Страница:
– Александр Иванович, в «Крестах» до приговора суда свидания по телефону – через стекло. Мне не удастся обнять Сергея. И почему вы думаете, что он будет в робе? Робу выдают осужденным, а он-то – подследственный. Значит, будет в "гражданке".
– Через стекло? Это уже сложнее. – Он почесал переносицу. – Ну, в общем, выясни все, что можешь. А я со своей стороны постараюсь его оттуда выдернуть. В крайнем случае, ведь опять посадить можно.
Колобов усмехнулся. От этой усмешки мне стало не по себе.
– А деньги лично у вас пропали? – полюбопытствовала я.
– Можно сказать и так, – медленно ответил Александр Иванович.
– Но почему вы не проверяете тех, кто про них знал?
– Я как раз это и делаю, – заметил Колобов, странно взглянув на меня. – Согласен: ты могла и не знать.
– Я не знала.
Он пропустил мои слова мимо ушей.
– К сожалению, знало довольно большое количество людей. У меня из-за их пропажи сорвалась поездка в Финляндию. Сорвалась крупная сделка. Но даже не это главное, хотя…
Я должен вычислить негодяя. Найти и наказать.
И я должен это сделать сам. Я, а не кто-то другой. Иначе… – Колобов вздохнул. – Могу последовать за прибалтом. Здесь задействованы интересы… не только мои. И деньги не только мои.
– А если это был прибалт? Он уже наказан.
Он мертв. И как вы теперь узнаете, он виноват или не он?
– За ним же кто-то стоял, – пожал плечами Колобов. – Я его никогда в жизни не видел.
Его кто-то подослал. Мои ребята сейчас находятся в Финляндии. Артур куда-то уехал по делам. Найдут Артура – поговорят с ним. Хотя его кто-то мог просто попросить дать рекомендацию для гостиницы. Но мы выясним, кто.
Это хоть какая-то зацепка.
Я спросила про персонал гостиницы. Колобов покачал головой. Персонал был многократно проверен самыми разными людьми. Они возвращали оставленные в номерах деньги и ценности. В гостинице еще ни разу не случалось воровства. Да и возможности ни у кого не было. Они не ходят по этажам вечерами.
– А у Любы?
– Ох как вы друг другу не понравились! – покачал головой Колобов.
Он пояснил, что она с поста отлучалась только в комнату отдыха к Сереге – тогда ее заменял охранник, но быстро вернулась: в этой гостинице платят очень большие деньги и персонал не имеет привычки лишний раз покидать свой пост. ("А Сергей ведь отсутствовал довольно долго", – подумала я.) Охранник находился в своей комнатке, откуда по монитору следил за прилегающей территорией. Повар не поднимался по лестнице вообще, единственный официант – только в наш с Серегой номер и еще до прибытия Колобова и Редьки. Проститутки находились в бане.
– Я специально не брал девочку в номер, – пояснил Колобов. – Считал, что могу оставить деньги там – и они будут лежать как в сейфе. Раньше, по крайней мере, так всегда и было.
– А Редька? Он не мог?
– Он находился или в бане, или у себя в номере. Он не выходил из бани, потом пошел прямо к себе. Он не заходил ко мне в номер.
Не было у него такой возможности. Украсть их он не мог. Сам, – добавил Колобов многозначительно.
"А про мертвую проститутку ты наверняка не знаешь", – подумала я. Наверное, никто даже не обратил внимания, что она пропала. Ну может, в «фирме» беспокоятся, что не выходит на работу. И когда до нее доберется Колобов…
Если вообще станут проверять девок. Но ведь кто-то же ее кокнул и спрятал в Серегин багажник? Кто-то, кто хотел его подставить. Не сам же он ее туда запихал?
Я решила, что должна, по крайней мере для себя, выяснить, кто виноват. Мне не хотелось, чтобы невиновный человек сидел в тюрьме.
И вообще чтобы страдали невиновные. Теперь я почему-то была уверена: кто-то явно пытался подставить Серегу, и он об этом знал. Или, по крайней мере, предполагал. Вот только кто? Зачем, после разговора с Колобовым стало понятно: из-за бабок. Или милый друг все-таки не такой уж невинный агнец?
Глава 11
– Через стекло? Это уже сложнее. – Он почесал переносицу. – Ну, в общем, выясни все, что можешь. А я со своей стороны постараюсь его оттуда выдернуть. В крайнем случае, ведь опять посадить можно.
Колобов усмехнулся. От этой усмешки мне стало не по себе.
– А деньги лично у вас пропали? – полюбопытствовала я.
– Можно сказать и так, – медленно ответил Александр Иванович.
– Но почему вы не проверяете тех, кто про них знал?
– Я как раз это и делаю, – заметил Колобов, странно взглянув на меня. – Согласен: ты могла и не знать.
– Я не знала.
Он пропустил мои слова мимо ушей.
– К сожалению, знало довольно большое количество людей. У меня из-за их пропажи сорвалась поездка в Финляндию. Сорвалась крупная сделка. Но даже не это главное, хотя…
Я должен вычислить негодяя. Найти и наказать.
И я должен это сделать сам. Я, а не кто-то другой. Иначе… – Колобов вздохнул. – Могу последовать за прибалтом. Здесь задействованы интересы… не только мои. И деньги не только мои.
– А если это был прибалт? Он уже наказан.
Он мертв. И как вы теперь узнаете, он виноват или не он?
– За ним же кто-то стоял, – пожал плечами Колобов. – Я его никогда в жизни не видел.
Его кто-то подослал. Мои ребята сейчас находятся в Финляндии. Артур куда-то уехал по делам. Найдут Артура – поговорят с ним. Хотя его кто-то мог просто попросить дать рекомендацию для гостиницы. Но мы выясним, кто.
Это хоть какая-то зацепка.
