Страница:
– Зацепиться? – озадаченно повторил Михаил. – В каком смысле?
– В самом прямом. Нам понадобится весьма мощная лебедка, и хорошо, если обойдемся одной. Ее придется привязывать к чему-то очень капитальному и неподвижному. А лучше тех деревьев, что стоят за нашей палаткой, нам не найти.
– И где же, Сань, мы с тобой возьмем эти лебедки?
– Да там же, где мы возьмем тросы, акваланг и прочий инструмент: у твоего друга Туницкого. Завтра же один из нас отправится на ближайший телеграф и пошлет ему телеграмму примерно такого содержания: «Виктор Сергеевич. Телега найдена. Для отправки ее к вам требуются…» – и далее перечислить все, что нам понадобится.
– Ты думаешь, он все это пришлет? – с сомнением произнес Михаил. – Придется ему целую машину сюда гнать.
– Вообще-то, конечно, – согласился я, – морока большая. Но делать нечего. Придется ему либо прислать нам необходимое снаряжение, либо подбросить столько денег, сколько понадобится для того, чтобы мы смогли найти то, что нужно, на месте.
– В таком случае лучше ему позвонить.
– Верно. Давай решим, кто из нас пойдет звонить.
– В принципе я готов, – сказал Михаил, – но боюсь, не смогу убедить его в необходимости дополнительных расходов.
– Понял. Звонить пойду я, а заодно и прикуплю что-нибудь из продуктов и проведу небольшую разведку в местных железнодорожных мастерских.
– Почему именно в железнодорожных?
– Потому что там могут найтись подходящие лебедки…
Утро следующего дня выдалось сырым и дождливым. Я шагал по старой дороге в сторону шоссе и размышлял: «Если Туницкий вышлет деньги на дальнейшие работы, то нужно будет закупить побольше продуктов, ведь придется, скорее всего, кормить и наемных рабочих. Если же вопрос нашего финансирования будет спущен на тормозах, то и тащить назад много не придется».
До города добрался к одиннадцати часам. Отыскав почтамт, я оплатил сразу десять минут переговоров и устало уселся на скамейку. После примерно получасового ожидания меня пригласили в кабинку. Ответил мне сам Туницкий.
– Александр, как вы там? Как успехи?
– Все в порядке, – ответил я, – «тело» найдено, и требуется его скорейшая эвакуация.
– Неужели вам удалось его отыскать?! – завопил он. – И где он лежит? Как вы до него добрались? В каком он состоянии? – обрушил он на меня град вопросов.
– Машину мы нашли еще позавчера, а вчерашний день пришлось потратить на выяснение точного положения броневика на дне реки и оценку общего его состояния. Та его часть, что мне удалось откопать из-под ила, сохранилась неплохо. Даже треугольная фирменная звезда на колесном колпаке блестит как новенькая.
– О-о-о, великолепно! И когда же?..
– Когда же вы его сможете увидеть? – перебил я его. – Боюсь, что не так скоро, как вам хочется, а может быть, и никогда.
– Почему же? – занервничал Туницкий. – В чем проблема?
– Проблема состоит в специальном оборудовании, – ответил я, – вернее, в его отсутствии. Автомобиль, как оказалось, лежит на пятиметровой глубине, причем на три четверти затянут илом. Выдрать его оттуда без специального оборудования и наемной рабочей силы невозможно.
– И какое же оборудование вам нужно? – уже более спокойным и деловым тоном спросил Туницкий.
– Как минимум, потребуются одна пятидесятитонная лебедка, акваланг с компрессором, тросы, гидромонитор, ну и всякие мелочи: трубы, шланги, ломы, тросы…
– Понятно. А нельзя ли, Александр, все это найти на месте?
– В принципе можно, но за все придется платить. А у нас с Михаилом денег и так в обрез: только на обратную дорогу да на самые необходимые продукты питания.
– Хорошо, – ответил после минутного раздумья Туницкий, – деньги я вам вышлю завтра же. Какая сумма понадобится для завершения операции?
– Разумеется, с точностью до копейки общую сумму расходов я вам сейчас не назову, но как минимум полтора миллиона рублей потребуется наверняка.
– Сколько, сколько?! – воскликнул Туницкий. – Да на эти деньги я новую машину куплю.
– Не спорю, – ответил я, – но не такую машину.
Мы оба замолчали.
– Виктор Сергеевич, – постарался я как-то оживить наш несколько увядший диалог, – выбор у нас с вами сейчас невелик. Но если вас все еще интересует автомобиль, то вам придется прислать нам либо недостающее оборудование, либо деньги на его покупку или, на худой конец, на аренду. Если же автомобиль вас уже не интересует, мы, пожалуй, начнем сворачиваться и…
– Нет, нет, Александр Григорьевич, – решился он, – мне бы очень не хотелось, чтобы вы бросали дело на полдороге. Так и быть, я вышлю вам деньги. Скоро.
– Высылайте их прямо сейчас, – я решил ковать железо пока горячо, – а я подожду. Понимаете, от того места, где мы базируемся, до телеграфа добраться непросто. Лучше я здесь посижу, на скамеечке.
– Постараюсь устроить перевод так быстро, как только возможно, – сдался он.
– Вот и прекрасно, – сказал я и продиктовал ему свои координаты.
Сидеть на телеграфе я, конечно, не стал, поскольку деньги могли поступить не ранее чем через три часа. Поэтому я отправился на рынок за провизией. В наш походный лагерь я добрался только к одиннадцати вечера.
– Э-гей, миряне! – крикнул я, завидев угасающее пламя костра и согбенную фигуру дремлющего около него Михаила.
Он встрепенулся и, кинув в огонь охапку веток, бросился мне навстречу.
– Ну, наконец-то, – радостно проговорил он, помогая мне снять с плеч рюкзак с провизией, – а я уже и не знал, что и подумать.
– Да что там думать, – устало проронил я, усаживаясь у огня, – задание партии и правительства выполнил с честью.
– И что же тебе сказал Туницкий? – спросил Михаил, накладывая в мою тарелку нечто похожее на оладьи.
