— Почему так трудно поверить, что я вегетарианка?
— Да потому что ты бросила собаку. Какой же ты защитник животных, если бросаешь собаку? Да и дома у нас тогда ты ела стейк, — припомнил Дэниэл.
— Скормила его Вестнику.
Клео придирчиво осмотрела кусок пиццы.
Соус был определенно оранжевым, такого же ржаво-оранжевого оттенка, как лохматый коврик в «Пальмах».
Что это? Она пристальнее вгляделась в кусок пиццы. Неужели волос? Господи, если это так, тогда ей ни за что не съесть ни кусочка.
Клео потянула за волосок — оказалось, сыр. Но что, если внутри сыра волос? Стараясь не смотреть, Клео вынудила себя откусить еще кусок. Она жевала и жевала, чувствуя, как липнет к горлу волос. Проглотила, схватилась за пиво и пила, пока не опустела бутылка. Потом попробовала проглотить еще кусочек пиццы. Ничего отвратительного не ощутила, но больше ей ни за что не съесть. Вот тебе и поела. И в следующий раз, когда она станет есть пиццу, ей непременно будет мерещиться волос.
— Ты что, больше не будешь? — удивился Дэниэл, видя, что она отставила пиццу.
Клео покачала головой.
— Если не хочешь пиццу, закажи что-нибудь другое.
— Нет. — Она вытерла салфеткой рот. И солгала: — Вообще-то я уже ела сегодня. — Она лгала ему, как лгала всем. Так было легче, чем пытаться объяснить, что совершенно безобидные вещи вроде куска пиццы или ломтика тыквенного пирога вдруг становятся похожими по вкусу и виду на клок волос или лоскут мерзкого оранжевого коврика.
Встав, Клео прошла в ванную, долго и тщательно чистила зубы. Сняв с головы полотенце, встряхнула остатками волос. Мокрые, они не выглядели так уж кошмарно. Неровно, конечно, кто ж будет спорить, но не полное уродство хотя бы.
Когда она вышла из ванной, Дэниэл объявил, что теперь примет душ он.
Клео планировала удрать, когда он заснет, но теперь можно было не дожидаться этого.
— А на всякий случай, если у тебя бродят в голове некие ненужные мыслишки, ключи от машины я забираю с собой, — предупредил Дэниэл.
— Я тебе рассказывала когда-нибудь, что брат научил меня заводить мотор и без ключей? Достаточно замкнуть проводки. — И Клео улыбнулась про себя, представляя, как забеспокоится Дэниэл. Пусть гадает, врет она или нет.
— Твоя семейка что — настоящая шайка?
— Ну мы с братом частенько влипали в неприятности.
Хотя на самом деле они были, наверное, самыми образцовыми детьми в мире: вечно старались угодить взрослым. Но всякий раз, когда кто-то интересовался ее семьей, ответ Клео выдавала самый уклончивый. Правду говорить куда больнее.
— Дай-ка сюда халат, — неожиданно велел Дэниэл.
— Что?!
— Твой халат. Дай-ка его мне. Для верности, что не сбежишь.
— Я могу завернуться в простыню, — насмешливо бросила Клео.
— Ну это, пожалуй, будет слишком бросаться в глаза.
Она прикинула расстояние от комнаты до его машины и то, сколько человек ей может встретиться по дороге.
— Только не надо уверять меня, будто ты такая скромница, что стесняешься снять халат.
Это Клео посчитала прямым вызовом. Медленно она распустила пояс. Халат распахнулся. Потом, не сводя с него глаз, она стала стягивать халат, пока наконец тот не очутился у нее в руках.
Дэниэл стоял как истукан, глядя во все глаза.
— Ты ведь просил халат? — Она подняла халат выше и вытянула руку. — Так вот он. Возьми.
Дэниэл сделал к ней три больших шага, выхватил халат из ее пальцев и исчез в ванной.
— Приятного тебе мытья, — с улыбкой пожелала Клео.
В ванной Дэниэл привалился к двери, закрыв глаза. Оглушенный стуком собственного сердца. Черт подери! И чего ему вздумалось? Почему попросту не надел на нее наручники? У него же есть в машине. Но неприятно надевать наручники на женщину. Наручники он вообще, говоря по правде, терпеть не мог. Сукин сын! Но откуда же ему было знать, что под халатом на ней ничего нет? Он-то думал, на ней белье.
Господи! В глазах у него так и стояли ее полные округлые груди, плавный изгиб бедра, треугольничек рыжевато-золотистых волос. И решимость в ее глазах. Отвага. Вызов.
Чего она добивается? Заключить сделку: секс в обмен на свободу?
А он-то решил, что идея переночевать в отеле совсем неплоха. И о чем он только думал? Ночь впереди долгая. Чертовски долгая.
Дэниэл отлепился от двери и включил душ, даже не озаботясь отрегулировать воду. Когда с волос смылись кровь и кока-кола, он вышел из-под душа и вытерся насухо. Он бы отправился спать нагишом, как всегда. Но разве предугадаешь, что еще выкинет эта Клео? Мужчина должен быть настороже.
Дэниэл натянул джинсы и вышел из ванной.
Ему показалось, что Клео либо спит, либо притворяется, будто спит. Да, скорее всего, притворяется. Она лежала на кровати, натянув покрывало под самый подбородок. Согнутая рука закинута на подушку. Неровно остриженные волосы падали ей на лицо, и видны ему были только пухлые, слегка приоткрытые губы.
Испытывая облегчение от того, что второго раунда не предвидится — или уже третьего? — Дэниэл стянул матрац с ближайшей кровати, вместе с покрывалом и всем остальным, и бросил все прямо перед дверью. Это противоречило противопожарным правилам, но только так он и мог хоть немного поспать. Теперь ей ни за что не проскользнуть мимо него.
Бросив еще пару подушек туда же, он растянулся на матраце.
9
10
— Да потому что ты бросила собаку. Какой же ты защитник животных, если бросаешь собаку? Да и дома у нас тогда ты ела стейк, — припомнил Дэниэл.
— Скормила его Вестнику.
Клео придирчиво осмотрела кусок пиццы.
Соус был определенно оранжевым, такого же ржаво-оранжевого оттенка, как лохматый коврик в «Пальмах».
Что это? Она пристальнее вгляделась в кусок пиццы. Неужели волос? Господи, если это так, тогда ей ни за что не съесть ни кусочка.
Клео потянула за волосок — оказалось, сыр. Но что, если внутри сыра волос? Стараясь не смотреть, Клео вынудила себя откусить еще кусок. Она жевала и жевала, чувствуя, как липнет к горлу волос. Проглотила, схватилась за пиво и пила, пока не опустела бутылка. Потом попробовала проглотить еще кусочек пиццы. Ничего отвратительного не ощутила, но больше ей ни за что не съесть. Вот тебе и поела. И в следующий раз, когда она станет есть пиццу, ей непременно будет мерещиться волос.
