Воронин Андрей Николаевич. Смерти вопреки

   Мамаев не поделил чего-то с бандитами, вот почему они и прихватили Розу...
   Возможно, Банда додумался бы и еще до чего-нибудь, но тут микроавтобус остановился. Водитель, кабина которого была отделена от салона, вышел из машины и открыл им дверцу снаружи.
   Увидев его. Банда только грустно усмехнулся. Это был тот самый человек, которого он красивым ударом отправил в нокаут во время конфиденциального разговора с Мусой Кордом на пустынном пляже, причем сделал это Банда тогда без всякого повода, просто для того, чтобы произвести на Мусу должное впечатление. Впечатление впечатлением, но он тогда нажил себе еще одного врага. С другой стороны, это он спас водителю жизнь, предложив не брать его с собой в лимузин, а все-таки оставить на пляже. Если бы Банда послушался Мусу Корда и взял водителя с собой, тот взорвался бы вместе с хозяином.
   Но водителю, видимо, мысль об этом сейчас даже не приходила в голову.
   Банда вздохнул. Сколько раз он говорил себе, что бессмысленная жестокость никогда ни к чему хорошему не приводит! Сколько раз жизнь подтверждала этот его вывод! И вот еще одно подтверждение. От излишней жестокости никто никогда не выигрывал и никому лучше не становилось. Раньше перед ним было два врага, а теперь стало три. Уже через мгновение Банда получил возможность убедиться в этом.
   Увидев Банду, водитель ухмыльнулся и сказал Жорику категоричным тоном:
   – А ну-ка, Жорик, выкинь этого хероглота из машины. Живо!
   Видимо, тот, кто сидел за рулем рядом с самим Мусой Кордом, был не простым водителем и числился в этой компании далеко не последним человеком. Это подтвердилось тем, как быстро выполнил Жорик распоряжение водителя. Александр и глазом моргнуть не успел, как его вытолкнули из машины, и он, не сумев устоять на связанных ногах, упал лицом вниз на землю.
   – Нормалек! – поощрительно сказал водитель Жорику. – А теперь поставь его на ноги.
   Жорик в мгновение ока выполнил и это распоряжение. Банда был довольно крупным мужчиной, но его подняли, словно тряпичную куклу. Он уже раньше успел заметить, что никто из этой троицы хилостью не отличался. Банда стоял на ногах, совершенно не представляя себе, как сможет вывернуться, и со злобой смотрел на улыбавшегося водителя. Тот улыбался, причем по-детски открыто и дружелюбно. Это была искренняя улыбка. Банда даже на мгновение подумал, что все еще обойдется, но тут же понял свою ошибку.
   Все с той же улыбкой на лице водитель отошел немного в сторону, сделал несколько разминочных движений, а потом прыгнул и в точности повторил удар Банды, так виртуозно выполненный на пляже.
   Теперь удар был направлен против самого Банды.
   Александр ничком рухнул на землю. Водителю удалось в точности повторить его выпад – отличие состояло только в том, что после такого удара сам он в прошлый раз сразу вырубился, а Банда еще все-таки кое-что чувствовал. Перед тем как потерять сознание, Александр успел услышать, как водитель радостно, по-детски засмеялся и сказал добродушно:
   – А ну-ка, Жорик, поставь его на ноги еще разочек. Мне кажется, что он еще не все понял.
   – Это можно, – поддакнул Жорик и немедленно подхватил Банду под локти.
   Что было после того, как Жорик поставил его на ноги, Александр уже не помнил.

Глава 11

   Банда медленно приходил в себя.
   Кто-то старательно лил ему на голову отвратительную теплую, пахнувшую ржавым железом воду.
   Вода привела его в чувство. Все тело у него болело, лицо было залито кровью, которая уже начинала засыхать, один глаз опух – поэтому он плохо видел, что Происходит вокруг.
   Постепенно вода смыла кровь, и Александр смог осмотреться. К своему удивлению, он обнаружил, что ноги у него развязаны.
