Страница:
Чингиз Абдуллаев
Западный зной
Я не только поэт доброты, я не прочь быть поэтом злобы. Что там болтают о распутной и о праведной жизни? Зло толкает меня вперед, и добро меня толкает вперед, между ними я стою равнодушный.
Уолт Уитмен. «Песня о себе»
Мы же подзуживали, возбуждали их похоть, предлагали им секрет, пустее которого не бывает, потому что не только не знали секрета и мы тоже, но мы еще вдобавок и знали, что наш секрет совершенно пуст.
Умберто Эко. «Маятник Фуко»
Кто проявляет жалость по отношению к врагу, тот безжалостен по отношению к самому себе.
Фрэнсис Бэкон
Лас-Вегас. Штат Невада. США. 18 мая 2006 года
Когда у человека много денег, все его проблемы кажутся надуманными и несерьезными. Когда денег очень много, проблем не бывает вообще. Когда их столько, сколько невозможно потратить, они иногда превращаются в проблему, куда их вложить и как с умом потратить. Когда денег нет совсем, появляются другие проблемы. Но это уже проблемы иного характера. У каждого они свои. Перефразируя классика, можно сказать, что все богатые люди могут иметь проблемы, но все небогатые люди гарантированно имеют свои проблемы. У Таира Хамидуллина были проблемы иного рода. Он был относительно богатым человеком. А по меркам обычного обывателя – очень богатым. На его счетах было около миллиона долларов, и он с удовольствием приезжал в столицу игорного бизнеса – Лас-Вегас, чтобы в очередной раз попытаться ухватить свою птицу счастья.
Однажды ему уже удалось сделать почти невозможное. Это было в далеком девяносто втором году, когда он работал представителем российской внешнеторговой фирмы в Стамбуле. Прекрасно владевший английским и турецким языком, он получил туда назначение еще в начале девяностого. До этого у него были лишь служебные командировки в страны Европы. Стамбул поразил своими необъятными размерами и ночными клубами, своей энергетикой и казино, которые были открыты почти в каждом крупном отеле. Никогда не игравший в азартные игры в Советском Союзе, молодой человек пристрастился к походам в казино в Турции.
Это не могло не сказаться на его работе и на его зарплате. Отныне он проигрывал почти все свои деньги в казино, вырабатывая свою собственную систему. Как и большинство людей, посещающих игорные заведения, он был убежден, что, выработав свою собственную систему, сможет победить. Никакие математические законы, положенные в основу игры в казино, его не убеждали. Ведь трудно объяснить любому непосвященному, что вся система игры в казино построена именно на этих математических законах, при которых гость гарантированно будет в проигрыше.
Хамидуллин начал проигрывать крупные суммы. Чтобы отыграться, он начал занимать деньги у друзей и знакомых. Постепенно сумма долга достигла астрономической цифры в восемьдесят тысяч долларов. Это было почти катастрофой, учитывая специфику работы молодого человека. Только недавно получивший звание майора, он работал в Турции под прикрытием внешнеторговой фирмы, осуществляя координацию действий агентуры на западном побережье страны.
Когда долги перевалили за восемьдесят тысяч долларов и их нужно было срочно выплачивать, оставалось два выхода. Либо пустить себе пулю в лоб, либо найти возможный источник финансирования своих прихотей. Был и третий вариант, достаточно экзотический, – попытаться выиграть в казино. Но он слишком часто проигрывал последние деньги, чтобы пытаться еще раз. Денег просто не было. Его молодая супруга не смогла даже вылететь к родителям в Казань, так как он вернул билеты и сыграл на них в казино. Игра стала его страстью. Резидент советской разведки в Стамбуле уже дважды делал ему серьезные внушения.
К этому времени уже наметился очевидный распад некогда великой державы. В августе признали независимость прибалтийских республик. В декабре девяносто первого года Горбачев объявил о сложении своих полномочий и распаде Советского Союза. За несколько месяцев до этого разведку отделили от контрразведки, создав другое ведомство. Рушился привычный мир. В августе девяносто первого года была запрещена Коммунистическая партия, и секретарь партийного комитета генерального консульства, так строго и часто распекавший Хамидуллина, вдруг оказался не у дел. Более того, прекратила свое существование сама партийная организация, и теперь можно было посещать казино, уже не думая о моральном облике советского человека. Работавшие за рубежом тысячи специалистов, дипломатов, разведчиков не совсем понимали, что происходит в их бывшей стране. Каждый сам выбирал, как ему поступать. Таиру было легче. У них с женой не было детей, и они были более мобильной парой, чем все остальные.
Если бы не общая неразбериха, царившая в Москве, если бы не все эти потрясения и не пагубная страсть к игре в казино, возможно, Таир Хамидуллин и остался бы относительно честным человеком. Но испытание оказалось слишком сильным. И еще на нем висел долг в восемьдесят тысяч долларов.
Именно тогда он предложил свои услуги американцам. В октябре девяносто первого. Они с удовольствием пошли ему навстречу, выплатили все его долги и даже начали финансировать некоторые его мелкие расходы. Ему казалось, что он в любой момент сможет прервать эту связь, но выплаты американцев были подобны наркотику, от которого он уже не мог отказаться. И именно в этот момент в Стамбуле появились таджики.
В их независимой республике уже шла ожесточенная гражданская война. В начале девяносто второго в Стамбуле появились двое покупателей из Душанбе, чтобы приобрести необходимое им оружие. У покупателей были деньги, у Хамидуллина были нужные связи и продавцы. Переговоры прошли довольно быстро. Но приехавшие таджики даже не подозревали, что работавший под прикрытием внешнеторговой российской компании Хамидуллин был сотрудником внешней разведки. Разумеется, он исправно докладывал о ходе переговоров своему резиденту в Стамбуле, который передавал сообщение в Анкару и далее в Москву.
