– Это уж точно… В Кремле их не ждут, – согласился с ним я.
Через пять минут с левого фланга нам просигналили о чем-то непонятном. Мы вместе с командиром и стажером осторожно сместились влево. На этом участке склона лес был редким, и мы некоторое время издалека понаблюдали за большими блестящими цилиндрами, которые под небольшим углом на метр-полтора торчали из земли. Всего их было штук пять-шесть, разбросанных на значительном расстоянии друг от друга.
– Всем наблюдать! – приказал Кириченко лейтенанту. – А мы сходим глянем что там такое.
Подойдя к ближнему цилиндру, Олег присвистнул от удивления:
– Вот это дура! На снаряд от «Града» непохоже: там диаметр маловат. Может от «Урагана»?
– Скорее всего от «Смерча», – сказал я, обойдя высоко торчащую из грунта хвостовую часть снаряда от реактивной системы залпового огня. – Я таких здоровых еще ни разу не видел, но похоже на «Смерчь».
– У них же длина с телеграфный столб. Это только хвост на два метра торчит, а сколько еще там, под землей?
– Да уж прилично, – ответил я и отошел на всякий случай на несколько метров. – Олег, отойди подальше, а то с этими неразорвавшимися снарядами всякое бывает.
– Ты только глянь, как они тут лес перепахали, – командир показал на изрытый огромными воронками склон. – Если пять штук не сработало, то сколько всего их было?
– Одна или две установки, пошли дальше, Олег.
– Может, подорвем их, чтобы никого потом не убило?
– У тебя есть огнепроводный шнур, кадэшки и тротиловые шашки? – эта идея Кириченко мне явно не понравилась и я только обрадовался, услыхав его отрицательный ответ. – Ну вот видишь. Тут надо накладным зарядом подрывать, а у тебя только гранаты есть.
– Нет, с гранатами тут и делать нечего. Только сам подорвешься или осколками этой бандуры шарахнет. В них только одной взрывчатки будет килограмм сто.
– Может, их «Мухами» расстрелять? – предложил подошедший лейтенант.
– Нет, слишком много шума, – сказал командир и приказал двигаться дальше.
Мы прошли уже три четверти горного спуска и внизу деревьев почти не было. Зато нижняя часть горы оказалась разбита на сплошные огороды, и теперь нам пришлось перелезать изгороди из веток, кусков железа и колючей проволоки. Эти сельскохозяйственные угодья грозненцев в большей своей части тоже были заброшенными и неухоженными.
Скоро огородные пустыри сменились более пологим и открытым участком местности, который был захламлен различным строительным и бытовым мусором. Впереди слева появилась чеченская столица и нам уже были видны городские многоэтажки и железобетонные боксы бывшей танковой части. Пройдя небольшую ложбину, мы поднялись на пригорок, откуда вся городская окраина была как на ладони.
– Ну вот отсюда и можно провести доразведку местности, – сказал я лейтенанту, который в эту ночь должен был идти на засаду со мной. – Только по-быстрому, а то местные могут чего заподозрить.
Для места проведения засады я выбрал заросший высокой травой участок местности, который находился на углу воинской части. Отсюда хорошо просматривались и полуразрушенный забор с запада, и бетонные стены танковых боксов с юга и находившийся за нами горный склон.
Меня больше всего интересовал полуразрушенный забор: по словам вевешников, по ночам боевики занимали огневые точки в проломах кирпичной стенки и оттуда обстреливали казармы и наблюдательные посты эмведешного подразделения.
Для своей подгруппы Олег Кириченко выбрал юго-восточный угол бывшего танкового полка. Снаружи, неподалеку от бетонных боксов он увидал на заросшем травой возвышении бронеколпак ДЗОТа, оставшийся от стародавних времен.
– Такой позиции у меня еще никогда не было. И как я его сразу не заметил. Он ведь почти у самой дороги стоит, – довольно улыбаясь, сказал он нам. – Ну что, пошли?
Мы спустились с пригорка и стали осторожно пробираться дальше, старательно обходя кучи свежего строительного мусора, который вывозили сюда с улиц полуразрушенного Грозного. Среди мусора могли попасться неразорвавшиеся боеприпасы…
Наконец, мы вышли на дорогу, бывшую когда-то асфальтовой, которая пролегала из города к стоявшему в километре справа отнас трехэтажному зданию. Доходя до городской окраины, эта дорога проходила вдоль разбитого взрывами западного забора.
