Вайнин Валерий. Но Змей родится снова? [Убить Змея]

   Жена в недоумении вышла. А сын вошел и заявил с порога:
   – Пойду провожу Гулю.
   – Иди, – легко согласился полковник. – Оставь мне только твою испорченную кассету. Любопытно посмотреть.
 
   В машине Даша спросила:
   – Как прошла беседа с чекистом?
   Вновь повалил снег. Глеб включил “дворники” и ответил:
   – Кабы я знал.
   Больше вопросов Даша не задавала. Открыв дверь своей квартиры, она предложила:
   – Давай пить кофе.
   Глеб покачал головой:
   – Нет, поеду.
   В этот момент зазвонил телефон. Даша подошла. На ее “алло”, однако, никто не ответил.
   – Дело хозяйское, – сказала она в трубку и дала отбой. Затем вернулась в прихожую и, глядя на Глеба, притопнула ногой. – Нет, не поедешь!
   Глеб попятился к двери.
   – Дарья Николаевна, пли-из!
   – Ничего не “плиз”! Дурак!
   Они смотрели в глаза друг другу. Глеб отступил еще на шаг.
   – Дарья Николаевна, соберитесь с мыслями.
   – Пробовала. Не получается.
   – Значит, от меня заразилась. Извини.
   – А ты хотел бы излечиться?
   – У меня просто нет шансов.
   – Не хвастаешь?
   – Если бы.
   Они смотрели друг другу в глаза. Она сделала к нему шаг.
   – Как называется наш диалог теперь? Это и есть “танец”?
   – Не знаю, – Глеб попятился, – я ни черта уже не знаю.
   Даша топнула ногой.
   – Не смей двигаться! Стой, не шевелись!
   Но тут в дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.
   – Кого там черти принесли? – в досаде произнесла Даша. Глеб приоткрыл дверь, выглянул и отошел в сторону.
   В прихожую вплыл огромный букет алых роз, за которым сияла улыбка Эдика.
   – Киса, прими сей скромный дар… – начал Эдик торжественно, однако, заметив Глеба, осекся.
   Даша сделала реверанс, приняла букет и положила на тумбочку под зеркало.
   – Звонил сейчас ты? – спросила она. Эдик тряхнул русой гривой.
   – Ага. Свет у тебя вроде горел, но я решил на всякий случай…
   – Котик, – мягко перебила Даша, – если ты еще раз вздумаешь молчать в трубку, то я эту самую трубку раздолбаю о твою голову. Извини, котик, я жуткая сука.
   Эдик застыл с улыбкой, точно истукан. Глеб взялся за ручку двери.
   – Всего хорошего, Дарья Николаевна. Завтра я позвоню…
   – А сегодня? – Даша выжидающе смотрела ему в глаза. Глеб выдержал ее взгляд.
   – Сегодня вам охрана, думаю, не понадобится.
   – Вот именно, – пришел в себя Эдик. – Мы тут сами с тобой, Дашуль, как-нибудь разберемся. Какие проблемы?
   Дашины щеки вспыхнули, глаза гневно сверкнули.
   – Вообще-то я устала и спать хочу, – сказала она с раздражением. – И мне еще перевод заканчивать надо. Шестьдесят страниц до понедельника.
   Глеб сохранил на лице невозмутимость.
   – Не буду вам мешать, – проговорил он, выходя.
   – Минутку! – остановила его Даша. – Поручаю тебе Эдуарда. В целях безопасности, пожалуйста, проводи его до машины.
   – Но, киса, – выразил протест Эдик, – я ведь никуда не спешу…
   – Котик, я устала. Спасибо за цветы.
   Эдику ничего не оставалось, как уйти вместе с Глебом. Заперев за ними дверь, Даша сняла наконец дубленку и с досадой посмотрела в зеркало.
   – Ну, моя прелесть, допрыгалась? – обратилась она к своему отражению. – Так тебе и надо! Не ной!
 
   Глеб и Эдик, не сговариваясь, остановились под козырьком подъезда. Снегопад продолжался, но мороз ослаб.
   – Если мылишься в эту степь – то зря, – буркнул Эдик, отворачивая лицо. – Мозги по стенке размажу.
   Глеб вздохнул.
   – Вроде весна уже, а снег все валит и валит. Что за климат!
   – Короче, я предупредил, – Эдик поднял воротник пальто, – не исчезнешь, раздавлю, как мандавошку.
