Страница:
И тут раздаются глухие хлопки со стороны ожидавшего своего часа Робина. Выхлоп - оружие мощное, на это задание все вышли с самыми тяжелыми игрушками. Тварь останавливается в атакующем порыве, делает пол шага назад.
На прочном хитине две неглубоких вмятины да пара поверхностных царапин. Однако. Схема два - уничтожение вероятного противника и захват судна. Пространство наполняется грохотом разрывов и огненными вспышками, но живая ткань оказывается прочнее мертвой стали - поверхность костяного панциря лишь покрывается копотью и незначительно мнется.
С щелчком плети вспарывает воздух извивающийся хвост и Бонза, предводитель лучших, не издав ни звука, валится на руки Ключнику. На животе десятника распускает лепестки ярко-красный цветок, тяжелая броня, вы говорили.
– Док, мать твою! - орет Ключник, - Штопай брюхо, сейчас кишки вывалятся!
Рядом подкошено падает подоспевший Робин. Лекарю что, разорваться? Если у десятерых ничего не вышло - что смогут сделать четверо?
Папа молчит - им даже отходить уже поздно.
– Прикрывайте! Все! - надрывается Ключник.
Тот, кто осмеливается брать на себя инициативу, наверняка знает, что делает и Лекарь тоже отрывается от своих подопечных и в едином строю бросается вперед. Ключник кубарем катится под ноги твари, пока та расправляется с оставшимися. Итог: чуждое создание прыжком разворачивается к поднимающемуся на колено Ключнику, за тыл она не беспокоится - там три недвижных или едва шевелящихся тела. Ключник тоже долго не протянет, он с трудом сжимает истекающее кровью плечо, ах да - тяжелая броня способна противостоять ПРАКТИЧЕСКИ всем видам воздействия. А насекомое невредимо, налипшая грязь не в счет, только что это еще приклеено там на брюхе, похожее на большую лепешку мягкой глины? Ключника работа. Он стоит на коленях под нависающими клешнями и улыбается. Сколько времени прошло с того момента, когда Таран заглянул в темный проем? Не поверите - чуть больше двух минут.
– Пока, - шепчет Ключник разбитыми в кровь губами и с щелчком сжимает кулак.
Величественное зрелище - склоненное над коленопреклоненной фигуркой слабого человека тело могущественного насекомого-кентавра. Но торжественную тишину нарушает глухой раскат, сопровождающийся треском и чавканьем. Осколки панциря отделяются от спины твари и вверх бьет сноп огня и дыма, смешанный с ошметками внутренностей и зеленоватой слизью. Направленный взрыв, крайнее средство из арсенала Ключника для самых неподатливых запоров, способен прожечь полуметровую броню. Тварь вопит так громко и пронзительно, так обреченно и безысходно, как может кричать, умирая, либо бессмертное, либо очень, очень долгоживущее существо. И теперь уже Ключник возвышается над противником, сняв душный шлем и разглядывая свое тающее отражение в гаснущем миллионе фасеток громадных мутнеющих глаз. В меру волевое и мужественное, но скорее добродушное, правильные черты, не более, ничего примечательного, лицо уставшего тридцатилетнего человека. Отнюдь не портрет героя.
– Сраный драконий наездник, - пинает он распростертые остро пахнущие останки и смачно сплевывает кровью…
– Так значит, драконы… - прошептала Стерва, лишь закончил Рахан свой рассказ.
– Драконы - всего лишь машины, механизмы… летательные аппараты.
– А наездники, те, кто ими управляет, кто они?
Ключник неопределенно пожал плечами:
– Не знаю. Мы не успели вернуться, как разверзся хаос. Чужие.
– На что они были похожи? - еле слышно спросил Брат.
– Похожи? На гигантских богомолов, насекомые такие. Ну, в общих чертах
– Саранча, - еще тише прошептал Брат.
– Что?
– Саранча. "…из облака дыма на землю пала саранча, и ей была дана сила, подобная той, что имеют на земле скорпионы. Но сказано ей было, чтобы не вредила она ни траве, ни земле, ни растениям, ни деревьям, а только людям, на лбу у которых нет печати Божьей. Саранча была похожа на коней, готовых к битве. На головах у саранчи были золотые венцы, а лица были подобны человеческим лицам. Волосы у нее были словно женские волосы, а зубы - словно львиные клыки. И грудь у нее была словно железная броня, а шум ее крыльев был словно грохот множества колесниц, влекомых скакунами, рвущимися в бой. У нее были хвосты с жалами, словно жала скорпионов…"
– Откуда это? - удивился Рахан.
– Откровение.
– Настольная книга нашего Большого Брата, - горько усмехнулся Рус.
– "…и я увидел Звезду, упавшую с неба на землю. И был ей дан ключ к проходу, ведущему к бездне. И отомкнула она проход, ведущий к бездне, и вышел дым из прохода, словно из огромной печи. И потемнело небо, и солнце потускнело от дыма, валившего из прохода, и на землю пала саранча…", - глухо присоединилась к Брату Кэт, - Так будет.
– Да?
– Истинно.
– Истинно, - повторил Брат.
– И что мы можем сделать? - с кажущимся спокойствием процедил Рус, - Слышала, эти твари неуязвимы.
– Сделать? - Кэт задумчиво подняла голову и посмотрела вверх.
Не на Селену, чуть левее. Потом опустила взгляд и обвела людей кристальным взглядом прозрачных синих глаз. Глупых людей, не желающих понимать такие очевидные вещи.
– Как что?… Убить Звезду.
Они остались на Кайской горе еще на один день - нужно было как следует отдохнуть, да и не мешало определиться, что делать дальше. Рахан с Кэт понятно - станут гасить звезды, но как быть остальным, далеким от судеб мира?
Дождило. Короткое лето кончалось. К следующему полнолунию можно ожидать первых робких морозов, а через два месяца земля наверняка укроется снежным покрывалом. Мир изменил свое отношение к нашкодившим обитателям - стал холоднее.
Утром Кэт, как гуляющая сама по себе кошка, ушла бродить по мертвому городу, почему-то никто не беспокоился, не мог допустить мысли, что нечто способно причинить ей вред. Ключник задумчиво вертел в руках любопытное оружие Руса, тот, раньше ни под каким предлогом не предавший кому бы то ни было свою Глевию, заинтересованно наблюдал за калекой. Остальные спали.
– Удобная конструкция, - оценил Ключник.
– Ничего нового, - потягиваясь, протер глаза кулаками Брат, - Можно?
Ключник вопросительно посмотрел на Руса, тот кивнул и солдат передал оружие.