У таджиков на счетах было десять миллионов долларов, на которые они должны были купить оружие, чтобы решить исход войны в свою пользу. К этому времени в Восточной Европе скопилась масса бывшего советского оружия. Еще больше было в республиках бывшего Советского Союза. С одной стороны, все новые страны нуждались в качественном оружии, а с другой – продавали все, что можно было продать. А некоторые министры обороны даже содержали свои доморощенные армии на подобные деньги.
Хамидуллин тогда принял решение. Он был еще относительно молодым человеком, ему было только тридцать три года. Альянс с американцами не мог долго продолжаться, рано или поздно его бы все равно вычислили в Москве. Реакция на предательство была предсказуемой. Его бы отозвали в Москву, предали суду и расстреляли, как это было с десятком других разведчиков. Возможно, в новой демократической стране его бы не стали приговаривать к смертной казни, а тихо удавили бы в тюрьме. Но в любом случае исход был ясен. Он уже тогда решил для себя остаться на Западе при первой возможности. Не в Турции, а именно на Западе, в США или в странах Западной Европы, где можно было остаться на жительство. Он всегда мечтал о такой жизни, еще когда впервые в восемьдесят третьем попал в Западную Европу. Когда впервые увидел этот западный рай, западный зной.
Оставалось убедить таджиков, что деньги можно и нужно потратить с пользой для себя, а не для истребляющих друг друга «юрчиков» и «вовчиков», как тогда называли себя обе стороны. Таиру пришлось несколько дней обрабатывать упрямых гостей. Один, молодой человек лет тридцати, сразу все понял. Другой, мужчина лет пятидесяти, упрямо сопротивлялся. Он искренне считал, что народные деньги нужно тратить на нужды народа. Советская идеология «испортила» его так сильно, что переубедить этого упрямца не было никакой возможности. Таир предлагал помочь им перевести деньги в другие банки и получить убежище где-нибудь в Европе, чтобы не возвращаться в охваченный пламенем гражданской войны Таджикистан.
При этом он получал «скромные» сорок процентов, а остальные шестьдесят оставлял своим партнерам. Но уговорить руководителя делегации ему не удавалось. Тогда он встретился с его молодым коллегой без свидетелей. Два раза. И обо всем договорился. В конце концов, если есть проблема, ее можно устранить. И получить нужный результат с гораздо меньшими затратами. Во время очередного ужина руководителю делегации стало плохо. И пока вызвали врачей, пока они приехали, пока разбирались, несчастный умер у себя в номере.
Турки долго не отдавали тело погибшего, уверяя, что он был отравлен. Но второй член делегации, возмущаясь, доказывал, что отравиться их руководитель мог только в местном ресторане. Через два месяца тело несчастного отправили на родину. Никто так и не узнал, что Таир сумел достать сильнодействующий яд, который и решил все проблемы. Деньги он перевел в голландский банк, откуда разбросал их по разным счетам. У него, правда, возникла мысль решить таким образом проблему и с молодым членом делегации. Но тот был очень осторожен и даже не пил воды в присутствии Хамидуллина. Пришлось оставить ему четыре миллиона долларов. Впоследствии выяснилось, что Таир все сделал правильно. Этот молодой повеса, получивший деньги, даже не уехал из Турции. Он купил себе роскошный дом, устраивал загулы, проигрывал огромные суммы в казино. В конце концов, из Душанбе прилетели еще двое суровых мужчин, которые решили все проблемы нового миллионера. Его нашли в собственном доме с простреленной головой. Дело можно было считать закрытым.
Таир Хамидуллин честно отработал на американцев. Он сдал им всю агентурную сеть бывшей советской разведки на западном побережье Турции. А заодно в Болгарии и в Греции, с которыми он также работал. Получив приказ вернуться домой, он забрал свою жену, сел в машину и просто приехал к своему связному. В тот же день его отправили в Америку. Два года он терпеливо ждал, пока сумеет воспользоваться своими деньгами. Его жена, с которой он переехал в США, довольно быстро его бросила и уехала обратно в Москву. Он ее не задерживал. В конце концов, если ей нравится быть нищей у себя на родине, то она может вернуться к своим родителям в Казань.
Через два года ему назначили небольшую пенсию и предложили выбрать место жительства. Когда ему объявили о сумме, полученной за предательство, он внутренне усмехнулся. На эти деньги можно было выжить, но нельзя было жить. Он переехал в Сиэтл, где купил небольшой домик. В конце девяносто четвертого Таир Хамидуллин наконец стал свободным человеком, имеющим на счетах более пяти с половиной миллионов долларов. Это было время взлета американской экономики. При Клинтоне она росла как на дрожжах, особенно акции технологических компаний. Основной враг в лице Советского Союза был повержен, стоимость нефти упала до восьми-девяти долларов за баррель, в государственном бюджете ежегодно рос огромный профицит, доллар укреплялся по отношению ко всем европейским валютам.
Хамидуллин вспомнил все, чему его учили сначала в МГИМО, а затем в разведшколе. Он рискованно играл на бирже, покупал акции ведущих компаний, вкладывая деньги в новые технологии. Уже к девяносто шестому он имел более двадцати миллионов долларов. Он даже послал своей бывшей жене десять тысяч долларов, когда она позвонила ему, объявив о смерти своего отца. Таир женился, его супругой была американская гражданка и гречанка по происхождению, племянница одного из самых известных греческих меценатов в Америке. В девяносто восьмом Таир даже хотел приехать в Москву, но помешал дефолт. Казалось, все идет прекрасно. Но пагубная страсть к игре не оставила его в покое. Первый раз он сорвался в Атлантик-Сити, проиграв более миллиона долларов.
И с тех пор уже не мог остановиться. Он забросил свой бизнес, развелся со второй женой. Игра стала его всепоглощающей страстью, благо денег у него было достаточно. Он не всегда проигрывал, иногда даже выигрывал. В две тысячи третьем он выиграл в Лас-Вегасе более трехсот тысяч долларов. И это только утвердило его во мнении, что в казино можно выигрывать. Через месяц он проиграл всю эту сумму плюс еще сто пятьдесят тысяч своих денег, но воспоминание о выигрыше было подтверждением его теории возможной победы в этой игре.
