Зан Тимоти. Рука Трауна-2: Образ будущего

   — Пути назад нет.
   — Это тревожит вас? — спросил каамаси. — О чем вы думаете?
   Лейя пожала плечами. Напряженные мышцы почти отказывались повиноваться.
   — Конечно, тревожит, — ответила она. — Разумным существам обычно свойственно стремление избегать риска. Но риск — это не всегда плохо. В нашем случае дело того стоит, — она заставила себя оторвать взгляд от «звездного разрушителя» и улыбнуться своему спутнику. — А что до второго вашего вопроса, то я думала о том, что будь сейчас с нами Ц-ЗПО, он бы уже вовсю причитал: «Мы обречены».
   Элегос издал тихий мелодичный звук, который у каамаси означал смех.
   — Превосходно, — сказал он. — Советник, до нашей встречи я знал о вас исключительно с чужих слов. Но наше путешествие, хоть и очень короткое, было для меня весьма поучительно. Как бы ни сложилась дальше наша судьба, я всегда буду с гордостью и удовольствием вспоминать эти несколько дней, проведенные в вашем обществе.
   У Лейи немного отлегло от сердца. Сами по себе слова, казалось бы, лишь подчеркивали безвыходность ситуации. Но каамаси говорил с таким спокойствием и теплотой, что все страхи Лейи сами собой развеялись, уступив место решимости и надежде. Это воодушевление шло даже не от Элегоса, просто поддержка, исходящая от каамаси, помогла ей разыскать в себе силы, о которых она и не подозревала.
   Ничего удивительного, с тихой горечью подумала она, что властолюбивый сенатор Палпатин жаждал избавиться от столь опасного народа.
   Когда Лейя в сопровождении Элегоса, Гента и Сакхисакха ступила на трап, у рампы их встречал один-единственный человек — крепкий седовласый мужчина среднего роста. Лицо его было усталым, но военная выправка кадрового офицера оставалась безукоризненна.
   Лейе почему-то вдруг подумалось, что ему идет имперский мундир. А адмиральские знаки отличия идут еще больше.
   — Советник Органа Соло, — со сдержанной торжественностью приветствовал ее встречающий. — Я адмирал Пеллаэон. Добро пожаловать на борт «Химеры».
   — Благодарю, адмирал, — церемонно кивнула Лейя. — Рада снова встретиться с вами.
   Лоб адмирала прочертили морщины.
   — Боюсь, вы меня несколько обескуражили, — сказал он. — Не могу припомнить, чтобы мы встречались.
   — Вообще-то это была просто протокольная фраза, — ответила Лейя. — Но я прекрасно помню, как на алдераанской ассамблее в королевском павильоне мой отец указал на вас как на одного из наиболее многообещающих флотских офицеров. Он еще сказал, что вы удивительно молоды для выпускника Академии. Правда, и мне было тогда всего десять лет.
   Губы Пеллаэона изогнулись в улыбке, и хотя она отдавала горечью, принцесса снова увидела прежнего молодого офицера, совершенно сбитого с толку и в толпе политиков и дипломатов казавшегося лишним.
   — Я хорошо помню те времена, — негромко сказал он. — Хоть порой и жалею об этом, — он перевел взгляд на Элегоса, стоящего по левую руку от Лейи. — Не представите ли мне ваших спутников?
   — Конечно, — Лейя решила пока не заострять внимание на том, что никто их остальных членов делегации официального статуса не имеет. — Элегос А'Кла, веритель уцелевших каамаси.
   — Адмирал Пеллаэон, — Элегос склонил голову в традиционном поклоне.
   — И Сакхисакх из клана Тиакх'сар, — продолжала Лейя, жестом указав на молчаливого ногри.
   Пеллаэон не изменил официальной вежливой улыбки, но интуиция подсказала Лейе, что теперь эта улыбка стала чуть менее искренней.
   — Разумеется, — сказал адмирал. — Уроженка Алдераана, каамаси и ногри. Три народа, у которых больше всего причин ненавидеть Империю.
   Глаза Сакхисакха сверкнули.
   — Мы не держим зла персонально на вас, адмирал, — опередил его Элегос. — Как не питаем враждебных чувств и к народам, населяющим Империю. Наши миры были уничтожены волей Императора Палпатина, но и он ныне мертв. Ни к чему раздувать огонь старых обид.
   — Благодарю вас, веритель, — сказал Пеллаэон. — Вы весьма мудры и великодушны, — он перевел взгляд на Гента, который смущенно переминался с ноги на ногу рядом с Элегосом. — А какого рода претензии к Империи представляете вы, сэр?