   – А завтра небось потеплеет, – предположил Глеб, – и опять грязь по колено. Ты колеса уже сменил?
   Эдик пробуравил его взглядом.
   – Такой ты отвязанный, да? Никого не боишься?
   – Боюсь, – ответил Глеб, – тебя да Митьку Грача. Так запугали, аж заикаюсь.
   Эдик чуть помолчал.
   – С Грачевым меня не путай. С тобой я сам разберусь. – С этими словами он шагнул с крыльца и растворился в снегопаде.
   Проводив взглядом смутный силуэт его отъезжающего авто, Глеб застегнул куртку и направился к своему “жигуленку”.
 

Глава седьмая

   На следующий день, в воскресенье, в полвторого дня Глеб вылез из собственного шкафа. Погода за окном была скверной: вместо снега накрапывал дождь. Глеб с сожалением оглянулся на шкаф. Сквозь проем вместо отсутствующей задней стенки виднелся цветущий луг. Из шкафа так и веяло летней жарой, смягченной свежестью реки. Глеб неохотно закрыл дверцу, подошел к телефону и набрал номер Даши. В который уже раз трубку никто не поднял. Чертыхнувшись, Глеб сделал стойку на руках. Он был в одних лишь плавках, и его точеное мускулистое тело застыло в скульптурной позе. Когда зазвонил телефон, Глеб в прыжке встал на ноги и нетерпеливо схватил трубку. Но звонила не Даша.
   – Хэлло, Майкл! – приветствовал его барон Мак-Грегор. – Могу я встретиться с вами приватно?
   Изображать удивление Глеб не стал. Выяснять, от кого шотландец узнал его телефон, он тоже не потрудился.
   – Где вы, Ричард? – осведомился он. Разумеется, разговор шел по-английски.
   – Возле вашего дома, – ответил барон. – Сижу на детских качелях.
   – Поднимайтесь. Номер квартиры знаете?
   Мак-Грегор замялся.
   – Вы один, Майкл? – уточнил он после паузы.
   – Увы, – сухо произнес Глеб, – со мной ни полиции, ни шлюх. Кого вы опасаетесь, барон?
   Мак-Грегор хохотнул:
   – Вы все такой же, лорд Грин. Я поднимаюсь.
   Глеб натянул на себя джинсы, носки и рубашку. И, пока барон не позвонил в дверь, успел заглотить полпакета кефира.
   Мак-Грегор выглядел еще более накрахмаленным, чем обычно сняв с себя дорогое модное пальто, он оказался в не менее дорогом, сшитом на заказ костюме, в котором его сухопарая фигурка смотрелась несколько выше и стройней. Барон окинул изумленным взглядом, мягко сказать, скромную обитель лорда Грина и, не найдя ничего, достойного внимания, воззрился на шкаф. Глеб, как бы невзначай, прислонился спиной к дверце.
   – Валяйте, Ричард, выкладывайте, – усмехнулся он. – На вас давят, и вы хотите заключить со мной сделку. Не так ли?
   В рыбьих глазах шотландца мелькнуло удивление, смешанное с испугом.
   – Лорд Грин, мне трудно выразить восхищение вашей необыкновенной проницательностью…
   – К черту титулы, Ричард. Мы накоротке, притом я спешу. Кого конкретно вы представляете?
   – Этого, Майкл, я пока открыть не могу. Но как только вы решитесь на определенные шаги…
   – Уже три года, Ричард. Целых три года вы, как говорят русские, пытаетесь всучить мне кота в мешке. По-вашему, я похож на осла?
   Мак-Грегор беспомощно развел руками.
   – Вы знаете, Майкл: я вам друг. Но правила игры, увы, диктую здесь не я.
   – Старый баран, – буркнул по-русски Глеб.
   – Как, простите? – не расслышал Мак-Грегор.
   – Так, просто междометие, – вернулся к английскому Глеб. – Итак, старина, подведем-ка итог наших трехлетних переговоров. В начале нашего знакомства вам, бог весть почему, пришла идея вовлечь меня…
   – Исключительно из личной к вам симпатии, Майкл, и от восхищения вашими незаурядными задатками.
   – Благодарю. Короче, вам пришла идея вовлечь меня в некое тайно братство, которое готовится взять власть над всем миром. Так?.. Ну что ж, мне весьма лестно, однако пустая болтовня меня не впечатляет. Дайте мне, говорю я, войти в вашу компанию и самому разобраться что к чему, а уж потом…
   – Этого нельзя, старина. Сперва надо пройти посвящение.