Теперь он часами просиживал за рулеткой или играл в покер, сидел у игральных автоматов, делал ставки на скачках. Постепенно деньги заканчивались. К началу шестого года на его счетах уже было чуть меньше двух миллионов долларов, лишь одна десятая того богатства, которым он владел еще шесть-семь лет назад. В этот день он отправился в свое любимое казино «Мираж», чтобы снова попытать счастья. Ему казалось, что сегодня он сможет выиграть. Некое предчувствие чего-то необычного волновало Таира с самого утра. Он верил в свою интуицию, даже не подозревая, что этот день окажется последним днем его пустой жизни.
Однажды ему уже удалось сделать почти невозможное. Это было в далеком девяносто втором году, когда он работал представителем российской внешнеторговой фирмы в Стамбуле. Прекрасно владевший английским и турецким языком, он получил туда назначение еще в начале девяностого. До этого у него были лишь служебные командировки в страны Европы. Стамбул поразил своими необъятными размерами и ночными клубами, своей энергетикой и казино, которые были открыты почти в каждом крупном отеле. Никогда не игравший в азартные игры в Советском Союзе, молодой человек пристрастился к походам в казино в Турции.
Это не могло не сказаться на его работе и на его зарплате. Отныне он проигрывал почти все свои деньги в казино, вырабатывая свою собственную систему. Как и большинство людей, посещающих игорные заведения, он был убежден, что, выработав свою собственную систему, сможет победить. Никакие математические законы, положенные в основу игры в казино, его не убеждали. Ведь трудно объяснить любому непосвященному, что вся система игры в казино построена именно на этих математических законах, при которых гость гарантированно будет в проигрыше.
Хамидуллин начал проигрывать крупные суммы. Чтобы отыграться, он начал занимать деньги у друзей и знакомых. Постепенно сумма долга достигла астрономической цифры в восемьдесят тысяч долларов. Это было почти катастрофой, учитывая специфику работы молодого человека. Только недавно получивший звание майора, он работал в Турции под прикрытием внешнеторговой фирмы, осуществляя координацию действий агентуры на западном побережье страны.
Когда долги перевалили за восемьдесят тысяч долларов и их нужно было срочно выплачивать, оставалось два выхода. Либо пустить себе пулю в лоб, либо найти возможный источник финансирования своих прихотей. Был и третий вариант, достаточно экзотический, – попытаться выиграть в казино. Но он слишком часто проигрывал последние деньги, чтобы пытаться еще раз. Денег просто не было. Его молодая супруга не смогла даже вылететь к родителям в Казань, так как он вернул билеты и сыграл на них в казино. Игра стала его страстью. Резидент советской разведки в Стамбуле уже дважды делал ему серьезные внушения.
К этому времени уже наметился очевидный распад некогда великой державы. В августе признали независимость прибалтийских республик. В декабре девяносто первого года Горбачев объявил о сложении своих полномочий и распаде Советского Союза. За несколько месяцев до этого разведку отделили от контрразведки, создав другое ведомство. Рушился привычный мир. В августе девяносто первого года была запрещена Коммунистическая партия, и секретарь партийного комитета генерального консульства, так строго и часто распекавший Хамидуллина, вдруг оказался не у дел. Более того, прекратила свое существование сама партийная организация, и теперь можно было посещать казино, уже не думая о моральном облике советского человека. Работавшие за рубежом тысячи специалистов, дипломатов, разведчиков не совсем понимали, что происходит в их бывшей стране. Каждый сам выбирал, как ему поступать. Таиру было легче. У них с женой не было детей, и они были более мобильной парой, чем все остальные.
Если бы не общая неразбериха, царившая в Москве, если бы не все эти потрясения и не пагубная страсть к игре в казино, возможно, Таир Хамидуллин и остался бы относительно честным человеком. Но испытание оказалось слишком сильным. И еще на нем висел долг в восемьдесят тысяч долларов.
Именно тогда он предложил свои услуги американцам. В октябре девяносто первого. Они с удовольствием пошли ему навстречу, выплатили все его долги и даже начали финансировать некоторые его мелкие расходы. Ему казалось, что он в любой момент сможет прервать эту связь, но выплаты американцев были подобны наркотику, от которого он уже не мог отказаться. И именно в этот момент в Стамбуле появились таджики.
В их независимой республике уже шла ожесточенная гражданская война. В начале девяносто второго в Стамбуле появились двое покупателей из Душанбе, чтобы приобрести необходимое им оружие. У покупателей были деньги, у Хамидуллина были нужные связи и продавцы. Переговоры прошли довольно быстро. Но приехавшие таджики даже не подозревали, что работавший под прикрытием внешнеторговой российской компании Хамидуллин был сотрудником внешней разведки. Разумеется, он исправно докладывал о ходе переговоров своему резиденту в Стамбуле, который передавал сообщение в Анкару и далее в Москву.
У таджиков на счетах было десять миллионов долларов, на которые они должны были купить оружие, чтобы решить исход войны в свою пользу. К этому времени в Восточной Европе скопилась масса бывшего советского оружия. Еще больше было в республиках бывшего Советского Союза. С одной стороны, все новые страны нуждались в качественном оружии, а с другой – продавали все, что можно было продать. А некоторые министры обороны даже содержали свои доморощенные армии на подобные деньги.