   – Очухался? – услышал он словно сквозь вату. – Тогда вставай.
   Хотя он и вправду очухался, но самостоятельно встать не смог, тем более что руки его были по-прежнему связаны и он никак не мог сам себе помочь.
   Тогда его снова поставили на ноги, подхватив сзади.
   Банда стоял и улыбался – улыбался, чтобы опять не свалиться с ног от невыносимой боли, пронизывавшей все его тело. Он надеялся, что ему все-таки удастся отделаться несколькими сломанными ребрами. Одним глазом он видел по-прежнему плохо.
   – Вот падаль, – услышал он совсем рядом со своим ухом, – еще улыбается...
   Александр узнал голос Жорика.
   – Снова ты?
   – Я, – ответил Жорик, – чему радуешься, скотина? Скоро плакать будешь.
   – Я радуюсь, что еще жив! – ответил Банда.
   – Недолго тебе жить осталось.
   – И радуюсь тому, что ты все еще жив. Ведь ты скоро умрешь, Жорик. Знаешь об этом?
   Жорик взвыл так громко, как будто Александр ударил его по больному месту, и изо всех сил поддал ему кулаком в живот. Бондарович не устоял на ногах, но сознания на этот раз не потерял.
   – Я знаю, почему ты бесишься, – тихо сказал Банда и спросил: – Твои друзья ушли?
   – Да, – неожиданно спокойно ответил Жорик, и Банда понял, что теперь бандит намерен его слушать. – Они ушли, но скоро вернутся, и тогда тебе конец.
   – Ничего, – кивнул Александр, – пока их нет, послушай меня. Это ты убил своего хозяина.
   – Что? – заорал Жорик, подбежал к Банде и пнул его ногой. – Что ты несешь, падла? Едрена корень, ты что сказал?
   – Ты его убил, – повторил Банда.
   Жорик молчал, да Александр и не ждал, что он ответит. Банда и сам знал ответ.
   – Это ты машину подорвал.
   – Ну-ну, давай, – Жорик отвернулся и сделал вид, что не слушает.
   – Костик не мог, – продолжал Банда.
   – Почему это? – не оборачиваясь, спросил Жорик. – Почему это Костик не мог?
   – А потому, – ответил Банда, – что он все время был в ментовке. Нас дожидался. И не выходил никуда оттуда, пока мы не вышли. Корд верил ему больше, чем тебе, и оказался прав. Но лучше бы все-таки он тебя пришил.
   Сам Банда не очень верил в то, что сказал. И у Костика было достаточно времени, чтобы выйти на улицу, пока они вели долгие разговоры с подполковником Александрычем, да и помимо телохранителей могла найтись добрая сотня людей, которые хотели бы покончить с Мусой даже независимо от всей этой истории.
   Однако Банда не ошибся. Внезапно Жорик упал возле него на колени и, тяжело дыша и волнуясь, торопливо зашептал ему в самое ухо:
   – Я. Да, я. Ну и что? Он ведь сучий потрох был, свет таких не видел. Его давно пришить нужно было. Он только жрал да срал, а дела не делал.
   – Да, – хмыкнул Банда, – заливай. Все равно ни хрена не зальешь. Но мне это неинтересно. По мне так пусть бы вы все друг другу головы поотрывали – не так бы воняло. Ты мне другое скажи...
   – Что? – быстро спросил Жорик, не обращая никакого внимания на оскорбления, которые горохом сыпались из разбитого рта Банды.
   – Для кого ты так стараешься? – спросил Банда. – Ведь все равно твои мужики мне не поверят и вы меня сейчас пришьете. Так скажи хотя бы кто? Для кого ты это все делаешь?
   – А зачем? – хмыкнул Жорик. – Зачем тебе это знать, если ты все равно сейчас подохнешь?
   – А так спокойнее умирать будет, – усмехнулся Банда.
   – Рассказать? – задумчиво проговорил Жорик и, подняв голову, посмотрел на кого-то за спиной Банды. – Может, и вправду рассказать ему? Как ты думаешь?