– Глевия, она же глефа, - Брат, не вставая, крутанул её над головой с несколькими перехватами, - Хотя нет, глефа - такая разновидность алебарды, у нее и древко подлиннее и лезвие шире и короче. А это… это скорее нагината.
Затем, не прекращая вращение, бросил глевию-нагинату в сторону Руса. Гитарист ловко словил её одной рукой и начал зачехлять.
– Нагината, глефа… Сам сделал, как хочу, так и называю. Глевия - это да! Как имя любимой… А на что похожа, - Рус улыбнулся, - да хоть на косу с ручкой.
– Романтик, - ухмыльнулся в ответ Ключник.
– Ага, - для довольного Руса это было комплиментом.
– У основания рукояти добавь круглую гарду - можно будет скользящие удары на лезвие принимать.
– Здесь? - Рус провел ладонью в указанном месте, - Умно. Как будет время.
Плотно пообедав собранными с мира по нитке припасами разношерстная компания собралась на некое подобие совета.
– Завтра разбегаемся? - начал Брат.
Разбегаются, уходят каждый в свою сторону, вот только кто с кем? Ключник молчит у него уже есть спутник, вернее - спутница. Рус с Братом без особой цели, но на юг, по стопам легенды о рае. Остальные?
– Я пойду с Раханом, - старающийся больше молчать и слушать Ванко при этом придерживался собственного мнения.
Ключник едва заметно покачал головой, бедный мальчишка упрямо льнул к угрюмому калеке, не взирая на кажущееся безразличие своего кумира.
– Малыш, - горько заметила Стерва, - они идут мир спасать.
Прав, как прав все-таки Полк, - подумал Брат. Только через кровь и слезы, в поту и грязи можно строить, восстанавливать потерянное почти навсегда за три дня безумной Войны. Долго, мучительно, переступая через себя и через других, маня и обманывая, запугивая и убивая. Жизнью первого поколения лишь заложив, нет, только расчистив место для будущего фундамента нового общества, которое даже навряд ли пойдет по следам старого, топчась по своим граблям и учась на собственных ошибках. Прав, тысячу раз прав. Но как нестерпимо хочется поверить в чудо, в сказку, в исключительное право избранных единственной жертвой или иным деянием исправить, возвратить ушедшее, повернуть время вспять. Человек ведь слаб и ленив - такова его природа.
А Ключник подумал, что на целый мир ему просто плевать. И даже более того - будь его воля, он бы сам растоптал, размазал эту чудовищную действительность как густую тягучую слюну. Все что ему нужно - мстить. За близких - жену и детей, медленно, один за другим уходящих из жизни у него на руках. За товарищей - того же Бонзу, в страшных корчах и мучениях умирающего от действия неизвестного яда. За себя - своё безумие и четырнадцать лет забытья. И даже за Ванко - ребенка без будущего, одного из миллионов. Мстить, найти бы только достойного противника.
Кэт положила ладонь на предплечье Ключнику. Может не стоит отталкивать добровольных помощников, пусть это и мальчик, полезный уже тем, что способен очеловечить грезящего местью калеку. Может и не стоит.
– А ты? - Брат посмотрел на Стерву.
– А мне все равно, - девушка посмотрела на Ключника, - Куда вы пойдете?
– Да, - присоединился Рус, - в чем заключается план спасения мира?
– Действительно, - это Брат.
Ключник просто перевел взгляд на Кэт.
– Будущее сокрыто.
– И что делать?
– Вопрошать.
– У кого.
– У имеющих доступ к нитям судеб.
– И они ответят? - усомнился Брат.
Ключник почти не слушал говорящих. Что ему - теперь он исполнитель, пойдет, куда позовут, упокоит, кого скажут. Ответственность думающего Ключнику надоела.
– Стремящийся к знанию достоин стать внемлющим истине.
Все очарование, вся загадочность прошлой ночи безнадежно рушатся в свете дня. Вселяющие надежду пророчества - лишь мечтания, навеянные обстановкой: мистической игрой пламени и треском поленьев, усталостью да мастерством рассказчиков. И Кэт из таинственной ночной предсказательницы сейчас представляется дешевой гадалкой, туманно вещающая простакам в извечной манере уличных проповедников. Только Рахану об этом лучше не говорить.
– И когда же они ответят? - тон Брата полон унылого разочарования.
– Не когда - где, - а Кэт не замечает, либо делает вид, что не чувствует иронии.
– Ну, где?
И Кэт рассказывает. О множественности реальностей. О незримых перегородках, разделяющих родственные миры и о эфемерных нитях, вечными скрепами удерживающих их в единой локации. О бесчисленных пространствах загадочных измерений, общих для каждого мира и индивидуальных в своей неповторимости. О невозможности заглянуть за тонкую амальгаму зеркального отражения и тесной соприкасаемости границ. И об оголенных нервах действительности, пуповинах, центрах энергий и материй, сосредоточиях Сил.
– Есть множество точек в плоти бытия, где неосязаемые грани истончены и нестабильны - аномалии, врожденные пороки или следствие ненамеренных повреждений, но исток, краеугольный камень, это место для мира всегда одно. Там ищущий сможет познать себя, а страждущий просвещения может надеяться на откровенность правящих мирозданием.
– И вы пойдете туда со своими вопросами?
– Конечно.
– Ты знаешь, где это место?
– Я могу его описать.
– И?
– В центре великого материка, одинаково удаленная от четырех океанов высится неприступная гора - двуглавая гора Спасения. Там небо сходится с землёй, там царит вечная весна и молодость, там храмы из кристаллов и священный родник бессмертия, белый, как молоко, а люди не знают чувственных страстей и физических страданий. Искрящиеся пики поражают девственной белизной, а величественные ледники струятся четырьмя кристальными реками, опоясывающими гору и достойными омывать ноги святых. Скорбные духом путники поднимаются вверх на её седловину, но спускаются вниз пророками, обретшими великое знание.
– Хорошее место, - прокомментировал Рус, - а главное координаты понятные - центр материка.
Только Большой Брат подозрительно молчит, широко раскрыв глаза.
– Откуда, откуда тебе известно об этом месте?
– Я его просто чувствую, - обыденно заявляет Кэт.
– А я, я знаю где оно находится…
Теперь очередь философа рассказывать свои истории.