Хамидуллин тогда принял решение. Он был еще относительно молодым человеком, ему было только тридцать три года. Альянс с американцами не мог долго продолжаться, рано или поздно его бы все равно вычислили в Москве. Реакция на предательство была предсказуемой. Его бы отозвали в Москву, предали суду и расстреляли, как это было с десятком других разведчиков. Возможно, в новой демократической стране его бы не стали приговаривать к смертной казни, а тихо удавили бы в тюрьме. Но в любом случае исход был ясен. Он уже тогда решил для себя остаться на Западе при первой возможности. Не в Турции, а именно на Западе, в США или в странах Западной Европы, где можно было остаться на жительство. Он всегда мечтал о такой жизни, еще когда впервые в восемьдесят третьем попал в Западную Европу. Когда впервые увидел этот западный рай, западный зной.
Оставалось убедить таджиков, что деньги можно и нужно потратить с пользой для себя, а не для истребляющих друг друга «юрчиков» и «вовчиков», как тогда называли себя обе стороны. Таиру пришлось несколько дней обрабатывать упрямых гостей. Один, молодой человек лет тридцати, сразу все понял. Другой, мужчина лет пятидесяти, упрямо сопротивлялся. Он искренне считал, что народные деньги нужно тратить на нужды народа. Советская идеология «испортила» его так сильно, что переубедить этого упрямца не было никакой возможности. Таир предлагал помочь им перевести деньги в другие банки и получить убежище где-нибудь в Европе, чтобы не возвращаться в охваченный пламенем гражданской войны Таджикистан.
При этом он получал «скромные» сорок процентов, а остальные шестьдесят оставлял своим партнерам. Но уговорить руководителя делегации ему не удавалось. Тогда он встретился с его молодым коллегой без свидетелей. Два раза. И обо всем договорился. В конце концов, если есть проблема, ее можно устранить. И получить нужный результат с гораздо меньшими затратами. Во время очередного ужина руководителю делегации стало плохо. И пока вызвали врачей, пока они приехали, пока разбирались, несчастный умер у себя в номере.
Турки долго не отдавали тело погибшего, уверяя, что он был отравлен. Но второй член делегации, возмущаясь, доказывал, что отравиться их руководитель мог только в местном ресторане. Через два месяца тело несчастного отправили на родину. Никто так и не узнал, что Таир сумел достать сильнодействующий яд, который и решил все проблемы. Деньги он перевел в голландский банк, откуда разбросал их по разным счетам. У него, правда, возникла мысль решить таким образом проблему и с молодым членом делегации. Но тот был очень осторожен и даже не пил воды в присутствии Хамидуллина. Пришлось оставить ему четыре миллиона долларов. Впоследствии выяснилось, что Таир все сделал правильно. Этот молодой повеса, получивший деньги, даже не уехал из Турции. Он купил себе роскошный дом, устраивал загулы, проигрывал огромные суммы в казино. В конце концов, из Душанбе прилетели еще двое суровых мужчин, которые решили все проблемы нового миллионера. Его нашли в собственном доме с простреленной головой. Дело можно было считать закрытым.
Таир Хамидуллин честно отработал на американцев. Он сдал им всю агентурную сеть бывшей советской разведки на западном побережье Турции. А заодно в Болгарии и в Греции, с которыми он также работал. Получив приказ вернуться домой, он забрал свою жену, сел в машину и просто приехал к своему связному. В тот же день его отправили в Америку. Два года он терпеливо ждал, пока сумеет воспользоваться своими деньгами. Его жена, с которой он переехал в США, довольно быстро его бросила и уехала обратно в Москву. Он ее не задерживал. В конце концов, если ей нравится быть нищей у себя на родине, то она может вернуться к своим родителям в Казань.
Через два года ему назначили небольшую пенсию и предложили выбрать место жительства. Когда ему объявили о сумме, полученной за предательство, он внутренне усмехнулся. На эти деньги можно было выжить, но нельзя было жить. Он переехал в Сиэтл, где купил небольшой домик. В конце девяносто четвертого Таир Хамидуллин наконец стал свободным человеком, имеющим на счетах более пяти с половиной миллионов долларов. Это было время взлета американской экономики. При Клинтоне она росла как на дрожжах, особенно акции технологических компаний. Основной враг в лице Советского Союза был повержен, стоимость нефти упала до восьми-девяти долларов за баррель, в государственном бюджете ежегодно рос огромный профицит, доллар укреплялся по отношению ко всем европейским валютам.
Хамидуллин вспомнил все, чему его учили сначала в МГИМО, а затем в разведшколе. Он рискованно играл на бирже, покупал акции ведущих компаний, вкладывая деньги в новые технологии. Уже к девяносто шестому он имел более двадцати миллионов долларов. Он даже послал своей бывшей жене десять тысяч долларов, когда она позвонила ему, объявив о смерти своего отца. Таир женился, его супругой была американская гражданка и гречанка по происхождению, племянница одного из самых известных греческих меценатов в Америке. В девяносто восьмом Таир даже хотел приехать в Москву, но помешал дефолт. Казалось, все идет прекрасно. Но пагубная страсть к игре не оставила его в покое. Первый раз он сорвался в Атлантик-Сити, проиграв более миллиона долларов.
И с тех пор уже не мог остановиться. Он забросил свой бизнес, развелся со второй женой. Игра стала его всепоглощающей страстью, благо денег у него было достаточно. Он не всегда проигрывал, иногда даже выигрывал. В две тысячи третьем он выиграл в Лас-Вегасе более трехсот тысяч долларов. И это только утвердило его во мнении, что в казино можно выигрывать. Через месяц он проиграл всю эту сумму плюс еще сто пятьдесят тысяч своих денег, но воспоминание о выигрыше было подтверждением его теории возможной победы в этой игре.
Теперь он часами просиживал за рулеткой или играл в покер, сидел у игральных автоматов, делал ставки на скачках. Постепенно деньги заканчивались. К началу шестого года на его счетах уже было чуть меньше двух миллионов долларов, лишь одна десятая того богатства, которым он владел еще шесть-семь лет назад. В этот день он отправился в свое любимое казино «Мираж», чтобы снова попытать счастья. Ему казалось, что сегодня он сможет выиграть. Некое предчувствие чего-то необычного волновало Таира с самого утра. Он верил в свою интуицию, даже не подозревая, что этот день окажется последним днем его пустой жизни.
