Через день, возвратившись с прогулки, мы застали за ужином Эльсу и двоих львят, Джеспэ с ними не было. Впрочем, мы тут же его отыскали. Он стоял за палатками и уписывал жареную цесарку, которую стащил у нас со стола. Вид у него был такой озорной, что мы не могли не рассмеяться. Одно нам было непонятно, почему он предпочел жареное мясо сырому. А на следующий день мы снова удивились, когда, наткнувшись на семейство в буше, увидели, что львята сосут мать. Им было уже по десяти с половиной месяцев, и вряд ли они что-нибудь извлекали из сосков.
К этому времени у Джеспэ и Гупы появились первые признаки зрелости
— нежный пушок на шее и вокруг морды. Выглядели они очаровательно, хотя у них и был теперь слегка запущенный вид.
Эльса радостно приветствовала нас. Джеспэ оттер ее в сторонку, чтобы мы и его погладили. Она посмотрела на нас, потом одобрительно облизала своего сына.
Мы вернулись в лагерь вместе с ними. Здесь лежали остатки вчерашнего ужина, но Эльса не захотела их даже нюхать, она потребовала свежего мяса. Немного спустя за рекой заворчал леопард. Эльса быстро побежала на голос. Минут через пятнадцать львята последовали за нею. Молодец Эльса, сама защищает свой участок!
Ночью рычал лев, и, когда рассвело, мы проследили отпечатки его лап до Больших скал. Видимо, львят что-то напугало, потому что 24 ноября они отказались плыть с матерью через реку, ей пришлось дважды возвращаться за ними, прежде чем они решились. На том берегу семейство затеяло отчаянную возню. Эльса катала Джеспэ по земле, словно мяч, что ему очень нравилось, а бедный Гупа неуклюже прыгал между ними, всячески стараясь обратить на себя внимание. Когда я подошла с фотоаппаратом, Гупа заворчал на меня, получил от Джеспэ затрещину и притих. Даже в забавах чувствовалась разница в нраве львят. За обедом, как всегда, все обиды были забыты.
Джордж подстрелил цесарку. Я хотела отдать ее Эльсе-маленькой и подошла к львятам, пряча птицу за спиной. Выждав, когда Эльса-маленькая на миг оторвалась от еды, я показала ей цесарку. Она тотчас смекнула в чем дело и уже не спускала с меня глаз, продолжая есть вместе с братьями. Я отошла в сторону, бросила птицу за куст так, чтобы братья не видели, и стала показывать ей рукой на цесарку. Она мигом сорвалась с места, схватила добычу и спряталась в зарослях, где могла насладиться в одиночку.
На следующий день мы обнаружили семейство на камнях за рекой напротив «кабинета», над большой заводью, в которой одно время жил огромный крокодил. Львята, видимо, оробели, и Эльса одна переправилась к нам. Она схватила тушу, которую мы принесли, и поплыла с нею обратно, теперь уже выше по течению. Берег там был намного круче, зато как будто не водились крокодилы.
Семейство явно еще не успело проголодаться. Львята от мяса отказались и затеяли игру на деревьях. Они пробирались по свисающим над рекой сучьям, стараясь столкнуть друг друга в воду. Потом к ним присоединилась и Эльса. Она стала показывать львятам, как поворачивать на ветке, как переходить с одного сука на другой.
Уже стемнело, а они все еще не прикасались к мясу. Боясь, что оно достанется чужакам и Эльсе придется драться из-за него с кем-нибудь, Джордж решил забрать его.
Но сначала надо было переманить семейство на нашу сторону, а то они не дадут притронуться к мясу. Джордж отошел подальше и переправился незаметно для них, а я стала приманивать их цесаркой. Хитрость удалась, все четверо приплыли ко мне. Но едва Джордж подошел к туше, как Эльса тотчас вернулась защищать ее. Джорджу долго пришлось задабривать Эльсу, прежде чем она позволила ему переправить мясо на наш берег. Однако и теперь она не отстала, а поплыла рядом, недоверчиво поглядывая на него. Львята взволнованно метались по берегу, но матери на помощь не поспешили. Странно, ведь обычно они не боялись реки, да и уровень воды теперь намного понизился. Впрочем, позднее они целиком себя реабилитировали. Как только стемнело, мы услышали, что к солонцу пришел носорог. Эльса помчалась туда вместе со львятами, и по хрюканью носорога мы поняли, что они обратили его в бегство. Молодцы, не побоялись такого крупного и свирепого зверя!
Когда Джеспэ бывал в игривом настроении, он любил потешать всех. Выбрав день, когда он был особенно оживлен и всех задирал, я положила на свисающую над рекой ветку деревянный поднос. Что он придумает? Джеспэ мигом влез на дерево, прижал качающийся поднос лапой и попытался ухватить его. Это ему удалось, и Джеспэ, держа поднос в зубах, стал осторожно спускаться, то и дело останавливаясь, чтобы проверить, воздаем ли мы должное его ловкости. Наконец он достиг земли и принялся важно расхаживать со своим трофеем, пока Эльса-маленькая и Гупа не положили конец представлению, набросившись на брата.
Отпуск Джорджа подходил к концу. Кажется, теперь самое время уезжать из лагеря. Эльса уже взяла верх над свирепой львицей и сможет отстоять свой владения. Браконьеры, по-видимому, ушли отсюда и, надо надеяться, не покажутся здесь до следующей засухи. А к тому времени объездчики сумеют справиться с ними, ведь кордон почти готов и патрули уже несут службу по берегам реки.
И львята уже превратились в сильных молодых львов, пора им охотиться с матерью, вести естественный образ жизни. С каждым днем они становились все ревнивее. Как бы наша любовь к Эльсе не толкнула их на какой-нибудь проступок.
Но к разлуке их надо приучать постепенно. Первый раз мы решили уехать на шесть дней, но из-за сильных дождей я попала в лагерь лишь на девятый день. Мне очень трудно пришлось без Джорджа, надо было самой вытаскивать грузовик и лендровер из грязи. На это у нас ушло два дня.
