Страница:
Трудно поверить, что сталинские холуи почувствовали угрызения совести в связи с их участием в антисемитской кампании. Скорее можно понять их осторожность как попытку на всякий случай перестраховаться. Сходную с позицией Кислова позицию занял третий докладчик Дадиани. Он говорил: "О неадекватности терминов: "еврейский капитал" - "сионистский капитал"; "сионизм - детище иудаизма"; "сионизм есть фашизм". В подтверждение сказанного он сослался на еврокоммунизм. Брагинский выступил против термина "еврейская монополистическая буржуазия", согласился с тезисом, что "сионизм не тождественен фашизму", предупредил, что вообще "разоблачение национализма должно быть тактичным". В весьма деликатной форме пожурил "некоторых советских авторов, преувеличивающих силу сионизма". Потом он стал критиковать Евсеева, автора "неудачных статей".
Профессор Крывелев из института этнографии СССР сказал, что слабость нашей пропаганда среди евреев, прежде всего, состоит в том, что делается много глупостей благодаря безграмотности и невежеству, а также политической бестактности пропагандистов, вроде отождествления иудаизма с фашизмом, объявления государства Израиль теократией и т.п.
Академик Коростовцев обрушился на "дилетантов", на "разносчиков дешевого журналистского антисемитизма", на авторов хвалебных отзывов о книге Бегуна, отзывов, являющихся "позором для нашей публицистики и научной мысли". Саму книгу Бегуна "Ползучая контрреволюция" назвал антисемитской и в не менее резких выражениях отозвался о статье Евсеева в сборнике "Борьба идей".
После выступлений докладчиков и особенно после выступавших Брагинского, Крывелева и Коростовцева страсти накалились. Группа антисионистов-экстремистов заявила, что "никакой тактической критики здесь быть не должно". Яснее всех выразил настроение этой группы Соколов: "Сионизм наш враг в третьем мире, и бесполезны всякие попытки "расколоть сионистское движение" - это на редкость сплоченный противник, и потому нечего с ним церемониться. На войне, как на войне".
Проведение конференции в таком составе, который охватывает всех журналистов, занимающихся антисионистской пропагандой, выступление на этой конференции представителя партийных кругов Гафурова и докладчиков с противоположной позицией, ставили целью выработать некий пропагандистский баланс, который бы, с одной стороны, не вел к снижению накала борьбы против сионизма и, в то же время, с другой стороны, не давал повода внутри СССР и на Западе обвинить советское государство в антисемитской политике. Такое лицемерное балансирование вызвало у большей части присутствовавших на конференции журналистов отпор, что побудило руководство конференции свернуть ее работу, не доведя до конца возложенную на них миссию.
Если в 1976 году на указанной конференции была сделана попытка "сбалансировать" советскую антисионистскую политику, то с октября 1977 года "появились явные признаки усиления активности правой национал-шовинистической группы", пишет С. Лукин в статье "Новый поворот старой темы", опубликованной в журнале "Евреи в СССР", No 17.
"До последнего времени, - писал тот же Лукин, - эта группа не имела особой силы, однако сейчас ситуация меняется. Так, Герман Рыжиков, член КПСС, долгое время бывший безработным из-за своих крайних высказываний о "всемогуществе сионистского подполья в СССР", стал в начале сентября заведующим международным отделом журнала "Человек и закон". Петр Полиевский, крупнейший идеолог "почвенничества", был назначен заместителем директора института мировой литературы АН СССР".
Если в 1976 году на конференции докладчики и выступавшие в прениях критиковали Бегуна, Евсеева и др. за отождествление сионизма с фашизмом, то в октябре 1977 года "в русскоязычном журнале "Радуга", выходящем на Украине, опубликована статья того же Евсеева, доказывающая, что сионизм есть самая опасная разновидность фашизма".
Если в 1976 году на конференции Гафуров ставил вопрос о том, что "может быть, надо исправить недостатки книги Бегуна "Ползучая контрреволюция", то в октябре 1977 года Бегун издал новую книгу "Вторжение без оружия" тиражом 150000 экземпляров и по самой дешевой цене, в которой повторяются не только идеи его предыдущей книги, но делаются новые антисемитские выпады. 21 декабря 1977 года в центральном доме литераторов состоялся диспут на тему "Классики и современность". В выступлениях Петра Полиевского, Юрия Селезнева (ответственного работника издательства "Молодая Гвардия") и особенно Станислава Куняева (секретаря московского Союза писателей) открыто говорилось о том, что "этнически (!) чуждые элементы" (читай - евреи, а чтобы не сомневались, приводился пример - Э. Багрицкий) искажают русскую классику, деформируют русский язык, похабят "все великие русские духовные ценности". "Сейчас в разгаре, - воскликнул Ю. Селезнев, - третья отечественная война, в которой не должно быть пощады врагу." "Добро должно быть с кулаками", - говорил Куняев. В связи с изданием в 1977 г. книги Бегуна "Вторжение без оружия", группа евреев обратилась в президиум Верховного Совета СССР с просьбой пересмотреть вопрос о распространении взглядов Бегуна, враждебных еврейскому народу, как противоречащих статье 52 Конституции СССР.. Они писали: "Сопоставление книги Бегуна со стенографическим отчетом по делу Бейлиса (Киев, т. 1, 2, 3, 1913 г.) показало детальное совпадение всех основных обвинений по адресу еврейской религии и евреев, совпадение использованной терминологии, совпадение основных приведенных текстов и их толкований".
Подписавшиеся обратили внимание президиума Верховного Совета на то, что тогда "крупнейшие ученые России: академик Коковцев, профессора Троицкий, Тихомиров, Глаголев и раввин Мазе, выступавшие в качестве экспертов на процессе (Бейлиса), полностью опровергли обвинение против еврейской религии и еврейских религиозных книг".