Москва. Россия. 17 мая 2006 года
Генерал Большаков сидел в своем кабинете, когда раздался звонок мобильного телефона. Иван Сергеевич несколько озабоченно посмотрел на аппарат. Номер его телефона знали только несколько человек. Подумав немного, он взглянул на телефон и только после пятого звонка взял наконец аппарат.
– Слушаю вас, – сдержанно сказал Большаков.
– Извините, что вас беспокою. – Он узнал знакомый голос Давида Александровича. – Я хотел у вас узнать: как нам быть с этим полковником?
– Вы говорите о нашем знакомом, с которым я встречался? – уточнил Большаков. – Нужно немного подожать. Я внимательно прочел его досье. Он очень опытный аналитик. Но временами бывает не совсем управляемым. Нужно его немного направлять.
– Вы советуете нам подождать?
– Он пока размышляет, – напомнил Большаков, – и не будем его торопить.
– Мы еще не закончили проверку. – Все-таки Давид Александрович недолюбливал этого человека. – Вполне вероятно, что он мог быть тем самым связным…
– Не нужно по телефону, – перебил его Большаков, – я думаю, что он нам как раз подойдет.
– Вы же знаете, что все материалы по Скандинавии мы проверяем особенно тщательно.
– Правильно делаете. Но у нас пока нет никаких фактов против нашего нового знакомого. Если не вспоминать его связи с исчезнувшим другом.
– У них была не связь, а дружба.
– Тем более. Мы можем все проверить еще раз.
– Вы сами сказали, что он неуправляемый. Зачем нам такой?
– Именно поэтому, – сказал генерал. – Мы устали от управляемых подонков, готовых на все ради денег или карьеры. Пусть будут неуправляемые. Они хотя бы честные и порядочные люди, которые еще не успели забыть такие слова, как честь или родина. У таких людей, как он, есть некие идеалы: если хотите, свой стержень. В наше циничное время это дорогого стоит. Я думаю, что все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Он положил трубку. Потом, немного подумав, поднял трубку внутреннего аппарата, набирая нужный ему номер.
– Как у вас с Караевым? – спросил он.
– Все в порядке. Он вернулся домой, звонил два раза. Своему сыну и другу. Подполковнику Малярову. Тот приехал к нему, и они долго разговаривали. Запись беседы у нас есть.
– Общий тон?
– Подавленный. Он явно размышляет. Советовался с Маляровым. Но пока не принял решение.
– Держите его под контролем. Чтобы не было никаких сбоев.
– Мы понимаем.
– Пришлите мне пленку, я хочу ее прослушать.
Большаков положил трубку. Если Караев примет верное решение, то они возьмут его в свою организацию. Полковник должен понимать, что отставных чекистов не бывает. Бывший полковник КГБ и ФСБ должен выбрать, на чьей стороне он хочет сражаться. Сражаться во имя тех идеалов, в которые они обязаны верить.
– Слушаю вас, – сдержанно сказал Большаков.
– Извините, что вас беспокою. – Он узнал знакомый голос Давида Александровича. – Я хотел у вас узнать: как нам быть с этим полковником?
– Вы говорите о нашем знакомом, с которым я встречался? – уточнил Большаков. – Нужно немного подожать. Я внимательно прочел его досье. Он очень опытный аналитик. Но временами бывает не совсем управляемым. Нужно его немного направлять.
– Вы советуете нам подождать?
– Он пока размышляет, – напомнил Большаков, – и не будем его торопить.
– Мы еще не закончили проверку. – Все-таки Давид Александрович недолюбливал этого человека. – Вполне вероятно, что он мог быть тем самым связным…
– Не нужно по телефону, – перебил его Большаков, – я думаю, что он нам как раз подойдет.
– Вы же знаете, что все материалы по Скандинавии мы проверяем особенно тщательно.
– Правильно делаете. Но у нас пока нет никаких фактов против нашего нового знакомого. Если не вспоминать его связи с исчезнувшим другом.
– У них была не связь, а дружба.
– Тем более. Мы можем все проверить еще раз.
– Вы сами сказали, что он неуправляемый. Зачем нам такой?
– Именно поэтому, – сказал генерал. – Мы устали от управляемых подонков, готовых на все ради денег или карьеры. Пусть будут неуправляемые. Они хотя бы честные и порядочные люди, которые еще не успели забыть такие слова, как честь или родина. У таких людей, как он, есть некие идеалы: если хотите, свой стержень. В наше циничное время это дорогого стоит. Я думаю, что все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Он положил трубку. Потом, немного подумав, поднял трубку внутреннего аппарата, набирая нужный ему номер.
– Как у вас с Караевым? – спросил он.
– Все в порядке. Он вернулся домой, звонил два раза. Своему сыну и другу. Подполковнику Малярову. Тот приехал к нему, и они долго разговаривали. Запись беседы у нас есть.
– Общий тон?
– Подавленный. Он явно размышляет. Советовался с Маляровым. Но пока не принял решение.
– Держите его под контролем. Чтобы не было никаких сбоев.
– Мы понимаем.
– Пришлите мне пленку, я хочу ее прослушать.
Большаков положил трубку. Если Караев примет верное решение, то они возьмут его в свою организацию. Полковник должен понимать, что отставных чекистов не бывает. Бывший полковник КГБ и ФСБ должен выбрать, на чьей стороне он хочет сражаться. Сражаться во имя тех идеалов, в которые они обязаны верить.
Амстердам. Голландия. 18 мая 2006 года
Он вошел в зал и огляделся. В глубине зала за столиком сидел высокий мужчина, заказавший себе стакан апельсинового сока. Вошедший подошел к нему и сел напротив. Почти тут же появился официант. В этом аргентинском ресторане самыми популярными блюдами были мясные блюда гриль, приготовленные на углях. Но второй вошедший попросил кружку пива. Официант разочарованно отошел, чтобы сразу исполнить заказ.
