Страница:
Недалеко от Мединет-Абу есть развалины – вероятно, остатки царского замка. Как я уже отметил, Рамсес II и Рамсес III заложили несколько дворцов возле храмов, которые они основали на западном берегу. То приятное, похожее на башню здание с узкими комнатами, которое так хорошо известно под названием «Павильон из Мединет-Абу», является частью благородного царского дворца, который Рамсес III построил для себя «по подобию зала Атума, который находится в небесах, с колоннами, балками и дверями из серебра и большим балконом из хорошего золота, чтобы появляться на нем». Нарушая обычай, Рамсес III построил фасад своего дворца из каменных блоков, и потому развалины этой части здания сохранились, в то время как от самого дворца ничего не осталось.
К счастью, мы очень точно знаем, какой была мебель в древнеегипетских домах. Во все эпохи она отличалась изяществом и была разумно устроена. Стулья и кровати были особенно красивы.
Часто их делали из черного дерева и украшали инкрустацией из слоновой кости, и с самых ранних времен было в обычае придавать ножкам таких сидений форму львиных лап, а если было возможно, то изобразить и львиную голову, словно царь зверей подставлял свою спину могущественному владетелю, чтобы тот сидел на ней. Самая древняя форма мебели для сидения – деревянный табурет, на который сверху клали подушку. Сзади он вырезан в форме лотоса, а его ножкам придана форма львиных лап. Табурет был предназначен для одного или двух человек, и, видимо, им пользовались еще в эпоху Нового царства. Во времена V династии обычно пользовались стульями с высокими боками и спинкой. Они были слишком высокими и жесткими, а потому не могли быть вполне удобными – и действительно, при Среднем царстве спинке придали наклон, а боковины сделали ниже. При Новом царстве все пользовались точно такой же мебелью для сидения, как та, которая показана здесь на иллюстрациях. Читатель заметит, что эти образцы похожи на мебель, изображенную на показанных здесь ранее рисунках домов из Эль-Амарны[50]. Как правило, сверху на эту мебель клали толстые пуховые подушки, а в редких случаях накрывали каркас (как в более давние времена) простым кожаным сиденьем с мягкой набивкой[51]. Большинство этих предметов мебели выше, чем были подобные им изделия во времена Древнего царства, а поэтому нужна была подставка для ног.
Существовало много других видов мебели для сидения, кроме тех роскошных, образцы которых здесь описаны. Были, например, табуреты без спинок и львиных лап, изготовленные из слабо скрепленных пальмовых ветвей; сделанные с большой заботой и мастерством табуреты из черного дерева; складные табуреты наподобие наших таких же[52]; низкие, с толстыми подушками сиденья для старых людей, похожие на нашу софу и т. д.[53]
Кровать относилась к этому же типу мебели. По сути дела, она отличалась от мебели для сидения только шириной; ее обычно украшали изображениями львиных лап и часто – большим изображением львиной головы. На таких кроватях могла лежать стопа подушек: читатель увидит их в спальне на нашем плане дома. С представлением о комфорте, который обещала такая постель, заметно контрастирует тот факт, что подушкой на ней во все времена была деревянная подставка для головы. Эту опору ставили под шею, чтобы голова свисала с нее над подушками; так искусственный парик спящего человека оставался несмятым – для чего и было придумано это неудобное приспособление.
Вначале у египтян не было столов – по крайней мере, столов такой формы, которую унаследовали мы от классической эпохи.
Во времена Древнего царства были в ходу высокие или низкие подставки показанных выше форм.
Их часто делали из цветных камней[54]. На каждую из них ставили один кувшин или кубок, или же, например, корзину с плоским дном, которая потом использовалась как поднос для обеденных блюд; использовали также низкую рамку из тонких дощечек, главным образом в качестве подставки для кувшинов. В более поздние времена эти подставки из дощечек были единственной разновидностью стола, и в домах Эль-Амарны мы видим такие столы всех размеров и в обеденном зале хозяина, и в спальнях, и в кухнях. Лишь изредка мы обнаруживаем подставки для кувшинов и корзины старого образца, причем, как правило, для жертвоприношений[55].
Вместо шкафов у египтян были большие деревянные сундуки для хранения одежды и других подобных вещей. В эпоху Нового царства сундуки эти обычно были той формы, которая показана здесь на иллюстрации, и имели круглую крышку, задняя часть которой была выше передней[56].
Чтобы получить верное представление об интерьере египетского дома, к тем предметам мебели, о которых уже говорилось, мы должны добавить еще последнюю строку списка – ковры и занавесы. В одной гробнице времен V династии мы можем увидеть, как стены были покрыты цветными циновками; в других гробницах того же времени мы видим ширмы высотой примерно в рост человека, составленные из примерно шестидесяти кусков, украшенных разными узорами; такая ширма стояла рядом с тем местом, где сидел хозяин. Пол во все времена накрывали толстыми ковриками. На один из них ставили кресло хозяина, а если дамы во время пира сидели на полу, для них стелили красивые коврики.