Ответа от Президиума Верховного Совета СССР не последовало, а книга Бегуна "Вторжение без оружия" продолжает распространяться. Обвинение сионистов СССР в том, что они являются пятой колонной империализма, несет с собой большую опасность для евреев Советского Союза. Отличить еврея трудящегося от еврея сиониста невозможно, и при необходимости можно всех евреев СССР причислить к пятой колонне. Ю. Иванов отстаивает мысль, что положение еврейских трудящихся, в частности, было одинаковым с положением русских рабочих в царской России. По моему убеждению, утверждать, что "судьбы евреев столь же незавидны, как и судьбы народов, среди которых они жили", значит не только намеренно, в угоду низменным антисемитским устремлениям извращать факты прошлого, но и сознательно вставать на позиции расизма. Это значит сознательно игнорировать факты средневековых преследований евреев, сжигание их на кострах, как еретиков; факты, бывшие в царской России, и факты недавнего прошлого, бывшие в гитлеровской Германии, когда для евреев были установлены определенные районы для жительства, так называемые гетто, когда против евреев устраивались погромы, когда было организовано тотальное уничтожение евреев в рвах Бабьего Яра, Одессы, Симферополя, Керчи и др. и в газовых камерах Освенцима, Треблинки, Майданека и др. Неверно утверждение Иванова, что подчеркиванием факта о преследовании евреев "воспитывается затаенная неприязнь ко всем и вся". Никто, кроме оголтелых шовинистов, не бросался обвинениями против русского, немецкого, украинского и др. народов в преследовании евреев. Антисемитизм всегда насаждался и насаждается сейчас в СССР сверху.
Владимир Ильич Ленин писал о преследованиях, которым подвергали евреев, а Иванов, вопреки фактам, стремится выгородить царское правительство и доказать, что судьбы народов, населявших Россию, были одинаковы. Ленин писал:
"То же самое относится к наиболее угнетенной и затравленной нации, еврейской... Из 10,5 млн. евреев на всем свете немного больше половины живет в Галиции и России ..., держащих евреев ... в положении касты". (ПСС, том 24, стр. 122)
Иванов в своем "научном" труде пишет, что тот, кто подчеркивает затравленность евреев при царизме, тот расист.
Кто же в действительности расист: Ленин или Иванов? Бесспорно, сионисты, как и всякие другие буржуазные националисты, в частности, как и великорусские националисты, твердят о превосходстве и исключительности своего народа. В этом отношении все националисты сделаны на одну колодку. Но то, что можно русским или немцам, или англичанам, или арабам, то есть большим нациям, того нельзя малым народам, и тем более евреям.
Но если при содействии ивановых, бегунов, евсеевых, скуратовых, селезневых, куняевых, шевцовых, ладейкиных национализмом заразятся трудящиеся России, то это представит большую опасность для многонациональной страны, для социализма. От этого предостерегал Ленин, и именно от этого отошел Сталин, и потому стали возможны публикации таких книг как "Осторожно сионизм", "Ползучая контрреволюция", "Вторжение без оружия" и др.
Для чего Иванов так подробно и настойчиво проводит в своей книге идею "о равности в страданиях"? Это делается им для того, чтобы внушить русскому народу, что сегодняшние жалобы евреев на их неравноправное положение в Советском Союзе не случайны. Такое недовольство якобы заложено в природе евреев, привыкших проливать слезы по поводу их положения среди других народов. Таким путем заранее и одним махом отвергаются все жалобы на дискриминацию евреев в СССР. В царской России евреи были обособлены, и это было официально закреплено существованием гетто. В наше время они по вине советского руководства вновь обособлены от коренного населения, но факт их обособления официально отрицается. Именно поэтому борьба с антисемитизмом стала почти невозможной, она стала неизмеримо сложнее, чем это было при монархии. При царском правительстве существовало общественное мнение. Были возможны протесты, публичные высказывания, как, скажем, во время процесса Бейлиса в 1913 году, когда было напечатано выступление писателя Короленко и др. В Государственной Думе выступали депутаты от еврейских местечек с требованием о создании школ на еврейском языке, с разоблачением Пуришкевичей, Шмаковых, Замысловских, Марковых, и их поддерживали представители передовой русской интеллигенции, православной церкви, рабочих, представители социалистических партий.
Теперь, в нашей "самой демократической стране в мире", все это исключено. В Советском Союзе "общественное мнение" организовано государством и находится под контролем правящей партии. Печать, радио, телевидение, помещения для собраний и другие источники информации монополизированы, и всякие выступления, не согласные со взглядами руководства, запрещены, а их нарушители, как уголовные преступники, попадают в тюрьму.
При царском правительстве евреям был разрешен свободный въезд и выезд за границу, и это было логично, так как евреи признавались "чужими". В Советском Союзе выезд евреям, как, впрочем, и гражданам всех других национальностей исключительно затруднен.
В фашистской Германии выезд евреям также был запрещен, так как все они подлежали уничтожению. Выезд из Германии был возможен только при условии большого выкупа за каждого еврея. Лавры немецких фашистов не дают кое-кому в Советском Союзе покоя. Для выезда из СССР евреев, имеющих образование, был установлен выкуп, взимание которого официально не отменено, но действие которого приостановлено под нажимом мирового общественного мнения.
Шумиха, поднятая вокруг сионизма, по сути - вокруг еврейского вопроса с употреблением таких слов как "шабаш", "гвалт", "местечковый базар" и других слов из лексикона Пуришкевича, Шмакова, Маркова, царской полиции и других черносотенных источников, с помещением в газетах и "Крокодиле" унизительных карикатур, вызывает в темных элементах нашей страны злорадство и ненависть к живущими с ними рядом евреям.
Немало уже было таких антисемитских эксцессов в коммунальных квартирах, в автобусах, трамваях, а особенно в пригородных поездах. Вот, например, что писал Г.Ц. Свирский - бывший советский писатель, ныне эмигрировавший в Израиль - в московское отделение Союза писателей РСФСР:
"Пьяный в электричке вдруг сорвал досаду на мне:
Расселся как у себя в Израиле! Не дорезал вас Гитлер!