На выстрелы Эльса не явилась. Следов ее нигде не было видно, правда, их могло смыть дождем. Я отправилась к Большим скалам и по пути встретила все семейство. Они тяжело дышали, видимо, прибежали издалека, услышав мой сигнал. Эльса радостно меня встретила, а Джеспэ старался втиснуться между нами, чтобы я и его погладила. Гупа и Эльса-маленькая держались в сторонке.
Все четверо выглядели отлично, нисколько не отощали. У Эльсы на шее и морде были метины от укусов, но, кажется, ничего серьезного. У Гупы отросла длинная темная грива, у Джеспэ она была посветлее и покороче. Я представила себе, какой это чудесный прайд будет через год: две стройные львицы и два льва, темный и светлый…
Мы привезли козью тушу, и Эльса сразу принялась за еду. Но львята не рвались к мясу, они сначала немного поиграли и только потом присоединились к матери. Насытившись, Эльса подошла ко мне приласкаться, пользуясь тем, что львята увлечены едой и можно не опасаться сцен ревности.
Стремление Эльсы избежать ссор и недоразумений ясно проявлялось и на следующий день. Я выдала львятам цесарку и стала наблюдать, как они спорят из-за добычи. Гупа сердито ворчал на Джеспэ, Эльсу-маленькую и на меня. Эльса тотчас прибежала посмотреть, в чем дело. Убедилась, что никто не обижает Гупу, и вернулась на крышу лендровера.
Я подошла к ней через несколько минут, и, пока львята еще ели, Эльса зашипела и раза два стукнула меня. Я тут же ушла, удивляясь, чем это я заслужила такое обращение. Тогда Эльса спрыгнула на землю и стала ласково тереться об меня, словно прося извинения. Я погладила ее, и она легла рядом, положив на меня лапу. Но стоило подойти львятам, как Эльса отвернулась, напустив на себя равнодушие.
Она все время давала понять, как беспокоится о том, чтобы львята ладили с нами. Как-то вечером, наевшись досыта мяса, Джеспэ пришел ко мне в палатку. Играть ему было тяжело, он просто повалился на спину, выставив кверху живот, и посмотрел на меня, явно прося погладить. Так как он был настроен миролюбиво, я отважилась погладить его шелковистую шерстку. Он зажмурился и почмокал от удовольствия. Эльса, все время наблюдавшая за нами, спрыгнула с машины и лизнула нас обоих, радуясь нашим добрым отношениям.
Эту идиллическую сцену неожиданно оборвал Гупа. Он незаметно подкрался и уселся на свою мать, всем видом показывая, как нежелательно мое присутствие. Я отошла в сторонку и принялась рисовать их.
Как ни любила Эльса своих детей, она непременно наказывала их, если они делали что-нибудь нам неугодное, хотя бы ими и руководили только врожденные инстинкты.
На ночь мы запирали коз в моем грузовике, но, когда он был отправлен на ремонт, пришлось держать их за колючей оградой. И вот однажды Джеспэ устроил форменную осаду. Мы уже стали опасаться, что ограда не защитит коз. Пытались отвлечь его и так и этак, но ничто не помогало. Тогда вмешалась Эльса. Она подошла к сыну, пробуя увести его, он не послушался. Эльса дала ему несколько тумаков — Джеспэ дал сдачи. Было потешно смотреть на их сражение. В конце концов, Джеспэ позабыл о козах и пошел за Эльсой в палатку, где их ждал обед.
После еды Джеспэ решил придумать себе какую-нибудь новую забаву. Сперва он стащил банку со сгущенным молоком и катал ее по брезентовому полу палатки, пока все не перемазал. Потом завладел подушкой Джорджа, но перья щекотали его, и он стал искать другую игрушку. Не успела я опомниться, как Джеспэ схватил коробку с моими швейными принадлежностями и удрал в темноту. Я перепугалась, что коробка раскроется и он проглотит иголки. Схватив жареную цесарку, я бросилась вслед за ним. К счастью, вид цесарки соблазнил Джеспэ, он выпустил коробку, и на траву посыпались иголки, бритвенные лезвия, булавки, ножницы. Мы все это тщательно собрали, чтобы львята на что-нибудь не напоролись.
Глава четырнадцатая. НАЧИНАЕТСЯ НОВЫЙ ГОД
К этому времени у Джеспэ и Гупы появились первые признаки зрелости
— нежный пушок на шее и вокруг морды. Выглядели они очаровательно, хотя у них и был теперь слегка запущенный вид.
Эльса радостно приветствовала нас. Джеспэ оттер ее в сторонку, чтобы мы и его погладили. Она посмотрела на нас, потом одобрительно облизала своего сына.
Мы вернулись в лагерь вместе с ними. Здесь лежали остатки вчерашнего ужина, но Эльса не захотела их даже нюхать, она потребовала свежего мяса. Немного спустя за рекой заворчал леопард. Эльса быстро побежала на голос. Минут через пятнадцать львята последовали за нею. Молодец Эльса, сама защищает свой участок!
Ночью рычал лев, и, когда рассвело, мы проследили отпечатки его лап до Больших скал. Видимо, львят что-то напугало, потому что 24 ноября они отказались плыть с матерью через реку, ей пришлось дважды возвращаться за ними, прежде чем они решились. На том берегу семейство затеяло отчаянную возню. Эльса катала Джеспэ по земле, словно мяч, что ему очень нравилось, а бедный Гупа неуклюже прыгал между ними, всячески стараясь обратить на себя внимание. Когда я подошла с фотоаппаратом, Гупа заворчал на меня, получил от Джеспэ затрещину и притих. Даже в забавах чувствовалась разница в нраве львят. За обедом, как всегда, все обиды были забыты.
