Альбано Питер. Седьмой авианосец

 

 
   — Уничтожен авианосец. Один линкор, скорее всего «Нью-Джерси», потоплен, — говорил Симицу, стоя перед столом адмирала. Росс посмотрел со своего места на худое лицо с близко поставленными глазами, вокруг которых кожа была очень чистой. Эта чистота напоминала о том, что еще недавно кожу тут защищали те самые очки, которые теперь летчик держал в руках. Росс вдруг еще раз подумал, до чего же похож этот японец на насекомое.
   — Хищное, мерзкое насекомое, — невольно вырвалось у него, и Симицу, не поворачивая головы, спросил:
   — И вы способны раздавить ногой это мерзкое насекомое, капитан?
   — Хоть сейчас! — прошипел Росс и встал со стула.
   — Капитан! — воскликнул Фудзита. — Неужели мне опять нужно вам напоминать, что мы можем успокоить вас с помощью кандалов, если вы не в состоянии держать себя в руках?
   Какое-то мгновение Росс стоял неподвижно. Кавамото, Хиронака и связисты смотрели на него с изумлением. Росс почувствовал, что у него так ломит глаза, что они вот-вот выпрыгнут из орбит. Затем, сделав жест в сторону Симицу, он сказал:
   — Я полагаю, бусидо не воспрещает боевому командиру выяснить отношения с чужеземцем в личном поединке. — Симицу обернулся к Россу, и в глазах его зажглось нечто похожее на любопытство. — Или же, — продолжал Росс, — уважаемый летчик будет продолжать лихо лавировать, как это делают истребители?
   — Я никогда не пытался избегать выяснения отношений с вами, капитан, — холодно заметил Симицу. — Просто всему есть свое время. Время воевать, время жить и, как я надеюсь, вы скоро поймете, время умирать.
   — Достаточно, — перебил его Фудзита. — Вы выясните ваши отношения, но когда я сочту это возможным. Пока что прошу вас продолжать.
   — План «Z» сработал превосходно, — сказал Симицу, обращаясь к адмиралу. — Мы быстро нейтрализовали аэродромы. Противник оказался застигнут нами врасплох и был не готов принять ответные меры. Как мы и предполагали, продвижение на малой высоте не позволило им воспользоваться их радарами.
   — Но мы понесли тяжелые потери, — заметил Фудзита.
   — Да, адмирал. Многие самураи попали сегодня в храм Ясукуни.
   — Как Араки? Что случилось с Тойофуку?
   — Араки погиб смертью героя, адмирал. Он направил свой самолет на авианосец. Три самолета его группы последовали его примеру. Это сыграло решающую роль. Авианосец превратился в вулкан.
   Адмирал словно смаковал каждое услышанное слово. Затем спросил:
   — А что Тойофуку?
   — Неизвестно, адмирал. Он пропал без вести. Его самолет сбили или автожиры, или новые сверхскорострельные зенитки «Нью-Джерси».
   — Они стреляли быстро? — переспросил адмирал.
   — Быстро, но не очень долго. — Эта реплика Симицу вызвала легкий смех.
   — А что их истребители? — спросил адмирал, стискивая кулаки так, что побелели суставы. — У них действительно имелись эти самые «Сайдвиндеры»?
   — Нас атаковало четыре истребителя. Они использовали особые снаряды, но наши осветительные ракеты отвлекли их.
   — Отлично, — старик откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. — Значит, все вышло именно так, как мы и ожидали.
   — Да, адмирал. Машины противника отличались хорошей скоростью, но маневрировали так себе. Лейтенант Сегемицу и пять самолетов его звена пошли на таран и уничтожили все четыре машины противника. Ни одна не уцелела.
   — Потрясающе, потрясающе, Масао! — воскликнул адмирал, затем добавил: — Вам, наверное, пора провести разбор полета с вашими людьми. Можете быть свободны.
   Симицу отдал честь, повернулся и, оказавшись у самой двери, бросил на американца взгляд, полный ненависти.