— Ты что, больше не будешь? — удивился Дэниэл, видя, что она отставила пиццу.
Клео покачала головой.
— Если не хочешь пиццу, закажи что-нибудь другое.
— Нет. — Она вытерла салфеткой рот. И солгала: — Вообще-то я уже ела сегодня. — Она лгала ему, как лгала всем. Так было легче, чем пытаться объяснить, что совершенно безобидные вещи вроде куска пиццы или ломтика тыквенного пирога вдруг становятся похожими по вкусу и виду на клок волос или лоскут мерзкого оранжевого коврика.
Встав, Клео прошла в ванную, долго и тщательно чистила зубы. Сняв с головы полотенце, встряхнула остатками волос. Мокрые, они не выглядели так уж кошмарно. Неровно, конечно, кто ж будет спорить, но не полное уродство хотя бы.
Когда она вышла из ванной, Дэниэл объявил, что теперь примет душ он.
Клео планировала удрать, когда он заснет, но теперь можно было не дожидаться этого.
— А на всякий случай, если у тебя бродят в голове некие ненужные мыслишки, ключи от машины я забираю с собой, — предупредил Дэниэл.
— Я тебе рассказывала когда-нибудь, что брат научил меня заводить мотор и без ключей? Достаточно замкнуть проводки. — И Клео улыбнулась про себя, представляя, как забеспокоится Дэниэл. Пусть гадает, врет она или нет.
— Твоя семейка что — настоящая шайка?
— Ну мы с братом частенько влипали в неприятности.
Хотя на самом деле они были, наверное, самыми образцовыми детьми в мире: вечно старались угодить взрослым. Но всякий раз, когда кто-то интересовался ее семьей, ответ Клео выдавала самый уклончивый. Правду говорить куда больнее.
— Дай-ка сюда халат, — неожиданно велел Дэниэл.
— Что?!
— Твой халат. Дай-ка его мне. Для верности, что не сбежишь.
— Я могу завернуться в простыню, — насмешливо бросила Клео.
— Ну это, пожалуй, будет слишком бросаться в глаза.
Она прикинула расстояние от комнаты до его машины и то, сколько человек ей может встретиться по дороге.
— Только не надо уверять меня, будто ты такая скромница, что стесняешься снять халат.
Это Клео посчитала прямым вызовом. Медленно она распустила пояс. Халат распахнулся. Потом, не сводя с него глаз, она стала стягивать халат, пока наконец тот не очутился у нее в руках.
Дэниэл стоял как истукан, глядя во все глаза.
— Ты ведь просил халат? — Она подняла халат выше и вытянула руку. — Так вот он. Возьми.
Дэниэл сделал к ней три больших шага, выхватил халат из ее пальцев и исчез в ванной.
— Приятного тебе мытья, — с улыбкой пожелала Клео.
В ванной Дэниэл привалился к двери, закрыв глаза. Оглушенный стуком собственного сердца. Черт подери! И чего ему вздумалось? Почему попросту не надел на нее наручники? У него же есть в машине. Но неприятно надевать наручники на женщину. Наручники он вообще, говоря по правде, терпеть не мог. Сукин сын! Но откуда же ему было знать, что под халатом на ней ничего нет? Он-то думал, на ней белье.
Господи! В глазах у него так и стояли ее полные округлые груди, плавный изгиб бедра, треугольничек рыжевато-золотистых волос. И решимость в ее глазах. Отвага. Вызов.
Чего она добивается? Заключить сделку: секс в обмен на свободу?
А он-то решил, что идея переночевать в отеле совсем неплоха. И о чем он только думал? Ночь впереди долгая. Чертовски долгая.
Дэниэл отлепился от двери и включил душ, даже не озаботясь отрегулировать воду. Когда с волос смылись кровь и кока-кола, он вышел из-под душа и вытерся насухо. Он бы отправился спать нагишом, как всегда. Но разве предугадаешь, что еще выкинет эта Клео? Мужчина должен быть настороже.
Дэниэл натянул джинсы и вышел из ванной.
Ему показалось, что Клео либо спит, либо притворяется, будто спит. Да, скорее всего, притворяется. Она лежала на кровати, натянув покрывало под самый подбородок. Согнутая рука закинута на подушку. Неровно остриженные волосы падали ей на лицо, и видны ему были только пухлые, слегка приоткрытые губы.
Испытывая облегчение от того, что второго раунда не предвидится — или уже третьего? — Дэниэл стянул матрац с ближайшей кровати, вместе с покрывалом и всем остальным, и бросил все прямо перед дверью. Это противоречило противопожарным правилам, но только так он и мог хоть немного поспать. Теперь ей ни за что не проскользнуть мимо него.
Бросив еще пару подушек туда же, он растянулся на матраце.
9
И опять этот кошмарный сон.
На этот раз Клео стоит у дороги, глядя на машину: та все ближе, ближе. Девушка пытается пошевельнуться, хочет закричать, но, хотя она стоит рядом, предотвратить трагедии не может. Не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Точно смотришь фильм в кино, но только в кино можно отвернуться или выйти из зала, а здесь Клео ничего не могла.
«Не надо, господи! Не надо!»
Выскочившая из-за поворота машина катит прямо на нее. Свет ее фар ослепляет. Клео, вскинув руку, прикрывает глаза.
Вдруг каким-то невероятным образом она очутилась внутри машины, но видит себя со стороны: сидит в джинсах и белой блузке с длинными рукавами.
— Осторожнее! — услышала она тревожный вскрик Джордана. Почувствовала, как упирается в бедро рычаг переключателя скоростей, увидела бетонную стену, несущуюся им навстречу.
Какие-то фрагменты сна менялись, но этот всегда оставался неизменным. Как в замедленной съемке, медленно корежится металл, вдребезги разлетается стекло. И ее крик.
«Не смотри. Не выходи из машины».
Но она смотрит. Она не может отвести глаз.
В той, настоящей, автокатастрофе никто не мог понять, как ей удалось выбраться из машины. Выдвигалось предположение, что выползла она через разбитое ветровое стекло — в коленках у нее нашли множество осколков. Но во сне Клео всегда каким-то образом оказывалась снаружи, и все. Стояла рядом с машиной, заглядывая внутрь. Но в машине пусто.
Клео повернулась. Она делала это каждый раз.
И наткнулась на себя саму, на себя с дикими безумными глазами.
— Ты плохая, — сказала Клео в белой блузке. — Вон ступай посмотри, что ты натворила.
— Нет!
— Ступай! — Клео в белом ухватила ее за руку. И Клео поразилась — какой мертвенный холод исходит от кожи этой другой Клео, как сильно стискивают ее ледяные пальцы. — Ступай! Посмотри!
