Адамсон Джой. Живущая свободной

   В сумерках Эльса ушла. Почти сразу же послышался кашель леопарда, потом Эльса и ее супруг затеяли беседу на всю ночь.
   На следующий день мы увидели Эльсу с детенышами на том берегу реки. Приметив нас, Эльса прошла с детьми вдоль реки и переправилась на нашу сторону. Мы тотчас принесли мяса, она забрала его и уволокла в кусты, где прятались львята.
   Но вот все семейство вышло на водопой. Я очень обрадовалась, что нашим гостям представился случай увидеть детенышей Эльсы, когда они пили, стоя рядышком и вытянув голову вперед между согнутыми лапами. Львята полакали немного, потом прыгнули в воду и затеяли возню.
   Говорят, кошки боятся воды, но к львятам Эльсы это никак не относилось. Они облюбовали камень, торчащий из воды, на котором можно было отлично играть в «короля на троне». Глядя на их возню, я невольно вспоминала, как Эльсе и ее сестрам в этой игре приходилось довольствоваться мешком с картофелем на террасе в Исиоло.
   Этим львятам посчастливилось — они росли в чудесных условиях. Скалистая гряда, на которой они родились, продолжается за рекой, изгибаясь многокилометровой дугой. В расщелинах и пещерах обитают даманы и другие мелкие животные, кругом во все стороны простирается буш, полный волнующих запахов и следов диких зверей. А река! Ее камни, песчаные отмели, на которых лежат, греясь в лучах утреннего солнца, черепахи…
   Конечно, тут есть и коварные крокодилы, но они обычно отсиживаются в глубоких заводях, в которых пальмы дум омывают свои ветви. Пятнистые серо-зеленые рептилии сливаются с гниющей растительностью, их почти не различишь. В других местах на берегу растут акации, инжир, финиковые пальмы, переплетенные лианами, которые вместе с подлеском создают надежные укрытия для многих животных.
   Здесь живут ловкие мартышки, потешные бабуины, бирюзовые агамы и другие ящерицы — одни с оранжевой головой, другие с ярко-голубым хвостам, и, конечно, наш друг варан. Сюда на водопой приходят лесные антилопы, малый куду, водяные козлы, и, судя по вытоптанной земле, это излюбленные места носорогов и буйволов.
   Из всех обитателей буша нас, пожалуй, больше всего восхищают птицы: иволги, пестрые зимородки, медоуказчики, орланы, очень крупные черно-белые пальмовые грифы^[2], птицы-носороги, чьи ритмичные крики то стихают, то нарастают вновь.
   Трудно представить себе что-либо более красивое, чем переливающийся красками медоуказчик, порхающий среди глянцевитых зеленых листьев и огромных, с блюдце, благоухающих белых цветков гардении.
   Я особенно любила смотреть на чету водяных курочек, которые при появлении человека во всю прыть улепетывали по песку, мелко перебирая своими короткими красными ножками. Эти птицы очень редки.
   Когда гости легли спать, мы с Джорджем вернулись к Эльсе. Она стояла на берегу, глядя на крокодила, который высунул голову из воды в каком-нибудь метре от нее. Нам не хотелось пугать львят выстрелами, поэтому я подманила к себе Эльсу ее любимым лакомством. Это была смесь мозгов, костного мозга, извести и рыбьего жира. Я начала подкармливать этим блюдом Эльсу во время ее беременности, и оно необычайно понравилось ей.
   Эльса потянулась за миской, и мне удалось увести ее в лагерь. Здесь она села вместе с малышами у палаток, причем свет лампы как будто ничуть не смущал львят. Может быть, они решили, что это какая-то новая луна?
   Когда я легла, Джордж погасил «луну» и посидел в темноте. Львята уселись почти рядом с ним. Напоследок все семейство напилось воды и затрусило к Большим скалам. В эту секунду оттуда донесся зов Эльсиного супруга.
   Когда Джордж пошел за остатками козлятины, оказалось, что крокодил уже уволок все в воду. Джордж выстрелил в него и спас мясо.
   Как-то утром Эльса наведалась в лагерь еще до того, как мы встали. Я поднялась и пошла за нею. Она уже вошла в воду, когда я окликнула ее. Эльса вернулась, уселась рядом со мной на песок и принялась мяуканьем подзывать детенышей. Львята приблизились метра на три, но было ясно, что они не позволят себя трогать. Мне совсем не хотелось, чтобы они стали ручными, поэтому такое поведение меня только радовало.