По уже упоминавшимся рисункам из Эль-Амарны мы можем видеть, в какой роскоши жил знатный египтянин, и мы можем быть уверены, что ему было нужно много слуг.
То, что нам известно об этих людях низкого звания, собрано по крохам главным образом среди доступных нам подробностей того, как были устроены дворы номархов во времена XII династии. Руководитель домашнего хозяйства назывался по-старинному: «начальником дома продовольствия» – ему были поручены кладовые[57]. Он же надзирал за пекарней и бойней и от выполнения своих обязанностей становился таким тучным, что на погребении своего господина был не в состоянии нести свои жертвенные дары.
Во главе кухни стоял «начальник жилища»; ему подчинялись зависимые крестьяне[58]. Пекарней управлял «начальник хлебопекарни», а «писец у подножки»[59] первоначально должен был отвечать за напитки своего господина. К этим служителям мы должны прибавить еще привратника, пекаря, садовника и других слуг низшего разряда, а также ремесленников и женщин, работавших на господина. Разумеется, менее крупные домашние хозяйства эпохи Среднего царства имели более скромное устройство, но и в них часто были зависимые крестьяне, пекари и другие слуги, из которых часть были крепостными людьми[60].
В доме были также рабыни, и красивых сириек часто выбирали прислуживать господину. Во всяком случае, при царском дворе были крепостные слуги, находившиеся под началом у «главного начальника», а среди старших по должности слуг царского хозяйства, несомненно, было много рабов, приведенных из других стран. Но эти царские «начальники продовольствия», «начальники жилища», зависимые крестьяне, «носители прохладных напитков», «писцы у подножки», «изготовители сластей», как они назывались, занимали высокое положение и пользовались уважением, помимо прочих причин, еще и потому, что египтяне во все времена очень ценили умение хорошо готовить.
И потому очень скромно звучала мольба египтянина об умершем, когда он просил, чтобы у покойного на небесах была еда – хлеб и пиво, гусятина и говядина. Но даже беглый взгляд на списки жертвоприношений в гробницах позволяет нам увидеть, что египтяне очень хорошо знали: бывает разный хлеб и разное мясо. В этих любопытных списках они требуют для умершего не меньше десяти различных сортов мяса, пять видов птицы, шестнадцать видов хлеба и пирогов, шесть сортов вина и четыре – пива и одиннадцать видов фруктов, а также «всяческие сласти» и т. д. Эти виды еды и блюд не переходили от поколения к поколению, как бывает у первобытных народов, а так же, как и у нас, находились под влиянием моды, со временем сильно меняясь. У нас есть перечень кушаний, которые следовало приготовить для одного из царей XIX династии, когда он, путешествуя со своим двором, проезжал через различные города, и среди десяти сортов хлеба и пяти видов пирогов вряд ли хотя бы один был широко распространен во времена Древнего царства. У египтян были, кроме кушаний домашнего происхождения, и чужеземные. В одной очень древней священной книге мы читаем, что боги едят прекрасный хлеб из Камха, то есть
семитов[61]. Названия довольно большого числа кушаний эпохи Нового царства тоже указывают, что они заимствованы из других стран. Египтяне доставляли себе деликатесные блюда из стран, которые были их соседями с севера, в первую очередь из Сирии, Малой Азии и Месопотамии. Для «князей» существовали «огромные, хорошо испеченные караваи», зерно для которых поступало из Турета (
), а для солдат – различные сирийские виды хлеба из Камха, например, хлеб келешет и прежде всего арупуса (
) (« альфос», греч. – Пер.). Хорошее вино они получали из Хару, пиво из Кеде, самое хорошее растительное масло из Эрсы, Хеты, Сангара, Эмура, Техесы и Нахарины; лучший инжир поступал из Хару.
Правда, эти кушанья не всегда были действительно привезены из-за границы: кроме настоящего «пива из Кеде, которое из порта», существовало пиво из Кеде, которое варили в Египте рабы-иноземцы.
К сожалению, мы очень мало знаем о приготовлении этих блюд. Любимое блюдо египтян – гуся – обычно поджаривали на горячих углях; вертел при этом был самый примитивный – палка, продетая через клюв и шею сквозь птицу. Рыбу египтяне жарили так же, нанизывая ее на палку. Приготовленное таким образом жаркое выглядело не очень аппетитно, и перед едой его надо было хорошо протереть пучком соломы. Очагом служила подставка из известняка, имевшая форму низкого столика; и даже пастухи, жившие в болотах вместе со своим скотом, носили с собой это приспособление. На кухне Имери, «начальника имений» царя Шепсескафа, очаг был заменен металлической жаровней с красивыми ажурными боками. На этой же кухне мы видим, как резали на низких столах и затем готовили мясо; маленькие горшки поставлены на жаровню, а большие стоят на двух опорах над огнем.