Джордж подстрелил цесарку. Я хотела отдать ее Эльсе-маленькой и подошла к львятам, пряча птицу за спиной. Выждав, когда Эльса-маленькая на миг оторвалась от еды, я показала ей цесарку. Она тотчас смекнула в чем дело и уже не спускала с меня глаз, продолжая есть вместе с братьями. Я отошла в сторону, бросила птицу за куст так, чтобы братья не видели, и стала показывать ей рукой на цесарку. Она мигом сорвалась с места, схватила добычу и спряталась в зарослях, где могла насладиться в одиночку.
На следующий день мы обнаружили семейство на камнях за рекой напротив «кабинета», над большой заводью, в которой одно время жил огромный крокодил. Львята, видимо, оробели, и Эльса одна переправилась к нам. Она схватила тушу, которую мы принесли, и поплыла с нею обратно, теперь уже выше по течению. Берег там был намного круче, зато как будто не водились крокодилы.
Семейство явно еще не успело проголодаться. Львята от мяса отказались и затеяли игру на деревьях. Они пробирались по свисающим над рекой сучьям, стараясь столкнуть друг друга в воду. Потом к ним присоединилась и Эльса. Она стала показывать львятам, как поворачивать на ветке, как переходить с одного сука на другой.
Уже стемнело, а они все еще не прикасались к мясу. Боясь, что оно достанется чужакам и Эльсе придется драться из-за него с кем-нибудь, Джордж решил забрать его.
Но сначала надо было переманить семейство на нашу сторону, а то они не дадут притронуться к мясу. Джордж отошел подальше и переправился незаметно для них, а я стала приманивать их цесаркой. Хитрость удалась, все четверо приплыли ко мне. Но едва Джордж подошел к туше, как Эльса тотчас вернулась защищать ее. Джорджу долго пришлось задабривать Эльсу, прежде чем она позволила ему переправить мясо на наш берег. Однако и теперь она не отстала, а поплыла рядом, недоверчиво поглядывая на него. Львята взволнованно метались по берегу, но матери на помощь не поспешили. Странно, ведь обычно они не боялись реки, да и уровень воды теперь намного понизился. Впрочем, позднее они целиком себя реабилитировали. Как только стемнело, мы услышали, что к солонцу пришел носорог. Эльса помчалась туда вместе со львятами, и по хрюканью носорога мы поняли, что они обратили его в бегство. Молодцы, не побоялись такого крупного и свирепого зверя!
Когда Джеспэ бывал в игривом настроении, он любил потешать всех. Выбрав день, когда он был особенно оживлен и всех задирал, я положила на свисающую над рекой ветку деревянный поднос. Что он придумает? Джеспэ мигом влез на дерево, прижал качающийся поднос лапой и попытался ухватить его. Это ему удалось, и Джеспэ, держа поднос в зубах, стал осторожно спускаться, то и дело останавливаясь, чтобы проверить, воздаем ли мы должное его ловкости. Наконец он достиг земли и принялся важно расхаживать со своим трофеем, пока Эльса-маленькая и Гупа не положили конец представлению, набросившись на брата.
Отпуск Джорджа подходил к концу. Кажется, теперь самое время уезжать из лагеря. Эльса уже взяла верх над свирепой львицей и сможет отстоять свой владения. Браконьеры, по-видимому, ушли отсюда и, надо надеяться, не покажутся здесь до следующей засухи. А к тому времени объездчики сумеют справиться с ними, ведь кордон почти готов и патрули уже несут службу по берегам реки.
И львята уже превратились в сильных молодых львов, пора им охотиться с матерью, вести естественный образ жизни. С каждым днем они становились все ревнивее. Как бы наша любовь к Эльсе не толкнула их на какой-нибудь проступок.
Но к разлуке их надо приучать постепенно. Первый раз мы решили уехать на шесть дней, но из-за сильных дождей я попала в лагерь лишь на девятый день. Мне очень трудно пришлось без Джорджа, надо было самой вытаскивать грузовик и лендровер из грязи. На это у нас ушло два дня.
На выстрелы Эльса не явилась. Следов ее нигде не было видно, правда, их могло смыть дождем. Я отправилась к Большим скалам и по пути встретила все семейство. Они тяжело дышали, видимо, прибежали издалека, услышав мой сигнал. Эльса радостно меня встретила, а Джеспэ старался втиснуться между нами, чтобы я и его погладила. Гупа и Эльса-маленькая держались в сторонке.
Все четверо выглядели отлично, нисколько не отощали. У Эльсы на шее и морде были метины от укусов, но, кажется, ничего серьезного. У Гупы отросла длинная темная грива, у Джеспэ она была посветлее и покороче. Я представила себе, какой это чудесный прайд будет через год: две стройные львицы и два льва, темный и светлый…
Мы привезли козью тушу, и Эльса сразу принялась за еду. Но львята не рвались к мясу, они сначала немного поиграли и только потом присоединились к матери. Насытившись, Эльса подошла ко мне приласкаться, пользуясь тем, что львята увлечены едой и можно не опасаться сцен ревности.
Стремление Эльсы избежать ссор и недоразумений ясно проявлялось и на следующий день. Я выдала львятам цесарку и стала наблюдать, как они спорят из-за добычи. Гупа сердито ворчал на Джеспэ, Эльсу-маленькую и на меня. Эльса тотчас прибежала посмотреть, в чем дело. Убедилась, что никто не обижает Гупу, и вернулась на крышу лендровера.
Я подошла к ней через несколько минут, и, пока львята еще ели, Эльса зашипела и раза два стукнула меня. Я тут же ушла, удивляясь, чем это я заслужила такое обращение. Тогда Эльса спрыгнула на землю и стала ласково тереться об меня, словно прося извинения. Я погладила ее, и она легла рядом, положив на меня лапу. Но стоило подойти львятам, как Эльса отвернулась, напустив на себя равнодушие.