– Здравствуй, – сказал пришедший сюда первым мужчина, – как добрался?
– Плохо. С двумя пересадками. Как будто нельзя взять обычный билет из Москвы до Амстердама, – пожаловался связной. Это был мужчина среднего роста со стертым лицом и незапоминающейся внешностью. Его собеседник был высокого роста, в очках, с тонкими, кривившимися в иронической улыбке губами, с высоким лбом, ровным носом. Его можно было принять за немца или англичанина.
– Обычный билет взять нельзя, – добродушно сказал он, – ведь тогда легко вычислить, куда ты ездишь и с кем встречаешься. И мне нельзя просто так ездить туда и обратно. Очень легко проверить, когда проходишь государственную границу. Гораздо легче работать в Шенгенской зоне.
– Я знаю, знаю. – Он замолчал. Официант принес кружку пива и подставку под кружку. А также тарелку соленых сухариков. Положив все на столик, он ждал, когда новый гость сделает основной заказ. Но тот кивнул ему, разрешая отойти. Официант вздохнул и отошел. Во всем мире официанты одинаково любят, когда клиенты делают крупные заказы.
– Ты привез данные? – уточнил первый незнакомец.
– Конечно, привез, Фармацевт, я все вам привез. Первый – Ашот Нерсесян, живет в Малаге. Второй – Анри Борнар, живет в Лионе. Все данные здесь записаны. – Он положил на стол маленький конверт.
– Что это такое? – не понял Фармацевт.
– Флэш, – пояснил связной, – можно использовать в любом компьютере, в любом ноутбуке.
– Я знаю, как их использовать, – недовольно сказал Фармацевт, – но раньше вы присылали сообщения на дискетках.
– Техника уже другая, – улыбнулся связной, – все меняется.
– Все, кроме нашей работы. – Фармацевт взял конверт и положил его во внутренний карман. – А почему Борнар? Мы разве уже перешли на иностранцев? Решили поменять правила игры?
– Он работал на нас. Потом сдал, – пояснил связной, понизив голос.
– Ясно. Я все понял. Срок обычный?
– На ваше усмотрение. Но желательный срок – не больше месяца. Там указаны и счета. Меня просили узнать, что вам нужно.
– Ничего не нужно. Следующую встречу назначим после выполнения этих поручений. Между прочим, в Дудерштаде вы меня серьезно подвели. Она была не одна.
– Каким образом? – встрепенулся связной. – Мы все проверили. Она жила одна в своем доме.
– Нет, не одна. На воскресенье к ней приехала семья дочери, которая жила рядом. И оставили у нее внучку. Когда я вошел в дом, там была кроме хозяйки квартиры и ее внучка. Почти грудной ребенок.
– Господи, – ахнул связной, – вы убили обеих?
– Тебе нельзя работать связным, – сказал Фармацевт, – у тебя плохие нервы, не умеешь нормально анализировать и делаешь поспешные выводы. Конечно нет. Я не убиваю детей. И я не убийца. Профессионалов моего уровня уже почти не осталось. Ребенка я перенес в манеж, и она там заснула. А с бабушкой быстро разобрался, чтобы ребенок ничего не видел. Еще вопросы есть?
– Я все понял, – дрожащим голосом сказал связной, – я все передам.
– И закажи себе мясо, – посоветовал ему Фармацевт, вставая из-за стола, – здесь великолепно готовят мясо. Лучше возьми микст, там будет всего понемногу. Нельзя назначать встречу в аргентинском ресторане и не есть мяса. Это сразу вызывает подозрение. До свидания.
Он сделал несколько шагов за спину связному. Тот почти сразу обернулся. Но его собеседник словно растаял в воздухе. Когда к связному снова подошел официант, он заказал ему мясо. Официант уточнил, любит ли гость мясо с кровью. Нет, сразу получил он ответ. Не нужно с кровью. Когда официант отошел, связной еще раз оглянулся. И на всякий случай пересел на другое место, чтобы видеть входивших и выходивших людей. На то самое место, где сидел Фармацевт. Лицом к дверям.
– Здравствуй, – сказал пришедший сюда первым мужчина, – как добрался?
– Плохо. С двумя пересадками. Как будто нельзя взять обычный билет из Москвы до Амстердама, – пожаловался связной. Это был мужчина среднего роста со стертым лицом и незапоминающейся внешностью. Его собеседник был высокого роста, в очках, с тонкими, кривившимися в иронической улыбке губами, с высоким лбом, ровным носом. Его можно было принять за немца или англичанина.
– Обычный билет взять нельзя, – добродушно сказал он, – ведь тогда легко вычислить, куда ты ездишь и с кем встречаешься. И мне нельзя просто так ездить туда и обратно. Очень легко проверить, когда проходишь государственную границу. Гораздо легче работать в Шенгенской зоне.
– Я знаю, знаю. – Он замолчал. Официант принес кружку пива и подставку под кружку. А также тарелку соленых сухариков. Положив все на столик, он ждал, когда новый гость сделает основной заказ. Но тот кивнул ему, разрешая отойти. Официант вздохнул и отошел. Во всем мире официанты одинаково любят, когда клиенты делают крупные заказы.
– Ты привез данные? – уточнил первый незнакомец.
– Конечно, привез, Фармацевт, я все вам привез. Первый – Ашот Нерсесян, живет в Малаге. Второй – Анри Борнар, живет в Лионе. Все данные здесь записаны. – Он положил на стол маленький конверт.
– Что это такое? – не понял Фармацевт.
– Флэш, – пояснил связной, – можно использовать в любом компьютере, в любом ноутбуке.
– Я знаю, как их использовать, – недовольно сказал Фармацевт, – но раньше вы присылали сообщения на дискетках.