   — Я? — Гент отчаянно покраснел и втянул голову в плечи. — Да не, я просто так зашел… ну, то есть… Короче, я просто ледоруб, который восстанавливал сообщение Вермеля для генерала Бел Иблиса.
   Остатки улыбки стерлись с лица главнокомандующего.
   — Что вы хотите сказать — восстанавливал? — жестко спросил он. — Разве полковник Вермель не доставил свое послание лично?
   — Боюсь, до этого не дошло, — сказала Лейя. — По сведениям генерала Бел Иблиса, корвет полковника был перехвачен «звездным разрушителем» при попытке войти в систему Моришима.
   Адмирал окончательно отбросил светские церемонии. Теперь перед Лейей стоял профессиональный военный, офицер, который только что узнал об измене в рядах своей армии.
   — Перехвачен и уничтожен?
   — Нет — или, по крайней мере, не сразу, — ответила Лейя. — «Звездный разрушитель» посадил корвет к себе на летную палубу и скрылся.
   — Ясно.
   С минуту все стояли молча. Пеллаэон не смотрел на гостей, играл желваками, сражаясь с закипающим в его душе гневом. Кроме гнева, Лейя не смогла разобрать ничего, как ни старалась. Так что она просто стояла, маясь неловкостью, и гадала, стоит ли ей первой нарушить молчание или предоставить эту честь адмиралу.
   Элегос принял решение за нее.
   — Полковник Вермель был вам добрым другом, верно? — мягко спросил каамаси.
   Пеллаэон вернулся к действительности.
   — Я не оставляю надежды, что и до сих пор им остается, — сказал он. — Если нет, кто-то дорого заплатит за его смерть, — он окончательно взял себя в руки. — Но вы прибыли сюда для мирных переговоров, а не для разговоров о мести. Не угодно ли проследовать за мной, я дал указания подготовить помещение, где нам будет более удобно, нежели на летной палубе.
   — Если вы не возражаете, адмирал, лучше было бы расположиться на борту моего корабля, — сказала Лейя. — Боюсь, мои телохранители будут настаивать.
   Она почувствовала, как на долю секунды Пеллаэоном завладели подозрения, даже страх. Но опасения рассеялись, и адмирал вновь улыбнулся.
   — Ну конечно же, другие ногри остались на борту, — сказал он, покосившись на брюхо «Сокола», нависающее над ними. — Без сомнения, они наблюдают за нами даже сейчас и держат пальцы на спусковых крючках.
   — Там ничто не будет угрожать вам, адмирал, — сказал Элегос. — Если только вы сами не принесете с собой угрозы.
   Пеллаэон светским жестом указал на трап «Сокола».
   — В таком случае, советник, я принимаю ваше приглашение. Только после вас.
   Минуту спустя Пеллаэон, Лейя и Элегос расселись за игровым столиком в кают-компании. Обстановке, конечно, недостает торжественности для столь важного исторического момента, смущенно подумала Лейя, но это единственное место на «Соколе», где можно с комфортом расположиться втроем.
   Сакхисакх, ни слова не говоря, встал на страже там, откуда он мог видеть и трап, и высокие договаривающиеся стороны. Гент, тоже молча, отправился к терминалу и принялся возиться с компьютером корабля, сидя спиной к остальным.
   — Перейдем сразу к делу, советник, — начал Пеллаэон, мельком оценив позиции, избранные ногри и ледорубом. — Война, продолжавшаяся более двадцати лет, близится к концу. И Империя эту войну проиграла.
   — Я согласна, — сказала Лейя. — Но согласны ли с этим другие подданные Империи?
   У адмирала едва заметно дернулся кончик уса.
   — Уверен, что большинство моих сограждан способны признать истинное положение вещей, — сказал он. — Только руководство до последнего времени цеплялось за безумную надежду, что неизбежное еще можно предотвратить.
   — А теперь ваше руководство разделяет мнение, на котором сошлись мы с вами и которого придерживается большинство граждан Империи?
   — Да, — твердо ответил Пеллаэон. — Неохотно, но они признали необходимость мира. Все восемь моффов, которые ныне остались в Империи, уполномочили меня на ведение мирных переговоров с Новой Республикой.
   У Лейи неожиданно запершило в горле и защипало в глазах. Она слышала сообщение Вермеля, она видела, что Пеллаэон один встречал ее у трапа, но только теперь решилась поверить, что мечта стала реальностью. Мир. Мир с Империей.