– Сказал! – хмыкнул я. – Он уже и деньги нам прислал.
– Не может быть! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Неужели Виктор Сергеевич с деньгами расстался?
Я прожевал политый сгущенным молоком кусок упругого теста и гордо хлопнул себя по нагрудному карману:
– Говорю – прислал, значит, прислал. Полтора «лимона» отвалил.
– Считай, что ты совершил тринадцатый подвиг Геракла, – с восхищением взглянул на меня Михаил и пододвинул мне кружку с чаем. – Ты запей, запей горяченьким, так легче пойдет.
– Спасибо, а ты что, собственно, приготовил, оладьи или галушки?
– Блины, – скромно потупил взор Михаил.
– А-а-а, – искренне удивился я, – наверное, в первый раз в жизни?
– Как ты догадался? – нахмурился он.
– Не обижайся. Лучше достань продукты из рюкзака, а то у меня сил совсем не осталось.
Сквозь сон я слышал, что он меня о чем-то настойчиво расспрашивает, но я смог только промычать ему в ответ что-то невнятное и тут же отрубился.
Утром, открыв глаза, я обнаружил, что лежу один. На всякий случай ощупав карман с деньгами и убедившись, что они на месте, я вылез из палатки. На поляне Михаила не оказалось. Несколько раз окрикнув его, я понял, что он, видимо, находится далеко от нашего лагеря. Едва я развел огонь и вскипятил воду, как из-за кустов показался мой друг, обремененный двумя увесистыми хозяйственными сумками.
– Стой, Саня, – крикнул он, видя, что я склонился над котелком, – подожди минуточку, не клади туда ничего.
Я выпрямился.
– Привет, Миш! Ты где пропадал?
– Не поверишь, – ответил он, осторожно ставя сумки на землю, – меня с утра бессонница одолела. Проснулся я где-то часа в четыре. Крутился, крутился, сон нейдет. Думаю, чем просто так валяться, пройдусь-ка лучше по окрестным полям и огородам, глядишь и добуду что-нибудь съедобное.
– Это твои трофеи? – указал я на сумки.
– Да, – улыбнулся Михаил, – но не совсем то, что ты думаешь. Просто я по случаю познакомился с одной дамой, она меня и угостила.
– Ничего себе угощение! – удивился я, вынимая литровую банку со сметаной, солидный шматок сала, еще теплую, видимо, только что зажаренную курицу, пластиковую емкость с крупными красно-желтыми сливами и прочее, прочее и прочее. – За какие же заслуги тебе столько отвалили?
– Да так, – засмущался Михаил, – женщина она оказалась одинокая, вдова бывшего начальника местного автопарка. Для начала помог я ей ведра до дома поднести, потом еще кое-что по хозяйству сделать. Вот так и познакомились. По ходу дела я рассказал ей про наших героических ученых, которые не щадят своей жизни и на голодный желудок самоотверженно борются с радиацией.
– Хватит трепаться, за науку столько харчей не дают. Говори честно, что ты ей наобещал.
Михаил виновато опустил голову:
– Хряка пообещал зарезать.
– Да ты хоть раз живых свиней-то резал? – нахмурившись, спросил я.
Михаил отрицательно потряс головой:
– Не-а, но я думал, что ты запросто с этим управишься.
– Что?! – зарычал я на него. – Так ты и меня к этому подвязал?
– Да что ты, Саня, – на всякий случай сделал шаг назад Михаил, – я для общего дела старался. Я же тебе говорил, что ее бывший муж местным гаражом заведовал, а стало быть, и она там всех знает. Гаражи же там громадные, железок кругом навалено всяких – море. Ты же сам говорил, что нам понадобится техника, а где же ее еще искать, как не там?
– Действительно, – быстро сообразил я. В конце концов, что мне стоит какого-то хряка завалить, зато выгода от такого знакомства может быть весьма ощутима. – Так и быть, – сменил я гнев на милость. – Когда нас ждет бедная вдова?
Через полтора часа мы загнали нашу лодку поглубже в камыши и, забрав с собой из палатки все самое ценное, направились к совхозной усадьбе. Вдова оказалась еще вполне крепкой женщиной лет сорока пяти. Удивившись тому, что мы пришли вдвоем, она, тем не менее, встретила нас весьма приветливо. А когда Михаил отрекомендовал меня своим помощником и главным консультантом по забою домашнего скота, то улыбка ее стала еще приветливее.
– Прошу в хату, – сказала Дарья Максимовна с заметным южнорусским акцентом.
Обговорив все детали предстоящего действа, она проводила нас в загон, где у большой рубленой бадьи весело чавкали три весьма упитанные чушки.
– Какой из них? – спросил я, вытаскивая из ножен походный кинжал.
– Вон тот, с рваным ухом, – указала одними глазами хозяйка. – Уж очень беспокоен он стал в последнее время, драчлив, – добавила она со вздохом.
– Понятно, – кивнул я, – принесите веревки покрепче и тазик, какой побольше.
Хозяйка скрылась в доме.
– Сань, а таз-то нам зачем? – спросил Михаил.
– Кровь собирать в него будем, – ответил я ему.
Михаил побледнел.
– Как кровь? Зачем еще? – пробормотал он.
– Ты что, даже никогда не присутствовал при этой процедуре?
– Никогда, – помотал он головой, – боюсь, как бы мне плохо не стало.
– Ты уж держись как-нибудь, голубчик, не позорь меня. Да и делать-то тебе ничего особенного не придется. Запоминай: когда я его на бочок завалю, ты ему быстро свяжешь задние ноги, а потом поможешь мне его подвесить за стропила у крыльца.
– Хорошо, – неуверенно проговорил он, – попытаюсь не сорваться.
Дарья Максимовна принесла все, что я просил, и еще несколько початков кукурузы.
– Любит он ее, Борька-то, – кивнула она в сторону жующих свиней. – Я его сейчас выманю, а дальше вы сами действуйте.
– Хорошо, – сказал я, – мы готовы.