   — Капитан второго ранга Кавамото, — сказал адмирал. — Через час представьте мне отчет о состоянии нашего авиаотряда.
   — Есть, адмирал, — сказал Кавамото и встал, готовый тоже покинуть каюту.
   — Кроме того, — сказал адмирал, вручая ему желтый листок, — лично вручите это нашему радисту, и пусть он передаст текст на частотах военно-морского императорского флота.
   — Нити в радиолампах старые, очень хрупкие, адмирал, — заметил Кавамото.
   — Как и наши кости. Но несмотря на это, сегодня мы нанесли страшный удар по Перл-Харбору.
   Японцы рассмеялись. Адмирал же обернулся к Россу.
   — Возможно, вам интересно, капитан, что содержится в этом сообщении. «Йонага» покорил гору Нитака. Да здравствует император!»
   Каюту огласилась криками «банзай!», Росс смотрел на этих людей отстраненно, словно инопланетянин. Он не мог понять, что с ним происходит. С уходом Симицу угасла и его ненависть. Теперь же любопытство снова постепенно вытеснило все прочие чувства. Как ни странно, несмотря на то что сегодня японцы разбомбили Перл-Харбор, он совершенно спокойно сидел и смотрел, как переговариваются эти сумасшедшие.
   Адмирал поднял вверх руки, и сразу наступила тишина.
   — Можете идти, — сказал он Кавамото, который отдал честь и удалился. Фудзита обратился к одному из связистов:
   — Мацутоэ, свяжитесь с радиорубкой. Пусть добавят к моему сообщению следующее: «На „Йонаге“ в качестве военнопленного находится капитан Тед… вернее, Теодор Росс». — Старик посмотрел на американца с какой-то неожиданной теплотой.
   — Благодарю вас, адмирал. Мой сын будет рад услышать эту новость.
   Старик откинулся на спинку.
   — У меня много дел, капитан. — Он нажал кнопку. — Появился матрос. — Вызовите охрану капитана. — Затем он сказал уже самому Россу: — Вас отведут в вашу каюту. Я же вызову вас попозже.
   — Очень хорошо, адмирал, — сказал Росс и поднялся со стула.

 

 
   Четыре часа спустя Росса снова вызвали к адмиралу. Старик был у себя в каюте один. Недавнее воодушевление исчезло.
   — Передатчики испорчены, капитан, — мрачно сказал он. — Кавамото был прав насчет ламп. Связь нам удавалась лишь урывками. Даже наши приемники не работают. — Он посмотрел на свои ладони и добавил: — Возможно, ваш сын так и не узнал о том, что с вами все в порядке.
   — По крайней мере, спасибо за ваши старания, — сказал Росс. — Ему снова стало любопытно, почему в присутствии этого человека он находится в таком странном, почти гипнотическом состоянии. — Вне всякого сомнения, ваш корабль запеленговали, и в настоящее время над ним кружат американские бомбардировщики. Причем так высоко, что вы не в состоянии ни видеть, ни слышать их.
   — Мы их видим. Восемь машин на высоте двадцать тысяч метров. Слишком высоко для наших «Зеро».
   — «Зеро»?
   — Конечно, капитан. У нас еще есть двенадцать «Мицубиси», способных выполнять боевые задания. Три из них постоянно находятся в воздухе.
   — Они не должны связываться с бомбардировщиками, — глухо сказал Росс, на что адмирал мрачно ответил:
   — Путь снизятся, когда захотят атаковать нас, тогда посмотрим, кто кого.
   — Это вовсе ни к чему, адмирал. У них слишком смышленые бомбы.
   — В каком смысле?
   — Самонаводящиеся на цель, адмирал. Главное, чтобы ваш корабль попал в прицел, а там уж срабатывает система наводки, и бомбы ложатся точно, куда следует.
   — Почему же они тогда не нанесли удар?