— Но я ничего не делала… Это сделала ты! — противилась Клео, упираясь пятками в землю, чтобы не скользить вперед. — Ты убила Джордана! Ты! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Я не могу смотреть! — взахлеб рыдала Клео. — Не заставляй меня!
Но вдруг оказывалась посредине дороги и смотрела на расколотую, раздавленную тыкву.
«Ну и что, — подумала она, как думала всегда, зная, что обманывает себя, — это всего-навсего расколотая тыква». Но тут тыква пошевелилась, позвала на помощь.
Джордан.
Голос Джордана. Полный боли, страдания, ужаса.
Вздрогнув, Клео проснулась.
Она лежала, стараясь опомниться, понять, где находится.
Сначала ей показалось, что она снова в мерзком оранжевом номере в «Пальмах».
Нет, это не «Пальмы». Отель да, но не «Пальмы». Она пыталась удрать из «Пальм», но Дэниэл Синклер настиг ее. Синклер… Да, она в отеле с Синклером.
Она кричала?
Клео лежала, прислушиваясь.
Тихо. Только доносится ровное дыхание спящего Дэниэла. Нет, она не кричала. Очень хорошо.
Из-за окна доносится шум мчащихся в ночи по магистрали машин. Пробивается сквозь шторы успокаивающий искусственный свет, полосуя комнату тенями.
Подушка и простыни стали влажными от пота. Страх, точно роса, покрывал ее тело. Вся дрожа, Клео встала и на подкашивающихся ногах побрела в темноте к ванной. Включила свет, постояла, моргая, пока не привыкли глаза, пустила воду и шагнула под упругие струи.
Сначала Дэниэл не мог определить, что это за звуки. Дождь?
Ну да, дождь. Ему всегда нравился шум дождя. Что-то в нем есть навевающее покой. Но постепенно проступала реальность. И наконец он понял — никакой это не дождь. Это шумит вода в душе.
Все еще в полусне, он силился уразуметь, что к чему.
Клео душ уже принимала.
В долю секунды он очнулся окончательно. Вскочил со своей импровизированной кровати. Проспал! Она же удрала! Каким-то способом ей удалось проскользнуть мимо него? Ухитрилась перешагнуть через него, не разбудив, а душ оставила включенным, чтобы сбить его с толку.
Гнев захлестнул его. Дэниэл так шарахнул дверь ванной, что та стукнулась о стенку. Отдернул занавес, чтобы выключить воду.
И застыл.
В ванной сидела Клео, подтянув колени к груди, обхватив их руками. Дрожь сотрясала ее тело.
Потянувшись, Дэниэл выключил воду.
— Клео?
Хотя совсем недавно она так смело обнажилась перед ним, теперь же судорожно схватилась за край занавески и прикрылась ею, насколько смогла. Тыльной стороной ладони она вытерла нос.
— Ч-что, ч-человеку о-одному н-немножко побыть н-нельзя?
Дэниэл выпрямился.
— Я просто подумал…
А подумал он, что она удрала. Но сейчас не тот момент, чтобы объяснять истинные причины своего вторжения. «У нее ломка», — внезапно понял он.
Он сдернул белое махровое полотенце с крючка на стене и протянул ей.
— На что подсела?
— Что?
— Крэк? Героин? Я могу свести тебя с людьми, которые помогут тебе.
Не то он сказал. И тотчас сам понял это.
Клео медленно подняла голову, а когда ее глаза встретились с глазами Дэниэла, они сверкали гневом.
— Сукин сын!
Она вскочила, забыв и про полотенце, и про занавес, которым прикрывалась. Вышла из ванны и размахнулась, готовая ударить его. Дэниэл предотвратил удар, схватив ее за запястья и мгновенно прижав к стене. Руки ее были мертвой хваткой зажаты у нее над головой, мягкие полушария грудей касались его голой груди.
И не успел Дэниэл опомниться, как уже целовал Клео, целовал так, будто она — наркотик, а он наркоман.
Клео, напрягшись, застыла.
А потом стала отвечать на его поцелуи с неменьшим жаром.
Он прижался ртом к ее губам, наслаждаясь их отзывчивостью, потом глубоко просунул язык ей в рот, и Клео с готовностью отвечала ему.
Дэниэл освободил ее руки, и она тотчас обняла его. Ее нога обвила его бедро. По-прежнему прижимая ее к стене, Дэниэл приподнял ее ногу повыше, теснее прильнул к ней, с трудом сдерживая сжигающее его желание.
Клео нетерпеливо нашарила пуговицу на его джинсах. Расстегнула, распустила «молнию», принялась ласкать его, жарко шепча прямо в ухо.
— Ты такой красивый… Я хочу тебя…
— Погоди. — Дэниэл с трудом отстранился. — Нужна резинка, — тяжело дыша, выговорил он.
— Да перестань! Обойдемся.
— Нет, не стоит…
— Да зачем? Ты боишься меня?
— Я забочусь о нас обоих.
— Но если кто из нас и заразный, так это я?
— Я так не говорил.
Раздался щелчок выключателя, когда она оперлась на него спиной. Они остались в темноте. Дэниэл стал нашаривать выключатель, но она остановила его:
— Оставь, пусть будет темно.
— Но я хочу видеть тебя.
— А я хочу представлять, что ты — это другой.
— Зачем ты это говоришь?
— Говорю, что думаю, и все. По-честному.
— По-честному? Да ты и слова-то этого не понимаешь.
— Ну а ты? Сказал, будто устал и хочешь есть, а на самом деле ты ведь хотел секса?
— А ты разве нет?
Дэниэл снова включил свет, пристально вгляделся в ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать Клео. Она отвернулась, выпустила из рук напряженную пульсирующую плоть.
Дэниэл все еще сжимал ее бедра, не давая опустить ногу.
— Посмотри на меня, — мягко попросил он.
Она сделала вид, что не услышала его. Палец его скользнул внутрь, в восхитительную горячую глубину.
— Посмотри на меня.
Дэниэл начал медленно ласкать ее.
— Посмотри на меня, — повторил он как заклинание.
Клео повернулась к нему — глаза полузакрыты, губы жаждут поцелуя, бурно вздымается и опадает грудь.
Движения его пальца все ускорялись, и наконец ее тело напряглось, она запрокинула голову и вскрикнула. Потом обмякла, и оба соскользнули на пол.
— Жаль, что у тебя нет резинки, — выговорила она хрипловато, невнятно, все еще находясь целиком во власти наслаждения, которого не мог получить он сам.
— Жаль, — отозвался он.
Еще минуту слышалось лишь их прерывистое дыхание.
— Но ты же можешь купить.
Дэниэл ощутил, как Клео затаила дыхание в ожидании ответа.
— Я не доверяю тебе.
— Думаешь, я сбегу, пока тебя не будет.
— Давай сформулируем так — я удивлюсь, если не сбежишь.
Клео сердито оттолкнула его, вскочила и вышла из ванной.
