Страница:
Вот Сирена подошла к зениту, и наступил полдень. Низко на юге появился флиттер — это явно была депутация со Штромы. Делегация прибыла на двадцать минут раньше — немаловажный знак! Флиттер описал круг и сел на месте, обозначенном командой флажками.
Из флиттера вышло шесть человек: Клайти, Джулиан Бохост, Роби Мавил, тощая скуластая женщина, пухлый розовощекий мужчина и Торк Тамп. Четверо из команды «Рондайна» встретили их и после короткого совещания провели к предназначенному для них павильону. Там прибывших попросили сдать оружие, которое оказалось у всех, за исключением Клайти. Группа вошла в павильон, где уже ждали Бардуз и Флиц. Стюард подал прохладительные напитки, и Бардуз извинился за требование сдать оружие.
— Однако, я думаю, поскольку мы намерены прийти к консенсусу, оружие нам не понадобится, — улыбнулся магнат.
— Да уж, надеюсь, что здесь будут царить справедливость и разум, — ядовито заметила Клайти. Сегодня она облачилась в тяжелую твидовую юбку, узкую блузку с тесным черным галстуком, плотный жакет и туфли с квадратными носами. Шляпы не было, и короткие прямые волосы свободно ниспадали по обе стороны загорелого лица.
— Именно справедливость и есть наша цель, — подтвердил Бардуз — И мы не постоим за ее ценой.
— Зачем же такие жертвы — фыркнула Клайти. — Просто надо выбрать лучший и наиболее демократичный вариант. Слово демократичный я употребляю в его новом, расширенном, так сказать, смысле.
— Интересная концепция, — оценил Бардуз. — И я с интересом послушаю ее за столом переговоров.
Джулиан Бохост повернулся к Флиц, улыбнулся и подошел поближе. Сегодня он оделся в розовато-белый костюм, шею обернул голубым платком, а голову украсил широкополой плантаторской шляпой.
— Ах, Флиц, и вы тут! Как приятно снова увидеть вас!
Флиц посмотрела на него равнодушно, как на пустое место.
— Снова? А разве мы знакомы?
Улыбка медленно сошла с лица Джулиана.
— Разумеется. Мы встречались в Речном Домике, около года назад!
Флиц кивнула.
— Да-да, припоминаю. Были какие-то разговоры о Штроме, и вы, кажется, тоже в них участвовали.
— Вы все прекрасно помните. Но теперь это не имеет значения. Тогда было тогда, а сейчас — сейчас. Колесо судьбы сделало свой полный оборот, и мы с вами снова встретились.
— Что ж, вполне приемлемое объяснение.
Джулиан осмотрелся.
— Какое уединенное и странное место для встречи. И все же оно прекрасно какой-то неизъяснимой красотой. Лагуна блестит воистину, как сапфир!
— Только не пытайтесь в ней искупаться. На вас со всех сторон налетят рыбы-трубки и через пять минут от вас останется лишь скелет в белом костюме и со шляпой на голове.
Джулиан нахмурился.
— Да, чудовищная картинка! Ах, Флиц, несмотря на весь ваш невинный вид, в душе вы, должно быть, роковая женщина.
— Должно быть, — отвернулась Флиц.
Но Джулиан не оставлял ее в покое.
— Вообще, я удивлен, увидев вас здесь. Здесь будут ужасно скучные деловые переговоры, всякие расчеты, и подсчеты — таким хорошеньким головкам, как ваша, здесь нечего делать. Но я понимаю, сюда вас призвал долг. — И Джулиан тягучим намекающим взглядом посмотрел в сторону Бардуза, отношения Флиц с которым он никогда не считал тайной. Деловой помощник? Ха-ха, конечно! — Итак, каковы же ваши взгляды на сегодняшнюю встречу и ее перспективы?
— Я всего лишь кукла в этом спектакле, и никто не ждет от меня в этом деле никаких идей.
— Да что вы! — возмутился Джулиан. — Да вы во сто раз умней, чем все здесь собравшиеся! Разве я не прав?
— Решительно неправы.
— А я думаю, что как раз прав. Хорошо, как только я закончу речь, то непременно спрошу ваше мнение о ней.
— Как хотите, но сейчас вам лучше подойти к Клайти — она кажется делает вам какие-то знаки.
Джулиан посмотрел в указанную сторону.
— Ничего страшного, она просто хочет сказать пару слов насчет погоды или поругать мой шейный платок, который считает слишком фривольным для нынешнего случая.
— Как вы храбры.
Джулиан вздохнул.
— Все это ужасно скучно, а главное — совершенно напрасно. Все знают положение дел, а наш план и без всяких встреч прекрасно будет работать. Но если это сборище все-таки нужно, чтобы запустить машину — пожалуйста, пусть будет. Готов его вытерпеть.
— Но ваша тетка продолжает делать свои странные жесты.
— О, боже мой! Чудовищное существо, не правда ли?
Флиц кивнула.
— Вот уж она-то может без всякого опасения поплавать в лагуне.
— И все же я должен ее предупредить, хотя плавать она, конечно, не собирается. — Джулиан собрался отойти. — Встретимся после конференции?
— Вряд ли.
Бохост горестно рассмеялся.
— Время идет, но ничего не меняется! И вы остаетесь по-прежнему холодной, как мрамор! — Он надвинул шляпу поглубже и широким шагом отправился навстречу Клайти. Та стояла у стола, изучая его и стулья, и на лице ее было написано неодобрение. Джулиан хотел увильнуть к Бардузу, но магнат уже скрылся в своем павильоне. Джулиан хотел пройти и туда, но остановился, увидев, что в лагуне стоит вовсе не то, что казалось ему издали чуть ли не рыбачьей лодкой. На самом деле это был большой корабль, остановившийся в десяти ярдах от берега. На воду спустили гичку. В нее села крупная дама, чья грудь поражала воображение. Дама также обладала массивными бедрами на патологически тоненьких и маленьких ножках. Это была Смонни, Симонетта Клаттук, ныне мадам Зигони из ранчо Тенистая долина. На ней красовались плотный костюм с поясом и узконосые черные сапоги на огромных каблуках. Рыжеватые волосы перевязаны лентой и уложены в замысловатую пирамиду, перевитую тесьмой. Вместе с ней в гичку сели четыре умпа — красивые молодые люди под тридцать, с бронзовой кожей, золотыми волосами и в строгой бело-желто-синей форме.