– А что там такое? – спросил я у Кириченко, показывая взглядом на стоящее справа одинокое здание, окруженное глухой кирпичной стеной.
– Не знаю. Надо будет у ментов спросить, – ответил он и пошел вперед.
Через пятнадцать минут мы уже были на холме с бронеколпаком. Командир группы пошел осматривать вершину, а я с оставшимися бойцами ждали его внизу. Прямо под нами находилась шоссейная дорога, по которой мы проезжали днем. Со стороны шоссейки восточная часть холма была срезана, а чтобы земля не осыпалась здесь соорудили двухметровую стенку из бетонных блоков. Кормой к ней внизу уже стояли наши БМп. До войны это была заасфальтированная площадка рядом с бензозаправкой или автомастерской, чего теперь уже было невозможно понять. А сейчас здесь удобно расположились наши боевые машины.
Вскоре появился и Олег с двумя разведчиками и мы просто перескочили с бетонных блоков на корпуса беемпешек.
– Там еще с войны дзот остался. Посажу на колпак бойца с ночником и все будет видно как днем. И чего это наши серые братья тут свой наблюдательный пост не оборудуют? Я бы на этом бугре полгода в засаде просидел, – говорил мне Олег, усаживаясь на место командира и давая механику команду двигаться обратно.
– Это менты что ли? – Крикнул я сквозь шум взревевшего двигателя.
– Ну а кто же еще? Форма-то у них какого цвета? Да и как мыши сидят по своим норкам…. – ответил он. – Краснов, пошел!
Первая броня с места рванула к нашей базе. Сзади загромыхала гусеницами вторая «коробочка».
Вернувшись на базу, мы пошли искать командира подразделения для окончательного уточнения окружающей обстановки.
Наконец-то появившийся милицейский начальник показал нам огневые точки боевиков в западном заборе и заминированные участки. В нескольких метрах от казарм были сооружены наблюдательные посты из мешков с песком, откуда вевешники просматривали открытое пространство от своих НП до высокой стены с зияющими проломами, из которых и велся обстрел. Эта площадка имела прямоугольную форму и была полностью покрыта густой травой, в которой искать мины неизвестного нам типа срабатывания было довольно трудно…
– Когда мы прибыли сюда и заменяли своих предшественников, то нам сообщили, что поле не заминировано. Они по-над-стеночкой с внутренней стороны установлены. Хотя мы это никогда не проверяли.
Услыхав эти слова, мы с Олегом облегченно вздохнули, встали с корточек и издали взглянули на эту загадочную «по-над-стеночку. " Здесь-то и были понатыканы мины.
– А почему вы сами с той стороны забора мины не поставите? Как раз у проломов заминировали и духи пару раз подорвались бы. Больше к вам не совались бы, – спросил я полковника.
– А там местные или ребятишки могут нарваться, – ответил он. – Да у нас и минеров-то нет. Тут до нас какая-то пехота стояла, и мины после них остались.
– Ну тогда можно в управляемом варианте что-нибудь поставить у самих проломов. Боевики только стрелять начнут, а ваш солдатик нажимает кнопочку и мина взрывается, – сказал Кириченко.
– А вы сможете установить эти мины? – Загорелся местный воевода. – Только сразу говорю, что мин у нас нет.
– Мы с собой только две штуки захватили. Если бы знали, то взяли побольше, – сказал Олег.
– А вон, слева что там такое? – я показал на стоящие вдалеке бетонные строения, которые примыкали к злополучному забору…
Милицейский полковник тоже глянул в ту сторону и махнул рукой:
– То старый автопарк. Тоже весь заминирован. Мы даже не заходили туда. С крыши посмотрели, что там пусто и все. Но мины там есть.
– У нас ведь электродетонаторы есть. Можно самодельные мины сделать. Или снять эти старые мины и переустановить в нужном месте, – предложил я, когда мы пошли обратно к нашим боевым машинам.
– Да ну их! Лазить в этой траве и искать мины, которые еще зимой поставили, как-то неохота.
– Ну это понятно. А вон автопарк. Там все заасфальтировано, и нажимные мины в асфальт не зароют, а растяжку можно увидеть. Ну что, пойдем? И нашего кукана-минера захватим.
После недолгого раздумья командир согласился на эту рискованную затею. Но вдруг выяснилось, что наш «специалист» минно-подрывного дела раньше устанавливал только учебные мины и подрывал тротиловые шашки электрическим способом. Услыхав про переустановку мин, боец с нагловато-нахальной физиономией сразу стал озабоченным и скучным.