– В наше время можно было позволить себе беспечную молодость, - Брат уставился на большие ладони, - интересоваться эзотерикой, увлекаться нетрадиционными теориями. Мы были юными и любознательными, шли туда, куда вела нас наша душа. Центр материка есть. В месте, равноудаленном от всех океанов действительно существует гора, покрытая белым снегом. Она так и называется - Белуха и у неё на самом деле две вершины. Предмет священного почитания местного населения. Веды признают её центром мироздания, согласно религии востока с её склонов спустился Достигший Цели, основатель великого учения, а мистики всего мира считают, что у её подножья расположена волшебная невидимая страна Шамбала или вход в неё. А в ледниках, правда, берут свое начало четыре реки - Катунь, Берель, Аккем и, кажется, Аргут. Вытесняемые с запада староверы искали там свою землю обетованную - Беловодие. Мы с друзьями тоже разыскивали её.
– Нашли?
– Не нашли, но на горе, в седловине были. Энергетика в том месте, скажу я вам… природа живописнейшая, воздух… Чувствуешь такую легкость, душа словно крылья расправила. Спускаешься вниз, радость до краев переполняет, если это и есть просветление, то там оно снисходит. Святой край.
Брат поднял голову и посмотрел на Кэт. Посмотрел, как смотрит на неё Ключник.
– Я с вами.
Проняло старика. Рус теребит струны и начинает насвистывать что-то про то, что лучше гор могут быть только горы, что завидовать стоит тем, у кого впереди непокоренная вершина, а так же про надежду в крепость рук и вбитые в стену крючья, мольбы о надежности страховки.
– Не юродствуй, - бросил Брат.
– А что? - Рус накрыл ладонью деку, душа звук, - Чем я хуже? Что так в горы, что этак! Может метнуться с вами, с богами поговорить без посредников? Сколько той жизни - когда еще предложат за мир постоять? А, сестренка, прогуляемся?
Стерва обвела всех взглядом. Отрешенная Кэт, невозмутимый Ключник, Брат со странным блеском в глазах, довольный Ванко и безалаберный Рус.
– Психи. Отпусти вас одних - пропадете!
Мертвое место, покинутый город. Пройдут тысячи лет и он, так и оставшийся лишь уходящим в землю нагромождением развалин, станет объектом паломничества идущих по стопам древней легенды. Пилигримы будут следовать узким тропам, проложенных среди гигантских стволов, между замшелых руин, больше похожих теперь на выходы скальных пород, сверяя свои маршруты с ветхозаветными текстами. Текстами, собранными по крупицам из разных источников, написанных гораздо позже реальных событий и крайне неоднозначно отражающих роль и мотивы тех Шести, кто назначил отправной точкой своего странствия именно это место. Отнюдь, это не будет массовым поклонением священным реликвиям - в сотне бытующих в том очень далеком будущем религий описываемые события будут лишь одним из вариантов предания о конце света. Однако стоит признать, что из всего богатого множества вероисповеданий упоминание о Шести будет с разной степенью значимости встречаться примерно в трети мифов. Самое интересное то, что поступки упомянутых персонажей в разных учениях будут трактоваться как благие, как пагубные, а иногда - как и вовсе беспредметные. Чего стоят хотя бы притчи малочисленного племени называющих себя новыми людей о Шести Демонах. Нет, беспредметная праздность - это, конечно, хуже всего.
Но, как бы то ни было, фразу Стервы "отпусти вас одних - пропадете" можно смело считать исходным моментом, поле которого Шестеро стали Единым.
Девка, урод, пустозвон, раб, шут и ублюдок. Наемница, калека, философ, невольница, бард и ребенок. Воины света. Ставленники тьмы. Сокрушители драконов. Повелители собак. Демоны. Ангелы. Кровавые убийцы. Орудие господне. Апостолы и иуды.
ГЛАВА 11
На прочном хитине две неглубоких вмятины да пара поверхностных царапин. Однако. Схема два - уничтожение вероятного противника и захват судна. Пространство наполняется грохотом разрывов и огненными вспышками, но живая ткань оказывается прочнее мертвой стали - поверхность костяного панциря лишь покрывается копотью и незначительно мнется.
С щелчком плети вспарывает воздух извивающийся хвост и Бонза, предводитель лучших, не издав ни звука, валится на руки Ключнику. На животе десятника распускает лепестки ярко-красный цветок, тяжелая броня, вы говорили.
– Док, мать твою! - орет Ключник, - Штопай брюхо, сейчас кишки вывалятся!
Рядом подкошено падает подоспевший Робин. Лекарю что, разорваться? Если у десятерых ничего не вышло - что смогут сделать четверо?
Папа молчит - им даже отходить уже поздно.
– Прикрывайте! Все! - надрывается Ключник.
Тот, кто осмеливается брать на себя инициативу, наверняка знает, что делает и Лекарь тоже отрывается от своих подопечных и в едином строю бросается вперед. Ключник кубарем катится под ноги твари, пока та расправляется с оставшимися. Итог: чуждое создание прыжком разворачивается к поднимающемуся на колено Ключнику, за тыл она не беспокоится - там три недвижных или едва шевелящихся тела. Ключник тоже долго не протянет, он с трудом сжимает истекающее кровью плечо, ах да - тяжелая броня способна противостоять ПРАКТИЧЕСКИ всем видам воздействия. А насекомое невредимо, налипшая грязь не в счет, только что это еще приклеено там на брюхе, похожее на большую лепешку мягкой глины? Ключника работа. Он стоит на коленях под нависающими клешнями и улыбается. Сколько времени прошло с того момента, когда Таран заглянул в темный проем? Не поверите - чуть больше двух минут.
– Пока, - шепчет Ключник разбитыми в кровь губами и с щелчком сжимает кулак.
Величественное зрелище - склоненное над коленопреклоненной фигуркой слабого человека тело могущественного насекомого-кентавра. Но торжественную тишину нарушает глухой раскат, сопровождающийся треском и чавканьем. Осколки панциря отделяются от спины твари и вверх бьет сноп огня и дыма, смешанный с ошметками внутренностей и зеленоватой слизью. Направленный взрыв, крайнее средство из арсенала Ключника для самых неподатливых запоров, способен прожечь полуметровую броню. Тварь вопит так громко и пронзительно, так обреченно и безысходно, как может кричать, умирая, либо бессмертное, либо очень, очень долгоживущее существо. И теперь уже Ключник возвышается над противником, сняв душный шлем и разглядывая свое тающее отражение в гаснущем миллионе фасеток громадных мутнеющих глаз. В меру волевое и мужественное, но скорее добродушное, правильные черты, не более, ничего примечательного, лицо уставшего тридцатилетнего человека. Отнюдь не портрет героя.
– Сраный драконий наездник, - пинает он распростертые остро пахнущие останки и смачно сплевывает кровью…
– Так значит, драконы… - прошептала Стерва, лишь закончил Рахан свой рассказ.
