Страница:
Самым разумным показалось посчитать собачку футбольным мячом и отправить ее точным ударом в левый верхний угол арки ближайшего двора. Но родители всегда учили меня, что нехорошо обижать маленьких. В то же время просто проигнорировать этот комок злости на ножках и отправиться своей дорогой не представлялось возможным. Шавка скалилась, подпрыгивала, бросалась под ноги и еще десятком способов не давала себя обойти. Наконец я предпринял абсолютно идиотский для постороннего наблюдателя, но совершенно гениальный в моей ситуации маневр. Прижавшись спиной к машине, я сначала присел, а потом и вовсе с ногами взобрался на капот. Моська возликовала. Наверное, ей еще ни разу в жизни не удавалось загнать наверх такого здоровенного кота. Однако я все же был умнее, чем кот. Потому как не стал дожидаться, пока шавка проголодается, соскучится по хозяину, увидит настоящую кошку или уберется восвояси по каким-то еще важнейшим собачьим делам. Я просто с силой оттолкнулся от капота и, перепрыгнув злобное создание, оказался на пороге нужного мне подъезда. Однако едва мои ноги с глухим ударом коснулись асфальта, лай прекратился. Я невольно оглянулся и, признаться, был готов к тому, что шавка, оскорбленная интеллектом своей добычи, решила заткнуться и в тишине подкрасться ко мне, чтобы доказать свое превосходство зубами. Но, к моему удивлению, улица оказалась совершенно пустой. Моська, появившаяся ниоткуда, также бесследно сгинула в неизвестном направлении.
Подъезд был темным, обшарпанным и, судя по запаху, не самым чистым. Пассажиров внизу не обнаружилось, и, значит, мне предстоял путь наверх. К счастью, здесь имелся лифт. Его проволочная шахта исполинской птичьей клеткой возвышалась посреди лестничного колодца, а массивная железная дверь поразительно напоминала тюремную. Однако, сколько я ни давил на обугленную пластмассовую кнопку, вызвать кабину так и не удалось. Пришлось карабкаться наверх по ступенькам, выщербленным и осыпающимся, как древние каменные блоки, из которых сложены египетские пирамиды. Я не очень-то понимал, куда и зачем лезу. Дом выглядел незаселенным. Поэтому в какой-то момент я решил, что меня попросту надули. Так сказать, даром воспользовались моим простодушием и машиной. Однако на пятом этаже передо мной вновь забрезжила надежда. Вернее, забрезжил свет, льющийся из оставленной открытой высокой двухстворчатой двери. Шагнув внутрь, оказался посреди просторной, совершенно разоренной прихожей.
– Прошу прощения! У нас ремонт, – известил появившийся из длинного бокового коридора Антон Павлович. – Прежний офис сгорел. Серый не закрыл клетку с фениксами. Пришлось временно перебраться сюда. Чаю?
Вскоре мы с Чеховым сидели на бывшей коммунальной кухне и пили горячий чай. Мне досталась высокая, чуть надтреснутая чашка с раструбом. Вся в аляповатых цветах. Чехов же изящно подносил ко рту тонкий стеклянный стакан в мельхиоровом подстаканнике. Такая посуда попадалась мне разве что в детстве в поездах дальнего следования. Впрочем, в те годы любая поездка казалась увлекательным событием, которое непременно принесет встречу если не со сказочными чудесами, то, по крайней мере, с незабываемыми приключениями. Сейчас это чувство возникло вновь и, надо сказать, было вполне уместно. Открылась дверь, в комнату зашла уже знакомая девица. Она успела переодеть джинсы и футболку и теперь была в шортах и безрукавной маечке. Тем не менее и в этих вещах, как и в прежнем наряде, преобладали оттенки зеленого.
– Заходи, Вася! Присаживайся! – пригласил девушку Чехов. Впрочем, теперь, при более ярком, чем на улице, освещении, я понял, что слово «девушка» подходит к новой знакомой так же плохо, как и мужское имя Вася. Передо мной была зрелая женщина. Зрелость заключалась не в фигуре. Ее тело казалось весьма изящным, если не сказать спортивным. И в движениях не было той возрастной тяжести, которая отличает даже следящих за собой дам после того, как им исполнится тридцать пять или сорок. Кожа Васи также выглядела прекрасно. Ни сеточек в уголках глаз, ни намечающейся дряблости на шее, ни проступивших вен на руках или икрах. Короче говоря, все в ней было воплощением здоровья и молодости. И все-таки, сам не знаю по какой причине, я был твердо уверен, что женщине, на которую я смотрю, в лучшем случае за сорок, а возможно, уже и под пятьдесят. Наверное, можно было наплести что-то про незаурядный ум или особенную мудрость, светившиеся в ее бездонных глазах. Но это было не так. Глаза и впрямь оказались бездонными, светло-карими с прозеленью и совершенно по-детски блестящими. У взрослых такого блеска просто не бывает. Что-то меняется с возрастом то ли в составе, то ли в строении роговой оболочки. У женщины блеск был, но прочесть что-либо по этим огромным, манящим, словно гипнотизирующим очам было совершенно невозможно.
– Ну что? Насмотрелся? – как-то очень уж по-деловому осведомилась Вася, наливая себе чай. – Смотри, смотри! Не возбраняется. Только давай договоримся. Если ты с нами останешься, чур, не влюбляться. Работе мешает.
– Да я как бы и не собираюсь, – опешил я от таких прямоты и натиска.
– Никто не собирается, – очень тихо, но не настолько, чтобы не расслышать, произнес Антон Павлович.
– Хватит, Ваня, – неожиданно мягко и все же очень настойчиво попросила любительница зеленого. – Не сейчас.
Чехов кивнул и отвернулся к окну. Стало ясно, что этих двоих связывают какие-то очень давние, очень личные и очень непростые отношения. Но меня сейчас гораздо больше занимало другое.
– Э… Кто вы? – не выдержав, поинтересовался я. – И о какой работе речь?
– Об интересной! – лаконично ответила Вася. – Впрочем, об этом ты, похоже, уже и сам догадался. Что касается твоего первого вопроса…
Женщина повернулась к Чехову:
– Давай, Ваня! У тебя эта часть обычно лучше получается.