Я спросила про персонал гостиницы. Колобов покачал головой. Персонал был многократно проверен самыми разными людьми. Они возвращали оставленные в номерах деньги и ценности. В гостинице еще ни разу не случалось воровства. Да и возможности ни у кого не было. Они не ходят по этажам вечерами.
– А у Любы?
– Ох как вы друг другу не понравились! – покачал головой Колобов.
Он пояснил, что она с поста отлучалась только в комнату отдыха к Сереге – тогда ее заменял охранник, но быстро вернулась: в этой гостинице платят очень большие деньги и персонал не имеет привычки лишний раз покидать свой пост. ("А Сергей ведь отсутствовал довольно долго", – подумала я.) Охранник находился в своей комнатке, откуда по монитору следил за прилегающей территорией. Повар не поднимался по лестнице вообще, единственный официант – только в наш с Серегой номер и еще до прибытия Колобова и Редьки. Проститутки находились в бане.
– Я специально не брал девочку в номер, – пояснил Колобов. – Считал, что могу оставить деньги там – и они будут лежать как в сейфе. Раньше, по крайней мере, так всегда и было.
– А Редька? Он не мог?
– Он находился или в бане, или у себя в номере. Он не выходил из бани, потом пошел прямо к себе. Он не заходил ко мне в номер.
Не было у него такой возможности. Украсть их он не мог. Сам, – добавил Колобов многозначительно.
"А про мертвую проститутку ты наверняка не знаешь", – подумала я. Наверное, никто даже не обратил внимания, что она пропала. Ну может, в «фирме» беспокоятся, что не выходит на работу. И когда до нее доберется Колобов…
Если вообще станут проверять девок. Но ведь кто-то же ее кокнул и спрятал в Серегин багажник? Кто-то, кто хотел его подставить. Не сам же он ее туда запихал?
Я решила, что должна, по крайней мере для себя, выяснить, кто виноват. Мне не хотелось, чтобы невиновный человек сидел в тюрьме.
И вообще чтобы страдали невиновные. Теперь я почему-то была уверена: кто-то явно пытался подставить Серегу, и он об этом знал. Или, по крайней мере, предполагал. Вот только кто? Зачем, после разговора с Колобовым стало понятно: из-за бабок. Или милый друг все-таки не такой уж невинный агнец?
Глава 11
Мне вернули сумку, даже попросили проверить содержимое. Все было цело, телефон работал. Александр Иванович сказал, что подзадержится: хочет отдохнуть вечерок на природе, попить родниковой водицы, поесть натуральных продуктов.
– Может, девушке сухой паек с собой дать? – спросил дедок у Колобова. – Все-таки у нас первая гостья женского пола.
– Не откажусь, – я решила подать голос.
В результате мне вручили баночку сметанки, баночку медку, пяток яиц и щуку. Гориллообразный браток изобразил на физиономии сожаление и извлек из кармана черную плотную косынку. С нею приблизился ко мне.
– Извиняй, – сказал. – Приказ начальства.
У начальства в это мгновение зазвонила трубка. Колобов выслушал, что ему сказали, и изменился в лице. Браток застыл с черной косынкой.
Мы все смотрели вопросительно на Александра Ивановича.
– Артур так и не появлялся. Жена заявила в полицию. Сейчас поехала в какой-то морг.
Вроде недавно обнаружили труп, соответствующий его приметам. Пока ребята ничего точно сказать не могут, но… – Колобов сделал многозначительную паузу.
Да, дело принимало серьезный оборот. Кто-то заметал следы. Заметал тщательно. Только бы я сама вдруг не оказалась среди заметаемых…
Правда, сейчас мне больше всего хотелось поскорее добраться до родного дома и этой ночью поспать в своей постели. Мне завязали глаза, один браток сел за руль, второй рядом с ним, меня усадили назад.
До моего дома ехали почти три часа, из чего я сделала вывод, что все-таки находилась за пределами Ленинградской области. Хотя ведь так далеко везти жертву рискованно. Но это не мои проблемы. Косынку мне разрешили снять при подъезде к городу. Джип был с тонированными стеклами, так что из соседних машин меня на трассе никто не видел.
Моя родная «шестерка» в самом деле стояла у подъезда, даже была закрыта и не раздета.
Братки вылезли из джипа, напомнив, что им велено проводить меня до квартиры. Один подхватил сухой паек, свою сумку я повесила на плечо.
В сопровождении эскорта поднялась на нужный этаж, ключом открыла дверь и замерла.
В коридоре горел свет, на полу на спинах лежали два накачанных типа (почти двойники сопровождающих меня), на груди у одного свернулась кружочком Сара, у другого – Барсик. Братки боялись шевельнуться и даже дышать. На звук открываемой двери повернули только глаза, а потом их закатили.
– Ой! – хором сказали двое, сопровождавшие меня.
– Мальчики, – повернулась я к ним, – у вас наручники есть? Вы, наверное, этих с собой заберете?
– Веревка есть, – промямлил один. – В багажнике. Я сейчас сбегаю.
И попятился к лифту. Второй оказался посмелее или полюбопытнее и с интересом посмотрел на меня.
– Это ваши змеи? – спросил он.
– Соседские, – ответила я.
– Они по всему дому ползают?
– Нет, только туда, куда их пускают.
– Убери своих пресмыкающихся, гадюка! – прошипел ближайший к нам молодец.
Я не успела ответить. Сара, до этого мирно лежавшая у него на груди, зашевелилась. Парень опять замер. А Сара уже подняла голову, потом вверх стало подниматься ее тело. Парень как-то странно вякнул и, по-моему, потерял сознание. Слабые что-то у нас пошли братки.
Второй ни с какими комментариями и пожеланиями не выступал, наверное, решил, что лучше в плен к конкурентам, чем у меня дома со змеей на груди.
Тем временем вернулся браток, бегавший за веревкой. По пути он нашел и какую-то бесхозную проволоку, брошенную у нас во дворе. И куда это Галька с сожителем смотрят? Или эту проволоку в пунктах приема металла не берут?