Она все время давала понять, как беспокоится о том, чтобы львята ладили с нами. Как-то вечером, наевшись досыта мяса, Джеспэ пришел ко мне в палатку. Играть ему было тяжело, он просто повалился на спину, выставив кверху живот, и посмотрел на меня, явно прося погладить. Так как он был настроен миролюбиво, я отважилась погладить его шелковистую шерстку. Он зажмурился и почмокал от удовольствия. Эльса, все время наблюдавшая за нами, спрыгнула с машины и лизнула нас обоих, радуясь нашим добрым отношениям.
Эту идиллическую сцену неожиданно оборвал Гупа. Он незаметно подкрался и уселся на свою мать, всем видом показывая, как нежелательно мое присутствие. Я отошла в сторонку и принялась рисовать их.
Как ни любила Эльса своих детей, она непременно наказывала их, если они делали что-нибудь нам неугодное, хотя бы ими и руководили только врожденные инстинкты.
На ночь мы запирали коз в моем грузовике, но, когда он был отправлен на ремонт, пришлось держать их за колючей оградой. И вот однажды Джеспэ устроил форменную осаду. Мы уже стали опасаться, что ограда не защитит коз. Пытались отвлечь его и так и этак, но ничто не помогало. Тогда вмешалась Эльса. Она подошла к сыну, пробуя увести его, он не послушался. Эльса дала ему несколько тумаков — Джеспэ дал сдачи. Было потешно смотреть на их сражение. В конце концов, Джеспэ позабыл о козах и пошел за Эльсой в палатку, где их ждал обед.
После еды Джеспэ решил придумать себе какую-нибудь новую забаву. Сперва он стащил банку со сгущенным молоком и катал ее по брезентовому полу палатки, пока все не перемазал. Потом завладел подушкой Джорджа, но перья щекотали его, и он стал искать другую игрушку. Не успела я опомниться, как Джеспэ схватил коробку с моими швейными принадлежностями и удрал в темноту. Я перепугалась, что коробка раскроется и он проглотит иголки. Схватив жареную цесарку, я бросилась вслед за ним. К счастью, вид цесарки соблазнил Джеспэ, он выпустил коробку, и на траву посыпались иголки, бритвенные лезвия, булавки, ножницы. Мы все это тщательно собрали, чтобы львята на что-нибудь не напоролись.
Глава четырнадцатая. НАЧИНАЕТСЯ НОВЫЙ ГОД
Снова настала пора уехать в Исиоло и дать львятам пожить дикарями.
3 декабря я отправилась в администрацию округа, в котором расположен лагерь Эльсы, чтобы рассказать про львят и посоветоваться, как лучше использовать часть гонорара за мою книгу для нужд заповедника.
Эльса представляла для заповедника немалую ценность. Во-первых, люди во всем мире, читая о ней, проникались интересом к судьбе диких животных, во-вторых, мой гонорар отчасти пошел на учреждение нового кордона. Но местные жители были недовольны, считая, что из-за нее мы усилили борьбу с браконьерством. А недавно в Танганьике прирученный лев убил женщину, и вот я услышала, что этот случай усилил неприязнь к Эльсе. Еще поговаривали, что дружба львицы с нами делает ее опасной для посторонних, так как она перестала бояться людей. Меня предупредили, что из-за всего этого придется, возможно, переселить Эльсу в другое место.
Четыре дня спустя мы услышали, что километрах в двадцати от лагеря Эльсы лев напал на двоих африканцев. Джордж тотчас отправился расследовать все обстоятельства. Когда он приехал в лагерь, было уже поздно, и он решил подождать до завтра. Вечером Эльса и львята весело играли у палаток. Ели они жадно, хотя ничуть не отощали за семь дней разлуки с нами. Как только рассвело, Джордж отправился на кордон, но объездчики ничего не слышали о нападении льва на людей. Он попросил их осмотреть место предполагаемого происшествия и возвратился в лагерь.
Чтобы удержать семейство у палаток, Джордж дал им козью тушу. Они уволокли ее в заросли и пробыли там до вечера.
Я приехала на следующий день с грузовиком и лендровером. Мужчины измучились за дорогу, час был поздний, и мы не стали освобождать грузовик для коз, а загнали их в бому.
Эльса не могла не слышать гула моторов, и все же она не вышла встретить меня. Такого еще никогда не случалось.
Только я легла спать, как львята атаковали бому. Трещали сучья, ворчали львы, блеяли обезумевшие от страха козы. Когда мы прибежали туда, Эльса, Гупа и Эльса-маленькая уже убили по козе. Джеспэ тоже придавил лапой жертву, но Джордж успел спасти ее.
Два часа мы ловили перепуганных, разбежавшихся коз, наконец всех собрали и поместили в машину. Привлеченные шумом, вокруг лагеря бродили гиены.
Эльса унесла свою добычу за реку. Джордж спустился на берег и увидел огромного крокодила, который хотел перехватить ее. Джордж выстрелил и, к сожалению, промахнулся. До двух ночи прождал он у реки, но крокодил больше не появлялся.
Львята оставались со своей добычей на берегу, очень расстроенные, что мать ушла от них за реку. С полчаса они тревожно мяукали, потом решились переплыть за нею, так и не отведав добычи.
Под вечер вернулись объездчики. Слухи о нападении львов на людей не подтвердились, зато они узнали, что местные жители настроены против Эльсы. Было очевидно, что ей грозит немалая опасность, и мы стали обсуждать, как нам действовать дальше.
Охраняя Эльсу и львят от браконьеров, мы прожили в лагере дольше, чем рассчитывали вначале, — целых полгода. И конечно, мы помешали им естественно развиваться, а если приезжать сюда и впредь, львята станут совсем ручными и уж вряд ли смогут жить самостоятельно в буше. Да и местные жители еще больше ожесточатся.
Но оставить здесь Эльсу и львят одних тоже нельзя, значит, нужно поскорее найти новое место и переселить их туда.