   Банда не без труда обернулся и замер от неожиданности. Позади него на камне сидела Роза. Ноги у нее тоже были развязаны. Если сейчас Жорик скажет при ней, на кого он работает, то тогда ему придется и ее прикончить тоже. А так остается еще шанс, что ее попугают-попугают, да и отпустят.
   – Не надо! – быстро сказал Банда. – Давай с этим закончим.
   – Давай, – с готовностью кивнул Жорик, а потом – ему, как видно, это доставляло большое удовольствие – опять спросил у Розы:
   – А может, и вправду все ему рассказать? Как ты думаешь?
   – Пошел вон, мерзкая рожа, – неожиданно смело сказала Роза, – видеть тебя не хочу.
   – А я тебя хочу, что ли? – пожал плечами Жорик. – Век бы вас всех не видать.
   Банда еще раз с трудом повернул голову, и ему опять пришлось удивиться. У ног девушки лежали два трупа. Банда глазам своим не поверил и подумал, что все это ему чудится. Он вытянул шею, насколько позволяли опутывавшие его веревки, и прищурил опухший глаз. Нет, он не ошибся: и Костик, и водитель бездыханными трупами валялись у ног Розы, а она безучастно взирала на них.
   "Теперь ясно, почему она сидела тихо, как мышка, и не принимала участия в разговоре. Да, свалял я дурака, раскалывая Жорика. Я и подумать не мог, занимаясь таким неблагодарным делом, что Жорик уже сам давно все предусмотрел и принял необходимые меры, чтобы уйти от наказания", – подумал Банда. Возможно, и эту разборку с Бандой он устроил только для того, чтобы выманить своих приятелей в укромное место и расправиться со всеми одним махом. Теперь ему оставалось только прикончить Банду с девушкой, и все концы сами собой уходили в воду. Александр подыграл ему в этом.
   – Ну что, мудила, – встав с колен, засмеялся Жорик, – врубился наконец?
   – Все равно не спасешься.
   – Это ты, сволочь, их всех уложил, и девицу тоже, – рассмеялся Жорик, – а я тебя прикончил. Все логично, не подкопаешься. Ладно, больше тянуть не буду.
   Он вытащил свой пистолет и направил его прямо Банде в лицо.
   – Нравится? – насмешливо спросил он. – Смотри, не стесняйся.
   Но Банда не хотел смотреть, как из черного отверстия с грохотом вылетит ему в лицо пуля. Ему бы хотелось, раз уж все равно от этого не уйти, чтобы она попала в висок. Александр повернул голову и посмотрел на Розу. Выражение лица девушки удивило и поразило его. Она смотрела на них молча, не мигая и не шевелясь, – точно так же, как при их первой встрече в коктебельском особняке Мамаева. И в это время раздался выстрел. То ли у Жорик от возбуждения сильно дрожали руки, то ли он и не собирался попадать с первого раза, но пуля, просвистев в двух сантиметрах от виска Банды и опалив волосы, ушла в пустоту.
   Банда дернулся. Теперь ствол пистолета Жорика опять смотрел прямо ему в лицо.
   – Ну что, – засмеялся Жорик, – дубль два? Повторим, друг?
   Теперь Банда уже не отворачивался. Он лежал на спине и смотрел, как палец убийцы ложится на курок.
   Банда никогда в жизни не готовился к смерти поэтапно – убьют так убьют. Раздался выстрел. На торжествующем лице Жорика вдруг возникло недоуменное выражение, которое сменилось гримасой страдания, и он, так и не успев выстрелить, выронил пистолет и рухнул ничком прямо на Банду, обдав того запахом пота и несвежей одежды. Как ни странно, именно этот запах придал Банде сил, и он, несмотря на то, что руки у него были связаны, все-таки, извернувшись всем телом, сумел сбросить с себя труп Жорика и приподняться на локте здоровой руки. Вот тогда-то он и увидел, кто оказался его спасителем.
