Страница:
Фронда с учетом исторического контекста понимается как критика правительственного курса, своего рода оппозиция со стороны всего общества или аристократии без учета идеологических пристрастий. Сам термин «фронда», означающий праща, появился во Франции в XVII в. во время выступления парижан против короля. Охранительство также может быть связано с критикой курса правительственной политики, но, как правило, консерватизм выражает культ державности, государственности. Фрондировать может охранительство в том случае, если власть слабеет и теряет свой нравственный авторитет и в этом случае истинный консерватизм стремится к сохранению государственности и поддержанию авторитета власти.
Как реакция, контрреволюция охватывает лишь отдельный этап в развитии консервативной мысли. Причем далеко не всегда контрреволюция может быть основана на традиционализме, и может иметь источник в других социальных идеологиях – либерализме, шовинизме и т. п. Справедливо отмечают А.А. Галкин и П.Ю. Рахшмир, что «понятие консерватизм» имеет много общего с понятиями «реакция» и «контрреволюция», но оно не идентично им, поскольку лагерь реакции и контрреволюции может быть гораздо шире, чем консервативный. Во времена революционного кризиса в нем оказываются и более умеренные по сравнению с консерватизмом элементы либерального и реформистского толка. Кроме того, нужно учитывать, что реакция и контрреволюция в отличие от консерватизма в большей степени подвержены ситуационным колебаниям, связаны преимущественно с революционными потрясениями»[32].
Поэтому недопустимо их смешивать, памятуя, что охранительство нетерпимо относится к любой социальной революции как угрозе естественному, планомерному развитию общества. В глубине консерватизма заложен антиреволюционный запал. Охранительство – своего рода иммунитет традиционной культуры от насильственных разрушений, социальных катаклизмов и революций.
«Антипрогрессизм» составляет один из ценностных элементов охранительства в смысле неприятия новоевропейской теории прогресса – перманентного улучшения человеческого общества, перехода от простого к сложному порядку на пути к рационально заданному общественному идеалу. Антипрогрессизм не означает застоя, неподвижности, стремления к статике. Консерватизм не отрицает развития, но не связывает его исключительно с движением к какому-либо социальному идеалу будущего устройства (обществу потребления, правовому государству, коммунистической формации и т. п.). Л.A. Тихомиров писал по поводу соотношения прогрессизма и консерватизма следующее: «В органической жизни есть элемент консерватизма в совершенно такой же степени, как и прогресса. Сохранение общества и его устоев безусловно необходимо, но должно мотивироваться какими-либо целями жизни нации. Сохранять то, что не нужно для ее жизни, или даже вредно, было бы, конечно, делом нелепым и означало бы только какое-то странной насилие над нацией. Но изменение должно иметь разумную цель и причины, иначе становится такой же бессмысленной ломкой жизни нации»[33].
Теория развития охранителей подчинена религиозному восприятию времени и истории, которые по определению отвергают земной рай в посюсторонней жизни. В религиозном сознании человеческий мир ограничен и несет на себе печать греховности. Сама история человечества признается конечной и подчинена эсхатологическим началам, где идеалом становится не общественное благосостояние, а нравственное совершенство отдельного человека. Для консерваторов важен тот социальный порядок, который позволит устремить усилия человека в движении к Богу. И такой порядок нужно искать не в будущем человечества, а в прошлом, которое менее было искажено греховностью человека. Настоящее лишь воспроизводит прошлое и в силу дальнейшего грехопадения человека все более удаляется от божественных заветов, постепенно приближаясь к концу истории. Развитие выражается в повторении, следовании традиции, когда каждое поколение является самоценным, а не превращается в материал для будущего процветания. Уместно здесь вспомнить библейские слова из книги Экклезиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас»[34].
Наконец, особого рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении охранительной правовой доктрины с традиционализмом. Традиционализм как идеологическое течение, защищающее ценности традиционной культуры, идентично охранительству и консерватизму. Отечественный исследователь проблемы соотношения консервативной и либеральной теорий государства и права А.В. Корнев отождествляет консерватизм с традиционализмом: «Классический консерватизм – это прежде всего сознательный традиционализм, сопротивление прогрессизму и сохранение устоявшихся порядков»[35].
Различие между охранительством и традиционализмом носит скорее лингвистический характер. В традиционализме в большей степени просматривается опора на традиционный уклад – социокультурный опыт (традиция – передача, преемственность в переводе с латинского языка). В то время как консерватизм и охранительство, образованные от глаголов «сохраняю», «охраняю», указывают на функциональную сторону социальной идеологии – защитный, уберегающий характер традиционалистских взглядов. Несовпадение этих понятий можно видеть лишь в том, что традиционализм менее рационален, зиждется в традиционном миросозерцании и характерен для так называемой дорефлексивной стадии в развитии охранительных правовых взглядов. Поэтому ряд авторов традиционализм определяют как исторический этап в развитии консерватизма в эпоху доминирования традиционной культуры. В связи с чем, традиционализм отождествляют с архаическим консерватизмом. В.А. Гусев отмечает, что в таком случае «традиционализм, предстанет как автоматическое, нерефлектирующее, подсознательное следование традиции, а консерватизм – как осознанное, осмысленное»[36].