– Юля, – вежливо обратились ко мне люди Колобова, – а вы бы не могли взять змей?
А то как мы будем пацанам руки вязать?
– Если я уберу змей, то вы им как раз ничего не завяжете. Погодите секундочку.
Я позвонилась к Татьяне, она при виде картины у меня в коридоре рассмеялась и заметила, что приняла правильное решение. По ходу сообщила, что кот сидит в квартире у Стаса.
Татьяна братков и связала, приговаривая: "Будете знать, как по чужим квартирам лазать". Затем она повесила по змее на каждое плечо и обратилась к моим сопровождающим, кивнув на так и лежащих на полу парней:
– Можете забирать.
Те покинули мою квартиру на дрожащих ногах и даже забыли попрощаться. Люди же Колобова, в отличие от них, проявили чудеса вежливости. Видимо, очень не хотели, чтобы змеи покидали Татьянины плечи.
Соседка отнесла своих любимиц к себе, затем они вместе с Ольгой Петровной и Стасом, отдавшим мне кота, пришли ко мне на чай с деревенским медом. Натуральный продукт был оценен по достоинству. Кот получил сметаны. Щуку я оставила на завтра.
– Писать будешь о своем плене? – поинтересовались соседи, когда я рассказала им о последних приключениях.
– Буду, – кивнула я. – Жаль, сюжет не сделать. Но вы мне лучше скажите, что думаете об этом?
– Стасик, – взглянула на молодого альфонса Татьяна, – а не заняться ли тебе Серегиной тещей? Зятя она лишилась, значит, сейчас будет искать молодого любовника. И тут на горизонте появляешься ты. И занимаешь вакантное место. Как раз выясняешь, что творится в этой семейке.
– Зачем ему, то есть нам, вернее. Юле выяснять, что творится в той семье? – спросила Ольга Петровна.
– Хотя я Серегу всегда недолюбливала, – заметила Татьяна, – но, судя по всему, его тут подставили. И подставили родственники. А родственники у него еще более сволочные, чем он сам. Но чтобы у Юльки не было никаких неприятностей, надо выяснить, что произошло на самом деле. Кто виноват? – один из вечных русских вопросов. А Стае деньжат подзаработает.
Как тебе такая перспектива, сосед?
– На бабу надо взглянуть, – промычал он.
– Юлька, организуй, – велела Татьяна – Ну неужели тебе не хочется помочь Серегиным родственникам лишиться части наворованных богатств? Грабь награбленное – лозунг трудового народа. А гадов тем более надо грабить.
– Я подумаю, как их познакомить, – улыбнулась я. Правда, сама не была лично знакома с Еленой Сергеевной Креницкой, хотя и наслышана.
Но Стае заявил, что и сам в состоянии познакомиться – навык есть, более того – его постоянно тренировать надо, как и любой навык, а ко всему в придачу моя рекомендация в таком деле может иметь противоположный желаемому эффект. Я должна ему просто сказать, где бывает Елена Сергеевна. Стаса больше всего интересовали музеи. Он предпочитал знакомиться в них или на выставках. Дамы почему-то думают, что если он в музеи ходит, значит, человек приличный. Они же не знают, зачем он туда ходит. А Стае встает у какой-нибудь мазни на тему природы, вздыхает и говорит:
"Какой красивый пейзаж!", потом: "В последнее время все никак не выбраться на природу".
Дамочку можно брать тепленькой, в особенности если она в студенческие годы в турпоходы ходила Я могла только предоставить домашний адрес Креницких, затем вспомнила о Борисе, позвонила ему и уточнила, где можно поймать Елену Сергеевну Борис даже не спросил, зачем она мне, задумался, потом сказал, что жена шефа вроде бы обожает шляться по всяким показам модной одежды и дорогим бутикам. Секретарша Креницкого ей вроде бы даже иногда места на показах бронирует. Я попросила Бориса еще подумать, поговорить с секретаршей и сообщить мне. Он обещал это сделать.
– Показы мод? – уточнил Стае. – Я тут как раз собирался на презентацию новой коллекции в одном элитном бутике.
– Мужской одежды? – посмотрела я на соседа.
– Женской.
– Но там же вроде должны быть юные модельки, – сказала Татьяна.
Стае пояснил, что показы бывают разные, и жены у "новых русских" – тоже. В некоторых бутиках одежда почему-то только на стандарт 90–60 – 90, но есть и другие, которым что-то продать нужно. Они в основном ориентируются на другой стандарт – русской бабы, муж которой за последние годы разбогател и из среднего инженера, ругающего на кухне правительство, вдруг превратился в крутого бизнесмена. Супруга же, раньше кипятившая выцветшее белье в большом баке, экономившая обмылки и по несколько раз сдававшая сапоги в ремонт, быстро забыла эпопею с отовариванием талонов и теперь не знала, чем убить время. Дома появилась прислуга, старые подруги, сгорающие от зависти, исчезли из жизни, новых не завелось, увлечения никакого нет, дети взрослые.
Вот и шляются скучающие дамочки средних лет по бутикам, парикмахерским да молодым любовникам. Стае, относящийся к последней категории, иногда знакомился с ними в бутиках (по музеям-то далеко не все ходят), где вроде бы выбирал подарок своей несуществующей старшей сестре. Сестра, как я уже упоминала, у него была младшая, и стандарта как раз 90–60 – 90. Но своим дамочкам он этого не говорил. Ну а дальше все было делом техники.
Мужья скучающих жен оплачивали Стасу его маленькие радости, если встречались бизнесменши (которые в музеях не попадались никогда), было еще лучше, тогда они сами платили за удовольствие. И с женами, и с бизнесменшами имелись свои плюсы и минусы, но в какой работе их не бывает?
Стае заявил, что завтра же позвонит в магазин, где уже неоднократно ловил дичь, и спросит про коллекцию, а там сядет в машине неподалеку и будет ждать появления жертвы.