   Зато Эльсу как будто удивляло, что львята все еще опасаются меня. В конце концов она все же отказалась от попыток примирить нас и увела детей за реку.
   В десять часов Эльса вернулась одна, порыскала в прибрежных зарослях и, принюхиваясь, затрусила по дороге. Когда она пропала из виду, я услышала сердитое рычание. Но вот она появилась снова, все еще принюхиваясь, порычала во весь голос, обратившись к гряде, потом прыгнула в воду и уплыла на тот берег. Мы никак не могли понять ее странного поведения. Уж не потеряла ли она львенка?
   Позднее Ибрахим привел трех местных жителей, которые уверяли, что ищут пропавшую козу. Но они были вооружены луками с отравленными стрелами, поэтому мы не сомневались, что это они напугали львят, и те убежали.
   Два дня Эльса не приводила детей в лагерь. На третий день мы с утра отправились с друзьями к реке Тана — полюбоваться водопадами. Туда нелегко проникнуть, и мало кто из европейцев видел эти места. Мы долго смотрели на бегемотов, которые плескались на мелководье, ласково играя друг с другом. Мне кажется, что мы несправедливы к этим неуклюжим великанам. Только потому, что они кажутся нам уродливыми, мы удивляемся их способности проявлять чувства, которые у грациозных животных считаем естественными. И, кроме того, у бегемотов приятный голос, напоминающий звучание басовых струн виолончели.
   А когда вечером мы вернулись в лагерь, Эльса с львятами ждала нас там. Все сели обедать, и Эльсино семейство тоже принялось за еду. Мы молчали, зная, что львят пугает человеческая речь. Разговоры боев, доносившиеся с кухни, их ничуть не смущали, но стоило нам, даже совсем тихо, произнести слово, как они убегали. А щелчок фотоаппарата просто повергал их в ужас.
   Малышам было два с половиной месяца, и Эльса старалась поменьше подпускать их к соскам. Покормит, сколько считает нужным, потом сядет так, чтобы им нельзя было достать сосков, или вскочит на крышу лендровера. Поневоле львятам приходилось есть мясо. Они выдергивали изо рта у матери кишки животных и втягивали их, как макароны, между сжатыми зубами, выдавливая содержимое, совсем как она когда-то в детстве.
   В тот вечер один из детенышей все время лез к матери, упорно добираясь до соска. В конце концов Эльса не на шутку рассердилась, вздула его и прыгнула на машину.
   Львята переполошились. Они жалобно мяукали, стоя на задних лапах и опираясь передними о машину, а мать сидела и облизывала свои лапы, не обращая на них никакого внимания.
   В конце концов они смирились и, весело прыгая, отправились рыскать по кустам. Эльса всегда волновалась, если малыши не приходили на ее зов. И теперь, видя, что они запропали, она спрыгнула на землю и привела их в лагерь.
   Два последующих вечера Эльса приходила без львят. Она усиленно старалась доказать нам свою любовь и смахивала всю посуду со стола. Теперь наши гости уразумели, почему мы в лагере предпочитаем небьющуюся посуду. На третий день она пришла с детьми, но вела себя так же непринужденно. Как ни странно, малыши ничуть не испугались, когда наш ужин с грохотом посыпался на землю.
   Львята уже совсем привыкли к нам, и мы недоумевали, почему это Эльса два вечера подряд оставляла их у солонца метрах в ста от лагеря. Интересно, как ей удавалось их там удерживать, в то время как она сама на их глазах с наслаждением поедала мясо.
   Ночь выдалась дождливая. В таких случаях Эльса всегда укрывалась в палатке Джорджа. Прибежала она и на этот раз, велев детям следовать за собой. Однако они остались снаружи. Дождь им явно пришелся по душе. Бедняжка Эльса, решив, что материнский долг повелевает ей быть рядом с детьми, вышла из палатки, и они все вместе затеяли возню. Вскоре до нас донеслись приглушенные голоса, но дождь очень сильно барабанил по палатке, и мы не сразу сообразили, что это кричат наши друзья. Оказывается, свалилась их палатка, и они теперь выкарабкивались из-под мокрого брезента.
   Мы бросились им на помощь, надеясь, что Эльса с детьми не вздумает присоединиться к нам. К счастью, им это не пришло в голову. Пока мы при свете фонариков забивали колья, Эльса стояла в сторонке и успокаивала львят, ласково им что-то мяукая. На рассвете дождь прекратился, и она увела детей к скалам, а мы принялись сушить одежду наших гостей.