– Драконы - всего лишь машины, механизмы… летательные аппараты.
– А наездники, те, кто ими управляет, кто они?
Ключник неопределенно пожал плечами:
– Не знаю. Мы не успели вернуться, как разверзся хаос. Чужие.
– На что они были похожи? - еле слышно спросил Брат.
– Похожи? На гигантских богомолов, насекомые такие. Ну, в общих чертах
– Саранча, - еще тише прошептал Брат.
– Что?
– Саранча. "…из облака дыма на землю пала саранча, и ей была дана сила, подобная той, что имеют на земле скорпионы. Но сказано ей было, чтобы не вредила она ни траве, ни земле, ни растениям, ни деревьям, а только людям, на лбу у которых нет печати Божьей. Саранча была похожа на коней, готовых к битве. На головах у саранчи были золотые венцы, а лица были подобны человеческим лицам. Волосы у нее были словно женские волосы, а зубы - словно львиные клыки. И грудь у нее была словно железная броня, а шум ее крыльев был словно грохот множества колесниц, влекомых скакунами, рвущимися в бой. У нее были хвосты с жалами, словно жала скорпионов…"
– Откуда это? - удивился Рахан.
– Откровение.
– Настольная книга нашего Большого Брата, - горько усмехнулся Рус.
– "…и я увидел Звезду, упавшую с неба на землю. И был ей дан ключ к проходу, ведущему к бездне. И отомкнула она проход, ведущий к бездне, и вышел дым из прохода, словно из огромной печи. И потемнело небо, и солнце потускнело от дыма, валившего из прохода, и на землю пала саранча…", - глухо присоединилась к Брату Кэт, - Так будет.
– Да?
– Истинно.
– Истинно, - повторил Брат.
– И что мы можем сделать? - с кажущимся спокойствием процедил Рус, - Слышала, эти твари неуязвимы.
– Сделать? - Кэт задумчиво подняла голову и посмотрела вверх.
Не на Селену, чуть левее. Потом опустила взгляд и обвела людей кристальным взглядом прозрачных синих глаз. Глупых людей, не желающих понимать такие очевидные вещи.
– Как что?… Убить Звезду.
Они остались на Кайской горе еще на один день - нужно было как следует отдохнуть, да и не мешало определиться, что делать дальше. Рахан с Кэт понятно - станут гасить звезды, но как быть остальным, далеким от судеб мира?
Дождило. Короткое лето кончалось. К следующему полнолунию можно ожидать первых робких морозов, а через два месяца земля наверняка укроется снежным покрывалом. Мир изменил свое отношение к нашкодившим обитателям - стал холоднее.
Утром Кэт, как гуляющая сама по себе кошка, ушла бродить по мертвому городу, почему-то никто не беспокоился, не мог допустить мысли, что нечто способно причинить ей вред. Ключник задумчиво вертел в руках любопытное оружие Руса, тот, раньше ни под каким предлогом не предавший кому бы то ни было свою Глевию, заинтересованно наблюдал за калекой. Остальные спали.
– Удобная конструкция, - оценил Ключник.
– Ничего нового, - потягиваясь, протер глаза кулаками Брат, - Можно?
Ключник вопросительно посмотрел на Руса, тот кивнул и солдат передал оружие.
– Глевия, она же глефа, - Брат, не вставая, крутанул её над головой с несколькими перехватами, - Хотя нет, глефа - такая разновидность алебарды, у нее и древко подлиннее и лезвие шире и короче. А это… это скорее нагината.
Затем, не прекращая вращение, бросил глевию-нагинату в сторону Руса. Гитарист ловко словил её одной рукой и начал зачехлять.
– Нагината, глефа… Сам сделал, как хочу, так и называю. Глевия - это да! Как имя любимой… А на что похожа, - Рус улыбнулся, - да хоть на косу с ручкой.
– Романтик, - ухмыльнулся в ответ Ключник.
– Ага, - для довольного Руса это было комплиментом.
– У основания рукояти добавь круглую гарду - можно будет скользящие удары на лезвие принимать.
– Здесь? - Рус провел ладонью в указанном месте, - Умно. Как будет время.
Плотно пообедав собранными с мира по нитке припасами разношерстная компания собралась на некое подобие совета.
– Завтра разбегаемся? - начал Брат.
Разбегаются, уходят каждый в свою сторону, вот только кто с кем? Ключник молчит у него уже есть спутник, вернее - спутница. Рус с Братом без особой цели, но на юг, по стопам легенды о рае. Остальные?
– Я пойду с Раханом, - старающийся больше молчать и слушать Ванко при этом придерживался собственного мнения.
Ключник едва заметно покачал головой, бедный мальчишка упрямо льнул к угрюмому калеке, не взирая на кажущееся безразличие своего кумира.
– Малыш, - горько заметила Стерва, - они идут мир спасать.
Прав, как прав все-таки Полк, - подумал Брат. Только через кровь и слезы, в поту и грязи можно строить, восстанавливать потерянное почти навсегда за три дня безумной Войны. Долго, мучительно, переступая через себя и через других, маня и обманывая, запугивая и убивая. Жизнью первого поколения лишь заложив, нет, только расчистив место для будущего фундамента нового общества, которое даже навряд ли пойдет по следам старого, топчась по своим граблям и учась на собственных ошибках. Прав, тысячу раз прав. Но как нестерпимо хочется поверить в чудо, в сказку, в исключительное право избранных единственной жертвой или иным деянием исправить, возвратить ушедшее, повернуть время вспять. Человек ведь слаб и ленив - такова его природа.
А Ключник подумал, что на целый мир ему просто плевать. И даже более того - будь его воля, он бы сам растоптал, размазал эту чудовищную действительность как густую тягучую слюну. Все что ему нужно - мстить. За близких - жену и детей, медленно, один за другим уходящих из жизни у него на руках. За товарищей - того же Бонзу, в страшных корчах и мучениях умирающего от действия неизвестного яда. За себя - своё безумие и четырнадцать лет забытья. И даже за Ванко - ребенка без будущего, одного из миллионов. Мстить, найти бы только достойного противника.
Кэт положила ладонь на предплечье Ключнику. Может не стоит отталкивать добровольных помощников, пусть это и мальчик, полезный уже тем, что способен очеловечить грезящего местью калеку. Может и не стоит.
– А ты? - Брат посмотрел на Стерву.
– А мне все равно, - девушка посмотрела на Ключника, - Куда вы пойдете?
– Да, - присоединился Рус, - в чем заключается план спасения мира?
– Действительно, - это Брат.
