Страница:
А если на них катеров пять в атаку выйдут? Или десять? Или больше? Торпед нет, ладно – но если по надстройкам из пяти зенитных установок? И ракетами добавят?
– Седьмой, Седьмой, выйди на связь!
Натан вернулся из мира своих невеселых мыслей в реальность.
– На приеме.
– Доложи.
– На палубе – чисто. По правому борту – катер иранского ВМФ. Враждебности не проявляет. Заканчиваю обход.
– Принято...
Перед тем как продолжить обход, Натан подумал: вот, наверное, на палубах-то хреново. Это если он тут потом обливается – то там что делается?
Купленный на аукционе в Гамбурге – в связи с кризисом старое, не в очень-то хорошем состоянии судно можно было купить относительно дешево – сухогруз «Белая Звезда», ходивший под либерийским флагом, перегнали на одну из британских верфей, выполнявшую заказы Министерства обороны и в связи с отсутствием этих самых заказов сидевшую на бобах, и попросили переоборудовать в соответствии с точными спецификациями заказчика. Будь это год второй или третий нового тысячелетия, может быть, британские корабелы и отказались бы выполнять подобный заказ, а заодно и сообщили бы в компетентные органы о подозрительных людях, готовящих явно корабль военного назначения, который бы с виду не выглядел таковым. Но на календаре был четырнадцатый год нового тысячелетия – странно, но ровно сто лет назад началась Первая мировая война, навсегда похоронившая мечту человечества о стабильности и нормальном, без крови, развитии, – и британцы, у которых кредиторы развели под пятками костер, решили забыть про щепетильность и взяться за странный заказ.
Первым делом странные владельцы судна попросили усилить его корпус и надстройки. Так появилось локальное бронирование, аналогичное тому, которое применяется на танкодесантных кораблях, серьезное бронирование надстроек, которое могло бы выдержать пулю «ДШК», водонепроницаемые переборки, как на военных кораблях. Был поставлен радар военного образца, намного мощнее, чем обычно стоит на мирном гражданском судне, с возможностью контроля обстановки на триста шестьдесят градусов и даже получения информации с военных спутников, и было выполнено дублирование ряда важнейших агрегатов, аналогичное тем, которое применяют на военных судах.
Дальнейшие доработки делали уже сами израильтяне, но не в Израиле, а на Кипре, с использованием только израильских специалистов.
Первым делом установили три палубы, две грузовые и одну десантную, замаскированную под контейнеры. Сами контейнеры купили тут же, в порту, поставили их так, чтобы образовать ими стену и крышу, сварили между собой и сделали малозаметные проходы. Потом в пустоту контейнеров, которую не занимали проходы, навалили земли вперемешку со стальными обрезками – получилось то же самое, что делают американцы при строительстве долговременных укреплений в Ираке и Афганистане. Внешний ряд контейнеров, который был на уровне капитанской рубки, сделали так, как делали крепостные стены в крепостях – чтобы там можно было прятаться и вести через бойницы огонь по приближающимся к судну летательным аппаратам и катерам противника. На части контейнеров крыши откидывались, и можно было вести огонь по воздушным объектам с использованием ПЗРК «Стингер». От катеров противника должны были защитить крупнокалиберные пулеметы «М3», старые спарки с американских стратегических бомбардировщиков, но чертовски надежные, и автоматические пушки калибра 20 миллиметров французского производства. От самолетов и вертолетов – винтовки «Барретт» и ракетные установки «Стингер». Как минимум двадцать человек должны были держать оборону в этом укреплении, не допуская захвата судна силами ВМФ Ирана или его уничтожения до того момента, как израильские морские коммандос вернутся на судно. После выполнения операции планировалось полным ходом идти к берегу – любому, кроме иранского, желательно – берегу Саудовской Аравии – и садиться на мель, а всем пассажирам – скрываться. В Саудовской Аравии наготове была уже группа спасателей, а саудовские ВВС и ВМФ не должны были дать иранцам разгуляться что в морском, что в воздушном пространстве страны. Саудовская Аравия любила Иран не больше, чем вредные насекомые любят ДДТ.
Оставшиеся три палубы были грузовыми. Груз – резиновые лодки с жестким днищем типа «Зодиак» и счетверенными моторами для морских коммандос, оборудование для подводного плавания, в том числе приборы для зарядки кислородных баллонов, пара катеров-дронов «Elbit» с крупнокалиберными пулеметами, которые должны были составить внешний периметр обороны судна-матки, запас минно-взрывных средств и оружия. Оружие в основном было советским, только винтовки «Barrett» – американские. Морские коммандос еще годов с пятидесятых были вооружены «АК-47» и не намеревались изменять этому простому, надежному и убойному автомату, из которого в двадцатом веке убили людей, наверное, больше, чем из любого другого оружия.
При этом часть корабля была отдана под размещение замаскированных пусковых установок ракет класса «земля—земля», в данном случае получалось «море—земля». Это были «Nimrod-3», управляемые высокоточные ракеты вертикального старта, они стартовали со специальных контейнеров и не нуждались в сложных пусковых установках – контейнеры с такими ракетами могли легко транспортироваться и интегрироваться в оборону любого объекта, стоит только к контейнерам подвести питание и подключиться к системе управления, которая могла размещаться в обычном ноутбуке.
Уже с того момента, как они отправились в это путешествие – портом отправления была Ларнака, Кипр, – Натан запретил всем показываться на палубе даже ночью, единственное исключение – для тех, кто несет внешнюю вахту, нарядившись охранниками. Внешняя вахта на этом корабле неслась как нельзя более тщательно – вахтенные менялись каждый час, и таким образом каждый морской коммандос получал возможность глотнуть свежего воздуха один час в двое суток. Это было хуже, чем в тюрьме строгого режима – там прогулка предоставляется каждый день. А идти к цели предстояло еще как минимум двое суток, учитывая, сколько скопилось судов в очереди на проводку.