В отличие от терминов «консерватизм» и «охранительство» понятие «традиция» нашло закрепление в российском законодательстве. Зачастую традиции в нормативно-правовом массиве России связываются с национальными обычаями и образом жизни, бытом отдельных народов, проживающих в Российской Федерации. Так, в ст. 1 ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» дано легальное определение территории традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации – особо охраняемые природные территории, образованные для ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни коренными малочисленными народами[37].
Таким образом, охранительная правовая доктрина может быть определена как совокупность архетипических правовых образов и рациональных идей, сложившихся на основе традиционной религии, национальных обычаев и государственно-правовых институтов традиционного общества и обеспечивающих органичное, эволюционное развитие общественного организма, государства и права.
Охранительная правовая доктрина идентична консерватизму и традиционализму. На взгляд автора категория «охранительная правовая доктрина» имеет более строгое содержание по сравнению с понятием «юридический консерватизм». В конечном счете «охранительство» не просто русский парафраз латинского слова «консерватизм», поскольку концепция хранительства глубоко укоренена к русской мысли и культуре (например, в идее князя – хранителя русской веры и земли).
Охранительные правовые взгляды выступают неразрывной частью не только традиционной правовой культуры, но и общества в эпоху модерна и постмодерна, выступая способом сохранения государственно-правовых ценностей, институтов и средством преодоления анархии и беспорядка. В связи с чем охранительная правовая мысль несет положительную функциональную нагрузку в развитии права и государства.
Наконец, охранительная правовая доктрина выступает как идеологическим, так и формально-юридическим источником права в традиционном обществе и современных правовых системах, сохраняя преемственность и устойчивость в развитии права и правопорядка. Наличие в правовой культуре общества действенной охранительной правовой теории является залогом эволюционного развития правовой системы и конечном итоге средством выживания человека в условиях непрерывно модернизирующегося общества.
Охранительство настолько же естественно и необходимо в правовой культуре общества, как и другие социальные течения реформаторского или революционного стиля. Причем консервативное правовое мировоззрение формируется в поле национальной правовой культуры и не приемлет рецепции иностранной правовой традиции. Консерватизм априори национален, культурно обусловлен. Консервативные ценности одной правовой культуры не совпадают с ценностями других традиционных правовых систем. Поэтому изучая теорию охранительной идеологии невозможно создать единую традиционалистскую концепцию для всех правовых систем. Отечественный правовой консерватизм самобытен, как и европейский, мусульманский, конфуцианский и др.
Можно лишь вести речь об общих чертах, функциях и предпосылках охранительной правовой мысли, но не его универсальном ценностном и историческом наполнении, которые проистекают из своеобразия национальной правовой традиции. Так, европейский консерватизм XVIII–XX вв. был основан на католической доктрине власти и права, тогда как отечественный традиционализм обусловлен православной верой. Католицизм допускает верховенство церкви, римского папы как земного главы государства, а православие отрицает саму возможность превращения церкви в государство и использование государственных методов в церковной жизни.
В результате можно сформулировать ряд закономерностей в возникновении и эволюции консервативной правовой мысли. Во-первых, устойчивость, стабильность правовой системы определяется наличием и действенностью охранительных правовых идей. Соответственно пренебрежение к консервативной правовой традиции, ее слабость ведут за собой постепенное падение стабильности правовой системы, разрушение правопорядка и как следствие – общественный хаос.
Во-вторых, консервативная правовая доктрина актуализирует свой охранительный потенциал при наличии угрозы для правопорядка и национальной государственности – революции, социальная напряженность, модернизация экономики, радикальные реформы общества и т. п.
В-третьих, охранительная правовая доктрина имеет универсальный характер и пронизывает историю развития традиционных обществ не только Западной Европы, но и всех стран мира, выполняя функцию охраны исторически сложившегося уклада жизни.
Правовая реформа должна опираться на традиционные правовые ценности, разделяемые общественным сознанием. Реформа как органичное развитие правовой традиции позволит сохранить преемственность и устойчивость в динамике правовой системы. Опора на юридический консерватизм в правовом развитии минимизирует потенциально опасные последствия юридических новелл и позволяет обойтись без применения государственного принуждения к реализации права, так как сознание общества добровольно воспримет органичные ему по духу реформы.
1.2. Сущность охранительной правовой доктрины России
Как реакция, контрреволюция охватывает лишь отдельный этап в развитии консервативной мысли. Причем далеко не всегда контрреволюция может быть основана на традиционализме, и может иметь источник в других социальных идеологиях – либерализме, шовинизме и т. п. Справедливо отмечают А.А. Галкин и П.Ю. Рахшмир, что «понятие консерватизм» имеет много общего с понятиями «реакция» и «контрреволюция», но оно не идентично им, поскольку лагерь реакции и контрреволюции может быть гораздо шире, чем консервативный. Во времена революционного кризиса в нем оказываются и более умеренные по сравнению с консерватизмом элементы либерального и реформистского толка. Кроме того, нужно учитывать, что реакция и контрреволюция в отличие от консерватизма в большей степени подвержены ситуационным колебаниям, связаны преимущественно с революционными потрясениями»[32].
