Вэнс Джек Холбрук. Троя

   — Может быть, может быть.
   Втроем они направились в порт Мона, проходя пустынными полями, где высокое небо, далекий горизонт и похожее цветом на пиво солнце наводили почему-то ужасную тоску. В миле к северу стеной стояли деревья трум, одинокие и печальные. На полях не было видно ничего, кроме редких кучек туфа, а росшие вдоль дороги низкие растения с мясистой розовой сердцевиной издавали острый сухой запах. На юге виднелись три пика, уходившие высоко в небо.
   — Где ты живешь? — поинтересовался у йипа Глауен.
   — Наш лагерь здесь неподалеку.
   — И как давно ты здесь?
   — Точно не могу сказать. Несколько лет, наверное.
   — Вы строите для себя дома?
   — Строим.
   — И прочные?
   — Достаточно. Если ветром сдувает крышу, то вокруг всегда полно травы, чтобы покрыть дом заново.
   Наконец они вошли в порт Мона и миновали богатый квартал, застроенный бунгало, в экзотическом и нелепом местном стиле. Потом пошли пестрые районы дач, складов и магазинчиков, убогих и бедных. Дорога свернула к югу, пересекла высохшее русло реки и через пятьдесят ярдов вывела к центру города.
   Город был тих и пуст, как в спячке. По улицам не двигалось никаких повозок, редкие люди явно слонялись без дела, и на лицах было написано полное отсутствие мысли.
   На одной из площадей обнаружились две гостиницы, под названиями «Мультифлор» и «Харчевня Дорсави», выстроенных в том же стиле, что и большинство зданий в порте Мона. Обе имели по шесть этажей, украшеных куполами из меди и стекла и окруженных садиками из иланг-иланга, темных кипарисов, жасмина, амаранта и звездного пламенчика. Садики изнутри были подсвечены зелеными, синими и белыми огоньками и источали одуряющий цветочный аромат.
   Повсюду на площади виднелись магазины, агентства, рынки и представительства Ассоциации Факторий. На южной стороне площади стоял и третий отель — Уипснейд-Хаус, ветхое корявое здание из темного дерева с кособокой галереей по второму этажу. Также Глауен заметил неуклюжее строение из стекла и бетона, на котором виднелся сине-белый знак ИПКЦ. Хорошо бы нанести визит местным коллегам, и чем раньше, тем лучше — таков был протокол ИПКЦ, который Глауен, всегда находил правильным. Но сейчас их с Чилком присутствие здесь может поднять ненужную шумиху, которая только повредит делу. С другой стороны, если он нарушит правила, то никакой помощи и поддержки от коллег больше не дождется. А их помощь и поддержка могли потребоваться, и очень скоро. Оба командира решили позвонить туда завтра с утра пораньше.
   Солнце зашло за плотную гряду облаков, и небо стало густо-лиловым, что, впрочем, являлось для Розалии обычным делом. Чилк махнул рукой в сторону двух гостиниц на северной стороне площади.
   — По-моему, они ничего, во всяком случае, так мне говорили. Цены, правда, умопомрачительные. В Хаусе тоже странности: чавкать за столом и храпеть во сне строго запрещается, но именно там останавливаются все прибывающие в город владельцы ранчо.
   Глауен с Чилком отправились в Хаус, сняли номер и вышли на галерею попить пива.
   На порт Мона упали сумерки. Площадь по-прежнему была пуста, если не считать нескольких лавочников, возвращавшихся домой.
   — Что-то я не вижу ни кафе, ни салунов, ни ресторанов, — удивился Глауен.
   — Это все полиция. Порт Мона считается коммерческим центром, воротами планеты. Поэтому ничего разгульного здесь не допускается.
   — Безрадостное местечко.
   Чилк согласился.
   — Молодежь валит отсюда, как можно раньше. И рабочих рук всегда не хватает.
   — Да. Намуру пришла в голову неплохая идея. Эти йипы принесли ему немало денежек.