– Фотография есть? – спросил у меня.
– Сейчас найдем, – ответила я и отправилась к своему архиву, где храню многочисленные снимки, сделанные мною или кем-то из коллег, или вырезанные из газет как раз для подобных случаев. В моей журналистской жизни все может пригодиться.
Фотографии новых Серегиных родственников мне в свою время презентовал один его дружок, как и его родители считавший, что Серега сморозил большую глупость. "Ты на жену и на тещеньку взгляни, – говорил мне тогда приятель Сереги. – Да с такими подарочками ему соболезнования выражать надо". Возможно, парень хотел меня утешить, но, главное, у меня остались снимки.
– Внешность суки, – заметил Стае, посмотрев на потенциальную «клиентку». – Ну ничего, с такой даже интереснее.
– Чем с кем? – уточнила Татьяна.
– Чем с простой домашней теткой, но несчастливому выверту судьбы ставшей женой "нового русского".
– Слушай, а есть такие, кто об этом жалеет?
Стае кивнул. Несколько его бывших клиенток жаловались ему, каким хорошим человеком был их новоявленный бизнесмен, пока не стал грести деньги лопатой. Как было здорово, когда они вместе делили трудности, как копили деньги, чтобы на три дня съездить в Прибалтику в плацкартном вагоне, или как откладывали на новый диван, на котором потом с таким упоением занимались любовью. А теперь благоверный или очень устал, или у него длинноногая модель, или жена сама опасается выполнять супружеский долг, так как уже раз пять лечилась от венерических заболеваний на пару с благоверным.
– Такие быстро надоедают своими жалобами. И им даже не секс нужен, им поговорить хочется, а не с кем. Им хочется, чтобы их выслушали, приласкали, пожалели, погладили по головке. А вот с сукой не знаешь, чего ждать.
Можно и гадостей. Но – интереснее.
– Ты задание понял? – рассмеялась я. – Выяснить у суки все, что знает про дела мужа.
– А вдруг это она решила подставить зятя? – подала голос Ольга Петровна.
– Навряд ли, – заметила я, – но ты. Стае, и этот вариант проверь. Ее истинное отношение к зятю. Нам нужно Серегу вытянуть и выяснить, из-за чего весь сыр-бор начался.
– Тебе же сказали: из-за денег, – напомнил Стае.
– Каких денег? Это не сказали. О какой сумме идет речь, если господин Колобов сподобился отдать приказ приковать меня наручником к шесту? Если сюда братки толпами шастают, представляющие, как я поняла, конкурирующие организации?
– Ладно, что смогу, узнаю, – пообещал Стае.
– И денег с нее бери побольше, – дала я наставление. – Чем больше возьмешь с этой семейки, тем лучше.
– За это не волнуйся, Юля, – Стае улыбнулся улыбкой мартовского кота.
Утром проснулась поздно – в одиннадцать.
Устала от переживаний последних дней. А вообще мне в «Кресты» надо ехать, о разрешении на свидание просить. Но звонить, пожалуй, начну с Серегиных родителей.
Серегина мать была очень рада меня слышать. С ними только что связывался адвокат, которого нанял Колобов. Я быстро поняла, почему Александр Иванович так старается. Адвокат работает на него лично и, если потребуется, Серегу вытащит, а если нет – то как раз засадит подольше. Надо, конечно, надеяться на первый вариант. А если нет…
Я спросила у Анны Павловны, не называл ли адвокат фамилию следователя, ведущего Серегино дело. Оказалось, называл, и Анна Павловна ее даже записала и продиктовала мне. Фамилию, к моему большому сожалению, я слышала впервые. Но ничего, Андрея попрошу помочь. Пусть выяснит, что за тип, если с ним тоже не знаком.
Но я еще уверилась в правильности своего решения выплакивать свидание у начальника тюрьмы. Не получится – тогда попытаю счастье со следователем.
Серегина мать спросила, что можно включить в передачку и когда и где их принимают.
"Адвокат что, не сказал? Или не о том говорили?" Насчет места и содержимого я ей ответила сразу же, насчет времени обещала позвонить позднее – сегодня посмотрю, но, по-моему, с восьми до пяти.
– Ты его увидишь. Юля?
– Сегодня точно нет. Кстати, вы не могли бы дать мне номера телефонов адвоката?
Серегина мать мне их тут же продиктовала.
Я ее поблагодарила и обещала перезвонить вечером, чтобы она уже завтра шла с передачкой.
Хотя что она думала все это время? Неужели сама не могла съездить к «Крестам»? Я спросила ее об этом.
– Юля, но что обо мне подумают, если я там…
"О Боже!"
– Анна Павловна, Сергей – ваш единственный сын! Вы что, все это время дома сидите и слезы льете?!
Попала прямо в точку.
– От сумы и от тюрьмы никто не застрахован, тем более в нашей стране, где по статистике каждый третий мужчина сидел[8].
– Но это такой позор… Боже, разве я могла когда-то предположить, что мой мальчик станет убийцей?
– Анна Павловна! – взвыла я. – Вы что, не собираетесь ему даже передачки носить?
– Нет-нет, что ты. Юля! Обязательно. Но, может, ты… Я думала… Я как раз хотела тебя попросить. Я тебе все оплачу. Все соберу.
– Я сегодня положу ему деньги на лицевой счет, – твердым голосом сказала я, – а вы завтра отправляйтесь стоять в очереди. Хотя бы потому, что вы на пенсии, а я работаю.
– А там очереди?
– Еще какие. Четыре окна на примерно восемь с половиной тысяч человек[9]. Правда, очередь можно купить. Наши бабульки подзарабатывают. Постараюсь сегодня узнать, сколько стоит очередь. Раньше как-то не требовалось.
– Ничего, я постою, – перебила меня Анна Павловна, потом спросила:
– Юленька, а там холодильники есть?
