Абнетт Дэн. Ордо Маллеус

   Несмотря на глубокую ночь, было не слишком темно. Огромные дуги метеоритных колец, опоясывающих Иичан, сияли отражённым светом, словно инкрустированные алмазами платиновые браслеты.
   Главная улица района трущоб представляла собой изрытое колеями, грязное болото. Между рядами тёмных, покосившихся зданий лежали гниющие дощатые мостки. Свет вывесок и немногочисленных уличных фонарей отражался в лужах.
   К западу от трущоб на фоне звёзд поднимались склоны главного улья, напоминающего тёмную гору мусора, причудливо расцвеченную миллионом крошечных лампочек. На востоке виднелись скопления неопрятных фабричных зданий и опреснителей, выбрасывающих в атмосферу столбы коричневого пара и жёлтых химикатов, разносимых ветром.
   На юге, среди зелёных полей и равнин, покрытых густой вязкой порослью, можно было различить огни уборочных машин. Многотонные грузовики размером с небольшое межзвёздное судно пожирали зеленые массивы жатвенными приспособлениями, напоминающими жвала гигантских насекомых.
   Растительность вываривалась в огромных внутренних чанах. Жидкость подавалась в трубы, расположенные на крышах механизмов. Огромные раструбы, похожие на выступы позвоночника, изрыгали влажное сырьё и пульверизированный сок высоко в атмосферу, где тот собирался в грязно-зеленые облака, а затем оседал клейкими и густыми, словно сироп, дождями. От выпадающих осадков все в трущобах твистов становилось липким. Из водостоков скорее не текла, а сползала и, растягиваясь, падала вязкая масса. Повсюду стояло зловоние гниющей растительности и разжижённой клетчатки.
   – Думаешь, он клюнул на приманку? – спросил я.
   Нейл кивнул:
   – Ты сам видел, что он заинтересовался нашим предложением. Золото – редкость на Иичане. У него даже глаза загорелись, когда я показал ему слиток.
   – Тем не менее он захочет проверить нас.
   – Конечно. Ведь он бизнесмен.
   Мы шагали по улице, закутавшись от липкого дождя в плащи и надвинув капюшоны. По пути нам попадались и другие мутанты, одетые в грязные лохмотья. Одни волочились куда-то по непролазной грязи, другие собирались под медными навесами, третьи вместе курили обскуру через кальян, укрывшись от дождя в тёмных подворотнях.
   Завыли сирены. Нейл втянул меня в узкий переулок, заканчивающийся тупиком. Мимо прополз чёрный бронированный «лэндспидер» с зарешеченными фарами. Я увидел на его борту герб арбитров главного улья. Высунувшись из верхнего люка, облачённый в броню офицер направлял прожектор.
   Яркий луч скользнул по нам и пополз дальше. Снова прозвучала сирена, и мы услышали усиленный громкоговорителем требовательный голос:
   – Эй, вы пятеро, приказываю выйти и предъявить документы. Немедленно!
   Постанывая и ворча, группа твистов вышла на освещённую прожектором улицу. Офицеры вылезли из машины, чтобы обыскать их и проверить по информационной базе их генные отпечатки.
   Нам вовсе не хотелось нарываться на патруль арбитров. Особенно если мы собирались оставаться анонимными мутантами. Моё удостоверение избавило бы нас от волокиты со стражами порядка, но это могло спугнуть Лико.
   Я настоял на полной секретности операции. Официально никто не знал, что мы прибыли сюда. Эмос провёл тайную проверку, но не смог найти и следа Лико. Чего, собственно, и следовало ожидать. Кроме того, мы не знали, скольких чиновников он попросил предупредить его о любом появлении инквизиторов.
   Мы с Нейлом направились на запад по лабиринту переулков и крытых улочек, пробираясь к «Сонному твисту» окольными путями, обходя крупные улицы и патрули арбитров.
   И, как оказалось, именно там нас ждали неприятности.
 