Ключник просто перевел взгляд на Кэт.
– Будущее сокрыто.
– И что делать?
– Вопрошать.
– У кого.
– У имеющих доступ к нитям судеб.
– И они ответят? - усомнился Брат.
Ключник почти не слушал говорящих. Что ему - теперь он исполнитель, пойдет, куда позовут, упокоит, кого скажут. Ответственность думающего Ключнику надоела.
– Стремящийся к знанию достоин стать внемлющим истине.
Все очарование, вся загадочность прошлой ночи безнадежно рушатся в свете дня. Вселяющие надежду пророчества - лишь мечтания, навеянные обстановкой: мистической игрой пламени и треском поленьев, усталостью да мастерством рассказчиков. И Кэт из таинственной ночной предсказательницы сейчас представляется дешевой гадалкой, туманно вещающая простакам в извечной манере уличных проповедников. Только Рахану об этом лучше не говорить.
– И когда же они ответят? - тон Брата полон унылого разочарования.
– Не когда - где, - а Кэт не замечает, либо делает вид, что не чувствует иронии.
– Ну, где?
И Кэт рассказывает. О множественности реальностей. О незримых перегородках, разделяющих родственные миры и о эфемерных нитях, вечными скрепами удерживающих их в единой локации. О бесчисленных пространствах загадочных измерений, общих для каждого мира и индивидуальных в своей неповторимости. О невозможности заглянуть за тонкую амальгаму зеркального отражения и тесной соприкасаемости границ. И об оголенных нервах действительности, пуповинах, центрах энергий и материй, сосредоточиях Сил.
– Есть множество точек в плоти бытия, где неосязаемые грани истончены и нестабильны - аномалии, врожденные пороки или следствие ненамеренных повреждений, но исток, краеугольный камень, это место для мира всегда одно. Там ищущий сможет познать себя, а страждущий просвещения может надеяться на откровенность правящих мирозданием.
– И вы пойдете туда со своими вопросами?
– Конечно.
– Ты знаешь, где это место?
– Я могу его описать.
– И?
– В центре великого материка, одинаково удаленная от четырех океанов высится неприступная гора - двуглавая гора Спасения. Там небо сходится с землёй, там царит вечная весна и молодость, там храмы из кристаллов и священный родник бессмертия, белый, как молоко, а люди не знают чувственных страстей и физических страданий. Искрящиеся пики поражают девственной белизной, а величественные ледники струятся четырьмя кристальными реками, опоясывающими гору и достойными омывать ноги святых. Скорбные духом путники поднимаются вверх на её седловину, но спускаются вниз пророками, обретшими великое знание.
– Хорошее место, - прокомментировал Рус, - а главное координаты понятные - центр материка.
Только Большой Брат подозрительно молчит, широко раскрыв глаза.
– Откуда, откуда тебе известно об этом месте?
– Я его просто чувствую, - обыденно заявляет Кэт.
– А я, я знаю где оно находится…
Теперь очередь философа рассказывать свои истории.
– В наше время можно было позволить себе беспечную молодость, - Брат уставился на большие ладони, - интересоваться эзотерикой, увлекаться нетрадиционными теориями. Мы были юными и любознательными, шли туда, куда вела нас наша душа. Центр материка есть. В месте, равноудаленном от всех океанов действительно существует гора, покрытая белым снегом. Она так и называется - Белуха и у неё на самом деле две вершины. Предмет священного почитания местного населения. Веды признают её центром мироздания, согласно религии востока с её склонов спустился Достигший Цели, основатель великого учения, а мистики всего мира считают, что у её подножья расположена волшебная невидимая страна Шамбала или вход в неё. А в ледниках, правда, берут свое начало четыре реки - Катунь, Берель, Аккем и, кажется, Аргут. Вытесняемые с запада староверы искали там свою землю обетованную - Беловодие. Мы с друзьями тоже разыскивали её.
– Нашли?
– Не нашли, но на горе, в седловине были. Энергетика в том месте, скажу я вам… природа живописнейшая, воздух… Чувствуешь такую легкость, душа словно крылья расправила. Спускаешься вниз, радость до краев переполняет, если это и есть просветление, то там оно снисходит. Святой край.
Брат поднял голову и посмотрел на Кэт. Посмотрел, как смотрит на неё Ключник.
– Я с вами.
Проняло старика. Рус теребит струны и начинает насвистывать что-то про то, что лучше гор могут быть только горы, что завидовать стоит тем, у кого впереди непокоренная вершина, а так же про надежду в крепость рук и вбитые в стену крючья, мольбы о надежности страховки.
– Не юродствуй, - бросил Брат.
– А что? - Рус накрыл ладонью деку, душа звук, - Чем я хуже? Что так в горы, что этак! Может метнуться с вами, с богами поговорить без посредников? Сколько той жизни - когда еще предложат за мир постоять? А, сестренка, прогуляемся?
Стерва обвела всех взглядом. Отрешенная Кэт, невозмутимый Ключник, Брат со странным блеском в глазах, довольный Ванко и безалаберный Рус.
– Психи. Отпусти вас одних - пропадете!
Мертвое место, покинутый город. Пройдут тысячи лет и он, так и оставшийся лишь уходящим в землю нагромождением развалин, станет объектом паломничества идущих по стопам древней легенды. Пилигримы будут следовать узким тропам, проложенных среди гигантских стволов, между замшелых руин, больше похожих теперь на выходы скальных пород, сверяя свои маршруты с ветхозаветными текстами. Текстами, собранными по крупицам из разных источников, написанных гораздо позже реальных событий и крайне неоднозначно отражающих роль и мотивы тех Шести, кто назначил отправной точкой своего странствия именно это место. Отнюдь, это не будет массовым поклонением священным реликвиям - в сотне бытующих в том очень далеком будущем религий описываемые события будут лишь одним из вариантов предания о конце света. Однако стоит признать, что из всего богатого множества вероисповеданий упоминание о Шести будет с разной степенью значимости встречаться примерно в трети мифов. Самое интересное то, что поступки упомянутых персонажей в разных учениях будут трактоваться как благие, как пагубные, а иногда - как и вовсе беспредметные. Чего стоят хотя бы притчи малочисленного племени называющих себя новыми людей о Шести Демонах. Нет, беспредметная праздность - это, конечно, хуже всего.
Но, как бы то ни было, фразу Стервы "отпусти вас одних - пропадете" можно смело считать исходным моментом, поле которого Шестеро стали Единым.