   Росс немного помолчал и задумчиво сказал:
   — Возможно, у них есть инструкции дать кораблю возможность продолжать плавание. Вас запросто могли уничтожить еще несколько часов назад ракетным залпом с подводной лодки или с сухопутной базы. — Он помрачнел и добавил: — Возможно, какой-нибудь американский авианосец получил приказ перехватить вас и попрактиковаться на вашем корабле. Его самолеты превратят «Йонагу» в хорошую учебную цель.
   — У нас есть еще четыре «Айти» и пять «Накадзим», — сухо отозвался адмирал. — Мишень может нанести ответный удар.
   Росс составил вместе кончики пальцев. Посмотрел на них.
   — Мы движемся в западном направлении, — сказал он. — Куда именно, если не секрет?
   — Мы возвращаемся к японским берегам, идем в Токийский залив, согласно плану «Z».
   — Вы можете бросить там якорь только с разрешения вооруженных сил Соединенных Штатов, — сказал Росс.
   — Прошу вас, капитан, довольно ваших версий истории, — сказал адмирал, с трудом скрывая раздражение.
   Стена. Росс понимал, что ему никогда не пробить эту стену. Но его по-прежнему завораживало таинственное устройство сознания этого живого реликта.
   — Сегодня погибло много достойных людей, адмирал, — напомнил он.
   Старик живо подался вперед, явно предвкушая острый обмен мнениями. Он облизал кончиком языка пересохшие губы и сказал:
   — Это участь всех нас, капитан.
   — Но погибли совсем молодые, адмирал.
   — На поле брани. Что может быть лучше смерти на войне?
   Росс почувствовал, как его охватывает знакомое чувство досады.
   — Но что вы этим доказали? — спросил он.
   — Что доказали? То, что это можно доказать, капитан. Наши люди с готовностью идут в бой и не боятся умереть. — Он глянул в листок на столе. — Вот рапорт командира нашего авиаотряда. — Он поднял листок. — Четыре автожира противника атаковали шесть наших «Накадзим», а затем вступили в бой с шестью нашими истребителями. У них не было шансов против моих «Зеро», и все же они сами навязали этот бой и уничтожили пять наших истребителей. — Он побарабанил пальцами по столу и добавил: — Они все были сбиты. Погибли, как самураи.
   — И у американцев есть отвага, адмирал.
   Старик вздохнул и сказал:
   — Да, вы заставили нас усвоить эту истину.
   Росс вдруг подался вперед, увидев луч надежды.
   — Однажды вы употребили фразу: в каком-то смысле все те, кто облечен властью, являются самураями.
   Старик выпрямился. Он был явно рад услышать эти слова.
   — Риторика, конечно, — сказал он, — но в ней, безусловно, есть правда.
   Росс продолжал, глядя на адмирала в упор:
   — Я победил Хирату — победил честно, хотя преимущество и было на его стороне.
   — Да.
   — В таком случае, согласитесь, что я заслужил право вызвать на поединок Масао Симицу. Мне кажется, это будет только честно. Оружие то же самое.
   На морщинистом лице адмирала медленно появилась улыбка.
   — Вам предоставится такая возможность, капитан.
   — Когда?
   — Завтра. И еще, капитан…
   — Я вас слушаю, адмирал?
   — Из вас вышел бы прекрасный японец…
   Росс засмеялся и, откинувшись на спинку стула, вдруг подумал, а не сошел ли и он с ума. Вдруг он и вправду сделался таким же, как и эти безумцы?

 

 
   Росс проснулся и с удивлением понял, что дожил до очередного рассвета. Он был уверен, что по авианосцу будет нанесен удар, возможно, такой, что от них не останется и следа. Но ничего не случилось. Самолеты В—52 продолжали кружить над «Йонагой», но летчики довольствовались лишь тем, что следили за движением авианосца с высоты пятидесяти тысяч футов.
   Но Порох Росс думал сейчас вовсе не о самолетах В—52. Вместо этого, крепко сжимая вакидзаси, он смотрел в глаза Масао Симицу, которые поблескивали, как две коричневые льдинки. По крайней мере, он, Тед Росс, был хорошо знаком с ареной, где происходил их поединок. Все было, как в прошлый раз. Алтарь с двумя статуями Будды, белые шкатулки с прахом погибших и умерших от болезней, покрытый алым ковром помост, белые циновки на палубе, три шеренги безмолвных офицеров в синем, бесстрастный адмирал Фудзита. Но на сей раз противники находились в одинаковом положении. Симицу тоже сжимал в правой руке вакидзаси.