Антон Павлович, который оказался вовсе даже Иваном, отставил стакан, вздохнул и доверительно посмотрел мне в глаза.
– Мы, молодой человек, представляем собой некую благотворительную организацию. Или, если хотите, Общество.
«Блин! Сектанты!» – подумал я.
– Наша задача, – продолжал Чехов, – охрана окружающей среды, решение экологических проблем, забота о мире живой природы.
– В смысле, вы представляете Партию зеленых, – попытался уточнить я. Зеленая Вася уткнулась в свою чашку и фыркнула, отчего ее чай разбрызгался во все стороны. Иван осуждающе взглянул на подругу и снова обратился ко мне.
– Вы правы! – кивнул он. – Пожалуй, в современных терминах нас можно назвать и так. Впрочем, думаю, нам больше подошло бы определение Общество защиты животных… Волшебных!
– В смысле? – не понял я собеседника.
– Послушай, парень! – не выдержала Вася. – Ты сказки в детстве читал? Легенды? Мифы всякие?
– Конечно! – поспешил обидеться я. Возможно, потому, что чтение всегда было моим слабым местом.
– Ну тогда сам попробуй сказать, – потребовала Вася, – что такое, по-твоему, волшебные животные?!
– Вы имеете в виду таких, как единорог? – назвал я единственное мифологическое существо, пришедшее в голову.
– Совершенно верно! – обрадовался Иван.
– Еще! – не унималась Вася.
– Ну не знаю! – Я мучительно пытался вспомнить прочитанные мне когда-то вслух детские книжки или хотя бы фильмы, которые смотрел по воскресеньям в полдень в телевизионной рубрике «В гостях у сказки». – Конек-Горбунок, Змей Горыныч, русалка…
– Русалка не животное, – оборвала меня Вася тоном строгой учительницы. – Это деградировавший человек-амфибия.
– Что? – не понял я.
– Видите ли, молодой человек, – решил просветить меня Иван, – русалки уже множество лет как утратили способность к полноценной трансформации. Теперь, чтобы стать человеком либо, наоборот, полностью превратиться в рыбу, им необходимо соответствующее зелье. Поэтому Василиса и упомянула деградацию.
«Так вот почему она Вася!» – мелькнуло в моей голове. Но мысль эта была немедленно вытеснена более важным предметом.
– Секундочку! А что, раньше они могли превращаться полностью?
– Конечно! – подтвердил Иван таким тоном, как будто речь шла о том, что Земля – круглая, Анджелина Джоли – женщина, а Москва – столица Российской Федерации. – Некоторые, между прочим, и сейчас умеют! Василиса!
Иван призывно посмотрел на напарницу. Та продолжала молча стоять рядом, делая вид, будто сказанное к ней не относится.
– Вася, – в интонации Чехова проявилась неожиданная для его рафинированно-интеллигентного вида твердость, – ты же понимаешь, иначе все затянется очень надолго.
– И что, – взорвалась Василиса, – я должна по этому поводу воду в вино превращать?! Или прикажешь пройтись по воде!
– Нет, – с достоинством ответил Иван. – С этим я бы обратился не к тебе. Ну пожалуйста. Не ломайся.
– Пусть отвернется! – потребовала Василиса. Я не сомневался, что речь шла обо мне, и с готовностью уселся спиной к ней. Не то что бы мне не было интересно взглянуть, что сейчас произойдет, но я нутром почувствовал, если попытаюсь подглядывать, меня запросто оставят без чуда. Надо отдать должное Ивану, он из солидарности тоже отвернулся от Василисы. Более того, наклонился к моему уху и заговорщицки прошептал:
– Потрясающе! Пятьсот лет уже. А каждый раз одно и то же!
Потом прислушался, вытянул из жилетного кармана золотые часы, взглянул на них и задумчиво произнес:
– Ну что ж… Думаю, уже все! Вася, ты готова?
Василиса не ответила. Зато кухню огласило звучное и, готов поклясться, весьма раздраженное лягушачье кваканье.
– Готова! – резюмировал Иван и предложил: – Можете поворачиваться.
Я не спеша оглянулся. Нельзя сказать, что увиденное стало для меня сюрпризом. И все-таки красота трюка не могла не вызвать восхищения. Мошенники продумали практически все детали. Например, на стуле Василисы висели не только вся ее верхняя одежда, но также и нижнее белье: шелковые трусики и лифчик, тоже, кстати, зеленого цвета. Самой женщины, разумеется, нигде не было. Вместо нее на кухонном столе красовалась средних размеров обычная лесная лягушка. Я не сдержался и зааплодировал. Все было ясно, как божий день. По всей видимости, ожидалось, что я поверю, будто подруга Ивана превратилась в амфибию. Что ж, возможно, если бы меня поили коньяком, а не чаем, после второй бутылки я на это и клюнул бы. Однако в трезвом виде не стоило особого труда заметить, что в огромной тумбе под раковиной мог с легкостью поместиться даже я сам, не говоря уже о такой изящной женщине, как Василиса. А то, что ей удалось забраться туда абсолютно бесшумно, ну так на то она и профессионалка.
Теперь вопрос был только в одном: ради чего, собственно, Костлявый, Короткий, Длинный и Василиса с Иваном устроили такое шикарное представление? Может, они перепутали меня с каким-то тайным миллионером? Не могли же мои новые знакомые, в самом деле, закрутить такую сложную схему ради того, чтобы завладеть моими скромными «жигулями». Ведь, как ни крути, а другого имущества у меня не имелось. В любом случае пора было показать этим господам, что, хотя на первом этапе нашего знакомства я и повел себя как лох, больше им со мной ловить нечего. Однако в этот момент ход моих рассуждений был прерван мощным прыжком дрессированного земноводного. Лягушка разом перемахнула со стола на нижнюю стойку буфета и приземлилась прямо на клавиатуру стоящего там ноутбука. Компьютер немедленно ожил. Видимо, несмотря на мою реакцию, шоу должно было продолжаться. Либо у мошенников просто не существовало способа подать амфибии знак, согласно которому она могла мирно отправиться спать в свою коробку или аквариум и позволить настоящей Василисе выбраться из-под раковины.