Нам и для Эльсы было нелегко подобрать подходящий район. Еще труднее будет теперь, когда появились три львенка. Конечно, мать научит их охотиться и давать отпор естественным врагам, но как найти такое место, где бы им не угрожал самый страшный их враг — человек?
Джордж оставил на меня лагерь и поехал в Исиоло, надеясь там придумать какое-нибудь решение.
Я отправилась вместе с Нуру к гряде Ворчун. Эльса тотчас прибежала к нам и поздоровалась. Но когда я стала карабкаться вверх, чтобы взглянуть на спящих львят, она села поперек тропы и не пустила меня. Лишь после нашего ухода она позвала детей. Я видела в бинокль, как Джеспэ и Гупа спустились к ней, но Эльса-маленькая осталась наверху, словно часовой.
Когда стемнело, они явились в лагерь. После еды Эльса весело играла с сыновьями в палатке, пока они наконец не уснули, крепко обняв друг друга. Я стала их рисовать, а Эльса-маленькая сидела снаружи и наблюдала за мной. Ночью послышался голос чужого льва. Три дня гость бродил где-то по соседству, и Эльса не отходила далеко от лагеря. Только когда чужак убрался, она решилась сводить львят на Большие скалы, да и то очень быстро вернулась, точно задумала пообедать пораньше, чтобы не помешали никакие львы.
Я обычно встречала их на пути в лагерь и часто бывала растрогана поведением Джеспэ. Когда мы с Эльсой здоровались, он тоже хотел в этом участвовать, но, понимая, что я побаиваюсь его когтей, поворачивался ко мне спиной и стоял совсем неподвижно. Гладь, мол, ничего не будет. Так у него и повелось с тех пор.
В последнее время в лагерь по вечерам наведывалась генетта. Она вскакивала на машину, а оттуда на дерево, где висели гнезда ткачей. Быстро поднималась к самой макушке и по гибким ветвям подкрадывалась к гнездам. Даже свет моего карманного фонарика не смущал ее.
Генетта была еще совсем молодая, малый вес и размеры позволяли ей ходить по самым тонким веткам. Но чтобы добраться до птицы через обращенный книзу ход, требовались сложные акробатические маневры. И пока генетта примерялась, птицы, к счастью, успевали ускользнуть. Все это происходило в полной тишине, даже улетающие ткачи почему-то никогда не оповещали криком соседей, что появился убийца.
Наконец генетта пропадала в листве и сильно встряхивала гнездо. А через несколько секунд вниз сыпались перья, свидетельствуя о трагедии. Я приметила по часам, что генетта ухитряется каждые пять минут ловить по птичке.
Обычно в эту пору, дожди прекращаются, но теперь они почему-то затянулись, и для декабря буш был удивительно зеленым. Возможно, поэтому ткачи не покидали своих гнезд.
Из-за дождей река сильно вздулась. Как-то вечером я услышала в кустах, пониже палаток, хохот гиен. Эльса и львята решили прогнать их. Судя по рычанию, дело дошло до настоящей драки. Вскоре подали голос два льва, Эльса ответила им. Они рычали всю ночь, и на рассвете Эльса, несмотря на разлив, увела львят за реку. Ей явно не хотелось встречаться с чужими львами.
20 декабря львятам исполнился год. День начался тревожно. Из-за разлива мы не смогли переправиться и проверить, как поживает наше семейство после беспокойной ночи. Поэтому я очень обрадовалась, когда под вечер они сами явились в лагерь, мокрые насквозь, но невредимые.
По случаю праздника мы припасли им цесарку, которую я разделила на четыре равные части. Проглотив свою долю, Эльса вскочила на лендровер, а львята принялись за козлятину.
Видя, что все поглощены своими делами, я пошла с Македде на вечернюю прогулку в буш. Не успели мы сделать и нескольких шагов, как Эльса соскочила с машины и отправилась за нами. Тогда и Джеспэ, бросив мясо, побежал за матерью. А вскоре мы увидели, что Эльса-маленькая и Гупа несутся сквозь заросли параллельно нашей тропе.
В том месте, где дорога ближе всего подходит к Большим скалам, львы остановились и стали кататься по песку. Я немного постояла рядом с ними и, когда заходящее солнце обагрило скалы, пошла обратно. Видно, Эльса решила провести вечер здесь… Но, к моему удивлению, она снова догнала меня и пошла рядом так, чтобы я могла сгонять с нее мух цеце. За нами, как послушный ребенок, трусил Джеспэ. Гупа и Эльса-маленькая не торопясь брели где-то позади, и нам то и дело приходилось останавливаться и ждать их.
Видимо, Эльса просто-напросто решила прогуляться вместе со мной. После рождения львят это случилось впервые. Мне было приятно отметить день рождения львят такой чудесной прогулкой.
Когда мы пришли в лагерь, Эльса улеглась на полу в моей палатке. Сыновья легли рядом, прижались к ней и обняли лапами. Я принялась рисовать их. Через некоторое время Эльса отправилась на крышу лендровера, а дети приступили к обеду. Воспользовавшись случаем, я подошла к Эльсе, чтобы погладить ее. Она ответила мне лаской. Мне хотелось поблагодарить ее за то, что она позволила нам участвовать в воспитании львят и разделять ее тревоги в самую опасную для детенышей пору. И вдруг, словно это было напоминание о том, что мы с Эльсой принадлежим к двум различным мирам, вдали зарычал лев. Эльса насторожилась и ушла.
Утром на берегу реки мы обнаружили следы львицы. Но Эльсы нигде не было. Она не показывалась в лагере целый день и ночью тоже не пришла. На вторую ночь мы услышали рычание двух львов, и нам стало ясно, почему Эльса не приходит. На следующий день около девяти утра я застала ее на гряде Ворчун. Она рычала во всю глотку. Я окликнула ее, но она не отозвалась и продолжала рычать еще целый час. Кого же она могла звать в эту пору дня?