Я уже шесть раз водил таких, как он, в милицию, и шесть раз дежурные офицеры спрашивали меня: "Как запишем? Антисемитизм? Ну, этого у нас нет. Давайте запишем "дебоширил" или "приставал". Это для суда верное дело".
Нет сомнений в том, что таково указание руководства страны.
В книге "Источник опасного кризиса" В.П. Ладейкин пишет, что
"Все подлинно прогрессивные политики, ученые, художники любой национальности, в том числе и происходящие из еврейской среды, всегда высказывались, как это правильно подчеркивает советский ученый И. Брагинский, "за последовательно демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной, естественной ассимиляции". (изд. полит, литературы, 1973 г., стр. 33 - 34).
Со стороны массы евреев, как и со стороны массы русских и других народов, ассимиляция была и является сейчас процессом естественным. Но со стороны советского государства, а под его влиянием - и со стороны части населения коренных национальностей, начиная с послевоенных лет, стали создаваться препятствия для такой ассимиляции, стала проводиться политика обособления евреев, лишения их равноправного положения со всеми другими народами.
Дальше Ладейкин привел цитату из статьи Жаклин Адамар, помещенной в газете "Монд" в июле 1967 года:
"Нет, я не принадлежу к еврейскому "народу". Как большинство французских евреев, я принадлежу к французскому народу, который дал миру "Декларацию прав человека и гражданина", свободу рабам, статус гражданина евреям в 1791 году и "Я обвиняю" Эмиля Золя". (В.П. Ладейкин, там же, стр. 36).
Советский еврей до возрождения в СССР национализма и антисемитизма рассуждал точь-в-точь, как Жаклин Адамар. Он тоже чувствовал себя гражданином СССР, давшего миру социалистическую революцию, Ленина, полное равноправие всем народам.
Но между Жаклин Адамар и советским евреем, скажем, Свирским, различие состоит в том, что Ж. Адамар и сейчас продолжает пользоваться благами французской конституции, в то время как Свирский и подавляющая масса евреев СССР оказались в положении преследуемой национальности, а Ладейкин делает вид, что он не видит этой существенной разницы между положением евреев в демократических и в так называемых социалистических странах. Говоря о своем решении выехать в Израиль, Свирский писал:
"Каковы же... причины, которые заставили меня, человека русской культуры, более того, российского писателя и специалиста по русской литературе, ощутить себя евреем и принять необратимое решение уехать вместе с семьей в Израиль?" "В русском языке широко распространилось непонятное на первый взгляд словосочетание: "пятый пункт". "Казалось бы, ничего особенного сей канцеляризм не означает: пятый пункт издавна существующей анкеты - это национальность. Но кому не известно, когда о ком-либо говорят: "Он с пятым пунктом..." или "у него пятый пункт", никто не переспрашивает, о чем речь. Ни русский, ни украинец, ни армянин, все в курсе дела".
Упор в анкетах на "пятый пункт", подчеркивание национальности в паспорте, при приеме на работу уже само по себе явление антидемократическое и характеризует отношение советского государства к национальному вопросу. В демократических странах уже давно нет такого вопроса ни в каких официальных документах. Журналист М. Байтальский очень метко охарактеризовал влияние паспортной системы на выявление национальности, на затруднение процесса ассимиляции вообще и евреев в особенности. Он пишет:
"Выясняется: чтобы еврею в наши дни стать русским (как это было при царе) недостаточно ассимиляции в языке, культуре, имени, обычаях и даже в национальном самосознании. Мало знать русский язык, как все. Мало проклинать Голду Меир, как все. Надо еще что-то. Когда ассимиляция, несмотря на всю полноту, оказывается недостаточной, то тут есть над чем поразмыслить.
До введения паспортной системы фактически дело обстояло так, что каждый желающий мог объявить себя гражданином СССР без национальности. Государство не занималось уточнением этой стороны вашей личности, оно лишь спрашивало, какой язык вы считаете родным. Так и сейчас ведется в ряде капиталистических стран. Первая степень нарушения этого принципа - запись в паспорте "национальность", а из нее неизбежно вытекает и вторая - когда независимо от записи "русский" начинают интересоваться национальностью обоих родителей, выясняя, кто же из них еврей?
Где дошло до раскопок обоих родителей с целью установить чистоту расы, там уже чистый расизм". (М. Байтальский).
Одной из форм ассимиляции является брак русских, украинцев и других с евреями. В годы до второй мировой войны такие браки стали массовым явлением. Теперь количество таких браков резко сократилось, так как по отношению к детям от таких смешанных браков применяется дискриминация при приеме на работу, в университет и в другие места.
Свирский писал, что после его выступления на писательском собрании против антисемитизма в СССР "выход моих запланированных к изданию книг стал отодвигаться с году на год". "В 1968 году сразу же во всех издательствах, журналах и на Мосфильме были остановлены все мои книги, сценарии, рассказы".
В защиту Свирского пытались выступать секретариаты Союза писателей СССР, РСФСР и московской организации, но бесполезно. Издание книг Свирского запрещено. Но в это время "трижды изданы программные романы Ивана Шевцова, вызвавшие официальное осуждение", "или, к примеру, стихи юного Ивана Лысцова", изданы в издательстве "Московский рабочий" в 1969 году с восторженным предисловием А. Югова, в которых имеется такое двустишие: "А кто-то душу править хочет, смешно картавя в слове "Русь"."
В это же время Волго-Вятское издательство выпустило книгу В. Мишина "Общественный процесс", в которой тот приветствует решительное, на 1/3 сокращение - среди специалистов с высшим образованием - удельного веса евреев, а идеалом считает процентную норму, к тому же меньшую чем при Александре III.