   Нам преградил путь плосколобый коротышка. Он раскинул свои руки так, словно собирался склониться в реверансе.
   – Твисты, милые твисты, братаны, подайте пару империалов бедному вырожденцу, чья удача, словно солнце, закатилась за горизонт.
   – Не сегодня, твист. Отвали в сторонку, – начал Нейл.
   А я уже напрягся. Откуда этому паршивому выродку было знать, что у нас имеются монеты Империума, если он не видел нас в баре и не следовал за нами специально?
   Выйдя из мрака липкого дождя, его сообщники приближались к нам сзади.
   Я всадил в сознание Нейла псионическое сообщение «Ложись!» и упал сам.
   В воздухе просвистело нечто, утыканное шипами.
   Коротышка изверг череду самых похабных ругательств из всех, какие я когда-либо слышал, и бросился на меня, занеся для удара обоюдоострый кинжал.
   Я перехватил его запястье, сломал руку в локте и пинком швырнул вопящего от боли карлика в ближайший забор.
   – Шеф! Пригнись!
   Услышав крик Нейла, я резко отпрыгнул в грязь. Утыканное шипами тяжёлое оружие снова пронеслось мимо и рухнуло в уличную жижу.
   Это была толстая деревянная дубина, усеянная гвоздями и обломками лезвий. Орудовало ею двухсоткилограммовое чудище с огромными лапищами и телом, покрытым поблёскивающей рыбьей чешуёй и костяными наростами. Из одежды на нём имелись только изодранные синие брюки да нелепые красные подтяжки.
   Тварь вновь обрушила на меня шипастую дубину, и мне пришлось кувыркнуться через плечо, чтобы уйти от удара.
   Нейл сцепился с двумя другими бандитами. На него набросилась одетая в чёрную кожу женщина. Её рот и хоботоподобный нос соединялись в единый жуткий слюнявый, хрипящий орган. Ей помогал высокий худощавый мужчина со странно деформированными костями и хрящами черепа.
   Женщина в каждой руке сжимала по острому серпу, а высокий мужчина был вооружён булавой, сделанной из куска арматуры и лезвий двух пил.
   Выхватив короткий меч с зазубренным лезвием и дуэльный кинжал, Нейл ловко парировал выпады обоих противников.
   Энергетический меч, болтер, лазерная винтовка – с их помощью мы быстро завершили бы столь ненужное нам столкновение. Но такое высокотехнологичное оружие в трущобах твистов слишком бросалось в глаза.
   Лазерная винтовка, возможно, и помогла бы быстро покончить с этим делом, но потом поползли бы слухи.
   Чешуйчатый гигант снова бросился на меня, и, пытаясь уклониться от удара, я проломил прогнившую фанерную ограду и оказался на заднем дворе омерзительного коммунального барака. В верхнем окне зажёгся свет, в мою сторону полетели проклятья, камни и содержимое ночного горшка.
   Гигант наступал, размахивая из стороны в сторону своей палицей. Гвозди и лезвия покрывала корка запёкшейся крови.
   Он загнал меня к дальней стене барака и замахнулся.
   – Нет! – скомандовал я, применив Волю.
   Монстр замер как вкопанный. Остановился также и поток брани с верхнего этажа.
   Чтобы прийти в себя и снова собраться с силами, гиганту требовалось какое-то время. Я шагнул вперёд и нанёс короткий удар туда, где должен был находиться его нос. Раздался треск, хлынула кровь.
   Кости сломанного носа врезались в его мозг, и гигант грузно повалился на спину.
   Нейл, казалось, наслаждался неравным поединком. Он глумился над нападавшими, отклоняя серпы мечом и блокируя кинжалом настойчивые выпады металлической булавы. Я увидел, как он отбросил мужчину, с разворота ударив его ногой в живот. Затем Нейл полностью сосредоточился на атаках жутко фыркающей женщины.
   Но из темноты стали появляться новые фигуры.
   Уродливое, отвергшее все человеческое отродье. Трое или четверо одетых в лохмотья твистов.
   Я закричал Нейлу, чтобы тот был начеку, и выхватил пороховой пистолет. Этот громоздкий антиквариат я приобрёл на чёрном рынке. Но даже его пришлось низводить до уровня Иичана, заменив резные щёчки рукоятки на куски полированного дерева.
   Впрочем, кремниевый затвор был в хорошем состоянии. Пистолет громко рявкнул. В воздухе зашипело и вспыхнуло. Моё запястье чуть не вывихнуло отдачей. Круглая пуля вошла точно в центр лба ближайшего твиста и разнесла заднюю стенку его черепа кровавым фонтаном.
   Но из этого оружия я мог сделать только один выстрел, на перезарядку времени не было.
   Двое разбойников бросились на меня, а ещё один развернулся, заходя к Нейлу со спины.
   Первому я выбил зубы закруглённой рукояткой пистолета и кувырком ушёл от неумелого выпада второго, атаковавшего меня с рапирой в руках.
   Пятясь, я выхватил свою рапиру. Она оказалась на добрый десяток сантиметров короче, чем у противника, но была хорошо сбалансирована. Кроме того, моё запястье защищала гарда из сети металлических прутьев.
   Мы скрестили клинки. Бандит действовал умело и весьма уверенно. Вероятно, он приобрёл свои навыки в многочисленных драках на улицах трущоб. Но на моей стороне… на моей стороне был я.
   Я дезориентировал его ульсаром и уйн ульсаром, заставил отступить комбинацией из четырех выпадов пел ихан и уйн пел игнар, а затем выбил оружие из его пальцев стремительным тагн азаф вайл.
   Затем последовал эул цаер, и мой клинок пронзил грудь нападавшего. Он бросил на меня последний удивлённый взгляд, и через секунду его мёртвое тело сползло с моей рапиры.
   Бандит, которому я разбил лицо рукояткой пистолета, устремился ко мне, и, развернувшись, я разрубил его одним ударом рапиры. Картайцы считают, что боковыми ударами пользуются только лентяи, и сосредоточиваются на работе остриём.
   Но какая, к черту, разница.
   Нейл прикончил третьего бандита ударом в корпус, затем спокойно отвёл оба серпа женщины кинжалом и проткнул её мечом.
   Он отсалютовал окровавленным клинком. Я ответил ему своей рапирой.
   В конце переулка завыли сирены арбитров.
   – Пора уходить, – сказал я.
 