Гичка скоро ткнулась носом в берег. Предварительно распугав хищных рыб, два умпа, спрыгнули в воду и в вытянули гичку на берег. Смонни торжественно вышла из гички и величественно двинулась вперед в почтительном сопровождении охраны. Потом остановилась на секунду, чтобы осмотреться, но тут к ней подбежала команда Бардуза. Смонни надулась, как индюк, и, подождав пока подойдет Бардуз, крикнула:
— Это унизительные требования! Я не вижу никакой нужды в том, чтобы сдавать оружие!
— Однако, это придется сделать. Пустая формальность, не больше. Группа со Штромы тоже протестовала, но я им все объяснил, и они согласились с моими доводами. Конференция не может пройти хорошо, если с самого начала все откажутся подчиняться общим правилам.
Смонни оскалилась и вытащила из сумочки компактный дамский пистолет, а из-за голенища сапога — кинжал. Умпы также сдали личное оружие и направились в отведенный им павильон.
Смонни же прошла к столу в центре, где уже стояли Клайти и Джулиан. Обе женщины поприветствовали друг друга сухими быстрыми кивками, но не произнесли ни слова, словно не решаясь нарушить зловещую тишину этого уединенного места. Противоречия между ними были серьезными. Смонни намеревалась переправить всех йипов с атолла Лютвен на побережье Мармиона, используя любой транспорт, какой только удастся достать — а лучше всего тот, что предоставит Бардуз. Потом йипов предполагалось разбросать по всему побережью и особенно по Араминте, где Смонни намеревалась организовать жесткую систему юстиции и устроить над оскорбившими ее людьми скорый и страшный суд. После этого йипы могут делать все, что им заблагорассудиться — разумеется, под присмотром.
Поначалу Клайти и остальные жэмээсовцы придерживались, в принципе, той же позиции. Йипов предполагалось вывезти на Деукас, а уж потом навести в стране настоящую демократию, которая даст самому беднейшему рыбаку-йипу такие же права, как и наглому Бодвину Вуку. Это и был основной тезис ЖМС на самой заре ее деятельности, когда в узких гостиных Штромы начала потихоньку собираться на вечеринки прогрессивная молодежь, интеллектуалы и студенты. Но прошедшее время сильно изменило эту программу. Невинность помыслов исчезла, а идеалы чистой демократии уступили место планам гораздо более пространным — системе доброго патернализма, управляемой сетью прекрасных загородных поместий. Когда же спрашивалось, чем эта система отличается от феодализма с его ленами и ленниками, жэмээсовцы отвечали, то подобное сравнение есть просто софистика самого низкого пошиба. Сервы — это сервы, а йипы — это свободные люди, которые будут заниматься народными промыслами, пением, танцами, и проводить фестивали, в которых будут принимать участие все жители Кадвола.
Кровожадный же и хаотический план Смонни, разумеется, должен был быть отвергнут, отвергнут решительно, но мягко, поскольку к этому существовало множество причин. Во-первых, ее программа не дает ЖМС никаких выгод, а йипы очень быстро переймут злобные привычки своих руководителей. Словом, гнев Смонни предполагалось усмирить и направить в нужное русло.
Наконец, Клайти села и, держа на всякий случай рядом Джулиана, вполоборота обратилась к сопернице:
— Как приятно снова увидеть вас. Столько времени прошло, не правда ли?
— Да. И я в нетерпении. Мне надоело ждать неизвестно чего.
— Ах, да! Но время уже близко, и мы должны еще раз как следует сверить наши планы.
В ответ на это Смонни только презрительно усмехнулась и отвернулась.
Клайти почувствовала болезненный укол обиды и заговорила, то снижая голос до доверительной интимности, то делая его резким и надменным.
— Я очень много работала над нашими вопросами в последнее время и выработала прекрасный план, который, как я надеюсь, поможет нашему сотрудничеству. Труден только первый шаг. У нас есть корабль с крепкими молодыми людьми. И они скоро будут поблизости… Тогда без всякого труда мы справимся с местной командой. И переговоры пойдут гораздо быстрее и проще…
Смонни слушала в презрительном молчании, но план сестры мало чем отличался от ее собственного и поэтому она сухо кивнула и отвернулась. Клайти посмотрела на нее пристально, пожала плечами и тоже отвернулась.
Все сидели в молчании, нарушаемом лишь глуховатой болтовней жэмээсовцев в павильоне.
Но тут появился Бардуз, дал знак сидящим в обоих павильонах, которые тут же вошли и встали у стола двумя напряженно молчащими группками.
— Дело сегодня нам предстоит серьезное, — спокойно начал Бардуз. — И я очень беспокоюсь о том, чтобы все прошло гладко. Поэтому позвольте мне для начала определить свою позицию. Я бизнесмен, и это надеюсь, всем ясно, а потому мое мнение в вопросах политических ничего не значит. Вы должны относиться ко мне и к моим людям лишь как к нейтральным наблюдателям. Но предупреждаю: за порядком мы будем следить строго. Обе группы не должны покидать своих павильонов и обмениваться какими-либо непредусмотренными протоколом собрания репликами, советами или производить какое-либо иное вмешательство в процесс переговоров. Причина такой строгости должна быть вам понятна.
Обращаю ваше внимание и на мою команду: некоторые из вас могли узнать форму моих людей — это скаттеры — взвод героев, служивших знаменитому королю Ша Кха Шану. Мои скаттеры, разумеется, не станут отрезать ушей и выщипывать бороду, но все же к их просьбам следует прислушиваться, а точнее — выполнять беспрекословно.
Итак — мы начинаем переговоры.
Джулиан, который демонстративно беспечно болтал с теткой на протяжение всей речи Бардуза, только теперь презрительно оглядел стол. Он уже наметил себе место, но в это время вышедшая из «Рондайна» Флиц спокойно села именно туда и села спиной к лагуне. Девушка принесла с собой книги, бумаги и другие канцелярские принадлежности, аккуратно разложив их на столе. Джулиан не знал, куда сесть, поскольку Клайти и Смонни сели друг против друга, а Бардуз просто встал во главе стола, опершись на спинку стула.
— Куда же мне сесть? — капризно спросил Бохост. — Должно быть, произошла ошибка, мне забыли поставить стул!
— Количество мест ограничено, — заявил Бардуз. — Вы должны находиться в павильоне с остальными членами своей группы.
Джулиан поколебался, но затем обиженно развернулся и, проворчав что-то сквозь стиснутые зубы, перешел в павильон. Там он плюхнулся рядом с Роби Мавилом, которому и высказал свое возмущение.