   — Именно. Деньги из-за этих лентяев теряют только владельцы ранчо, а Намур лишь обогащается.
   Глауен задумался.
   — Если Бардуз чувствует что его обманывают, и если он человек темпераментный и серьезный — тогда его интерес к Намуру и йипам понятен. Он жаждет мщения и возвращения денег.
   — С другой стороны, если он по натуре философ, то давно уже в душе посмеялся над всем этим и махнул рукой на столь идиотский бизнес, — предположил Чилк. — И теперь носится с новым проектом. На Тюр Джоге он заметил изменения в менталитете йипов и сказал себе: если это могло произойти там, то почему бы этому не произойти и в других местах? Поэтому он и отправился на Розалию изучить колонии йипов. Эти его действия тоже вполне понятны.
   — Однако, Розалия слишком далеко находится, а значит и не является местом, куда можно приехать лишь для того, чтобы посмотреть на йипов.
   — Но зачем-то он поехал осматривать деревушку на Реа.
   — Есть нечто, что он хочет найти. И ему хватило пяти минут. Он увидел, что как только йипы начали жить с местными женщинами, обладающими очень сильной волей, они тоже начали больше работать и даже строить приличные дома. Бардуз увидел то, что хотел увидеть, и отправился срочно на Розалию. И теперь он, скорее всего, здесь.
   — Существует два способа найти его. Можно просто шнырять туда-сюда по планете, но можно искать и путем голой логики.
   — Я бы предпочел второй способ, если бы только знал, с чего начать.
   — Давай вернемся опять к поселению на Реа. Флиц сказала Бардузу не беспокоиться насчет Намура, поскольку они найдут его на Розалии. Из этого надо сделать вывод, что они и так уже собирались сюда по причинам, с Намуром не связанным. Я не могу поверить, что они специально поехали сюда только для того, чтобы проверить пару йипов. Значит, что-то еще интересно для них на Розалии? Ответ один — Тенистая Долина Смонни и Титуса Зигони, а уж потом Намур. Логика сама дает нам ключ к разгадке.
   — Не все так просто, — заметил Глауен. — А что нужно Бардузу на ранчо?
   — Именно потому мы и здесь — чтобы понять.
   — Хм. Задать-то ему этот вопрос просто, а вот найти его… Более того, добиться ответа — и вовсе дело проблематичное.
   — Пока ты будешь работать с Бардузом, я займусь Флиц, — задумчиво предложил Чилк. — Это дело сложное, но, мне кажется, я справлюсь.
   — Послушай, знаком ты с одной старинной басней под названием «Поставить себя под удар»?
   — Моя мать была великая охотница до басен. А почему ты спрашиваешь?
   — Если кто-то хочет о чем-то расспросить Флиц, то пусть сначала приготовиться к тому, что она пошлет его очень и очень далеко.
   Наутро Глауен и Чилк зашли в контору ИПКЦ. Ее глава Адам Винкатц принял их с должной вежливостью, тщательно избегая всяческих вопросов. Винкатц был тощим, костистым и высохшим господином с длинной угловатой головой, волосами песочного цвета и бледно-голубыми мутноватыми глазами.
   Глауен объяснил ему их присутствие здесь проблемами с Намуром. Он сказал, что полиция Кадвола крайне недовольна настоящим поведением Намура и что, по их сведениям, он нашел преступный приют именно здесь, на Розалии. В связи с этим он поинтересовался нет ли у Винкатца какой-либо информации об этом человеке.
   Винкатц слушал вполуха и, кажется, только из вежливости.
   — Я слышал имя Намур, — наконец, сказал он. — Он поставлял сюда различные партии рабочих из каких-то весьма отдаленных и мне незнакомых мест.
   — Место это называется Кадвол, — жестко пояснил Глауен. — Это Консервация, охраняемый Хартией заповедник.