Лишь дойдя до эпохи Нового царства, мы обнаруживаем на рисунках, изображающих кухню Рамсеса III, огромный металлический котел на ножках, который стоит на огне; поваренок помешивает его содержимое огромной двузубой вилкой. В задней части кухни пол сделан из ила и мелких камней и поднят примерно на треть метра выше, образуя место под очаг, над ним, под потолком, протянут брус, к которому подвешено хранящееся в запасе мясо.
Приготовление хлеба во все эпохи занимало важное место в домашнем хозяйстве, так как во все времена хлеб в различных видах был основной пищей народа[62]. Поэтому мы много знаем о нем. Можно принять как истину, что египтяне, во всяком случае в ранние периоды своей истории, не имели мельниц: мы нигде не обнаруживаем изображения мельниц в египетских гробницах.
С другой стороны, во времена и Среднего, и Нового царства мы обнаруживаем изображения огромных ступ, в которых один или два мужчины «толкут зерно» тяжелыми пестами точно так же, как это делают сейчас во многих областях Африки.
Однако для получения более мелкой муки египтяне растирали зерно между двумя камнями. Нижний камень, больший по размеру, закрепляли на одном месте и наклоняли вперед так, чтобы готовая мука сыпалась в маленькую выемку, сделанную в передней части камня. Во времена Древнего царства этот камень ставили на землю, и работавшая на нем женщина должна была стоять на коленях; в эпоху Среднего царства место нижнего камня занял стол с углублением впереди, женщина могла стоять, и это сделало ее работу намного легче.
Вторым по очереди делом в приготовлении хлеба было замешивание теста, и его можно было делать по-разному. Пастухи в полях по вечерам, когда пекли свои лепешки в золе, только «взбивали тесто» в глиняной миске и слегка обжаривали свои круглые плоские лепешки на углях очага или просто в горячей золе. Чтобы вынуть их из горячих углей, эти голодные люди пользовались вместо вилок маленькими палочками, но перед едой они сначала должны были счистить пепел пучком травы. Разумеется, в доме человека благородного происхождения все было иначе. Здесь тесто клали в корзину и старательно месили руками; выжатая из него вода стекала сквозь отверстия между прутьями в горшок, поставленный под корзину.
Затем тесту руками придавали различные формы, похожие на форму нашей сегодняшней выпечки, и пекли то, что было вылеплено, на конической печи. Я с особым смыслом сказал на печи: похоже, египтяне налепливали свои булки на наружную поверхность печи. Рисунок времен Нового царства дает нам достаточное представление об одной из этих печей (с. 76): она представляет собой усеченный конус из илистой земли, открытый сверху, и имеет в высоту около метра. Внутри горит огонь, его языки вырываются из верхушки конуса, а к наружной поверхности прилеплены булки.
На этом же рисунке мы видим дворцовую пекарню Рамсеса III. Здесь тесто не месят руками: это было бы слишком утомительно при таких больших количествах теста, которые нужны в царском хозяйстве, – а мнут ногами.
Двое слуг заняты этой требующей выносливости работой: они топчут тесто в огромной бочке, опираясь на длинные палки. Другие уносят готовое тесто в кувшинах на стол, за которым работает пекарь. Поскольку придворный пекарь не доволен обычными формами хлеба, он придает своим булкам всевозможные новые очертания. Некоторые из них имеют форму спирали, как «улитки» наших кондитеров, другие окрашены в коричневый или красный цвет, возможно, в подражание кускам жареного мяса. Среди них есть также каравай в форме лежащей коровы. Затем эти разнообразные хлебы приготавливаются различными способами: «улитки» и «корову» царский повар жарит на огромной сковороде, а мелкие булки пекутся на печи.
Отдельной частью кухни было «чистое место», то есть пивоварня, где варили пиво[63]. Пиво было любимым напитком египетского народа, и даже умершие в своем загробном блаженстве не могли обойтись без пива – так же, как без хлеба. Этот напиток был любим во все времена; в эпоху Древнего царства египтяне варили четыре сорта пива, среди которых было «черное», то есть темное[64]; во времена Нового царства в Египте ценилось пиво из окрестностей Кеде на востоке Малой Азии, а во времена греков египтяне пили пиво из Зифоса, о котором Диодор пишет, что оно пахло как вино.
Мы мало знаем о приготовлении пива, однако все сведения согласуются в том, что оно делалось из молотого ячменя – «зерна Верхнего Египта», как его называли[65].