Двумя секундами позже Дэниэл услышал скрип кровати, шуршание покрывала.
Нет, Клео Тайлер доверять нельзя, это стало ясно ему с первой минуты. И меньше всего ему нужно, чтобы она обвинила его в изнасиловании. Конечно, с нее станется заявить такое и после сегодняшней сцены. И хотя настоящей близости между ними не было, он бы солгал, примись утверждать, будто они не приближались друг к другу. И солгал бы, если бы отрицал, что сотворил глупость.
Заснула Клео почти мгновенно. И на этот раз ее не мучили кошмары. Снилось ей что-то странное — что она беременна и отец ее будущего ребенка — Дэниэл Синклер.
Проснувшись, Клео невольно зажмурилась от яркого солнечного света, бьющего в незанавешенные окна. Синклер, полностью одетый, футболка с Озарксом обтягивает мускулистую грудь, роется в ее сумочке.
Она резко села, прикрыв простыней грудь.
— Что это ты делаешь?
— Стараюсь разобраться, кто ты.
Клео поднялась, закутавшись в простыню.
— Немножко поздновато демонстрировать целомудрие, а? — указал он на простыню.
Девушка метнулась за сумочкой, но Дэниэл поднял ее вне пределов досягаемости. Потом сжалился, опустил, позволяя ей взять.
— Я уже видел все, на что стоит посмотреть, — заметил он. — Это я про сумочку, если ты не поняла.
— Пошел к черту!
— Деньги. Я мог бы и сам догадаться, — покачал головой Дэниэл. — Джо уже заплатила тебе вчера, так? Потому-то ты и удрала.
Оправдываться было бесполезно. И, конечно же, бесполезно уверять его, что она намеревалась вернуть все до цента. Он ей ни за что не поверит. Клео в этом не сомневалась.
Дэниэл поскреб щетину на щеке: будто по наждаку провел.
— Я заказал завтрак в номер. Как только поедим, можно двигаться. Как раз успеем вовремя: сможешь провести день с Джо, устроить сеанс колдовства. По картам Таро погадаешь, еще какую-нибудь чушь изобразишь.
В дверь номера постучали.
Дэниэл вскинул брови и вопросительно взглянул на Клео, будто осведомляясь: «Останешься? Или сыграешь в скромность и скроешься в ванной?»
Клео поспешила удалиться, прикрыв за собой дверь.
На этот раз Клео стоит у дороги, глядя на машину: та все ближе, ближе. Девушка пытается пошевельнуться, хочет закричать, но, хотя она стоит рядом, предотвратить трагедии не может. Не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Точно смотришь фильм в кино, но только в кино можно отвернуться или выйти из зала, а здесь Клео ничего не могла.
«Не надо, господи! Не надо!»
Выскочившая из-за поворота машина катит прямо на нее. Свет ее фар ослепляет. Клео, вскинув руку, прикрывает глаза.
Вдруг каким-то невероятным образом она очутилась внутри машины, но видит себя со стороны: сидит в джинсах и белой блузке с длинными рукавами.
— Осторожнее! — услышала она тревожный вскрик Джордана. Почувствовала, как упирается в бедро рычаг переключателя скоростей, увидела бетонную стену, несущуюся им навстречу.
Какие-то фрагменты сна менялись, но этот всегда оставался неизменным. Как в замедленной съемке, медленно корежится металл, вдребезги разлетается стекло. И ее крик.
«Не смотри. Не выходи из машины».
Но она смотрит. Она не может отвести глаз.
В той, настоящей, автокатастрофе никто не мог понять, как ей удалось выбраться из машины. Выдвигалось предположение, что выползла она через разбитое ветровое стекло — в коленках у нее нашли множество осколков. Но во сне Клео всегда каким-то образом оказывалась снаружи, и все. Стояла рядом с машиной, заглядывая внутрь. Но в машине пусто.
Клео повернулась. Она делала это каждый раз.
И наткнулась на себя саму, на себя с дикими безумными глазами.
— Ты плохая, — сказала Клео в белой блузке. — Вон ступай посмотри, что ты натворила.
— Нет!
— Ступай! — Клео в белом ухватила ее за руку. И Клео поразилась — какой мертвенный холод исходит от кожи этой другой Клео, как сильно стискивают ее ледяные пальцы. — Ступай! Посмотри!
— Но я ничего не делала… Это сделала ты! — противилась Клео, упираясь пятками в землю, чтобы не скользить вперед. — Ты убила Джордана! Ты! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Я не могу смотреть! — взахлеб рыдала Клео. — Не заставляй меня!
Но вдруг оказывалась посредине дороги и смотрела на расколотую, раздавленную тыкву.
«Ну и что, — подумала она, как думала всегда, зная, что обманывает себя, — это всего-навсего расколотая тыква». Но тут тыква пошевелилась, позвала на помощь.
Джордан.
Голос Джордана. Полный боли, страдания, ужаса.
Вздрогнув, Клео проснулась.
Она лежала, стараясь опомниться, понять, где находится.
Сначала ей показалось, что она снова в мерзком оранжевом номере в «Пальмах».
Нет, это не «Пальмы». Отель да, но не «Пальмы». Она пыталась удрать из «Пальм», но Дэниэл Синклер настиг ее. Синклер… Да, она в отеле с Синклером.
Она кричала?
Клео лежала, прислушиваясь.
Тихо. Только доносится ровное дыхание спящего Дэниэла. Нет, она не кричала. Очень хорошо.
Из-за окна доносится шум мчащихся в ночи по магистрали машин. Пробивается сквозь шторы успокаивающий искусственный свет, полосуя комнату тенями.
Подушка и простыни стали влажными от пота. Страх, точно роса, покрывал ее тело. Вся дрожа, Клео встала и на подкашивающихся ногах побрела в темноте к ванной. Включила свет, постояла, моргая, пока не привыкли глаза, пустила воду и шагнула под упругие струи.
Сначала Дэниэл не мог определить, что это за звуки. Дождь?
Ну да, дождь. Ему всегда нравился шум дождя. Что-то в нем есть навевающее покой. Но постепенно проступала реальность. И наконец он понял — никакой это не дождь. Это шумит вода в душе.
Все еще в полусне, он силился уразуметь, что к чему.
Клео душ уже принимала.
В долю секунды он очнулся окончательно. Вскочил со своей импровизированной кровати. Проспал! Она же удрала! Каким-то способом ей удалось проскользнуть мимо него? Ухитрилась перешагнуть через него, не разбудив, а душ оставила включенным, чтобы сбить его с толку.
Гнев захлестнул его. Дэниэл так шарахнул дверь ванной, что та стукнулась о стенку. Отдернул занавес, чтобы выключить воду.
И застыл.
В ванной сидела Клео, подтянув колени к груди, обхватив их руками. Дрожь сотрясала ее тело.
Потянувшись, Дэниэл выключил воду.
— Клео?