– Техника уже другая, – улыбнулся связной, – все меняется.
– Все, кроме нашей работы. – Фармацевт взял конверт и положил его во внутренний карман. – А почему Борнар? Мы разве уже перешли на иностранцев? Решили поменять правила игры?
– Он работал на нас. Потом сдал, – пояснил связной, понизив голос.
– Ясно. Я все понял. Срок обычный?
– На ваше усмотрение. Но желательный срок – не больше месяца. Там указаны и счета. Меня просили узнать, что вам нужно.
– Ничего не нужно. Следующую встречу назначим после выполнения этих поручений. Между прочим, в Дудерштаде вы меня серьезно подвели. Она была не одна.
– Каким образом? – встрепенулся связной. – Мы все проверили. Она жила одна в своем доме.
– Нет, не одна. На воскресенье к ней приехала семья дочери, которая жила рядом. И оставили у нее внучку. Когда я вошел в дом, там была кроме хозяйки квартиры и ее внучка. Почти грудной ребенок.
– Господи, – ахнул связной, – вы убили обеих?
– Тебе нельзя работать связным, – сказал Фармацевт, – у тебя плохие нервы, не умеешь нормально анализировать и делаешь поспешные выводы. Конечно нет. Я не убиваю детей. И я не убийца. Профессионалов моего уровня уже почти не осталось. Ребенка я перенес в манеж, и она там заснула. А с бабушкой быстро разобрался, чтобы ребенок ничего не видел. Еще вопросы есть?
– Я все понял, – дрожащим голосом сказал связной, – я все передам.
– И закажи себе мясо, – посоветовал ему Фармацевт, вставая из-за стола, – здесь великолепно готовят мясо. Лучше возьми микст, там будет всего понемногу. Нельзя назначать встречу в аргентинском ресторане и не есть мяса. Это сразу вызывает подозрение. До свидания.
Он сделал несколько шагов за спину связному. Тот почти сразу обернулся. Но его собеседник словно растаял в воздухе. Когда к связному снова подошел официант, он заказал ему мясо. Официант уточнил, любит ли гость мясо с кровью. Нет, сразу получил он ответ. Не нужно с кровью. Когда официант отошел, связной еще раз оглянулся. И на всякий случай пересел на другое место, чтобы видеть входивших и выходивших людей. На то самое место, где сидел Фармацевт. Лицом к дверям.
Москва. Россия. 18 мая 2006 года
Тимур Караев сидел на кухне. Он не знал, как ему поступить после разговора с генералом Большаковым, который предложил ему работать в организации, о существовании которой он даже не подозревал. Оказывается, в середине девяностых бывшие сотрудники МВД вместе с немногочисленными профессионалами, оставшимися в органах внутренних дел, решили создать специальный отряд «Радуга», который начал беспощадную борьбу с криминальным миром. Наиболее известные преступные авторитеты были убиты. Остальных подставляли под криминальные разборки соперников. В начавшихся войнах преступных кланов погибло в несколько раз больше бандитов, чем от рук сотрудников правоохранительных органов. Война между бандитами и ворами была настолько беспощадной, что иногда вырезались целые банды, состоящие из нескольких сот человек.
После прихода к власти нового президента было решено создать подобную организацию и на базе сотрудников бывшего КГБ, уже разделенного на несколько организаций. Деньги нашли сразу. В стране было достаточно патриотически настроенных бизнесменов, которые охотно давали деньги. Оставалось выбрать главную цель. Для начала исполнить постановления советских судов, вынесенные в конце восьмидесятых и начале девяностых по офицерам спецслужб, перешедшим на сторону врага и предавшим своих товарищей. В большинстве своем такие поступки карались смертной казнью. Но после общего развала страны и самого Комитета государственной безопасности всем казалось, что о таких предателях просто забыли.
Была создана организация «Щит и меч», которая занялась поисками нужных аналитиков и исполнителей. Чтобы получить доступ к агентурным сведениям в других странах, нужны были деньги. За определенное вознаграждение удалось найти осведомителей и на другой стороне. Собственно, в этом всегда было преимущество советской разведки. Кроме денег были и моральные принципы, которые являлись приоритетными для советских разведчиков.
Организация начала свою деятельность несколько лет назад, и уже в начале шестого года было принято решение о проведении операций по ликвидации агентов, когда-то перебежавших на сторону врага. Были задействованы три группы ликвидаторов. В Западную Европу был послан Фармацевт, опытный профессионал, оставшийся еще с прежних времен. Он всегда работал один, не позволяя никому находиться рядом с ним. В Америку послали двоих ликвидаторов, работавших под видом семейной пары. И, наконец, в южных странах под видом канадского бизнесмена Модлинга и его секретаря работали еще двое ликвидаторов.
Одного предателя вычислили в самой Москве. Им оказался бывший полковник внешней разведки Павел Слепцов, работавший в Швеции и завербованный французской разведкой. Слепцова ликвидировали, посчитав, что его связным был Караев. Однако после тщательной проверки выяснили, что Караев ни при чем. И тогда ему предложили вступить в организацию.
Вернувшись домой, он уже второй день обдумывал предложение Большакова, понимая, что пути назад у него не будет. К тому же ему требовалось съездить к вдове Павла Слепцова и объяснить ей, куда исчез ее муж. Это было труднее всего. У обычных людей есть хотя бы могила, куда можно приходить, а у Павла не осталось даже такой памяти. Они уверяли его, что Павел был предателем, но рассказать об этом Наталье он не мог. Нужно было придумать какую-нибудь историю, но он не знал, что ему говорить. Его мучило сознание собственного бессилия. Караеву шел пятьдесят шестой год, он несколько лет назад закончил службу в ФСБ. Он получал хорошую пенсию, работал в службе безопасности нефятной компании «ЛУКойл». Но предложение Большакова застало его врасплох.