Вечером Эльса привела львят в лагерь обедать, но как только зарычал лев, она тотчас же ушла с ними за реку.
23 декабря семейство провело ночь в лагере. После завтрака я пошла вместе с Македде по дороге, чтобы проверить по следам, кто приходил сюда ночью. Эльса со львятами присоединилась к нам, и вместе мы отшагали около трех километров.
Джеспэ был очень ласков, терся о мои ноги и даже позволил мне вытащить клеща, который впился ему в морду у самого глаза. Мы заметили двух шакалов, гревшихся на солнце. Я и раньше уже их здесь встречала, они нас совсем не боялись и не убегали при нашем приближении. Вот и теперь они не двигаются с места, хотя нас разделяют каких-нибудь тридцать метров. И только когда Эльса кинулась в их сторону, они улизнули. Но стоило ей отвернуться, как шакалы высунули из-за кустов свои морды.
Мы дошли до большой лужи, львы напились из нее. Солнце теперь сильно припекало, и я ждала, что Эльса останется у воды на целый день. Нет, она пошла с нами обратно в лагерь. Я невольно подумала, что вся наша большая семья совершает воскресную прогулку… Казалось, Эльса решила порадовать меня по случаю Сочельника.
На обратном пути мы снова увидели шакалов, но разморенные зноем львы не захотели с ними связываться, так что шакалы даже не сдвинулись с места при нашем приближении.
Эльса и львята поминутно останавливались, чтобы отдышаться в тени под деревьями, а когда мы подошли к Большим скалам, они вдруг ринулись бегом через кустарник, в несколько прыжков достигли вершины и улеглись там среди камней. Я было двинулась следом, но Эльса дала мне понять, что они хотят побыть одни. Она никогда не стеснялась проводить грань между двумя мирами, и пришлось мне довольствоваться несколькими снимками.
К чаю приехал Джордж с целым чемоданом писем. Пока мы собирали цветы, чтобы украсить лагерь по случаю Рождества, он рассказал мне, какие возможности есть для Эльсы и львят. Его особенно привлекал участок возле озера Рудольф, где им не приходилось бы опасаться людей. Джордж уже получил разрешение властей и собирался поехать туда, чтобы подыскать наиболее подходящее место.
Природа на севере Кении довольно неприветлива, так что я без особой радости слушала Джорджа. А в это время к нам присоединилась Эльса. Львята бежали следом за нею, весело играя, и я с болью в душе представила себе, как они будут бродить в угрюмой вулканической пустыне там, у озера.
В лагере семейство получило свой ужин, а я тем временем принялась накрывать праздничный стол. Украсила его цветами и мишурой, а посередине поставила елочку, которую сберегла с предыдущего Рождества, и рядом с нею вторую, поменьше, только что присланную из Лондона. Потом достала подарки для Джорджа и боев.
Джеспэ очень внимательно следил за мной и, как только я отвернулась, чтобы взять свечи, подскочил к столу, схватил сверток с рубашкой для Джорджа и удрал с ним в кусты. За ним сейчас же побежал Гупа, и они наигрались всласть. Когда мы наконец отняли у них рубашку, она уже не годилась для подарка.
Стемнело, я начала зажигать свечи. Джеспэ тотчас решил, что мне нужна его помощь. Я едва успела помешать ему стащить со стола скатерть с елками и горящими свечами. Пришлось долго задабривать его, чтобы он отошел в сторонку и дал мне зажечь остальные свечи. Когда все было готово, Джеспэ подошел к столу, наклонил голову и стал разглядывать сверкающую елку. Потом сел и долго смотрел на горящие свечи. Они постепенно таяли и гасли одна за другой. Когда меркло пламя, мне казалось, что мрак сгустился еще больше, заслоняя от нас будущее. Эльса и львята мирно лежали в траве, их почти не было видно.
Мы сели читать письма. На это ушел не один час. Мысленно мы путешествовали по всему свету, навещая всех людей, которые прислали поздравления и пожелали счастья и нам, и Эльсе со львятами.
Хорошо, что одним из последних я вскрыла конверт, в котором был приказ убрать Эльсу и львят из заповедника.
Лагерь Эльсы, 24 декабря 1960 года.
3 декабря я отправилась в администрацию округа, в котором расположен лагерь Эльсы, чтобы рассказать про львят и посоветоваться, как лучше использовать часть гонорара за мою книгу для нужд заповедника.
Эльса представляла для заповедника немалую ценность. Во-первых, люди во всем мире, читая о ней, проникались интересом к судьбе диких животных, во-вторых, мой гонорар отчасти пошел на учреждение нового кордона. Но местные жители были недовольны, считая, что из-за нее мы усилили борьбу с браконьерством. А недавно в Танганьике прирученный лев убил женщину, и вот я услышала, что этот случай усилил неприязнь к Эльсе. Еще поговаривали, что дружба львицы с нами делает ее опасной для посторонних, так как она перестала бояться людей. Меня предупредили, что из-за всего этого придется, возможно, переселить Эльсу в другое место.
Четыре дня спустя мы услышали, что километрах в двадцати от лагеря Эльсы лев напал на двоих африканцев. Джордж тотчас отправился расследовать все обстоятельства. Когда он приехал в лагерь, было уже поздно, и он решил подождать до завтра. Вечером Эльса и львята весело играли у палаток. Ели они жадно, хотя ничуть не отощали за семь дней разлуки с нами. Как только рассвело, Джордж отправился на кордон, но объездчики ничего не слышали о нападении льва на людей. Он попросил их осмотреть место предполагаемого происшествия и возвратился в лагерь.
Чтобы удержать семейство у палаток, Джордж дал им козью тушу. Они уволокли ее в заросли и пробыли там до вечера.
Я приехала на следующий день с грузовиком и лендровером. Мужчины измучились за дорогу, час был поздний, и мы не стали освобождать грузовик для коз, а загнали их в бому.