Девка, урод, пустозвон, раб, шут и ублюдок. Наемница, калека, философ, невольница, бард и ребенок. Воины света. Ставленники тьмы. Сокрушители драконов. Повелители собак. Демоны. Ангелы. Кровавые убийцы. Орудие господне. Апостолы и иуды.
ГЛАВА 11
Знаешь что такое быть избранным? Находясь на вершине, благосклонно внимать кающимся и проповедовать заблудшим. Обнажать справедливую сталь, устремляя навстречу павшим сияющие легионы. При этом знать о милостивой протекции свыше. Черта с два! В грязи и холоде, даже не рассчитывая на мимолетное внимание. По щиколотку в крови правых и виноватых, а чаще вообще непричастных. Неся страдание в душе и щедро даря его окружающим. И может быть потом, когда Все закончится, тебя назовут пророком.
Васильковые сапфиры глаз напротив. Черные точки зрачков - врата в бездну, окаймленные небесной синевой с завораживающе пульсирующими фиалковыми вкраплениями. Глаза - это мир, живущий своей жизнью, живущий вместе со мной. Я и она. И каждое из пяти чувств переполнено своими неповторимыми ощущениями. Глаза в глаза. Её запах. Это не аромат цветов. Это воздух, море - свежесть, это испарина, пот - возбуждение. Плотское и возвышенное. Её вкус. Тот, что собирают мои уста с её влажных губ. Тягучий и томный, но резкий и сочный. Вкус жизни, достойный смерти. Мир, наполненный нашими звуками. Прерывистые стоны, сводящие с ума хриплые выдыхания, пульсирующая в висках канонада бьющихся слитно сердец. И бархатный шелест кожи под скользящими по её телу пальцами. Чуткими пальцами, напрасно ищущими изъяны на безупречном шелке. Бесстыдными бродягами, заблудившимися меж холмов и впадин гибкого стана. Сверху вниз осязающими, читающими восторженную поэму её форм. Упругие своды, созданные для моих ладоней, увенчанные, как церковные купола, священными символами, гордыми и твердыми, бесстыжими и вызывающими. Ниже. Пружинящая плоскость нежной замши, теплая и живая, податливая и зовущая. Центром мира, алтарной выемкой - идеальный оттиск, волшебное отверстие, куда проваливается и хочет остаться, и задерживается мой средний палец на своем пути. Еще ниже. В сокровенное. В источающее вожделение заповедное лоно. Где пальцы лишь гости, милые, желанные, но только гости - единственный господин этого места не нуждается в помощи. Прочь отсюда, шкодливые скитальцы! Её руки, впившиеся в плечи ласковыми капканами в едином порыве с ногами, что плотно охватили мою талию и скрещены на пояснице. Каждое движение - непрекращаемый экстаз. Мы пьем друг друга, слившись устами. Мы забываем дышать, ибо зачем нам воздух, мы давно выше всего материального, мы черпаем силу из нахлынувших эмоций, и мы в состоянии довольствоваться этим малым, этим безграничным. Мы - обнаженная энергия и не нуждаемся в жалких людских атрибутах жизни.
Потому что я - монстр, чудовище, не известно какими силами удерживаемое в мире живых, а она, она совершенное существо, тоже не человек, она - Богиня.
Кэт присела на корточки у самой кромки и провела узким лезвием по покрытой зеленовато-желтым налетом глади. Тонкий слой мгновенно лопнул, обнажив черную грязную воду. Девушка описала кончиком стилета небольшую окружность и подняла клинок. С острия сорвалось несколько капель, породив волнение в образовавшемся водовороте. Закручивается галактической спиралью рваная пленка цветущих водорослей. Застоявшаяся вселенная, потревоженная вмешательством извне.
Стерва стояла рядом, наблюдая за движениями бывшей рабыни, как за магическим обрядом, призванным помочь в решении возникшей проблемы.
– Ну и как переправляться будем? - не поднимая головы, обратилась она к спутникам.
Рус огляделся по сторонам. Скользкий покатый берег, сжимающий реку в каменных объятиях, остатки моста - три гигантские покосившиеся опоры и лишь один сохранившийся пролет из пяти, связывающих когда-то центр с предместьем. Почти пять сотен метров. И ничего пригодного для переправы.
– Это единственное место? - спросил он у Брата.
– Это самое узкое.
– А там? - Рус дернул подбородком, указывая на юг.
– Остров Юность. Не думаю, что там переправиться проще, да и река шире… Хотя постой-ка! Возможно…
– Что?
– Если там перебираться, с острова напрямую в парк попадем.
– Минуя центр?
– Точно. Если там торчат мутанты, обойдем по этому берегу - так безопаснее.
– А театр?
– Я говорил - театр находится в восточной части парка.
– Пойдем через остров, - прервал обоих Ключник.
– Так ли нам туда надо? - Стерва не испытывала энтузиазма по поводу их вылазки.
– Решили, - отрезал Рахан.
– Я думаю - нужно, - подтвердил Брат, - Стоит рискнуть. Да, и еще где-то на этой стороне, напротив острова, была лодочная станция.
– Идем.
И они двинулись вдоль русла на юг, где на расстоянии пары миль виднелся посередине реки чуть выступающий над уровнем воды, поросший редкой растительностью остров со странным названием Юность. Впереди отряда Ключник с Братом, посередине Кэт с Ванко и замыкающими Рус и Стерва, вполголоса проклинающая вчерашнюю безумную затею лезть прямо в логово уродов. Идею, пришедшую накануне вечером. Когда они, определившись с составом и конечной целью группы, начали уточнять детали.
Когда в общем-то понятная задача поиска конкретного места начала обрастать плотью подробностей.
– Это достаточно далеко отсюда, - ответил тогда на чей-то вопрос Брат, - Но, на самом деле, проблема не в этом.
– А в чем?
– Во-первых, - он начал загибать пальцы, - места там дикие. По-настоящему. Там даже до Войны никто не жил. Летом - только кордоны и паломники. Наперечет несколько стоянок - изб. Глухомань. Поэтому ни дорог, ни жилья, ни припасами разжиться. Тропы, что были, сейчас наверное заросли так - не сыщешь. Во-вторых - погода. В те времена проходимые были только три летних месяца, и то на вершине всегда морозы, а на подступах вечный дождь. Что там теперь творится - боюсь представить. В-третьих, конечно, все-таки как отсюда добраться я толком не знаю. Мало того, что по прямой тысячи две верст, так еще и дорог нет. Если на Путь выбираться, так раза в два дальше получится. И опаснее. Не знаю. Карту бы найти…
– Всё? - лениво поинтересовался Рус.
– Ну и - горы это горы. Для восхождения серьезная подготовка нужна - у вас её нет. Впрочем, к счастью, это не так важно.