Поэтому недопустимо их смешивать, памятуя, что охранительство нетерпимо относится к любой социальной революции как угрозе естественному, планомерному развитию общества. В глубине консерватизма заложен антиреволюционный запал. Охранительство – своего рода иммунитет традиционной культуры от насильственных разрушений, социальных катаклизмов и революций.
«Антипрогрессизм» составляет один из ценностных элементов охранительства в смысле неприятия новоевропейской теории прогресса – перманентного улучшения человеческого общества, перехода от простого к сложному порядку на пути к рационально заданному общественному идеалу. Антипрогрессизм не означает застоя, неподвижности, стремления к статике. Консерватизм не отрицает развития, но не связывает его исключительно с движением к какому-либо социальному идеалу будущего устройства (обществу потребления, правовому государству, коммунистической формации и т. п.). Л.A. Тихомиров писал по поводу соотношения прогрессизма и консерватизма следующее: «В органической жизни есть элемент консерватизма в совершенно такой же степени, как и прогресса. Сохранение общества и его устоев безусловно необходимо, но должно мотивироваться какими-либо целями жизни нации. Сохранять то, что не нужно для ее жизни, или даже вредно, было бы, конечно, делом нелепым и означало бы только какое-то странной насилие над нацией. Но изменение должно иметь разумную цель и причины, иначе становится такой же бессмысленной ломкой жизни нации»[33].
Теория развития охранителей подчинена религиозному восприятию времени и истории, которые по определению отвергают земной рай в посюсторонней жизни. В религиозном сознании человеческий мир ограничен и несет на себе печать греховности. Сама история человечества признается конечной и подчинена эсхатологическим началам, где идеалом становится не общественное благосостояние, а нравственное совершенство отдельного человека. Для консерваторов важен тот социальный порядок, который позволит устремить усилия человека в движении к Богу. И такой порядок нужно искать не в будущем человечества, а в прошлом, которое менее было искажено греховностью человека. Настоящее лишь воспроизводит прошлое и в силу дальнейшего грехопадения человека все более удаляется от божественных заветов, постепенно приближаясь к концу истории. Развитие выражается в повторении, следовании традиции, когда каждое поколение является самоценным, а не превращается в материал для будущего процветания. Уместно здесь вспомнить библейские слова из книги Экклезиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас»[34].
Наконец, особого рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении охранительной правовой доктрины с традиционализмом. Традиционализм как идеологическое течение, защищающее ценности традиционной культуры, идентично охранительству и консерватизму. Отечественный исследователь проблемы соотношения консервативной и либеральной теорий государства и права А.В. Корнев отождествляет консерватизм с традиционализмом: «Классический консерватизм – это прежде всего сознательный традиционализм, сопротивление прогрессизму и сохранение устоявшихся порядков»[35].
Различие между охранительством и традиционализмом носит скорее лингвистический характер. В традиционализме в большей степени просматривается опора на традиционный уклад – социокультурный опыт (традиция – передача, преемственность в переводе с латинского языка). В то время как консерватизм и охранительство, образованные от глаголов «сохраняю», «охраняю», указывают на функциональную сторону социальной идеологии – защитный, уберегающий характер традиционалистских взглядов. Несовпадение этих понятий можно видеть лишь в том, что традиционализм менее рационален, зиждется в традиционном миросозерцании и характерен для так называемой дорефлексивной стадии в развитии охранительных правовых взглядов. Поэтому ряд авторов традиционализм определяют как исторический этап в развитии консерватизма в эпоху доминирования традиционной культуры. В связи с чем, традиционализм отождествляют с архаическим консерватизмом. В.А. Гусев отмечает, что в таком случае «традиционализм, предстанет как автоматическое, нерефлектирующее, подсознательное следование традиции, а консерватизм – как осознанное, осмысленное»[36].
В отличие от терминов «консерватизм» и «охранительство» понятие «традиция» нашло закрепление в российском законодательстве. Зачастую традиции в нормативно-правовом массиве России связываются с национальными обычаями и образом жизни, бытом отдельных народов, проживающих в Российской Федерации. Так, в ст. 1 ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» дано легальное определение территории традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации – особо охраняемые природные территории, образованные для ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни коренными малочисленными народами[37].
Таким образом, охранительная правовая доктрина может быть определена как совокупность архетипических правовых образов и рациональных идей, сложившихся на основе традиционной религии, национальных обычаев и государственно-правовых институтов традиционного общества и обеспечивающих органичное, эволюционное развитие общественного организма, государства и права.
Охранительная правовая доктрина идентична консерватизму и традиционализму. На взгляд автора категория «охранительная правовая доктрина» имеет более строгое содержание по сравнению с понятием «юридический консерватизм». В конечном счете «охранительство» не просто русский парафраз латинского слова «консерватизм», поскольку концепция хранительства глубоко укоренена к русской мысли и культуре (например, в идее князя – хранителя русской веры и земли).