   Роза Мамаева растерянно хлопала ресницами, все еще не решаясь подняться с камня, на котором все это время сидела... с пистолетом в руке.
   Увидев, что Банда жив и смотрит на нее, она бросила пистолет на землю через плечо, счастливо улыбнулась и вытерла рукой запыленное лицо.
   – Тьфу ты! – воскликнула она. – Чуть было не опоздала! Чертовски трудно оказалось распутать руки, а потом незаметно подхватить пистолет одного из этих ублюдков.
   И тут Роза вдруг закричала от страха, как будто только сейчас поняла, что ее тоже могли убить.
   – Ты чего? – с удивлением посмотрел на нее Александр.
   – Не могу!
   – Лучше помоги мне освободить руки.
   – Не могу... – на этот раз уже прошептала девушка, медленно сползла с камня и, приблизившись к Банде, опустилась перед ним на колени.
   – Нож у тебя есть? – спросил Банда.
   – Ничего нету, ничего...
   Александр покосился на убитого Жорика. На поясе у того виднелся кожаный футлярчик, в котором было два отделения: одно для зажигалки и другое – для перочинного ножика. У Банды не хватило наглости предложить Розе воспользоваться ножом мертвеца. Роза перехватила его взгляд, поколебалась, затем протянула к кожаному футлярчику руку и, зажмурив глаза, достала маленьким, совсем не бандитский складной ножик с множеством лезвий – даже для маникюрных ножничек нашлось в тем место.
   – Режь. – Банда повернулся к Розе спиной.
   – Сейчас, руки не слушаются.
   – Передохни, успокойся.
   Капроновая веревка заскрипела под лезвием.
   Бондарович попытался развести руки, почувствовав, что путы ослабли. Веревка виток за витком падала на песок. Бондарович поднялся и взглянул на свои запястья. Веревка глубоко врезалась в кожу, местами проступила кровь. Роза продолжала стоять на коленях, сжимая в руке маленький перочинный ножик, затем вытянула руку:
   – Вот же черт!
   – Что такое?
   – Все ногти поломала, пока веревку развязывала.
   Ее ухоженные ярко-красные ногти и впрямь пребывали не в лучшем состоянии. Три из них оказались сломаны. Банде показалось, что еще немного и она преспокойно подрежет их маникюрными ножничками из набора Жорика. Взгляд Розы сделался совсем стеклянным, как у куклы.
   – А ну-ка, дай сюда пистолет, – сказал вдруг Бондарович. Он постарался, чтобы его голос прозвучал внушительно – нужно было вывести Розу из оцепенения.
   – Зачем? – удивилась она. – Я его выкинула. Зачем он теперь? Все кончено.
   – Найди, – улыбнулся Банда, – я хочу посмотреть на него. К тому же нельзя оставлять его здесь. На нем отпечатки твоих пальцев.
   – Хорошо, сейчас я его найду, – кивнула Роза, встала, поискала между камней и вскоре принесла пистолет и подала Банде. Тот взял оружие за ствол, вытащил магазин, засмеялся и показал магазин девушке.
   – Смотри!
   – Что такое? – удивилась Роза.
   – Ни одного патрона не осталось, – все еще продолжая смеяться, объяснил Банда. – Ты последний израсходовала на эту падаль. Поняла?
   – Не-ет, – озадаченно покачала головой Роза. – Я, знаешь ли, со всем этим оружием...
   Банда перестал смеяться и уже вполне серьезно объяснил:
   – Там последний патрон оставался. Если бы ты с первого раза промахнулась, то он бы нас обоих...
   Ты вообще-то стрелять умеешь?
   – Почти не умею, – виновато покачала головой Роза, – когда-то отец учил. Но это давно было.
   Она вдруг поняла, какой опасности подвергалась, смертельно побледнела и, внезапно ослабев от одной мысли о том, что могло бы произойти с, ними, опустилась на землю рядом с Бандой.