   – Я уже решила, что вас убили, – обрушилась на нас Биквин, когда мы влетели в номер «Сонного твиста».
   – Мы немного повеселились по пути, – ответил Нейл. – Не беспокойся, Лизи, я доставил шефа в целости и сохранности.
   Я улыбнулся и налил себе небольшую порцию амасека. Биквин терпеть не могла, когда её называли «Лизи». И только у Нейла хватало на это смелости.
   Эмос напряжённо смотрел в окно. Почему-то тряпки, маскирующие его под твиста, хорошо сидели на его фигуре.
   – Очень странно, сюда едут арбитры.
   – Что?
   Нейл тоже подошёл к окну:
   – Эмос прав. Подъехало три машины. Офицеры заходят внутрь.
   – Всем немедленно укрыться! – приказал я.
   Эмос поспешил в смежный номер и ничком бросился на кровать. Нейл скрылся в ванной и с помощью кружки и громких стонов стал изображать, что его рвёт.
   Елизавета в отчаянии посмотрела на меня.
   – В кровать! Быстро! – приказал я. Арбитры распахнули дверь и стали водить фонарями по комнате.
   – Арбитры! Есть здесь кто?
   – Что происходит? – спросил я, откидывая покрывало.
   – На улице была перестрелка… Свидетели говорят, что преступники скрылись здесь, – произнёс сержант арбитров, направляясь к кровати.
   – Но я… не выходил всю ночь. Я и мои друзья.
   – Они могут подтвердить это, твист? – спросил сержант, поднимая оружие.
   – Что творится? Слишком светло! – Биквин высунулась из-под грязного покрывала. Каким-то образом ей удалось стащить с себя платье. Сверкая нижним бельём, она обняла меня. – Какого черта? Мешаете девушке словить кайф! Постыдились бы!
   Сержант скользнул лучом фонаря по её полуобнажённому телу.
   – Извините, что помешали, мисс.
   Арбитр выключил фонарь, и стражи порядка удалились, закрыв за собой дверь. Я взглянул на Биквин:
   – Хорошая импровизация.
   Она спрыгнула на пол и сгребла свою одежду.
   – Только без глупых мыслей, Грегор!
 