И все же то, что вытворяла лягушка с ноутбуком, выглядело потрясающим. Она отползла с клавиатуры, проследила, когда на экране появится картинка выхода из режима ожидания, и стала елозить лапкой по тачпэду, подводя курсор к списку с именами пользователей. «Наверное, его поверхность чем-то намазана!» – подумал я. Однако, когда земноводное переключилось с сенсорной панели на кнопки, мои объяснения кончились. Лягушка мало того что вошла в систему под именем Василиса, она еще и открыла текстовый редактор, после чего набила в нем одну единственную фразу, адресованную Ивану и в то же время совершенно убийственную для меня: «Убедился?! Этот идиот нам до сих пор не верит!» Что ж, лягушка была права. Я и в самом деле не верил. Вот только речь шла уже не о мошенниках. Теперь я не верил своим глазам. К счастью, Иван – вот что значит интеллигентный человек! – не стал злорадствовать. Напротив, он тихонько подошел ко мне сзади, по-дружески положил руку на плечо и попытался утешить:
– Не огорчайтесь! Василиса иногда бывает очень резка. Впрочем, это можно понять. Очень уж ей не хотелось превращаться!
– Так… Так… Так вы хотите сказать, что все это по-настоящему? – Голос отказывался мне повиноваться, но Иван понял даже то хриплое заикание, которое я смог извлечь из своего горла.
– Более чем!
– И эта лягу… В смысле, женщина… В смысле… – Я снова открыл рот и вдруг понял, что не знаю, как правильно назвать сидящее передо мной на клавиатуре существо. Мало того, мне показалось невежливым в его присутствии говорить о нем в третьем лице. В то же время обращаться к лягушке впрямую было каким-то безумием. И все же я решился.
– Прошу прощения. То есть вы и есть та самая… – я снова запнулся, прежде чем выдавить из себя следующие слова. – Имею в виду, вы и есть та сказочная Василиса?!
Амфибия помедлила, словно раздумывая, достоин ли я ее ответа, но потом все же вспрыгнула на клавиатуру и коротко отбила: «Да!» Это было потрясающе. И все же…
– Вас что-то смущает? – уловил мучившие меня сомнения Иван.
– Немного, – пришлось мне признаться. – Почему мы общаемся через компьютер? Разве Царевна-лягушка не была говорящей?
– Ква-а-зёл! – немедленно квакнула лягушка. Правда, не очень внятно, так что в произнесенном ею слове я мог и ошибиться. Во всяком случае, Ивану очень хотелось, чтобы я подумал именно так.
– Слышали, что она сказала? «Сква-а-зил»! Сквозит, в смысле! А для речевого аппарата земноводного это смерть.
– Понятно, – кивнул я и, не удержавшись, снова обратился к зеленой царевне. – Я прошу прощения. А вы какая Василиса? Премудрая или Прекрасная?
Кажется, этот вопрос нарушал какое-то табу. Даже интеллигентный Иван за моей спиной издал сдавленное восклицание. А сама лягушка чуть ли не всплеснула лапками, после чего стала с особой энергией переползать от клавиши к клавише, выводя на экран надпись: «Черт возьми! Задолбали! Все вы, мужики, одинаковые!»
Не могу сказать, что я сразу понял, в чем была причина ее негодования, но умный и тактичный Иван и в этот раз пришел мне на помощь.
– Простите, юноша, но Василиса терпеть не может, когда кто-то поднимает эту тему!
На экране ноутбука немедленно высветилось: «Ненавижу!»
– Видите? – продолжил Иван. – Не просто не любит, а ненавидит. Уж слишком широко в нашем мире распространен стереотип, согласно которому женщина может быть либо прекрасной, либо премудрой. Между тем наша Василиса одновременно и то, и другое.
– В смысле?
– В смысле, если не хотите ее обидеть, называйте ее «Прекрасномудрая»! Понятно?
– Да.
– В таком случае последний вопрос. Вы хотите с нами работать?
– Да! Понятия не имею, зачем я вам нужен, но хочу. Очень хочу.
Наверное, я бы и дальше рассказывал Ивану о том, как счастлив, что чудеса, которые начали происходить со мной этой ночью, не оказались банальной подделкой. И что я конечно же не упущу шанса оказаться к ним как можно ближе. Однако новый знакомый меня почти сразу же остановил.
– Простите, молодой человек. Не подумайте, что мне неприятен ваш энтузиазм. Но не стоит без необходимости вынуждать Василису находиться в этом образе. Все-таки здесь прохладно. Серый!!!
В ответ на выкрик Ивана в глубине дома раздалось глухое недовольное рычание. Я понял, что сейчас мне придется покинуть кухню, но перед тем, как уйти, просто обязан был задать еще один крайне важный вопрос.
– Простите, Василиса! – обратился я к лягушке. – Еще секундочку. Иван… Скажите, а вы что, тоже тот самый? Ну… Сказочный.
Иван мягко улыбнулся, и это помогло мне наконец-то перестать стесняться своего глупого и какого-то абсолютно щенячьего любопытства.
– Да! – ответил он. – Тот самый Иван, упоминающийся в утерянных летописях, которые теперь принято называть сказками. Довольны?
– Да! – покривил душой я. И тут же пожалел об этом, потому что он догадался. Да что там догадался, он абсолютно точно знал, о чем еще мне хочется его спросить.
– Ладно, не мучайтесь, юноша! – сказал этот уникальный человек. – Я не царевич!
– Как?! – невольно вырвалось у меня. Это не укладывалось в голове. Передо мной стоял умнейший, приятнейший, наверняка очень образованный человек. И при этом он утверждал, что никогда не был Иваном-царевичем, а значит…
– Дурак я, молодой человек. Тот самый Иван-дурак.
Глава третья
Подъезд был темным, обшарпанным и, судя по запаху, не самым чистым. Пассажиров внизу не обнаружилось, и, значит, мне предстоял путь наверх. К счастью, здесь имелся лифт. Его проволочная шахта исполинской птичьей клеткой возвышалась посреди лестничного колодца, а массивная железная дверь поразительно напоминала тюремную. Однако, сколько я ни давил на обугленную пластмассовую кнопку, вызвать кабину так и не удалось. Пришлось карабкаться наверх по ступенькам, выщербленным и осыпающимся, как древние каменные блоки, из которых сложены египетские пирамиды. Я не очень-то понимал, куда и зачем лезу. Дом выглядел незаселенным. Поэтому в какой-то момент я решил, что меня попросту надули. Так сказать, даром воспользовались моим простодушием и машиной. Однако на пятом этаже передо мной вновь забрезжила надежда. Вернее, забрезжил свет, льющийся из оставленной открытой высокой двухстворчатой двери. Шагнув внутрь, оказался посреди просторной, совершенно разоренной прихожей.