   Под вечер я поехала с ними в Исиоло. Джордж оставался в лагере. Начинался сезон дождей, суля размытые дороги, и нам нужно было приготовиться к этому заранее.

Глава пятая. ЛЬВЯТА В ЛАГЕРЕ

   Когда я через два дня приехала в лагерь сменить Джорджа, то еще раз убедилась, как ревниво относится Эльса к своим малышам. Если кто-нибудь из боев, даже Македде, пробовал подойти к львятам, Эльса сразу прижимала уши и грозно глядела на него из-под полуприкрытых век. Ко мне же она относилась с полным доверием, даже иногда оставляла детенышей на мое попечение, уходя на водопой.
   Несколько ночей подряд бушевала гроза. Молния и гром непрерывно следовали друг за другом, так что становилось страшно. Дождь лил как из ведра.
   Палатка Джорджа пустовала, и Эльса вполне могла бы полазить там вместе со львятами, но врожденный страх перед человеком был слишком силен, малыши предпочитали мокнуть под открытым небом. Все-таки дикие звери! И мы твердо намеревались поощрять в них эту черту, как ни старалась Эльса подружить нас со львятами. Часто, затевая с ними игру в «пятнашки», она пробовала как бы невзначай заманить их в мою палатку. Покружит, попетляет, незаметно приближаясь к входу, и, наконец, вбежит в палатку, спрячется у меня за спиной и, выглядывая из-за плеча, зовет львят. Но ничего не могло заставить их перейти границу, которую они сами установили.
   Хотя их мать выросла как домашнее животное, это ничуть не подавило в них присущего всем диким зверям инстинкта, который заставляет остерегаться неведомого. И ведь Эльса сама первые пять-шесть недель прятала от нас львят. Значит, инстинкт защиты потомства у нее не пропал.
   Эльсу явно огорчало, что ей никак не удается сплотить нас в одну семью. И львята боялись людей, и мы не хотели ей помочь. Наша бессердечность ее удивляла, но она не сдавалась. Однажды вечером Эльса вошла в мою палатку, улеглась позади меня и ласково позвала львят, рассчитывая, что они подойдут к соскам. Ей хотелось не просто заманить их в палатку, но и вынудить пройти мимо меня. Вероятно, львята были бы смелее, если бы я хоть чуточку отодвинулась. И, конечно, Эльса считала, что я могла бы как-то ободрить их. Но я молчала и не двигалась с места. Пересесть — значило бы расстроить все ее замыслы, а ласково заговорить с львятами было бы нарушением нашего уговора не приручать их. Я очень огорчилась, мне ведь так хотелось помочь львятам. А тут еще Эльса укоризненно глядела на меня… наконец она встала и вышла. Несомненно, мое поведение ей было непонятно, она считала меня бесчувственной. А я подавляла свои чувства для ее же блага.
   Львятам тоже не нравились мои отношения с Эльсой, но совсем по противоположным причинам. Они очень волновались, когда их мать ложилась у моих ног, чтобы я помогла ей избавиться от назойливых цеце. Я нещадно била мух, шлепая при этом Эльсу, и львята просто выходили из себя. Особенно негодовал Джеспэ, он подходил ко мне поближе и приседал, готовясь к прыжку, чтобы заступиться за мать, им было невдомек, что она только благодарна мне за шлепки.
   Как-то Эльса, Джеспэ и Эльса-маленькая пили воду из тазика возле палатки. Гупа стоял поодаль, он явно трусил. Эльса решительно подошла к нему и шлепнула его раз-другой. Только после этого он отважился присоединиться к остальным.
   Джеспэ вел себя совсем иначе, его, скорее, можно было назвать чересчур смелым. Мне запомнился один случай. Вечером, когда семейство наелось до отвала, Эльса направилась домой, к скалам. Двое львят послушно последовали за нею, а Джеспэ продолжал объедаться. Она дважды позвала его, но он лишь на минутку приподнял голову и снова принялся за мясо. В конце концов Эльса вернулась и решительно подошла к нему. Джеспэ смекнул, чем это пахнет, и покорился. С набитым ртом, на ходу проглатывая мясо, он затрусил вслед за матерью.
   В это время мне понадобилось на несколько дней съездить в Исиоло, и Джордж сменил меня в лагере.