– Товарищ старший лейтенант, я в роте минирования всего один месяц прослужил, а до этого был простым разведчиком, – быстро проговорил солдат.
Мы стояли снаружи перед боксом с разведгруппой. Кто-то из бойцов спал, несколько человек играли в запрещенные азартные игры, то есть в карты.
– А ты случайно не в роте Баталова был? Что-то твое нахальное личико мне знакомо, – сказал я минеру.
– Был. Только я не нахальный, а шустрый. Я в третьей группе служил, а вы тогда первой командовали.
– Все, вспомнил. Ты тогда был большим шлангом, а сейчас стал шустрым минером, – засмеялся я.
– А не шустрые минеры все давно на кладбище, – бойко ответил боец, к которому вернулось его обычное состояние.
– Вот поэтому ты с нами и пойдешь. Мы сейчас из тебя супершустрого минера-подрывника будем делать. Через пять минут выходим. Вперед!
Как следует из Устава приказ командира разведгруппы является законом не только для своих непосредственных подчиненных – разведчиков, но также для связистов и минеров, приданных на время выполнения боевого задания. Хоть они и стараются всегда показать некоторую независимость и особый статус среди рядовых спецназовцев, но воля старшего лейтенанта Кириченко сейчас принуждала рыжего минера-сапера заняться своими прямыми обязанностями. Да еще на виду у остальных солдат, перед которыми он совсем недавно красовался в амуниции крупного специалиста МПД.
– Товарищ старшлейтнант, а вы его самым первым пустите вперед. А сами сзади за пятьдесят метров идите, – подсказал идею замкомгруппы.
– Ты еще придешь ко мне в голодный год! – огрызнулся на него нахаленок из роты минирования.
Несмотря на речитативы-отговорки, он был отправлен за своей сумкой минера, где лежал весь его инструмент. Рыжий боец долго искал ее в десантном отделении и появился с ней только после нескольких подгоняющих окриков.
– Товарищ старший лейтенант, а у меня ни миноискателя, ни щупа даже нет! Как же мы их искать будем?
– А почему «мы»? – серьезно сказал я. – Вот ты один и будешь их искать. Ты слышал, что Шумаков предложил?
Рыжевласый солдат с выражением лютой ненависти на лице взглянул на заместителя командира группы и уже вдохнул воздуха, чтобы выпалить в его адрес «слова большой благодарности», но заметил взгляды офицеров и смиренно промурлыкал с интонацией кота Матроскина:
– Ох уж этот замкомвзвод Шумаков!… Когда-нибудь он докаркается… С ротой минирования шутки плохи…
– Иди-иди, спаниэль несчастный! – в тон ему ответил замкомгруппы. – А давай-ка мы тебе еще поводок сварганим, чтоб с пути не сбился…
Из бокса вышли почти все разведчики, словно провожая нас в дальнюю дорогу. При такой аудитории, в которую также вошли и автомеханики возле ГаЗ-66, рыжий минер и сержант еще долго упражнялись бы в своем красноречии, но уже пора было идти…
Кириченко оставил старшим на дневке лейтенанта-стажера и мы втроем пошли к автопарку, когда сзади послышался голос одного из солдат, окликнувший минера:
– Эй, ты две таблички забыл взять!
– Какие? – словно встрепенувшись, повернулся назад боец.
– «Проверено, мин нет. Сапер Рыжаков». А на второй – «Сапер Рыжаков» в траурной окантовке…
Обнадеженный было минер уже подошел к броне и только под общий смех и хохот понял, что его подкололи. Он сплюнул с досады и выругался, а когда вернулся к нам, то был крайне решителен:
– Товарищ старший лейтенант, он тоже хочет стать шустрым минером. Вы видите, даже про таблички знает? Давайте его тоже возьмем? Я только одну растяжку смогу обезвредить, а обратно вы с кем пойдете? А то мне одному «там, наверху» скучно будет. Давайте его возьмем, ну пожалуйста.
От его скороговорки мы рассмеялись, потом Кириченко выкрикнул команду и под гогот и улюлюканье оставшейся группы незадачливый шутник присоединился к нашей троице.
– Молодец! Уважаю добровольцев. Будешь у меня помощником, – сказал ему нахалистый минер. – На, держи сумку.
Второй солдат тихо послал его подальше со своей сумкой и стал на ходу поправлять наспех одетый нагрудник.