Во времена Древнего царства египтяне ели, сидя на корточках, обычно по два человека за одним маленьким столом, который имел высоту всего около 15 см и на котором были сложены кучами фрукты, хлеб и жареное мясо, а чаши для питья стояли под ним. Ели египтяне руками и не стеснялись отрывать куски от гуся. В более поздние времена простой народ ел так же, а высшие слои общества в Новом царстве предпочитали сидеть на высоких стульях с подушками и пользоваться услугами прислужников и рабынь[66]. После еды таким знатным египтянам лили на руки воду для мытья – так же, как принято на современном Востоке, и поэтому в столовых мы часто обнаруживаем кувшин и таз – точно такие же, как на современных столиках для умывания. В Древнем Египте украшение стола было искусством. Для украшения больших обеденных столов применяли крупные цветы лотоса, а во времена Нового царства кувшины с вином и пивом всегда были украшены вышитыми покрывалами. «Венки из цветов для кувшинов с вином» были необходимы, и, если царский двор проезжал через город, слуги должны были доставить для путешественников 100 венков так же обязательно, как и 29 200 караваев хлеба или 200 бушелей (1 бушель – 36,368 л (англ.). — Ред.) угля. Как столы на пиру были убраны цветами, так же и гости были украшены ароматными цветами и бутонами; к волосам они прикрепляли бутоны лотоса и протягивали их друг другу, предлагая понюхать, так же как в наши дни у других народов гости протягивают друг другу бокалы вина.
Этот обычай значил не так мало, как могут подумать некоторые люди: его основой была любовь к цветам и зеленым растениям, очень характерная для египетского народа. На памятниках мы всюду видим цветы; богам подносили в дар букеты цветов; гробы покрывали венками из цветов, дома украшали цветами, и роспись на капителях всех колонн выполнена по образцу ярких цветочных лепестков. Египтяне любили и тенистые деревья. Житель Египта молился не только о том, чтобы после того, как он покинет этот мир, его душе «Нил дал каждое цветущее растение в положенное время года», но и о том, чтобы его душа могла сидеть «на ветвях деревьев, которые он посадил, и наслаждаться прохладным воздухом в тени его сикомора»[67]. Распаханные поля, лишенные тени пальмовые рощи, голая илистая земля редко позволяли египтянину увидеть те картины, которыми он больше всего любовался, и поэтому он старался удовлетворить эту потребность с помощью садоводства. В самые ранние периоды истории в Египте уже существовали парки и сады, и знатный человек из Древнего Египта с гордостью говорил о своих тенистых деревьях, своих ароматных растениях и своих прохладных прудах.
Все нежные чувства, с которыми мы смотрим на естественные леса и луга, египтянин испытывал к своему хорошо ухоженному саду; для него сад был местом любви, а его деревья – поверенными, которым влюбленные доверют свои тайны.
В день «праздника сада», то есть в день, когда сад полностью расцвел, дикая смоковница просит девушку прийти в тень ее листьев, которая будет надежным тайным убежищем:
Фараон разделял со своими подданными эту любовь к деревьям и цветам и пытался превратить свой город в сад. Например, Рамсес III насадил в Фивах деревья и растения папируса, а в новом городе, который он основал в дельте, он устроил «большие виноградники, дорожки, затененные приятными фруктовыми деревьями всех видов, которые были увешаны плодами; священную дорогу, великолепную, блистающую цветами всех стран, а также лотосами и папирусами, бесчисленными, как песок»[69]. То, что сказано про посаженные там цветы всех стран, – не просто слова: любовь к садоводству и выращиванию цветов действительно привела к тому, что в Египет стали ввозить экзотические растения.
Маленькая сикомора,
Которую она посадила своими руками,
Начинает говорить,
И ее (слова – как) капли меда.
Она очаровательна, ее крона – зеленая беседка,
Зеленее, чем (папирус).
Она увешана плодами,
Которые краснее, чем рубин.
Цвет ее листьев – как у стекла,
Ее ствол по цвету – как опал…
В ее тени прохладно.
Она посылает письмо с маленькой девочкой,
Дочерью своего главного садовника,
Она заставляет ее спешить к своему любимому:
«Приди и отдохни в (саду)…
Слуги, принадлежащие тебе,
Приходят с принадлежностями обеда
Они несут пиво всех (видов)
И с ним – всевозможные виды хлеба,
Вчерашние и сегодняшние цветы,
И все виды освежающих фруктов.
Приди, проведи здесь этот праздничный день,
И завтрашний, и послезавтрашний…
Сидя в моей тени.
Твой спутник сидит по правую руку от тебя,
Ты подаешь ему питье,
А потом ты выполняешь то, что он просит.
Я по природе молчалива
И не рассказываю о том, что вижу;
Я не болтлива[68].
За триста лет до Рамсеса III царица Хатшепсут гордилась тем, что велела привезти «тридцать одно растущее ладанное дерево из стран благовоний», расположенных у Красного моря.