И надо было что-то делать с лоцманом. Лоцманская проводка здесь просто необходима, лоцмана можно запросить в Омане или в Бендер-Аббасе. Конечно, запрашивать в Бендер-Аббасе дураков нет – но и оманский лоцман может поднять тревогу, если увидит то, что видеть ему не следует.
Впрочем, до лоцманской проводки надо было еще дожить.
«Саарет Маткаль»
Группа «Иеремия»
«Саарет Маткаль»
Оперативная группа «Моисей»
Специальная группа «Саарет Маткаль»
– Седьмой, Седьмой, выйди на связь!
Натан вернулся из мира своих невеселых мыслей в реальность.
– На приеме.
– Доложи.
– На палубе – чисто. По правому борту – катер иранского ВМФ. Враждебности не проявляет. Заканчиваю обход.
– Принято...
Перед тем как продолжить обход, Натан подумал: вот, наверное, на палубах-то хреново. Это если он тут потом обливается – то там что делается?
* * *
Внизу, на грузовых палубах, которые были заполнены не контейнерами, а бойцами, было и в самом деле хреново. Проветрить было нельзя, а система поддержания климата, установленная в большой спешке, не справлялась. Было темно, жарко и душно, пахло резиной, сталью, оружейной смазкой и человеческим потом – больше сотни человеческих тел, запертых в ограниченном пространстве вот уже десять дней без возможности нормально помыться, создают тот еще запах.Купленный на аукционе в Гамбурге – в связи с кризисом старое, не в очень-то хорошем состоянии судно можно было купить относительно дешево – сухогруз «Белая Звезда», ходивший под либерийским флагом, перегнали на одну из британских верфей, выполнявшую заказы Министерства обороны и в связи с отсутствием этих самых заказов сидевшую на бобах, и попросили переоборудовать в соответствии с точными спецификациями заказчика. Будь это год второй или третий нового тысячелетия, может быть, британские корабелы и отказались бы выполнять подобный заказ, а заодно и сообщили бы в компетентные органы о подозрительных людях, готовящих явно корабль военного назначения, который бы с виду не выглядел таковым. Но на календаре был четырнадцатый год нового тысячелетия – странно, но ровно сто лет назад началась Первая мировая война, навсегда похоронившая мечту человечества о стабильности и нормальном, без крови, развитии, – и британцы, у которых кредиторы развели под пятками костер, решили забыть про щепетильность и взяться за странный заказ.
Первым делом странные владельцы судна попросили усилить его корпус и надстройки. Так появилось локальное бронирование, аналогичное тому, которое применяется на танкодесантных кораблях, серьезное бронирование надстроек, которое могло бы выдержать пулю «ДШК», водонепроницаемые переборки, как на военных кораблях. Был поставлен радар военного образца, намного мощнее, чем обычно стоит на мирном гражданском судне, с возможностью контроля обстановки на триста шестьдесят градусов и даже получения информации с военных спутников, и было выполнено дублирование ряда важнейших агрегатов, аналогичное тем, которое применяют на военных судах.
Дальнейшие доработки делали уже сами израильтяне, но не в Израиле, а на Кипре, с использованием только израильских специалистов.
Первым делом установили три палубы, две грузовые и одну десантную, замаскированную под контейнеры. Сами контейнеры купили тут же, в порту, поставили их так, чтобы образовать ими стену и крышу, сварили между собой и сделали малозаметные проходы. Потом в пустоту контейнеров, которую не занимали проходы, навалили земли вперемешку со стальными обрезками – получилось то же самое, что делают американцы при строительстве долговременных укреплений в Ираке и Афганистане. Внешний ряд контейнеров, который был на уровне капитанской рубки, сделали так, как делали крепостные стены в крепостях – чтобы там можно было прятаться и вести через бойницы огонь по приближающимся к судну летательным аппаратам и катерам противника. На части контейнеров крыши откидывались, и можно было вести огонь по воздушным объектам с использованием ПЗРК «Стингер». От катеров противника должны были защитить крупнокалиберные пулеметы «М3», старые спарки с американских стратегических бомбардировщиков, но чертовски надежные, и автоматические пушки калибра 20 миллиметров французского производства. От самолетов и вертолетов – винтовки «Барретт» и ракетные установки «Стингер». Как минимум двадцать человек должны были держать оборону в этом укреплении, не допуская захвата судна силами ВМФ Ирана или его уничтожения до того момента, как израильские морские коммандос вернутся на судно. После выполнения операции планировалось полным ходом идти к берегу – любому, кроме иранского, желательно – берегу Саудовской Аравии – и садиться на мель, а всем пассажирам – скрываться. В Саудовской Аравии наготове была уже группа спасателей, а саудовские ВВС и ВМФ не должны были дать иранцам разгуляться что в морском, что в воздушном пространстве страны. Саудовская Аравия любила Иран не больше, чем вредные насекомые любят ДДТ.
Оставшиеся три палубы были грузовыми. Груз – резиновые лодки с жестким днищем типа «Зодиак» и счетверенными моторами для морских коммандос, оборудование для подводного плавания, в том числе приборы для зарядки кислородных баллонов, пара катеров-дронов «Elbit» с крупнокалиберными пулеметами, которые должны были составить внешний периметр обороны судна-матки, запас минно-взрывных средств и оружия. Оружие в основном было советским, только винтовки «Barrett» – американские. Морские коммандос еще годов с пятидесятых были вооружены «АК-47» и не намеревались изменять этому простому, надежному и убойному автомату, из которого в двадцатом веке убили людей, наверное, больше, чем из любого другого оружия.