Сделав самозатягивающуюся петлю, я передал ее заметно нервничавшему Михаилу и двинулся к загородке, откуда хозяйка выводила довольно посапывающего хряка. Дождавшись, пока во мгновение ока смолотивший пару подсоленных початков Борька уляжется посреди двора, подставив для почесывания свое брюхо, я кивнул Михаилу, и мы, как два заправских киллера, пригнувшись, двинулись к закатившему от умиления глазки хряку. Приняв от Дарьи Максимовны эстафету по почесыванию свина, я осторожно вынул свой кинжал из ножен и кивнул своему другу. Михаил не сплоховал. Довольно ловко накинув петлю на вытянутые от блаженства Борькины ноги, он с силой дернул за концы веревок. Разбуженный таким бесцеремонным с ним обхождением, хряк изумленно распахнул глаза и, увидев вместо кормилицы не брившегося неделю детину в камуфляже, испуганно пискнул и судорожно рванулся в сторону. Но было поздно. Сверкнула сталь ножа, и бедный Борька задергался в предсмертных конвульсиях.
Не теряя ни секунды, мы оттащили тушу к крыльцу, где, перекинув веревку через стропило, подвесили тушу над землей и быстро подставили под струйку крови эмалированный тазик. Дождавшись, пока стечет вся кровь, мы поволокли увесистого свина к куче соломы, где его, по правилам, следовало тут же опалить. В тот момент, когда огонь охватил тушу со всех сторон, на крыльце показалась хозяйка с небольшим подносом в руках. На подносе стояли два небольших граненых стаканчика с прозрачной жидкостью, тарелочка с солеными огурчиками и хлебом.
– С дичиной вас, – сказала она, протягивая нам угощение.
Вытерев окровавленные руки полотенцем, мы звонко чокнулись и залпом махнули предложенный напиток.
– Уа-а-х, – только и сумел сказать я, когда торопливо зажевал огурцом семидесятиградусный, настоянный на чесноке самогон.
Выдохнув, я посмотрел на Михаила. Тот стоял, судорожно разинув рот, и искал глазами воду. После так вовремя появившейся выпивки разделка туши пошла веселее, и к трем часам пополудни мы работу закончили. К этому времени вернулись с полевых работ и оба сына хозяйки, невысокие, но крепкие парни, лет девятнадцати – двадцати трех. Мы все вместе плотно пообедали, и тут я высказал пожелание ознакомиться с хозяйством местного машинно-тракторного парка, мотивировав свой интерес необходимостью провести некий важный и шибко научный эксперимент.
– Конечно, можно, какой вопрос! – решительно заявила тоже принявшая стаканчик своего зелья хозяйка. – После обеда Алексей вас проводит к Петру Петровичу, он все сделает.
– Премного благодарен, – поклонился я. – А ничего, что мы слегка того… выпивши?
– Ой, – захохотала Дарья Максимовна, прикрыв рукой рот, – ну что вы, по-нашему это просто ничего, предобеденная чарка.
«Вот полная демократия», – подумал я.
Михаил, с трудом державшийся на ногах, решил вздремнуть на сеновале, а я в сопровождении старшего сына хозяйки отправился в колхозные мастерские. Там, по случаю начала полевых работ, было довольно пустынно, и только в одном из них, кубообразном, собранном из гофрированных панелей здании, стучали молотки и время от времени вспыхивали огни электросварки. Мы приблизились к небольшому вагончику, возле которого стояла красная «Нива».
– Как удачно, – весело подмигнул мне мой проводник, – Петр Петрович на месте.
Мы вошли внутрь конторы. У единственного окна стоял длинный письменный стол, за которым, обложившись бумагами, сидел лысоватый мужчина неопределенных лет в очках, с круглыми, сильно выпуклыми стеклами. Перед ним лежали чертежи каких-то механизмов, которые он внимательно изучал.
– Здравствуйте, – сказали мы хором.
– Приветствую вас, – мужчина поднял правую руку, но взгляда от своих бумаг не оторвал.
– Петр Петрович, – заговорил Алексей, – тут к нам ученые приехали из Москвы, помощи у нас просят.
– Что нужно товарищам ученым? – спросил главный инженер, по-прежнему не отвлекаясь от чертежа.
Алексей вопросительно взглянул на меня.
– Нам, для взятия донных проб, потребуются мощная лебедка, тросы, штанги из труб, кое-какие сварочные работы, – начал объяснять я.
– Трос у меня только «двадцадка», – перебил меня инженер. Он поднял на меня совсем маленькие за толстыми стеклами глаза и уточнил: – Зато новый.
– А лебедка?
– Лебедка, лебедка, – задумался он. – А от трелевочного трактора вам подойдет?
– Вероятно, – ответил я, – надо бы ее осмотреть.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся он, – а с рабочими, я уверен, вы и сами договоритесь. Алеша, – повернулся он к моему спутнику, – проводи товарища на хоздвор.
Он сделал прощальный жест ручкой и вновь уткнулся в свои рисунки.
«Каков спец, – уважительно подумал я, выходя на улицу, – все свое хозяйство на память помнит, даже о том, что на свалке лежит».
Мы вышли на обширную площадку, заваленную отработавшими свой срок машинами.
– Вон он, трелевочник, – указал пальцем мой спутник на лежащий на боку громадный грязно-серый трактор.
Обследовав поверженную машину, я понял, что без посторонней помощи мне не обойтись, и повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу за моей спиной парню.
– Алексей, сделай одолжение, позови сюда кого-нибудь из слесарей, желательно, конечно, самого авторитетного.
Тот кивнул и быстро зашагал к зданию, откуда раньше слышался стук молотков. Через несколько минут он вернулся в сопровождении могучего детины двухметрового роста в рваной и засаленной робе. Мы поздоровались.
– Спасибо, Алексей, иди, не буду больше тебя задерживать, – сказал я.
Когда тот ушел, я обратился к гиганту.
– Степан Николаевич, Петр Петрович обещал мне содействие, а я, в свою очередь, в долгу не останусь.
Равнодушные поначалу глаза слесаря после этих слов несколько оживились.
– А что надо сделать? – спросил он.