Охранительные правовые взгляды выступают неразрывной частью не только традиционной правовой культуры, но и общества в эпоху модерна и постмодерна, выступая способом сохранения государственно-правовых ценностей, институтов и средством преодоления анархии и беспорядка. В связи с чем охранительная правовая мысль несет положительную функциональную нагрузку в развитии права и государства.
Наконец, охранительная правовая доктрина выступает как идеологическим, так и формально-юридическим источником права в традиционном обществе и современных правовых системах, сохраняя преемственность и устойчивость в развитии права и правопорядка. Наличие в правовой культуре общества действенной охранительной правовой теории является залогом эволюционного развития правовой системы и конечном итоге средством выживания человека в условиях непрерывно модернизирующегося общества.
Охранительство настолько же естественно и необходимо в правовой культуре общества, как и другие социальные течения реформаторского или революционного стиля. Причем консервативное правовое мировоззрение формируется в поле национальной правовой культуры и не приемлет рецепции иностранной правовой традиции. Консерватизм априори национален, культурно обусловлен. Консервативные ценности одной правовой культуры не совпадают с ценностями других традиционных правовых систем. Поэтому изучая теорию охранительной идеологии невозможно создать единую традиционалистскую концепцию для всех правовых систем. Отечественный правовой консерватизм самобытен, как и европейский, мусульманский, конфуцианский и др.
Можно лишь вести речь об общих чертах, функциях и предпосылках охранительной правовой мысли, но не его универсальном ценностном и историческом наполнении, которые проистекают из своеобразия национальной правовой традиции. Так, европейский консерватизм XVIII–XX вв. был основан на католической доктрине власти и права, тогда как отечественный традиционализм обусловлен православной верой. Католицизм допускает верховенство церкви, римского папы как земного главы государства, а православие отрицает саму возможность превращения церкви в государство и использование государственных методов в церковной жизни.
В результате можно сформулировать ряд закономерностей в возникновении и эволюции консервативной правовой мысли. Во-первых, устойчивость, стабильность правовой системы определяется наличием и действенностью охранительных правовых идей. Соответственно пренебрежение к консервативной правовой традиции, ее слабость ведут за собой постепенное падение стабильности правовой системы, разрушение правопорядка и как следствие – общественный хаос.
Во-вторых, консервативная правовая доктрина актуализирует свой охранительный потенциал при наличии угрозы для правопорядка и национальной государственности – революции, социальная напряженность, модернизация экономики, радикальные реформы общества и т. п.
В-третьих, охранительная правовая доктрина имеет универсальный характер и пронизывает историю развития традиционных обществ не только Западной Европы, но и всех стран мира, выполняя функцию охраны исторически сложившегося уклада жизни.
Правовая реформа должна опираться на традиционные правовые ценности, разделяемые общественным сознанием. Реформа как органичное развитие правовой традиции позволит сохранить преемственность и устойчивость в динамике правовой системы. Опора на юридический консерватизм в правовом развитии минимизирует потенциально опасные последствия юридических новелл и позволяет обойтись без применения государственного принуждения к реализации права, так как сознание общества добровольно воспримет органичные ему по духу реформы.
1.2. Сущность охранительной правовой доктрины России
Вопрос о сущности охранительной правовой доктрины России в советской юридической науке решался, исходя из социальной составляющей представителей охранительства. Консервативная доктрина считалась идеологией буржуазно-помещичьей верхушки русского общества. В современных условиях классовой позиции в трактовке сущности отечественного консерватизма придерживается В.Я. Гросул[38]. В зарубежной мысли аналогичные взгляды высказывались К. Манхеймом, связывавшим консервативную идеологию с определенной социальной средой – представителями феодальных аристократических кругов и духовенства, отстаивавших традиционные устои феодального общества[39].
Вместе с тем справедливо в философской, исторической и юридической литературе обращается внимание на ряд обстоятельств, лишающих классовый подход к сущности отечественного консерватизма своей эвристической роли. Во-первых, среди представителей охранительного юридического мировоззрения помещиков, дворян не так уж и много. Например, К.П. Победоносцев – выходец из семьи профессора, а дед его был священником. Ф.М. Достоевский с учетом родовитых корней был всю жизнь на грани борьбы за существование. А.А. Григорьев, несмотря на происхождение из служилого слоя и высокое образование, еле-еле сводил концы с концами и на закате жизни оказался в долговой яме. Действительно, славянофилы были помещиками, но и для них, и для других консерваторов были характерны идеализация быта русского крестьянина и идея возврата к родной почве – традициям простого народа. К тому же, славянофилы находились в оппозиции бюрократической власти и над ними был установлен полицейский надзор. Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский были осуждены за участие в революционном кружке Петрашевского, но, тем не менее, стали приверженцами охранительного мировоззрения.