При этом часть корабля была отдана под размещение замаскированных пусковых установок ракет класса «земля—земля», в данном случае получалось «море—земля». Это были «Nimrod-3», управляемые высокоточные ракеты вертикального старта, они стартовали со специальных контейнеров и не нуждались в сложных пусковых установках – контейнеры с такими ракетами могли легко транспортироваться и интегрироваться в оборону любого объекта, стоит только к контейнерам подвести питание и подключиться к системе управления, которая могла размещаться в обычном ноутбуке.
Уже с того момента, как они отправились в это путешествие – портом отправления была Ларнака, Кипр, – Натан запретил всем показываться на палубе даже ночью, единственное исключение – для тех, кто несет внешнюю вахту, нарядившись охранниками. Внешняя вахта на этом корабле неслась как нельзя более тщательно – вахтенные менялись каждый час, и таким образом каждый морской коммандос получал возможность глотнуть свежего воздуха один час в двое суток. Это было хуже, чем в тюрьме строгого режима – там прогулка предоставляется каждый день. А идти к цели предстояло еще как минимум двое суток, учитывая, сколько скопилось судов в очереди на проводку.
И надо было что-то делать с лоцманом. Лоцманская проводка здесь просто необходима, лоцмана можно запросить в Омане или в Бендер-Аббасе. Конечно, запрашивать в Бендер-Аббасе дураков нет – но и оманский лоцман может поднять тревогу, если увидит то, что видеть ему не следует.
Впрочем, до лоцманской проводки надо было еще дожить.
«Саарет Маткаль»
Территория Ирана, аэродром близ Тебриза
– Главный, наблюдаю цели. Шесть ангаров, шесть – с моей стороны. Один открыт, пять закрыты. Между вторым и третьим ангарами стоит бронетранспортер, около него один... три, три цели. Сам бронетранспортер колесный, вооружен крупнокалиберным пулеметом. Четвертый ангар открыт, там стоит... один самолет внутри ангара, виден не полностью, второй самолет выведен из ангара, около него... ведутся работы. Профилактические работы... что-то с носовым обтекателем, он снят и там стоит переносная лестница. Два... две цели. Самолет типа двадцать девять[14], вооружение не подвешено. Самолет могу поразить с такого расстояния.
– Принято. Вопрос всем огневым группам – наблюдаете дежурные силы, дежурные самолеты или дежурные силы охраны?
– Первый, отрицательно. Не наблюдаю.
– Второй, наблюдаю бронетранспортер между ангарами. Бронетранспортер... башня и два ствола, сильно похожий на русский, типа восемьдесят[15]...
– Второй, принято, вопрос – можешь поразить цель?
– Главный, положительно, могу попасть в двигатель.
– Третий, наблюдаю множественные цели. Бронетранспортер... похожий на русский, но тоже два ствола, и грузовик с солдатами. Солдат не меньше десяти у грузовика, еще неизвестное количество в грузовике. Как минимум один офицер. Курят....
– Принято. Вопрос всем огневым группам – наблюдаете дежурные силы, дежурные самолеты или дежурные силы охраны?
– Первый, отрицательно. Не наблюдаю.
– Второй, наблюдаю бронетранспортер между ангарами. Бронетранспортер... башня и два ствола, сильно похожий на русский, типа восемьдесят[15]...
– Второй, принято, вопрос – можешь поразить цель?
– Главный, положительно, могу попасть в двигатель.
– Третий, наблюдаю множественные цели. Бронетранспортер... похожий на русский, но тоже два ствола, и грузовик с солдатами. Солдат не меньше десяти у грузовика, еще неизвестное количество в грузовике. Как минимум один офицер. Курят....
Группа «Иеремия»
Самолет боевого управления
Воздушное пространство над Турцией
Самолет – «Боинг-737», тайно модифицированный под командный пункт воздушной операции, благо современные технологии позволяют обходиться небольшим горбом там, где раньше нужна была вращающаяся тарелка на спине самолета – шел обычным пассажирским маршрутом, маскируясь под гражданский самолет, выполняющий рейс из Абу-Даби в Астану, столицу независимого Казахстана. Самолет был предоставлен израильтянам стратегическим авиационным командованием США, он был изготовлен всего в трех экземплярах и предназначался для операций, подобных этой. В давние времена с таких самолетов, летящих по обычным маршрутам, должны были координировать первый, обезоруживающий удар по Советскому Союзу. В самолете был подполковник Эгец и еще двое штабных офицеров ВВС Израиля. Миша был на земле, он координировал наземную операцию, из иракского Киркука, генерал Амос Ядлин находился на американском ударном авианосце «Рональд Рейган», дрейфующем в Красном море. Южная группа, атакующая побережье, должна была управляться из центра, на побережье Саудовской Аравии – развернули его там полулегально, запасной базировался в Кувейте. Северная группа управлялась с самолета боевого управления, курсирующего в воздушном пространстве Турции, запасной центр – точка дозаправки и промежуточный лагерь в Курдистане, Ирак.
В самолете был маленький закуток, когда-то здесь размещались стюардессы, а теперь здесь поставили несколько баллонов с водой. Именно здесь Миша и нашел подполковника Эгеца, сидящего прямо на баллоне с водой.
– С тобой нормально? Сердце?
Полковник махнул рукой.
– Нормально. Началось?
– Нет. Режим молчания.
Они шли в режиме молчания, равно как и ударные эскадрильи. Иранцы прослушивают эфир, любой перехват может привести к активизации плана обороны, и тогда атакующие понесут серьезные потери и, возможно, вообще не выполнят задание. А это может означать ядерный удар по Израилю.