– Есть. Но не у всех. Девять на 855 камер.[10] В любом случае у вас скоропортящиеся продукты не примут. Я же вам уже сказала, что взять.
– А вообще какие ограничения?
– Скоропортящиеся продукты, алкоголь, наркотики, оружие. Анна Павловна, в очереди постоите – там вам все расскажут подробно.
И дадут массу практических советов. Главное: не тушуйтесь, – продолжала я. – Даже если и встретите кого-то из знакомых? Ну и что? Сергей просто находится под следствием, и его, скорее всего, оправдают. Вы же, кажется, сами говорили мне, что он не мог никого убить?
Я вспомнила свой предыдущий разговор с Анной Павловной. Тогда основной мыслью было "недоразумение".
– Мы с отцом подумали… Как же оправдают?.. И адвокат звонил… Он сказал, что дело серьезное. Сережа, оказывается…
"Что там наплел этот адвокат?! Это Колобов его науськал?!"
– Адвокат сказал, что против Сережи неопровержимые доказательства. Он объяснил, как было дело…
– Вы хоть знаете, что кто-то испортил Сергею машину и именно поэтому произошла авария?
Анна Павловна об этом впервые слышала.
Но мне сейчас было некогда с ней долго разговаривать, тем более она меня раздражала. Единственный сын в тюрьме, а она тут об общественном мнении беспокоится, Вернее, о мнении своих подружек. Да плевать и на мнение, и на подружек! Сын-то важнее, даже если он и убийца. Он же все равно твой сын, что бы он ни совершил. Не он первый, не он последний оказался по ту сторону забора. Ведь человеку, находящемуся там, так нужна поддержка родственников и друзей. До чего еще может додуматься Анна Павловна, сидя в четырех стенах, я не представляла, но решила, что вечером надо будет к ней заскочить.
Я села в машину и вначале поехала на Арсенальную набережную. Машину поставила на некотором удалении от цели и пошла пешком к комплексу из красного кирпича, главному творению классика тюремного зодчества Антония Томишко[11], австрийца по происхождению, принявшего российское подданство в Санкт-Петербурге, где учился несколько лет.
На прием к начальнику «Крестов» я опоздала, он был с одиннадцати до двенадцати утра, а вот положить деньги на лицевой счет смогу в два часа. Ждать осталось недолго. В пятое окно, где их принимают, очереди не было, не то что в четыре других… Весь зал был забит народом с сумками и сетками, в нем стоял тихий гул. В основном, тут собрались женщины, причем самого разного возраста и, судя по одежде, достатка. Мужчин я увидела лишь двух, обоих где-то в возрасте около пятидесяти. Кто-то просто стоял, тупо глядя в одну точку, кто-то читал, но основная масса переговаривалась с товарищами по несчастью.
Дожидаясь начала приема денег (к двум еще подтянулся народ, но все равно не в таком количестве, как в другие окна), я изучила список продуктов из магазина для спецконтингента, которые они могут покупать по безналичному расчету. Для этого и кладутся деньги. Родственник (и просто знакомый) также может заказать определенные продукты и оплатить их, а не класть деньги на счет. Система пользуется популярностью. Тюремной баландой-то сыт не будешь, учитывая, что государство на питание заключенного выделяет пятнадцать рублей в день. Хотя если бы мы выполнили требования Совета Европы, когда туда вступали, желающих сесть у нас в тюрьму, возможно, оказалось бы великое множество: европейцы требовали, чтобы нашим государством на содержание каждого заключенного выделялось по десять долларов в день. Ученым бы столько платить, врачам и учителям. И журналистам.
Признаться, я ожидала, что цены тут заоблачные, но была приятно удивлена. Продукты предлагались по цене ларька, а не супермаркета[12]. Список был довольно длинным, также указывалось, что спецконтингент может ежедневно заказывать свежую выпечку.
– Может, девушке сухой паек с собой дать? – спросил дедок у Колобова. – Все-таки у нас первая гостья женского пола.
– Не откажусь, – я решила подать голос.
В результате мне вручили баночку сметанки, баночку медку, пяток яиц и щуку. Гориллообразный браток изобразил на физиономии сожаление и извлек из кармана черную плотную косынку. С нею приблизился ко мне.
– Извиняй, – сказал. – Приказ начальства.
У начальства в это мгновение зазвонила трубка. Колобов выслушал, что ему сказали, и изменился в лице. Браток застыл с черной косынкой.
Мы все смотрели вопросительно на Александра Ивановича.
– Артур так и не появлялся. Жена заявила в полицию. Сейчас поехала в какой-то морг.
Вроде недавно обнаружили труп, соответствующий его приметам. Пока ребята ничего точно сказать не могут, но… – Колобов сделал многозначительную паузу.
Да, дело принимало серьезный оборот. Кто-то заметал следы. Заметал тщательно. Только бы я сама вдруг не оказалась среди заметаемых…
Правда, сейчас мне больше всего хотелось поскорее добраться до родного дома и этой ночью поспать в своей постели. Мне завязали глаза, один браток сел за руль, второй рядом с ним, меня усадили назад.
До моего дома ехали почти три часа, из чего я сделала вывод, что все-таки находилась за пределами Ленинградской области. Хотя ведь так далеко везти жертву рискованно. Но это не мои проблемы. Косынку мне разрешили снять при подъезде к городу. Джип был с тонированными стеклами, так что из соседних машин меня на трассе никто не видел.
Моя родная «шестерка» в самом деле стояла у подъезда, даже была закрыта и не раздета.
Братки вылезли из джипа, напомнив, что им велено проводить меня до квартиры. Один подхватил сухой паек, свою сумку я повесила на плечо.
В сопровождении эскорта поднялась на нужный этаж, ключом открыла дверь и замерла.