Во-вторых, практически все охранители резко обличали несправедливость крепостного права, т. е. боролись против привилегий помещиков и дворян, настаивали на служебной роли дворянства и интеллигенции. Так, не последнюю роль в освобождении крестьян в 1861 г. сыграли проекты славянофилов и личное участие А.С. Хомякова и Ю.Ф. Самарина в упразднении крепостного права.
В-третьих, в целом для русской консервативной правовой мысли характерны классовая нейтральность и социальный универсализм. Охранители не были защитниками интересов какого-либо класса – дворян или духовенства, а напротив, выражали общую для России национальную идею. Многие из отечественных консерваторов пережили период увлечения европейскими идеалами, образованием, но, в конце концов, вернулись к народным традиционалистским ценностям – Н.М. Карамзин, М.М. Сперанский, И.В. Киреевский, Ф.М. Достоевский, К.П. Победоносцев, Н.Я. Данилевский, Л.A. Тихомиров, Н.А. Бердяев и др. Верно опровергает концепцию К. Манхейма аргумент Э.А. Попова о том, что консерваторы русского зарубежья вне своей естественной среды – Родины, продолжали линию охранительного мировоззрения[40].
В-четвертых, консервативные взгляды широко распространены среди различных социальных слоев русского общества и в каком-то смысле долгое время традиционализм был национальной идеей (до 1917 г.) и государственной идеологией до начала XVIII в. Так, самодержавные устремления Андрея Боголюбского в XII в. поддержали низы восточных городов Руси, и прежде всего, г. Владимира. В XVI в. с просьбой к Ивану IV вернуться из монастыря на царский престол пришил посадские люди, а в Смутное Время единство, независимость, самодержавные начала были восстановлены провинциальным крестьянством и ремесленничеством. Василия Темного выкупали всем миром из плена, в том числе Строгановы, которые могли и отделиться со всей Сибирью от России.
Другой распространенной концепцией в объяснении природы российской охранительной правовой доктрины является теория единой для России и Европы консервативной реакции. Русский консерватизм оценивается как разновидность европейской реакции на Великую буржуазную революцию во Франции с соответствующими общими чертами и этапами эволюции. Безусловно, европейская революция оказала значительное влияние на общественную жизнь и идеологию России. Но, применительно к развитию отечественного охранительного мировоззрения европейские события рубежа XVIII–XIX вв. играли лишь косвенную роль – скорее катализатора в пробуждении консервативных юридических ценностей. Российский и европейский юридический консерватизм глубоко отличаются по своей духовной, идеологической основе (православие и католицизм), социальной базе (нация и класс крупных феодалов), предпосылкам (военные и духовные угрозы для традиций России и буржуазный уклад, революция) и этапам развития.
Европейский консерватизм – реакция на расцвет либерализма, тогда как российское охранительство актуализировалось при любой угрозе для внешней, экономической, духовной самостоятельности России. Причем, западный консерватизм и либерализм тесно соприкасаются и, наконец, еще в XIX в. сливаются в единую либеральную идеологию. Так, в Великобритании деление на тори и виги, консерваторов и лейбористов давно потеряло свой первоначальный смысл. Идеологические программы этих партий показывают единодушие в приверженности либеральным ценностям. Сам западный консерватизм, европейская традиция несла в себе зачатки будущего модерна и либерализма – идея богочеловека в эпоху Возрождения, рационализм схоластики, стяжательство, культ политического, экспансивность, расизм, законнический фетишизм и т. п. Поэтому не случайно, что в современных условиях европейский консерватизм практически полностью преодолен и речь идет о неоконсерватизме как возрождении либерализма в чистом виде с идеей неприкосновенности частной собственности и принципом laises faire.
Русская консервативная мысль не может быть объяснена с точки зрения оппозиции либерализму, который хотя и был самым непримиримым противником охранительства, все-таки сыграл роль лишь одного из факторов активизации консервативной реакции наряду с социализмом и другими угрозами для традиций России. Традиционализм отечественного мировоззрения до сих пор не преодолен и показывает свою глубокую устойчивость в российской ментальности. Эпоха модерна не привела к потере консервативных ценностей российским правосознанием. Напротив, охранительность отечественного мировоззрения нивелирует издержки модернизационных сдвигов и препятствует разложению национальной государственности и правовой системы в условиях глобализации политических институтов и унификация правовых систем.
К тому же анализ консерватизма как антитезы либерализма не дает содержательного представления об охранительной правовой мысли, а сводится к перечислению тех либеральных ценностей, которые им отрицаются: неприятие индивидуализма, господства частной собственности, свободы совести и атеизма, рынка, демократических выборов, парламента, свободы печати, концепции прав личности и т. п. Однако, охранительная правовая идеология имеет собственное содержание, ценностное наполнение и должна изучаться в контексте культурно-цивилизационного подхода, выступающего за самобытность национальной правовой мысли.