   — Да? Ну, все равно. Из этой затеи ничего не вышло, поскольку все его рабочие порасползлись с тех ранчо, где должны были работать.
   — А на каких именно ранчо они находились?
   — Их было всего три или четыре. Одну партию взял «Медовый цветок», Стронси — две партии, потом еще Барамонд и Тенистая Долина. Эти, по-моему, взяли по три. Сейчас, правда, на последнем йипов почти не осталось. Они, вообще, перемещаются по всей Розалии как привидения, и работать здесь уже совсем некому.
   — А хозяева не пытались обращаться в ИПКЦ?
   — Им не на что жаловаться, поскольку Намур ничего и не гарантировал. Он только поставлял рабочую силу, а уж дальше разбирайтесь сами.
   — И где же теперь все эти рабочие?
   — У йипов с Медового Цветка поселение рядом с городом Туней на Оттилии. Йипы из Стронси перебрались на Мистические Острова. У йипов Тенистой Долины лагерь под Липвиллоу на Большой Мутной реке, что на Ла Маре. Йипы из Барамонда живут в травяных домиках прямо рядом с космопортом, у Болота Фанни.
   — И последний вопрос. Намур привез сюда немногим больше тысячи йипов. Есть ли какие-то записи относительно их личностей, реестры, списки…
   — Таких реестров у нас нет, — ответил Винкатц. — Но я не сомневаюсь, что они есть в Ассоциации Факторий, которая запрашивала их у Намура. А какие именно йипы вас интересуют?
   — Каттерлайн и Селиос.
   — Минуточку, — сказал Винкатц и нажал кнопку. На экране появилось женское лицо. — Это Винкатц, ИПКЦ, Прошу информацию на двух человек, оба йипы. Каттерлайн и Селиос.
   — Минуточку, — тоже ответила женщина. — Нет, таких имен в списках нет.
   — То есть на Розалии их определенно нет?
   — Да, если только они не въехали нелегально, что, впрочем, бывает редко.
   — Благодарю, — Винкатц обернулся к Глауену. — Большей информации здесь нет ни у кого.
   — Премного вам благодарен.

3

 
   Глауен и Чилк вернулись на флиттере в космопорт, посчитав, что это привлечет меньше внимания, чем если они пустятся на поиски в «Фортунатасе». Из Моны они полетели на северо-запад, через бесконечные болота с красными и черными растениями, небольшими открытыми бочагами и заливными лугами. У гряды невысоких холмов лежало, сверкая, длинное озеро. Стали появляться деревья, отличавшиеся бесконечным разнообразием: дымные деревья невиданных форм, стоявшие или по одному или небольшими группками, потом заросли пуховых деревьев, билбобов, трумов — они покрывали землю причудливым пестрым ковром из черной, коричневой и бронзовой листвы.
   Чилк обратил внимание на огромное дерево с массой маленьких остроугольных листьев, сверкавших то темно-красным, то бледно-розовым, то пурпурным.
   — Смотри, это пилкардия, но ее чаще зовут здесь деревом «О, боже мой!»
   — Что за странное название!
   Чилк согласился.
   — Отсюда тебе не видно, но дерево прямо кишит древесными бродяжками. Они собирают на нем смолу и кору и прочие мелочи для своих печально знаменитых вонючих шариков. Иногда гости ранчо отправляются гулять по лесам и застывают, пораженные красотой деревьев. Но делать этого ни в коем случае не следует.
   Флиттер пролетел Эклин и шел теперь над Океаном Корибантов. Солнце медленно догоняло. В полдень по местному времени на горизонте показался берег Ла Мары, а еще через несколько минут флиттер пересек голубую лагуну, покрытую бурлящей белой пеной и очутился над белым песчаным берегом, за которым стоял непроходимый лес. Через сотню миль лес закончился высоким пустынным плато тектонического происхождения.
   Флиттер поднимал целый шлейф разноцветного песка, красного, желтого и медного, и вообще, весь пейзаж показался Глауену красивым, но очень тревожным.