– Прошу прощения! У нас ремонт, – известил появившийся из длинного бокового коридора Антон Павлович. – Прежний офис сгорел. Серый не закрыл клетку с фениксами. Пришлось временно перебраться сюда. Чаю?
Вскоре мы с Чеховым сидели на бывшей коммунальной кухне и пили горячий чай. Мне досталась высокая, чуть надтреснутая чашка с раструбом. Вся в аляповатых цветах. Чехов же изящно подносил ко рту тонкий стеклянный стакан в мельхиоровом подстаканнике. Такая посуда попадалась мне разве что в детстве в поездах дальнего следования. Впрочем, в те годы любая поездка казалась увлекательным событием, которое непременно принесет встречу если не со сказочными чудесами, то, по крайней мере, с незабываемыми приключениями. Сейчас это чувство возникло вновь и, надо сказать, было вполне уместно. Открылась дверь, в комнату зашла уже знакомая девица. Она успела переодеть джинсы и футболку и теперь была в шортах и безрукавной маечке. Тем не менее и в этих вещах, как и в прежнем наряде, преобладали оттенки зеленого.
– Заходи, Вася! Присаживайся! – пригласил девушку Чехов. Впрочем, теперь, при более ярком, чем на улице, освещении, я понял, что слово «девушка» подходит к новой знакомой так же плохо, как и мужское имя Вася. Передо мной была зрелая женщина. Зрелость заключалась не в фигуре. Ее тело казалось весьма изящным, если не сказать спортивным. И в движениях не было той возрастной тяжести, которая отличает даже следящих за собой дам после того, как им исполнится тридцать пять или сорок. Кожа Васи также выглядела прекрасно. Ни сеточек в уголках глаз, ни намечающейся дряблости на шее, ни проступивших вен на руках или икрах. Короче говоря, все в ней было воплощением здоровья и молодости. И все-таки, сам не знаю по какой причине, я был твердо уверен, что женщине, на которую я смотрю, в лучшем случае за сорок, а возможно, уже и под пятьдесят. Наверное, можно было наплести что-то про незаурядный ум или особенную мудрость, светившиеся в ее бездонных глазах. Но это было не так. Глаза и впрямь оказались бездонными, светло-карими с прозеленью и совершенно по-детски блестящими. У взрослых такого блеска просто не бывает. Что-то меняется с возрастом то ли в составе, то ли в строении роговой оболочки. У женщины блеск был, но прочесть что-либо по этим огромным, манящим, словно гипнотизирующим очам было совершенно невозможно.
– Ну что? Насмотрелся? – как-то очень уж по-деловому осведомилась Вася, наливая себе чай. – Смотри, смотри! Не возбраняется. Только давай договоримся. Если ты с нами останешься, чур, не влюбляться. Работе мешает.
– Да я как бы и не собираюсь, – опешил я от таких прямоты и натиска.
– Никто не собирается, – очень тихо, но не настолько, чтобы не расслышать, произнес Антон Павлович.
– Хватит, Ваня, – неожиданно мягко и все же очень настойчиво попросила любительница зеленого. – Не сейчас.
Чехов кивнул и отвернулся к окну. Стало ясно, что этих двоих связывают какие-то очень давние, очень личные и очень непростые отношения. Но меня сейчас гораздо больше занимало другое.
– Э… Кто вы? – не выдержав, поинтересовался я. – И о какой работе речь?
– Об интересной! – лаконично ответила Вася. – Впрочем, об этом ты, похоже, уже и сам догадался. Что касается твоего первого вопроса…
Женщина повернулась к Чехову:
– Давай, Ваня! У тебя эта часть обычно лучше получается.
Антон Павлович, который оказался вовсе даже Иваном, отставил стакан, вздохнул и доверительно посмотрел мне в глаза.
– Мы, молодой человек, представляем собой некую благотворительную организацию. Или, если хотите, Общество.
«Блин! Сектанты!» – подумал я.
– Наша задача, – продолжал Чехов, – охрана окружающей среды, решение экологических проблем, забота о мире живой природы.
– В смысле, вы представляете Партию зеленых, – попытался уточнить я. Зеленая Вася уткнулась в свою чашку и фыркнула, отчего ее чай разбрызгался во все стороны. Иван осуждающе взглянул на подругу и снова обратился ко мне.
– Вы правы! – кивнул он. – Пожалуй, в современных терминах нас можно назвать и так. Впрочем, думаю, нам больше подошло бы определение Общество защиты животных… Волшебных!
– В смысле? – не понял я собеседника.
– Послушай, парень! – не выдержала Вася. – Ты сказки в детстве читал? Легенды? Мифы всякие?
– Конечно! – поспешил обидеться я. Возможно, потому, что чтение всегда было моим слабым местом.
– Ну тогда сам попробуй сказать, – потребовала Вася, – что такое, по-твоему, волшебные животные?!
– Вы имеете в виду таких, как единорог? – назвал я единственное мифологическое существо, пришедшее в голову.
– Совершенно верно! – обрадовался Иван.
– Еще! – не унималась Вася.
– Ну не знаю! – Я мучительно пытался вспомнить прочитанные мне когда-то вслух детские книжки или хотя бы фильмы, которые смотрел по воскресеньям в полдень в телевизионной рубрике «В гостях у сказки». – Конек-Горбунок, Змей Горыныч, русалка…
– Русалка не животное, – оборвала меня Вася тоном строгой учительницы. – Это деградировавший человек-амфибия.
– Что? – не понял я.
– Видите ли, молодой человек, – решил просветить меня Иван, – русалки уже множество лет как утратили способность к полноценной трансформации. Теперь, чтобы стать человеком либо, наоборот, полностью превратиться в рыбу, им необходимо соответствующее зелье. Поэтому Василиса и упомянула деградацию.
«Так вот почему она Вася!» – мелькнуло в моей голове. Но мысль эта была немедленно вытеснена более важным предметом.