Следует признать, исходя из общепринятых исторических фактов, что российская цивилизация обладает собственными, а не заимствованными духовными, политическими, социальными, экономическими и правовыми ценностями. Так, вплоть до начала революции 1917 г. рабочий класс не был доминирующим, большую часть населения представляли патриархальные крестьяне – около 80 %. До социалистической формации русская экономика показывала очевидный рост на основе не капиталистических принципов, а за счет православных начал общинной и артельной хозяйственной жизни. Еще долгое время свою силу сохраняли обычаи русского крестьянства и народов России[41]. К примеру, советский строй не изменил очень давнего, возникшего еще в Московской Руси обычая оставлять пищу и одежду для беглых каторжных, крестьян в особых местах – погостах и станах. В этом обычае была заложена глубоко христианская идея всепрощения, сочувствия и оценки преступников как несчастных, не лишающихся милосердия[42].
Сходство европейского и российского консервативного юридического мировоззрения заключается в единстве функций охранительной идеологии – защиты национальных государственно-правовых ценностей, обеспечении преемственного развития государства и права. Сами же государственно-правовые традиции России и европейских государства глубоко различаются и, прежде всего, в религиозном плане, предопределившем и расхождения в политико-правовых традициях. Так, католицизм и протестантизм возвышают научное знание в целом и юриспруденцию в частности, когда и божественные тайны объявляются доступными силе диалектики и схоластики. В конце концов, рационализм европейского мышления привел к созданию концепций преобразования государства и права как форм социального проектирования, конструирования реальности (новоевропейская концепция естественного права, общественного договора, нормативизм Г. Кельзена и др.).
Православное мировоззрение, признавая ценность рациональных форм познания, скептически относится к результатам научных исследований, а первенство отдает целостным актам мистического проникновения в божественность мира и непосредственным формам переживания права – правды, актов совести. Развитие права видится не в следовании рациональным теориям, а в самопроизвольном раскрытии, органическом развертывании правовых убеждений народа. Чуждо православной традиции влечение к власти, жажда власти и борьба за власть, что отличает европейскую политическую ментальность. Не случайно, что славянофилы, прежде всего К.С. Аксаков, обратили внимание на аполитизм российского политико-правового сознания – отказ от политической борьбы за власть и вверение ее как тяжкого бремени самодержавному царю.
В плане церковно-государственных отношений европейская правовая мысль долгое время развивалась в русле борьбы духовной и светской властей вплоть до их разделения (в светских концепциях) или слияния (папоцезаризм и идея двух мечей папы Геласия). Напротив, для отечественной правовой традиции характерна идея не борьбы, разделения, а сочетания симфонического единства государственной и церковной властей.
Православная вера, традиции русского народа, ментальность предопределили своеобразие, самобытность отечественной охранительной правовой доктрины. Охранительная правовая доктрина России основывается на православной онтологии, утверждающей создание мира по воле Бога – Творца, определяющего ход истории человечества. В гносеологическом плане консервативная правовая мысль России исходит из приоритета целостности сознания, разума, веры, чувств и интуиции в познании мира и божественного замысла. Глубокий отпечаток на отечественный консерватизм оказала христианская антропология, обосновывающая двоякую сущность человека – созданием по подобию Бога, но поврежденного грехом и слабостями (первородный грех Адама). Учение об идеальном строе на земле в консерватизме выражается в совершенствовании внутреннего мира человека, преодоления зла в душе. В меньшей степени консерватизм обращен на улучшение внешних сторон материальной и социально-культурной жизни. Для охранителей внешние условия жизни – есть результат внутренней работы человека над своим духом. Все недостатки земной жизни кроются в пороках совести людей, а не в качестве общественных учреждений. И.А. Ильин по этому поводу замечал: «Христианин стремится построить жизнь на христианских традициях и «освятить» все сферы жизни. Он старается по-христиански очистить и упорядочить свой внутренний мир; а уже потом, на этой основе, преобразовать и внешнюю жизнь. Он принципиально отвергает беспорядки и перевороты»[43].
Стержнем русской юридического консерватизма является христианский идеал общественного устройства – соборное братство верующих, не терпящее никакого насилия и формализма в духовном общении людей, а также антропологический принцип греховности человека – его нравственной поврежденности. Изначально, для русской правовой мысли была характерна установка на стремление к полному воплощению заветов Бога о церкви как теле христовом – соборном единстве людей в любви и сострадании путем преодоления греха не во внешней жизни, а собственной душе. Поэтому для христианского миропонимания государственность и право – явления земной, греховной жизни на пути к небесному граду. В связи с чем, значение государственно-правовых институтов тленно, ограничено во всемирно-историческом плане и подчинено духовным доминантам.
Вместе с тем справедливо в философской, исторической и юридической литературе обращается внимание на ряд обстоятельств, лишающих классовый подход к сущности отечественного консерватизма своей эвристической роли. Во-первых, среди представителей охранительного юридического мировоззрения помещиков, дворян не так уж и много. Например, К.П. Победоносцев – выходец из семьи профессора, а дед его был священником. Ф.М. Достоевский с учетом родовитых корней был всю жизнь на грани борьбы за существование. А.А. Григорьев, несмотря на происхождение из служилого слоя и высокое образование, еле-еле сводил концы с концами и на закате жизни оказался в долговой яме. Действительно, славянофилы были помещиками, но и для них, и для других консерваторов были характерны идеализация быта русского крестьянина и идея возврата к родной почве – традициям простого народа. К тому же, славянофилы находились в оппозиции бюрократической власти и над ними был установлен полицейский надзор. Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский были осуждены за участие в революционном кружке Петрашевского, но, тем не менее, стали приверженцами охранительного мировоззрения.