   Вот так и сидели они вдвоем на земле: девушка – не имея сил подняться и уйти от этого страшного места, а Александр – пытаясь понять, что же все-таки произошло и как происшедшее может быть связано с пропажей денег и с исчезновением курьера.

* * *

   После всего случившегося Александр Бондарович посчитал, что не может оставить Розу без присмотра. Доверять охране банкира он больше не мог Если девушку сумели выкрасть из Коктебеля почти на глазах у охранников, то они не стоили тех денег, которые Мамаев им платил.
   В ту ночь они добрались до ближайшего телефона, и Роза распорядилась прислать ей машину. Она говорила таким холодным, каменным голосом, что у невидимого собеседника язык не повернулся спросить, как ей удалось вырваться. Телефоном им разрешила воспользоваться женщина, работавшая на почте. Банда долго стучался в закрытую дверь.
   Он уже понял, что внутри никого нет, но Роза все просила постучать еще.
   Наконец на темной сельской улице хлопнула калитка, и к Бондаровичу не спеша приблизилась пожилая женщина. На ее лице не было испуга – только озабоченность.
   – Чего стучишь? – безразлично спросила она.
   – Позвонить надо.
   – Да у нас каждый знает: если поздно уже, то ко мне домой идти надо. Днем я на почте, ночью дома Женщина сказала это и пошла, даже не поинтересовавшись, идут ли за ней Александр и Роза. В уютной просторной комнате на круглом столике, застеленном кружевной салфеткой, стоял телефонный аппарат. Место, которое он занимал, куда больше подошло бы для фотографии в черной рамке – портрета умершего супруга.
   – У меня телефон в зале, – гордо пояснила женщина и поинтересовалась, с каким городом им нужно связаться. Обращалась она исключительно к Бондаровичу – Роза для нее вообще не существовала. Скорее всего хозяйка принимала ее за проститутку, увязавшуюся за состоятельным человеком.
   Ждать соединения пришлось минут пять. Диспетчершу хозяйка называла по имени, как подругу.
   Отношение к Розе хозяйка слегка изменила после того, как поняла, что Роза может среди ночи вызвать Бог знает откуда машину. Проститутки по вызову подобной властью явно не обладали.
   Банда щедро расплатился за телефонный разговор. Хозяйка почувствовала себя обязанной ему, а поскольку машина, как она полагала, приедет не скоро, то она предложила Банде и Розе занять кровать в спальне. Сама хозяйка направилась спать на кухню.
   – Не стоит, – остановила ее Роза, – лучше мы подождем на кухне.
   – Да нет, я там всегда сплю, возле плиты.
   Роза вспомнила, что когда они входили в дом, то прошли через кухню, и там возле плиты она и в самом деле заметила белевшее в темноте пятно расстеленной постели.
   – Идите, идите, – на лице женщины появилась хитрая улыбка, будто она вспомнила что-то молодое и срамное, – перина у меня там еще из моего приданого.
   Всего пара минут понадобилась хозяйке для того, чтобы взбить перину и постелить простыни. Подушек оказалось столько, что можно было сидеть, прислонившись к ним. В темноте лишь слегка угадывалось перекрестие оконной рамы да поблескивали никелированные шары на спинках кровати.
   Некоторое время Роза стояла у окна, мяла в руках край кружевной, как и салфетка в "зале", занавески. За перегородкой заворочалась хозяйка, затем наступила тишина, показавшаяся пронзительной после всего того, что происходило в течение дня.
   Банде сделалось неуютно Он стоял в узком проходе между кроватью и выбеленной печкой-голландкой и смотрел на силуэт Розы, словно вырезанный из черного картона. Девушка медленно отошла от окна. Проходя мимо Бондаровича, она задела его плечом и прошептала:
   – Она притворяется, не спит.
   – С чего ты взяла?
   – Она старая, и когда спит, должна храпеть.
   Бондарович хоть и не видел выражения лица Розы – она стояла к нему спиной, – но почувствовал, что девушка улыбается. Улыбнулся и он.