– Секундочку! А что, раньше они могли превращаться полностью?
– Конечно! – подтвердил Иван таким тоном, как будто речь шла о том, что Земля – круглая, Анджелина Джоли – женщина, а Москва – столица Российской Федерации. – Некоторые, между прочим, и сейчас умеют! Василиса!
Иван призывно посмотрел на напарницу. Та продолжала молча стоять рядом, делая вид, будто сказанное к ней не относится.
– Вася, – в интонации Чехова проявилась неожиданная для его рафинированно-интеллигентного вида твердость, – ты же понимаешь, иначе все затянется очень надолго.
– И что, – взорвалась Василиса, – я должна по этому поводу воду в вино превращать?! Или прикажешь пройтись по воде!
– Нет, – с достоинством ответил Иван. – С этим я бы обратился не к тебе. Ну пожалуйста. Не ломайся.
– Пусть отвернется! – потребовала Василиса. Я не сомневался, что речь шла обо мне, и с готовностью уселся спиной к ней. Не то что бы мне не было интересно взглянуть, что сейчас произойдет, но я нутром почувствовал, если попытаюсь подглядывать, меня запросто оставят без чуда. Надо отдать должное Ивану, он из солидарности тоже отвернулся от Василисы. Более того, наклонился к моему уху и заговорщицки прошептал:
– Потрясающе! Пятьсот лет уже. А каждый раз одно и то же!
Потом прислушался, вытянул из жилетного кармана золотые часы, взглянул на них и задумчиво произнес:
– Ну что ж… Думаю, уже все! Вася, ты готова?
Василиса не ответила. Зато кухню огласило звучное и, готов поклясться, весьма раздраженное лягушачье кваканье.
– Готова! – резюмировал Иван и предложил: – Можете поворачиваться.
Я не спеша оглянулся. Нельзя сказать, что увиденное стало для меня сюрпризом. И все-таки красота трюка не могла не вызвать восхищения. Мошенники продумали практически все детали. Например, на стуле Василисы висели не только вся ее верхняя одежда, но также и нижнее белье: шелковые трусики и лифчик, тоже, кстати, зеленого цвета. Самой женщины, разумеется, нигде не было. Вместо нее на кухонном столе красовалась средних размеров обычная лесная лягушка. Я не сдержался и зааплодировал. Все было ясно, как божий день. По всей видимости, ожидалось, что я поверю, будто подруга Ивана превратилась в амфибию. Что ж, возможно, если бы меня поили коньяком, а не чаем, после второй бутылки я на это и клюнул бы. Однако в трезвом виде не стоило особого труда заметить, что в огромной тумбе под раковиной мог с легкостью поместиться даже я сам, не говоря уже о такой изящной женщине, как Василиса. А то, что ей удалось забраться туда абсолютно бесшумно, ну так на то она и профессионалка.
Теперь вопрос был только в одном: ради чего, собственно, Костлявый, Короткий, Длинный и Василиса с Иваном устроили такое шикарное представление? Может, они перепутали меня с каким-то тайным миллионером? Не могли же мои новые знакомые, в самом деле, закрутить такую сложную схему ради того, чтобы завладеть моими скромными «жигулями». Ведь, как ни крути, а другого имущества у меня не имелось. В любом случае пора было показать этим господам, что, хотя на первом этапе нашего знакомства я и повел себя как лох, больше им со мной ловить нечего. Однако в этот момент ход моих рассуждений был прерван мощным прыжком дрессированного земноводного. Лягушка разом перемахнула со стола на нижнюю стойку буфета и приземлилась прямо на клавиатуру стоящего там ноутбука. Компьютер немедленно ожил. Видимо, несмотря на мою реакцию, шоу должно было продолжаться. Либо у мошенников просто не существовало способа подать амфибии знак, согласно которому она могла мирно отправиться спать в свою коробку или аквариум и позволить настоящей Василисе выбраться из-под раковины.
И все же то, что вытворяла лягушка с ноутбуком, выглядело потрясающим. Она отползла с клавиатуры, проследила, когда на экране появится картинка выхода из режима ожидания, и стала елозить лапкой по тачпэду, подводя курсор к списку с именами пользователей. «Наверное, его поверхность чем-то намазана!» – подумал я. Однако, когда земноводное переключилось с сенсорной панели на кнопки, мои объяснения кончились. Лягушка мало того что вошла в систему под именем Василиса, она еще и открыла текстовый редактор, после чего набила в нем одну единственную фразу, адресованную Ивану и в то же время совершенно убийственную для меня: «Убедился?! Этот идиот нам до сих пор не верит!» Что ж, лягушка была права. Я и в самом деле не верил. Вот только речь шла уже не о мошенниках. Теперь я не верил своим глазам. К счастью, Иван – вот что значит интеллигентный человек! – не стал злорадствовать. Напротив, он тихонько подошел ко мне сзади, по-дружески положил руку на плечо и попытался утешить:
– Не огорчайтесь! Василиса иногда бывает очень резка. Впрочем, это можно понять. Очень уж ей не хотелось превращаться!
– Так… Так… Так вы хотите сказать, что все это по-настоящему? – Голос отказывался мне повиноваться, но Иван понял даже то хриплое заикание, которое я смог извлечь из своего горла.
– Более чем!
– И эта лягу… В смысле, женщина… В смысле… – Я снова открыл рот и вдруг понял, что не знаю, как правильно назвать сидящее передо мной на клавиатуре существо. Мало того, мне показалось невежливым в его присутствии говорить о нем в третьем лице. В то же время обращаться к лягушке впрямую было каким-то безумием. И все же я решился.
– Прошу прощения. То есть вы и есть та самая… – я снова запнулся, прежде чем выдавить из себя следующие слова. – Имею в виду, вы и есть та сказочная Василиса?!
Амфибия помедлила, словно раздумывая, достоин ли я ее ответа, но потом все же вспрыгнула на клавиатуру и коротко отбила: «Да!» Это было потрясающе. И все же…
– Вас что-то смущает? – уловил мучившие меня сомнения Иван.
– Немного, – пришлось мне признаться. – Почему мы общаемся через компьютер? Разве Царевна-лягушка не была говорящей?