Во-вторых, практически все охранители резко обличали несправедливость крепостного права, т. е. боролись против привилегий помещиков и дворян, настаивали на служебной роли дворянства и интеллигенции. Так, не последнюю роль в освобождении крестьян в 1861 г. сыграли проекты славянофилов и личное участие А.С. Хомякова и Ю.Ф. Самарина в упразднении крепостного права.
В-третьих, в целом для русской консервативной правовой мысли характерны классовая нейтральность и социальный универсализм. Охранители не были защитниками интересов какого-либо класса – дворян или духовенства, а напротив, выражали общую для России национальную идею. Многие из отечественных консерваторов пережили период увлечения европейскими идеалами, образованием, но, в конце концов, вернулись к народным традиционалистским ценностям – Н.М. Карамзин, М.М. Сперанский, И.В. Киреевский, Ф.М. Достоевский, К.П. Победоносцев, Н.Я. Данилевский, Л.A. Тихомиров, Н.А. Бердяев и др. Верно опровергает концепцию К. Манхейма аргумент Э.А. Попова о том, что консерваторы русского зарубежья вне своей естественной среды – Родины, продолжали линию охранительного мировоззрения[40].
В-четвертых, консервативные взгляды широко распространены среди различных социальных слоев русского общества и в каком-то смысле долгое время традиционализм был национальной идеей (до 1917 г.) и государственной идеологией до начала XVIII в. Так, самодержавные устремления Андрея Боголюбского в XII в. поддержали низы восточных городов Руси, и прежде всего, г. Владимира. В XVI в. с просьбой к Ивану IV вернуться из монастыря на царский престол пришил посадские люди, а в Смутное Время единство, независимость, самодержавные начала были восстановлены провинциальным крестьянством и ремесленничеством. Василия Темного выкупали всем миром из плена, в том числе Строгановы, которые могли и отделиться со всей Сибирью от России.
Другой распространенной концепцией в объяснении природы российской охранительной правовой доктрины является теория единой для России и Европы консервативной реакции. Русский консерватизм оценивается как разновидность европейской реакции на Великую буржуазную революцию во Франции с соответствующими общими чертами и этапами эволюции. Безусловно, европейская революция оказала значительное влияние на общественную жизнь и идеологию России. Но, применительно к развитию отечественного охранительного мировоззрения европейские события рубежа XVIII–XIX вв. играли лишь косвенную роль – скорее катализатора в пробуждении консервативных юридических ценностей. Российский и европейский юридический консерватизм глубоко отличаются по своей духовной, идеологической основе (православие и католицизм), социальной базе (нация и класс крупных феодалов), предпосылкам (военные и духовные угрозы для традиций России и буржуазный уклад, революция) и этапам развития.
Европейский консерватизм – реакция на расцвет либерализма, тогда как российское охранительство актуализировалось при любой угрозе для внешней, экономической, духовной самостоятельности России. Причем, западный консерватизм и либерализм тесно соприкасаются и, наконец, еще в XIX в. сливаются в единую либеральную идеологию. Так, в Великобритании деление на тори и виги, консерваторов и лейбористов давно потеряло свой первоначальный смысл. Идеологические программы этих партий показывают единодушие в приверженности либеральным ценностям. Сам западный консерватизм, европейская традиция несла в себе зачатки будущего модерна и либерализма – идея богочеловека в эпоху Возрождения, рационализм схоластики, стяжательство, культ политического, экспансивность, расизм, законнический фетишизм и т. п. Поэтому не случайно, что в современных условиях европейский консерватизм практически полностью преодолен и речь идет о неоконсерватизме как возрождении либерализма в чистом виде с идеей неприкосновенности частной собственности и принципом laises faire.
Русская консервативная мысль не может быть объяснена с точки зрения оппозиции либерализму, который хотя и был самым непримиримым противником охранительства, все-таки сыграл роль лишь одного из факторов активизации консервативной реакции наряду с социализмом и другими угрозами для традиций России. Традиционализм отечественного мировоззрения до сих пор не преодолен и показывает свою глубокую устойчивость в российской ментальности. Эпоха модерна не привела к потере консервативных ценностей российским правосознанием. Напротив, охранительность отечественного мировоззрения нивелирует издержки модернизационных сдвигов и препятствует разложению национальной государственности и правовой системы в условиях глобализации политических институтов и унификация правовых систем.
К тому же анализ консерватизма как антитезы либерализма не дает содержательного представления об охранительной правовой мысли, а сводится к перечислению тех либеральных ценностей, которые им отрицаются: неприятие индивидуализма, господства частной собственности, свободы совести и атеизма, рынка, демократических выборов, парламента, свободы печати, концепции прав личности и т. п. Однако, охранительная правовая идеология имеет собственное содержание, ценностное наполнение и должна изучаться в контексте культурно-цивилизационного подхода, выступающего за самобытность национальной правовой мысли.
Следует признать, исходя из общепринятых исторических фактов, что российская цивилизация обладает собственными, а не заимствованными духовными, политическими, социальными, экономическими и правовыми ценностями. Так, вплоть до начала революции 1917 г. рабочий класс не был доминирующим, большую часть населения представляли патриархальные крестьяне – около 80 %. До социалистической формации русская экономика показывала очевидный рост на основе не капиталистических принципов, а за счет православных начал общинной и артельной хозяйственной жизни. Еще долгое время свою силу сохраняли обычаи русского крестьянства и народов России[41]. К примеру, советский строй не изменил очень давнего, возникшего еще в Московской Руси обычая оставлять пищу и одежду для беглых каторжных, крестьян в особых местах – погостах и станах. В этом обычае была заложена глубоко христианская идея всепрощения, сочувствия и оценки преступников как несчастных, не лишающихся милосердия[42].
Сходство европейского и российского консервативного юридического мировоззрения заключается в единстве функций охранительной идеологии – защиты национальных государственно-правовых ценностей, обеспечении преемственного развития государства и права. Сами же государственно-правовые традиции России и европейских государства глубоко различаются и, прежде всего, в религиозном плане, предопределившем и расхождения в политико-правовых традициях. Так, католицизм и протестантизм возвышают научное знание в целом и юриспруденцию в частности, когда и божественные тайны объявляются доступными силе диалектики и схоластики. В конце концов, рационализм европейского мышления привел к созданию концепций преобразования государства и права как форм социального проектирования, конструирования реальности (новоевропейская концепция естественного права, общественного договора, нормативизм Г. Кельзена и др.).
Православное мировоззрение, признавая ценность рациональных форм познания, скептически относится к результатам научных исследований, а первенство отдает целостным актам мистического проникновения в божественность мира и непосредственным формам переживания права – правды, актов совести. Развитие права видится не в следовании рациональным теориям, а в самопроизвольном раскрытии, органическом развертывании правовых убеждений народа. Чуждо православной традиции влечение к власти, жажда власти и борьба за власть, что отличает европейскую политическую ментальность. Не случайно, что славянофилы, прежде всего К.С. Аксаков, обратили внимание на аполитизм российского политико-правового сознания – отказ от политической борьбы за власть и вверение ее как тяжкого бремени самодержавному царю.
В плане церковно-государственных отношений европейская правовая мысль долгое время развивалась в русле борьбы духовной и светской властей вплоть до их разделения (в светских концепциях) или слияния (папоцезаризм и идея двух мечей папы Геласия). Напротив, для отечественной правовой традиции характерна идея не борьбы, разделения, а сочетания симфонического единства государственной и церковной властей.
Православная вера, традиции русского народа, ментальность предопределили своеобразие, самобытность отечественной охранительной правовой доктрины. Охранительная правовая доктрина России основывается на православной онтологии, утверждающей создание мира по воле Бога – Творца, определяющего ход истории человечества. В гносеологическом плане консервативная правовая мысль России исходит из приоритета целостности сознания, разума, веры, чувств и интуиции в познании мира и божественного замысла. Глубокий отпечаток на отечественный консерватизм оказала христианская антропология, обосновывающая двоякую сущность человека – созданием по подобию Бога, но поврежденного грехом и слабостями (первородный грех Адама). Учение об идеальном строе на земле в консерватизме выражается в совершенствовании внутреннего мира человека, преодоления зла в душе. В меньшей степени консерватизм обращен на улучшение внешних сторон материальной и социально-культурной жизни. Для охранителей внешние условия жизни – есть результат внутренней работы человека над своим духом. Все недостатки земной жизни кроются в пороках совести людей, а не в качестве общественных учреждений. И.А. Ильин по этому поводу замечал: «Христианин стремится построить жизнь на христианских традициях и «освятить» все сферы жизни. Он старается по-христиански очистить и упорядочить свой внутренний мир; а уже потом, на этой основе, преобразовать и внешнюю жизнь. Он принципиально отвергает беспорядки и перевороты»[43].
Стержнем русской юридического консерватизма является христианский идеал общественного устройства – соборное братство верующих, не терпящее никакого насилия и формализма в духовном общении людей, а также антропологический принцип греховности человека – его нравственной поврежденности. Изначально, для русской правовой мысли была характерна установка на стремление к полному воплощению заветов Бога о церкви как теле христовом – соборном единстве людей в любви и сострадании путем преодоления греха не во внешней жизни, а собственной душе. Поэтому для христианского миропонимания государственность и право – явления земной, греховной жизни на пути к небесному граду. В связи с чем, значение государственно-правовых институтов тленно, ограничено во всемирно-историческом плане и подчинено духовным доминантам.