   — Но вы только что признали, что Империя проиграла войну, — прервал затянувшееся молчание Элегос. — Какие же еще условия договора нам остается обсудить?
   Лейя спохватилась и взглядом поблагодарила каамаси, что вовремя напомнил ей о ее обязанностях. Хорош дипломат — так расчувствовалась, что чуть не развесила уши.
   — Веритель А'Кла совершенно верно поставил вопрос, — сказала она. — Что получите вы в результате мирного соглашения, очевидно. А в чем будет заключаться наша выгода?
   — Во-первых, наша выгода не так уж и очевидна, как вам, возможно, кажется, — ответил Пеллаэон. — Новая Республика на данный момент терзаема смутой, и, по всем признакам, дела ваши с каждым днем все хуже и хуже, — он многозначительно посмотрел на Элегоса. — Некоторые моффы полагают, что вы стоите на грани гражданской войны, которая грозит разгореться из-за каамасского вопроса. В условиях подобной анархии даже нынешняя Империя легко может добиться реванша. И к чему нам тогда идти на унижение, заключая мирный договор с вами как с победившей стороной?
   Во рту у экс-принцессы пересохло. Вопрос был, мягко говоря, больной.
   — Если бы вы действительно верили, что Новая Республика вот-вот рухнет, вы бы не сидели с нами сейчас за столом переговоров.
   Она покосилась на игровой столик, назначенный на высокий пост стола переговоров, и покраснела.
   — Возможно, — сказал Пеллаэон. — Возможно также, я просто считаю, что наиболее завзятые ненавистники Империи все равно не оставят нас в покое, — он выдержал тщательно рассчитанную паузу. — А возможно, я способен предотвратить вашу гражданскую войну.
   — Как? — спросила Лейя, чувствуя, что необратимо теряет инициативу.
   — Позвольте мне сперва перечислить условия, которые Империя желала бы включить в мирное соглашение, если таковое будет подписано, — закрепил успех адмирал. — Итак. Империя остается в нынешних границах, и они должны быть подтверждены и признаны Корускантом. Гарантии свободы перемещений и торговли между нашими мирами и мирами Новой Республики. Никаких притеснений. Никаких пограничных конфликтов. Никакой направленной против нас пропаганды.
   — А что будет с не-людьми, живущими под властью Империи? — вмешался Сакхисакх. — Мы что, должны смириться с тем, что вы поработили их?
   Пеллаэон покачал головой.
   — Империя, что порабощала и эксплуатировала разумные существа, умерла. Гегемония человека при Палпатине ныне сменилась добровольным сотрудничеством всех народов, что живут на нашей территории.
   — Все ли подданные Империи согласны с таким равноправием? — спросила Лейя.
   — Быть может, нет, — спокойно признал Пеллаэон. — Но с момента заключения договора всем имперским мирам, желающим войти в состав Новой Республики, будет предоставлено такое право. В качестве ответного жеста мы ожидаем, что вы не будете препятствовать системам, которые примут решение вновь присоединиться к Империи.
   Сакхисакх прошипел ругательство на родном языке.
   — Какой глупец захочет лишиться свободы? — презрительно бросил он.
   — Вы, возможно, будете удивлены, — тактично ответил адмирал, — но свобода, по большому счету, понятие весьма субъективное и относительное. И, как я уже говорил, мы больше не та Империя, которую знали вы. И, прошу прощения, сенатор, кто ведет переговоры? Вы или ваш телохранитель?
   Ногри пробурчал что-то себе под нос, но не стал продолжать дискуссию. У принцессы на щеках вспыхнул нервный румянец.
   — Разумеется, все гарантии безопасности будут взаимными и обоюдными, — продолжал Пеллаэон, обращаясь к Лейе. — Никаких нападений имперских вооруженных сил. Никаких провокаций. Никакого каперства, — адмирал улыбнулся одними губами. — И конечно же, если случится так, что мы случайно обнаружим какое-либо припрятанное Палпатином супероружие, Империя и Новая Республика будут совместно работать над его уничтожением.
   Похоже, самое время задать один очень щекотливый вопрос, решила Лейя. Она собралась с духом — как ни крути, а спросить все равно придется. И лучше не откладывать.
   — А что о супероружии, которое Империя уже применяет против нас?
   Пеллаэон недоуменно сдвинул брови.
   — О каком супероружии вы говорите?
   — О том, что некогда едва не сразило Новую Республику, — ответила Лейя. — О Гранд адмирале Трауне.