   – То есть отрезать себе путь назад?
   – Да, Майкл. Я всегда был с тобой честен.
   – И когда я спрашиваю, пустят ли меня наверх…
   – Я отвечаю: придется начать снизу. Только начать, друг мой.
   – Ричард, я не идиот. Я дорожу своей репутацией и положением в обществе. Поэтому я должен знать, кто еще, кроме тебя, входит в эту вашу таинственную организацию. А ты в ответ долбишь мне, как дятел, что для непосвященного это великий секрет. Таким образом, чушка ты чугунная, мы все ходим и ходим по кругу!.. Чего ж вы от меня теперь хотите, барон?
   Мак-Грегор взволнованно прошелся по комнате.
   – Но ведь я назвал тебе одного человека, Майкл. Назвал, рискуя своим благополучием и… может быть, жизнью.
   Глеб похлопал шотландца по накладному плечу.
   – Браво, Ричард. Вот мы и определили истинную цель твоего визита.
   Барон невесело усмехнулся:
   – И какова же эта цель?
   – Выяснить, много ли я разнюхал. Ведь каков авантюрист! Взял да нанялся к вашему человеку телохранителем!
   – К его племяннице, Майкл.
   – Не важно, это уже была его идея. Все равно я стал всюду совать нос, чем вызвал смятение в ваших рядах.
   – Значит, никакого задания от премьер-министра вы не получали, сэр, – грустно заключил шотландец. – Значит, это просто блеф.
   – Чистейшей воды, – весело подтвердил Глеб. – Но в твоих интересах, Ричард, этот блеф поддерживать. Ведь боссам твоим невдомек, что на Виталия Лосева навел меня ты. Дерьмовый, кстати, субъект. Что за ценность в нем такая?
   – О, если б ты знал его силу, Майкл, ты б относился к нам серьезней!
   – Если б я относился к вам серьезней, я б давно спустил на вас Скотленд-Ярд.
   Барон презрительно отмахнулся.
   – Ах, оставьте, лорд Грин. Этим вы лишь подписали бы себе смертный приговор. Скотленд-Ярд их не остановит.
   – Их или вас?
   Шотландец угрюмо уставился в пол.
   – Когда я с вами, я говорю “их”…
   – А когда вы с ними, вы говорите “нас”. Вы не тверды в своих симпатиях, барон. – Глеб взглянул на свои часы. – Пора нам заключать сделку и разбегаться. Я опаздываю.
   Мак-Грегор все так же смотрел в пол.
   – И в чем, по-вашему, наша сделка состоит?
   – Объясняю. – Глеб взял барона под руку и вывел в прихожую. – Ты хочешь, чтобы я вступил? Изволь, я согласен. Дай мне только кое-что разнюхать самому, без твоей помощи. А за это поддерживай мою легенду о секретном задании премьер-министра.
   – Но, Майкл, – барон надел пальто и шарф, – они ведь могут легко это проверить.
   – Пускай. – Глеб быстро натянул сапоги. – В канцелярии лорда-премьера им подпустят такого тумана, что едва ли они что-то в нем разглядят.
   Барон задумчиво застегнул пуговицы на пальто.
   – А твоя работа телохранителем? И эта… племянница?
   – Пока все остается по-прежнему. – Надев куртку, Глеб открыл дверь. – Я слежу за вашими людьми, ваши люди следят за мной. Сегодня это устраивает обе стороны.
   Они шагнули на лестничную площадку. Захлопнув дверь, Глеб вызвал лифт.
   Мак-Грегор вздохнул.
   – Если б ты доверял мне, Майкл, ты б смело покорился судьбе.
   Они вошли в лифт, и Глеб нажал кнопку первого этажа.
   – Ты сам себе не доверяешь, Ричард, – мягко возразил он. – А с судьбой у каждого из нас свои счеты.
   У подъезда они пожали друг другу руки и расстались. Глеб влез в свой “жигуленок”, чуть побуксовал на краю сугроба и укатил, подняв фонтан снежных брызг. А барон Мак-Грегор, проводив его напряженным взглядом, подошел к припаркованному неподалеку красному “мерседесу”, открыл дверцу и сел рядом с водителем.
   За рулем вальяжно расположился господин с черными седеющими волосами и орлиным профилем.
   – Вероятно, быстрее ты не мог, – сердито проговорил он, трогая автомобиль с места.