— Милые дамы, — начал Бардуз. — Обратите внимание вот на эти кнопки. Если вы захотите, чтобы члены ваших групп тоже слышали переговоры, нажмите красную кнопку. Чтобы услышать их советы — желтую. — Он перевел взгляд с Клайти, поджавшей губы, на Смонни, сидевшую набычившись. — Встречи такого уровня порой заканчиваются неудачно лишь из-за того, что люди попросту забывают, о чем они должны говорить. Я надеюсь, что мы с вами избежим этой ловушки. У каждой из вас есть, вероятно, свой план — было бы неразумным приходить сюда неподготовленными, и я надеюсь, что нам осталось только устранить небольшие разногласия. Впрочем, поскольку я сторона незаинтересованная, то не хочу и не стану больше делать никаких предположений.
Клайти оскорбили подобного рода разговоры и демонстративно нейтральное поведение Бардуза, которое она нашла неуважительным и даже автократичным.
— Вы пинаете мертвую лошадь, — бросила она. — Никто и не смотрит на вас как на советчика. От вас требуется только транспорт — не больше и не меньше.
— В таком случае, наши интересы полностью сходятся, — согласился Бардуз и сел. — Давайте перейдем прямо к делу. — Магнат быстро посмотрел на обеих соперниц. — Кто начнет?
Клайти прокашлялась.
— Я хочу сказать несколько слов, дабы прояснить нашу позицию. Операция должна пройти, как я называю, с «массовой пунктуальностью». Цели наши сугубо альтруистические и философски корректные — мы хотим лишь принести на Кадвол демократию. Разумеется, сейчас я употребляю это понятие в его новом, расширенном смысле.
Будучи настоящими членами партии Жизни, Мира и Свободы, мы не переносим насилия и надеемся избежать любого кровопролития. Правящая клика Станции Араминта останется беспомощной перед лицом нашей могущественной власти и будет вынуждена подчиниться существующим фактам с возможной для них гибкостью. Без сомнения, они тоже получат достойные места в новом мироустройстве.
Теперь перехожу к практической части. Мы намерены переселить на Деукас только тридцать тысяч йипов: это количество и адекватно, и желательно. План наш рассчитан и с научной точки зрения…
Но тут вмешалась Смонни, сказав хриплым низким голосом:
— Не нужен здесь никакой ваш научный план, и нечего топтаться на одном месте — только все спутаете и испортите. Единственное и основное решение вопроса заключается в переброске всех йипов на побережье Мармийона. Их всего около ста тысяч человек, и все должны быть вывезены туда как можно скорее, чтобы полностью парализовать власть на Араминте. Вот, исходя из этого и надо рассчитывать количество необходимого транспорта — и его стоимость.
— Разумеется, — согласился Бардуз. — Я могу предоставить вам любой транспорт, в любом количестве и в течение получаса. Но должны быть выработаны точные условия. И я обязательно должен иметь человека, с которым непосредственно стану вести дела. Кто это будет?
— Мне кажется я могу пролить свет и на этот вопрос, — холодно ответила Клайти. — Моя коллегия, как всегда, провела детальный анализ, оставив неразрешенными лишь один или два небольших вопроса. Увы, она все еще дышит тем юношеским идеализмом, когда понятие «демократия» равно понятию «нигилизм». Все из нас, без сомнения, испытали соблазн этих юношеских грез, но когда мечты переходят в действительность, и пули начинают свистеть уже у нас над головами, приходит время забыть о грезах и перейти к реальным делам.
— Все замечательно, — поддакнул Бардуз. — Но я могу иметь дело лишь с конкретным человеком, представляющим единую организацию.
— Согласна, — ответила Клайти. — Итак, сейчас мы должны, все и каждый в отдельности, прийти к единому соглашению, которое обеспечит максимум выгоды для большинства. И идея такого соглашения, такой план существует. Это программа, которую мы называем «структурированной демократией». Разумеется, Симонетта будет играть в ней немаловажную роль, и ее несомненные таланты будут приложены на доброе дело, возможно, на…
Смонии хрипло рассмеялась. Клайти раздраженно вскинула брови.
— Если хотите…
— Да в своем ли вы уме, дорогая! ? — оборвала ее Смонни. У вас в голове целый винегрет! Вы что, не видите, что творится на планете? Станция по-прежнему является оплотом жадности и ревнивой жестокости, все карабкаются вверх по золотой лестнице, останавливаясь лишь для того, чтобы пинком в лицо сбросить тех, кто еще внизу. И стыд, и честь, и все понятия добра отброшены, как ненужные тряпки! Вот реальность, в которой мы живем!
Клайти в ответ заговорила торжественно и тихо, словно решила не обращать внимания ни на какие выходки Смонни.
— Все это, разумеется, преувеличение и передергивание. Разумеется, хартисты люди самодовольные и упрямые, но и они, в конце концов, увидят, что лучше нашего пути нет. Что же касается консервации, в несколько видоизмененной форме…
— Консервации?! Что за шутка! Она хранит только привилегии и чудовищный эгоизм! Вы живете в розовых мечтах, милочка, если надеетесь, что эти патриции вас поддержат! Наоборот — вы встретите жесточайшее сопротивление. Они все непробиваемы, как железные статуи, а потому должны быть уволены и наказаны.
Клайти нахмурилась и подняла руку.
— Я полагаю, мы должны отделять наши личные неудачи от аспектов официальной политики.
Темные, похожие на собачьи, глаза Смонии злобно вспыхнули.
— Да что может значить моя жалкая трагедия по сравнению с исторической несправедливостью! Йипы эксплуатируются веками, они лишены всего. Но они должны сами взять эти привилегии, они должны с корнем вырывать всех этих Оффоу и Вуков, Лаверти и Диффинов, Ведеров и Клаттуков! Надо сбросить этих старинных зажравшихся лордов на юг, в море, за мыс Джурнал. Их путь обречен и неизбежен!
Клайти прикрыла глаза, потом открыла вновь и заговорила уже не сдерживаясь:
— И снова я прошу здравого смыла. Слишком большая горячность не принесет никому никакой пользы, от нее только вред, она только затруднит исполнение плана структурированной демократии. Мы уже подсчитали, что для будущих новых поместий будет вполне достаточно тридцати тысяч счастливых крестьян, поскольку мы твердо собираемся поддерживать идиллическую красоту наших мест. Оставшиеся йипы будут перевезены на новые местожительства в других мирах. А эти тридцать тысяч будут находиться под контролем, который не позволит им заниматься самодеятельностью всякого рода, которая только подрывает основы страны.
— Этот ваш план бесполезен, нелеп и неприемлем, как во всех его аспектах, так и в целом! — рявкнула Смонни. — Этот план отменяется и нечего к нему больше возвращаться!