В коридоре горел свет, на полу на спинах лежали два накачанных типа (почти двойники сопровождающих меня), на груди у одного свернулась кружочком Сара, у другого – Барсик. Братки боялись шевельнуться и даже дышать. На звук открываемой двери повернули только глаза, а потом их закатили.
– Ой! – хором сказали двое, сопровождавшие меня.
– Мальчики, – повернулась я к ним, – у вас наручники есть? Вы, наверное, этих с собой заберете?
– Веревка есть, – промямлил один. – В багажнике. Я сейчас сбегаю.
И попятился к лифту. Второй оказался посмелее или полюбопытнее и с интересом посмотрел на меня.
– Это ваши змеи? – спросил он.
– Соседские, – ответила я.
– Они по всему дому ползают?
– Нет, только туда, куда их пускают.
– Убери своих пресмыкающихся, гадюка! – прошипел ближайший к нам молодец.
Я не успела ответить. Сара, до этого мирно лежавшая у него на груди, зашевелилась. Парень опять замер. А Сара уже подняла голову, потом вверх стало подниматься ее тело. Парень как-то странно вякнул и, по-моему, потерял сознание. Слабые что-то у нас пошли братки.
Второй ни с какими комментариями и пожеланиями не выступал, наверное, решил, что лучше в плен к конкурентам, чем у меня дома со змеей на груди.
Тем временем вернулся браток, бегавший за веревкой. По пути он нашел и какую-то бесхозную проволоку, брошенную у нас во дворе. И куда это Галька с сожителем смотрят? Или эту проволоку в пунктах приема металла не берут?
– Юля, – вежливо обратились ко мне люди Колобова, – а вы бы не могли взять змей?
А то как мы будем пацанам руки вязать?
– Если я уберу змей, то вы им как раз ничего не завяжете. Погодите секундочку.
Я позвонилась к Татьяне, она при виде картины у меня в коридоре рассмеялась и заметила, что приняла правильное решение. По ходу сообщила, что кот сидит в квартире у Стаса.
Татьяна братков и связала, приговаривая: "Будете знать, как по чужим квартирам лазать". Затем она повесила по змее на каждое плечо и обратилась к моим сопровождающим, кивнув на так и лежащих на полу парней:
– Можете забирать.
Те покинули мою квартиру на дрожащих ногах и даже забыли попрощаться. Люди же Колобова, в отличие от них, проявили чудеса вежливости. Видимо, очень не хотели, чтобы змеи покидали Татьянины плечи.
Соседка отнесла своих любимиц к себе, затем они вместе с Ольгой Петровной и Стасом, отдавшим мне кота, пришли ко мне на чай с деревенским медом. Натуральный продукт был оценен по достоинству. Кот получил сметаны. Щуку я оставила на завтра.
– Писать будешь о своем плене? – поинтересовались соседи, когда я рассказала им о последних приключениях.
– Буду, – кивнула я. – Жаль, сюжет не сделать. Но вы мне лучше скажите, что думаете об этом?
– Стасик, – взглянула на молодого альфонса Татьяна, – а не заняться ли тебе Серегиной тещей? Зятя она лишилась, значит, сейчас будет искать молодого любовника. И тут на горизонте появляешься ты. И занимаешь вакантное место. Как раз выясняешь, что творится в этой семейке.
– Зачем ему, то есть нам, вернее. Юле выяснять, что творится в той семье? – спросила Ольга Петровна.
– Хотя я Серегу всегда недолюбливала, – заметила Татьяна, – но, судя по всему, его тут подставили. И подставили родственники. А родственники у него еще более сволочные, чем он сам. Но чтобы у Юльки не было никаких неприятностей, надо выяснить, что произошло на самом деле. Кто виноват? – один из вечных русских вопросов. А Стае деньжат подзаработает.
Как тебе такая перспектива, сосед?
– На бабу надо взглянуть, – промычал он.
– Юлька, организуй, – велела Татьяна – Ну неужели тебе не хочется помочь Серегиным родственникам лишиться части наворованных богатств? Грабь награбленное – лозунг трудового народа. А гадов тем более надо грабить.
– Я подумаю, как их познакомить, – улыбнулась я. Правда, сама не была лично знакома с Еленой Сергеевной Креницкой, хотя и наслышана.
Но Стае заявил, что и сам в состоянии познакомиться – навык есть, более того – его постоянно тренировать надо, как и любой навык, а ко всему в придачу моя рекомендация в таком деле может иметь противоположный желаемому эффект. Я должна ему просто сказать, где бывает Елена Сергеевна. Стаса больше всего интересовали музеи. Он предпочитал знакомиться в них или на выставках. Дамы почему-то думают, что если он в музеи ходит, значит, человек приличный. Они же не знают, зачем он туда ходит. А Стае встает у какой-нибудь мазни на тему природы, вздыхает и говорит:
"Какой красивый пейзаж!", потом: "В последнее время все никак не выбраться на природу".
Дамочку можно брать тепленькой, в особенности если она в студенческие годы в турпоходы ходила Я могла только предоставить домашний адрес Креницких, затем вспомнила о Борисе, позвонила ему и уточнила, где можно поймать Елену Сергеевну Борис даже не спросил, зачем она мне, задумался, потом сказал, что жена шефа вроде бы обожает шляться по всяким показам модной одежды и дорогим бутикам. Секретарша Креницкого ей вроде бы даже иногда места на показах бронирует. Я попросила Бориса еще подумать, поговорить с секретаршей и сообщить мне. Он обещал это сделать.
– Показы мод? – уточнил Стае. – Я тут как раз собирался на презентацию новой коллекции в одном элитном бутике.
– Мужской одежды? – посмотрела я на соседа.
– Женской.
– Но там же вроде должны быть юные модельки, – сказала Татьяна.