   Японец чуть шевелил своим оружием так, что острие описывало маленькие круги. Он наступал на американца. Порох Росс отступал к помосту. Когда он смотрел на острие, что-то сжималось в его животе. Мысли о том, что придется убивать — вонзать нож в тело человека, наносить ему страшные раны так, что польется потоком кровь, вылезут кишки, — отупляли его сознание. До этого он никогда не дрался на ножах, но, глядя на ухмыляющееся лицо Симицу, понимал, что в состоянии вспороть брюхо этому самоуверенному мерзавцу, и еще получить от этого удовольствие.
   Он был готов к тому, что Симицу окажется искусным бойцом. Росс знал, что японцы в подготовке своих военных уделяли физической стороне огромное внимание. И Аосима, и Хирата были в отличной форме. Симицу был не только моложе их, но и моложе самого Росса года на три. Но Росс был тяжелее, сильнее. Впрочем, когда речь идет о схватке на ножах, физическая сила не имеет решающего значения.
   Симицу сделал ложный выпад. Росс не поддался на уловку. Сделал еще один шаг назад. Услышал голос японца:
   — В чем дело, янки? Боишься отведать клинка?
   — Просто меня тошнит от одного твоего вида, насекомое.
   Семицу сделал выпад, Росс увернулся, парировал удар своим ножом. Потом продолжил отступление. Легко вспрыгнул на помост. Симицу сделал еще один выпад, и нож угодил Россу в живот, отчего его, как током, пронзило болью. Росс отскочил в сторону, попытался ткнуть японца ножом в глаз, но тот только рассмеялся и сделал шаг назад.
   Росс почувствовал, как по его ноге течет что-то теплое. Он начал задыхаться, словно ему на шею кто-то накинул удавку.
   — Это только на закуску, грязный варвар, — сообщил ему, ухмыляясь, Симицу. — Главное угощение впереди.
   Росс поражался проворству противника. Да, он был ранен. Провел рукой по животу. Это была кровь. Он стиснул зубы. Чуть согнул колени. Слегка ссутулившись, стоял на помосте, как человек, защищающий свою родную гору. Да, подполковник Симицу был неплох. Очень даже неплох.
   Вытянув перед собой нож, Симицу сделал шаг вперед. Ступенька. Симицу поднялся на нее. Росс отступил, держа нож перед собой на уровне пояса. Другую руку он прижал к ране. Но рана оказалась легкой. Он отнял руку. Лучше использовать ее для равновесия. И попытаться забыть об этой царапине. Он вытянул руку с ножом вперед, следя за каждым движением оппонента.
   С невероятной быстротой Симицу пригнулся и сделал выпад, потом ударил ножом наотмашь. Росс отскочил, потом ринулся вперед, пытаясь ударить врага в горло. Но он промахнулся и почувствовал жгучую боль в груди. Снова брызнула кровь. Теперь и рубашка, и брюки были залиты кровью.
   — Ну как, нравится, грязный варвар? — злобно рассмеялся Симицу. — Это только начало!
   Тяжело дыша, Росс стал отступать к краю помоста, находясь спиной к алтарю. Он потрогал левой рукой грудь. Пальцы сразу же стали липкими. Но и это был лишь неглубокий порез. Симицу явно играл с ним, как кошка с мышкой. Он мог уже дважды отправить его на тот свет. Желудок Росса превратился в кусок льда, руки налились свинцом. Дальше отступать было некуда.
   Симицу продолжал наступление. Выпад! Росс остановил клинок клинком. Оттолкнул противника. Почувствовал прилив сил.