Клайти даже заставила себя улыбнуться.
— Но, моя дорогая, вы отдаете подобного рода распоряжения так, будто мы в армии, а вы старший по званию!
— Ну и что из того?
— Это не соответствует действительности. Давайте все же лучше продолжим. Имеющее место развитие событий поставило нас перед фактом — избрать более мягкую политику.
— Каких событий? Какую мягкую политику?
Клайти проигнорировала замечание.
— Недавно произошла большая миграция бывших натуралистов со Штромы на Станцию Араминта. Эти люди — наши родственники, у меня самой переехали туда сестра с двумя детьми и они живут теперь неподалеку от Речного Домика. Остальные члены ЖМС тоже находятся в таких же условиях. И потому мы не можем принять те жесткие меры, которые предлагаете вы. Они слишком кровожадны.
Будучи невидимыми за стенами павильона, Глауен и Чилк смотрели на переговаривающихся женщин и пытались угадать, чем все это может кончиться.
— Они играют по разным правилам, — вздохнул Глауен. — И каждая считает, что победит именно она.
— И обе упрямы, как ослицы, — подтвердил Чилк. — Правда, Клайти, похоже, погибче. Послушай-ка, что она несет! Она пытается убедить Смонни здравым смыслом, а весь этот здравый смысл уходит через нее саму, как вода в песок!
Обе дамы уже вскочили и стояли теперь друг напротив друга, Клайти с опущенной головой и со сжатыми до побелевших скул челюстями — а Смонни демонстративно отвернувшись и глядя в другую сторону с оскорбительным равнодушием.
Но вот положение стало меняться. Сузившиеся глаза Клайти вдруг не только широко распахнулись, но просто выкатились из орбит, а мощная шея Смонни пошла красными пятнами. Голоса загремели, Клайти окончательно потеряла контроль над собой и схватившись за стол обеими руками, перегнулась едва не до половины.
— Я уже все объяснила и все будет именно так, а не иначе! — Она изо всех сил грохнула кулаком по столу. — Структурированная демократия — вот наш единственный путь!
— Ты рыгающая старая корова, не приближайся ко мне! И не раздражай меня больше!
Клайти издала уж и вовсе неописуемый звук.
— Невозможное существо! — и ловко дотянувшись, она смазала Смонни по лицу. От неожиданности та грохнулась на стул, и торжествующая Клайти нагнулась над ней.
— Так слушай меня и слушай внимательно…
Но не успела она закончить, как Смонни поднялась и пошла в атаку.
И вот в изящном павильоне, наскоро возведенном на песчаном пляже берегов Турбена, началась дикая драка с хрипами, взвизгиваниями, завываниями, пинками, тасканием за волосы и ругательствами, в которых выплескивалась страшная взаимная ненависть обеих сестер. Клайти разрушила шикарную прическу Смонни и, схватив за волосы, стала возить ее лицом по столу, который не выдержал и сломался под такой тяжестью. Храпя, как разозленная лошадь, Клайти уже хотела было выцарапать противнице глаза, как Смонни оправилась и стала методично наносить удары головой в лицо Клайти. Та отступила, закачалась и рухнула на спину. Взревевшая Смонни подбежала и всем весом плюхнулась верхом на противницу, зажав ляжками руки Клайти и избивая ее ножкой от сломанного стола.
Из павильона с перекошенным от ужаса лицом выскочил Джулиан.
— Остановитесь! Остановите это преступление! Господин Бардуз…
Но скаттеры схватили его и затолкали обратно в павильон.
— Вы обязались не вмешиваться в течение переговоров!
Пригвожденная к земле весом Смонни, Клайти дергала ногами и делала отчаянные попытки освободиться. Наконец, это кое-как удалось. Она вскочила с багровым лицом и заорала:
— Слушай ты! До сих пор я была только оскорблена! Но теперь я разозлилась на тебя окончательно и предупреждаю тебя — берегись! — Она рванулась вперед, выхватила у Смонни ножку и отбросила ее прочь. — Набитая дура! Идиотка! Сейчас мы увидим, кто кого!
И, хотя Клайти не была ни столь высокой, ни столь тяжелой, как Смонни, ее корпус и ноги оказались просто железными. Гнев помогал Смонни достаточно долго выдерживать напор этой машины, но в конце концов она не выдержала и упала на песок. Клайти с проклятиями и ругательствами набросилась на нее и принялась бить, пока не устала и не плюхнулась на первый попавшийся стул. Смонни смотрела на нее заплывшими глазами.
— Ну, а теперь, когда вы несколько разрядили обстановку, мы, наконец, можем снова вернуться к нашим баранам, — объявил Бардуз.
— Продолжим переговоры?
— Переговоры? — простонал Джулиан. — О чем здесь теперь можно говорить?!
— Ну, хотя бы… — начал Бардуз, но его уже никто не слушал. Бохост и Роби Мавил утащили Клайти к флиттеру, Смонни уковыляла к свой гичке и беспомощным кулем перевалилась за борт.
Команда «Рондайна» быстро разобрала павильоны, закопала в мокрый песок сломанный стол, и уже через полчаса на берегу лагуны не осталось никакого следа того, что здесь встречались и действовали люди.
«Рондайн» взмыл в небо. Но ко всеобщему удивлению Бардуз вдруг взял курс на север, где не было ничего, кроме океана и арктических айсбергов.
— Почему мы летим туда? — не вытерпел Глауен.
— Почему? — удивился Бардуз. — Разве не ясно?
— Мне — нет. Командир Чилк, а вам ясно?
— Ну, если господин Бардуз сказал «ясно», значит, должно быть ясно. Но только не надо смотреть на меня так и ждать объяснений. Вот Флиц, та, наверное, точно знает.
— Нет, — ответила девушка. — После острова Турбен в голове у меня все смешалось.
— Да, эпизод впечатляющий, — согласился Бардуз. — Насмотрелись на выпущенные на волю эмоции вдоволь. Как вы помните, я перед этим отказался раздумывать над вопросом, чего будет, чего не будет — и был абсолютно прав. Попытка предсказать непредсказуемое есть эпистемологическая ошибка, даже в абстракции.
— И потому мы теперь летим на север, — заключил Глауен.
Бардуз кивнул.
— В общем, да. Остров Турбен сослужил свою службу, но встреча закончилась раньше, чем я выяснил все, что надо. Смонни не успела упомянуть ни о субмарине, ни о своем долге, и Намура весьма подозрительно не оказалось рядом. Именно поэтому мы летим на север.
— Все, что вы говорите, по отдельности очень ясно, — продолжал настаивать Глауен. — Но вот ваша логическая цепочка для нас, по-прежнему, остается непонятной.
Из флиттера вышло шесть человек: Клайти, Джулиан Бохост, Роби Мавил, тощая скуластая женщина, пухлый розовощекий мужчина и Торк Тамп. Четверо из команды «Рондайна» встретили их и после короткого совещания провели к предназначенному для них павильону. Там прибывших попросили сдать оружие, которое оказалось у всех, за исключением Клайти. Группа вошла в павильон, где уже ждали Бардуз и Флиц. Стюард подал прохладительные напитки, и Бардуз извинился за требование сдать оружие.
— Однако, я думаю, поскольку мы намерены прийти к консенсусу, оружие нам не понадобится, — улыбнулся магнат.
— Да уж, надеюсь, что здесь будут царить справедливость и разум, — ядовито заметила Клайти. Сегодня она облачилась в тяжелую твидовую юбку, узкую блузку с тесным черным галстуком, плотный жакет и туфли с квадратными носами. Шляпы не было, и короткие прямые волосы свободно ниспадали по обе стороны загорелого лица.
— Именно справедливость и есть наша цель, — подтвердил Бардуз — И мы не постоим за ее ценой.
— Зачем же такие жертвы — фыркнула Клайти. — Просто надо выбрать лучший и наиболее демократичный вариант. Слово демократичный я употребляю в его новом, расширенном, так сказать, смысле.
— Интересная концепция, — оценил Бардуз. — И я с интересом послушаю ее за столом переговоров.
Джулиан Бохост повернулся к Флиц, улыбнулся и подошел поближе. Сегодня он оделся в розовато-белый костюм, шею обернул голубым платком, а голову украсил широкополой плантаторской шляпой.
— Ах, Флиц, и вы тут! Как приятно снова увидеть вас!
Флиц посмотрела на него равнодушно, как на пустое место.
— Снова? А разве мы знакомы?
Улыбка медленно сошла с лица Джулиана.
— Разумеется. Мы встречались в Речном Домике, около года назад!
Флиц кивнула.
— Да-да, припоминаю. Были какие-то разговоры о Штроме, и вы, кажется, тоже в них участвовали.
— Вы все прекрасно помните. Но теперь это не имеет значения. Тогда было тогда, а сейчас — сейчас. Колесо судьбы сделало свой полный оборот, и мы с вами снова встретились.
— Что ж, вполне приемлемое объяснение.
Джулиан осмотрелся.
— Какое уединенное и странное место для встречи. И все же оно прекрасно какой-то неизъяснимой красотой. Лагуна блестит воистину, как сапфир!
— Только не пытайтесь в ней искупаться. На вас со всех сторон налетят рыбы-трубки и через пять минут от вас останется лишь скелет в белом костюме и со шляпой на голове.
Джулиан нахмурился.
— Да, чудовищная картинка! Ах, Флиц, несмотря на весь ваш невинный вид, в душе вы, должно быть, роковая женщина.
— Должно быть, — отвернулась Флиц.
Но Джулиан не оставлял ее в покое.
— Вообще, я удивлен, увидев вас здесь. Здесь будут ужасно скучные деловые переговоры, всякие расчеты, и подсчеты — таким хорошеньким головкам, как ваша, здесь нечего делать. Но я понимаю, сюда вас призвал долг. — И Джулиан тягучим намекающим взглядом посмотрел в сторону Бардуза, отношения Флиц с которым он никогда не считал тайной. Деловой помощник? Ха-ха, конечно! — Итак, каковы же ваши взгляды на сегодняшнюю встречу и ее перспективы?
— Я всего лишь кукла в этом спектакле, и никто не ждет от меня в этом деле никаких идей.
— Да что вы! — возмутился Джулиан. — Да вы во сто раз умней, чем все здесь собравшиеся! Разве я не прав?
— Решительно неправы.
— А я думаю, что как раз прав. Хорошо, как только я закончу речь, то непременно спрошу ваше мнение о ней.
— Как хотите, но сейчас вам лучше подойти к Клайти — она кажется делает вам какие-то знаки.
Джулиан посмотрел в указанную сторону.
— Ничего страшного, она просто хочет сказать пару слов насчет погоды или поругать мой шейный платок, который считает слишком фривольным для нынешнего случая.
— Как вы храбры.
Джулиан вздохнул.
— Все это ужасно скучно, а главное — совершенно напрасно. Все знают положение дел, а наш план и без всяких встреч прекрасно будет работать. Но если это сборище все-таки нужно, чтобы запустить машину — пожалуйста, пусть будет. Готов его вытерпеть.
— Но ваша тетка продолжает делать свои странные жесты.
— О, боже мой! Чудовищное существо, не правда ли?
Флиц кивнула.
— Вот уж она-то может без всякого опасения поплавать в лагуне.
— И все же я должен ее предупредить, хотя плавать она, конечно, не собирается. — Джулиан собрался отойти. — Встретимся после конференции?
— Вряд ли.
Бохост горестно рассмеялся.
— Время идет, но ничего не меняется! И вы остаетесь по-прежнему холодной, как мрамор! — Он надвинул шляпу поглубже и широким шагом отправился навстречу Клайти. Та стояла у стола, изучая его и стулья, и на лице ее было написано неодобрение. Джулиан хотел увильнуть к Бардузу, но магнат уже скрылся в своем павильоне. Джулиан хотел пройти и туда, но остановился, увидев, что в лагуне стоит вовсе не то, что казалось ему издали чуть ли не рыбачьей лодкой. На самом деле это был большой корабль, остановившийся в десяти ярдах от берега. На воду спустили гичку. В нее села крупная дама, чья грудь поражала воображение. Дама также обладала массивными бедрами на патологически тоненьких и маленьких ножках. Это была Смонни, Симонетта Клаттук, ныне мадам Зигони из ранчо Тенистая долина. На ней красовались плотный костюм с поясом и узконосые черные сапоги на огромных каблуках. Рыжеватые волосы перевязаны лентой и уложены в замысловатую пирамиду, перевитую тесьмой. Вместе с ней в гичку сели четыре умпа — красивые молодые люди под тридцать, с бронзовой кожей, золотыми волосами и в строгой бело-желто-синей форме.
Гичка скоро ткнулась носом в берег. Предварительно распугав хищных рыб, два умпа, спрыгнули в воду и в вытянули гичку на берег. Смонни торжественно вышла из гички и величественно двинулась вперед в почтительном сопровождении охраны. Потом остановилась на секунду, чтобы осмотреться, но тут к ней подбежала команда Бардуза. Смонни надулась, как индюк, и, подождав пока подойдет Бардуз, крикнула:
— Это унизительные требования! Я не вижу никакой нужды в том, чтобы сдавать оружие!
— Однако, это придется сделать. Пустая формальность, не больше. Группа со Штромы тоже протестовала, но я им все объяснил, и они согласились с моими доводами. Конференция не может пройти хорошо, если с самого начала все откажутся подчиняться общим правилам.
Смонни оскалилась и вытащила из сумочки компактный дамский пистолет, а из-за голенища сапога — кинжал. Умпы также сдали личное оружие и направились в отведенный им павильон.
Смонни же прошла к столу в центре, где уже стояли Клайти и Джулиан. Обе женщины поприветствовали друг друга сухими быстрыми кивками, но не произнесли ни слова, словно не решаясь нарушить зловещую тишину этого уединенного места. Противоречия между ними были серьезными. Смонни намеревалась переправить всех йипов с атолла Лютвен на побережье Мармиона, используя любой транспорт, какой только удастся достать — а лучше всего тот, что предоставит Бардуз. Потом йипов предполагалось разбросать по всему побережью и особенно по Араминте, где Смонни намеревалась организовать жесткую систему юстиции и устроить над оскорбившими ее людьми скорый и страшный суд. После этого йипы могут делать все, что им заблагорассудиться — разумеется, под присмотром.
Поначалу Клайти и остальные жэмээсовцы придерживались, в принципе, той же позиции. Йипов предполагалось вывезти на Деукас, а уж потом навести в стране настоящую демократию, которая даст самому беднейшему рыбаку-йипу такие же права, как и наглому Бодвину Вуку. Это и был основной тезис ЖМС на самой заре ее деятельности, когда в узких гостиных Штромы начала потихоньку собираться на вечеринки прогрессивная молодежь, интеллектуалы и студенты. Но прошедшее время сильно изменило эту программу. Невинность помыслов исчезла, а идеалы чистой демократии уступили место планам гораздо более пространным — системе доброго патернализма, управляемой сетью прекрасных загородных поместий. Когда же спрашивалось, чем эта система отличается от феодализма с его ленами и ленниками, жэмээсовцы отвечали, то подобное сравнение есть просто софистика самого низкого пошиба. Сервы — это сервы, а йипы — это свободные люди, которые будут заниматься народными промыслами, пением, танцами, и проводить фестивали, в которых будут принимать участие все жители Кадвола.
Кровожадный же и хаотический план Смонни, разумеется, должен был быть отвергнут, отвергнут решительно, но мягко, поскольку к этому существовало множество причин. Во-первых, ее программа не дает ЖМС никаких выгод, а йипы очень быстро переймут злобные привычки своих руководителей. Словом, гнев Смонни предполагалось усмирить и направить в нужное русло.
Наконец, Клайти села и, держа на всякий случай рядом Джулиана, вполоборота обратилась к сопернице:
— Как приятно снова увидеть вас. Столько времени прошло, не правда ли?
— Да. И я в нетерпении. Мне надоело ждать неизвестно чего.
— Ах, да! Но время уже близко, и мы должны еще раз как следует сверить наши планы.
В ответ на это Смонни только презрительно усмехнулась и отвернулась.
Клайти почувствовала болезненный укол обиды и заговорила, то снижая голос до доверительной интимности, то делая его резким и надменным.
— Я очень много работала над нашими вопросами в последнее время и выработала прекрасный план, который, как я надеюсь, поможет нашему сотрудничеству. Труден только первый шаг. У нас есть корабль с крепкими молодыми людьми. И они скоро будут поблизости… Тогда без всякого труда мы справимся с местной командой. И переговоры пойдут гораздо быстрее и проще…
Смонни слушала в презрительном молчании, но план сестры мало чем отличался от ее собственного и поэтому она сухо кивнула и отвернулась. Клайти посмотрела на нее пристально, пожала плечами и тоже отвернулась.
Все сидели в молчании, нарушаемом лишь глуховатой болтовней жэмээсовцев в павильоне.
Но тут появился Бардуз, дал знак сидящим в обоих павильонах, которые тут же вошли и встали у стола двумя напряженно молчащими группками.
— Дело сегодня нам предстоит серьезное, — спокойно начал Бардуз. — И я очень беспокоюсь о том, чтобы все прошло гладко. Поэтому позвольте мне для начала определить свою позицию. Я бизнесмен, и это надеюсь, всем ясно, а потому мое мнение в вопросах политических ничего не значит. Вы должны относиться ко мне и к моим людям лишь как к нейтральным наблюдателям. Но предупреждаю: за порядком мы будем следить строго. Обе группы не должны покидать своих павильонов и обмениваться какими-либо непредусмотренными протоколом собрания репликами, советами или производить какое-либо иное вмешательство в процесс переговоров. Причина такой строгости должна быть вам понятна.
Обращаю ваше внимание и на мою команду: некоторые из вас могли узнать форму моих людей — это скаттеры — взвод героев, служивших знаменитому королю Ша Кха Шану. Мои скаттеры, разумеется, не станут отрезать ушей и выщипывать бороду, но все же к их просьбам следует прислушиваться, а точнее — выполнять беспрекословно.
Итак — мы начинаем переговоры.
Джулиан, который демонстративно беспечно болтал с теткой на протяжение всей речи Бардуза, только теперь презрительно оглядел стол. Он уже наметил себе место, но в это время вышедшая из «Рондайна» Флиц спокойно села именно туда и села спиной к лагуне. Девушка принесла с собой книги, бумаги и другие канцелярские принадлежности, аккуратно разложив их на столе. Джулиан не знал, куда сесть, поскольку Клайти и Смонни сели друг против друга, а Бардуз просто встал во главе стола, опершись на спинку стула.
— Куда же мне сесть? — капризно спросил Бохост. — Должно быть, произошла ошибка, мне забыли поставить стул!
— Количество мест ограничено, — заявил Бардуз. — Вы должны находиться в павильоне с остальными членами своей группы.
Джулиан поколебался, но затем обиженно развернулся и, проворчав что-то сквозь стиснутые зубы, перешел в павильон. Там он плюхнулся рядом с Роби Мавилом, которому и высказал свое возмущение.
— Милые дамы, — начал Бардуз. — Обратите внимание вот на эти кнопки. Если вы захотите, чтобы члены ваших групп тоже слышали переговоры, нажмите красную кнопку. Чтобы услышать их советы — желтую. — Он перевел взгляд с Клайти, поджавшей губы, на Смонни, сидевшую набычившись. — Встречи такого уровня порой заканчиваются неудачно лишь из-за того, что люди попросту забывают, о чем они должны говорить. Я надеюсь, что мы с вами избежим этой ловушки. У каждой из вас есть, вероятно, свой план — было бы неразумным приходить сюда неподготовленными, и я надеюсь, что нам осталось только устранить небольшие разногласия. Впрочем, поскольку я сторона незаинтересованная, то не хочу и не стану больше делать никаких предположений.
Клайти оскорбили подобного рода разговоры и демонстративно нейтральное поведение Бардуза, которое она нашла неуважительным и даже автократичным.
— Вы пинаете мертвую лошадь, — бросила она. — Никто и не смотрит на вас как на советчика. От вас требуется только транспорт — не больше и не меньше.
— В таком случае, наши интересы полностью сходятся, — согласился Бардуз и сел. — Давайте перейдем прямо к делу. — Магнат быстро посмотрел на обеих соперниц. — Кто начнет?
Клайти прокашлялась.
— Я хочу сказать несколько слов, дабы прояснить нашу позицию. Операция должна пройти, как я называю, с «массовой пунктуальностью». Цели наши сугубо альтруистические и философски корректные — мы хотим лишь принести на Кадвол демократию. Разумеется, сейчас я употребляю это понятие в его новом, расширенном смысле.
Будучи настоящими членами партии Жизни, Мира и Свободы, мы не переносим насилия и надеемся избежать любого кровопролития. Правящая клика Станции Араминта останется беспомощной перед лицом нашей могущественной власти и будет вынуждена подчиниться существующим фактам с возможной для них гибкостью. Без сомнения, они тоже получат достойные места в новом мироустройстве.
Теперь перехожу к практической части. Мы намерены переселить на Деукас только тридцать тысяч йипов: это количество и адекватно, и желательно. План наш рассчитан и с научной точки зрения…
Но тут вмешалась Смонни, сказав хриплым низким голосом:
— Не нужен здесь никакой ваш научный план, и нечего топтаться на одном месте — только все спутаете и испортите. Единственное и основное решение вопроса заключается в переброске всех йипов на побережье Мармийона. Их всего около ста тысяч человек, и все должны быть вывезены туда как можно скорее, чтобы полностью парализовать власть на Араминте. Вот, исходя из этого и надо рассчитывать количество необходимого транспорта — и его стоимость.
— Разумеется, — согласился Бардуз. — Я могу предоставить вам любой транспорт, в любом количестве и в течение получаса. Но должны быть выработаны точные условия. И я обязательно должен иметь человека, с которым непосредственно стану вести дела. Кто это будет?
— Мне кажется я могу пролить свет и на этот вопрос, — холодно ответила Клайти. — Моя коллегия, как всегда, провела детальный анализ, оставив неразрешенными лишь один или два небольших вопроса. Увы, она все еще дышит тем юношеским идеализмом, когда понятие «демократия» равно понятию «нигилизм». Все из нас, без сомнения, испытали соблазн этих юношеских грез, но когда мечты переходят в действительность, и пули начинают свистеть уже у нас над головами, приходит время забыть о грезах и перейти к реальным делам.
— Все замечательно, — поддакнул Бардуз. — Но я могу иметь дело лишь с конкретным человеком, представляющим единую организацию.
— Согласна, — ответила Клайти. — Итак, сейчас мы должны, все и каждый в отдельности, прийти к единому соглашению, которое обеспечит максимум выгоды для большинства. И идея такого соглашения, такой план существует. Это программа, которую мы называем «структурированной демократией». Разумеется, Симонетта будет играть в ней немаловажную роль, и ее несомненные таланты будут приложены на доброе дело, возможно, на…
Смонии хрипло рассмеялась. Клайти раздраженно вскинула брови.
— Если хотите…
— Да в своем ли вы уме, дорогая! ? — оборвала ее Смонни. У вас в голове целый винегрет! Вы что, не видите, что творится на планете? Станция по-прежнему является оплотом жадности и ревнивой жестокости, все карабкаются вверх по золотой лестнице, останавливаясь лишь для того, чтобы пинком в лицо сбросить тех, кто еще внизу. И стыд, и честь, и все понятия добра отброшены, как ненужные тряпки! Вот реальность, в которой мы живем!
Клайти в ответ заговорила торжественно и тихо, словно решила не обращать внимания ни на какие выходки Смонни.
— Все это, разумеется, преувеличение и передергивание. Разумеется, хартисты люди самодовольные и упрямые, но и они, в конце концов, увидят, что лучше нашего пути нет. Что же касается консервации, в несколько видоизмененной форме…
— Консервации?! Что за шутка! Она хранит только привилегии и чудовищный эгоизм! Вы живете в розовых мечтах, милочка, если надеетесь, что эти патриции вас поддержат! Наоборот — вы встретите жесточайшее сопротивление. Они все непробиваемы, как железные статуи, а потому должны быть уволены и наказаны.
Клайти нахмурилась и подняла руку.
— Я полагаю, мы должны отделять наши личные неудачи от аспектов официальной политики.
Темные, похожие на собачьи, глаза Смонии злобно вспыхнули.
— Да что может значить моя жалкая трагедия по сравнению с исторической несправедливостью! Йипы эксплуатируются веками, они лишены всего. Но они должны сами взять эти привилегии, они должны с корнем вырывать всех этих Оффоу и Вуков, Лаверти и Диффинов, Ведеров и Клаттуков! Надо сбросить этих старинных зажравшихся лордов на юг, в море, за мыс Джурнал. Их путь обречен и неизбежен!
Клайти прикрыла глаза, потом открыла вновь и заговорила уже не сдерживаясь:
— И снова я прошу здравого смыла. Слишком большая горячность не принесет никому никакой пользы, от нее только вред, она только затруднит исполнение плана структурированной демократии. Мы уже подсчитали, что для будущих новых поместий будет вполне достаточно тридцати тысяч счастливых крестьян, поскольку мы твердо собираемся поддерживать идиллическую красоту наших мест. Оставшиеся йипы будут перевезены на новые местожительства в других мирах. А эти тридцать тысяч будут находиться под контролем, который не позволит им заниматься самодеятельностью всякого рода, которая только подрывает основы страны.
— Этот ваш план бесполезен, нелеп и неприемлем, как во всех его аспектах, так и в целом! — рявкнула Смонни. — Этот план отменяется и нечего к нему больше возвращаться!
Клайти даже заставила себя улыбнуться.