   Если честно, глупые мысли о ней преследовали меня в течение многих лет. Она была прекрасна и невероятно сексуальна. Но кроме того, она была неприкасаемой. Находясь рядом с ней, я испытывал боль – физическую боль.
   Это меня просто бесит. Я испытываю к Биквин серьёзные чувства, и мы уже давно вместе, но между нами ничего не происходит. И никогда не произойдёт.
   Это одна из самых великих печалей в моей жизни.
   И, я надеюсь, в её жизни тоже. По крайней мере, я так думаю во время приступов самовозвеличивания.
   Лёжа в кровати и глядя, как она снова натягивает платье, я ощутил прилив страсти.
   Но моим мечтам не дано было осуществиться. Нигде и никогда.
   Она была неприкасаемой, а я – псайкером.
   На этом пути лежали только боль и безумие.

Глава десятая

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЛИКО

ВЫЖИМКИ

САМАЯ ВЫСОКАЯ СТАВКА

   На рассвете над городком твистов прогремела соковая гроза. Небо заволокло клубами испарений, на черепицу и ставни обрушился град тяжёлых капель липкого ливня. Слышались раскаты грома. Затем поселение окутала завеса тумана. В неподвижном мареве что-то булькало и капало, мошкара, питающаяся соком, суетливо толклась в густом воздухе, жужжали дождевые жуки.
   Нейл и Эмос отправились за завтраком. У ближайшей лавки уже образовалась очередь из фабричных рабочих, собиравшихся на смену. К тому времени, как Нейл и Эмос вернулись с бумажными пакетами в руках, к нам уже присоединились Иншабель и Гусмаан, переночевавшие в общей комнате в конце коридора. Они проспали всю ночную перебранку с арбитрами и ничего не слышали.
   Мне ещё только предстояло формально известить Орден о том, что Иншабель присоединился к моей команде, но он уже стал важной её частью. Я решил, что он имеет полное право включиться в эту миссию – ради памяти Робана и ввиду собственных заслуг. Он лично и бескорыстно предоставил мне сведения об Эзархаддоне. Мало кто в моей команде относился к нему соответственно его чину – пройдёт немало времени, прежде чем кому-нибудь удастся занять место дознавателя Рейвенора, – но Иншабель быстро включился в дело, покорив всех своим ярким интеллектом и здоровым остроумием. Он уже успел принести мне больше пользы, чем когда-либо удавалось Алану фон Бейгу.
   Нейл впервые встретился с Дужем Гусмааном, когда тот был охотником за шкурами в своём родном мире Виндховере. Это случилось ещё до того, как Гарлон присоединился к моему отряду. Я завербовал Гусмаана по его рекомендации за восемь лет до описываемых событий. Он оказался находчивым, хоть и суеверным воином с отличными навыками следопыта. Нейл лично выбрал Дужа из моей свиты, рассчитывая на его физические данные, и у меня не было повода возражать.
   Гусмаан был стройным мужчиной среднего роста с медно-красной кожей, белыми, выгоревшими волосами и козлиной бородкой. Здесь, на Иичане, как и все мы, он сменил свою одежду на грязный рваный балахон твистов. Бывший охотник не обратил никакого внимания на связку одноразовых деревянных вилок, принесённых Эмосом из лавки, и принялся доставать из пакета горячую еду пальцами.
   Я лениво ковырялся в своей порции, раздумывая над тем, как близко мы подобрались к Лико.
 