– Почему?
– Потому, - Брат заерзал, устраиваясь поудобнее, - тут нам повезло. Белуха своими вершинами сориентирована строго с запада на восток, то есть на седловину подняться либо с севера, либо с юга. С севера ледовая вертикальная стена, там и опытным скалолазам несладко, зато с юга склон пологий и для новичков вполне даже проходимый. Оттуда и поднимемся.
– Хоть одна добрая весть, - сообщила Стерва.
– Да, - согласился Ключник.
– Нет, - возразила Кэт.
Все хором уставились на девушку.
– Шаги просветленного легки и воздушны, но поступь блуждающего тяжела и мучительна.
– Что ты хочешь этим сказать? - недобро нахмурилась Стерва.
– Мы обретем ответы на горе, - пояснил Рахан, - и наш путь вниз не составит труда.
– А дорога к истине, вверх, должна быть сложной, - закончил Брат.
– Ритуал?
– Наверное.
– Дух должен быть готов к инициации, - пояснила Кэт.
Впрочем, это правильно. Не склонны боги к доступным подаркам. Легенды расскажут, как в ярком сиянии спускался среди скал Будда - Познавший истину. Как расцветала природа под ласковым излучением окружающей пророка ауры. Как дикие животные льнули к его рукам в надежде на мягкое прикосновение. Идущего вниз, словно по ступеням дивного храма. Золоченым ступеням центрального входа, меж двух подпирающих лазурное небо снежно-белых пирамид.
С этого момента начиналась история великого Сидхартхи, Достигшего Цели, до этого бывшего лишь никому неизвестным принцем Гаутамой рода Шакья. С момента сошествия. А историю непосильного восхождения, падений и неудач, отчаянного пути с черного хода не вспомнит ни один мудрец.
– И это значит…
– Что Силы услышат лишь того, кто придет по северному пути.
– Это невозможно, - замотал головой Брат, - мы не пройдем. Я слишком грузный, паренек - ребенок еще, женщины… женщины и есть, Ключник, вон хромой.
– Обо мне не беспокойся, - Рахан ухмыльнулся так, как улыбался своим противникам, которых привык побеждать.
Победит и гору. И спутников заставит её победить.
– Тяжело, безумно тяжело.
– Будем думать, - остановил его Ключник.
– Хорошо, - Брат закрыл лицо руками, помассировал кончиками пальцев глаза и развел ладони, словно совершив омовение.
Испокон веков таким жестом отводили негативную энергию.
– Думать… начнем с того, что у нас есть максимум девять месяцев, чтобы туда добраться. Опоздаем - будем ждать еще год, без вариантов. Раньше придем - тоже особо смысла нет.
Девять месяцев - грубо, две с половиной сотни дней. Две тысячи верст, это восемь верст в день - прогулка. Вот только семь месяцев из этих девяти - зима, два из семи - зима жестокая, когда странствие самоубийственно. А две тысячи верст - не по торной дороге, неизвестным маршрутом, сквозь тайгу и сопки. Плюс проблема припасов и прочие перипетии пути.
– Раньше не успеем, - уверенно заявил Ключник, - опоздать можем.
– А звезда ваша того, дождется? - невинно поинтересовалась Стерва.
– Не знаю, - ответила Кэт.
– Карта нужна позарез, - продолжил Брат, - Белуха отсюда почти строго на западе, но по звездам на неё мы не выйдем.
У Ключника была карта. Прекрасная, бережно хранимая карта мира, толстый фолиант, мечта любого путника. Увы, она осталась где-то в лесу на подступах к уничтоженному хутору Ванко, оказалась добычей дьявольской Стаи.
Васильковые сапфиры глаз напротив. Черные точки зрачков - врата в бездну, окаймленные небесной синевой с завораживающе пульсирующими фиалковыми вкраплениями. Глаза - это мир, живущий своей жизнью, живущий вместе со мной. Я и она. И каждое из пяти чувств переполнено своими неповторимыми ощущениями. Глаза в глаза. Её запах. Это не аромат цветов. Это воздух, море - свежесть, это испарина, пот - возбуждение. Плотское и возвышенное. Её вкус. Тот, что собирают мои уста с её влажных губ. Тягучий и томный, но резкий и сочный. Вкус жизни, достойный смерти. Мир, наполненный нашими звуками. Прерывистые стоны, сводящие с ума хриплые выдыхания, пульсирующая в висках канонада бьющихся слитно сердец. И бархатный шелест кожи под скользящими по её телу пальцами. Чуткими пальцами, напрасно ищущими изъяны на безупречном шелке. Бесстыдными бродягами, заблудившимися меж холмов и впадин гибкого стана. Сверху вниз осязающими, читающими восторженную поэму её форм. Упругие своды, созданные для моих ладоней, увенчанные, как церковные купола, священными символами, гордыми и твердыми, бесстыжими и вызывающими. Ниже. Пружинящая плоскость нежной замши, теплая и живая, податливая и зовущая. Центром мира, алтарной выемкой - идеальный оттиск, волшебное отверстие, куда проваливается и хочет остаться, и задерживается мой средний палец на своем пути. Еще ниже. В сокровенное. В источающее вожделение заповедное лоно. Где пальцы лишь гости, милые, желанные, но только гости - единственный господин этого места не нуждается в помощи. Прочь отсюда, шкодливые скитальцы! Её руки, впившиеся в плечи ласковыми капканами в едином порыве с ногами, что плотно охватили мою талию и скрещены на пояснице. Каждое движение - непрекращаемый экстаз. Мы пьем друг друга, слившись устами. Мы забываем дышать, ибо зачем нам воздух, мы давно выше всего материального, мы черпаем силу из нахлынувших эмоций, и мы в состоянии довольствоваться этим малым, этим безграничным. Мы - обнаженная энергия и не нуждаемся в жалких людских атрибутах жизни.
Потому что я - монстр, чудовище, не известно какими силами удерживаемое в мире живых, а она, она совершенное существо, тоже не человек, она - Богиня.
Кэт присела на корточки у самой кромки и провела узким лезвием по покрытой зеленовато-желтым налетом глади. Тонкий слой мгновенно лопнул, обнажив черную грязную воду. Девушка описала кончиком стилета небольшую окружность и подняла клинок. С острия сорвалось несколько капель, породив волнение в образовавшемся водовороте. Закручивается галактической спиралью рваная пленка цветущих водорослей. Застоявшаяся вселенная, потревоженная вмешательством извне.
Стерва стояла рядом, наблюдая за движениями бывшей рабыни, как за магическим обрядом, призванным помочь в решении возникшей проблемы.