   — Это тоже часть какого-нибудь ранчо? — спросил он.
   — Скорее всего, нет. Здесь еще полно диких участков для продажи, которые можно купить, если, конечно, ассоциация признает тебя достойным что-либо приобретать здесь по классовому признаку. У тебя, как у Клаттука, конечно, с этим проблем не будет, и за десять тысяч солов можно купить все это плато.
   — А потом — что я с ним стану делать?
   — Будешь наслаждаться одиночеством или начнешь изучать ветреных бродяжек.
   Глауен огляделся.
   — Никаких бродяжек здесь не видно вообще.
   — А ты спустись сюда ночью, разожги костерок и подожди. Очень скоро они начнут швырять в тебя галькой и издавать странные звуки. Туристы всегда теряются, когда эти существа начинают подобные игры. Потом туристы рассказывают небылицы.
   — А на что они похожи, эти бродяжки?
   — В этом никто сойтись не может, камеры не фиксируют ничего.
   — Странно, очень странно, — пробормотал Глауен.
   Плато резко оборвалось, под ним оказалась плоская равнина. Чилк указал на реку, лениво катящую воды на запад.
   — А вот Великая Грязнуля. Мы уже почти у цели.
   Флиттер скользил еще час, и вот под ним на берегу реки показался городок Липвиллоу — сборище полуразвалившихся зданий из пуховых деревьев, все они были покрашены в весьма приятный глазу бронзоватый цвет. Самый большой сарай оказался гостиницей, с галереей по фасаду, очень напоминавшей галерею Уипснейд-Хауса в порте Мона. Имелись, конечно, и магазины, и агентства, и даже почта. В реку вдавался длинный пирс со множеством небольших причалов. На самом конце его высился сарай, который Чилк назвал салуном под названием «Местечко Пули». В полумиле от пирса вниз по течению виднелись лачуги из выловленных в реке досок, кусков дерева и фрагментов сломанных лодок.
   Флиттер сел в окрестностях Липвиллоу, и Чилк пояснил, что именно в этом салуне он впервые увидел Намура после того, как ушел из Тенистой Долины. Мадам Зигони не заплатила Чилку ничего и он прибыл сюда с пустым карманом, едва наскребя на кружку пива. Узнав о его бедственном положении, Намур настолько проникся к нему симпатией, что даже предложил работу на Араминте. Чилк посчитал его тогда просто каким-то сказочным принцем. С тех пор мнение его заметно изменилось.
   — Но все же, если мы снова встретим его в «Местечке», я, честное слово, проставлю ему пива — во имя прежних времен!
   — Еще бы! Ведь ты вернулся триумфатором, аж завидки берут!
   Чилк кивнул.
   — Но я до сих пор не могу подумать без дрожи о мадам Зигони, которая, так и кажется, притаилась вон за тем углом, чтобы снова заслать меня на свою проклятую работу! Вот это будут завидки!
   — Посмотрим, — философски заметил Глауен и махнул рукой в сторону лачуг на берегу.
   — Это, должно быть, и есть йиповское поселение?
   Чилк согласился.
   — Немногим оно изменилось, надо сказать. И если Бардуз надеялся увидеть здесь процветающую йиповскую цивилизацию, он будет сильно разочарован.
   Он прошли почту и с радостью вошли в гостиницу, ибо солнце начинало печь уже очень сильно. На деревянном крыльце гостиницы сидели три йипа и пили пиво. Сразу же быстро оглядев пришедших, они затем вообще перестали обращать на них внимание — привычная манера йипов, которую многие чувствительные люди принимают за утонченную форму высокомерия*. ⁸
   Чилк, уже давно потерявший терпение в общении с йипами из-за их странностей, зло сплюнул.
   — Только посмотри на этих каналий, пьют себе пиво, как лорды!
   — Они так расслаблены словно неимоверно устали, — хмыкнул Глауен.