   – Не мог, дон Родригес, – почтительно ответил барон. – Тем более что во времени вы меня не ограничили.
   Лавируя меж мусорных баков, господин с орлиным профилем вывел “мерседес” из подворотни.
   – Мои подозрения оправдались? – нетерпеливо осведомился он. Вопрос прозвучал риторически.
   Барон, однако, ответил неожиданно:
   – Едва ли, дон Родригес. Он слеп и наивен, как ребенок.
   Бровь дона Родригеса приподнялась.
   – Тогда как понять его демарш?
   Мак-Грегор с усмешкой пожал плечами:
   – Авантюрист. Доверие премьер-министра ударяет ему в голову, как старое бургундское.
   Испанец чуть подумал.
   – Что ж, мы это проверим, – сказал он, успокаиваясь. – Как все-таки он вышел на Лосева? Согласись, Дик, это странно.
   Шотландец небрежно махнул рукой:
   – Совпадение. Дела сердечные, дон Родригес.
   – То есть?
   – Вы когда-нибудь видели племянницу Лосева?
   – Нет. А что, разве…
   – Она затмевает красотой даже Викторию Бланш.
   – О-о! – Глаза испанца загорелись. – Любопытно будет взглянуть… Значит, он подкатился к дядюшке, чтобы охмурить эту сеньорину?
   – Да. Хотя он всячески это отрицает.
   Взглянув друг на друга, испанец и шотландец рассмеялись. Однако, отсмеявшись, дон Родригес жестко произнес:
   – Я не верю в эту чепуху, Дик. Ни на грош не верю. Если твоя голова чего-нибудь стоит, считай, ты ее уже прозакладывал.
 
   В ЦСКА, возле зала единоборств, творилось нечто невообразимое. Зрителей-болельщиков, желающих попасть внутрь, вроде не наблюдалось. Зато охраны, представленной ГУВД, частными агентствами и различными криминальными группировками, было пруд пруди. Как говорится, пешему не пройти, конному не проехать. Куда уж там Глебу на его “жигуленке”. Если б не расторопный Вася.
   Он встретил Глеба ровно в три (можно сказать, выловил из потока машин), плюхнулся рядышком на сиденье и лихо провел через все кордоны. Мало того – нашел место для парковки.
   – Влиятельный ты мужик, Сильвестр, – восхитился Глеб, вынимая ключи из зажигания.
   – Ну! – Вася сверкнул золотыми зубами. – Видал, чего устроили!
   – А как же остальные? У которых нет таких вот провожатых?
   – Всем, кому надо, пропуска напечатали. Без понтов.
   Вася провел Глеба через незаметную боковую дверь и доставил, опять же минуя охрану, в одну из раздевалок, где в окружении крутых своих парней дожидался его Игнат Дока. Поглаживая жиденькие волосы, он сидел на скамье и подергивал ногой. На лице его застыла улыбка, выражающая, очевидно, дружескую приязнь. Этот благодушный криминальный туз одет был все в тот же костюм “адидас” и те же кроссовки.
   – Привет, Француз! – махнул он рукой. – Драться будем?
   – Мы с тобой? – уточнил Глеб. Дока хохотнул.
   – Ценю твой юмор, поэтому поставлю на тебя. Тебе тут все на один зубок. Долго не провозишься.
   Глеб ответил пародийно сиплым голосом:
   – Ты чисто конкретно давай, в натуре! С кем драться?
   Дока хохотнул, и с ним за компанию – Вася. Крутые парни хмуро и враждебно молчали, было их шесть человек. Четверо, побитые Глебом, присутствовали в полном составе.
   – А тебе не один ли хрен? – Дока улыбался, подергивая ногой. – Выйдешь на татами, узнаешь.
   Глеб расстегнул “молнию” на куртке.
   – Игнат, сейчас в грызло дам.
   Один из побитой четверки, словно того и ждал, выхватил пистолет и наставил на Глеба.
   – Вякни еще только, чмо! – выкрикнул он нервно.
   – Завязывай, Хрюша, – буркнул златозубый. – Не будь мудилой.
   Глеб с интересом взглянул на Доку.
   – Ты это одобряешь, Игнат?
   Парня с пистолетом, похоже, волновал тот же вопрос: он выжидательно косился на Папаню. Игнат, однако, с ответом медлил, он продолжал улыбаться, подрагивая ногой. Охранник воспринял это как поощрение.
   – На колени, гнида! – скомандовал он Глебу.