   Симицу ударил наотмашь. Росс снова парировал. Симицу выругался. Потом рубанул сплеча, словно мечом. Но американец был начеку и отпрыгнул назад, приземлившись на циновки палубы перед алтарем. Он понимал: японец уже больше не играет. Сейчас он постарается разделаться с ним раз и навсегда. Росс испытывал доселе незнакомое чувство страха. Тот, кто ему противостоял, оказался сильнее.
   Симицу тоже спрыгнул, красиво приземлившись слева от Теда. Оба противника, выставив перед собой ножи, смотрели друг на друга, окаменев, словно Будды у алтаря. Росс слышал, как тяжело дышит японец.
   Но Симицу снова пошел в наступление. Он действовал быстро, не давая Россу передохнуть. Делал выпады, рубил наотмашь, но всякий раз на пути его вакидзаси вставал клинок американца. Внезапно Симицу резко двинулся влево, сделал выпад, метя в глаза Россу. Отчаянным усилием тот парировал и этот выпад. Но японец, торжествующе вскрикнув, ударил сверху вниз, отчего оружие Росса вылетело у него из руки и упало на палубу.
   Симицу сделал шаг назад. Рассмеялся. Опустил вакидзаси, потом поднял его и показал левой рукой на острие.
   — Я всажу его тебе в живот, варвар. Чтобы, прежде чем сдохнуть, ты немножко помучился.
   Никто не готов признать собственную беспомощность перед Судьбой. Росс не был исключением. Но теперь, глядя в оскалившееся в ухмылке лицо смерти, он внезапно успокоился. Что ж, чему быть, того не миновать. Он стиснул зубы. Отлично, он покажет этому самураю, как умирают настоящие мужчины. Росс прижался спиной к полкам. Он поднял руку, чтобы лучше опереться. Рука нащупала шкатулку. Он вспомнил про шкатулки с пеплом покойников. Новая надежда вспыхнула, словно пламя в уже угасавшем костре. Он провел рукой по шкатулке. Крышка легко открывалась.
   Симицу стоял и смеялся, по-прежнему опустив вакидзаси.
   — Он касается своей грязной рукой наших досточтимых покойных соратников! — взвизгнул вдруг Кавамото.
   И снова тишина. Симицу стоял не двигаясь.
   — Мы не имеем права вмешиваться, — спокойно сказал Фудзита.
   Симицу совершил роковую ошибку. Десятилетиями автоматически оборачиваясь на голос командира, он и на этот раз сделал то же самое. Молниеносным движением Росс схватил с полки шкатулку, левой рукой сорвал с нее крышку, а правой метнул в противника. Снаряд угодил Симицу в лицо, осыпав его пеплом, зубами, остатками костей.
   Симицу отскочил назад, неистово размахивая вакидзаси. Его глаза были запорошены пеплом. Издав жуткий вопль, Росс бросился на него, ударив ногой в живот.
   Симицу согнулся пополам, а Росс одновременно ударил двумя кулаками по затылку подполковника. Японец рухнул на палубу, как бревно. Вакидзаси вылетел из его руки, отскочив далеко в сторону.
   Росс не спеша поднял свой кинжал, опустился на пол рядом с Симицу. Он услышал шарканье ног. Поднял голову. По-прежнему безмолвствуя, офицеры, не нарушая строя, сделали несколько шагов вперед. Они мрачно смотрели и на своего поверженного товарища, и на американца. Росс перевернул противника на спину, смахнул с глаз пепел. Крикнул: «Проснись, насекомое!»
   Симицу простонал. Открыл глаза. Росс занес клинок. Спросил:
   — Видишь?
   Симицу помотал головой. Затем взгляд его сделался более осмысленным. Он приподнял голову:
   — Давай, варвар, — сказал он.
   Какое-то время Росс пристально смотрел на Симицу. Тот повторил:
   — Давай, янки. Делай свое дело. Ты обязан…
   — Ты заслужил смерть от руки врага, так что ли, самурай?
   — Да, — с какой-то готовностью откликнулся тот.