   Малыши нас только радовали, обещая вырасти настоящими дикими львами, зато отец огорчал. Отчасти мы сами были виноваты. Как-никак вмешались в его семейные дела. Но ведь этот папаша совсем не заботился о пропитании своих детей, напротив, он не раз воровал у них мясо. И вообще причинял нам кучу хлопот. Как-то вечером он атаковал мой грузовик, пытаясь добраться до запертой в нем козы. А в другой раз, когда Эльса с малышами обедала возле нашей палатки, она вдруг почуяла его запах, встревожилась и, бросив мясо, ушла с детьми в буш. Джордж решил проверить, в чем дело. Не прошел он и трех метров, как услышал грозное рычание. Прямо перед ним в кустах стоял отец львят. Джордж поспешно ретировался. К счастью, так же поступил и лев.
   А на следующий день новое приключение. В том месте, где Эльса обычно переправлялась через реку, Македде увидел огромного спящего крокодила. Джордж отправился туда с ружьем. Зверь и впрямь оказался на редкость крупным. Прикончив крокодила, Джордж измерил его. В нем оказалось три метра семьдесят сантиметров — рекорд для этой реки. Эльса вряд ли смогла бы отбиться от такого исполина.
   Надо сказать, что и мне в Исиоло не приходилось скучать. Как-то вечером я сидела на крыльце веранды, любуясь закатом и ожидая, не придет ли какой-нибудь шакал или другой зверь напиться из поилки, которую мы поставили для птиц. Поилка была устроена очень просто: разрезанная пополам автопокрышка, врытая в землю. Днем из нее пили крупные птицы, белки, мангусты, по ночам наведывались водяные козлы, импалы, зебры, леопарды. Раз я даже видела, как к ней подошел слон и одним глотком опорожнил ее.
   Еще накануне я по следам установила, что к нам на водопой приходил дикобраз, и теперь, чтобы приманить его снова, я положила рядом с поилкой банан. Был тихий чудесный вечер, спать не хотелось, но в конце концов я все же легла. Кроме меня, в доме никого не было, только на задней веранде спал сторож.
   Среди ночи меня разбудили тяжелые шаги. Кто-то ходил в гостиной… А потом в спальне Джорджа. У меня под подушкой лежал пистолет, и все же мне стало страшно. Позвать сторожа? Но вор успеет уйти. Я встала — сердце у меня сжималось от страха — и тихонько вошла в комнату Джорджа. Никого, все тихо. Очень осторожно пробралась к ванной. За дверью что-то громко зашуршало… Меня охватил ужас, главным образом оттого, что я никак не могла понять, в чем там дело. И вдруг из ванной выскочил взъерошенный дикобраз, угрожающе шурша своими иглами. Я едва успела отскочить в сторону и тут же рассмеялась. Мой смех разбудил сторожа. Я увидела в дверях его встревоженное лицо и была очень довольна, что странный звук напугал его не меньше, чем меня.
   Наконец наш колючий гость удалился. Я была ему очень благодарна за это, потому что не представляла, как от него избавиться, не напоровшись на иглы. Интересно, как это дикобраз ухитрился подняться по крутым ступенькам?
   Благодаря моей первой книге Эльса сразу стала знаменитой, у нее появились тысячи друзей. Это было очень приятно, но мы опасались, как бы ее не постигла участь других знаменитостей, которым не дают покоя почитатели. Со всех концов света к нам шли письма. Их авторы непременно хотели приехать и посмотреть нашу львицу. Но мы положили слишком много труда для того, чтобы она и львята оставались дикими зверями, и не могли превращать теперь семейство Эльсы в туристский аттракцион. Как быть? Можно не нарушать ее покоя, но юридически у нас нет никакого права прогонять людей. Мы очень боялись, как бы кто не явился в лагерь без нас и случайно не натворил бед.
   Из-за дождей мне пришлось долго пробиваться в лагерь. То вода почти по колено, то густая грязь… Машина часто застревала, а со мной ехали только Нуру и Ибрахим, так что мы по нескольку часов откапывали ее.
   Последняя река (четвертая на нашем пути) настолько разлилась, что мы не отважились вступить с нею в поединок. Лучше уж дождаться, когда спадет вода. К тому же начало темнеть, и мои спутники, правоверные мусульмане, упали ничком, головой к Мекке, и начали читать свои молитвы.
   Нуру только что вернулся, его не было полгода, он ездил домой и лечился там от какой-то болезни. Причем уверял, что заболел из-за Эльсы. Меня это очень удивило. Ведь Нуру отлично ладил с нею. Правда, его болезнь началась как раз тогда, когда мы поручили ему присматривать за Эльсой и ее сестрами. И он вбил себе в голову, что Эльса «сглазила» его!