– Надо снять с трелевочного трактора лебедку и приварить ее на трубчатые полозья. После чего придется приделать к ведущему валу рукоятку, чтобы можно было крутить ее руками, а потом намотать на барабан новый трос.
– Понятно, – кивнул слесарь, – только боюсь, что не получится у вас рукой-то ее провернуть.
– Почему же? – удивился я.
– Привод-то на эту лебедку прямо с раздаточной коробки идет, – начал объяснять он, тыкая пальцем в днище трактора, – а крутящий момент там очень большой, шток ведь с дизеля напрямую протянут.
– А что же делать?
– Придется заодно и дополнительный редуктор ставить. Хоть и медленнее получится, зато потом сможете и слона на барабан намотать.
– Вот это мне и нужно, – кивнул я.
Немного поторговавшись для приличия из-за суммы вознаграждения и посулив ему еще три бутылки водки за скорость изготовления, я отправился восвояси. Михаил к тому времени пришел в себя и о чем-то болтал на кухне с гостеприимной хозяйкой. Я коротко рассказал ему о результатах своего похода в мастерские. После этого, попрощавшись с Дарьей Максимовной, мы потащились в свой лагерь, нагруженные сумками с яблоками, кабачками, парным мясом и молоком.
Решив, что разводить костер и готовить ужин сегодня не будем, мы выпили по кружке молока, съели по ломтю свежего хлеба и легли спать.
Следующие два дня я провел на машинном дворе, а Михаил оставался на хозяйстве. Вечером я, чуть живой от усталости, приполз в лагерь. Михаил усадил меня на пенек у костра и важно объявил:
– Сейчас я тебя настоящей царской ухой потчевать буду.
– Ухой? – удивился я. – А рыбу-то ты где взял? Удочек-то у нас нет.
Опробовав храповой механизм и смазав все трущиеся части тяговой лебедки густым, отливающим синевой солидолом, я решил, что все сделано на совесть, и отправился на поиски подходящего транспорта. И тут, получившие оговоренную плату и поэтому воспылавшие ко мне самыми дружескими чувствами, механики пообещали перевезти меня к реке «в один момент». Один из них пригнал к воротам странный двухколесный агрегат с прицепленной к нему грубо сваренной волокушей.
– Смотри, какой у нас бронепоезд имеется, – сказал он, – вмиг домчит.
Я опрометчиво согласился, и вся бригада, дружно взявшись, погрузила на волокушу лебедку, обрезки труб, несколько кусков троса и целое ведро болтов, гаек и прочего крепежа. Выпросив у слесарей на прощание пару разводных ключей, я тоже влез в потрясающий воображение агрегат, и мы тронулись. Термин «потрясающий» я употребил отнюдь не случайно. Лишенная каких-либо амортизаторов волокуша за три километра пути до нашего лагеря едва не вытряхнула из меня душу, и я не раз пожалел о том, что согласился ехать на ней. Но рано или поздно все кончается, и плохое тоже. Я выбрался из прицепа и пошел впереди самоходного механизма, указывая место установки лебедки. Услышав приближающийся стрекот одноцилиндрового двигателя, из-за кустов с топором в руке выскочил Михаил, но, увидев меня, заткнул его за пояс и поспешил мне на помощь. Подогнав трактор практически вплотную к группе росших метрах в пятидесяти от воды деревьев, мы сгрузили с волокуши железки и, привязав веревку к ближайшему деревцу, сдернули на землю и саму лебедку. Вручив на прощание водителю четвертинку с неподражаемым самогоном Дарьи Максимовны, мы расстались с ним, весьма довольные друг другом. Передохнув самую малость, я принялся готовиться к завершающей операции по извлечению нашей находки. Работы было непочатый край. С помощью двухметровых обрезков дюймовых водопроводных труб мы развернули лебедку барабаном к реке и привязали ее куском троса к двум самым толстым деревьям, росшим неподалеку от нашей палатки. Заведя трос через скобы на станине, мы замкнули его кольцо вокруг стволов и, насколько хватило наших совместных сил, завязали его особым, самозатягивающимся «трикотажным» узлом. Но, не очень-то надеясь на его прочность, привинтили специально изготовленными для этих целей зажимами свисающие концы троса крест-накрест к основному кольцу. Затем мы смотали с барабана часть троса и, используя скрученную бубликом трубу и еще одно зажимное приспособление, смастерили некое подобие самозатягивающейся петли. Чем быстрее мы продвигались к цели, тем больший азарт и нетерпение нами овладевали. Чтобы сэкономить время, мы решили пренебречь обедом и, съев по куску хлеба с салом, чуть ли не бегом вновь бросились к лебедке. Теперь один из нас безостановочно крутил ручку, а другой оттаскивал снятый с барабана трос к реке. Из-за установленного дополнительного редуктора процесс размотки длился крайне медленно, и для того, чтобы снять примерно восемьдесят метров троса, нам понадобилось не менее часа. Но когда эта работа была закончена, радости нашей не было предела.
– А не попробовать ли нам, Миш, сегодня заарканить «мерс»? – предложил я.
Выразительный взгляд моего друга показал, что ему самому не терпится. Итак, все между нами было решено в одно мгновение. Михаил привязал сделанный им плот к кормовой петле и направил лодку к шестам. Мы прикрепили к ним лодку, и я нырнул. Повесив светильник на торчащий из придонного мрака кронштейн, я принялся разгребать руками прилипшие к переднему мосту машины донные отложения. Пришлось нырять раза четыре, прежде чем я прокопал подходящий по размерам туннель и нащупал картер двигателя. Мы подтянули плотик с тросом и, освободив стальную петлю от креплений, осторожно опустили его в омут.
– Ну, с Богом, Саня, – напутствовал меня Михаил.
Я вертикально ушел в глубину, ориентируясь вдоль четко заметного в воде троса. Протащив изрядно полегчавшую в воде петлю под рамой переднего моста, я пошарил рукой вокруг себя в поисках чего-нибудь, за что ее можно было бы зацепить. Не обнаружив ничего более подходящего, я накинул трос на выступающее из трясины пробитое колесо и, в спешке даже забыв отцепить светильник, ринулся наверх.