При рассмотрении в комитете Партийного Контроля вопроса об антисемитизме, член Политбюро ЦК КПСС Пельше, разобравшись в сути вопроса, признал публичное обвинение, сделанное Свирским против главного редактора журнала "Дружба народов" Василия Смирнова в шовинизме и антисемитизме, правильным. Несмотря на это, Смирнов исключен из партии не был и даже не был снят с поста главного редактора журнала. В положении Свирского никаких улучшений, а Смирнова - ухудшений не произошло. Сановники высказали свое отеческое мнение, а практических выводов никаких не сделали.
"Я русский писатель, - писал Свирский в своем заявлении, - я был убежден в этом. Именно как русского писателя меня приняли в СП СССР. Но в 1965 году, когда я начал протестовать против антисемитизма главного редактора журнала "Дружба народов" Василия Смирнова, почтенные пожилые дамы из официальной комиссии вскинулись в ярости, теряя остатки почтенности:
"Как это может быть, чтобы русский писатель и - еврей?" (см. стенограмму общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1965 года).
"Я коренной россиянин, считал я, - писал Свирский, - но на меня взирали холодные отдаляюще-насмешливые глаза "к примеру, зав. культурой" Соловьевой, заявившей во всеуслышание, что она разделяет взгляды Василия Смирнова, и я видел в них, кто я..." (стенограмма общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1966 г.).
Официально наши сановники всюду утверждают: "У нас антисемитизма нет" (Косыгин). "Мы за последовательно-демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной естественной ассимиляции" (Ладейкин).
Практически, почтенные дамы из официальной комиссии вскинулись: "как это может быть, чтобы русский писатель и - еврей?" А завкультурой горкома КПСС Москвы Соловьева, смотря в глаза ассимилировавшегося по этому рецепту еврея Свирского, считавшего себя россиянином, напоминает ему своим взглядом, что он... жид.
Такова истинная картина взаимоотношений нации угнетающей и нации угнетенной. База для широкой ассимиляции евреев с коренным населением отсутствует. В силу этого такие подлинно ассимилировавшиеся евреи, как Свирский, вынуждены эмигрировать в Израиль, хотя Свирский прекрасно сознает, что в Израиле он не сможет стать писателем на языке иврит, то есть, не сможет обеспечить для себя сносную жизнь. Он едет в Израиль, чтобы оказаться не среди "чужих", а среди "своих".
Такова логика событий. Повышенное внимание к евреям и сионизму выросло только из великодержавных интересов советского государства.
Спрос вызвал предложение. На поверхность советской пропаганды всплыло большое количество "знатоков" еврейского вопроса, истории еврейского народа, сионизма, иудаизма и т.д. Во всех центральных газетах, в научных, политических и литературных журналах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска и др. центров появились статьи и исследования по этим вопросам. Замелькали фамилии "ученых" и журналистов, сделавших себе на этих трудах карьеру. Большими сериями стали издаваться книги по дешевым ценам, брошюры и сборники статей под сенсационными заголовками, как, например, "Иудаизм без прикрас", "Осторожно - сионизм" и т.д. Вся эта идейная макулатура вывела советскую печать на первое место в мире, опередив черносотенные и гитлеровские издательства по выпуску антисемитской литературы.
Дотошное толкование о том, что такое евреи - нация, национальность, народность или еще что-нибудь такое, свидетельствует только о том, что авторы такого толкования исходят не из классовых, а из расовых побуждений. Подлинных ученых марксистов такой вопрос интересовать не должен. Честный политик может говорить об этом, как, скажем, говорили об этом Ленин или Каутский, только для того, чтобы определить линию социал-демократа в решении еврейского вопроса, не в смысле ликвидации евреев, а в смысле отношения к ним как к равноправному народу.
Все антисионисты интересуются вопросом о евреях не как ученые, а как шовинисты. В их задачу входит унизить евреев, а не выяснить вопрос по существу.
Ленин не рассматривал евреев как нацию именно с этой точки зрения, так как евреи с момента рассеяния не обладали своей территорией и общим для всех языком. А эти два условия - территория и язык - являются двумя составляющими общепризнанного понятия нации.
Почему Ленин был против сионизма, против консолидации всех евреев на территории Палестины? Нет ли здесь противоречия между его программным пунктом о самоопределении наций и его линией в еврейском вопросе?
Ленин считал, что мы живем в эпоху распада капитализма и мировой социалистической революции. Социализм же - это такой строй, который ведет к слиянию, а не к разобщению наций. Зачем же в этот отрезок истории отвлекать трудящихся евреев на создание своего национального государства? Образование такого государства может привести только к разобщению народов - евреев и арабов - в то время как задача коммунистов не разделять трудящихся разных наций, а создавать условия для их единства. Но, возражая против создания еврейского государства, Владимир Ильич предлагал такую национальную политику партии, которая до революции вовлекала бы трудящихся евреев в общепролетарскую борьбу с самодержавием и буржуазией, а после социалистической революции обеспечивала бы всем евреям-пролетариям равное участие в строительстве социализма наравне с русскими и с другими народами.
В соответствии с этой линией Владимира Ильича после Октябрьской революции, партия вела активную борьбу с национальными предрассудками и с великодержавным шовинизмом. Паспортная система, существовавшая при самодержавии, была отменена. Государство и все его органы и учреждения не спрашивали у своих граждан об их национальности. Все было направлено на то, чтобы обеспечить равноправие всех граждан, независимо от их национальности. Для процесса ассимиляции были созданы все условия. Ленин рассматривал паспортную систему как атрибут полицейского государства, ограничивающего свободу граждан. Об этом сказано в первом издании Малой Советской Энциклопедии, выпущенной в первые годы советской власти.
После введения в 1932 году паспортной системы в паспорт был записан вопрос No 3: "национальность владельца паспорта". Фиксация в паспорте такого вопроса находилась в полном противоречии с ленинской национальной политикой. Растущая дискриминация евреев, бытовой антисемитизм, отождествление "еврей сионист", ежедневные публикации в печати антисионистских статей и заметок, настраивающих население против евреев, привели опять, как и при самодержавии, к обособлению евреев и торможению процесса ассимиляции.