— Но, моя дорогая, вы отдаете подобного рода распоряжения так, будто мы в армии, а вы старший по званию!
— Ну и что из того?
— Это не соответствует действительности. Давайте все же лучше продолжим. Имеющее место развитие событий поставило нас перед фактом — избрать более мягкую политику.
— Каких событий? Какую мягкую политику?
Клайти проигнорировала замечание.
— Недавно произошла большая миграция бывших натуралистов со Штромы на Станцию Араминта. Эти люди — наши родственники, у меня самой переехали туда сестра с двумя детьми и они живут теперь неподалеку от Речного Домика. Остальные члены ЖМС тоже находятся в таких же условиях. И потому мы не можем принять те жесткие меры, которые предлагаете вы. Они слишком кровожадны.
Будучи невидимыми за стенами павильона, Глауен и Чилк смотрели на переговаривающихся женщин и пытались угадать, чем все это может кончиться.
— Они играют по разным правилам, — вздохнул Глауен. — И каждая считает, что победит именно она.
— И обе упрямы, как ослицы, — подтвердил Чилк. — Правда, Клайти, похоже, погибче. Послушай-ка, что она несет! Она пытается убедить Смонни здравым смыслом, а весь этот здравый смысл уходит через нее саму, как вода в песок!
Обе дамы уже вскочили и стояли теперь друг напротив друга, Клайти с опущенной головой и со сжатыми до побелевших скул челюстями — а Смонни демонстративно отвернувшись и глядя в другую сторону с оскорбительным равнодушием.
Но вот положение стало меняться. Сузившиеся глаза Клайти вдруг не только широко распахнулись, но просто выкатились из орбит, а мощная шея Смонни пошла красными пятнами. Голоса загремели, Клайти окончательно потеряла контроль над собой и схватившись за стол обеими руками, перегнулась едва не до половины.
— Я уже все объяснила и все будет именно так, а не иначе! — Она изо всех сил грохнула кулаком по столу. — Структурированная демократия — вот наш единственный путь!
— Ты рыгающая старая корова, не приближайся ко мне! И не раздражай меня больше!
Клайти издала уж и вовсе неописуемый звук.
— Невозможное существо! — и ловко дотянувшись, она смазала Смонни по лицу. От неожиданности та грохнулась на стул, и торжествующая Клайти нагнулась над ней.
— Так слушай меня и слушай внимательно…
Но не успела она закончить, как Смонни поднялась и пошла в атаку.
И вот в изящном павильоне, наскоро возведенном на песчаном пляже берегов Турбена, началась дикая драка с хрипами, взвизгиваниями, завываниями, пинками, тасканием за волосы и ругательствами, в которых выплескивалась страшная взаимная ненависть обеих сестер. Клайти разрушила шикарную прическу Смонни и, схватив за волосы, стала возить ее лицом по столу, который не выдержал и сломался под такой тяжестью. Храпя, как разозленная лошадь, Клайти уже хотела было выцарапать противнице глаза, как Смонни оправилась и стала методично наносить удары головой в лицо Клайти. Та отступила, закачалась и рухнула на спину. Взревевшая Смонни подбежала и всем весом плюхнулась верхом на противницу, зажав ляжками руки Клайти и избивая ее ножкой от сломанного стола.
Из павильона с перекошенным от ужаса лицом выскочил Джулиан.
— Остановитесь! Остановите это преступление! Господин Бардуз…
Но скаттеры схватили его и затолкали обратно в павильон.
— Вы обязались не вмешиваться в течение переговоров!
Пригвожденная к земле весом Смонни, Клайти дергала ногами и делала отчаянные попытки освободиться. Наконец, это кое-как удалось. Она вскочила с багровым лицом и заорала:
— Слушай ты! До сих пор я была только оскорблена! Но теперь я разозлилась на тебя окончательно и предупреждаю тебя — берегись! — Она рванулась вперед, выхватила у Смонни ножку и отбросила ее прочь. — Набитая дура! Идиотка! Сейчас мы увидим, кто кого!
И, хотя Клайти не была ни столь высокой, ни столь тяжелой, как Смонни, ее корпус и ноги оказались просто железными. Гнев помогал Смонни достаточно долго выдерживать напор этой машины, но в конце концов она не выдержала и упала на песок. Клайти с проклятиями и ругательствами набросилась на нее и принялась бить, пока не устала и не плюхнулась на первый попавшийся стул. Смонни смотрела на нее заплывшими глазами.
— Ну, а теперь, когда вы несколько разрядили обстановку, мы, наконец, можем снова вернуться к нашим баранам, — объявил Бардуз.
— Продолжим переговоры?
— Переговоры? — простонал Джулиан. — О чем здесь теперь можно говорить?!
— Ну, хотя бы… — начал Бардуз, но его уже никто не слушал. Бохост и Роби Мавил утащили Клайти к флиттеру, Смонни уковыляла к свой гичке и беспомощным кулем перевалилась за борт.
Команда «Рондайна» быстро разобрала павильоны, закопала в мокрый песок сломанный стол, и уже через полчаса на берегу лагуны не осталось никакого следа того, что здесь встречались и действовали люди.
3
«Рондайн» взмыл в небо. Но ко всеобщему удивлению Бардуз вдруг взял курс на север, где не было ничего, кроме океана и арктических айсбергов.
— Почему мы летим туда? — не вытерпел Глауен.
— Почему? — удивился Бардуз. — Разве не ясно?
— Мне — нет. Командир Чилк, а вам ясно?
— Ну, если господин Бардуз сказал «ясно», значит, должно быть ясно. Но только не надо смотреть на меня так и ждать объяснений. Вот Флиц, та, наверное, точно знает.
— Нет, — ответила девушка. — После острова Турбен в голове у меня все смешалось.
— Да, эпизод впечатляющий, — согласился Бардуз. — Насмотрелись на выпущенные на волю эмоции вдоволь. Как вы помните, я перед этим отказался раздумывать над вопросом, чего будет, чего не будет — и был абсолютно прав. Попытка предсказать непредсказуемое есть эпистемологическая ошибка, даже в абстракции.
— И потому мы теперь летим на север, — заключил Глауен.
Бардуз кивнул.
— В общем, да. Остров Турбен сослужил свою службу, но встреча закончилась раньше, чем я выяснил все, что надо. Смонни не успела упомянуть ни о субмарине, ни о своем долге, и Намура весьма подозрительно не оказалось рядом. Именно поэтому мы летим на север.
— Все, что вы говорите, по отдельности очень ясно, — продолжал настаивать Глауен. — Но вот ваша логическая цепочка для нас, по-прежнему, остается непонятной.