   Лико оказался глупцом. Ему все могло бы сойти с рук, если бы он не задёргался, когда вскрылась кошмарная правда о том, что на лужайке дворца Ланж сожгли не Эзархаддона. Он мог заявить, что это только ошибка и погибший был ещё одним из участников заговора еретиков-псайкеров.
   Лико бежал. Не знаю, от страха или действуя по какому-то плану, но своим побегом он сам доказал свою вину.
   Я отправился в его резиденцию, арендованную им в Улье Десять, сразу же, как только Иншабель предупредил меня об обмане. Но Лико уже удрал, забрав с собой своих людей. Его обиталище оказалось пустым и выглядело заброшенным. В комнатах осталось только несколько кучек мусора.
   Я приказал своим людям выследить его. Это мероприятие требовало доступа к информационным базам планеты, что было нелёгкой задачей, учитывая недавние беспорядки. Тогда я решил отправиться за ним лично, не уведомляя Инквизицию. Мой поступок может показаться странным, почти опрометчивым. В некотором смысле так оно и есть. Но инквизитор Лико обладал хорошей репутацией, не раз удостаивался высоких наград, у него было много друзей. Скорее всего, сообщи я Ордосу о намерении начать охоту за Лико на том лишь основании, что он укрывает известного вражеского псайкера, его бы либо предупредили, либо его друзья устроили бы мне неприятности.
   А в список его друзей, без всяких сомнений, входили Хелдан и Коммодус Вок – доблестные инквизиторы, захватившие на Дольсене тридцать трех псайкеров. Теперь слава об этом «героическом» деянии казалась мне пустым звуком. А как я был потрясён, когда лорд Роркен показал мне отчёт. «Захват» мог пройти довольно легко или даже оказаться заранее спланированным, если Лико заключил тайную сделку с Эзархаддоном. Возможно, все это было лишь частью сложного заговора, нацеленного на совершение ужасного злодеяния в Улье Примарис.
   Я терзался мрачными предположениями и не мог найти ответа. Даже сейчас мне не удалось бы доказать, что Лико поддался ереси, хотя я и был в этом уверен. Он мог оказаться невольным заложником событий, произошедших на Дольсене или во дворце Ланж. Возможно, его внезапный отъезд с Трациана – только совпадение, которое я неправильно истолковал. Инквизиторам часто приходится уезжать тайно, не уведомляя руководство.
   Кроме того, обнаружив свою ошибку, он мог попытаться её исправить, незамедлительно бросившись в погоню по какому-то следу. Или просто пытался бежать от позора… или…
   Так много возможностей. Мне пришлось выбирать наиболее безопасный вариант действий. Я был уверен, что Лико виновен в большей или меньшей степени. За ним стоило отправиться хотя бы потому, что он искал встречи с Эзархаддоном, а значит, непременно выведет меня на его след.
   Я не мог доложить об этом Инквизиции или поговорить с Воком и Хелданом. Я ни в чём не был уверен, даже в том, что оба недавних «героя» не являются участниками заговора.
 