Появилось желание у евреев покинуть Советский Союз и эмигрировать в Израиль, хотя большинство уезжающих считают СССР своей родиной и отлично знают о тех трудностях, которые их ожидают в Израиле, начиная с климатических, языковых и др. Свирский в своем письме в Союз писателей сравнивает положение советского еврея, пожелавшего выехать в Израиль, с положением собаки из произведения еврейского писателя Шолом Алейхема. Он писал:
Профессор Крывелев из института этнографии СССР сказал, что слабость нашей пропаганда среди евреев, прежде всего, состоит в том, что делается много глупостей благодаря безграмотности и невежеству, а также политической бестактности пропагандистов, вроде отождествления иудаизма с фашизмом, объявления государства Израиль теократией и т.п.
Академик Коростовцев обрушился на "дилетантов", на "разносчиков дешевого журналистского антисемитизма", на авторов хвалебных отзывов о книге Бегуна, отзывов, являющихся "позором для нашей публицистики и научной мысли". Саму книгу Бегуна "Ползучая контрреволюция" назвал антисемитской и в не менее резких выражениях отозвался о статье Евсеева в сборнике "Борьба идей".
После выступлений докладчиков и особенно после выступавших Брагинского, Крывелева и Коростовцева страсти накалились. Группа антисионистов-экстремистов заявила, что "никакой тактической критики здесь быть не должно". Яснее всех выразил настроение этой группы Соколов: "Сионизм наш враг в третьем мире, и бесполезны всякие попытки "расколоть сионистское движение" - это на редкость сплоченный противник, и потому нечего с ним церемониться. На войне, как на войне".
Проведение конференции в таком составе, который охватывает всех журналистов, занимающихся антисионистской пропагандой, выступление на этой конференции представителя партийных кругов Гафурова и докладчиков с противоположной позицией, ставили целью выработать некий пропагандистский баланс, который бы, с одной стороны, не вел к снижению накала борьбы против сионизма и, в то же время, с другой стороны, не давал повода внутри СССР и на Западе обвинить советское государство в антисемитской политике. Такое лицемерное балансирование вызвало у большей части присутствовавших на конференции журналистов отпор, что побудило руководство конференции свернуть ее работу, не доведя до конца возложенную на них миссию.
Если в 1976 году на указанной конференции была сделана попытка "сбалансировать" советскую антисионистскую политику, то с октября 1977 года "появились явные признаки усиления активности правой национал-шовинистической группы", пишет С. Лукин в статье "Новый поворот старой темы", опубликованной в журнале "Евреи в СССР", No 17.
"До последнего времени, - писал тот же Лукин, - эта группа не имела особой силы, однако сейчас ситуация меняется. Так, Герман Рыжиков, член КПСС, долгое время бывший безработным из-за своих крайних высказываний о "всемогуществе сионистского подполья в СССР", стал в начале сентября заведующим международным отделом журнала "Человек и закон". Петр Полиевский, крупнейший идеолог "почвенничества", был назначен заместителем директора института мировой литературы АН СССР".
Если в 1976 году на конференции докладчики и выступавшие в прениях критиковали Бегуна, Евсеева и др. за отождествление сионизма с фашизмом, то в октябре 1977 года "в русскоязычном журнале "Радуга", выходящем на Украине, опубликована статья того же Евсеева, доказывающая, что сионизм есть самая опасная разновидность фашизма".
Если в 1976 году на конференции Гафуров ставил вопрос о том, что "может быть, надо исправить недостатки книги Бегуна "Ползучая контрреволюция", то в октябре 1977 года Бегун издал новую книгу "Вторжение без оружия" тиражом 150000 экземпляров и по самой дешевой цене, в которой повторяются не только идеи его предыдущей книги, но делаются новые антисемитские выпады. 21 декабря 1977 года в центральном доме литераторов состоялся диспут на тему "Классики и современность". В выступлениях Петра Полиевского, Юрия Селезнева (ответственного работника издательства "Молодая Гвардия") и особенно Станислава Куняева (секретаря московского Союза писателей) открыто говорилось о том, что "этнически (!) чуждые элементы" (читай - евреи, а чтобы не сомневались, приводился пример - Э. Багрицкий) искажают русскую классику, деформируют русский язык, похабят "все великие русские духовные ценности". "Сейчас в разгаре, - воскликнул Ю. Селезнев, - третья отечественная война, в которой не должно быть пощады врагу." "Добро должно быть с кулаками", - говорил Куняев. В связи с изданием в 1977 г. книги Бегуна "Вторжение без оружия", группа евреев обратилась в президиум Верховного Совета СССР с просьбой пересмотреть вопрос о распространении взглядов Бегуна, враждебных еврейскому народу, как противоречащих статье 52 Конституции СССР.. Они писали: "Сопоставление книги Бегуна со стенографическим отчетом по делу Бейлиса (Киев, т. 1, 2, 3, 1913 г.) показало детальное совпадение всех основных обвинений по адресу еврейской религии и евреев, совпадение использованной терминологии, совпадение основных приведенных текстов и их толкований".
Подписавшиеся обратили внимание президиума Верховного Совета на то, что тогда "крупнейшие ученые России: академик Коковцев, профессора Троицкий, Тихомиров, Глаголев и раввин Мазе, выступавшие в качестве экспертов на процессе (Бейлиса), полностью опровергли обвинение против еврейской религии и еврейских религиозных книг".