– Ну что, удалось зацепить тачку? – спросил Михаил, не дав даже отдышаться.
– Угу, – кивнул я, – греби скорее к берегу.
Когда мы причалили, я переоделся в сухую одежду и принялся крутить ручку редуктора. Пока я грелся, наматывая на барабан излишки троса, Михаил подпалил заранее сложенную кучу дров и развесил над огнем котелки, поскольку в хлопотах мы совершенно забыли поесть. Поужинав, мы заторопились к лебедке. Поскольку она стояла довольно далеко от берега, мы, для подсветки, развели вблизи нее еще один костер. И принялись истово вращать рукоятку, трос начал постепенно расправляться.
Неожиданно лебедка дрогнула и заскользила на полозьях к реке.
– Что это было? – почему-то шепотом спросил Михаил.
– Тормозная петля натягивается, – успокоил я его, – не бойся.
Дальше натягивать трос нужно было очень осторожно. Вслушиваясь в скрип врезавшейся в кору деревьев тросовой петли, я ощупал основной трос и решил, что пришла пора дать ему немного вытянуться, так сказать, плотнее прилечь друг к другу всем его проволочкам.
– Пойдем-ка попьем чайку, – предложил я замершему в напряженном ожидании Михаилу.
– Что так? – удивился он.
– Дело это не быстрое. Броневичок наш довольно массивный и в иле сидит по уши. А он такая липкая зараза, что твой клей. Поэтому нужно набраться терпения и очень осторожно выводить его из ямы. Прошлым летом в Псковской области я «Пантеру» со дна озера выволакивал двое суток.
– Ничего себе! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Так долго?
– Да, да, старик, – закивал я, высыпая горсть заварки в закипевшую воду, – двое суток. Ведь в этом деле что самое важное? Провернуть утопленный объект на месте! Конечно, танк штука более тяжелая, но и проворачивал я его аж двумя лебедками, причем стояли они на разных берегах, прямо напротив друг друга. Вот, а как только наш «мерседес» провернется, то есть оторвется от массы облепивших его отложений, считай, что делу конец. Нам останется только крутить ручку редуктора и вываживать его потихонечку на берег, словно щуку спиннингом. Уловил?
– Уловил, – со вздохом произнес Михаил, видимо, поняв, что спать ему сегодня вряд ли придется.
Следующие три часа прошли у нас в нудном хождении между двумя кострами и редкими минутами дополнительного подтягивания троса. Но уже глубокой ночью со стороны реки неожиданно донесся глухой чавкающий звук. Михаил с тревогой обернулся.
– В самом прямом. Нам понадобится весьма мощная лебедка, и хорошо, если обойдемся одной. Ее придется привязывать к чему-то очень капитальному и неподвижному. А лучше тех деревьев, что стоят за нашей палаткой, нам не найти.
– И где же, Сань, мы с тобой возьмем эти лебедки?
– Да там же, где мы возьмем тросы, акваланг и прочий инструмент: у твоего друга Туницкого. Завтра же один из нас отправится на ближайший телеграф и пошлет ему телеграмму примерно такого содержания: «Виктор Сергеевич. Телега найдена. Для отправки ее к вам требуются…» – и далее перечислить все, что нам понадобится.
– Ты думаешь, он все это пришлет? – с сомнением произнес Михаил. – Придется ему целую машину сюда гнать.
– Вообще-то, конечно, – согласился я, – морока большая. Но делать нечего. Придется ему либо прислать нам необходимое снаряжение, либо подбросить столько денег, сколько понадобится для того, чтобы мы смогли найти то, что нужно, на месте.
– В таком случае лучше ему позвонить.
– Верно. Давай решим, кто из нас пойдет звонить.
– В принципе я готов, – сказал Михаил, – но боюсь, не смогу убедить его в необходимости дополнительных расходов.
– Понял. Звонить пойду я, а заодно и прикуплю что-нибудь из продуктов и проведу небольшую разведку в местных железнодорожных мастерских.
– Почему именно в железнодорожных?
– Потому что там могут найтись подходящие лебедки…
Утро следующего дня выдалось сырым и дождливым. Я шагал по старой дороге в сторону шоссе и размышлял: «Если Туницкий вышлет деньги на дальнейшие работы, то нужно будет закупить побольше продуктов, ведь придется, скорее всего, кормить и наемных рабочих. Если же вопрос нашего финансирования будет спущен на тормозах, то и тащить назад много не придется».
До города добрался к одиннадцати часам. Отыскав почтамт, я оплатил сразу десять минут переговоров и устало уселся на скамейку. После примерно получасового ожидания меня пригласили в кабинку. Ответил мне сам Туницкий.
– Александр, как вы там? Как успехи?
– Все в порядке, – ответил я, – «тело» найдено, и требуется его скорейшая эвакуация.
– Неужели вам удалось его отыскать?! – завопил он. – И где он лежит? Как вы до него добрались? В каком он состоянии? – обрушил он на меня град вопросов.
– Машину мы нашли еще позавчера, а вчерашний день пришлось потратить на выяснение точного положения броневика на дне реки и оценку общего его состояния. Та его часть, что мне удалось откопать из-под ила, сохранилась неплохо. Даже треугольная фирменная звезда на колесном колпаке блестит как новенькая.
– О-о-о, великолепно! И когда же?..
– Когда же вы его сможете увидеть? – перебил я его. – Боюсь, что не так скоро, как вам хочется, а может быть, и никогда.
– Почему же? – занервничал Туницкий. – В чем проблема?
– Проблема состоит в специальном оборудовании, – ответил я, – вернее, в его отсутствии. Автомобиль, как оказалось, лежит на пятиметровой глубине, причем на три четверти затянут илом. Выдрать его оттуда без специального оборудования и наемной рабочей силы невозможно.
– И какое же оборудование вам нужно? – уже более спокойным и деловым тоном спросил Туницкий.
– Как минимум, потребуются одна пятидесятитонная лебедка, акваланг с компрессором, тросы, гидромонитор, ну и всякие мелочи: трубы, шланги, ломы, тросы…
– Понятно. А нельзя ли, Александр, все это найти на месте?
– В принципе можно, но за все придется платить. А у нас с Михаилом денег и так в обрез: только на обратную дорогу да на самые необходимые продукты питания.
– Хорошо, – ответил после минутного раздумья Туницкий, – деньги я вам вышлю завтра же. Какая сумма понадобится для завершения операции?
– Разумеется, с точностью до копейки общую сумму расходов я вам сейчас не назову, но как минимум полтора миллиона рублей потребуется наверняка.
– Сколько, сколько?! – воскликнул Туницкий. – Да на эти деньги я новую машину куплю.
– Не спорю, – ответил я, – но не такую машину.
Мы оба замолчали.
– Виктор Сергеевич, – постарался я как-то оживить наш несколько увядший диалог, – выбор у нас с вами сейчас невелик. Но если вас все еще интересует автомобиль, то вам придется прислать нам либо недостающее оборудование, либо деньги на его покупку или, на худой конец, на аренду. Если же автомобиль вас уже не интересует, мы, пожалуй, начнем сворачиваться и…
– Нет, нет, Александр Григорьевич, – решился он, – мне бы очень не хотелось, чтобы вы бросали дело на полдороге. Так и быть, я вышлю вам деньги. Скоро.
– Высылайте их прямо сейчас, – я решил ковать железо пока горячо, – а я подожду. Понимаете, от того места, где мы базируемся, до телеграфа добраться непросто. Лучше я здесь посижу, на скамеечке.
– Постараюсь устроить перевод так быстро, как только возможно, – сдался он.
– Вот и прекрасно, – сказал я и продиктовал ему свои координаты.
Сидеть на телеграфе я, конечно, не стал, поскольку деньги могли поступить не ранее чем через три часа. Поэтому я отправился на рынок за провизией. В наш походный лагерь я добрался только к одиннадцати вечера.
– Э-гей, миряне! – крикнул я, завидев угасающее пламя костра и согбенную фигуру дремлющего около него Михаила.
Он встрепенулся и, кинув в огонь охапку веток, бросился мне навстречу.
– Ну, наконец-то, – радостно проговорил он, помогая мне снять с плеч рюкзак с провизией, – а я уже и не знал, что и подумать.
– Да что там думать, – устало проронил я, усаживаясь у огня, – задание партии и правительства выполнил с честью.
– И что же тебе сказал Туницкий? – спросил Михаил, накладывая в мою тарелку нечто похожее на оладьи.
– Сказал! – хмыкнул я. – Он уже и деньги нам прислал.
– Не может быть! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Неужели Виктор Сергеевич с деньгами расстался?
Я прожевал политый сгущенным молоком кусок упругого теста и гордо хлопнул себя по нагрудному карману:
– Говорю – прислал, значит, прислал. Полтора «лимона» отвалил.
– Считай, что ты совершил тринадцатый подвиг Геракла, – с восхищением взглянул на меня Михаил и пододвинул мне кружку с чаем. – Ты запей, запей горяченьким, так легче пойдет.
– Спасибо, а ты что, собственно, приготовил, оладьи или галушки?
– Блины, – скромно потупил взор Михаил.
– А-а-а, – искренне удивился я, – наверное, в первый раз в жизни?
– Как ты догадался? – нахмурился он.
– Не обижайся. Лучше достань продукты из рюкзака, а то у меня сил совсем не осталось.
Сквозь сон я слышал, что он меня о чем-то настойчиво расспрашивает, но я смог только промычать ему в ответ что-то невнятное и тут же отрубился.
Утром, открыв глаза, я обнаружил, что лежу один. На всякий случай ощупав карман с деньгами и убедившись, что они на месте, я вылез из палатки. На поляне Михаила не оказалось. Несколько раз окрикнув его, я понял, что он, видимо, находится далеко от нашего лагеря. Едва я развел огонь и вскипятил воду, как из-за кустов показался мой друг, обремененный двумя увесистыми хозяйственными сумками.
– Стой, Саня, – крикнул он, видя, что я склонился над котелком, – подожди минуточку, не клади туда ничего.
Я выпрямился.
– Привет, Миш! Ты где пропадал?
– Не поверишь, – ответил он, осторожно ставя сумки на землю, – меня с утра бессонница одолела. Проснулся я где-то часа в четыре. Крутился, крутился, сон нейдет. Думаю, чем просто так валяться, пройдусь-ка лучше по окрестным полям и огородам, глядишь и добуду что-нибудь съедобное.
– Это твои трофеи? – указал я на сумки.
– Да, – улыбнулся Михаил, – но не совсем то, что ты думаешь. Просто я по случаю познакомился с одной дамой, она меня и угостила.
– Ничего себе угощение! – удивился я, вынимая литровую банку со сметаной, солидный шматок сала, еще теплую, видимо, только что зажаренную курицу, пластиковую емкость с крупными красно-желтыми сливами и прочее, прочее и прочее. – За какие же заслуги тебе столько отвалили?
– Да так, – засмущался Михаил, – женщина она оказалась одинокая, вдова бывшего начальника местного автопарка. Для начала помог я ей ведра до дома поднести, потом еще кое-что по хозяйству сделать. Вот так и познакомились. По ходу дела я рассказал ей про наших героических ученых, которые не щадят своей жизни и на голодный желудок самоотверженно борются с радиацией.
– Хватит трепаться, за науку столько харчей не дают. Говори честно, что ты ей наобещал.
Михаил виновато опустил голову:
– Хряка пообещал зарезать.
– Да ты хоть раз живых свиней-то резал? – нахмурившись, спросил я.
Михаил отрицательно потряс головой:
– Не-а, но я думал, что ты запросто с этим управишься.
– Что?! – зарычал я на него. – Так ты и меня к этому подвязал?
– Да что ты, Саня, – на всякий случай сделал шаг назад Михаил, – я для общего дела старался. Я же тебе говорил, что ее бывший муж местным гаражом заведовал, а стало быть, и она там всех знает. Гаражи же там громадные, железок кругом навалено всяких – море. Ты же сам говорил, что нам понадобится техника, а где же ее еще искать, как не там?
– Действительно, – быстро сообразил я. В конце концов, что мне стоит какого-то хряка завалить, зато выгода от такого знакомства может быть весьма ощутима. – Так и быть, – сменил я гнев на милость. – Когда нас ждет бедная вдова?
Через полтора часа мы загнали нашу лодку поглубже в камыши и, забрав с собой из палатки все самое ценное, направились к совхозной усадьбе. Вдова оказалась еще вполне крепкой женщиной лет сорока пяти. Удивившись тому, что мы пришли вдвоем, она, тем не менее, встретила нас весьма приветливо. А когда Михаил отрекомендовал меня своим помощником и главным консультантом по забою домашнего скота, то улыбка ее стала еще приветливее.
– Прошу в хату, – сказала Дарья Максимовна с заметным южнорусским акцентом.
Обговорив все детали предстоящего действа, она проводила нас в загон, где у большой рубленой бадьи весело чавкали три весьма упитанные чушки.
– Какой из них? – спросил я, вытаскивая из ножен походный кинжал.
– Вон тот, с рваным ухом, – указала одними глазами хозяйка. – Уж очень беспокоен он стал в последнее время, драчлив, – добавила она со вздохом.
– Понятно, – кивнул я, – принесите веревки покрепче и тазик, какой побольше.
Хозяйка скрылась в доме.
– Сань, а таз-то нам зачем? – спросил Михаил.
– Кровь собирать в него будем, – ответил я ему.
Михаил побледнел.
– Как кровь? Зачем еще? – пробормотал он.
– Ты что, даже никогда не присутствовал при этой процедуре?
– Никогда, – помотал он головой, – боюсь, как бы мне плохо не стало.
– Ты уж держись как-нибудь, голубчик, не позорь меня. Да и делать-то тебе ничего особенного не придется. Запоминай: когда я его на бочок завалю, ты ему быстро свяжешь задние ноги, а потом поможешь мне его подвесить за стропила у крыльца.
– Хорошо, – неуверенно проговорил он, – попытаюсь не сорваться.
Дарья Максимовна принесла все, что я просил, и еще несколько початков кукурузы.
– Любит он ее, Борька-то, – кивнула она в сторону жующих свиней. – Я его сейчас выманю, а дальше вы сами действуйте.
– Хорошо, – сказал я, – мы готовы.
Сделав самозатягивающуюся петлю, я передал ее заметно нервничавшему Михаилу и двинулся к загородке, откуда хозяйка выводила довольно посапывающего хряка. Дождавшись, пока во мгновение ока смолотивший пару подсоленных початков Борька уляжется посреди двора, подставив для почесывания свое брюхо, я кивнул Михаилу, и мы, как два заправских киллера, пригнувшись, двинулись к закатившему от умиления глазки хряку. Приняв от Дарьи Максимовны эстафету по почесыванию свина, я осторожно вынул свой кинжал из ножен и кивнул своему другу. Михаил не сплоховал. Довольно ловко накинув петлю на вытянутые от блаженства Борькины ноги, он с силой дернул за концы веревок. Разбуженный таким бесцеремонным с ним обхождением, хряк изумленно распахнул глаза и, увидев вместо кормилицы не брившегося неделю детину в камуфляже, испуганно пискнул и судорожно рванулся в сторону. Но было поздно. Сверкнула сталь ножа, и бедный Борька задергался в предсмертных конвульсиях.
Не теряя ни секунды, мы оттащили тушу к крыльцу, где, перекинув веревку через стропило, подвесили тушу над землей и быстро подставили под струйку крови эмалированный тазик. Дождавшись, пока стечет вся кровь, мы поволокли увесистого свина к куче соломы, где его, по правилам, следовало тут же опалить. В тот момент, когда огонь охватил тушу со всех сторон, на крыльце показалась хозяйка с небольшим подносом в руках. На подносе стояли два небольших граненых стаканчика с прозрачной жидкостью, тарелочка с солеными огурчиками и хлебом.
– С дичиной вас, – сказала она, протягивая нам угощение.
Вытерев окровавленные руки полотенцем, мы звонко чокнулись и залпом махнули предложенный напиток.
– Уа-а-х, – только и сумел сказать я, когда торопливо зажевал огурцом семидесятиградусный, настоянный на чесноке самогон.
Выдохнув, я посмотрел на Михаила. Тот стоял, судорожно разинув рот, и искал глазами воду. После так вовремя появившейся выпивки разделка туши пошла веселее, и к трем часам пополудни мы работу закончили. К этому времени вернулись с полевых работ и оба сына хозяйки, невысокие, но крепкие парни, лет девятнадцати – двадцати трех. Мы все вместе плотно пообедали, и тут я высказал пожелание ознакомиться с хозяйством местного машинно-тракторного парка, мотивировав свой интерес необходимостью провести некий важный и шибко научный эксперимент.
– Конечно, можно, какой вопрос! – решительно заявила тоже принявшая стаканчик своего зелья хозяйка. – После обеда Алексей вас проводит к Петру Петровичу, он все сделает.
– Премного благодарен, – поклонился я. – А ничего, что мы слегка того… выпивши?
– Ой, – захохотала Дарья Максимовна, прикрыв рукой рот, – ну что вы, по-нашему это просто ничего, предобеденная чарка.
«Вот полная демократия», – подумал я.
Михаил, с трудом державшийся на ногах, решил вздремнуть на сеновале, а я в сопровождении старшего сына хозяйки отправился в колхозные мастерские. Там, по случаю начала полевых работ, было довольно пустынно, и только в одном из них, кубообразном, собранном из гофрированных панелей здании, стучали молотки и время от времени вспыхивали огни электросварки. Мы приблизились к небольшому вагончику, возле которого стояла красная «Нива».
– Как удачно, – весело подмигнул мне мой проводник, – Петр Петрович на месте.