Недалеко от расположения группы трое пожилых техников в промасленных комбинезонах с утра копошились в двигателе ГАЗ-66, но сейчас уже минут пять-десять они слушали наши шумные приготовления, не понимая причин веселья и шуток бойцов. Проходя мимо полуразобранного автомобиля, мы услыхали предупреждающий голос старшего технаря:
– Ребята, автопарк-то ведь заминирован.
Мы не успели ему ответить, как тутже послышалась быстрая речь нашего «специалиста» Рыжакова:
– Подумаешь, какой-то автопарк заминирован. Мы эти мины щелкаем как семечки. Хотя…. так на всякий случай, вы свою машину побыстрее чините, а то вдруг понадобится срочно в госпиталь доставить геройского солдата, который грудью закрыл своего командира от взрыва мины. Так что побыстрее шуруйте своими ключами…
– А зачем машина? Мы для тебя вертолет вызовем, – засмеялся другой вевешник.
– Ну-ка закройся. А то еще накаркаешь, – перестав улыбаться, приказал минеру Кириченко.
Но Рыжаков и так уже замолк – мы подошли к металлическим воротам автопарка. Я внимательно осмотрел створки и первым осторожно протиснулся в узкую щель между ними. Вторым пролез Олег, а последним был наш суперминер.
– Ну что, давай командуй, – вполголоса сказал мне Кириченко. – А то я ни разу в таких мероприятиях не участвовал.
– Ты думаешь, что я такой спец по разминированию? Я, может пару раз имел с ними дело, но попробуем и что-нибудь придумаем.
Я приказал минеру идти за мной след в след на удалении в пять метров и осматривать землю передо мной. Если я вдруг что-нибудь пропущу, то боец Рыжаков сможет заметить что-либо подозрительное и предупредить меня. Во всяком случае я надеялся на это.
– Через каждые восемь-десять шагов садишься на корточки, а еще лучше – принимаешь упор лежа и смотришь вперед. Так тебе будет видно отчетливее растяжку или провод какой-то. Понял меня?
– Да я и так ее увижу, – ответил сапер-наблюдатель.
– На фоне серого асфальта трудно заметить стальную проволочку! А лежа на земле, ты увидишь проволочку гораздо быстрее. Особенно на фоне ржавых ворот и кирпичной стены. Вообще-то кто-то собирался закрыть своей грудкой командира…
– Язык мой – враг мой, – вздохнул горестно минер.
Третьим в нашей цепочке должен был идти Кириченко с автоматом наготове, чтобы прикрыть нас от внезапного нападения духов спереди и слева. А последним шел разведчик, прикрывавший наш тыл и правый фланг.
– Вперед! – сказал я негромко и начал осторожно передвигаться от ворот автопарка.
Сначала нам предстояло пройти десяток метров вперед и затем повернуть направо, чтобы мы оказались в нужном направлении, то есть лицом к тыльному выезду, за которым возвышалась гора с телевышкой.
Через десять минут я дошел до места, где можно было повернуть направо. Но прежде всего нужно было оглядеться…
Автомобильный парк представлял собой два ряда расположенных справа и слева боксов для автомашин или танков. Пространство между этими рядами было залито цементом и асфальтом. И только посередине тянулся неширокий, но вытянутый газон, который в конце упирался в будку автозаправки. За нею в десятке метров были видны запасные ворота, предназначенные для срочного выезда техники по тревоге. этот автопарк располагался в юго-западном углу воинской части, как раз напротив места предполагаемой засады моей подгруппы. Западный забор в этом месте практически не имел повреждений и проломов, в заброшенном и пустом автопарке некого было обстреливать и поэтому боевики тут даже за стенкой не появлялись.
Значит и установленные тут мины были использованы не совсем по своему назначению и их можно было снять для дальнейшей установки в нужном месте. Но сначала необходимо было найти эти смертоносные сюрпризы и обезвредить их.
До западных ворот простиралась «минная целина» длиной метров эдак в двести-двести пятьдесят, но спешить нам было некуда, и я осторожно метр за метром мелкими шагами продвигался вперед. Идти можно было только по неповрежденным участкам асфальта или бетона. В отдельных местах попадались старые неглубокие воронки от каких-то боеприпасов и выбоины от колес и гусениц. Их-то и нужно было обходить с предельной осто – рожностью и вниманием. Если в асфальте и бетоне трудно установить мины, то в воронках, ямах, на газоне и других участках земли можно было спокойно понавтыкать любые минные «гостинцы».
Это могли быть противопехотки, срабатывающие от того, что чья-то нога наступила на нее. Или же заградительные, направленные и выпрыгивающие мины, взрывающиеся от неосторожного и случайного прикосновения к проволоке-растяжке. Обычно мины зарывают в грунт и еще дополнительно маскируют место установки. Но опытный и хитрый минер может разместить корпус мины в самом неожиданном месте. А взрыв произойдет не только от срыва растяжки, но и от любого другого механического движения или перемещения каких-то предметов.
Но противопехотные мины нажимного действия мне сейчас были не страшны – ведь шел я по асфальтовой и бетонной поверхности. Зато мне и идущему позади минеру следовало напрягать все свое зрение в поисках возможных растяжек или каких-либо иных минных неожиданностей.
«Так, смотрим от себя вперед, слева направо и опять вперед, но уже справа налево. Ну как будто маленькая и быстрая змейка уползает от меня. А что там сзади делается? " – подумал я, остановился и оглянулся.
Кириченко и разведчик держали оружие наизготовку и внимательно смотрели по своим направлениям. Зато Рыжаков тоже загляделся куда-то влево и вперед, наверное, на горный склон или телебашню.
– Что, через десять метров ты уже все усвоил, раз по сторонам смотришь? Хочешь первым пойти?
– Нет, товарищ лейтенант. Я больше не буду на эту горку смотреть. Только впереди вас или вам под ноги.
– Алик, да пусть он метров двадцать первым пройдет, – послышался голос Олега.
– Все-все-все. Я ведь сказал, что смотреть нужно под ноги лейтенанта Зарипова. Извиняюсь, не знаю имени-отчества, – затараторил минер.
Его нахальство и безалаберность уже начинали меня раздражать. Все-таки мы сейчас занимаемся не детскими шалостями и глупостями. А глупость и неосторожность на войне стоят гораздо дороже и обходятся человеку оторванными руками-ногами, а то и головой…
– Ну-ка быстро заткнулся! Тебе только в цирке рыжим клоуном работать. – проворчал я беззлобно. – И кто тебя в минеры взял? Понаберут в армию по объявлению в газете…
– Ага. Мне это объявление четыре раза из военкомата приносили, – буркнул себе под нос Рыжаков и замолчал.
Я уже повернулся к забору и опять осторожно пошел дальше. Сзади загремел автоматом и амуницией минер, постаравшийся как можно ниже прильнуть к асфальту.
Через полчаса я поравнялся с автозаправкой, где стояло несколько ржавых металлических коробов с круглыми циферблатами учета топлива. На всем пути мне не попалось ни одной растяжки, даже от гранаты. Я старался почуять некий подвох в виде неожиданной минной пакости в самом конце пути. Но я ошибся и здесь тоже ничего не было.
Наконец-то я рукой коснулся теплого металла ворот, осмотрел створки и громко сказал Олегу, что и выезд тоже не заминирован.
– Да не может такого быть. Может мы их не заметили? – Кириченко недоверчиво окляделся вокруг. – Может здесь под забором?
Справа и слева от ворот начинался трехметровый газон, который тянулся вдоль всего забора. Я осторожно пошел влево, обходя и осматривая газон, неспешно ступая по старому асфальту.
К своей внезапной радости я увидел в выгоревшей на солнце траве сначала металлически темную проволочку-растяжку, потом колышек-упор, а через три метра и торчащий над верхним срезом мины механический взрыватель.
– Одна есть! ОЗМка! – я вполголоса позвал всех остальных. – Идите ко мне.
Минут пять мы осторожно разглядывали затаившуюся в земле смерть, выглядевшую безобидным металлическим кружком с торчащим вверх стержнем-взрывателем.
– Даже корпус мины землей не присыпали или чем-нибудь другим не замаскировали, – недовольно сказал Кириченко. – Наверное, боец устанавливал. Или торопился, или боялся.
Общими усилиями мы разыскали на этой части газона еще две, такие же однотипные мины. Это были ОЗМ-72, которые при срабатывании выпрыгивают из земли и взрываются на высоте одного метра над поверхностью. Зона сплошного поражения этой мины представляет собой круг с радиусом в тринадцать метров. Но это была зона сплошного, гарантированного заводом – изготовителем поражения, а вообще-то осколки в виде небольших кусочков мелко насеченной проволоки могли разлетаться еще дальше. Из всех, имеющихся у нас на вооружении мин этот тип казался мне самым смертоносным из-за этих тринадцати метров и самым коварным из-за ее способности подпрыгивать и взрываться в воздухе.
По-моему, выпрыгивающие мины стали первыми использовать немцы еще в Великую Отечественную… Потом у американцев появился их «джамп Джек». А наша армия этим типом мин стала оснащаться после 1972 года, если судить по маркировке изделия.
«Хотя нет. Была у нас раньше мина ОЗМ-четыре… "-в памяти возник рисунок с плаката с образцами наших мин.
– Ну что, будем снимать? – спросил Кириченко, садясь на корточки рядом с нами.
– Можно ее снять, но только установить мы эту мину не сможем. Для управляемого варианта тут нужен электронакалыватель, а у нас его нет.
– Ну тогда просто снимем и с собой заберем, – предложил Олег.
– У вас что, на инженерном складе ОЗМок нету? – Спросил я. – Ну я смогу отсоединить растяжку и открутить взрыватель. Потом ее надо из земли выковыривать, а у нас с собой кошки нет. Вдруг под нее установили еще и мину-сюрприз разгрузочного действия. Ты ОЗМку только приподнимешь, как внизу под ней сработает МСка, а от нее сдетонирует и эта хреновина.
– Да может, там под ней ничего и нету? – озадаченно спросил Олег и почесал затылок. – Ты же сам видел, что мину даже не замаскировали.
– Ну правильно. Пока работает замедлитель на сюрпризе, надо еще успеть основную мину установить. Поэтому и торопились. А эта пехота может МС-3 только под ОЗМ-72 устанавливать, чтобы нельзя было ее разминировать. Этот сюрприз как раз, в самый аккурат, подходит под ОЗМку. И диаметр одинаковый и вес подходящий.
Некоторое время мы продолжали молча сидеть, а потом я предложил другой вариант:
– Ну давай я сниму растяжку и выкручу взрыватель, но из земли ее сам будешь вытаскивать. Или кто-то другой пусть ее вытягивает.
Тут я невольно посмотрел на нашего «минного специалиста», который демонстративно изучал установленную боевую мину. На оклик командира он встал и сразу же выдал результаты своего ознакомления с ОЗМкой:
– Товарищ старший лейтенант, там точно мина-сюрприз снизу установлена. Это я вам точно говорю.
– Ты что, там сбоку нее грунт подкопал? – Усмехнулся я.
– Нет, но там внизу точно что-то есть, – быстро нашелся подходящий ответ.
– Расслабься, – сказал, вставая, Кириченко. – Никто ее снимать не будет. Пошли назад.
Дойдя до въезда в автопарк, мы не стали поворачивать налево к воротам, а решили пройтись дальше вперед, чтобы ознакомиться с другими строениями напротив места засады подгруппы Кириченко. Но там были лишь заброшенные солдатская столовая, подземное овощехранилище и продсклад. Ничего интересного мы там не нашли и решили возвратиться к своей дневке более коротким путем.
Осторожно обогнув по кромке зеленую лужайку, мы подошли к пролому в стене, за которым уже были видны наши бронемашины с сидящим на башне наблюдателем. До них было метров пятьдесят, и мы заметили, что наша фишка тоже нас обнаружила и теперь разглядывает нас в полевой бинокль Би-8.
– Ну что, здесь будем перелазить? – спросил Олег.
Я молча кивнул и стал подбирать подходящее место. Трехметровый пролом в кирпичной стене был не очень плотно, но все-таки загорожен рядами стальной и алюминиевой колючей проволоки, чего было достаточно для создания труднопреодолимой преграды. Но кому-то этого показалось маловато, и меж рядов колючки тянулось несколько растяжек, которые оказались прикручены к боевым чекам трех гранат РГО и трех Ф-1.
К наблюдателю на нашей БМП присоединилось еще несколько солдат группы с более мощным биноклем Б-10 и оптическими прицелами, которые не были сняты с оружия. Со стороны казалось, что три снайпера целятся в нас. Со стоящей на углу, у въезда в часть вышки за нами тоже наблюдало двое часовых-вевешников.
После того, как я нашел удобное место и снял один ряд алюминиевой колючки у самого края кирпичного разлома, получился неширокий проем, через который можно было аккуратно и осторожно пролезть. На всякий случай я попросил Олега прижать рычаг ближайшей гранаты к корпусу, пока буду преодолевать заграждение, потом негромко выматерил свою лень и просунул левую ногу в узкое окно.