Эльса не могла не слышать гула моторов, и все же она не вышла встретить меня. Такого еще никогда не случалось.
Только я легла спать, как львята атаковали бому. Трещали сучья, ворчали львы, блеяли обезумевшие от страха козы. Когда мы прибежали туда, Эльса, Гупа и Эльса-маленькая уже убили по козе. Джеспэ тоже придавил лапой жертву, но Джордж успел спасти ее.
Два часа мы ловили перепуганных, разбежавшихся коз, наконец всех собрали и поместили в машину. Привлеченные шумом, вокруг лагеря бродили гиены.
Эльса унесла свою добычу за реку. Джордж спустился на берег и увидел огромного крокодила, который хотел перехватить ее. Джордж выстрелил и, к сожалению, промахнулся. До двух ночи прождал он у реки, но крокодил больше не появлялся.
Львята оставались со своей добычей на берегу, очень расстроенные, что мать ушла от них за реку. С полчаса они тревожно мяукали, потом решились переплыть за нею, так и не отведав добычи.
Под вечер вернулись объездчики. Слухи о нападении львов на людей не подтвердились, зато они узнали, что местные жители настроены против Эльсы. Было очевидно, что ей грозит немалая опасность, и мы стали обсуждать, как нам действовать дальше.
Охраняя Эльсу и львят от браконьеров, мы прожили в лагере дольше, чем рассчитывали вначале, — целых полгода. И конечно, мы помешали им естественно развиваться, а если приезжать сюда и впредь, львята станут совсем ручными и уж вряд ли смогут жить самостоятельно в буше. Да и местные жители еще больше ожесточатся.
Но оставить здесь Эльсу и львят одних тоже нельзя, значит, нужно поскорее найти новое место и переселить их туда.
Нам и для Эльсы было нелегко подобрать подходящий район. Еще труднее будет теперь, когда появились три львенка. Конечно, мать научит их охотиться и давать отпор естественным врагам, но как найти такое место, где бы им не угрожал самый страшный их враг — человек?
Джордж оставил на меня лагерь и поехал в Исиоло, надеясь там придумать какое-нибудь решение.
Я отправилась вместе с Нуру к гряде Ворчун. Эльса тотчас прибежала к нам и поздоровалась. Но когда я стала карабкаться вверх, чтобы взглянуть на спящих львят, она села поперек тропы и не пустила меня. Лишь после нашего ухода она позвала детей. Я видела в бинокль, как Джеспэ и Гупа спустились к ней, но Эльса-маленькая осталась наверху, словно часовой.
Когда стемнело, они явились в лагерь. После еды Эльса весело играла с сыновьями в палатке, пока они наконец не уснули, крепко обняв друг друга. Я стала их рисовать, а Эльса-маленькая сидела снаружи и наблюдала за мной. Ночью послышался голос чужого льва. Три дня гость бродил где-то по соседству, и Эльса не отходила далеко от лагеря. Только когда чужак убрался, она решилась сводить львят на Большие скалы, да и то очень быстро вернулась, точно задумала пообедать пораньше, чтобы не помешали никакие львы.
Я обычно встречала их на пути в лагерь и часто бывала растрогана поведением Джеспэ. Когда мы с Эльсой здоровались, он тоже хотел в этом участвовать, но, понимая, что я побаиваюсь его когтей, поворачивался ко мне спиной и стоял совсем неподвижно. Гладь, мол, ничего не будет. Так у него и повелось с тех пор.
В последнее время в лагерь по вечерам наведывалась генетта. Она вскакивала на машину, а оттуда на дерево, где висели гнезда ткачей. Быстро поднималась к самой макушке и по гибким ветвям подкрадывалась к гнездам. Даже свет моего карманного фонарика не смущал ее.
Генетта была еще совсем молодая, малый вес и размеры позволяли ей ходить по самым тонким веткам. Но чтобы добраться до птицы через обращенный книзу ход, требовались сложные акробатические маневры. И пока генетта примерялась, птицы, к счастью, успевали ускользнуть. Все это происходило в полной тишине, даже улетающие ткачи почему-то никогда не оповещали криком соседей, что появился убийца.
Наконец генетта пропадала в листве и сильно встряхивала гнездо. А через несколько секунд вниз сыпались перья, свидетельствуя о трагедии. Я приметила по часам, что генетта ухитряется каждые пять минут ловить по птичке.
Обычно в эту пору, дожди прекращаются, но теперь они почему-то затянулись, и для декабря буш был удивительно зеленым. Возможно, поэтому ткачи не покидали своих гнезд.
Из-за дождей река сильно вздулась. Как-то вечером я услышала в кустах, пониже палаток, хохот гиен. Эльса и львята решили прогнать их. Судя по рычанию, дело дошло до настоящей драки. Вскоре подали голос два льва, Эльса ответила им. Они рычали всю ночь, и на рассвете Эльса, несмотря на разлив, увела львят за реку. Ей явно не хотелось встречаться с чужими львами.
20 декабря львятам исполнился год. День начался тревожно. Из-за разлива мы не смогли переправиться и проверить, как поживает наше семейство после беспокойной ночи. Поэтому я очень обрадовалась, когда под вечер они сами явились в лагерь, мокрые насквозь, но невредимые.
По случаю праздника мы припасли им цесарку, которую я разделила на четыре равные части. Проглотив свою долю, Эльса вскочила на лендровер, а львята принялись за козлятину.
Видя, что все поглощены своими делами, я пошла с Македде на вечернюю прогулку в буш. Не успели мы сделать и нескольких шагов, как Эльса соскочила с машины и отправилась за нами. Тогда и Джеспэ, бросив мясо, побежал за матерью. А вскоре мы увидели, что Эльса-маленькая и Гупа несутся сквозь заросли параллельно нашей тропе.