Миша махнул рукой и пошел на свое место, смотреть за операторами, пока только отслеживающими обстановку, причем без радара, получая информацию с американских военных спутников – впервые это было в полном объеме отработано в Грузии, в восьмом году.
А подполковник Иеремия Эгец беспокоился не потому, что его охватил «предстартовый мандраж», как это бывает у некоторых командиров. И не потому, что он находился не за штурвалом истребителя-бомбардировщика, а в кабине самолета управления – это-то он еще мог пережить. Он впервые задумался о том, что будет потом. Ну, разбомбят они эти ракетные и ядерные центры. Ну, лишат Иран возможности угрожать Израилю. А дальше-то что? Так ли велико расстояние между Израилем и Ираном, чтобы лишенный ядерного жала Иран не попытался отомстить? Так ли правильно принятое решение, стоит ли загонять Иран в угол, делая целый народ фанатиком, которому нечего терять?
Или все же не стоит?
Так и не найдя ответа на мучившие его вопросы, подполковник Иеремия Эгец поднялся с баллона с водой, потер затекшую спину и отправился следом за Мишей в операторский салон. У него, как и у всех, была своя работа.
В самолете был маленький закуток, когда-то здесь размещались стюардессы, а теперь здесь поставили несколько баллонов с водой. Именно здесь Миша и нашел подполковника Эгеца, сидящего прямо на баллоне с водой.
– С тобой нормально? Сердце?
Полковник махнул рукой.
– Нормально. Началось?
– Нет. Режим молчания.
Они шли в режиме молчания, равно как и ударные эскадрильи. Иранцы прослушивают эфир, любой перехват может привести к активизации плана обороны, и тогда атакующие понесут серьезные потери и, возможно, вообще не выполнят задание. А это может означать ядерный удар по Израилю.
Миша махнул рукой и пошел на свое место, смотреть за операторами, пока только отслеживающими обстановку, причем без радара, получая информацию с американских военных спутников – впервые это было в полном объеме отработано в Грузии, в восьмом году.
А подполковник Иеремия Эгец беспокоился не потому, что его охватил «предстартовый мандраж», как это бывает у некоторых командиров. И не потому, что он находился не за штурвалом истребителя-бомбардировщика, а в кабине самолета управления – это-то он еще мог пережить. Он впервые задумался о том, что будет потом. Ну, разбомбят они эти ракетные и ядерные центры. Ну, лишат Иран возможности угрожать Израилю. А дальше-то что? Так ли велико расстояние между Израилем и Ираном, чтобы лишенный ядерного жала Иран не попытался отомстить? Так ли правильно принятое решение, стоит ли загонять Иран в угол, делая целый народ фанатиком, которому нечего терять?
Или все же не стоит?
Так и не найдя ответа на мучившие его вопросы, подполковник Иеремия Эгец поднялся с баллона с водой, потер затекшую спину и отправился следом за Мишей в операторский салон. У него, как и у всех, была своя работа.
«Саарет Маткаль»
Территория Ирана, аэродром близ Тебриза
Ожила рация. Ее поставили только на прием – четыре снайперские группы замерли, ожидая сигнала.
– Зеленый свет, повторяю – зеленый свет.
Сигнал ответа не требовал, он требовал действия.
Командир разведывательно-диверсионной группы, лежащий под куском маскировочной сети, посмотрел в бинокль на ближайший к нему ангар со стоящим рядом с ним самолетом.
– Зеленый свет всем группам. Обратный отсчет от пяти: пять-четыре-три-два-один...
Огонь!
Командир, не отрываясь, смотрел на самолет – он был освещен рамой с переносными прожекторами, потому что ремонтировался. Смотрел внимательно.
Человек, который что-то делал у стойки шасси, поддерживающей правое крыло, вдруг недоуменно поднял голову, уставившись на большую рваную дыру, возникшую чуть выше крыла, там, где находится самолетная турбина.
В этот же момент двадцатипятимиллиметровый снаряд, выпущенный из винтовки «Барретта», угодил в двигатель странного, с двумя пулеметами в башенке бронетранспортера. Двигатель не был заведен – и теперь, чтобы завести его, потребовалось бы несколько часов ремонта.
Часовой на вышке, ничем не прикрытой, со старым пулеметом «MG» на турели, недоуменно повернулся, поднес бинокль к глазам, пытаясь понять, что там происходит на бетонке, что за странный звук он слышит, – и упал, сила удара пули была такова, что его просто сбросило вниз с вышки. Через секунду погиб и второй часовой – он спал, а проснувшись, поднялся, чтобы оглядеться по сторонам – и еще одна пуля нашла его.
За несколько секунд точно так же умерли и остальные часовые. Все произошло бесшумно и почти неотвратимо – на тренировках, где роль часовых играли солдаты Армии обороны Израиля (стреляли, естественно, с лазерными имитаторами), такого четкого уничтожения часовых достичь не удавалось.
Оба выстрела были бесшумными. На винтовках калибра 12,7 стояли глушители «AWC Cyclops», на двадцатипятимиллиметровых – безымянные, изготовленные техническими специалистами Армии обороны Израиля. И самолет, и бронеавтомобиль были мгновенно и почти бесшумно – на летном поле не было слышно уже ничего, вспышек тоже не было видно – выведены из строя.
У товарища Берии были достойные наследники...[16]
Еще один самолет – он стоял так, что находился на линии огня одной из снайперских групп – с металлическим треском упал подбитой птицей на бетон: пуля калибра 12,7 попала так точно, что перебила стойку шасси.
Один из техников, придя в себя и поняв, что происходит, вскочил и побежал по бетонке, стреляя из пистолета.
Израильские снайперы не стреляли по нему – у них были более важные цели.