Стае пояснил, что показы бывают разные, и жены у "новых русских" – тоже. В некоторых бутиках одежда почему-то только на стандарт 90–60 – 90, но есть и другие, которым что-то продать нужно. Они в основном ориентируются на другой стандарт – русской бабы, муж которой за последние годы разбогател и из среднего инженера, ругающего на кухне правительство, вдруг превратился в крутого бизнесмена. Супруга же, раньше кипятившая выцветшее белье в большом баке, экономившая обмылки и по несколько раз сдававшая сапоги в ремонт, быстро забыла эпопею с отовариванием талонов и теперь не знала, чем убить время. Дома появилась прислуга, старые подруги, сгорающие от зависти, исчезли из жизни, новых не завелось, увлечения никакого нет, дети взрослые.
Вот и шляются скучающие дамочки средних лет по бутикам, парикмахерским да молодым любовникам. Стае, относящийся к последней категории, иногда знакомился с ними в бутиках (по музеям-то далеко не все ходят), где вроде бы выбирал подарок своей несуществующей старшей сестре. Сестра, как я уже упоминала, у него была младшая, и стандарта как раз 90–60 – 90. Но своим дамочкам он этого не говорил. Ну а дальше все было делом техники.
Мужья скучающих жен оплачивали Стасу его маленькие радости, если встречались бизнесменши (которые в музеях не попадались никогда), было еще лучше, тогда они сами платили за удовольствие. И с женами, и с бизнесменшами имелись свои плюсы и минусы, но в какой работе их не бывает?
Стае заявил, что завтра же позвонит в магазин, где уже неоднократно ловил дичь, и спросит про коллекцию, а там сядет в машине неподалеку и будет ждать появления жертвы.
– Фотография есть? – спросил у меня.
– Сейчас найдем, – ответила я и отправилась к своему архиву, где храню многочисленные снимки, сделанные мною или кем-то из коллег, или вырезанные из газет как раз для подобных случаев. В моей журналистской жизни все может пригодиться.
Фотографии новых Серегиных родственников мне в свою время презентовал один его дружок, как и его родители считавший, что Серега сморозил большую глупость. "Ты на жену и на тещеньку взгляни, – говорил мне тогда приятель Сереги. – Да с такими подарочками ему соболезнования выражать надо". Возможно, парень хотел меня утешить, но, главное, у меня остались снимки.
– Внешность суки, – заметил Стае, посмотрев на потенциальную «клиентку». – Ну ничего, с такой даже интереснее.
– Чем с кем? – уточнила Татьяна.
– Чем с простой домашней теткой, но несчастливому выверту судьбы ставшей женой "нового русского".
– Слушай, а есть такие, кто об этом жалеет?
Стае кивнул. Несколько его бывших клиенток жаловались ему, каким хорошим человеком был их новоявленный бизнесмен, пока не стал грести деньги лопатой. Как было здорово, когда они вместе делили трудности, как копили деньги, чтобы на три дня съездить в Прибалтику в плацкартном вагоне, или как откладывали на новый диван, на котором потом с таким упоением занимались любовью. А теперь благоверный или очень устал, или у него длинноногая модель, или жена сама опасается выполнять супружеский долг, так как уже раз пять лечилась от венерических заболеваний на пару с благоверным.
– Такие быстро надоедают своими жалобами. И им даже не секс нужен, им поговорить хочется, а не с кем. Им хочется, чтобы их выслушали, приласкали, пожалели, погладили по головке. А вот с сукой не знаешь, чего ждать.
Можно и гадостей. Но – интереснее.
– Ты задание понял? – рассмеялась я. – Выяснить у суки все, что знает про дела мужа.
– А вдруг это она решила подставить зятя? – подала голос Ольга Петровна.
– Навряд ли, – заметила я, – но ты. Стае, и этот вариант проверь. Ее истинное отношение к зятю. Нам нужно Серегу вытянуть и выяснить, из-за чего весь сыр-бор начался.
– Тебе же сказали: из-за денег, – напомнил Стае.
– Каких денег? Это не сказали. О какой сумме идет речь, если господин Колобов сподобился отдать приказ приковать меня наручником к шесту? Если сюда братки толпами шастают, представляющие, как я поняла, конкурирующие организации?
– Ладно, что смогу, узнаю, – пообещал Стае.
– И денег с нее бери побольше, – дала я наставление. – Чем больше возьмешь с этой семейки, тем лучше.
– За это не волнуйся, Юля, – Стае улыбнулся улыбкой мартовского кота.
***
Когда гости ушли, включила компьютер и часов до трех ночи работала над статьей о милых дедуле и бабуле, производителях натуральных продуктов и содержателях удивительного места отдыха несговорчивых бизнесменов. Утром отвезу Виктории Семеновне. Пусть ставит в следующий номер. Статья про аккуратно положенный в канаве труп была уже готова. С фотографиями места моего заточения, конечно, получился пролет, но в редакционном архиве найдется какая-нибудь «природа», в общем, шлепнут неясные очертания деревеньки. А уж труп у нас и загримированный, и разгримированный будет. Вдруг кто из граждан опознает и окажет помощь следствию?Утром проснулась поздно – в одиннадцать.
Устала от переживаний последних дней. А вообще мне в «Кресты» надо ехать, о разрешении на свидание просить. Но звонить, пожалуй, начну с Серегиных родителей.
Серегина мать была очень рада меня слышать. С ними только что связывался адвокат, которого нанял Колобов. Я быстро поняла, почему Александр Иванович так старается. Адвокат работает на него лично и, если потребуется, Серегу вытащит, а если нет – то как раз засадит подольше. Надо, конечно, надеяться на первый вариант. А если нет…
Я спросила у Анны Павловны, не называл ли адвокат фамилию следователя, ведущего Серегино дело. Оказалось, называл, и Анна Павловна ее даже записала и продиктовала мне. Фамилию, к моему большому сожалению, я слышала впервые. Но ничего, Андрея попрошу помочь. Пусть выяснит, что за тип, если с ним тоже не знаком.
Но я еще уверилась в правильности своего решения выплакивать свидание у начальника тюрьмы. Не получится – тогда попытаю счастье со следователем.
Серегина мать спросила, что можно включить в передачку и когда и где их принимают.
"Адвокат что, не сказал? Или не о том говорили?" Насчет места и содержимого я ей ответила сразу же, насчет времени обещала позвонить позднее – сегодня посмотрю, но, по-моему, с восьми до пяти.
– Ты его увидишь. Юля?
– Сегодня точно нет. Кстати, вы не могли бы дать мне номера телефонов адвоката?
Серегина мать мне их тут же продиктовала.
Я ее поблагодарила и обещала перезвонить вечером, чтобы она уже завтра шла с передачкой.
Хотя что она думала все это время? Неужели сама не могла съездить к «Крестам»? Я спросила ее об этом.
– Юля, но что обо мне подумают, если я там…
"О Боже!"
– Анна Павловна, Сергей – ваш единственный сын! Вы что, все это время дома сидите и слезы льете?!
Попала прямо в точку.
– От сумы и от тюрьмы никто не застрахован, тем более в нашей стране, где по статистике каждый третий мужчина сидел[8].
– Но это такой позор… Боже, разве я могла когда-то предположить, что мой мальчик станет убийцей?
– Анна Павловна! – взвыла я. – Вы что, не собираетесь ему даже передачки носить?
– Нет-нет, что ты. Юля! Обязательно. Но, может, ты… Я думала… Я как раз хотела тебя попросить. Я тебе все оплачу. Все соберу.
– Я сегодня положу ему деньги на лицевой счет, – твердым голосом сказала я, – а вы завтра отправляйтесь стоять в очереди. Хотя бы потому, что вы на пенсии, а я работаю.
– А там очереди?
– Еще какие. Четыре окна на примерно восемь с половиной тысяч человек[9]. Правда, очередь можно купить. Наши бабульки подзарабатывают. Постараюсь сегодня узнать, сколько стоит очередь. Раньше как-то не требовалось.
– Ничего, я постою, – перебила меня Анна Павловна, потом спросила:
– Юленька, а там холодильники есть?
– Есть. Но не у всех. Девять на 855 камер.[10] В любом случае у вас скоропортящиеся продукты не примут. Я же вам уже сказала, что взять.
– А вообще какие ограничения?
– Скоропортящиеся продукты, алкоголь, наркотики, оружие. Анна Павловна, в очереди постоите – там вам все расскажут подробно.
И дадут массу практических советов. Главное: не тушуйтесь, – продолжала я. – Даже если и встретите кого-то из знакомых? Ну и что? Сергей просто находится под следствием, и его, скорее всего, оправдают. Вы же, кажется, сами говорили мне, что он не мог никого убить?
Я вспомнила свой предыдущий разговор с Анной Павловной. Тогда основной мыслью было "недоразумение".
– Мы с отцом подумали… Как же оправдают?.. И адвокат звонил… Он сказал, что дело серьезное. Сережа, оказывается…
"Что там наплел этот адвокат?! Это Колобов его науськал?!"
– Адвокат сказал, что против Сережи неопровержимые доказательства. Он объяснил, как было дело…
– Вы хоть знаете, что кто-то испортил Сергею машину и именно поэтому произошла авария?
Анна Павловна об этом впервые слышала.
Но мне сейчас было некогда с ней долго разговаривать, тем более она меня раздражала. Единственный сын в тюрьме, а она тут об общественном мнении беспокоится, Вернее, о мнении своих подружек. Да плевать и на мнение, и на подружек! Сын-то важнее, даже если он и убийца. Он же все равно твой сын, что бы он ни совершил. Не он первый, не он последний оказался по ту сторону забора. Ведь человеку, находящемуся там, так нужна поддержка родственников и друзей. До чего еще может додуматься Анна Павловна, сидя в четырех стенах, я не представляла, но решила, что вечером надо будет к ней заскочить.
Я села в машину и вначале поехала на Арсенальную набережную. Машину поставила на некотором удалении от цели и пошла пешком к комплексу из красного кирпича, главному творению классика тюремного зодчества Антония Томишко[11], австрийца по происхождению, принявшего российское подданство в Санкт-Петербурге, где учился несколько лет.
На прием к начальнику «Крестов» я опоздала, он был с одиннадцати до двенадцати утра, а вот положить деньги на лицевой счет смогу в два часа. Ждать осталось недолго. В пятое окно, где их принимают, очереди не было, не то что в четыре других… Весь зал был забит народом с сумками и сетками, в нем стоял тихий гул. В основном, тут собрались женщины, причем самого разного возраста и, судя по одежде, достатка. Мужчин я увидела лишь двух, обоих где-то в возрасте около пятидесяти. Кто-то просто стоял, тупо глядя в одну точку, кто-то читал, но основная масса переговаривалась с товарищами по несчастью.
Дожидаясь начала приема денег (к двум еще подтянулся народ, но все равно не в таком количестве, как в другие окна), я изучила список продуктов из магазина для спецконтингента, которые они могут покупать по безналичному расчету. Для этого и кладутся деньги. Родственник (и просто знакомый) также может заказать определенные продукты и оплатить их, а не класть деньги на счет. Система пользуется популярностью. Тюремной баландой-то сыт не будешь, учитывая, что государство на питание заключенного выделяет пятнадцать рублей в день. Хотя если бы мы выполнили требования Совета Европы, когда туда вступали, желающих сесть у нас в тюрьму, возможно, оказалось бы великое множество: европейцы требовали, чтобы нашим государством на содержание каждого заключенного выделялось по десять долларов в день. Ученым бы столько платить, врачам и учителям. И журналистам.
Признаться, я ожидала, что цены тут заоблачные, но была приятно удивлена. Продукты предлагались по цене ларька, а не супермаркета[12]. Список был довольно длинным, также указывалось, что спецконтингент может ежедневно заказывать свежую выпечку.