В том месте, где дорога ближе всего подходит к Большим скалам, львы остановились и стали кататься по песку. Я немного постояла рядом с ними и, когда заходящее солнце обагрило скалы, пошла обратно. Видно, Эльса решила провести вечер здесь… Но, к моему удивлению, она снова догнала меня и пошла рядом так, чтобы я могла сгонять с нее мух цеце. За нами, как послушный ребенок, трусил Джеспэ. Гупа и Эльса-маленькая не торопясь брели где-то позади, и нам то и дело приходилось останавливаться и ждать их.
Видимо, Эльса просто-напросто решила прогуляться вместе со мной. После рождения львят это случилось впервые. Мне было приятно отметить день рождения львят такой чудесной прогулкой.
Когда мы пришли в лагерь, Эльса улеглась на полу в моей палатке. Сыновья легли рядом, прижались к ней и обняли лапами. Я принялась рисовать их. Через некоторое время Эльса отправилась на крышу лендровера, а дети приступили к обеду. Воспользовавшись случаем, я подошла к Эльсе, чтобы погладить ее. Она ответила мне лаской. Мне хотелось поблагодарить ее за то, что она позволила нам участвовать в воспитании львят и разделять ее тревоги в самую опасную для детенышей пору. И вдруг, словно это было напоминание о том, что мы с Эльсой принадлежим к двум различным мирам, вдали зарычал лев. Эльса насторожилась и ушла.
Утром на берегу реки мы обнаружили следы львицы. Но Эльсы нигде не было. Она не показывалась в лагере целый день и ночью тоже не пришла. На вторую ночь мы услышали рычание двух львов, и нам стало ясно, почему Эльса не приходит. На следующий день около девяти утра я застала ее на гряде Ворчун. Она рычала во всю глотку. Я окликнула ее, но она не отозвалась и продолжала рычать еще целый час. Кого же она могла звать в эту пору дня?
Вечером Эльса привела львят в лагерь обедать, но как только зарычал лев, она тотчас же ушла с ними за реку.
23 декабря семейство провело ночь в лагере. После завтрака я пошла вместе с Македде по дороге, чтобы проверить по следам, кто приходил сюда ночью. Эльса со львятами присоединилась к нам, и вместе мы отшагали около трех километров.
Джеспэ был очень ласков, терся о мои ноги и даже позволил мне вытащить клеща, который впился ему в морду у самого глаза. Мы заметили двух шакалов, гревшихся на солнце. Я и раньше уже их здесь встречала, они нас совсем не боялись и не убегали при нашем приближении. Вот и теперь они не двигаются с места, хотя нас разделяют каких-нибудь тридцать метров. И только когда Эльса кинулась в их сторону, они улизнули. Но стоило ей отвернуться, как шакалы высунули из-за кустов свои морды.
Мы дошли до большой лужи, львы напились из нее. Солнце теперь сильно припекало, и я ждала, что Эльса останется у воды на целый день. Нет, она пошла с нами обратно в лагерь. Я невольно подумала, что вся наша большая семья совершает воскресную прогулку… Казалось, Эльса решила порадовать меня по случаю Сочельника.
На обратном пути мы снова увидели шакалов, но разморенные зноем львы не захотели с ними связываться, так что шакалы даже не сдвинулись с места при нашем приближении.
Эльса и львята поминутно останавливались, чтобы отдышаться в тени под деревьями, а когда мы подошли к Большим скалам, они вдруг ринулись бегом через кустарник, в несколько прыжков достигли вершины и улеглись там среди камней. Я было двинулась следом, но Эльса дала мне понять, что они хотят побыть одни. Она никогда не стеснялась проводить грань между двумя мирами, и пришлось мне довольствоваться несколькими снимками.
К чаю приехал Джордж с целым чемоданом писем. Пока мы собирали цветы, чтобы украсить лагерь по случаю Рождества, он рассказал мне, какие возможности есть для Эльсы и львят. Его особенно привлекал участок возле озера Рудольф, где им не приходилось бы опасаться людей. Джордж уже получил разрешение властей и собирался поехать туда, чтобы подыскать наиболее подходящее место.
Природа на севере Кении довольно неприветлива, так что я без особой радости слушала Джорджа. А в это время к нам присоединилась Эльса. Львята бежали следом за нею, весело играя, и я с болью в душе представила себе, как они будут бродить в угрюмой вулканической пустыне там, у озера.
В лагере семейство получило свой ужин, а я тем временем принялась накрывать праздничный стол. Украсила его цветами и мишурой, а посередине поставила елочку, которую сберегла с предыдущего Рождества, и рядом с нею вторую, поменьше, только что присланную из Лондона. Потом достала подарки для Джорджа и боев.
Джеспэ очень внимательно следил за мной и, как только я отвернулась, чтобы взять свечи, подскочил к столу, схватил сверток с рубашкой для Джорджа и удрал с ним в кусты. За ним сейчас же побежал Гупа, и они наигрались всласть. Когда мы наконец отняли у них рубашку, она уже не годилась для подарка.
Стемнело, я начала зажигать свечи. Джеспэ тотчас решил, что мне нужна его помощь. Я едва успела помешать ему стащить со стола скатерть с елками и горящими свечами. Пришлось долго задабривать его, чтобы он отошел в сторонку и дал мне зажечь остальные свечи. Когда все было готово, Джеспэ подошел к столу, наклонил голову и стал разглядывать сверкающую елку. Потом сел и долго смотрел на горящие свечи. Они постепенно таяли и гасли одна за другой. Когда меркло пламя, мне казалось, что мрак сгустился еще больше, заслоняя от нас будущее. Эльса и львята мирно лежали в траве, их почти не было видно.
Мы сели читать письма. На это ушел не один час. Мысленно мы путешествовали по всему свету, навещая всех людей, которые прислали поздравления и пожелали счастья и нам, и Эльсе со львятами.
Хорошо, что одним из последних я вскрыла конверт, в котором был приказ убрать Эльсу и львят из заповедника.
Лагерь Эльсы, 24 декабря 1960 года.