   — Надеюсь, на самом деле ты так не думаешь? — удивился Чилк. — Для того, чтобы устать, надо все-таки работать. Я пару раз пытался показать им и то, как надо работать, и то, что бывает за отказ — но все бесполезно. Они смотрели на меня в полном удивлении, словно не понимали, чего я вообще хочу!
   — Очень жаль, — вздохнул Глауен.
   Они вошли на крыльцо, и один из йипов поднялся.
   — Господа, не хотите ли приобрести сувенир с Розалии, не подделку, а самый что ни на есть подлинный?
   — Что еще за сувенир, и почем? — нахмурился Чилк.
   Йип вытащил стеклянную бутылку с тремя шариками, плавающими в маслянистой темно-желтой жидкости.
   — Вонючие шарики, три штуки за пятерку, — предложил он. — Дешево и сердито.
   — Сейчас мне не надо.
   — Да и цены у вас чудовищные, — вмешался Глауен. — Помнится, Намур говорил мне, что при упоминании его имени вы сбрасываете вдвое.
   Йип немного смутился, но продолжал улыбаться.
   — Ничего подобного я от него не слышал.
   — Странно. А Намур говорил, что видел вас совсем недавно.
   — Ну, не так уж недавно. И шарики мы с ним уж точно не обсуждали.
   — Неужели? А что же вы обсуждали? Его новый проект?
   — Нет. Так будете покупать?
   — Не буду, пока не посоветуюсь с Намуром. Он здесь, в Липвиллоу или в Тенистой Долине?
   — Продам шесть шариков за девять.
   — Я же сказал, мне нужно посоветоваться с Намуром. Не знаете, где мне его найти?
   Йипы переглянулись, и продававший спокойно уселся обратно на ступени.
   — Понятия не имею. Приходите, поторгуемся еще. Нигде лучше, чем у меня, все равно не купите.
   Глауен и Чилк зашли в гостиницу, сняли довольно чистую комнату, прилично обставленную и пропахшую пуховым деревом.
   Идти на ранчо было уже слишком поздно. По предложению Чилка они прогулялись по пирсу, где в «Местечке» сели за столик у открытого окна, из которого открывался прекрасный вид на реку, как по течению, так и против. На стенах харчевни висело несколько старых плакатов, странных и нелепых. В другом углу сидела троица из местных, еще один абориген сидел за стойкой, как загипнотизированный глядя в кружку с пивом. Бледный большеглазый мальчик принес Чилку и Глауену поднос с речными раками и принял заказ на пиво. Чилк с подозрением оглядел зальчик.
   — Никогда не думал, что буду когда-нибудь снова сидеть здесь. Один философ, имя которого я запамятовал, сказал: «Жизнь непредсказуема до тех пор, пока ты жив». Кажется, я цитирую правильно. В любом случае, мысль успокаивающая.
   — Даже слишком, — согласился Глауен. — Только не спрашивай, что я под этим подразумеваю, поскольку я и сам не совсем понимаю.
   Чилк посмотрел вниз по течению, где в зарослях виднелись лачуги йипов.
   — Социальная эволюция еще не добралась до Липвиллоу — но они ведь и не живут с женщинами, которым мешает спать дождь.

4

 
   Утром Глауен и Чилк полетели на север. На сей раз пейзажи под ними были удивительно контрастны: горы и овраги, леса и пруды, цветочные луга всех оттенков и невысокие скалы, торчавшие, как зубы драконов.
   В двухстах милях севернее Липвиллоу они оказались рядом с великим хребтом Кали-калу, который поднимался широким крестом в двадцать тысяч футов в высоту. Один из концов хребта доходил уже до границ ранчо Тенистой Долины. Справа тянулся лес из кровавых деревьев и синих махогани; на юге были редко разбросаны дымные и пуховые деревья. Сам хозяйский дом, построенный из камня и строевого леса, не признавал вообще никаких архитектурных стилей; с годами он перестраивался, вероятно несколько раз, чтобы угодить вкусу очередного владельца. В сотне ярдах к северу, полускрытые винными деревьями, стояли хозяйственные постройки; амбар, курятник, сарай, конюшни, гараж и несколько хранилищ. Чилк показал на двухэтажный сарай, покрашенный в белое, стоявший несколько в стороне от других зданий.