Вспышка! Двадцатипятимиллиметровый снаряд врезался в цистерну – и ночь превратилась в пылающий красно-черными языками пламени день...
Со второго этажа штаба прямо в окно выпрыгнул человек – и исчез, сгорев в текущей по бетону огненной реке.
Небо на востоке прорезали ярко-алые трассы – солдаты батальона, охраняющие аэродром, поднятые по тревоге, палили впустую, даже не видя, где противник.
Командир израильской спецгруппы взглянул на часы. Минута и сорок секунд... идут почти идеально, как не удавалось на тренировках.
– Главному – Второй, движение в секторе «Восток». Могу работать.
– Работай.
Пуля калибра 12,7 проделала громадную дыру в дверце машины и ударила в ноги водителю, начисто оторвав одну из них. Машина вильнула вправо... и въехала прямиком в бушующий ад. Никто, ни бородачи с автоматами, ни пулеметчик на турельном пулемете – не успели выскочить. Огонь жадно принялся за предложенную ему пищу.
– Тревожная группа выведена из строя.
– Принято.
Солдаты, вместо того чтобы защищать аэродром, занимали позиции вокруг своей казармы, палили во все стороны...
Израильтяне ждали. Они не стреляли в кого попало, им надо было тихо отстреляться и тихо, а главное – без потерь уйти.
Наконец кто-то из пилотов добрался до самолета – это произошло минуте на седьмой. Техники широко распахнули двери ангара – и тут же в носовом обтекателе самолета, скрывающем сложный, дорогостоящий и чрезвычайно важный для современного самолета прибор – радар для поиска и наведения на цели, в данном случае русский «Жук-М», появилась дыра, и пилот упал на бетонку, закрыв голову руками. Еще пара снарядов окончательно вывела самолет из строя...
– Зеленый свет, повторяю – зеленый свет.
Сигнал ответа не требовал, он требовал действия.
Командир разведывательно-диверсионной группы, лежащий под куском маскировочной сети, посмотрел в бинокль на ближайший к нему ангар со стоящим рядом с ним самолетом.
– Зеленый свет всем группам. Обратный отсчет от пяти: пять-четыре-три-два-один...
Огонь!
Командир, не отрываясь, смотрел на самолет – он был освещен рамой с переносными прожекторами, потому что ремонтировался. Смотрел внимательно.
Человек, который что-то делал у стойки шасси, поддерживающей правое крыло, вдруг недоуменно поднял голову, уставившись на большую рваную дыру, возникшую чуть выше крыла, там, где находится самолетная турбина.
В этот же момент двадцатипятимиллиметровый снаряд, выпущенный из винтовки «Барретта», угодил в двигатель странного, с двумя пулеметами в башенке бронетранспортера. Двигатель не был заведен – и теперь, чтобы завести его, потребовалось бы несколько часов ремонта.
Часовой на вышке, ничем не прикрытой, со старым пулеметом «MG» на турели, недоуменно повернулся, поднес бинокль к глазам, пытаясь понять, что там происходит на бетонке, что за странный звук он слышит, – и упал, сила удара пули была такова, что его просто сбросило вниз с вышки. Через секунду погиб и второй часовой – он спал, а проснувшись, поднялся, чтобы оглядеться по сторонам – и еще одна пуля нашла его.
За несколько секунд точно так же умерли и остальные часовые. Все произошло бесшумно и почти неотвратимо – на тренировках, где роль часовых играли солдаты Армии обороны Израиля (стреляли, естественно, с лазерными имитаторами), такого четкого уничтожения часовых достичь не удавалось.
Оба выстрела были бесшумными. На винтовках калибра 12,7 стояли глушители «AWC Cyclops», на двадцатипятимиллиметровых – безымянные, изготовленные техническими специалистами Армии обороны Израиля. И самолет, и бронеавтомобиль были мгновенно и почти бесшумно – на летном поле не было слышно уже ничего, вспышек тоже не было видно – выведены из строя.
У товарища Берии были достойные наследники...[16]
Еще один самолет – он стоял так, что находился на линии огня одной из снайперских групп – с металлическим треском упал подбитой птицей на бетон: пуля калибра 12,7 попала так точно, что перебила стойку шасси.
Один из техников, придя в себя и поняв, что происходит, вскочил и побежал по бетонке, стреляя из пистолета.
Израильские снайперы не стреляли по нему – у них были более важные цели.
Вспышка! Двадцатипятимиллиметровый снаряд врезался в цистерну – и ночь превратилась в пылающий красно-черными языками пламени день...
Со второго этажа штаба прямо в окно выпрыгнул человек – и исчез, сгорев в текущей по бетону огненной реке.
Небо на востоке прорезали ярко-алые трассы – солдаты батальона, охраняющие аэродром, поднятые по тревоге, палили впустую, даже не видя, где противник.
Командир израильской спецгруппы взглянул на часы. Минута и сорок секунд... идут почти идеально, как не удавалось на тренировках.
– Главному – Второй, движение в секторе «Восток». Могу работать.
– Работай.
Пуля калибра 12,7 проделала громадную дыру в дверце машины и ударила в ноги водителю, начисто оторвав одну из них. Машина вильнула вправо... и въехала прямиком в бушующий ад. Никто, ни бородачи с автоматами, ни пулеметчик на турельном пулемете – не успели выскочить. Огонь жадно принялся за предложенную ему пищу.
– Тревожная группа выведена из строя.
– Принято.
Солдаты, вместо того чтобы защищать аэродром, занимали позиции вокруг своей казармы, палили во все стороны...
Израильтяне ждали. Они не стреляли в кого попало, им надо было тихо отстреляться и тихо, а главное – без потерь уйти.