   Вот я и взяла его с собой в лагерь, чтобы победить суеверие. Ожидая, пока прекратится дождь, я рассказала ему про львят. Он слушал очень внимательно.
   За ночь вода в реке спала, и утром мы уже были в лагере. Эльса прибежала на звук мотора и приветствовала нас так бурно, что мы, измученные трудной дорогой, не рады были такому приему.
   Мне хотелось, чтобы Нуру поскорее увидел львят, и во второй половине дня мы отправились к логову. Вдруг мы услышали, как Эльса разговаривает с детенышами в кустах прямо перед нами. Вскоре она выскочила на тропу, поздоровалась со всеми, но особое внимание оказала Нуру. Она так бурно радовалась встрече со старым другом, что он растрогался, стал ее гладить и даже позабыл, что нужно опасаться ее дурного глаза. Потом он привязался к ней еще сильнее, чем до болезни. Правда, на этот раз Эльса не показала ему львят, она привела их в лагерь, лишь когда стемнело.
   В отличие от матери львята не получили от нас никаких игрушек. Да им и так было весело. Они затевали возню в ярком свете лампы, и всегда находились палки, из-за которых стоило подраться. Нередко они играли в прятки, устраивали засады. Эльса тоже участвовала. Несмотря на свой вес, она прыгала, как котенок.
   Мы поставили для них две поилки: алюминиевый таз и старый шлем на деревянной подставке. Из этого шлема в детстве пила Эльса, и львятам он тоже был больше по душе. Часто они опрокидывали его и сами пугались грохота. Потом набирались мужества и, насторожив ушки, украдкой разглядывали блестящий предмет, трогали его лапой. Мы старались сфотографировать их за игрой.
   Днем было трудно сделать хороший снимок — в это время львята вели себя более степенно. Самые интересные снимки можно было получить под вечер, когда они отправлялись на свое любимое место для игр на берегу реки, возле упавшей пальмы, метрах в двухстах от лагеря. Отсюда открывался хороший вид, и по соседству росли густые кусты, где можно спрятаться от опасности, рядом солонец, а захочется утолить жажду — близко река. Да к тому же я обычно доставляла сюда для них мясо.
   Спрятавшись в кустах, мы с Джорджем снимали на киноленту львят, когда они лазали по стволу и поддразнивали мать, которая всегда присматривала за ними.
   Конечно, они знали, что мы тут, но это им не мешало. Если же появлялись чужие, игра тотчас прекращалась, львята бежали в кусты, а Эльса прижимала уши и принимала грозный вид.
   2 апреля, проводив Джорджа в Исиоло, я опять осталась одна в лагере с нашими боями.
   В эти дни я заметила, что львята даже ко мне стали относиться более настороженно. Положишь им мяса, а они ползут в обход через траву, только бы не пройти мимо меня.
   Чтобы непрошеные гости не крали мяса, я вечером перетаскивала его с берега поближе к палатке и привязывала цепью. Ноша была нелегкой, и Эльса явно радовалась, что я взяла на себя труд охранять ее добычу. Зато Джеспэ мое вмешательство не нравилось. Сперва он пугал меня ложными атаками, но иногда нападал и всерьез — прижмется к земле, весь подберется и вдруг кидается на меня. Эльса немедленно вмешивалась. Она не только преграждала сыну путь, но и выдавала ему чувствительные тумаки. Потом заходила ко мне в палатку и долго сидела со мной, совершенно пренебрегая Джеспэ. А он лежал с растерянным видом, прислонив голову к шлему, и время от времени пил из него воду.
   Меня очень трогало заступничество Эльсы, но я понимала и Джеспэ, которого сбивала с толку ее нетерпимость к его проявлениям инстинкта. И я всячески старалась не возбуждать в нем ревности.
   Он был еще слишком мал, большой беды человеку причинить не мог, но все-таки нужно было как-то наладить добрые отношения со львятами, пока они зависели от нас и не стали еще опасными. Задача эта была не простой. Нам не хотелось, чтобы они относились к нам враждебно, но и приручать их мы тоже не хотели. Судя по всему, Эльса понимала наши трудности и по-своему пыталась помочь. Она наказывала Джеспэ, когда он бросался на меня, но и со мной не церемонилась, если я была чересчур фамильярна со львятами. Когда я подходила слишком уж близко к играющим малышам, она, нахмурившись, шла ко мне и хватала за колени. Делалось это без злобы, но строго, чтобы я поняла: лучше отступить, не то будет плохо.