Хотя совсем недавно она так смело обнажилась перед ним, теперь же судорожно схватилась за край занавески и прикрылась ею, насколько смогла. Тыльной стороной ладони она вытерла нос.
— Ч-что, ч-человеку о-одному н-немножко побыть н-нельзя?
Дэниэл выпрямился.
— Я просто подумал…
А подумал он, что она удрала. Но сейчас не тот момент, чтобы объяснять истинные причины своего вторжения. «У нее ломка», — внезапно понял он.
Он сдернул белое махровое полотенце с крючка на стене и протянул ей.
— На что подсела?
— Что?
— Крэк? Героин? Я могу свести тебя с людьми, которые помогут тебе.
Не то он сказал. И тотчас сам понял это.
Клео медленно подняла голову, а когда ее глаза встретились с глазами Дэниэла, они сверкали гневом.
— Сукин сын!
Она вскочила, забыв и про полотенце, и про занавес, которым прикрывалась. Вышла из ванны и размахнулась, готовая ударить его. Дэниэл предотвратил удар, схватив ее за запястья и мгновенно прижав к стене. Руки ее были мертвой хваткой зажаты у нее над головой, мягкие полушария грудей касались его голой груди.
И не успел Дэниэл опомниться, как уже целовал Клео, целовал так, будто она — наркотик, а он наркоман.
Клео, напрягшись, застыла.
А потом стала отвечать на его поцелуи с неменьшим жаром.
Он прижался ртом к ее губам, наслаждаясь их отзывчивостью, потом глубоко просунул язык ей в рот, и Клео с готовностью отвечала ему.
Дэниэл освободил ее руки, и она тотчас обняла его. Ее нога обвила его бедро. По-прежнему прижимая ее к стене, Дэниэл приподнял ее ногу повыше, теснее прильнул к ней, с трудом сдерживая сжигающее его желание.
Клео нетерпеливо нашарила пуговицу на его джинсах. Расстегнула, распустила «молнию», принялась ласкать его, жарко шепча прямо в ухо.
— Ты такой красивый… Я хочу тебя…
— Погоди. — Дэниэл с трудом отстранился. — Нужна резинка, — тяжело дыша, выговорил он.
— Да перестань! Обойдемся.
— Нет, не стоит…
— Да зачем? Ты боишься меня?
— Я забочусь о нас обоих.
— Но если кто из нас и заразный, так это я?
— Я так не говорил.
Раздался щелчок выключателя, когда она оперлась на него спиной. Они остались в темноте. Дэниэл стал нашаривать выключатель, но она остановила его:
— Оставь, пусть будет темно.
— Но я хочу видеть тебя.
— А я хочу представлять, что ты — это другой.
— Зачем ты это говоришь?
— Говорю, что думаю, и все. По-честному.
— По-честному? Да ты и слова-то этого не понимаешь.
— Ну а ты? Сказал, будто устал и хочешь есть, а на самом деле ты ведь хотел секса?
— А ты разве нет?
Дэниэл снова включил свет, пристально вгляделся в ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать Клео. Она отвернулась, выпустила из рук напряженную пульсирующую плоть.
Дэниэл все еще сжимал ее бедра, не давая опустить ногу.
— Посмотри на меня, — мягко попросил он.
Она сделала вид, что не услышала его. Палец его скользнул внутрь, в восхитительную горячую глубину.
— Посмотри на меня.
Дэниэл начал медленно ласкать ее.
— Посмотри на меня, — повторил он как заклинание.
Клео повернулась к нему — глаза полузакрыты, губы жаждут поцелуя, бурно вздымается и опадает грудь.
Движения его пальца все ускорялись, и наконец ее тело напряглось, она запрокинула голову и вскрикнула. Потом обмякла, и оба соскользнули на пол.
— Жаль, что у тебя нет резинки, — выговорила она хрипловато, невнятно, все еще находясь целиком во власти наслаждения, которого не мог получить он сам.
— Жаль, — отозвался он.
Еще минуту слышалось лишь их прерывистое дыхание.
— Но ты же можешь купить.
Дэниэл ощутил, как Клео затаила дыхание в ожидании ответа.
— Я не доверяю тебе.
— Думаешь, я сбегу, пока тебя не будет.
— Давай сформулируем так — я удивлюсь, если не сбежишь.
Клео сердито оттолкнула его, вскочила и вышла из ванной.
Двумя секундами позже Дэниэл услышал скрип кровати, шуршание покрывала.
Нет, Клео Тайлер доверять нельзя, это стало ясно ему с первой минуты. И меньше всего ему нужно, чтобы она обвинила его в изнасиловании. Конечно, с нее станется заявить такое и после сегодняшней сцены. И хотя настоящей близости между ними не было, он бы солгал, примись утверждать, будто они не приближались друг к другу. И солгал бы, если бы отрицал, что сотворил глупость.
Заснула Клео почти мгновенно. И на этот раз ее не мучили кошмары. Снилось ей что-то странное — что она беременна и отец ее будущего ребенка — Дэниэл Синклер.
Проснувшись, Клео невольно зажмурилась от яркого солнечного света, бьющего в незанавешенные окна. Синклер, полностью одетый, футболка с Озарксом обтягивает мускулистую грудь, роется в ее сумочке.
Она резко села, прикрыв простыней грудь.
— Что это ты делаешь?
— Стараюсь разобраться, кто ты.
Клео поднялась, закутавшись в простыню.
— Немножко поздновато демонстрировать целомудрие, а? — указал он на простыню.
Девушка метнулась за сумочкой, но Дэниэл поднял ее вне пределов досягаемости. Потом сжалился, опустил, позволяя ей взять.
— Я уже видел все, на что стоит посмотреть, — заметил он. — Это я про сумочку, если ты не поняла.
— Пошел к черту!
— Деньги. Я мог бы и сам догадаться, — покачал головой Дэниэл. — Джо уже заплатила тебе вчера, так? Потому-то ты и удрала.
Оправдываться было бесполезно. И, конечно же, бесполезно уверять его, что она намеревалась вернуть все до цента. Он ей ни за что не поверит. Клео в этом не сомневалась.
Дэниэл поскреб щетину на щеке: будто по наждаку провел.
— Я заказал завтрак в номер. Как только поедим, можно двигаться. Как раз успеем вовремя: сможешь провести день с Джо, устроить сеанс колдовства. По картам Таро погадаешь, еще какую-нибудь чушь изобразишь.
В дверь номера постучали.
Дэниэл вскинул брови и вопросительно взглянул на Клео, будто осведомляясь: «Останешься? Или сыграешь в скромность и скроешься в ванной?»
Клео поспешила удалиться, прикрыв за собой дверь.