Наконец кто-то из пилотов добрался до самолета – это произошло минуте на седьмой. Техники широко распахнули двери ангара – и тут же в носовом обтекателе самолета, скрывающем сложный, дорогостоящий и чрезвычайно важный для современного самолета прибор – радар для поиска и наведения на цели, в данном случае русский «Жук-М», появилась дыра, и пилот упал на бетонку, закрыв голову руками. Еще пара снарядов окончательно вывела самолет из строя...
Оперативная группа «Моисей»
Иракский Курдистан, западнее города Мосул
– Вон они!
Вертолеты шли низко, прячась в складках местности, не включая навигационных огней, но у патруля, который занимал господствующую высоту, был тепловизор, и они увидели их – светлые тени в темно-серой мгле.
– Я доложу командиру.
Командир патруля, высланного на господствующую высоту, не уловил в словах ефрейтора Миши Солодкина никакой задней мысли.
– Добро... дуй, только быстро.
Сказано было по-русски – на высоте из шестерых пятеро были русскими.
У них на высоте был мотоцикл, старая кроссовая «Ямаха»... лежит, не мешает, так и сгонять по-быстрому куда, обеспечение мобильности вроде как. Ее и оседлал ефрейтор Солодкин, помчался вниз по склону, чудом уворачиваясь от препятствий и поддерживая себя и мотоцикл в вертикальном положении.
Проскочил – выскочил к базе, прямо на пулеметные стволы. В ночи горбатыми слонами стояли укрытые на всякий случай маскировочными сетями машины с запасом топлива.
– Авраам! Авраам! – заорал Солодкин общий пароль, спрыгивая с мотоцикла.
Стволы опустились.
– Кто?
– Солодкин я! Солодкин!
– Ты совсем охренел, ефрейтор!? Мы тебя чуть...
– Что у тебя, ефрейтор? – подоспел и командир.
– Вертолеты! Две минуты осталось!
Командир выругался
– Мы их и так слышим! Все?
– Все!
– И из-за этого Абрам тебя послал?
– Так радиомолчание же... – пожал плечами Солодкин.
– Вот придурок...
Вертолеты уже заходили на посадку, черные туши на фоне темного, но не непроницаемо-черного, в звездах неба.
О Солодкине все забыли, бросились обеспечивать площадку – надо было разбросать маяки, чтобы пилоты видели, куда им садиться. Вертолеты имели оборудование, позволяющее летать в полной темноте, поэтому посадочная площадка обозначалась не кострами и не ХИС, а маяками, работающими в невидимой человеческому глазу части инфракрасного спектра. У тех, кто разбрасывал маячки, были приборы ночного видения, потому что нужно было точно видеть, куда и что ты бросаешь. Одна небольшая ошибка – и вертолеты столкнутся в воздухе, или один ударит по другому лопастями при посадке – и операция накроется, так и не начавшись. Дух «Пустыни-1» довлел над всеми, все смотрели учебный фильм, посвященный этому рейду американского спецназа, и искренне хотели доказать, что они лучше.
Вертолеты садились один за другим на обозначенные для них площадки, солдат чуть не сшибало с ног потоками воздуха от двигателей.
Миша Солодкин подскочил вместе с кем-то к ближайшему топливозаправщику, помог скатать и отбросить в сторону маскировочную сеть. Никто не сказал ему ни слова, и он не сказал никому ни слова – здесь все были свои и каждым рабочим рукам были рады. Вместе с патрулем, назначенным ответственным за заправку и для этого проходившим практику на одной из баз ВВС, чтобы потом заправлять вертолет с завязанными глазами, Миша Солодкин направился к одному из вертолетов.
Пока заправляли – он сунулся к люку одного из вертолетов, командир десантной группы в этот момент находился на временном КП, разговаривал с майором, обеспечивающим точку поддержки. Десантники сидели в вертолете в полной темноте...
– Места есть? – по-русски спросил он.
Зачем он это сделал? Да просто... такой характер был. Остались еще такие люди.
В каждом вертолете был запас – несколько свободных мест. Это на случай, если один из вертолетов потерпит аварию на маршруте, чтобы один из оставшихся мог подобрать десантников, хотя и с перегрузом. Заполняемость вертолетов рассчитывалась в том числе и с этим условием.
И десантники, сидящие в вертолете – а это были бойцы спецподразделения пограничных войск «Ямам», для этой операции собирали всех, кого только можно, брали лучших, дополнительно тренировали, – в каком другом случае послали бы его подальше. Но сейчас... если человек настолько псих, что сам садится в вертолет, летящий навстречу огню и смерти... стоит ли останавливать его...
– Садись... – кто-то ответил тоже по-русски.
– Какого черта...
Капитан сделал несколько шагов по дрожащему полу вертолета, незнакомый солдат вскочил навстречу.
– Какого черта ты здесь делаешь, солдат? Ты кто такой?!
– Ефрейтор Миша Солодкин! – отрапортовал солдат, вскочив и вытянувшись.
Капитан сразу вспомнил про засаду на патруль, про упавший самолет. История эта была известна по всему ЦАХАЛу, как один солдат противостоял целой банде террористов.
– На подвиги опять потянуло, ефрейтор?!
– Оставь его, капитан... – просто сказал один из десантников. – Какая теперь разница. Всем одно предназначено.
Всем одно предназначено...
– Будете рядом со мной, ефрейтор. После боя получите взыскание, если живы останетесь. То, что вы сделали – это преступление, достаточное даже для трибунала.
Капитан подумал и добавил:
– Если мы все живы останемся...
Вертолеты шли низко, прячась в складках местности, не включая навигационных огней, но у патруля, который занимал господствующую высоту, был тепловизор, и они увидели их – светлые тени в темно-серой мгле.
– Я доложу командиру.