   Большую часть времени Эльса проводила на Больших скалах. Как-то, взяв с собой Нуру, который помогал мне нести снаряжение, я отправилась туда, надеясь запечатлеть львов на фоне неба или же снять сцену, которая мне особенно нравилась: Эльса идет вниз по крутой скале и оборачивается, ожидая львят, а они обсуждают, где лучше спускаться. Только мы установили камеру, как на вершине показалась Эльса. Но, увидев нас, она сразу же села и целый час просидела неподвижно, потом исчезла. Перед самым закатом она появилась опять и снова ушла, увидев, что мы еще здесь. Лишь когда стемнело и о съемке не могло быть уже и речи, она пришла к нам со львятами. Перед этим Эльса два дня не показывалась в лагере, хотя, наверное, сильно проголодалась. Может быть, она встречалась со своим супругом?

Глава шестая. РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ

   Утром меня разбудил шум лендровера, который привез известие о приезде к нам двух английских журналистов, Годфри Уинна и Дональда Уайса. Самолет доставит их на ближайшую посадочную площадку, оттуда Джордж привезет журналистов и летчика в лагерь.
   Я была в смятении. Как поведет себя Эльса? В последнее время она даже Нуру не подпускает, если около нее львята. А тут совершенно чужие люди. И я отправила записку Джорджу, прося его подождать с гостями в пятнадцати километрах от лагеря, где я их встречу. На всякий случай после ленча я послала Ибрахима, чтобы он перехватил машину, если увидит ее, и тоже дала ему записку.
   Несмотря на все меры предосторожности, они приехали прямо в лагерь. Я старалась выпроводить их, но тут раздалось Эльсино «мхн-мхн». Очевидно, она услышала звук мотора, вот и явилась вместе со львятами! Ладно, будь что будет…
   Я пригласила гостей в «кабинет» выпить чаю, а Джордж тем временем привязал к поваленному стволу козью тушу, чтобы все могли видеть, как Эльса и детеныши будут есть. Я объяснила Годфри Уинну, что мы вовсе не стремимся монополизировать Эльсу и львят, а просто хотим, чтобы они могли без помех вести дикий образ жизни. Им нельзя привыкать к посетителям, это грозит осложнениями в будущем. Уинн и Дональд Уайс сочувственно выслушали меня и обещали разъяснить в своих статьях читателям, как важно оставить Эльсу в покое, чтобы не испортить то, чего мы добились ценой немалых усилий и выдержки.
   Мы приятно провели вечер. Обедали на всякий случай в полумраке за палатками, чтобы не мешать Эльсе, которая ела по другую сторону. Когда гости утром уезжали, мне было даже неловко, что поначалу я приняла их так сурово.
   На следующий вечер мы привязали тушу поблизости от палатки. Пришла Эльса и стала всячески приманивать львят, она приплясывала, обхаживала их и так и сяк, чтобы подбодрить, но даже Джеспэ не отважился выйти на свет. Потом мы услышали голос отца, и к утру семейство исчезло.
   8 апреля Джордж снова уехал в Исиоло, а я осталась в лагере. Однажды вечером Эльса отказалась есть мясо, которое я ей предложила. Я не могла понять, в чем дело, пока бои не рассказали мне, что коза была больна. Видно, Эльса почувствовала это инстинктивно. Львята тоже не прикоснулись к туше. Обычно у них был великолепный аппетит, они ели очень много и всякий раз добивались молока от мамы, хотя давно успели привыкнуть к мясу.
   Вечерние часы мы провели вместе. Эльса отдыхала, положив голову мне на плечо, и говорила детям «мхн-мхн». Хотя при этом пасти она не раскрывала, звук был очень выразительный. Но ее зов не подействовал, львята ко мне не подошли.
   Меня всегда трогало, что со мной Эльса играет совсем иначе, чем с малышами. С ними она обращалась бесцеремонно, щипала, покусывала, а тому, кто мешал ей есть, прижимала лапой голову к земле. Я представляла себе, как это должно быть больно, но ко мне Эльса относилась бережно. Может быть, потому, что я всегда очень осторожно гладила ее и разговаривала с нею тихим, ровным голосом. Вот и она вела себя спокойно. Я уверена, что, если бы я была с нею груба, Эльса показала бы мне, кто из нас сильнее.