Ответа от Президиума Верховного Совета СССР не последовало, а книга Бегуна "Вторжение без оружия" продолжает распространяться. Обвинение сионистов СССР в том, что они являются пятой колонной империализма, несет с собой большую опасность для евреев Советского Союза. Отличить еврея трудящегося от еврея сиониста невозможно, и при необходимости можно всех евреев СССР причислить к пятой колонне. Ю. Иванов отстаивает мысль, что положение еврейских трудящихся, в частности, было одинаковым с положением русских рабочих в царской России. По моему убеждению, утверждать, что "судьбы евреев столь же незавидны, как и судьбы народов, среди которых они жили", значит не только намеренно, в угоду низменным антисемитским устремлениям извращать факты прошлого, но и сознательно вставать на позиции расизма. Это значит сознательно игнорировать факты средневековых преследований евреев, сжигание их на кострах, как еретиков; факты, бывшие в царской России, и факты недавнего прошлого, бывшие в гитлеровской Германии, когда для евреев были установлены определенные районы для жительства, так называемые гетто, когда против евреев устраивались погромы, когда было организовано тотальное уничтожение евреев в рвах Бабьего Яра, Одессы, Симферополя, Керчи и др. и в газовых камерах Освенцима, Треблинки, Майданека и др. Неверно утверждение Иванова, что подчеркиванием факта о преследовании евреев "воспитывается затаенная неприязнь ко всем и вся". Никто, кроме оголтелых шовинистов, не бросался обвинениями против русского, немецкого, украинского и др. народов в преследовании евреев. Антисемитизм всегда насаждался и насаждается сейчас в СССР сверху.
Владимир Ильич Ленин писал о преследованиях, которым подвергали евреев, а Иванов, вопреки фактам, стремится выгородить царское правительство и доказать, что судьбы народов, населявших Россию, были одинаковы. Ленин писал:
"То же самое относится к наиболее угнетенной и затравленной нации, еврейской... Из 10,5 млн. евреев на всем свете немного больше половины живет в Галиции и России ..., держащих евреев ... в положении касты". (ПСС, том 24, стр. 122)
Иванов в своем "научном" труде пишет, что тот, кто подчеркивает затравленность евреев при царизме, тот расист.
Кто же в действительности расист: Ленин или Иванов? Бесспорно, сионисты, как и всякие другие буржуазные националисты, в частности, как и великорусские националисты, твердят о превосходстве и исключительности своего народа. В этом отношении все националисты сделаны на одну колодку. Но то, что можно русским или немцам, или англичанам, или арабам, то есть большим нациям, того нельзя малым народам, и тем более евреям.
Но если при содействии ивановых, бегунов, евсеевых, скуратовых, селезневых, куняевых, шевцовых, ладейкиных национализмом заразятся трудящиеся России, то это представит большую опасность для многонациональной страны, для социализма. От этого предостерегал Ленин, и именно от этого отошел Сталин, и потому стали возможны публикации таких книг как "Осторожно сионизм", "Ползучая контрреволюция", "Вторжение без оружия" и др.
Для чего Иванов так подробно и настойчиво проводит в своей книге идею "о равности в страданиях"? Это делается им для того, чтобы внушить русскому народу, что сегодняшние жалобы евреев на их неравноправное положение в Советском Союзе не случайны. Такое недовольство якобы заложено в природе евреев, привыкших проливать слезы по поводу их положения среди других народов. Таким путем заранее и одним махом отвергаются все жалобы на дискриминацию евреев в СССР. В царской России евреи были обособлены, и это было официально закреплено существованием гетто. В наше время они по вине советского руководства вновь обособлены от коренного населения, но факт их обособления официально отрицается. Именно поэтому борьба с антисемитизмом стала почти невозможной, она стала неизмеримо сложнее, чем это было при монархии. При царском правительстве существовало общественное мнение. Были возможны протесты, публичные высказывания, как, скажем, во время процесса Бейлиса в 1913 году, когда было напечатано выступление писателя Короленко и др. В Государственной Думе выступали депутаты от еврейских местечек с требованием о создании школ на еврейском языке, с разоблачением Пуришкевичей, Шмаковых, Замысловских, Марковых, и их поддерживали представители передовой русской интеллигенции, православной церкви, рабочих, представители социалистических партий.
Теперь, в нашей "самой демократической стране в мире", все это исключено. В Советском Союзе "общественное мнение" организовано государством и находится под контролем правящей партии. Печать, радио, телевидение, помещения для собраний и другие источники информации монополизированы, и всякие выступления, не согласные со взглядами руководства, запрещены, а их нарушители, как уголовные преступники, попадают в тюрьму.
При царском правительстве евреям был разрешен свободный въезд и выезд за границу, и это было логично, так как евреи признавались "чужими". В Советском Союзе выезд евреям, как, впрочем, и гражданам всех других национальностей исключительно затруднен.
В фашистской Германии выезд евреям также был запрещен, так как все они подлежали уничтожению. Выезд из Германии был возможен только при условии большого выкупа за каждого еврея. Лавры немецких фашистов не дают кое-кому в Советском Союзе покоя. Для выезда из СССР евреев, имеющих образование, был установлен выкуп, взимание которого официально не отменено, но действие которого приостановлено под нажимом мирового общественного мнения.
Шумиха, поднятая вокруг сионизма, по сути - вокруг еврейского вопроса с употреблением таких слов как "шабаш", "гвалт", "местечковый базар" и других слов из лексикона Пуришкевича, Шмакова, Маркова, царской полиции и других черносотенных источников, с помещением в газетах и "Крокодиле" унизительных карикатур, вызывает в темных элементах нашей страны злорадство и ненависть к живущими с ними рядом евреям.
Немало уже было таких антисемитских эксцессов в коммунальных квартирах, в автобусах, трамваях, а особенно в пригородных поездах. Вот, например, что писал Г.Ц. Свирский - бывший советский писатель, ныне эмигрировавший в Израиль - в московское отделение Союза писателей РСФСР:
"Пьяный в электричке вдруг сорвал досаду на мне:
Расселся как у себя в Израиле! Не дорезал вас Гитлер!
Я уже шесть раз водил таких, как он, в милицию, и шесть раз дежурные офицеры спрашивали меня: "Как запишем? Антисемитизм? Ну, этого у нас нет. Давайте запишем "дебоширил" или "приставал". Это для суда верное дело".
Нет сомнений в том, что таково указание руководства страны.
