Афанасьев Александр. Зло именем твоим

   – Аллах с нами! По машинам!

* * *

   Дрогнули, пошли в сторону ворота, способные выдержать близкий ядерный взрыв, одновременно взревели двигатели нескольких шведских тягачей «Вольво», которые и должны были тянуть ракетные установки, находящиеся на длинных, многоосных прицепах, к стартовым столам. Разбегались, занимали позиции в машинах охранения бойцы из группы боевого охранения, наиболее преданные, наиболее фанатичные басиджи, избранные для того, чтобы охранять ядерный меч Исламской Республики Иран и при необходимости погибнуть, его охраняя. На поверхности стреляли, стреляли со всех сторон – частили зенитные установки, создавая огненную завесу, непроницаемую для вертолетов и низколетящих БПЛА, стреляли пулеметные гнезда, поливая окрестные холмы. Саргорду пришло в голову, что он все-таки хорошо отладил оборону – ведь им нужно только немного времени, пятнадцать-двадцать минут, чтобы произвести пуск, и больше ничего. Эти пятнадцать-двадцать минут ему выиграют зенитчики и пулеметчики, и пусть жиды и неверные попробуют пройти сквозь шквальный огонь...
   Колонна тронулась – тяжело, так трогается тяжелый грузовой состав, – и саргорд вскочил на подножку одного из тягачей, держа в руках автомат. Он вообще не любил ездить в закрытом транспорте еще со времен Ирака, потому что в закрытом транспорте ты лишен свободы маневра, ты – как мишень в тире: по тебе стреляют, а ты не можешь.
   Проползли мимо полуметровой толщины ворота, охраняемые басиджами, застучал один пулемет, ведущий огонь на прикрытие, потом еще и еще. Знакомая дорога, ведущая к стартовым площадкам, к тому, что мировому сообществу представлялось как первый в мире исламский космодром, на сей раз не была почему-то освещена, поэтому машины ехали медленнее, чем во время учений.
   Машины включили фары, набирая скорость...

Объект «Имам Али»
Первая группа

   – Не стрелять! Никому не стрелять!
   Мы свои. Не стрелять...
   Прямо впереди, на холме, – усиленная позиция ПВО, два «ДШК» и та самая многоствольная тридцатимиллиметровка под русский патрон. От ее рева содрогается земля, непонятно, то ли зенитчики нащупали цель, то ли это просто огонь на прикрытие. Непонятно также, кто наводит эту установку на цель, собственный локатор, центр управления или вообще никто.
   Бардак...
   – Внимание, справа!
   Кто-то с оружием бежит по склону навстречу машине, что-то кричит. Но водитель не притормаживает – вместо этого он кричит в ответ и прибавляет ходу. Удивительно – но иранец понимает, и в зоне огня двух «ДШК» они едут дальше.
   – Что ты ему сказал?
   – На мешай. Это значит – не пойдет, нельзя. Я сказал, что везу офицера.
   – А он что хотел?
   – Ехать с нами, чего же еще...
   Стреляют уже со всех сторон – на холмах в воздух лупят автоматчики и пулеметчики.
   – Куда?
   – Давай влево и в гору. Осмотримся.
   Цепляясь стальными шипами – здесь на машинах совершенно особые протекторы, толстая резиновая лента вместо покрышек и в этой ленте шипы, машина цепкая, как таракан, – внедорожник упорно ползет вверх, на высоту. Если кто-то что-то заподозрит – конец всему. За спиной грохочет бой, но он уже далеко. Просто удивительно, сколь самонадеянными они были, когда думали, что пройдут эту сплошную линию обороны тихо и быстро, всего лишь одной небольшой группой.
   Наконец машина вползает на вершину и останавливается. Провал в скальной стенке и пустая дорога – вот и все, что видят израильтяне.
   Они прошли...
   – Вправо! Игал, вправо!
   Игал резко разворачивает пулемет и видит, что в паре километров от них на стартовой площадке уже стоит ракета. Остроносый карандаш уже нацелился в небо, ракета готова взлететь, неся смерть Израилю. А может, и кому другому, да и какая разница.
   Слева что-то вспыхивает, треск и летящие во все стороны искры, гул пламени – беспилотный боевой дрон атаковал позицию ПВО, уничтожив ее и самоуничтожившись. Но ждать нельзя, ждать – преступно.
   – Готовность. Занять оборонительные позиции. Двигайся с места, как только я скажу. Резко!
   – Есть.
   Игал пытается понять, какая должна быть поправка при стрельбе на два километра. Он не взял с собой ни одного снайпера, у него нет дальномера, все, что у него есть – это крупнокалиберный пулемет. Интересно, какие там патроны? Обычно ленту крупнокалиберного пулемета заряжают смесью самых разных патронов, в том числе бронебойно-зажигательных. Сможет ли он достать эту ракету, сможет ли поджечь ее очередью? Или все напрасно?
   Игал поднимает ствол, решив, что рассчитывать траекторию бесполезно. Можно будет скорректировать потом по попаданиям.
   Рядом вспыхивает еще что-то, взрывы и на земле, и в воздухе. Беспилотные дроны начали атаку, интересно, почему они не пытаются атаковать ракету?
   Игал нажал на спуск пулемета, тот задрожал в руках, трассеры один за другим вырвались из ствола, загорелись и полетели туда, где стояла готовая к пуску ракета.

Объект «Имам Али»
Саргорд Арад Бешехти

   – Пропади я пропадом, какой ишак стреляет?
   Саргорд с ненавистью уставился на маленькие звездочки, пролетающие над стартовыми позициями. Пулеметчик брал выше, чем нужно.
   – Там, кажется, зенитная батарея... – сказал кто-то, – они нас охраняют.
   – О Аллах, какие тупые ишаки! Кто их просит стрелять в сторону стартовых позиций? Сколько еще осталось?
   – Примерно три минуты, брат. Тегеран по-прежнему не отвечает.
   Саргорд уже понимал, что и не ответит – возможно, Тегерана уже нет и Кума, где находится религиозный центр управления страной, уже нет.
   – Нужно быстрее.
   Инженер, которого саргорд тайно ненавидел, пожал плечами.
   – Иншалла, брат. Быстрее нельзя, это техника.
   Новые пули прожужжали уже в опасной близости от ракеты. Саргорд понял, что так нельзя.
   – Ты – за старшего. Заканчивайте, и как можно быстрее! Именем Аллаха мы должны отплатить неверным и жидам за подлый удар по нашей стране. Они пришли ночью – и умрут в ночи! Их сожжет гнев Аллаха! Ты и ты – остаетесь здесь, обеспечивайте охрану. После того как ракеты будут запущены, присоединяйтесь к братьям, которые ведут бой с неверными. Приказываю уничтожить всех, в живых никого не оставлять. Всех!
   – Именем Аллаха, брат.
   – Ты – за мной. Бери машину.

Объект «Имам Али»
Район Тебриза
Капитан Давид Абрамсон

   – Раам-четыре, Раам-четыре, изменение цели, повторяю – изменение цели. Поворачивайте на курс девять ноль, ваша цель – стартовые позиции баллистических ракет в районе с координатами альфа-два-зеро-три...
   Капитан Давид Абрамсон, которому сегодня в первый раз доверили командование хоть маленькой, но все же ударной группой, состоящей из четырех самолетов «Раам», не поверил своим ушам. Стартовые площадки баллистических ракет были слишком хорошо прикрыты ПВО, чтобы пытаться проломить защиту с таким малым количеством самолетов. Их должен был атаковать спецназ при поддержке БПЛА. Получается, что беспилотники, на которые возлагали столько надежд и которые должны были рисковать вместо пилотов, ни черта не справились?
   И в самом деле – не справились. Уже на подходе к цели беспилотные аппараты встретил плотный заградительный огонь десятков установок ПВО. Некоторые из них были с собственными радарами, вообще система обнаружения и выдачи целей у иранцев оказалась намного более устойчивой к электромагнитной и помеховой атаке, чем это предполагалось. В итоге из четырех ударных беспилотников были потеряны уже три, и размен был совершенно неудачным. Последний из оставшихся отвели – он должен был попытаться с относительно безопасной позиции пробить один, самый слабый сектор, чтобы дать дорогу спасательным вертолетам. А если получится – то и оказать помощь ведущей бой на земле группе.
   – Раам-ведомый, на связь, – сказал капитан Абрамсон, наслаждаясь тем, как это звучит. Он все еще ничего толком не понял.
   – Ведомый на связи.
   – Возглавишь группу. Делаем три-один, ты наковальня, как понял?
   Три-один – один из вариантов охоты. Три бомбардировщика пытаются пробить оборону с наиболее выгодной для нападающих стороны, получается со стороны запада, вызывая огонь на себя. Четвертый пытается нанести удар оттуда, откуда не ждут, – в данном случае, получается, с востока. Кто больше при этом рискует – вопрос.
   – Тебя собьют. Надо держаться вместе.
   – Это приказ. Расходимся!

* * *

   Капитан Давид Абрамсон решил сыграть в «короткую» – атаковать не с противоположной стороны, а с фланга. У него не было ответчика системы «свой – чужой», какие были у иранцев, но он решил, что самолет, подходящий к базе с севера, в суматохе боя могут воспринять как свой. Когда планировали операцию – исходили из разведывательной информации, говорящей о том, что основная база авиации ПВО, прикрывающей этот объект, находится именно на севере.
   Атаковать можно было двумя путями – либо, снизившись до предельно малой и попытавшись проскользнуть между холмами, либо наоборот, попытавшись подойти к цели на предельной высоте с последующим пикированием. Капитан выбрал не самую максимальную высоту, на какую был способен его перегруженный самолет, но такую, на которой его не смогла бы достать ствольная артиллерия малого и среднего калибра. Включив напоследок магнитофон – так называли специальное устройство, созданное израильскими спецслужбами, оно имитировало одновременно и переговоры на фарси, и запросы земли, и одновременно неисправность системы ответчика «свой – чужой», в суматохе и неразберихе могло и прокатить, – капитан направился к цели, заходя по широкой дуге.
   Минута прошла – полет в тишине и темноте, внизу – облачная пелена, из которой могут в любой момент вырваться ракеты, ищущие след его самолета. Пошла вторая – он уже видел подсвеченные, пульсирующие изнутри светом облака – было похоже на грозу, но это внизу шел бой. Неужели проскочит? Вот тебе и «свой – чужой».
   Трель системы автоматического оповещения известила о том, что его взяли на прицел.

Объект «Имам Али»
Воздушное пространство
Сарван Вафа Муртази
Двадцать третья эскадрилья ВВС Ирана

   Израильские планировщики, в частности тот же полковник (уже) Эгец, рассчитали все правильно – после скоординированного удара по аэродромам ни один самолет не сможет подняться в воздух в течение такого времени, которого будет достаточно для израильтян, чтобы нанести сильный обезоруживающий удар и смыться к чертовой матери. Но в жизни всегда есть место случайностям.
   Сарван Вафа Муртази, опытный летчик двадцать третьей эскадрильи ВВС Ирана, перегонял самолет «МиГ-29» после модернизации, но не на свою базу в Тебризе, а на Буширскую базу ПВО. В Тебризе он должен был совершить промежуточную посадку, потом – гнать самолет дальше.
   Самолет этот был иранским, но модернизировали его совершенно нелегальным образом, и сделали это в Таджикистане. Точнее, не в самом Таджикистане, а в России – но через Таджикистан. Это был бизнес-проект, который устроили некоторые коррумпированные российские чиновники из МАПО «МиГ» и ОАК^[25], и само его осуществление как нельзя лучше демонстрировало обстановку в России на тот период. Началось все с того, что под давлением западных стран, желая наладить отношения с США, сделать шаг навстречу, президент России принял очередное малопродуманное решение – свернуть оружейный бизнес с Ираном. Если бы это решение было принято... скажем, в Советском Союзе годов пятидесятых-шестидесятых – оно было бы, безусловно, выполнено, тогда с этим не забалуешь. В конце восьмидесятых – уже нет, тогда образовалась оружейная мафия, начались подпольные поставки боеприпасов, запасных частей, легкого стрелкового оружия в обход государства. Сейчас же пресловутая «вертикаль власти», отстраивание которой занимало целое десятилетие, могла четко действовать лишь в том случае, если интересы (финансовые в основном) всех уровней управленческой пирамиды были согласованы и устремлены в одном направлении. Здесь этим и не пахло.
   Моментально образовалось несколько коррупционных цепочек, через посольство России в Иране заинтересованные люди вышли на руководство Ирана и объяснили, что президент – сам по себе, а они – сами по себе, просто это будет стоить немного дороже. Необязательно даже деньгами – можно поставками нефти и нефтепродуктов для контролируемых уважаемыми людьми нефтяных трейдеров, так будет нормально. Ну и... держать язык за зубами, конечно.
   Схема для модернизации самолетов выглядела следующим образом: самолеты перегонялись в Таджикистан, который имел очень тесные отношения с Ираном, входил в проект «Великой Персии» (или Великого Таджикистана, тут вопрос, на основании кого объединяться, вопрос бренда) и даже говорил на таджикском варианте фарси, так называемом «точики фарси». Там эти самолеты становились уже таджикскими и перегонялись в Россию для модернизации, – Таджикистан не был связан санкциями и имел соглашение о дружбе и сотрудничестве с Россией. Сколько было самолетов у Таджикистана – точно никто не знал, потому что бардак, а может, потому что не хотели знать, и сколько было самолетов «МиГ-29» у Ирана – тоже никто не знал, потому что в девяносто первом Саддам отправил свои самолеты спасаться в Иран, и сколько их перелетело – неизвестно. Пройдя модернизацию – вопросом об источнике денег и смысле модернизации новейших истребителей для находящегося на грани новой гражданской войны Таджикистана никто не задавал, – самолеты перелетали в Таджикистан, где их принимали иранские летчики и гнали обратно на родину. Так Иран модернизировал уже половину своего самолетного парка до стандарта «МиГ-29СМТ++», и никто не задавал никаких вопросов. Даже американцы – они если и не знали, то догадывались, но предпочитали молчать, потому что знали, как в России ведутся дела, и знали, что пытаться что-то изменить бесполезно.
   Вот сарван Вафа Муртази в качестве поощрения был назначен командованием для того, чтобы перегнать еще один вернувшийся с модернизации самолет в Иран. Для этого ему предоставили в качестве поощрения двухнедельный отпуск, он загрузил вещи в свою машину и поехал отдыхать. Отдыхать он поехал сначала в Тегеран, пробыл там день, отдав дань уважения столице родины, потом поехал дальше – через горы на Гордан. Миновав Эльбрус, он перешел границу бывшего СССР и оказался в приграничном городе Ашгабат. Язык там был почти одинаковый с языком его родины, поэтому находиться там ему было легко, он даже подумал, что идея об объединении среднеазиатских провинций бывшего СССР и Ирана не так глупа, получится большое и сильное государство, с населением, которое говорит на одном языке и молится Аллаху. Но проводить этнолингвистические исследования было некогда – он поехал дальше по дороге, которая шла параллельно бывшей советской границе и, видимо, планировалась как рокадная^[26].
   В Таджикистане, на базе ВВС Айни в двадцати километрах от Душанбе, сарвана дожидался капитально отремонтированный, модернизированный «МиГ-29». Перекрашенный под цвет таджикских ВВС, с их бортовым номером, но все же свой. Фактически это был новый самолет – сменили оба двигателя, перебрали всю начинку, поставили новую РЛС «Жук-М», систему ориентирования, которая могла принимать сигналы и от GPS и от ГЛОНАСС, поставили лазерную контейнерную прицельную систему, для того чтобы самолет мог наносить удары по наземным целям, используя собственную подсветку лазером, полностью сменили интерьер кабины – теперь вместо устаревших аналоговых приборов из семидесятых там красовались многофункциональные дисплеи. Сарван с радостью поднял обновленную машину в воздух и убедился в том, что она теперь ничуть не уступает самым современным истребителям, какие только есть, – он знал это, потому что ему довелось посидеть в кабине «Дассо Рафаль». Отличительной чертой двадцать девятого была огромная тяговооруженность, сейчас самолет потяжелел из-за дополнительного электронного оборудования – но теперь даже пилот средней квалификации мог действовать на этом самолете совершенно автономно, не привязываясь к наземному центру управления и в незнакомой местности.
   То, что нужно!
   Совершив два положенных полета, сарван подписал акт приемки самолета из капитального ремонта, попросил, чтобы ему подвесили дополнительные баки (на всякий случай), и ночью (мало ли) вылетел на самолете в Иран. Из оружия у него была только полностью заправленная снарядами тридцатимиллиметровая пушка и контейнер с лазерной системой прицеливания, который следовало перевезти в Иран. Ракет у него не было ни одной...
   Сарван любил летать ночью. Тем более – выше облачности. Ночью выше облачности всегда светит луна, а внизу, под крылом самолета – белая пелена облаков, скрывающая землю. И кажется, что самолет не движется, а висит, привязанный на лучиках лунного света над белой пеленой облаков, и во всем мире больше нет никого. Только ты – и самолет, который сделает все, что ты ему прикажешь. Наверное, это было богохульством, но сарван Вафа Муртази хотел бы, чтобы рай выглядел именно так, а не как он описан в книге. Больше, чем это, ему было не нужно.
   Их он увидел, когда уже думал, как совершать посадку, он даже не запросил еще землю (наверное, именно это и спасло его). Еще его спасала «Наташа», как спасла многих пилотяг, – о том, что в его самолете летит ракета, он узнал только из автоинформатора.
   Но тут израильтяне промахнулись. Вернее – не израильтяне промахнулись, они запустили всего одну ракету, которая всеми летчиками западного мира считалась «серебряной пулей»^[27] – ракету «AMRAAM». Если бы «МиГ-29» был старым, еще первой серии – шансов у него почти не было бы – но этот «МиГ», начиненный современнейшей электроникой, мог побороться за свою жизнь. Система «РЭБ», которая была на каждом самолете, поставила завесу помех, включился специальный фонарь на хвостовом оперении, который дезориентирует инфракрасные головки самонаведения ракет, самолет выбросил несколько ярко светящихся ловушек – а сам сарван принял штурвал на себя, начиная резкий, на пределе возможностей, набор высоты. И ракета промахнулась, повелась на горящие ярче солнца ловушки, падающие к земле, дала себя сбить с толку помехами. Едва справляясь с перегрузкой, капитан включил радар в активный режим и увидел летящие израильские самолеты. Израильтяне ставили помехи, в каждой группе самолетов был самолет «РЭБ», сейчас работающий на полную мощность, – но эти помехи были опасны для ракет, а не для того, что было у сарвана. Тридцатимиллиметровая пушка «ГШ301», русская, весящая меньше любой другой пушки этого калибра и мощности с чудовищной огневой мощью. Он поднялся еще выше – и ринулся на израильтян. Прежде чем кто-то успел что-то понять, он дал две короткие очереди, поджег два истребителя-бомбардировщика, один развалился сразу, второй выпал из строя с горящим двигателем. Израильские (он думал, что это американские) самолеты шарахнулись в сторону, они были нагружены до предела – в отличие от легкого, но почти невооруженного «МиГа». Еще одна ракета полетела вслед, он чудом увернулся от нее, но понял, что пора уходить, у него почти ничего не осталось, он израсходовал восемьдесят процентов боезапаса на две короткие очереди. Топлива у него тоже было немного, он израсходовал его на полет из Туркменистана, и надо было думать, где приземляться. Желательно не на военном аэродроме, по ним американцы ударят в первую очередь. Подумав, он выбрал мало кому известный аэродром Бонаб, он там служил и до сих пор помнил достаточно, чтобы посадить там самолет, даже ночью, без наведения с земли. Топлива должно было хватить, но в обрез. Приняв решение, сарван направил самолет в нужном направлении, путь его пролегал через воздушное пространство объекта «Имам Али».

* * *

   С американцем (на самом деле это и был самолет израильтянина Давида Абрамсона) он едва не столкнулся в условиях плохой видимости, потому что ни тот, ни другой не желали пользоваться радаром. Самолет шел направлением на запад, и сарван подумал, что этот самолет отбомбился по цели и направляется в Ирак на аэродром. Это значит, что он использовал большую часть вооружения, возможно, у него и совсем ничего нет. Американец шел в одиночку, скрытно – но сарван подумал, что это потому, что ведомого сбили, у самого нет боеприпасов, и ему ничего не остается, как возвращаться на аэродром, и максимально тихо, чтобы не стать жертвой охотника, такого, как сарван Муртази. Топлива было в обрез и у него, и боеприпасов почти не было, можно было бы пролететь мимо, тем более что средства объективного контроля этот самолет не зафиксировали. Но сарвану хотелось стать первым и, возможно, единственным истребителем ВВС Ирана, который за ночь сбил три американских самолета. Это сделало бы его героем, и дети в школах изучали бы его биографию, а сам он стал бы полковником, потом генералом. Это и решило судьбу врага – сарван повернул свой «МиГ» за ним.