Он посмотрел в окно. Кажется, начал накрапывать дождик. Он любил дождь. В его родном Баку редко шли дожди. Здесь частыми гостями были штормовые ветры, которые продували город с разных сторон. Он хорошо помнил родной город, в котором прошли его детство и молодость. Потом он переехал в Москву, учился в минской школе КГБ, работал в центральном аппарате Второго главного управления КГБ СССР, а затем в аппарате Федеральной службы безопасности. Он женился, развелся, у него был уже взрослый сын. Одним словом, в Москве прошли последние тридцать лет его жизни с перерывами на командировки, когда он выезжал за границу.
Тимур надел куртку и вышел на улицу. Огляделся. Его машина «Вольво» была на штрафной, откуда ее нужно было давно забрать. Ее увез эвакуатор за стоянку в неположенном месте, но Караев не возражал. Более того, он сам был инциатором вызова «эвакуатора», понимая, что в противном случае его машину могут сжечь или взорвать.
Он прошел два квартала, проверяя, нет ли за ним наблюдения. Ничего не обнаружил. Тогда он поднял руку, остановил машину и попросил отвезти его на Сретенку, где была квартира Натальи Слепцовой. Они с мужем жили на Большой Полянке, но это была квартира самого Павла, и Наталья боялась возвращаться туда одна. Ей было слишком тяжело снова оказаться в квартире, где каждая вещь напоминала ей исчезнувшего супруга. Караев подумал, что подобная смерть самая страшная. Когда родственники все время надеются найти своего близкого, гадая в страшных догадках, что именно с ним могло произойти, и оставляя в душе некую надежду на его фантастическое возвращение.
После прихода к власти нового президента было решено создать подобную организацию и на базе сотрудников бывшего КГБ, уже разделенного на несколько организаций. Деньги нашли сразу. В стране было достаточно патриотически настроенных бизнесменов, которые охотно давали деньги. Оставалось выбрать главную цель. Для начала исполнить постановления советских судов, вынесенные в конце восьмидесятых и начале девяностых по офицерам спецслужб, перешедшим на сторону врага и предавшим своих товарищей. В большинстве своем такие поступки карались смертной казнью. Но после общего развала страны и самого Комитета государственной безопасности всем казалось, что о таких предателях просто забыли.
Была создана организация «Щит и меч», которая занялась поисками нужных аналитиков и исполнителей. Чтобы получить доступ к агентурным сведениям в других странах, нужны были деньги. За определенное вознаграждение удалось найти осведомителей и на другой стороне. Собственно, в этом всегда было преимущество советской разведки. Кроме денег были и моральные принципы, которые являлись приоритетными для советских разведчиков.
Организация начала свою деятельность несколько лет назад, и уже в начале шестого года было принято решение о проведении операций по ликвидации агентов, когда-то перебежавших на сторону врага. Были задействованы три группы ликвидаторов. В Западную Европу был послан Фармацевт, опытный профессионал, оставшийся еще с прежних времен. Он всегда работал один, не позволяя никому находиться рядом с ним. В Америку послали двоих ликвидаторов, работавших под видом семейной пары. И, наконец, в южных странах под видом канадского бизнесмена Модлинга и его секретаря работали еще двое ликвидаторов.
Одного предателя вычислили в самой Москве. Им оказался бывший полковник внешней разведки Павел Слепцов, работавший в Швеции и завербованный французской разведкой. Слепцова ликвидировали, посчитав, что его связным был Караев. Однако после тщательной проверки выяснили, что Караев ни при чем. И тогда ему предложили вступить в организацию.
Вернувшись домой, он уже второй день обдумывал предложение Большакова, понимая, что пути назад у него не будет. К тому же ему требовалось съездить к вдове Павла Слепцова и объяснить ей, куда исчез ее муж. Это было труднее всего. У обычных людей есть хотя бы могила, куда можно приходить, а у Павла не осталось даже такой памяти. Они уверяли его, что Павел был предателем, но рассказать об этом Наталье он не мог. Нужно было придумать какую-нибудь историю, но он не знал, что ему говорить. Его мучило сознание собственного бессилия. Караеву шел пятьдесят шестой год, он несколько лет назад закончил службу в ФСБ. Он получал хорошую пенсию, работал в службе безопасности нефятной компании «ЛУКойл». Но предложение Большакова застало его врасплох.
Он посмотрел в окно. Кажется, начал накрапывать дождик. Он любил дождь. В его родном Баку редко шли дожди. Здесь частыми гостями были штормовые ветры, которые продували город с разных сторон. Он хорошо помнил родной город, в котором прошли его детство и молодость. Потом он переехал в Москву, учился в минской школе КГБ, работал в центральном аппарате Второго главного управления КГБ СССР, а затем в аппарате Федеральной службы безопасности. Он женился, развелся, у него был уже взрослый сын. Одним словом, в Москве прошли последние тридцать лет его жизни с перерывами на командировки, когда он выезжал за границу.
Тимур надел куртку и вышел на улицу. Огляделся. Его машина «Вольво» была на штрафной, откуда ее нужно было давно забрать. Ее увез эвакуатор за стоянку в неположенном месте, но Караев не возражал. Более того, он сам был инциатором вызова «эвакуатора», понимая, что в противном случае его машину могут сжечь или взорвать.
Он прошел два квартала, проверяя, нет ли за ним наблюдения. Ничего не обнаружил. Тогда он поднял руку, остановил машину и попросил отвезти его на Сретенку, где была квартира Натальи Слепцовой. Они с мужем жили на Большой Полянке, но это была квартира самого Павла, и Наталья боялась возвращаться туда одна. Ей было слишком тяжело снова оказаться в квартире, где каждая вещь напоминала ей исчезнувшего супруга. Караев подумал, что подобная смерть самая страшная. Когда родственники все время надеются найти своего близкого, гадая в страшных догадках, что именно с ним могло произойти, и оставляя в душе некую надежду на его фантастическое возвращение.