В книге "Источник опасного кризиса" В.П. Ладейкин пишет, что
"Все подлинно прогрессивные политики, ученые, художники любой национальности, в том числе и происходящие из еврейской среды, всегда высказывались, как это правильно подчеркивает советский ученый И. Брагинский, "за последовательно демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной, естественной ассимиляции". (изд. полит, литературы, 1973 г., стр. 33 - 34).
Со стороны массы евреев, как и со стороны массы русских и других народов, ассимиляция была и является сейчас процессом естественным. Но со стороны советского государства, а под его влиянием - и со стороны части населения коренных национальностей, начиная с послевоенных лет, стали создаваться препятствия для такой ассимиляции, стала проводиться политика обособления евреев, лишения их равноправного положения со всеми другими народами.
Дальше Ладейкин привел цитату из статьи Жаклин Адамар, помещенной в газете "Монд" в июле 1967 года:
"Нет, я не принадлежу к еврейскому "народу". Как большинство французских евреев, я принадлежу к французскому народу, который дал миру "Декларацию прав человека и гражданина", свободу рабам, статус гражданина евреям в 1791 году и "Я обвиняю" Эмиля Золя". (В.П. Ладейкин, там же, стр. 36).
Советский еврей до возрождения в СССР национализма и антисемитизма рассуждал точь-в-точь, как Жаклин Адамар. Он тоже чувствовал себя гражданином СССР, давшего миру социалистическую революцию, Ленина, полное равноправие всем народам.
Но между Жаклин Адамар и советским евреем, скажем, Свирским, различие состоит в том, что Ж. Адамар и сейчас продолжает пользоваться благами французской конституции, в то время как Свирский и подавляющая масса евреев СССР оказались в положении преследуемой национальности, а Ладейкин делает вид, что он не видит этой существенной разницы между положением евреев в демократических и в так называемых социалистических странах. Говоря о своем решении выехать в Израиль, Свирский писал:
"Каковы же... причины, которые заставили меня, человека русской культуры, более того, российского писателя и специалиста по русской литературе, ощутить себя евреем и принять необратимое решение уехать вместе с семьей в Израиль?" "В русском языке широко распространилось непонятное на первый взгляд словосочетание: "пятый пункт". "Казалось бы, ничего особенного сей канцеляризм не означает: пятый пункт издавна существующей анкеты - это национальность. Но кому не известно, когда о ком-либо говорят: "Он с пятым пунктом..." или "у него пятый пункт", никто не переспрашивает, о чем речь. Ни русский, ни украинец, ни армянин, все в курсе дела".
Упор в анкетах на "пятый пункт", подчеркивание национальности в паспорте, при приеме на работу уже само по себе явление антидемократическое и характеризует отношение советского государства к национальному вопросу. В демократических странах уже давно нет такого вопроса ни в каких официальных документах. Журналист М. Байтальский очень метко охарактеризовал влияние паспортной системы на выявление национальности, на затруднение процесса ассимиляции вообще и евреев в особенности. Он пишет:
"Выясняется: чтобы еврею в наши дни стать русским (как это было при царе) недостаточно ассимиляции в языке, культуре, имени, обычаях и даже в национальном самосознании. Мало знать русский язык, как все. Мало проклинать Голду Меир, как все. Надо еще что-то. Когда ассимиляция, несмотря на всю полноту, оказывается недостаточной, то тут есть над чем поразмыслить.
До введения паспортной системы фактически дело обстояло так, что каждый желающий мог объявить себя гражданином СССР без национальности. Государство не занималось уточнением этой стороны вашей личности, оно лишь спрашивало, какой язык вы считаете родным. Так и сейчас ведется в ряде капиталистических стран. Первая степень нарушения этого принципа - запись в паспорте "национальность", а из нее неизбежно вытекает и вторая - когда независимо от записи "русский" начинают интересоваться национальностью обоих родителей, выясняя, кто же из них еврей?
Где дошло до раскопок обоих родителей с целью установить чистоту расы, там уже чистый расизм". (М. Байтальский).
Одной из форм ассимиляции является брак русских, украинцев и других с евреями. В годы до второй мировой войны такие браки стали массовым явлением. Теперь количество таких браков резко сократилось, так как по отношению к детям от таких смешанных браков применяется дискриминация при приеме на работу, в университет и в другие места.
Свирский писал, что после его выступления на писательском собрании против антисемитизма в СССР "выход моих запланированных к изданию книг стал отодвигаться с году на год". "В 1968 году сразу же во всех издательствах, журналах и на Мосфильме были остановлены все мои книги, сценарии, рассказы".
В защиту Свирского пытались выступать секретариаты Союза писателей СССР, РСФСР и московской организации, но бесполезно. Издание книг Свирского запрещено. Но в это время "трижды изданы программные романы Ивана Шевцова, вызвавшие официальное осуждение", "или, к примеру, стихи юного Ивана Лысцова", изданы в издательстве "Московский рабочий" в 1969 году с восторженным предисловием А. Югова, в которых имеется такое двустишие: "А кто-то душу править хочет, смешно картавя в слове "Русь"."
В это же время Волго-Вятское издательство выпустило книгу В. Мишина "Общественный процесс", в которой тот приветствует решительное, на 1/3 сокращение - среди специалистов с высшим образованием - удельного веса евреев, а идеалом считает процентную норму, к тому же меньшую чем при Александре III.
При рассмотрении в комитете Партийного Контроля вопроса об антисемитизме, член Политбюро ЦК КПСС Пельше, разобравшись в сути вопроса, признал публичное обвинение, сделанное Свирским против главного редактора журнала "Дружба народов" Василия Смирнова в шовинизме и антисемитизме, правильным. Несмотря на это, Смирнов исключен из партии не был и даже не был снят с поста главного редактора журнала. В положении Свирского никаких улучшений, а Смирнова - ухудшений не произошло. Сановники высказали свое отеческое мнение, а практических выводов никаких не сделали.