– Ква-а-зёл! – немедленно квакнула лягушка. Правда, не очень внятно, так что в произнесенном ею слове я мог и ошибиться. Во всяком случае, Ивану очень хотелось, чтобы я подумал именно так.
– Слышали, что она сказала? «Сква-а-зил»! Сквозит, в смысле! А для речевого аппарата земноводного это смерть.
– Понятно, – кивнул я и, не удержавшись, снова обратился к зеленой царевне. – Я прошу прощения. А вы какая Василиса? Премудрая или Прекрасная?
Кажется, этот вопрос нарушал какое-то табу. Даже интеллигентный Иван за моей спиной издал сдавленное восклицание. А сама лягушка чуть ли не всплеснула лапками, после чего стала с особой энергией переползать от клавиши к клавише, выводя на экран надпись: «Черт возьми! Задолбали! Все вы, мужики, одинаковые!»
Не могу сказать, что я сразу понял, в чем была причина ее негодования, но умный и тактичный Иван и в этот раз пришел мне на помощь.
– Простите, юноша, но Василиса терпеть не может, когда кто-то поднимает эту тему!
На экране ноутбука немедленно высветилось: «Ненавижу!»
– Видите? – продолжил Иван. – Не просто не любит, а ненавидит. Уж слишком широко в нашем мире распространен стереотип, согласно которому женщина может быть либо прекрасной, либо премудрой. Между тем наша Василиса одновременно и то, и другое.
– В смысле?
– В смысле, если не хотите ее обидеть, называйте ее «Прекрасномудрая»! Понятно?
– Да.
– В таком случае последний вопрос. Вы хотите с нами работать?
– Да! Понятия не имею, зачем я вам нужен, но хочу. Очень хочу.
Наверное, я бы и дальше рассказывал Ивану о том, как счастлив, что чудеса, которые начали происходить со мной этой ночью, не оказались банальной подделкой. И что я конечно же не упущу шанса оказаться к ним как можно ближе. Однако новый знакомый меня почти сразу же остановил.
– Простите, молодой человек. Не подумайте, что мне неприятен ваш энтузиазм. Но не стоит без необходимости вынуждать Василису находиться в этом образе. Все-таки здесь прохладно. Серый!!!
В ответ на выкрик Ивана в глубине дома раздалось глухое недовольное рычание. Я понял, что сейчас мне придется покинуть кухню, но перед тем, как уйти, просто обязан был задать еще один крайне важный вопрос.
– Простите, Василиса! – обратился я к лягушке. – Еще секундочку. Иван… Скажите, а вы что, тоже тот самый? Ну… Сказочный.
Иван мягко улыбнулся, и это помогло мне наконец-то перестать стесняться своего глупого и какого-то абсолютно щенячьего любопытства.
– Да! – ответил он. – Тот самый Иван, упоминающийся в утерянных летописях, которые теперь принято называть сказками. Довольны?
– Да! – покривил душой я. И тут же пожалел об этом, потому что он догадался. Да что там догадался, он абсолютно точно знал, о чем еще мне хочется его спросить.
– Ладно, не мучайтесь, юноша! – сказал этот уникальный человек. – Я не царевич!
– Как?! – невольно вырвалось у меня. Это не укладывалось в голове. Передо мной стоял умнейший, приятнейший, наверняка очень образованный человек. И при этом он утверждал, что никогда не был Иваном-царевичем, а значит…
– Дурак я, молодой человек. Тот самый Иван-дурак.
Глава третья
Следующий сотрудник Общества окончательно утвердил меня в том, что все происходящее реально. В общем-то, его появление уже не было сюрпризом. После знакомства с Василисой Прекрасной (ну и Премудрой, конечно!) и Иваном-дураком я только и думал, кем окажутся Длинный и Короткий? Но для начала пришлось столкнуться с Серым. Он ждал за дверью, и эта встреча сумела произвести на меня впечатление. Мой вам совет: если можете, никогда не натыкайтесь на здоровенного зубастого волка в темном коридоре незнакомой коммунальной квартиры. Тогда ваша нервная система будет гораздо крепче, а дыхание намного ровнее. Впрочем, если вы вдруг интересуетесь, насколько высоко можете подпрыгнуть, то эта ситуация, наоборот, окажется самой подходящей. Во-первых, вы лично убедитесь в том, что в темноте волчьи глаза действительно светятся желтым светом. А во-вторых, старые столичные коммуналки отличаются чрезвычайно высокими потолками. Так что, подпрыгнув, вы хотя бы не заработаете сотрясение мозга.
Судя по всему, легендарный волк был уже знаком с тем, какую вызывает реакцию. Во всяком случае, так мне показалось, когда я услышал его первую фразу, произнесенную после моего приземления:
– Молодец! Лапу не отдавил!
Только тут я заметил, что носы моих ботинок стоят буквально в нескольких сантиметрах от массивных когтистых лап зверя.
– И-извини…те…
– Нормально! – спокойно ответил волк. – Будем знакомы! Серый!
– Лев, – представился я и зачем-то протянул руку.
Волк с недоумением глянул на мою растопыренную пятерню, принюхался, а потом, вероятно вспомнив людские обычаи, добавил:
– Очень приятно!
– Мне тоже, – попытался улыбнуться я. Но тут же понял, что со своей вежливостью угодил впросак.
– Я про запах! – объяснил Серый. – Мясо руками ел?
Тут же вспомнилась курица-гриль, которой перекусывал в машине после того, как доставил пассажира в аэропорт.
– Ел, – признался я в преступлении перед гигиеной и санитарией и тут же попытался по возможности оправдаться. – Но руки потом вымыл.
– Зря! – клацнул клыками волк. – Было бы еще приятнее. Пойдем!
Окончательно доказав свое умственное превосходство, зверь повернулся ко мне хвостом и, противно цокая когтями по рассохшимся шашкам дубового паркета, направился в глубь коридора. И вдруг Серый остановился.
– Кстати, человече! – донесся из темноты задумчивый волчий голос. – А почему ты меня не спрашиваешь?
– О чем? – удивился я.
– Ну например, тот ли я самый? Из сказок ли? А если да, то из каких именно?
Похоже, истории об уникальном зверином слухе не были выдумкой. Волк явно находился в курсе моей беседы с Иваном и Василисой. Впрочем, возможно, он просто подслушивал. Звери же еще и хитрые.
– А что тут спрашивать? – решил я показать свою сообразительность. – Ты волк. Зовут тебя Серый. Помогаешь Ивану и Василисе! Следовательно, ты и есть их легендарный четвероногий друг.
Похоже, что-то в моих словах задело санитара леса за живое.
– Вот как! Четвероногий друг, значит. Это тебе Иван сказал?
– Да нет. Просто выражение такое.
– Ах выражение! – Серый оскалился. – Ну так вот что я тебе скажу. Поосторожнее! В выражениях! А то ведь у меня не только четыре ноги! У меня еще и сорок два зуба!
– Учту! – немедленно пообещал я, силясь отвести взгляд от волчьей пасти. Не знаю, сколько там на самом деле было зубов, но пересчитывать их мне почему-то совсем не хотелось.
Мы продолжили путь по извилистому коридору, настолько темному и длинному, что вскоре у меня возникло ощущение: если сесть на корточки и повести рукой по полу, там наверняка обнаружатся рельсы метро.
– Не отставай! – поторопил волк, сворачивая за угол.
– Что? Могу заблудиться в лабиринте? – попытался сострить я.
– Заблудишься – найдем! – утешил Серый. – А вот если наткнешься на Минотавра…
Волк не закончил фразу и только покачал головой, что окончательно убедило меня – он не шутит!
Через пять минут, пару поворотов, один подъем по винтовой и один спуск по прямой лестницам мы оказались перед дверью. Дверь не была крошечной, как та, через которую Алиса вошла в страну чудес. Не пряталась под холстом, как волшебная дверца в каморке папы Карло. И все-таки, когда волк остановился перед нею и сказал: «Тебе сюда!» – я не смог подавить волнения. Начинался новый этап моей жизни, в ходе которого мне предстояло стать кем-то совершенно иным. Оставалось лишь узнать – кем!
Едва я зашел внутрь, как оказался в объятиях Длинного.
– Старик! Поздравляю! Ты мне сразу понравился! – орал тот, хлопая меня по плечам и разве что не целуя. – Мало того, ты с первого раза прошел все испытания. Круто!
– Испытания? – Я попытался припомнить события, происшедшие со мной начиная с момента аварии. Однако испытаний, не считая тех, которые обрушились на мою нервную систему, среди них не было.
– Еще бы! – рассмеялся Длинный, когда я ему об этом сказал. – Хорошенькие это были бы испытания, если бы ты мог о них догадаться.
– В таком случае раз я их уже прошел… Может, просветишь?
Длинный задумался, взъерошил свои шикарные, почти как у Мэрилин Монро, густые светлые кудри и произнес:
– Хорошо! Попробуем по порядку. Садись!
Он подпихнул ко мне кресло на колесиках. Кроме кресла, из мебели в комнате были еще два офисных стула и три кабинетных стола, серых, пластиковых, из тех, которые в современных конторах достаются менеджерам средней руки.
– Итак! Первое! – начал мой собеседник. – Признавайся, хотел пнуть собачку около нашего подъезда?
– Ну ведь не пнул же! – возразил я, а заодно отметил, что обитатели этого странного места уже дважды продемонстрировали осведомленность о событиях, свидетелями которых явно не были.
– Вот! Это и было твое первое испытание! – радостно заявил Длинный. – Мы же защитники животных. Нам собачек пинать не положено.
Потом вдруг огляделся по сторонам и, понизив голос, доверительно сообщил:
– Кстати, очень хорошо, что ты ее не пнул. Собачкой-то был Серый!
– Так он же это… здоровый! – усомнился я, а сам с ужасом представил, как наношу свой коронный футбольный удар, на который напрашивалась шавка, по огромному зубастому волку.
– Подумаешь, здоровый! – отмел несостоятельный аргумент мой кудрявый собеседник. – Он же оборотень. В кого хочешь превратится. Правда, в пределах своего вида.
– А ты тоже так можешь? – сразу же заинтересовался я, втайне надеясь, что вступление в Общество даст и мне какие-нибудь волшебные возможности.
– Чего нет, того нет! – вздохнул Длинный. – Мы с тобой простые смертные. Не то что наша Василисушка. Кстати, она при тебе в лягушку превращалась?
– Превращалась, – подтвердил я, умолчав о своем глупом поведении. Но, похоже, и оно не было секретом для Длинного.
– А ты что? – продолжал допытываться он. – Засомневался?
– Вначале – да!
– А потом?
– Потом… – я вспомнил, как лягушка, прыгая по клавиатуре, обозвала меня идиотом. – Потом пришлось поверить!
– То-то! – расплылся в улыбке Длинный. – Вера в нашем деле – все. Это и есть твое второе испытание.
– А третье? – неожиданно для самого себя поинтересовался я.
– А откуда ты знаешь, что их было три? – искренне удивился парень.
– А я не знаю. Просто закон жанра. В сказках всегда все по три раза делается.
– Ну молодец! Точно наш человек! – Длинный не удержался и еще раз хлопнул меня по плечу. – Третьим испытанием был страх.
– Страх?
Спорить не приходилось. Умение взять себя в руки и преодолеть испуг для защитника животных наверняка штука необходимая. Вот только за эту ночь я натерпелся столько всяких страхов, что понятия не имел, какой именно случай был подстроенным. Но Длинный и тут пришел мне на помощь.
Судя по всему, легендарный волк был уже знаком с тем, какую вызывает реакцию. Во всяком случае, так мне показалось, когда я услышал его первую фразу, произнесенную после моего приземления:
– Молодец! Лапу не отдавил!
Только тут я заметил, что носы моих ботинок стоят буквально в нескольких сантиметрах от массивных когтистых лап зверя.
– И-извини…те…
– Нормально! – спокойно ответил волк. – Будем знакомы! Серый!
– Лев, – представился я и зачем-то протянул руку.
Волк с недоумением глянул на мою растопыренную пятерню, принюхался, а потом, вероятно вспомнив людские обычаи, добавил:
– Очень приятно!
– Мне тоже, – попытался улыбнуться я. Но тут же понял, что со своей вежливостью угодил впросак.
– Я про запах! – объяснил Серый. – Мясо руками ел?
Тут же вспомнилась курица-гриль, которой перекусывал в машине после того, как доставил пассажира в аэропорт.
– Ел, – признался я в преступлении перед гигиеной и санитарией и тут же попытался по возможности оправдаться. – Но руки потом вымыл.
– Зря! – клацнул клыками волк. – Было бы еще приятнее. Пойдем!
Окончательно доказав свое умственное превосходство, зверь повернулся ко мне хвостом и, противно цокая когтями по рассохшимся шашкам дубового паркета, направился в глубь коридора. И вдруг Серый остановился.
– Кстати, человече! – донесся из темноты задумчивый волчий голос. – А почему ты меня не спрашиваешь?
– О чем? – удивился я.
– Ну например, тот ли я самый? Из сказок ли? А если да, то из каких именно?
Похоже, истории об уникальном зверином слухе не были выдумкой. Волк явно находился в курсе моей беседы с Иваном и Василисой. Впрочем, возможно, он просто подслушивал. Звери же еще и хитрые.
– А что тут спрашивать? – решил я показать свою сообразительность. – Ты волк. Зовут тебя Серый. Помогаешь Ивану и Василисе! Следовательно, ты и есть их легендарный четвероногий друг.
Похоже, что-то в моих словах задело санитара леса за живое.
– Вот как! Четвероногий друг, значит. Это тебе Иван сказал?
– Да нет. Просто выражение такое.
– Ах выражение! – Серый оскалился. – Ну так вот что я тебе скажу. Поосторожнее! В выражениях! А то ведь у меня не только четыре ноги! У меня еще и сорок два зуба!
– Учту! – немедленно пообещал я, силясь отвести взгляд от волчьей пасти. Не знаю, сколько там на самом деле было зубов, но пересчитывать их мне почему-то совсем не хотелось.
Мы продолжили путь по извилистому коридору, настолько темному и длинному, что вскоре у меня возникло ощущение: если сесть на корточки и повести рукой по полу, там наверняка обнаружатся рельсы метро.
– Не отставай! – поторопил волк, сворачивая за угол.
– Что? Могу заблудиться в лабиринте? – попытался сострить я.
– Заблудишься – найдем! – утешил Серый. – А вот если наткнешься на Минотавра…
Волк не закончил фразу и только покачал головой, что окончательно убедило меня – он не шутит!
Через пять минут, пару поворотов, один подъем по винтовой и один спуск по прямой лестницам мы оказались перед дверью. Дверь не была крошечной, как та, через которую Алиса вошла в страну чудес. Не пряталась под холстом, как волшебная дверца в каморке папы Карло. И все-таки, когда волк остановился перед нею и сказал: «Тебе сюда!» – я не смог подавить волнения. Начинался новый этап моей жизни, в ходе которого мне предстояло стать кем-то совершенно иным. Оставалось лишь узнать – кем!
Едва я зашел внутрь, как оказался в объятиях Длинного.
– Старик! Поздравляю! Ты мне сразу понравился! – орал тот, хлопая меня по плечам и разве что не целуя. – Мало того, ты с первого раза прошел все испытания. Круто!
– Испытания? – Я попытался припомнить события, происшедшие со мной начиная с момента аварии. Однако испытаний, не считая тех, которые обрушились на мою нервную систему, среди них не было.
– Еще бы! – рассмеялся Длинный, когда я ему об этом сказал. – Хорошенькие это были бы испытания, если бы ты мог о них догадаться.
– В таком случае раз я их уже прошел… Может, просветишь?
Длинный задумался, взъерошил свои шикарные, почти как у Мэрилин Монро, густые светлые кудри и произнес:
– Хорошо! Попробуем по порядку. Садись!
Он подпихнул ко мне кресло на колесиках. Кроме кресла, из мебели в комнате были еще два офисных стула и три кабинетных стола, серых, пластиковых, из тех, которые в современных конторах достаются менеджерам средней руки.
– Итак! Первое! – начал мой собеседник. – Признавайся, хотел пнуть собачку около нашего подъезда?
– Ну ведь не пнул же! – возразил я, а заодно отметил, что обитатели этого странного места уже дважды продемонстрировали осведомленность о событиях, свидетелями которых явно не были.
– Вот! Это и было твое первое испытание! – радостно заявил Длинный. – Мы же защитники животных. Нам собачек пинать не положено.
Потом вдруг огляделся по сторонам и, понизив голос, доверительно сообщил:
– Кстати, очень хорошо, что ты ее не пнул. Собачкой-то был Серый!
– Так он же это… здоровый! – усомнился я, а сам с ужасом представил, как наношу свой коронный футбольный удар, на который напрашивалась шавка, по огромному зубастому волку.
– Подумаешь, здоровый! – отмел несостоятельный аргумент мой кудрявый собеседник. – Он же оборотень. В кого хочешь превратится. Правда, в пределах своего вида.
– А ты тоже так можешь? – сразу же заинтересовался я, втайне надеясь, что вступление в Общество даст и мне какие-нибудь волшебные возможности.
– Чего нет, того нет! – вздохнул Длинный. – Мы с тобой простые смертные. Не то что наша Василисушка. Кстати, она при тебе в лягушку превращалась?
– Превращалась, – подтвердил я, умолчав о своем глупом поведении. Но, похоже, и оно не было секретом для Длинного.
– А ты что? – продолжал допытываться он. – Засомневался?
– Вначале – да!
– А потом?
– Потом… – я вспомнил, как лягушка, прыгая по клавиатуре, обозвала меня идиотом. – Потом пришлось поверить!
– То-то! – расплылся в улыбке Длинный. – Вера в нашем деле – все. Это и есть твое второе испытание.
– А третье? – неожиданно для самого себя поинтересовался я.
– А откуда ты знаешь, что их было три? – искренне удивился парень.
– А я не знаю. Просто закон жанра. В сказках всегда все по три раза делается.
– Ну молодец! Точно наш человек! – Длинный не удержался и еще раз хлопнул меня по плечу. – Третьим испытанием был страх.
– Страх?
Спорить не приходилось. Умение взять себя в руки и преодолеть испуг для защитника животных наверняка штука необходимая. Вот только за эту ночь я натерпелся столько всяких страхов, что понятия не имел, какой именно случай был подстроенным. Но Длинный и тут пришел мне на помощь.