   — Ты готов встретить кончину. Ты даже поведал мне о своем деде и отце. Помнишь, на инструктаже? Ты, значит, считаешь, что заработал путешествие в храм Ясукуни, так что ли?
   — Не медли!
   Росс встал на ноги. Отшвырнул в сторону вакидваси. Потом процедил:
   — Не хочу марать руки. — И двинулся к двери.
   — Янки! — взвизгнул Симицу. Росс остановился. Обернулся. Симицу стоял, сжимая в руке вакидзаси. Внезапно все звуки и шумы стихли для Росса. Как по волшебству. Стихли турбины, вентиляторы, даже собственное дыхание. Шатаясь, японец взошел на помост, упал на колени.
   — Пес, ты не в состоянии лишить меня того, что мне причитается с рождения! — прошипел он.
   Симицу схватил вакидзаси двумя руками, лицо его исказила страшная гримаса, и он вонзил себе нож в живот.
   Росс завороженно смотрел, как потекла кровь, как стали вываливаться внутренности. Глаза Симицу остекленели, и он рухнул лицом вперед, в лужу своей же крови. Росс же вздохнул и повернулся к адмиралу, думая о тех невероятных событиях, что привели его на этот корабль, в этот храм и заставили дважды пройти через одно и то же. Он повернулся к старику-адмиралу и, медленно, четко выговаривая каждое слово, произнес:
   — Дороги славы, адмирал…
   Затем быстро повернулся и подошел к своим охранникам. Когда те встали по обе стороны от него, готовые вести пленника куда будет приказано, Росс услышал странный, ломкий, почти что потусторонний голос:
   — Ведут лишь в могилу.
   Тед Росс быстро открыл дверь и вышел из этого страшного места. Охранники — за ним. Когда они покинули храм, в нем по-прежнему стояла жуткая тишина.

14. 8 декабря 1983 года

   — Как нам только что сообщили, авианосец «Йонага» сбавил скорость до двадцати узлов, — сообщил Брент Росс коммандеру Крейгу Беллу.
   Тот откинулся на спинку своего кресла, побарабанил пальцами по крышке стола, уставился в потолок:
   — Значит, до Японии ходу шесть-семь дней, — задумчиво пробормотал он, потом пристально посмотрел на Брента и спросил: — Есть какие-нибудь новости из Белого дома?
   — Нет, пока все то же самое. Против авианосца не разрешается принимать никаких активных мер…
   — Так, так. Если «Йонага» не изменит курса и будет двигаться с той же скоростью, то в следующую среду вы, я и контр-адмирал Аллен поднимемся на борт этого таинственного седьмого авианосца… Ну, а что с рацией?
   — По-прежнему молчат, коммандер, — отозвался Брент. — По приказу НМО все американские корабли должны покинуть Токийский залив, а также избегать судоходных маршрутов северной части Тихого океана.
   Крейг Белл поморщился, постучал пальцами по крышке стола, потом сказал:
   — Вы слышали новость насчет кэптена Эвери?
   — Пуля в лоб из пистолета калибра ноль сорок пять, — ровным тоном отозвался Брент.
   Возникло гробовое молчание. Коммандер глубоко вздохнул, посмотрел на Брента.
   — Зато есть и хорошие новости. Этот самый Джонс из Береговой охраны…
   — Энсин Тайрон Джонс?
   — Да, Брент. С ним все в порядке.
   — Это действительно хорошая новость.
   Вошел дежурный, подал очередное донесение, ушел. Белл прочитал текст, пробормотал: «Господи!»
   — Что там, коммандер? — осведомился Росс.
   — Перл… Это какой-то кошмар. — Белл замолчал. Брент терпеливо ждал. — «Тараву» разнесли вдребезги. Четыре летчика-камикадзе спикировали на авианосец…
   — Морские пехотинцы тоже были на борту?
   — К счастью, нет. Цифры предварительные, но мы потеряли двести тридцать человек убитыми и пропавшими без вести… триста ранено.
   — Кошмар…
   — «Нью-Джерси» получил восемь торпед, три бомбы, а один пилот-камикадзе спикировал на палубу. Судно сильно осело, но не затонуло. Система защиты сработала надежно.