Командир патруля, высланного на господствующую высоту, не уловил в словах ефрейтора Миши Солодкина никакой задней мысли.
– Добро... дуй, только быстро.
Сказано было по-русски – на высоте из шестерых пятеро были русскими.
У них на высоте был мотоцикл, старая кроссовая «Ямаха»... лежит, не мешает, так и сгонять по-быстрому куда, обеспечение мобильности вроде как. Ее и оседлал ефрейтор Солодкин, помчался вниз по склону, чудом уворачиваясь от препятствий и поддерживая себя и мотоцикл в вертикальном положении.
Проскочил – выскочил к базе, прямо на пулеметные стволы. В ночи горбатыми слонами стояли укрытые на всякий случай маскировочными сетями машины с запасом топлива.
– Авраам! Авраам! – заорал Солодкин общий пароль, спрыгивая с мотоцикла.
Стволы опустились.
– Кто?
– Солодкин я! Солодкин!
– Ты совсем охренел, ефрейтор!? Мы тебя чуть...
– Что у тебя, ефрейтор? – подоспел и командир.
– Вертолеты! Две минуты осталось!
Командир выругался
– Мы их и так слышим! Все?
– Все!
– И из-за этого Абрам тебя послал?
– Так радиомолчание же... – пожал плечами Солодкин.
– Вот придурок...
Вертолеты уже заходили на посадку, черные туши на фоне темного, но не непроницаемо-черного, в звездах неба.
О Солодкине все забыли, бросились обеспечивать площадку – надо было разбросать маяки, чтобы пилоты видели, куда им садиться. Вертолеты имели оборудование, позволяющее летать в полной темноте, поэтому посадочная площадка обозначалась не кострами и не ХИС, а маяками, работающими в невидимой человеческому глазу части инфракрасного спектра. У тех, кто разбрасывал маячки, были приборы ночного видения, потому что нужно было точно видеть, куда и что ты бросаешь. Одна небольшая ошибка – и вертолеты столкнутся в воздухе, или один ударит по другому лопастями при посадке – и операция накроется, так и не начавшись. Дух «Пустыни-1» довлел над всеми, все смотрели учебный фильм, посвященный этому рейду американского спецназа, и искренне хотели доказать, что они лучше.
Вертолеты садились один за другим на обозначенные для них площадки, солдат чуть не сшибало с ног потоками воздуха от двигателей.
Миша Солодкин подскочил вместе с кем-то к ближайшему топливозаправщику, помог скатать и отбросить в сторону маскировочную сеть. Никто не сказал ему ни слова, и он не сказал никому ни слова – здесь все были свои и каждым рабочим рукам были рады. Вместе с патрулем, назначенным ответственным за заправку и для этого проходившим практику на одной из баз ВВС, чтобы потом заправлять вертолет с завязанными глазами, Миша Солодкин направился к одному из вертолетов.
Пока заправляли – он сунулся к люку одного из вертолетов, командир десантной группы в этот момент находился на временном КП, разговаривал с майором, обеспечивающим точку поддержки. Десантники сидели в вертолете в полной темноте...
– Места есть? – по-русски спросил он.
Зачем он это сделал? Да просто... такой характер был. Остались еще такие люди.
В каждом вертолете был запас – несколько свободных мест. Это на случай, если один из вертолетов потерпит аварию на маршруте, чтобы один из оставшихся мог подобрать десантников, хотя и с перегрузом. Заполняемость вертолетов рассчитывалась в том числе и с этим условием.
И десантники, сидящие в вертолете – а это были бойцы спецподразделения пограничных войск «Ямам», для этой операции собирали всех, кого только можно, брали лучших, дополнительно тренировали, – в каком другом случае послали бы его подальше. Но сейчас... если человек настолько псих, что сам садится в вертолет, летящий навстречу огню и смерти... стоит ли останавливать его...
– Садись... – кто-то ответил тоже по-русски.
* * *
Капитан Гад Регев, командовавший «красным» подразделением, заметил, что в вертолете на одного бойца больше, только когда вертолет взлетел после дозаправки и он окинул взглядом десантный отсек. Один из бойцов отличался снаряжением – у него был «АК-47», и сидел он на месте, которое должно было быть свободным.– Какого черта...
Капитан сделал несколько шагов по дрожащему полу вертолета, незнакомый солдат вскочил навстречу.
– Какого черта ты здесь делаешь, солдат? Ты кто такой?!
– Ефрейтор Миша Солодкин! – отрапортовал солдат, вскочив и вытянувшись.
Капитан сразу вспомнил про засаду на патруль, про упавший самолет. История эта была известна по всему ЦАХАЛу, как один солдат противостоял целой банде террористов.
– На подвиги опять потянуло, ефрейтор?!
– Оставь его, капитан... – просто сказал один из десантников. – Какая теперь разница. Всем одно предназначено.
Всем одно предназначено...
– Будете рядом со мной, ефрейтор. После боя получите взыскание, если живы останетесь. То, что вы сделали – это преступление, достаточное даже для трибунала.
Капитан подумал и добавил:
– Если мы все живы останемся...
Специальная группа «Саарет Маткаль»
Объект «Имам Али»
Район Тебриза
Ситуация оказалась намного серьезнее, чем предполагалось.