   Глеб спокойно стоял, держа руки в карманах. Охранник снял пистолет с предохранителя.
   – Хрюш, ты чё, в улёте? – искренне удивился Вася. Остальные парни, затаив дыхание, замерли.
   Глеб шагнул к Хрюше. Тот расставил ноги и ухватил пистолет обеими руками. Все по науке, притом с пяти шагов.
   – Убери пушку, – наконец подал голос Дока.
   Но приказ его опоздал: в этот момент Глеб сделал еще шаг, и парень спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, вышла осечка. Вася ошеломленно выдохнул:
   – Отморозок, б…
   – Кому я сказал! – истерически взвизгнул Дока.
   Но охранник, очевидно, вошел в ступор: он все нажимал и нажимал на спуск, и пистолет издавал нелепые щелчки. Глеб взял его за кисть и молниеносным движением сломал руку. Парень заорал, пистолет упал на пол и… тут же превратился в ржавую труху, едва сохраняющую первоначальную форму. Глеб пнул эту ржавчину сапогом, и она рассыпалась по кафельной плитке. Крутые парни вместе со своим Папаней обалдело взирали на происходящее.
   Глеб окинул их хмурым взглядом.
   – Кому еще неймется? – поинтересовался он. Ответа не последовало. Глеб шагнул к Доке и двумя пальцами взял его за горло. – Таких шуток я не люблю, Игнат.
   Дока захрипел. Никто из охранников не шевельнулся. Только Вася подошел сзади и попросил:
   – Отпусти, удавишь на хер.
   – Не переживай, Сильвестр. – Глеб разжал пальцы. – Он мне еще нужен. Повторяю вопрос: с кем я должен драться?
   Дока массировал себе горло.
   – С рыжим или японцем, – просипел он. – Или с ними обоими.
   – Рыжий – это Стас? Охранник Лосева? – уточнил Глеб. – А что за японец?
   – Боец Грача, – ответил Дока, и глаза его обрели обычное плутоватое выражение. – Японца этого никто пока не видел. Но Митька похваляется, что он всех побьет. Мой ниндзя, говорит, трех твоих Французов уроет. А я говорю: спорю на пятьдесят штук, что мой Француз твоего косоглазого за минуту вырубит.
   Глеб рассмеялся:
   – Живучая ты каналья, Игнат. И подначивать мастер.
   Дока с ухмылкой подмигнул. Он, можно сказать, расцветал на глазах. Обратив наконец внимание на стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:
   – Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.
   Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:
   – Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.
   Дока аж затрепетал.
   – Сколько?
   Глеб взглянул на него, прищурясь.
   – Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?
   Вася заржал, как жеребец.
   Трое оставшихся охранников молча переглянулись.
   На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.
   – Брось, Француз… Серьезно, что ли?
   Глеб кивнул.
   – Иначе драться не буду.
   – Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?
   Глеб пожал плечами:
   – Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.
   Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.
   – Это война, – произнес он как бы про себя.
   – Ну, – с готовностью подтвердил Вася.
   – Войны не будет, ручаюсь, – пообещал Глеб.
   Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:
   – Он ручается, блин… – и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.
   Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.
   – Это перетереть надо, – выдавил он из себя. – Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.
   Глеб направился к двери, бросив на ходу:
   – Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен – по рукам, не согласен – хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.
   Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:
   – Ты прямо под дых, без понтов.
   – С вами только так, – буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. – Ты всех тут знаешь?
   – Ну, – кивнул Вася. И сразу поправился: – Почти.
   Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для “своих”, лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, “своих” здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.
   Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.
   – Кто это? – спросил у Васи Глеб. – Вон тот дядечка за спиной блондинки?
   Вася проследил за его взглядом.
   – Этого не знаю, без понтов. У нее таких – табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…
   – Узнай, кто сидит у нее за спиной, – требовательно проговорил Глеб.
   Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.
   – Место держи, – буркнул он через плечо.
   Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого – Толян и Толян Большой – беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.
   Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:
   – Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.
   – Совершенно с тобой согласен, – задумчиво кивнул Глеб. – А вот и наши гладиаторы.
   На татами вышел Стас. Он был обнажен по пояс, и могучие его мышцы блестели от пота.
   – Он двоих уже сделал, – проинформировал Вася, – за третьего принимается.
   Глеб нахмурился.
   – Не многовато ли для одного дня?
   – Никто не заставляет. На бабки, говорят, жадный, без понтов.