   Ряд почти незаметных наводок позволил мне сесть ему на хвост. Я избавлю вас от основной массы подробностей, поскольку это был бы просто рассказ о кропотливой рутине, которая зачастую составляет большую часть работы инквизитора. Достаточно упомянуть о том, что мы перелопатили журналы вокс-передач и архивы трансляции местных и планетарных астропатических гильдий. Мы отслеживали сообщения с кораблей, исследовали орбитальный трафик, списки отъезжающих, грузовые накладные. Я послал своих людей в злачные места, чтобы они неофициально разузнали, где околачиваются торговцы. Мы просили об услугах друзей наших друзей, знакомых наших знакомых и даже одного из очень старых неприятелей. Я нанимал шпионов и ищеек, проследил каждый из запахов, какие только смог обнаружить в апартаментах Лико. Запрограммировав феромонные коды в поисковые дроны, я отправил их в космопорты и на орбитальные станции.
   В моем штате состояло более сотни человек, многие были профессиональными охотниками, учёными или следователями, и, клянусь, от обилия поступающих сведений наши мозги чуть не расплавились.
   И все было бы тщетно, если бы не Эмос. Мой старый учёный принял это как личный вызов. Без устали и отдыха он анализировал всю новую информацию и каждый час проводил по тысяче проверок и сравнений, решая задачи, на которые у меня ушёл бы не один день.
   И казалось, черт побери его старые кости, что он наслаждается этим.
   Ниточки появлялись одна за другой. Груз, размещённый в долгосрочное хранение на складе Улья Восемь и оплаченный чеком на имя одного из известных друзей Лико. Двухсекундный феромонный след в зале отправления торгового порта на побережье удалённого Улья Бэта. Нечёткое изображение, зафиксированное пикт-камерой на улице Улья Примарис.
   Обнаруженное в списках транспортных компаний имя пассажира, который, прежде чем покинуть планету, совершил чрезмерное количество перелётов между космопортами, словно пытаясь сбить кого-то со следа.
   Потом стали поступать более конкретные данные: беглый таможенный осмотр грузовой баржи, обнаруживший на борту оборудование, подавляющее псионическое воздействие и предназначенное для отправки с планеты. Ряд неуклюже замаскированных и, возможно, розданных в спешке взяток, чтобы набрать грузчиков в космическом порту Примариса. Каперское судно «Принцепс Амальгама», простоявшее на высокой орбите на день дольше, чем было указано в регистрационном разрешении, а затем внезапно изменившее запланированный маршрут.
   Вместо долгого рейса к Рифу Урзориди он полетел в прямо противоположную сторону и, минуя мир Фронта, направился к фабрикам твистов на Иичан.
 
   В дверь номера постучали. Я приказал всем, кроме Нейла, отправляться в соседнюю комнату. Биквин и Иншабелю хватило здравомыслия унести с собой все пакеты с едой, кроме двух. Я подошёл к окну, а Нейл опустился на стул, небрежно свесив руку за спинку так, чтобы со стороны двери не был виден автоматический пистолет, зажатый в его ладони.
   Проверив нашу маскировку под твистов, я произнёс:
   – Войдите.
   Дверь открылась. В номер вошла вчерашняя официантка из бара. Откинув мокрый от дождя капюшон, она пристально оглядела нас с Нейлом.
   – Что-то вы не спешили, твисты, – произнесла девушка-дикобраз.
   – У тебя что-нибудь есть для нас, сладкогенная, или просто пришла проведать отличного парня, которого упустила вчера вечером? – с похотливой улыбкой осведомился Нейл.
   Она нахмурилась, и на её голове угрожающе вздыбился ряд игл.
   – У меня для вас послание. Вы знаете, от кого.
   – Фант?
   – Это не моё дело, мерзкогенный. Я только передаю сообщение.
   – Ну так передавай.
   Она сунула руку под плащ и извлекла на свет старый разбитый навигатор слежения, какие использовались, наверное, лет пятьсот назад. Девушка включила прибор ровно на столько, чтобы мы смогли увидеть на экране мигающую зеленую точку, а потом нажала на кнопку и с грохотом бросила навигатор на облупившийся стол.
   – Там будет аукцион. Победит тот, кто назовёт наибольшую сумму, так что он сказал тащить кучу жёлтенького. Кучу.
   – Где? Когда?
   – Сегодня во вторую смену, на выжимках. Эта штука вам покажет.
   – Это все? – спросил я.
   – Все, что мне известно. Я только доставляю сообщения. – Она оглянулась на дверь. – Но я ещё могу вам пригодиться.
   Я достал монету Империума.
   – Этим берёшь?
   При виде денег её глаза загорелись.
   – Я беру что угодно.
   Я бросил ей монетку, и она поймала её в воздухе.
   – Благодарю.
   Выходя, девушка обернулась и взглянула на нас так, словно моя щедрость изменила её мнение о двух твистах.
   – Не верьте ему, – посоветовала она и затворила за собой дверь.
 