Они работали «под курдов», в каждой группе был проводник-курд. Курды ненавидели иранцев, после того как они их предали в семидесятые, выдав многих Саддаму Хусейну. У них было почти то же самое оружие, что и у курдской пешмерги – вперемешку автоматы «АК-47» и «М4» с глушителями, пулеметы «ПКМ», снайперские винтовки «Барретт», которые американцы поставляли в регион в большом количестве. Даже если одну из групп, заброшенных в зону проведения операции, раскроют, все равно никто не разберется в том, откуда гости, до тех пор, пока не будет поздно. Перед заброской каждый из них вначале рассматривал карты местности, потом спутниковые снимки, потом они отрабатывали взаимодействие в компьютерной программе – игре-«стрелялке» от первого лица, но куда можно загружать реальный ландшафт местности и реально имитировать силы противника. Во время последнего этапа подготовки они бродили по курдским горам под видом то отрядов пешмерги, то бойцов частных охранных компаний, ведя поиск и уклоняясь от поисковых отрядов противника. Все это им организовали инструкторы израильского МОССАДа и сил безопасности, готовящие к нелегким жизненным перипетиям курдскую полицию и силы безопасности, они же выступали в качестве условного противника, а вся эта «игра на природе» проходила как тренировочное мероприятие не для израильтян, но для курдов. Потом они перешли границу – граница здесь была оборудована плохо, пограничники были ленивыми и прикормленными контрабандистами, опасность представляли только летучие отряды на мотоциклах, которые контролировали границу путем внезапных проверок, больше похожих на налеты воинства Чингисхана. Но израильтяне были куда лучше подготовлены, они уклонились от поисковых отрядов и пошли дальше... и шли они дальше до тех пор, пока проводник – опытнейший христианин, бежавший с израильтянами из Ливана, а до этого служивший в армии границы, – сказал, что дальше идти нельзя.
Командир группы, израильтянин по имени Игал, приказал всем лечь – и группа растворилась в ночи, сделавшись всего лишь камнями на земле. Сам командир пополз по направлению к тому месту, где должен был быть проводник.
Проводник тоже залег, держа наготове свое оружие – «узи» с глушителем, к которому он привык и наотрез отказался брать что-то более современное.
– Ты что-то видишь, Салех? – прошептал он проводнику в ухо.
Проводник в ответ поймал руку командира, начал нажимать пальцами на ладонь, используя азбуку Морзе.
– Посты. Впереди – посты.
– Не пройдем? – отстучал Игал в ответ.
– Нет. Надо обойти.
За то время, которое осталось до рассвета, они попытались обойти позиции еще в двух местах. И везде нарывались на скрытые посты, Салеху они не нравились, и они отступали назад – Игал мог приказать идти вперед, но он не стал этого делать, потому что доверял Салеху и знал, как легко можно погубить группу, не послушав проводника. Оставшееся время они использовали для того, чтобы перебраться в «гнездо» – укрытие для всей группы, невидимое с воздуха. Это было очень важно, потому что днем в воздух поднимались беспилотники и дежурили. У иранцев не было современных всесуточных беспилотников – и слава Аллаху.
Они работали «под курдов», в каждой группе был проводник-курд. Курды ненавидели иранцев, после того как они их предали в семидесятые, выдав многих Саддаму Хусейну. У них было почти то же самое оружие, что и у курдской пешмерги – вперемешку автоматы «АК-47» и «М4» с глушителями, пулеметы «ПКМ», снайперские винтовки «Барретт», которые американцы поставляли в регион в большом количестве. Даже если одну из групп, заброшенных в зону проведения операции, раскроют, все равно никто не разберется в том, откуда гости, до тех пор, пока не будет поздно. Перед заброской каждый из них вначале рассматривал карты местности, потом спутниковые снимки, потом они отрабатывали взаимодействие в компьютерной программе – игре-«стрелялке» от первого лица, но куда можно загружать реальный ландшафт местности и реально имитировать силы противника. Во время последнего этапа подготовки они бродили по курдским горам под видом то отрядов пешмерги, то бойцов частных охранных компаний, ведя поиск и уклоняясь от поисковых отрядов противника. Все это им организовали инструкторы израильского МОССАДа и сил безопасности, готовящие к нелегким жизненным перипетиям курдскую полицию и силы безопасности, они же выступали в качестве условного противника, а вся эта «игра на природе» проходила как тренировочное мероприятие не для израильтян, но для курдов. Потом они перешли границу – граница здесь была оборудована плохо, пограничники были ленивыми и прикормленными контрабандистами, опасность представляли только летучие отряды на мотоциклах, которые контролировали границу путем внезапных проверок, больше похожих на налеты воинства Чингисхана. Но израильтяне были куда лучше подготовлены, они уклонились от поисковых отрядов и пошли дальше... и шли они дальше до тех пор, пока проводник – опытнейший христианин, бежавший с израильтянами из Ливана, а до этого служивший в армии границы, – сказал, что дальше идти нельзя.
Командир группы, израильтянин по имени Игал, приказал всем лечь – и группа растворилась в ночи, сделавшись всего лишь камнями на земле. Сам командир пополз по направлению к тому месту, где должен был быть проводник.
Проводник тоже залег, держа наготове свое оружие – «узи» с глушителем, к которому он привык и наотрез отказался брать что-то более современное.
– Ты что-то видишь, Салех? – прошептал он проводнику в ухо.
Проводник в ответ поймал руку командира, начал нажимать пальцами на ладонь, используя азбуку Морзе.
– Посты. Впереди – посты.
– Не пройдем? – отстучал Игал в ответ.
– Нет. Надо обойти.
За то время, которое осталось до рассвета, они попытались обойти позиции еще в двух местах. И везде нарывались на скрытые посты, Салеху они не нравились, и они отступали назад – Игал мог приказать идти вперед, но он не стал этого делать, потому что доверял Салеху и знал, как легко можно погубить группу, не послушав проводника. Оставшееся время они использовали для того, чтобы перебраться в «гнездо» – укрытие для всей группы, невидимое с воздуха. Это было очень важно, потому что днем в воздух поднимались беспилотники и дежурили. У иранцев не было современных всесуточных беспилотников – и слава Аллаху.