   На противоположный край ковра встал детина в кимоно, повыше Стаса на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.
   – Чей бугай? – поинтересовался Глеб.
   – Солнцевской братвы, – усмехнулся Вася. – Кто щас победит, будет с Грачевым япошкой махаться… или с тобой.
   Арбитр в белом смокинге назвал в микрофон имена участников поединка и напомнил правила: бой ведется до полной победы – либо один из бойцов сдается, либо его уносят с ковра. На этом функции арбитра заканчивались, ему оставалось лишь объявить имя победителя, который и без того для всех будет очевиден.
   Противники поклонились друг другу, арбитр вскрикнул, и поединок начался. Бугай в кимоно был силен, зол и неповоротлив. Стас молотил его, как грушу, руками и ногами, но тот держал удары, точно мраморная колонна. Два-три раза, правда, он и сам заехал Стасу по голове и по корпусу. Похоже, это оказалось весьма чувствительно, и рыжий, судя по всему, решил впредь действовать осмотрительней. Удары его стали обдуманней и точней. Противник психологически дрогнул. И хоть здоровяк этот пытался еще как-то отмахиваться, в принципе с ним было уже все ясно. Поединок получился неинтересным.
   Виталий Лосев наблюдал за боем исподлобья. Успехи начальника собственной охраны, казалось, его не радовали. Обмениваясь с генералом ФСБ отрывочными репликами, олигарх нетерпеливо поглядывал на часы.
   – Где ж Папаня твой? – обратился к златозубому Глеб. – Не больно-то он торопится.
   – Перебздел, – огорченно прокомментировал Вася. – Не попрет он вот так на Грача, гадом буду.
   – Дело его. Пусть с японцем дерется сам.
   Взгляд златозубого выразил полную безнадёгу.
   – Не передумаешь?
   Глеб качнул головой.
   – Без понтов.
   Вася вздохнул:
   – Во блин… ты б их отметелил. А ты чё, так и будешь в школе учителем ишачить?
   Глеб усмехнулся:
   – Не одобряешь?
   Вася чуть подумал и сказал:
   – Странно и удивительно.
   Глеб взглянул на него с интересом.
   – Какие слова ты, оказывается, знаешь.
   – Ну, – усмехнулся Вася.
   В этот момент Стас добил наконец своего противника, и тот рухнул на татами. Под жидкие аплодисменты арбитр объявил победителя, а ставленника солнцевской братвы под руки уволокли секунданты. Но не успел Стас покинуть поле боя, как к нему подскочили Толян и Толян Большой и начали темпераментно что-то ему втолковывать. Стас отрицательно покачал головой. Толян оглянулся на олигарха и развел руками. Лысина Виталия Петровича побагровела, его красновато-серые глаза будто выстрелили вдавленными своими зрачками. Бросив резкую реплику генералу ФСБ, Лосев поднялся и направился к месту разборки.
   На татами тем временем вышел молодой японец в черном кимоно. Он был довольно высок и строен, и в лице его гармонично слились черты азиата и европейца. Сопровождали юношу японский господин, похожий на него лицом, и бородатый красавец Дмитрий Грачев. Все трое были несуетливы, спокойны и уверены в победе.
   – Черт меня дери! – в сердцах пробормотал Глеб.
   – В чем проблема, Француз? – чутко отреагировал Вася. Глеб не ответил.
   Олигарх Лосев меж тем принялся лично увещевать своего телохранителя. Сквозь общий гул в зале до Глеба доносились обрывки их диалога: “…не буду ждать до посинения”. – “Четвертый поединок, Виталий Петрович, я не двужильный…” – “…и десять штук у тебя в кармане. Либо ты уволен и катись…” Стас мотал еще огненной своей шевелюрой, однако все менее уверенно. Похоже, аргументация босса на него подействовала.
   – Хотят, чтоб он без передыха бился, – догадался Вася.
   Юноша в черном кимоно ждал, сохраняя невозмутимость. Похожий на него японский господин на задержку также не досадовал и обменялся поклоном с американским сенатором, сидящим позади блистательной Виктории Бланш. Но Дмитрий Грачев, не обладая самурайской выдержкой, стал проявлять нервозность. Непрестанно поглаживая бороду, он подошел к Лосеву для прояснения ситуации. Прокаркав что-то резким голосом, олигарх вперил в Стаса горящий злобой гипнотический взгляд. Стас утвердительно тряхнул рыжими кудрями и шагнул к центру татами.