10
В ванной Клео первым делом проверила внутренний кармашек сумочки. Деньги лежали на месте. Успокоившись, она почистила зубы, умылась потом нехотя надела вчерашнюю одежду, которую бросила накануне под раковиной. Противно носить те же трусики два дня кряду, но без них не обойтись. Конечно, Дэниэл уже рассмотрел ее во всех подробностях, но ей тем не менее не хотелось изображать из себя Шарон Стоун.
Что на нее нашло?
Она чувствовала унижение. Стыд. И все же при одном воспоминании, как он ласкал ее…
«Прекрати! — приказала себе Клео. — Забудь, что произошло, и все. Хотя бы притворись, что ничего подобного и не случалось вовсе».
Да, это она сумеет. Притворяться ей всегда удавалось по высшему классу.
Она порылась в сумочке и извлекла косметичку. Наложила легкий тон, подкрасила губы, забрала волосы под ободок и вышла к Дэниэлу.
Клео с надеждой оглядела огромный поднос — может, найдется то, от чего не взбунтуется ее желудок? А если не найдется… ну что ж, она искусно научилась притворяться, будто ест.
Может, чашечка кофе. Апельсиновый сок — ни за что. Не только из-за того, что он оранжевый, но ведь в нем еще плавает мякоть. Омлет, ветчина — категорически нет.
Зная, что поесть все-таки необходимо, Клео присела на кровать, налила себе немного кофе и взяла рогалик.
— Что-то не так? — полюбопытствовал Дэниэл.
— Что? — Она оторвала взгляд от рогалика, подняла глаза на Дэниэла. Тот сидел за туалетным столиком и с аппетитом ел омлет с ветчиной.
— Не знал, чего ты захочешь на завтрак, и взял наугад. Заметь, кстати, я для тебя не заказал ничего из некогда бегавшего или летавшего.
Она молча смотрела на него.
Дэниэл задернул шторы, и в приглушенном солнечном свете его лицо казалось совершенным. Мягкое освещение выигрышно подчеркивало четкие скулы, линию бровей, длинные загибающиеся ресницы. Лицо его не было застывшим лицом манекена, нет, в нем проглядывал характер. Не нужно было быть физиономистом, чтобы понять — ему здорово досталось от жизни.
Взгляд ее скользнул по светлым волоскам на его предплечьях, потом задержался на руках: сильные, с длинными и чуткими пальцами. Непрошено мелькнуло воспоминание: как эти пальцы трогали ее, проникали внутрь, заставляя трепетать от наслаждения ее тело. Клео коснулась рукой рта, вспоминая крепость его поцелуя.
Не сразу до нее дошло, что Дэниэл что-то говорит. Губы у него двигались, но она словно находилась в вакууме. Усилием воли Клео прогнала свои эротические видения и вслушалась в негромкий, ровный голос.
Вот и попритворяйся, будто прошлой ночи не было.
К Дэниэлу это явно не относилось. Для него все происшедшее было пустяком: он как ни в чем не бывало интересовался, достаточно ли ей того, что принесли, или заказать еще чего-нибудь.
Будь Клео одна, она бы заказала коктейль — и калорий много, и проглотить легко. Но она не одна, и Клео поднесла ко рту рогалик.
Все прекрасно. Она откусила, надеясь, что и вправду все пройдет прекрасно.
Рогалик был слоеным. Во рту тесто стало волокнистым. Клео, перестав жевать, проглотила кусочек целиком и поспешно запила кофе. Так же, не жуя, проглотила и следующий кусочек, и еще один. Пока она справилась с половинкой рогалика, Дэниэл уже покончил с едой. Отставив пустую тарелку, он поднялся и вышел из комнаты, оставив ее заканчивать завтрак в одиночестве.
В ванной Дэниэл испустил протяжный вздох и отбросил со лба прядь спутанных волос. Да, непросто будет провести день в таком тесном соседстве. Каждый раз, как он смотрел на Клео, в нем просыпалось желание, и никакие доводы рассудка не помогали в борьбе с ним.
Дэниэл рывком сдернул с себя футболку с дурацкой надписью. Потом побрился, почистил зубы и снова взялся за майку. С минуту раздумывал — а может, наизнанку ее надеть, чтобы не смешить людей, но, тяжело вздохнув, надел как положено. Н-да, черный у Клео Тайлер юмор.
Выйдя из ванной, он с облегчением увидел, что Клео съела все, что было на тарелке, и выпила стакан апельсинового сока.
Она промокала губы белой салфеткой.
— Больше мне не проглотить ни кусочка. Тут Дэниэл заговорил о том, что давно сидело в мозгу:
— В гостиничном магазинчике наверняка есть резинки.
Она притихла. Как расценить его слова — как скрытое предложение? До их отъезда из гостиницы еще осталось немного времени. А на службу Дэниэлу являться надо только завтра.
Клео положила салфетку на тарелку, отставила ее.
— Да-а, — рассеянно, будто ее занимала какая-то другая мысль, а не фактический предмет разговора — секс, — протянула она. Подняла на него глаза и улыбнулась: улыбка такая, что он чуть не отключился. — Не сомневаюсь, что есть.
Хорошо играет, но все-таки недостаточно убедительно. Дэниэл видел, на что она нацелилась.
Может, какой простак и купился бы на ее представление, но для него она была как прозрачное стекло.
Ладно, он ей подыграет. Садистский поступок, но он словит кайф, наблюдая, как она угодит в собственную ловушку.
— Я спущусь и куплю, — бросил он. — И мы сможем закончить, что начали ночью.
Клео ничего не ответила.
В своем простеньком наряде — черной юбке и крошечном топе — она выглядела очень сексуальной. Эдакая опасная соблазнительница.
Клео босиком прошла по ковру. Ярко-красные ногти на пальцах ног напоминали капельки крови. Встав перед ним, она заглянула ему в глаза, и на какой-то миг ему показалось, что, может, она все-таки не играет, может, и не дурачит его. В ее глазах он прочитал, что она воспринимает его как привлекательного мужчину, увидел влечение и еще что-то — трудно объяснимое, но очень сексуальное.
Дэниэл поцеловал ее.
Намеревался поддразнить, но, как только ее губы раскрылись навстречу ему, голова у него пошла кругом. Он почувствовал, что подпадает под ее чары, как самый распоследний идиот.
Сделав над собой невероятное усилие, Дэниэл отстранился. Глаза у Клео были полузакрыты, губы звали и манили. Помада размазалась, увеличивая контуры рта. Он поспешно вытер свои губы.
— Сейчас вернусь, — бросил Дэниэл, сам слыша фальшь у себя в голосе.
Клео не ответила. Только, сглотнув, кивнула.
Как только Дэниэл вышел, Клео взяла себя в руки, стараясь не обращать внимания на бурно колотящееся сердце. Сунула ноги в босоножки, схватила сумочку, не забыла про ключи от машины, лежавшие на телевизоре.
Клео прильнула к дверному «глазку» — в коридоре никого не было.
Она выскользнула за дверь, и у нее перехватило дыхание — перед ней внезапно возник Дэниэл, сильные пальцы впились ей в запястье.
— Решил, что тебе, может, захочется пойти со мной, — объяснил он. — Ну знаешь, помочь мне выбрать. Подумал, может, ты предпочитаешь какие-нибудь особые резинки.
У него и в мыслях не было оставлять ее одну: будто он слишком хорошо ее знал. А может, хорошо умел распознавать преступников. А она тоже преступница?
Да, то, что она взяла плату за неоказанные услуги, ставит ее в этот разряд.
Не отступив ни на шаг, Клео, глядя ему прямо в глаза, холодно проговорила:
— Особых пристрастий у меня нет. Только убедись, чтоб размер был подходящий. По-моему, самый маленький и будет в самый раз.
Бывают ли у презервативов размеры? Она толком этого не знала, но это и неважно. Судя по выражению его лица, она попала в цель. Все говорят, что мужиков очень заботят размеры их детородных органов. Лучшего способа отомстить ему, ударить по его самолюбию трудно было придумать.
— Маленький? — Дэниэл явно надеялся, что что-то неправильно расслышал.
Клео вздернула брови, как бы нехотя подтверждая ранее сказанное.
В глазах у него гнев сменялся беспокойством. С трудом, закусив губу, Клео удержалась от улыбки. Оба они знали, что это не так, у Клео была возможность в этом убедиться, но почему бы не поиздеваться над врагом? Ей даже не верилось, что так легко было посеять в нем сомнения.
— Тебя что, это тревожит? — небрежно осведомилась она, изо всех сил сохраняя бесстрастное лицо.
— Да нет, — пожал он плечами. — Нет.
Что ж, и он умеет притворяться ничуть не хуже. Словно бы тут, в коридоре отеля, оба они стоят и произносят свои реплики, играя какие-то роли.
— Не переживай. Я слышала, что для женщин размеры органов их партнеров не имеют в общем-то особого значения.
Клео сказала это и тут же пожалела, что не сдержалась.
Вообще-то ей стоит поостеречься — она ступает на опасную почву. Сама же приказывала себе забыть о прошлой ночи, а вот теперь бросает такое ему в лицо. Но одно то, что она может поступить наоборот, спокойно упоминает об этой ночи, доставляло ей удовлетворение.
— Прошлой ночью мне на самом-то деле совсем не был нужен… секс. — Она нарочно сделала глубокомысленную паузу. — Вообще-то, мне и ты был не нужен.
«Ну вот, — подумала она, наблюдая за ним с крайним удовлетворением, — не будет мнить себя суперменом».
Дэниэл так пыжился, считая, будто и вправду доставляет ей необыкновенное удовольствие, считая, что она была целиком в его власти, и жаждал, чтобы он трахался с ней когда угодно и где угодно. Зато теперь пусть думает, что она никогда и не хотела его. Никогда не нуждалась в нем.
Тревога на его лице быстро растаяла, сменившись гневом. Она наблюдала, как запрыгал у него на щеке желвак. Все так же крепко держа ее за руку, он сунул карточку в кодовый замок, подождал, когда вспыхнет зеленый свет, и, открыв дверь, втолкнул ее в комнату.
Сначала Клео испугалась, что зашла слишком далеко, довела его до бешенства. Он что, хочет избить ее? Насильно овладеть ею?
Но Дэниэл только оттолкнул ее, будто она надоела ему до чертиков. Но ведь именно этого она и добивалась, правильно? Чтобы его от нее тошнило. Для гарантии, что не случится повторения прошлой ночи. Клео ни за что не желала очутиться опять в его власти.
Что на нее нашло?
Она чувствовала унижение. Стыд. И все же при одном воспоминании, как он ласкал ее…
«Прекрати! — приказала себе Клео. — Забудь, что произошло, и все. Хотя бы притворись, что ничего подобного и не случалось вовсе».
Да, это она сумеет. Притворяться ей всегда удавалось по высшему классу.
Она порылась в сумочке и извлекла косметичку. Наложила легкий тон, подкрасила губы, забрала волосы под ободок и вышла к Дэниэлу.
Клео с надеждой оглядела огромный поднос — может, найдется то, от чего не взбунтуется ее желудок? А если не найдется… ну что ж, она искусно научилась притворяться, будто ест.
Может, чашечка кофе. Апельсиновый сок — ни за что. Не только из-за того, что он оранжевый, но ведь в нем еще плавает мякоть. Омлет, ветчина — категорически нет.
Зная, что поесть все-таки необходимо, Клео присела на кровать, налила себе немного кофе и взяла рогалик.
— Что-то не так? — полюбопытствовал Дэниэл.
— Что? — Она оторвала взгляд от рогалика, подняла глаза на Дэниэла. Тот сидел за туалетным столиком и с аппетитом ел омлет с ветчиной.
— Не знал, чего ты захочешь на завтрак, и взял наугад. Заметь, кстати, я для тебя не заказал ничего из некогда бегавшего или летавшего.
Она молча смотрела на него.
Дэниэл задернул шторы, и в приглушенном солнечном свете его лицо казалось совершенным. Мягкое освещение выигрышно подчеркивало четкие скулы, линию бровей, длинные загибающиеся ресницы. Лицо его не было застывшим лицом манекена, нет, в нем проглядывал характер. Не нужно было быть физиономистом, чтобы понять — ему здорово досталось от жизни.
Взгляд ее скользнул по светлым волоскам на его предплечьях, потом задержался на руках: сильные, с длинными и чуткими пальцами. Непрошено мелькнуло воспоминание: как эти пальцы трогали ее, проникали внутрь, заставляя трепетать от наслаждения ее тело. Клео коснулась рукой рта, вспоминая крепость его поцелуя.
Не сразу до нее дошло, что Дэниэл что-то говорит. Губы у него двигались, но она словно находилась в вакууме. Усилием воли Клео прогнала свои эротические видения и вслушалась в негромкий, ровный голос.
Вот и попритворяйся, будто прошлой ночи не было.
К Дэниэлу это явно не относилось. Для него все происшедшее было пустяком: он как ни в чем не бывало интересовался, достаточно ли ей того, что принесли, или заказать еще чего-нибудь.
Будь Клео одна, она бы заказала коктейль — и калорий много, и проглотить легко. Но она не одна, и Клео поднесла ко рту рогалик.
Все прекрасно. Она откусила, надеясь, что и вправду все пройдет прекрасно.
Рогалик был слоеным. Во рту тесто стало волокнистым. Клео, перестав жевать, проглотила кусочек целиком и поспешно запила кофе. Так же, не жуя, проглотила и следующий кусочек, и еще один. Пока она справилась с половинкой рогалика, Дэниэл уже покончил с едой. Отставив пустую тарелку, он поднялся и вышел из комнаты, оставив ее заканчивать завтрак в одиночестве.
В ванной Дэниэл испустил протяжный вздох и отбросил со лба прядь спутанных волос. Да, непросто будет провести день в таком тесном соседстве. Каждый раз, как он смотрел на Клео, в нем просыпалось желание, и никакие доводы рассудка не помогали в борьбе с ним.
Дэниэл рывком сдернул с себя футболку с дурацкой надписью. Потом побрился, почистил зубы и снова взялся за майку. С минуту раздумывал — а может, наизнанку ее надеть, чтобы не смешить людей, но, тяжело вздохнув, надел как положено. Н-да, черный у Клео Тайлер юмор.
Выйдя из ванной, он с облегчением увидел, что Клео съела все, что было на тарелке, и выпила стакан апельсинового сока.
Она промокала губы белой салфеткой.
— Больше мне не проглотить ни кусочка. Тут Дэниэл заговорил о том, что давно сидело в мозгу:
— В гостиничном магазинчике наверняка есть резинки.
Она притихла. Как расценить его слова — как скрытое предложение? До их отъезда из гостиницы еще осталось немного времени. А на службу Дэниэлу являться надо только завтра.
Клео положила салфетку на тарелку, отставила ее.
— Да-а, — рассеянно, будто ее занимала какая-то другая мысль, а не фактический предмет разговора — секс, — протянула она. Подняла на него глаза и улыбнулась: улыбка такая, что он чуть не отключился. — Не сомневаюсь, что есть.
Хорошо играет, но все-таки недостаточно убедительно. Дэниэл видел, на что она нацелилась.
Может, какой простак и купился бы на ее представление, но для него она была как прозрачное стекло.
Ладно, он ей подыграет. Садистский поступок, но он словит кайф, наблюдая, как она угодит в собственную ловушку.
— Я спущусь и куплю, — бросил он. — И мы сможем закончить, что начали ночью.
Клео ничего не ответила.
В своем простеньком наряде — черной юбке и крошечном топе — она выглядела очень сексуальной. Эдакая опасная соблазнительница.
Клео босиком прошла по ковру. Ярко-красные ногти на пальцах ног напоминали капельки крови. Встав перед ним, она заглянула ему в глаза, и на какой-то миг ему показалось, что, может, она все-таки не играет, может, и не дурачит его. В ее глазах он прочитал, что она воспринимает его как привлекательного мужчину, увидел влечение и еще что-то — трудно объяснимое, но очень сексуальное.
Дэниэл поцеловал ее.
Намеревался поддразнить, но, как только ее губы раскрылись навстречу ему, голова у него пошла кругом. Он почувствовал, что подпадает под ее чары, как самый распоследний идиот.
Сделав над собой невероятное усилие, Дэниэл отстранился. Глаза у Клео были полузакрыты, губы звали и манили. Помада размазалась, увеличивая контуры рта. Он поспешно вытер свои губы.
— Сейчас вернусь, — бросил Дэниэл, сам слыша фальшь у себя в голосе.
Клео не ответила. Только, сглотнув, кивнула.
Как только Дэниэл вышел, Клео взяла себя в руки, стараясь не обращать внимания на бурно колотящееся сердце. Сунула ноги в босоножки, схватила сумочку, не забыла про ключи от машины, лежавшие на телевизоре.
Клео прильнула к дверному «глазку» — в коридоре никого не было.
Она выскользнула за дверь, и у нее перехватило дыхание — перед ней внезапно возник Дэниэл, сильные пальцы впились ей в запястье.
— Решил, что тебе, может, захочется пойти со мной, — объяснил он. — Ну знаешь, помочь мне выбрать. Подумал, может, ты предпочитаешь какие-нибудь особые резинки.
У него и в мыслях не было оставлять ее одну: будто он слишком хорошо ее знал. А может, хорошо умел распознавать преступников. А она тоже преступница?
Да, то, что она взяла плату за неоказанные услуги, ставит ее в этот разряд.
Не отступив ни на шаг, Клео, глядя ему прямо в глаза, холодно проговорила:
— Особых пристрастий у меня нет. Только убедись, чтоб размер был подходящий. По-моему, самый маленький и будет в самый раз.
Бывают ли у презервативов размеры? Она толком этого не знала, но это и неважно. Судя по выражению его лица, она попала в цель. Все говорят, что мужиков очень заботят размеры их детородных органов. Лучшего способа отомстить ему, ударить по его самолюбию трудно было придумать.
— Маленький? — Дэниэл явно надеялся, что что-то неправильно расслышал.
Клео вздернула брови, как бы нехотя подтверждая ранее сказанное.
В глазах у него гнев сменялся беспокойством. С трудом, закусив губу, Клео удержалась от улыбки. Оба они знали, что это не так, у Клео была возможность в этом убедиться, но почему бы не поиздеваться над врагом? Ей даже не верилось, что так легко было посеять в нем сомнения.
— Тебя что, это тревожит? — небрежно осведомилась она, изо всех сил сохраняя бесстрастное лицо.
— Да нет, — пожал он плечами. — Нет.
Что ж, и он умеет притворяться ничуть не хуже. Словно бы тут, в коридоре отеля, оба они стоят и произносят свои реплики, играя какие-то роли.
— Не переживай. Я слышала, что для женщин размеры органов их партнеров не имеют в общем-то особого значения.
Клео сказала это и тут же пожалела, что не сдержалась.
Вообще-то ей стоит поостеречься — она ступает на опасную почву. Сама же приказывала себе забыть о прошлой ночи, а вот теперь бросает такое ему в лицо. Но одно то, что она может поступить наоборот, спокойно упоминает об этой ночи, доставляло ей удовлетворение.
— Прошлой ночью мне на самом-то деле совсем не был нужен… секс. — Она нарочно сделала глубокомысленную паузу. — Вообще-то, мне и ты был не нужен.
«Ну вот, — подумала она, наблюдая за ним с крайним удовлетворением, — не будет мнить себя суперменом».
Дэниэл так пыжился, считая, будто и вправду доставляет ей необыкновенное удовольствие, считая, что она была целиком в его власти, и жаждал, чтобы он трахался с ней когда угодно и где угодно. Зато теперь пусть думает, что она никогда и не хотела его. Никогда не нуждалась в нем.
Тревога на его лице быстро растаяла, сменившись гневом. Она наблюдала, как запрыгал у него на щеке желвак. Все так же крепко держа ее за руку, он сунул карточку в кодовый замок, подождал, когда вспыхнет зеленый свет, и, открыв дверь, втолкнул ее в комнату.
Сначала Клео испугалась, что зашла слишком далеко, довела его до бешенства. Он что, хочет избить ее? Насильно овладеть ею?
Но Дэниэл только оттолкнул ее, будто она надоела ему до чертиков. Но ведь именно этого она и добивалась, правильно? Чтобы его от нее тошнило. Для гарантии, что не случится повторения прошлой ночи. Клео ни за что не желала очутиться опять в его власти.