   – За сегодняшний день и ты не помолодела, произнес он.
   – Спасибо за комплимент, – без обиды в голосе ответила Роза.
   Впервые за все время их знакомства она говорила с ним просто так – не решая каких-то конкретных дел, не сообщая новостей. Разговор двух людей, прячущих за словами свои настоящие мысли и желания.
   – Ты умеешь отвечать честно, если тебя спрашивают напрямую? – спросила Роза. В ее голосе слышалось волнение.
   – Если вопрос касается только моих секретов, то да, – ответил Банда.
   – Мне интересно... – Роза сбилась, затем после короткого молчания начала вновь:
   – Каждый мужчина, наверное, когда видит женщину немного дольше, чем просто столкнувшись с ней в толпе на улице...
   – Ты, по-моему, заводишь опасные разговоры.
   – Не перебивай. Так вот, каждый мужчина обязательно примеряет себя к этой женщине, представляет себя вместе с ней, рядом...
   – Я уже знаю, что скажу тебе после того, как отвечу на твой вопрос, – сказал Бондарович. Такой разговор стал возможен только благодаря темноте, в которой он не мог видеть лица Розы.
   – Я просила тебя, не перебивай, – в голосе девушки послышались нотки обиды.
   – Я помогаю тебе... Значит, мужчина...
   – Каждый мужчина примеряет к себе в мыслях каждую женщину.
   Бондарович подумал: "Справедливое замечание.
   Все так и происходит. Ты словно идешь по большому магазину готовой одежды и мысленно примеряешь на себя пиджаки, куртки... Ты даже не обращаешь внимания на одежду для стариков, на детские отделы. Каждому свое..."
   – А женщины разве не занимаются тем же самым? – спросил он.
   – Я к этому и вела.
   – Интересно.
   – Вот теперь, когда ты со мной согласился, хочу предложить тебе обмен. Я расскажу тебе о своем впечатлении от тебя, а ты мне о своем – обо мне.
   – А ты не боишься, что мы наговорим друг другу много неприятного? – спросил Бондарович.
   – За себя я не опасаюсь. Мысли – это одно действия – другое. Мне нечего стесняться своих мыслей, как нечего стесняться и своих сноп.
   – Что ж, кому лучше начать?
   – Мне, – неожиданно резко произнесла Роза, я предложила эту... игру. Мне и начинать.
   – Как хочешь.
   Девушка забралась с ногами на кровать, прислонилась к неровно оштукатуренной стене, прикрытой ковриком. На ее лицо падал тусклые свет, отраженный белой поверхностью печки.
   – Ты мне сначала не понравился, – заявила Роза. – Понимаешь, так бывает: "посмотришь фильм или остановишься перед домом и почувствуешь – все со вкусом, красиво, правильно, но это не твое, к этому не лежит душа, это чужое. Так было, когда отец познакомил нас. Я специально вела себя как самая последняя дура, лишь бы дать тебе почувствовать дистанцию.
   – Ты говоришь так, будто потом что-то изменилось, – произнес Бондарович.
   – А дальше, – Роза отбросила рукой волосы со лба, – что-то произошло, изменилось, и я сама не понимаю что. То ли ты стал другим, то ли я... Сегодня я представила нас вместе, – не думала об этом, а просто представила. То были не мысли, облеченные в слова, когда рассуждаешь логично, а образы, картины, явившиеся помимо моей воли. Как будто я согрешила. Тебя не пугают мои возвышенные слова? – рассмеялась Роза.
   – Меня пугаешь ты, – смеясь, ответил Банда. – Ты, случаем, не заболела?
   – Не увиливай, расскажи, что ты думаешь обо мне. Или что думал.
   – Честно?
   – Так же, как и я тебе все рассказала.
   – Мне некогда было думать о тебе, – Александр заглянул в глаза девушке. – У меня немного другая манера мышления, другой взгляд на жизнь. Я всегда сравниваю тех женщин, с которыми у меня что-то было, с теми, которых вижу перед собой.