– Ну и как переправляться будем? - не поднимая головы, обратилась она к спутникам.
Рус огляделся по сторонам. Скользкий покатый берег, сжимающий реку в каменных объятиях, остатки моста - три гигантские покосившиеся опоры и лишь один сохранившийся пролет из пяти, связывающих когда-то центр с предместьем. Почти пять сотен метров. И ничего пригодного для переправы.
– Это единственное место? - спросил он у Брата.
– Это самое узкое.
– А там? - Рус дернул подбородком, указывая на юг.
– Остров Юность. Не думаю, что там переправиться проще, да и река шире… Хотя постой-ка! Возможно…
– Что?
– Если там перебираться, с острова напрямую в парк попадем.
– Минуя центр?
– Точно. Если там торчат мутанты, обойдем по этому берегу - так безопаснее.
– А театр?
– Я говорил - театр находится в восточной части парка.
– Пойдем через остров, - прервал обоих Ключник.
– Так ли нам туда надо? - Стерва не испытывала энтузиазма по поводу их вылазки.
– Решили, - отрезал Рахан.
– Я думаю - нужно, - подтвердил Брат, - Стоит рискнуть. Да, и еще где-то на этой стороне, напротив острова, была лодочная станция.
– Идем.
И они двинулись вдоль русла на юг, где на расстоянии пары миль виднелся посередине реки чуть выступающий над уровнем воды, поросший редкой растительностью остров со странным названием Юность. Впереди отряда Ключник с Братом, посередине Кэт с Ванко и замыкающими Рус и Стерва, вполголоса проклинающая вчерашнюю безумную затею лезть прямо в логово уродов. Идею, пришедшую накануне вечером. Когда они, определившись с составом и конечной целью группы, начали уточнять детали.
Когда в общем-то понятная задача поиска конкретного места начала обрастать плотью подробностей.
– Это достаточно далеко отсюда, - ответил тогда на чей-то вопрос Брат, - Но, на самом деле, проблема не в этом.
– А в чем?
– Во-первых, - он начал загибать пальцы, - места там дикие. По-настоящему. Там даже до Войны никто не жил. Летом - только кордоны и паломники. Наперечет несколько стоянок - изб. Глухомань. Поэтому ни дорог, ни жилья, ни припасами разжиться. Тропы, что были, сейчас наверное заросли так - не сыщешь. Во-вторых - погода. В те времена проходимые были только три летних месяца, и то на вершине всегда морозы, а на подступах вечный дождь. Что там теперь творится - боюсь представить. В-третьих, конечно, все-таки как отсюда добраться я толком не знаю. Мало того, что по прямой тысячи две верст, так еще и дорог нет. Если на Путь выбираться, так раза в два дальше получится. И опаснее. Не знаю. Карту бы найти…
– Всё? - лениво поинтересовался Рус.
– Ну и - горы это горы. Для восхождения серьезная подготовка нужна - у вас её нет. Впрочем, к счастью, это не так важно.
– Почему?
– Потому, - Брат заерзал, устраиваясь поудобнее, - тут нам повезло. Белуха своими вершинами сориентирована строго с запада на восток, то есть на седловину подняться либо с севера, либо с юга. С севера ледовая вертикальная стена, там и опытным скалолазам несладко, зато с юга склон пологий и для новичков вполне даже проходимый. Оттуда и поднимемся.
– Хоть одна добрая весть, - сообщила Стерва.
– Да, - согласился Ключник.
– Нет, - возразила Кэт.
Все хором уставились на девушку.
– Шаги просветленного легки и воздушны, но поступь блуждающего тяжела и мучительна.
– Что ты хочешь этим сказать? - недобро нахмурилась Стерва.
– Мы обретем ответы на горе, - пояснил Рахан, - и наш путь вниз не составит труда.
– А дорога к истине, вверх, должна быть сложной, - закончил Брат.
– Ритуал?
– Наверное.
– Дух должен быть готов к инициации, - пояснила Кэт.
Впрочем, это правильно. Не склонны боги к доступным подаркам. Легенды расскажут, как в ярком сиянии спускался среди скал Будда - Познавший истину. Как расцветала природа под ласковым излучением окружающей пророка ауры. Как дикие животные льнули к его рукам в надежде на мягкое прикосновение. Идущего вниз, словно по ступеням дивного храма. Золоченым ступеням центрального входа, меж двух подпирающих лазурное небо снежно-белых пирамид.
С этого момента начиналась история великого Сидхартхи, Достигшего Цели, до этого бывшего лишь никому неизвестным принцем Гаутамой рода Шакья. С момента сошествия. А историю непосильного восхождения, падений и неудач, отчаянного пути с черного хода не вспомнит ни один мудрец.
– И это значит…
– Что Силы услышат лишь того, кто придет по северному пути.
– Это невозможно, - замотал головой Брат, - мы не пройдем. Я слишком грузный, паренек - ребенок еще, женщины… женщины и есть, Ключник, вон хромой.
– Обо мне не беспокойся, - Рахан ухмыльнулся так, как улыбался своим противникам, которых привык побеждать.
Победит и гору. И спутников заставит её победить.
– Тяжело, безумно тяжело.
– Будем думать, - остановил его Ключник.
– Хорошо, - Брат закрыл лицо руками, помассировал кончиками пальцев глаза и развел ладони, словно совершив омовение.
Испокон веков таким жестом отводили негативную энергию.
– Думать… начнем с того, что у нас есть максимум девять месяцев, чтобы туда добраться. Опоздаем - будем ждать еще год, без вариантов. Раньше придем - тоже особо смысла нет.
Девять месяцев - грубо, две с половиной сотни дней. Две тысячи верст, это восемь верст в день - прогулка. Вот только семь месяцев из этих девяти - зима, два из семи - зима жестокая, когда странствие самоубийственно. А две тысячи верст - не по торной дороге, неизвестным маршрутом, сквозь тайгу и сопки. Плюс проблема припасов и прочие перипетии пути.
– Раньше не успеем, - уверенно заявил Ключник, - опоздать можем.
– А звезда ваша того, дождется? - невинно поинтересовалась Стерва.
– Не знаю, - ответила Кэт.
– Карта нужна позарез, - продолжил Брат, - Белуха отсюда почти строго на западе, но по звездам на неё мы не выйдем.
У Ключника была карта. Прекрасная, бережно хранимая карта мира, толстый фолиант, мечта любого путника. Увы, она осталась где-то в лесу на подступах к уничтоженному хутору Ванко, оказалась добычей дьявольской Стаи.