   Пеллаэон поджал губы, и Лейя почувствовала, что наступила на больную мозоль.
   — Я не могу вам ответить, советник, — сказал адмирал. — Я не имею ни малейшего представления о том, что в данный момент творится в Галактике.
   Лейя покосилась на Элегоса.
   — Что вы имеете в виду, сэр? — переспросила она.
   — В точности то, что сказал, — невозмутимо ответил Пеллаэон. — Вот уже две недели, как я остаюсь здесь, в системе Песитийна, в ожидании генерала Бел Иблиса. Последние несколько дней мы соблюдаем режим радиомолчания. Я узнал о том, что по официальным сведениям Траун жив, лишь около недели назад.
   Лейя обратилась к Силе, но не смогла уловить ни намека на двуличие в мыслях Пеллаэона.
   — Адмирал, вы сказали: «по официальным сведениям Траун жив», — вмешался Элегос. — Следует ли понимать так, что вы намеренно воспользовались именно такой формулировкой, а сами между тем не верите в возвращение Гранд адмирала?
   — Я не знаю, во что верить, — сказал Пеллаэон. — Определенно, у меня есть все причины полагать, что он мертв. Я стоял рядом с ним на мостике «Химеры», я видел, как Траун, по всем внешним признакам, скончался.
   — И опять вы сказали «по всем внешним признакам», — не отступал А'Кла. — Так мертв ли Траун в действительности или нет?
   — В действительности, я не знаю, — со вздохом сказал адмирал. — Траун не был человеком, и физиология у него была не человеческая, и… — он покачал головой. — Его действительно видели в Новой Республике? — спросил он Лейю. — Кто-то, чьим словам и суждениям вы доверяете?
   — Корабль моего друга Ландо Калриссиана был перехвачен, — ответила Лейя. — Ландо и сенатора от Диамалы вынудили подняться на борт «Неспокойного». Оба они утверждают, что встречались с самим Трауном, и не кем иным.
   — «Неспокойный», — задумчиво проговорил Пеллаэон. — Корабль Дорьи. Дорья — из тех, кто лично встречался с Трауном. Трудно поверить, что он позволил бы себя провести. С другой стороны, трудно поверить, что он стал бы рисковать кораблем, не будь на то исключительно веской причины.
   Вот и подошли к самому трудному. Лейя колебалась, но этот момент необходимо было обговорить.
   — Адмирал, мне кажется, может статься, что наши переговоры несколько преждевременны, — сказала она. — Если Траун жив, то вы, по всей видимости, больше не являетесь главнокомандующим вооруженными силами Империи.
   — Если он жив, то он, скорее всего, освободит меня от должности главнокомандующего, — невозмутимо согласился Пеллаэон. — Но в данный момент эта возможность не имеет значения. Вооруженные силы подчиняются моффам, а моффы уполномочили меня на ведение мирных переговоров.
   — А разве с возвращением Трауна ваши полномочия не были бы аннулированы? — возразила Лейя.
   — Это возможно, — спокойно признал Пеллаэон. — Но до тех пор, пока меня не поставили в известность о подобном решении, мои полномочия остаются при мне.
   — Ясно, — потерянно пробормотала Лейя.
   Теперь она смотрела на немолодого адмирала совсем другими глазами. Он получил известие о возвращении Трауна целую неделю назад. И все же, вместо того чтобы бросить все и на полной тяге мчаться назад и выяснять подробности, он добровольно остался здесь в режиме радиомолчания. Не только затем, чтобы дождаться Бел Иблиса, но и ради того, чтобы сохранить свои полномочия до прибытия представителей Новой Республики, если таковые прибудут. Чтобы стронуть лед, дать толчок лавине, которую и моффы, и даже Траун (если он все-таки окажется жив) не вдруг смогут остановить.
   Это была не игра, или, по крайней мере, перед ней был не тот, кто заинтересован в каких-либо играх. Адмирал Пеллаэон, главнокомандующий вооруженными силами Империи, искренне хотел заключить мир с Новой Республикой.
   — Траун, надо полагать, о чем-то говорил с Калриссианом и сенатором? — низкий хрипловатый голос адмирала вывел Лейю из задумчивости. — Из ваших слов я понял, что их отпустили. Не многим удается самовольно покинуть имперский «звездный разрушитель».
   — Да, — кивнула Лейя. — На самом деле, предложение Трауна, которое он просил их передать, в чем-то совпадало с тем, что вы сделали только что. Он предостерегал, что Новая Республика стоит на грани саморазрушения, и вызвался помочь нам избежать столь печальной участи.
   — И вы согласились принять его помощь?
   — К сожалению, метод, который он предложил, сенат счел неприемлемым, — сказала Лейя. — Траун выразил желание в частном порядке переговорить с лидерами ботанов, и по результатам этой беседы он якобы сможет определить, кто именно повинен в диверсии на Каамасе.
   — Любопытно, — Пеллаэон задумчиво потер подбородок. — Хотел бы я знать, как простая беседа может способствовать установлению виновных. Если только лидеры кланов на самом деле не знают их имен.
   — Они утверждают, что не знают, — сказала Лейя. — И, принимая во внимание растущую угрозу всему народу ботанов, думаю, если бы у лидеров кланов были эти сведения, они бы уже предоставили их нам.
   — Адмирал, вы упомянули, что вам также известен способ предотвратить гражданскую войну, — напомнил Элегос. — Не угодно ли вам объяснить, что вы имели в виду?
   — Полагаю, вы и сами пришли к мысли, что разрешить кризис могла бы полная версия каамасского документа, — сказал он. — В обмен на приемлемые условия капитуляции Империя предоставила бы вам его копию.
   Лейя украдкой покосилась на Сакхисакха, Сила подсказала ей, что и ее телохранитель забеспокоился при упоминании об имперских архивах. Если все идет так, как планировалось, Хэн и Ландо уже занимаются поисками на Бастионе.
   — То есть, — сказала она, — вы просто передадите нам эту копию — почти ничего не требуя взамен?
   — Именно так — если мы договоримся, — адмирал помолчал. — Но должен сказать, что тут могут возникнуть некоторые сложности. Если полная версия каамасского документа действительно существует, она хранится в особом подкаталоге архивов, доступ к которому строго ограничен, а вся информация зашифрована. У меня нет возможности получить доступ к этим файлам, как нет ее ни у кого, кому я могу доверять. Если мы хотим вовремя заполучить документ, боюсь, я буду вынужден просить Новую Республику одолжить нам на время высококлассного специалиста по работе с электронными архивами.
   Гент икнул на всю кают-компанию, но тут же уткнулся носом в экран и притворился, что ничего не слышал.
   — И куда же придется отправиться нашему специалисту? — спросила Лейя, разглядывая напряженную спину ледоруба. — На Бастион?
   — Нет, на базу Убиктората на Йаге Малой, — сказал Пеллаэон. — Командующего базой я давно и хорошо знаю, и там найдется относительно защищенный компьютерный терминал. Что же до самого Бастиона, то там было бы куда более опасно.
   От этой невзначай оброненной фразы у Лейи защемило в груди. Он смотрела на адмирала и молилась, чтобы лицо ее ничего не выражало.
   — Что вы имеете в виду — опасно? — спросила она.
   — Бастион — это вотчина и оплот одного из наиболее ярых противников мирных переговоров среди правителей Империи, моффа Дисры, — хмуро пояснил Пеллаэон. — Кроме того, он, насколько мне известно, по уши погряз в собственной войне, где замешаны пиратские банды и финансовые махинации.
   — Да, мы тоже заметили рост активности пиратов, — светским тоном поддакнула Лейя. Хэн и Ландо уже на Бастионе…
   — И что, адмирал, вы полагаете, этот мофф Дисра не одобрит присутствия представителя Новой Республики в столице?
   Пеллаэон фыркнул.
   — Что бы Дисра терпел, когда Новая Республика будет рыться в имперских архивах? Это вряд ли, уважаемый советник. Не пройдет и шести часов, как ему все станет известно. А в течение следующих шести часов с вашим экспертом непременно произойдет несчастный случай. Но на Йаге Малой достаточно безопасно.
   — Отрадно слышать.
   Лейя снова покосилась на Сакхисакха. Лицо ногри оставалось невозмутимо, но она чувствовала, что и его терзает тревога. Хэн на Бастионе, в сердце владений мстительного моффа…
   — Так сможете ли вы предоставить подобного специалиста? — адмиралу, похоже, надоело смотреть, как советник переглядывается со своим телохранителем.
   Усилием воли Лейя заставила сердце перестать бешено колотиться.
   — Не знаю, — сказала она. — Честно говоря, не думаю.
   — Не думаете? — Пеллаэон, казалось, ушам своим не поверил.
   — Нет, — Лейя вновь покосилась на сутулую спину Гента.