   – Так ты сравнивал меня с другими?
   – Начинал сравнивать... Потом, когда фантазия разыграется и я представлю себя с кем-то в постели, я понимаю, что все красивые женщины одинаковы. Можешь верить, а можешь – нет. Когда я представил нас с тобой вместе, то произошло довольно странное явление.
   – Какое?
   – Начинал я с тобой, а когда произошла, как ты выразилась, "примерка", то со мной оказалась совсем другая женщина.
   – Та, которую ты любишь?
   Роза говорила так, словно была школьницей и секретничала с подругой.
   – Одна из тех, которые любят меня, – Бондаровичу хотелось все превратить в шутку.
   – Садись, – зашептала Роза, – места на этой кровати хватит, я только сейчас почувствовала, как устала.
   Банда присел. Роза отодвинулась в угол, обхватила руками колени. Бондарович ощутил бы ее присутствие, даже если бы стояла кромешная темнота.
   Белье казалось немного влажным, от него исходила прохлада.
   – Если хочешь, поспи, – предложила Роза, – когда машина приедет, я тебя разбужу.
   – А может, поспишь ты?
   – Я тебе надоела со своими дурацкими разговорами?
   – Если не хочешь спать, то ответь мне на пару вопросов, – предложил Бондарович.
   – Если они касаются дел отца, то мне не хочется отвечать.
   – Но от этого зависит твоя жизнь.
   – Только не сейчас. Сейчас я сама распоряжаюсь собой – к сожалению, таких мгновений очень и очень мало.
   – А кто в этом виноват?
   – Я сама, – проговорила Роза. – Боже мой, какая высокая гора подушек – прямо-таки пирамида Хеопса, – она с напускной злостью разворошила груду подушек, затем свернулась на них и, подложив под щеку ладонь, устроила голову на коленях у Александра Бондаровича. – Ты не против?
   – Так мягче? – спросил Банда.
   – Так приятнее...
   – Кому – мне или тебе?
   – Нам.
   Бондарович ощутил, какая холодная у Розы ладонь, как редко, но глубоко девушка дышит. Роза затихла. Ее правая рука светилась в темноте незагорелой кожей. Роза тихо засмеялась:
   – Я думала, что твоя рука здесь, а поймала пустоту. Глупо получилось.
   – Не думай об этом.
   – Не получается. Ты ведешь себя со мной так, потому что связан с моим отцом?
   – Я никак не веду себя с тобой. Мы ждем машину.
   – Хочешь загадку?
   – Если у нее есть ответ.
   – Можно ли сделать так, чтобы девушка поцеловала мужчину, а он ее при этом не поцеловал?
   – Нельзя.
   – Ошибаешься, – Роза подняла руку и коснулась пальцами губ Банды, затем опустила руку и приложила пальцы к своим губам. – Вот я и поцеловала тебя, а ты меня нет.
   – Есть еще одна загадка, – сказал Банда. – Может ли мужчина переспать с женщиной, а она с ним – нет?
   Роза приподнялась, внимательно вгляделась в лицо Александра Бондаровича:
   – А у нее есть разгадка?
   – Обязательно.
   – Сейчас подумаю, – она наморщила лоб. – Нет, не знаю. Сдаюсь.
   – Не может, – стараясь говорить серьезно, произнес Банда.
   – Это не загадка, а сплошной обман. – Роза дернула Банду за рукав. – Я таких загадок не люблю.
   – Да, я обманул тебя. Это возможно.
   – Как? – на этот раз уже более осторожно спросила Роза.
   – Это нельзя объяснить словами.
   – Ты хочешь сказать, что это можно только продемонстрировать?
   – Именно.
   Роза смотрела на Банду подозрительно. Шутки шутками, но они зашли достаточно далеко.
   – Прости, но мне как-то не по себе после того, что ты сказал.
   – Показать? – Бондаровича веселила какая-то глупая серьезность, с которой говорила Роза.
   – Если ты так хочешь...