   Выжимками местные обитатели называли полосы на фабричных полях, заваленные отходами, оставшимися после уборочных машин. Груды пережёванной растительности, которая начинала восстанавливаться уже несколько дней спустя, – уж такой была скорость роста и живучесть флоры Иичан. Главный улей постоянно окружало несколько тысяч квадратных километров выжимок.
   По указанию навигатора мы направлялись на юг, продвигаясь все дальше по свежескошенным областям.
 
   Полдень. Именно это она и подразумевала, когда говорила про вторую смену. Вторая рабочая смена в течение дня. Чтобы добраться до места, мы вышли за два часа до назначенного времени.
 
   Отрывочные сведения о Лико никак не хотели складываться в единую картину. Нейлу не составило труда выяснить, что именно Фант Мастик является местным работорговцем, специализирующимся на «мозговиках». Но почему Лико воспользовался его услугами? Зачем вообще ему продавать Эзархаддона?
   Эмос предположил, что продажа могла быть заключительным этапом сделки, после того как Эзархаддон выполнил свою часть договора. Это означало, что всем заправлял Лико. Я в этом сомневался. И если он просто должен был отпустить еретика, после того как тот закончит свою работу, то зачем решил продать его? И тем более зачем проделывать такой путь? Иншабель высказал догадку, что Лико стремится избавиться от неуправляемого псайкера, потому что боится его.
   У меня родилась собственная теория. Лико доставил Эзархаддона на Иичан с какой-то другой целью, и инсценировка продажи «мозговика» через Фанта была только приманкой, чтобы вывести на чистую воду возможных преследователей.
   Как оказалось, я был прав. Это меня не удивило. Именно так поступил бы я сам.
 
   Выжимки представляли собой вонючую помойку. После вчерашнего ливня горизонт затянуло липким туманом, но, насколько хватало глаз, почва была изрыта, завалена грудами срубленной поросли, измочаленного растительного волокна, вывернутых корневищ и спрессованных пластов земли. Огромные гусеницы уборочных машин оставили широкие траншеи метровой глубины, на дне которых растительный материал вперемешку с почвой образовал застывшую массу, напоминающую холодец.
   Во влажном от сока воздухе копошились мошкара и дождевые жуки. Они сновали туда-сюда, то и дело пытаясь забраться нам под одежду.
   Мы продолжали изображать твистов, но все же облачились в броню и вооружились по полной программе, потому что не собирались соваться в предполагаемую западню с пороховым пистолетом и острой железкой. Я надел бронежилет и взял с собой энергетический меч и болт-пистолет. Остальные тоже последовали моему примеру. Если нас попытаются атаковать, сохранность маскировки будет волновать нас меньше всего.
 
   Пройдя десять километров на юг через клубящийся густой туман, мы услышали пыхтение уборочных механизмов. Через каждые несколько метров мы натыкались на кровавые лужи или комки шерсти – останки грызунов, попавших под ножи фабричных машин.
   – Кто бы мог подумать, – произнёс Иншабель, останавливаясь, чтобы вытереть липкий пот со своего лица, – что дикие животные все ещё суются к фермо-фабрикам. Могли бы уж научиться держаться в стороне.