   — Вот здесь я жил во время своей так называемой работы, за которую — да стоит ли повторяться? — я так и не получил ничегошеньки.
   — Однако это наглость! — возмутился Глауен.
   — Именно так. Но ведь ты знаешь, что мадам Зигони родилась не где-нибудь, а на Араминте и именно в семье Клаттуков.
   Глауен кивнул.
   — Она опозорила фамилию. Но пока еще не настолько, чтобы я чувствовал себя вправе отплатить ей.
   На ранчо было пустынно, ни флеканпрауена Бардуза, ни грандиозного клайхакера Титуса Зигони.
   — Вполне логично, — пробормотал Чилк.
   Флиттер сел среди хозяйственных построек. У стены амбара сидела группка йипов, играя и потягивая пиво «Лисий хвост» из железных банок. В грязи возилось с дюжину голых ребятишек.
   — Прямо как в старые времена, — вздохнул Чилк. — Эти сцены никогда не изгладятся из моей памяти.
   Они спрыгнули на землю.
   — Я пойду к дому, — сказал Глауен. — А ты иди сзади и держи оружие наготове. Если Намур здесь, он может спать или пребывать в хорошем настроении… Но следует быть постоянно начеку, чтобы он не ускользнул задами и не прибрал к рукам наш флиттер.
   Глауен решительно направился к центральному входу, сопровождаемый на расстоянии в несколько шагов Чилком. При их приближении дверь открылась и на пороге появился грузный человек средних лет, с копной седых волос и розовым живым лицом. Он несомненно ждал их.
   — Господа! — крикнул он. — Что у вас за дело? Я вас не знаю!
   — Мы представители полиции, — ответил Глауен. — Вы суперинтендант ранчо?
   — Я Фестус Диббинс и действительно суперинтендант.
   — Есть ли на ранчо посетители? Друзья? Гости? Люди с других миров?
   — Это странные вопросы, — подался вперед Диббинс.
   — У меня есть для них основания.
   — Тогда отвечаю вам, что нет. Нет вообще никого. Но что вам все-таки надо?
   — Разрешите зайти? Там мы все и объясним.
   — Позвольте ваши удостоверения.
   Глауен и Чилк протянули документы, которые Диббинс, бегло просмотрев, вернул.
   — Тогда прошу, если уж вы так настаиваете.
   Он провел их в большую гостиную, с окнами, выходящими на запад.
   — Я понял, что мадам Зигони в данный момент здесь нет? — уточнил Чилк.
   — Вы правы.
   — И у вас нет ни гостей, ни деловых посетителей?
   — Как я уже говорил, нет, — Диббинс указал на кресла. — Прошу. Хотите что-нибудь выпить?
   — Чашка чая была бы в самый раз, — ответил Глауен.
   Диббинс попросил жену, с любопытством выглянувшую из-за полуприкрытой двери, приготовить для гостей чай, и она убежала на кухню. Глауен и Чилк расположились на просторной, обитой кожей софе, Диббинс — в кресле.
   — Ну, а теперь, возможно, вы все-таки объясните мне причину вашего столь странного появления здесь?
   — Разумеется. Но во-первых, позвольте задать вам еще один вопрос: вы знакомы с Намуром?
   Диббинс внутренне подобрался.
   — Да. Я знаю его.
   — И вы утверждаете, что его здесь нет — это так?
   — Так. Его здесь нет. Так вы ищите его?
   — Нам нужно задать Намуру несколько вопросов.
   Диббинс невесело рассмеялся.
   — Я подозреваю, что как только дело идет о чем-то таинственном, так непременно в нем замешан Намур.
