страховку выплатят. Не стоит затевать громкий процесс, на которые обычно являются гнусно настроенные журналисты, особенно из Парижа, устраивают отвратительные сцены и выплескивают свою желчь на всех без исключения. С мэром единодушно согласились.
   * * *
   Несколько дней спустя Альмара сообщил Вержа, что продается владение у подножия Андов в районе Ланоса. В него входило несколько тысяч голов скота будущее богатство Венесуэлы, когда ее запасы нефти будут исчерпаны. Альмара заехал за своими друзьями на машине, и они отправились в дорогу по панамериканской автостраде. Альмара был за рулем, Вержа сидел рядом с ним. Когда они отъехали на двадцать километров от Каракаса, Альмара повернулся к своему другу:
   - У меня есть для тебя новости о некоем Вентури.
   Изумление Вержа вызвало у него улыбку.
   - Он умер. Очень глупо. Он явился без предупреждения из Колумбии и начал вести поиски. Он разыскивал одного французского полицейского. Это не понравилось моим друзьям. Его обнаружили с двумя пулями в голове.
   Альмара положил руку на локоть Вержа.
   - У них есть сообщники всюду, это верно. Но у меня тоже. Теперь они оставят тебя в покое.
   Окруженное горами поместье выглядело довольно красиво. Вержа долго стоял в задумчивости перед коралями, где держат скот до продажи. Все животные выглядели одинаково безразличными и смирившимися.
   - О чем ты думаешь? - спросил Альмара.
   - О моих соотечественниках, - проговорил Вержа.