   — А потери, коммандер?
   — Около ста пятидесяти убито и пропало без вести, — вздохнул Белл, — двести ранено… Уилер потерял восемь транспортных самолетов, двенадцать вертолетов, сорок три человека убито, трое пропали без вести, семьдесят четыре ранено. Хикем — шесть транспортных, четырнадцать вертолетов, восемь F—16 — четыре в воздухе и четыре на земле. — Там, в Канеохе и Барберс-Пойнте, еще подсчитывают потери.
   — Но почему? Почему? — спросил Брент, качая головой.
   — Через неделю мы получим на это ответ, — сказал Белл, обводя комнату угрюмым взглядом.

15. 14 декабря 1983 года

   В полном парадном убранстве с гордо полоскавшимися на ветру флагами, «Йонага» медленно поворачивался на якорной цепи в Токийском заливе. В связи с долгим нахождением членов экипажа в среде, практически свободной от бактерий, на седьмом авианосце ввели режим строжайшего карантина. Ему был оказан восторженный прием. Сотни лодок и катеров с японцами, размахивавшими старыми военными стягами, окружили серый огромный корпус судна. Только бдительность патрулей сил самообороны, которым порой приходилось применять жесткие меры, помешала этим людям взять корабль приступом.
   Энсин Брент Росс, коммандер Крейг Белл и контр-адмирал Марк Аллен прибыли в Токио одиннадцатого декабря. Получив разрешение от японских медиков, они были включены в первую же группу, которая отправилась на «Йонагу». Делегация японцев состояла из семи офицеров-ветеранов второй мировой войны во главе с адмиралом Торасиро Кацубе.
   Поднявшись на авианосец и следуя за адмиралом и его офицерами по трапу на полетную палубу, Брент изумленно смотрел по сторонам. Он оказался в каком-то необычном мире. Пожилые люди в синей парадной форме стояли навытяжку спиной к надстройке. На поясах у них были мечи. Сотни матросов заполнили мостики, окружили орудия на полетной палубе и стояли, словно роты пехотинцев, готовые к бою. Палуба от миделя до кормы была уставлена старыми самолетами, вокруг которых в боевой форме стояли летчики, а также техники и механики. Брент всматривался в шеренги, но никак не мог увидеть лицо отца.
   Затем Брент Росс, Белл и Марк Аллен прошли за адмиралом Кацубе и его офицерами к надстройке, где их ожидали согнутые годами старики, офицеры авианосца. Произошел обмен поклонами и салютами.
   Похожий на мумию старик что-то быстро сказал по-японски адмиралу Кацубе. Брент Росс толкнул в бок Марка Аллена и спросил:
   — Что он говорит?
   — Они представляются друг другу, — прошептал Аллен на ухо молодому спутнику. — Это адмирал Хироси Фудзита, а справа его первый помощник — капитан второго ранга. — Аллан вздохнул и добавил: — Адмирал Фудзита спрашивает, были ли они военнопленными.
   — Господи, адмирал, спросите его насчет их собственного военнопленного, — слова Брента прозвучали громко, и к ним стали оборачиваться.
   Аллен обратился к Фудзите по-японски.
   Фудзита уставился своими водянистыми старческими глазами на Брента Росса.
   — Вы, значит, сын капитана, — сказал он на безупречном английском, и в его голосе зазвучало уважение. — Мы взяли его в плен после атаки на его корабль «Спарта». — Взгляд затуманился, голос стал мягким. — Отличный воин. Ему были оказаны высшие почести.
   — Слава Богу, — сказал Росс, чувствуя, как с плеч свалилась огромная тяжесть.
   Марк Аллен крепко стиснул руку Брента и спросил адмирала:
   — Что вы хотите сказать — оказали высшие почести?
   Адмирал устремил взгляд ввысь. В небо.
   — Это был храбрый человек, и я оказал ему высшую честь — как самураю.
   — Нет!
   — Да. Сегодня утром я его обезглавил.