   — Насколько близко вы его знаете?
   — Не очень. Он друг мадам Зигони, и она позволяет приезжать ему сюда для отдыха. Или для каких-то дел, которых, я, впрочем, не знаю.
   — Ваше мнение о Намуре положительно или отрицательно?
   — Я работаю на мадам Зигони и посему не могу иметь мнений относительно ее друзей. Однако, я имею дело с йипами, которых он сюда навез и в этом отношении решительно неудовлетворен.
   — А что насчет Титуса Зигони и мадам? Они часто здесь бывают?
   Диббинс покачал головой.
   — В последний год они приезжали сюда лишь раз. Но к их следующему приезду у меня уже накопилось немало того, что я намерен им сообщить.
   — И что же именно?
   Диббинс махнул рукой в сторону двора.
   — Я имею в виду йипов. Они не работают до тех пор, пока не принесешь им пива. Потом через пару часов они хмелеют, начинают дурачиться и никакой работы нет вообще. Ничего не делается, а пиво льется до тех пор, пока не кончится. Потом они падают на землю и спят — и ничто не может заставить их изменить столь пагубную привычку.
   — Так верните их обратно Намуру.
   — Он не хочет их забирать. И вообще не может больше продать их никому здесь, на Розалии. Их привычки теперь всем слишком известны!
   — А знакомы ли вы с Левином Бардузом?
   Диббинс задумчиво посмотрел в потолок.
   — Имя знакомое…
   — Это известный строительный магнат. Он путешествует всегда с молодой женщиной, которую аттестует как своего делового помощника. Она хороша собой, крайне умна, с яркими волосами и соблазнительной фигурой. Зовут ее Флиц.
   Лицо Диббинса прояснилось.
   — А, эта! Теперь вспомнил!
   — И при каких обстоятельствах вы их узнали?
   — Это было несколько лет назад, сразу после того, как я здесь оказался. Мадам Зигони пригласила их на ранчо. Они позвали меня, чтобы я рассказал все, что мог, про йипов. Мне кажется, об этом попросил Бардуз. Намур, вероятно, хотел всучить ему пару-тройку бригад из этих мошенников. Бардуз сказал, что он уже несколько раз нанимал йипов, но все без толку, но Намур стал уверять его, что все проблемы подобного рода в прошлом, что теперь они проводят тщательный отбор или что-то в этом духе. Я помню только, что Намур очень пылко уверял Бардуза, а мне, вроде бы, следовало его опровергнуть. Но вы понимаете, меня только что наняли, я боялся потерять работу и потому… Словом, ответы мои были вполне положительные, но Бардуз, кажется, не очень-то мне поверил. Потом я ушел — вот, собственно говоря, и все.
   — Когда вы в последний раз видели Намура? — спросил Чилк.
   — Диббинс несколько заколебался.
   — Это вообще было всего несколько раз.
   — Пожалуйста, поточнее.
   — Я не люблю говорить о делах других людей, — нахмурился Диббинс. — К тому же, мадам Зигони всегда предпочитает, чтобы я держал язык за зубами. Но… Может, этого говорить и не стоит, но все же… Словом… мне кажется, что она неравнодушна к Намуру. Мне так кажется.
   — Нас не интересуют мадам Зигони и ее чувства, — равнодушно оборвал Глауен. — Мы должны допросить Намура по нескольким преступлениям — и те, кто уклоняются от наших вопросов, автоматически становятся соучастниками.
   — Что ж, надо, так надо, — проворчал Диббинс. — В последний раз Намур прибыл сюда около месяца назад. У меня сложилось впечатление, что он чего-то ждал, поскольку каждый день в одно и то же время звонил куда-то, кажется, в порт Мона. Через три или четыре дня он, видимо, услышал то, чего ждал, и через час уехал.
   — Куда он звонил?
   — Не знаю, но его спрашивали как Намура Клаттука. Это все, что мне известно.