   Тот по-прежнему делал вид, что по уши ушел в виртуальность, но голову все-таки повернул — чуть-чуть, чтобы лучше слышать. Обращенное в сторону переговорщиков ухо разве что не вращалось, как локатор.
   — По крайней мере, не сейчас. Возможно, позже, когда мы подпишем официальное соглашение.
   — К тому времени может быть уже слишком поздно, — напомнил Пеллаэон. — Наши разведчики перехватывают сводки новостей лишь время от времени, но и из этих обрывочных сведений я могу заключить, что положение в Новой Республике с каждым днем все серьезнее. Даже после того как ваш ледоруб приступит к работе, понадобится довольно много времени, — он поморщился, словно не хотел говорить, но приходится. — Кроме того, есть и еще один фактор, который играет против нас. Мы подозреваем, что один из агентов моффа Дисры уже пытался проникнуть в особый подкаталог. Мы не знаем, что он искал, но очевидно, что его целью мог быть только каамасский документ. Если мы будем откладывать, повышается вероятность того, что следующая его попытка окажется удачной. Он сотрет файл каамасского документа, и мы никогда не узнаем правды. Только если начать действовать незамедлительно…
   Адмирала перебили — со стороны компьютерного терминала раздался громкий душераздирающий вздох. Гент вдруг перестал прикидываться джойстиком и резко развернулся в крутящемся кресле к собеседникам. Не рассчитал, сделал пару лишних оборотов, с трудом затормозил и брякнул:
   — Ну ладно, чего там. Поеду я, поеду…
   Имперский офицер с интересом наблюдал за нетривиальным течением исторических переговоров. Лейя оторопела. Юный ледоруб последнее время не уставал удивлять ее.
   — Гент, ты вовсе не обязан, — сказала она. — Это может оказаться опасно.
   — Плевать, — дрожащим голосом заявил Гент и решительно выпятил нижнюю челюсть. — Знаете, пока мы летели с Корусканта, Элегос рассказал мне… ну, короче, что сталось с их миром. Страшное дело… все умерли, даже зверей не осталось. Короче, я как услышал… гады те, кто все это устроил. Поубивал бы. И всем ботанам готов был хвосты поотрывать за то, что они помогали.
   Гент сделал паузу, чтобы отдышаться. К долгим выступлениям он не привык.
   — А потом Элегос, — юноша ткнул пальцем в сторону на каамаси, — растолковал мне, что так нельзя. Ну, типа, что от злобности больше всего достается самому злобствующему, а не тем, кому он хочет хвосты поотрывать. Он говорил, что бывает, оказывается, справедливость без ненависти и кара без мстительности. Говорил, что мы все отвечаем за то, что делаем или не делаем, и что никто не должен нести наказание за чужие преступления, — он упрямо посмотрел на Лейю. — Короче, вот. Я ледоруб. Я хороший ледоруб. И я отвечаю за свои действия или бездействие, ну, как те, про которых Элегос говорил. И если я могу помочь, а помогать не стану, то я ничем не лучше тех, кто заварил всю кашу, — Гент исчерпал свое красноречие и беспомощно замахал руками. — Ну, не получается у меня так гладко, как у Элегоса, короче, вы поняли, что я вам тут пытаюсь растолковать?
   — Я прекрасно тебя поняла, — сказала Лейя. — И я очень высоко ценю твое чистосердечное предложение. Вопрос в том, должна ли я тебе позволить так рисковать собой.
   — Думаю, для вас, советник, не составит труда ответить на этот вопрос, — вмешался Элегос. — Что говорит вам Великая сила — должен ли глава шифровальной службы Гент отправиться на Йагу Малую?
   Лейя внутренне содрогнулась, реакция у каамаси была явно лучше, чем у нее. Конечно же, она обладала способностью узнать, какой выбор будет правильным.
   Вот только эта способность на сей раз подвела ее. Или, точнее, Лейя сама оказалась не в состоянии ею воспользоваться. Как ни призывала она Силу, ответа не находила. То есть она вообще ничего не находила — в душе было лишь смятение и страх за Хэна. Страх, который до сих пор ей еще как-то удавалось подавлять, теперь проснулся и овладел ею. Она чувствовала себя виноватой, что позволила мужу одному отправиться в логово врага — и даже поддержала его в этом решении. И еще совершенно не к месту и не ко времени давала себя знать горькая обида — они с Хэном и так всю жизнь себе во многом отказывали ради блага Республики, и вот теперь сложилось так, что они снова оказались единственными, кому суждено было рисковать собой ради других.