"Я русский писатель, - писал Свирский в своем заявлении, - я был убежден в этом. Именно как русского писателя меня приняли в СП СССР. Но в 1965 году, когда я начал протестовать против антисемитизма главного редактора журнала "Дружба народов" Василия Смирнова, почтенные пожилые дамы из официальной комиссии вскинулись в ярости, теряя остатки почтенности:
"Как это может быть, чтобы русский писатель и - еврей?" (см. стенограмму общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1965 года).
"Я коренной россиянин, считал я, - писал Свирский, - но на меня взирали холодные отдаляюще-насмешливые глаза "к примеру, зав. культурой" Соловьевой, заявившей во всеуслышание, что она разделяет взгляды Василия Смирнова, и я видел в них, кто я..." (стенограмма общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1966 г.).
Официально наши сановники всюду утверждают: "У нас антисемитизма нет" (Косыгин). "Мы за последовательно-демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной естественной ассимиляции" (Ладейкин).
Практически, почтенные дамы из официальной комиссии вскинулись: "как это может быть, чтобы русский писатель и - еврей?" А завкультурой горкома КПСС Москвы Соловьева, смотря в глаза ассимилировавшегося по этому рецепту еврея Свирского, считавшего себя россиянином, напоминает ему своим взглядом, что он... жид.
Такова истинная картина взаимоотношений нации угнетающей и нации угнетенной. База для широкой ассимиляции евреев с коренным населением отсутствует. В силу этого такие подлинно ассимилировавшиеся евреи, как Свирский, вынуждены эмигрировать в Израиль, хотя Свирский прекрасно сознает, что в Израиле он не сможет стать писателем на языке иврит, то есть, не сможет обеспечить для себя сносную жизнь. Он едет в Израиль, чтобы оказаться не среди "чужих", а среди "своих".
Такова логика событий. Повышенное внимание к евреям и сионизму выросло только из великодержавных интересов советского государства.
Спрос вызвал предложение. На поверхность советской пропаганды всплыло большое количество "знатоков" еврейского вопроса, истории еврейского народа, сионизма, иудаизма и т.д. Во всех центральных газетах, в научных, политических и литературных журналах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска и др. центров появились статьи и исследования по этим вопросам. Замелькали фамилии "ученых" и журналистов, сделавших себе на этих трудах карьеру. Большими сериями стали издаваться книги по дешевым ценам, брошюры и сборники статей под сенсационными заголовками, как, например, "Иудаизм без прикрас", "Осторожно - сионизм" и т.д. Вся эта идейная макулатура вывела советскую печать на первое место в мире, опередив черносотенные и гитлеровские издательства по выпуску антисемитской литературы.
Дотошное толкование о том, что такое евреи - нация, национальность, народность или еще что-нибудь такое, свидетельствует только о том, что авторы такого толкования исходят не из классовых, а из расовых побуждений. Подлинных ученых марксистов такой вопрос интересовать не должен. Честный политик может говорить об этом, как, скажем, говорили об этом Ленин или Каутский, только для того, чтобы определить линию социал-демократа в решении еврейского вопроса, не в смысле ликвидации евреев, а в смысле отношения к ним как к равноправному народу.
Все антисионисты интересуются вопросом о евреях не как ученые, а как шовинисты. В их задачу входит унизить евреев, а не выяснить вопрос по существу.
Ленин не рассматривал евреев как нацию именно с этой точки зрения, так как евреи с момента рассеяния не обладали своей территорией и общим для всех языком. А эти два условия - территория и язык - являются двумя составляющими общепризнанного понятия нации.
Почему Ленин был против сионизма, против консолидации всех евреев на территории Палестины? Нет ли здесь противоречия между его программным пунктом о самоопределении наций и его линией в еврейском вопросе?
Ленин считал, что мы живем в эпоху распада капитализма и мировой социалистической революции. Социализм же - это такой строй, который ведет к слиянию, а не к разобщению наций. Зачем же в этот отрезок истории отвлекать трудящихся евреев на создание своего национального государства? Образование такого государства может привести только к разобщению народов - евреев и арабов - в то время как задача коммунистов не разделять трудящихся разных наций, а создавать условия для их единства. Но, возражая против создания еврейского государства, Владимир Ильич предлагал такую национальную политику партии, которая до революции вовлекала бы трудящихся евреев в общепролетарскую борьбу с самодержавием и буржуазией, а после социалистической революции обеспечивала бы всем евреям-пролетариям равное участие в строительстве социализма наравне с русскими и с другими народами.
В соответствии с этой линией Владимира Ильича после Октябрьской революции, партия вела активную борьбу с национальными предрассудками и с великодержавным шовинизмом. Паспортная система, существовавшая при самодержавии, была отменена. Государство и все его органы и учреждения не спрашивали у своих граждан об их национальности. Все было направлено на то, чтобы обеспечить равноправие всех граждан, независимо от их национальности. Для процесса ассимиляции были созданы все условия. Ленин рассматривал паспортную систему как атрибут полицейского государства, ограничивающего свободу граждан. Об этом сказано в первом издании Малой Советской Энциклопедии, выпущенной в первые годы советской власти.
После введения в 1932 году паспортной системы в паспорт был записан вопрос No 3: "национальность владельца паспорта". Фиксация в паспорте такого вопроса находилась в полном противоречии с ленинской национальной политикой. Растущая дискриминация евреев, бытовой антисемитизм, отождествление "еврей сионист", ежедневные публикации в печати антисионистских статей и заметок, настраивающих население против евреев, привели опять, как и при самодержавии, к обособлению евреев и торможению процесса ассимиляции.
Появилось желание у евреев покинуть Советский Союз и эмигрировать в Израиль, хотя большинство уезжающих считают СССР своей родиной и отлично знают о тех трудностях, которые их ожидают в Израиле, начиная с климатических, языковых и др. Свирский в своем письме в Союз писателей сравнивает положение советского еврея, пожелавшего выехать в Израиль, с положением собаки из произведения еврейского писателя Шолом Алейхема. Он писал: