Афанасьев Роман. Чувства на продажу

   Он уже пришел в себя. Крепкий парень. Когда я появился на пороге, он пытался встать вместе с креслом.
   - Не выйдет, - сказал я.
   - Что за черт? Ты что задумал? - зло спросил Ричард.
   Его зрачки, ставшие холодными точками, буквально сверлили меня. Эта перемена его взгляда не просто пугала - сводила меня с ума.
   - Не выйдет, - хрипло повторил я и подошел ближе.
   - Генрих, - сказал Ричард, перестав дергаться, - что тебе нужно, зачем ты это делаешь? Я присел на корточки перед ним.
   - Ты знаешь, что О' Нил мертв? - Он сжал рот и нахмурился.
   - И что?
   - В баре мы поговорили с 0'Нилом. Я в тот вечер был там.
   - И что? - раздраженно повторил Ричард - Он предупредил меня. Ты виноват в его смерти.
   И, думаю, в смертях многих других сенсетивов.
   Ричард глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.
   - Генрих, - ласково сказал он, - ты болен.
   Развяжи меня, пожалуйста. Мы сходим к моему личному врачу Ты все ему расскажешь, а он поговорит с тобой. Все будет хорошо.
   - Нет, - я улыбнулся, - так не пойдет. Это ты доводишь меня до безумия своими выходками. Моя жизнь не стоит для тебя ничего. Я только средство для получения денег Раб. Ездовая лошадь. И когда ты меня загонишь, то что?
   Пристрелишь? Из своего "магнума"?
   - Генрих, - спокойно сказал Ричард, - у тебя завтра запись. Помнишь? Берег океана, любовная сцена.
   - Нет, Ричи, - отозвался я, вставая, - самая главная запись у нас сегодня.
   Я подошел к шкафу и вытащил из него еще одну сегодняшнюю покупку. Два спаренных шлема.
   Обернувшись к Ричи, я спросил:
   - Знаешь, что это такое?
   Он не ответил. Я подошел ближе и, распутывая провода, продолжил:
   - Это парные мнемошлемы с усилителем. Они обычно продаются в секс-шопах - чтобы богатенькие пары могли полностью чувствовать друг друга в постели. В рекламе сказано, что ощущение связи с партнером потрясающее. Но поскольку это рассчитано на обычных людей, то тут есть усилитель. Не очень мощный, правда. Но если его подсоединить к усилителю этого профессионального кресла...
   Я распутал провода, поставил коробку усилителя на стол и воткнул шнур от нее в разъем на кресле. Потом подключил оба шлема к усилителю.
   - Генрих, - нарочито спокойно спросил Ричи, - что ты хочешь сделать?
   - Я хочу показать тебе, что такое сенсетив.
   Думаю, ты никогда полностью не понимал, что это такое. Я надел шлем и, держа в руках второй, подошел к Ричарду - Генрих, ты болен, - взвыл мой бывший агент, - послушай, у тебя приступ! Я не знаю, что ты вообразил, но я ни в чем не виноват! Я хотел только добра! И тебе, и О'Нилу!
   - Да, - улыбнулся я, - знаю. Я тоже хочу тебе, Ричи, только добра.
   С этими словами я надел на его голову шлем и застегнул ремешки. Он шумно задышал, мотнул головой. Я вернулся к столу сел прямо на пол, включил усилитель и застегнул ремешки под своим подбородком. Темнота навалилась на меня, я привычно шагнул в нее, сам становясь темнотой.
   Но вот она взорвалась, и я больше не сидел на полу. Я уже был весь там - внутри своих мыслей.
   Я никогда раньше не пользовался подобным прибором. Было очень странно. Я не ушел полностью в себя, я осознавал, что сижу в гостиной, и помнил, зачем я здесь. Мои мысли беспорядочно метались, и пространство вокруг было то темным, то светлым. Все это сливалось в какую-то серую муть. Внезапно я ощутил крик. Не услышал - именно ощутил. В ту же секунду на меня навалился Ричи. Я чувствовал его присутствие - тяжелое, влажное от страха присутствие. Я рванулся навстречу "присутствию" и окружил его со всех сторон. Этот комочек влажного страха. Он тоже почувствовал меня, благодаря усилителям, и заворочался. Он, наверное, пытался со мной поговорить - но, увы, такие вольности недоступны мнемо-рекордеру Я потянулся к этому комку, сжал его и повел за собой, рисуя картины и вдавливая свои эмоции в личность Ричарда, который сейчас был мягким комком, вопящим без слов от страха.
   Машина неслась по автобану с бешеной скоростью.
   Я сидел за рулем, весело оскалив зубы. Мне было хорошо, я любил скорость, очень любил скорость.
   Я быстрее всех! Я лучше всех! Я бросал свой кар с полосы на полосу, обгоняя более медленных.
   Слизни! Они не способны испытать то щемящее чувство восторга, которое возникает на трассе.
   Адреналин бешено бурлил в моей крови. Вперед, вперед, только вперед! Я сжимал потными руками руль. Вправо! Влево! Где-то позади визг тормозов. Я вдавил педаль в пол и прикусил нижнюю губу. В этот момент кар вильнул и время остановилось. Я видел, как приближается бампер машины справа. И уже понял, что сейчас случится.
   Сладкая боль пронзила меня насквозь. Холодный пот брызнул со лба. Я попытался вывернуть руль, и время снова пустилось вскачь. Мой кар чиркнул по машине, идущей справа, и меня занесло. Меня завертело, словно на бешеной карусели. Из прокушенной губы потекла кровь. Я застонал, чувствуя каждую клеточку своего тела. Они все ждали боли. Они все кричали: дай нам боль! Краем глаза я заметил впереди большой пассажирский кар. Я еще успел вскинуть руки, закрывая лицо, и в этот момент удар бросил меня вперед. Я еще почувствовал, как хрустит грудная клетка, но затем...
   Я остановился. Комок страха, что я крепко держал в призрачных руках, был неподвижен. Он был раздавлен. Рыхлый, будто весенний снег, но горячий, словно пламя. Он прямо-таки таял среди потока моих ощущений. Я сжал его еще крепче, и он дернулся, пытаясь вырваться. Проникая в него, раздвигая его крупинки, я снова ударил тугой волной...
   Пистолет дрожал в руке. Я оглянулся по сторонам.
   Рабочий кабинет был погружен в темноту. Окна забраны тяжелыми бархатными шторами. Там, на улице, было солнце, но это не имело значения.
   Стол, за которым я провел столько времени, стал чужим. Полированная поверхность, на которой лежали мои руки, стала холодной. Отчужденной.
   Она отталкивала меня. Впрочем, это уже не важно.
   Я поднял пистолет и взвел курок. Мой верный "магнум" последней модели. Серебристый. Он приятно холодил вспотевшую ладонь. Я поднял его и заглянул в дуло. Черное отверстие словно бросилось на меня, и я почти утонул в нем. Нет!
   Не так! Судорожно сглотнув, я поднял руку выше.
   Она так дрожала, что мне пришлось прислонить ствол к виску. Я чувствовал, как холодный металл елозит по коже. Дрожь в руках не проходила.
   Зажмурившись до боли, я онемевшим пальцем потянул тугую скобу спускового крючка. Не поддается! Я слишком ослабел! Переведя дух, я сжал пальцы настолько сильно, насколько смог.
   Где-то в доме хлопнула дверь. Кто-то идет. Я выдохнул и дернул курок. Кажется, я еще услышал какой то противный хлопок, но потом...
   Я вернулся. Комок страха был неподвижен. Вернее, это уже не было комком страха. Это были склизкие крошки, что рассыпались в моем сознании. Они были холодны, как лед. Мертвы. Я поворошил их.
   Нет. Тишина. Они плавно рассыпались вокруг меня, и я засмеялся. Ричи больше не было. Он растворился в потоке чувств - в потоке того, чем он так успешно торговал. Собака, туда ему и дорога! Я смеялся, чувствуя облегчение. Все кончено. Теперь только бы снять шлем. Ведь я помню: я сижу на полу, на моей голове шлем.
   Сосредоточимся на реальных ощущениях, хватит фантазий. Где мои руки? где они? Как снять этот проклятый шлем? Как его снять?
   - Стоп. Снимите с него шлем.
   Желудок прыгнул прямо к горлу. Темнота окружала меня со всех сторон. Я почувствовал, наконец, свои руки. Они лежали на мягких подлокотниках кресла, пальцы вцепились в обивку. Я шевельнулся, но тут с мой головы сняли шлем, и свет рекою хлынул в открытые глаза. Щурясь, я огляделся. Оказалось, что я сижу в каком-то большом зале, до отказа набитом людьми. Передо мной сцена, на ней массивный стол из темного дерева. Над ним чья-то седая голова. - Таким образом,- грянул оглушительный голос,- вы все были свидетелями преступления, которое совершил обвиняемый. - Протестую! Я скосил таза влево.
   Какой-то незнакомый тощий парень. Напоминает сушеную рыбу. Или знакомый? Я застонал, поднимая руки к голове.
   - Протестую, ваша честь! Это нельзя рассматривать как преступление! В заключении медэкспертов сказано, что мой подзащитный находился в сильном расстройстве рассудка и не отвечал за свои 5 действия! Он и сейчас находится в данном состоянии - это профессиональное заболевание сенсетивов!
   - Отклоняется! В заключении независимых экспертов сказано, что данное состояние возникло у подсудимого ВСЛЕДСТВИЕ совершенного им поступка!
   Суд! Господи! Да, верно, я помню! Помню, как меня везли на машине, как задавали вопросы! Как мне плохо! Снимите с меня шлем! Это все фикция, это не реально! Это какой-то дурной фильм!
   Снимите, снимите с меня шлем!
   - Стоп! Уберите ЭТО с его головы!
   Темнота больно ударила по истерзанным нервам.
   Моя голова дернулась, и я открыл глаза. На этот раз не было так больно. Я недолго пробыл в темноте.
   - Господин адвокат!
   Я открыл таза. Это я адвокат? Кто я?
   - Да, ваша честь! - голос справа. Противный, скрипучий голос. Это не я адвокат. Это он.
   Хорошо. Я не хотел бы, чтобы у меня был такой голос.
   - Апелляция отклонена Верховным судом европейского сообщества. По решению суда приговор вступает в силу с завтрашнего числа и должен быть приведен в исполнение.
   Приговор? Меня осудили? За что? Ах да! Я же убил Ричи. Веселого, улыбчивого Ричи. Я замучил его до смерти. Так говорили на суде. Но это неправда! Я только хотел объяснить ему, что такое работа сенсетива! Это все неправда! Это просто новый фильм, который мы придумали с Ричи!
   Так что снимите с меня шлем! Снимите, я требую этого!
   - Стоп. Снимите шлем.
   И снова темно. Кажется, вся моя жизнь прошла в темноте. Но нет! В мире есть еще свет. Я улыбнулся. Лежа на кровати, я смотрел в белоснежный потолок. Шорох. Я скосил таза. Белые стены, белый пол. Все белоснежное! И рядом человек в белом халате. Его строгое лицо, покрытое бесчисленными мелкими морщинками, было мне знакомо. Я его уже видел.
   - Ваше последнее желание выполнено. Записи вам продемонстрированы, сказал он, - приговор суда вступил в силу и подлежит исполнению.
   И он шагнул ко мне. В руках он держал шприц. Я дернулся, пытаясь отодвинуться, - я боюсь уколов! Но у меня ничего не вышло - я опустил таза. Широкие ремни из твердого пластика плотно прижимали меня к койке. Врач приближался. Мысли бешено завертелись в голове. Суд? Приговор? Ах да! Я помню, все помню. Ричард. Снова взглянул на врача. Кажется, время застыло, секунда превратилась в вечность. И вдруг я увидел, что это не врач! В белом халате стоял Ричи. Он улыбался, словно говоря: "Привет, старик!", но в его руке почему-то блестел пистолет. Вот он наклонился надо мной... и вдруг я увидел - это не Ричи! Это был 0'Нил. Его черное лицо с аккуратной бородкой придвинулось ко мне и улыбнулось.
   - Привет, брат, - шепнул он, - помнишь о шлеме?
   Тебе захотелось снять его?
   -Да,-шепнул я.
   - Я тебе помогу. Помни, сучья жизнь позволяет снять этот шлем. Но один раз!
   - Сними с меня шлем, - отозвался я, - сними с меня шлем! Ковда игла вошла в мою руку, боли не было. Только противный скрип, который я почувствовал каждой клеточкой своего тела. Я улыбнулся и сказал:
   - Стоп. Запись. Снимите с меня шлем.
   Кажется, я еще успел услышать, как Николай что-то ответил мне...
   Об авторе. Роман Сергеевич Афанасьев родился в 1976 г. Живет в пос. Кокошкино Московской обл.. работает в банке, заочно учится на юриста. Его рассказы опубликованы в журналах "Порог" (г. Кировоград) и "Вавилон" (приложение к "Уральскому следопыту"). В "ТМ" печатается впервые.