Мы вошли внутрь конторы. У единственного окна стоял длинный письменный стол, за которым, обложившись бумагами, сидел лысоватый мужчина неопределенных лет в очках, с круглыми, сильно выпуклыми стеклами. Перед ним лежали чертежи каких-то механизмов, которые он внимательно изучал.
– Здравствуйте, – сказали мы хором.
– Приветствую вас, – мужчина поднял правую руку, но взгляда от своих бумаг не оторвал.
– Петр Петрович, – заговорил Алексей, – тут к нам ученые приехали из Москвы, помощи у нас просят.
– Что нужно товарищам ученым? – спросил главный инженер, по-прежнему не отвлекаясь от чертежа.
Алексей вопросительно взглянул на меня.
– Нам, для взятия донных проб, потребуются мощная лебедка, тросы, штанги из труб, кое-какие сварочные работы, – начал объяснять я.
– Трос у меня только «двадцадка», – перебил меня инженер. Он поднял на меня совсем маленькие за толстыми стеклами глаза и уточнил: – Зато новый.
– А лебедка?
– Лебедка, лебедка, – задумался он. – А от трелевочного трактора вам подойдет?
– Вероятно, – ответил я, – надо бы ее осмотреть.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся он, – а с рабочими, я уверен, вы и сами договоритесь. Алеша, – повернулся он к моему спутнику, – проводи товарища на хоздвор.
Он сделал прощальный жест ручкой и вновь уткнулся в свои рисунки.
«Каков спец, – уважительно подумал я, выходя на улицу, – все свое хозяйство на память помнит, даже о том, что на свалке лежит».
Мы вышли на обширную площадку, заваленную отработавшими свой срок машинами.
– Вон он, трелевочник, – указал пальцем мой спутник на лежащий на боку громадный грязно-серый трактор.
Обследовав поверженную машину, я понял, что без посторонней помощи мне не обойтись, и повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу за моей спиной парню.
– Алексей, сделай одолжение, позови сюда кого-нибудь из слесарей, желательно, конечно, самого авторитетного.
Тот кивнул и быстро зашагал к зданию, откуда раньше слышался стук молотков. Через несколько минут он вернулся в сопровождении могучего детины двухметрового роста в рваной и засаленной робе. Мы поздоровались.
– Спасибо, Алексей, иди, не буду больше тебя задерживать, – сказал я.
Когда тот ушел, я обратился к гиганту.
– Степан Николаевич, Петр Петрович обещал мне содействие, а я, в свою очередь, в долгу не останусь.
Равнодушные поначалу глаза слесаря после этих слов несколько оживились.
– А что надо сделать? – спросил он.
– Надо снять с трелевочного трактора лебедку и приварить ее на трубчатые полозья. После чего придется приделать к ведущему валу рукоятку, чтобы можно было крутить ее руками, а потом намотать на барабан новый трос.
– Понятно, – кивнул слесарь, – только боюсь, что не получится у вас рукой-то ее провернуть.
– Почему же? – удивился я.
– Привод-то на эту лебедку прямо с раздаточной коробки идет, – начал объяснять он, тыкая пальцем в днище трактора, – а крутящий момент там очень большой, шток ведь с дизеля напрямую протянут.
– А что же делать?
– Придется заодно и дополнительный редуктор ставить. Хоть и медленнее получится, зато потом сможете и слона на барабан намотать.
– Вот это мне и нужно, – кивнул я.
Немного поторговавшись для приличия из-за суммы вознаграждения и посулив ему еще три бутылки водки за скорость изготовления, я отправился восвояси. Михаил к тому времени пришел в себя и о чем-то болтал на кухне с гостеприимной хозяйкой. Я коротко рассказал ему о результатах своего похода в мастерские. После этого, попрощавшись с Дарьей Максимовной, мы потащились в свой лагерь, нагруженные сумками с яблоками, кабачками, парным мясом и молоком.
Решив, что разводить костер и готовить ужин сегодня не будем, мы выпили по кружке молока, съели по ломтю свежего хлеба и легли спать.
Следующие два дня я провел на машинном дворе, а Михаил оставался на хозяйстве. Вечером я, чуть живой от усталости, приполз в лагерь. Михаил усадил меня на пенек у костра и важно объявил:
– Сейчас я тебя настоящей царской ухой потчевать буду.
– Ухой? – удивился я. – А рыбу-то ты где взял? Удочек-то у нас нет.
Опробовав храповой механизм и смазав все трущиеся части тяговой лебедки густым, отливающим синевой солидолом, я решил, что все сделано на совесть, и отправился на поиски подходящего транспорта. И тут, получившие оговоренную плату и поэтому воспылавшие ко мне самыми дружескими чувствами, механики пообещали перевезти меня к реке «в один момент». Один из них пригнал к воротам странный двухколесный агрегат с прицепленной к нему грубо сваренной волокушей.
– Смотри, какой у нас бронепоезд имеется, – сказал он, – вмиг домчит.
Я опрометчиво согласился, и вся бригада, дружно взявшись, погрузила на волокушу лебедку, обрезки труб, несколько кусков троса и целое ведро болтов, гаек и прочего крепежа. Выпросив у слесарей на прощание пару разводных ключей, я тоже влез в потрясающий воображение агрегат, и мы тронулись. Термин «потрясающий» я употребил отнюдь не случайно. Лишенная каких-либо амортизаторов волокуша за три километра пути до нашего лагеря едва не вытряхнула из меня душу, и я не раз пожалел о том, что согласился ехать на ней. Но рано или поздно все кончается, и плохое тоже. Я выбрался из прицепа и пошел впереди самоходного механизма, указывая место установки лебедки. Услышав приближающийся стрекот одноцилиндрового двигателя, из-за кустов с топором в руке выскочил Михаил, но, увидев меня, заткнул его за пояс и поспешил мне на помощь. Подогнав трактор практически вплотную к группе росших метрах в пятидесяти от воды деревьев, мы сгрузили с волокуши железки и, привязав веревку к ближайшему деревцу, сдернули на землю и саму лебедку. Вручив на прощание водителю четвертинку с неподражаемым самогоном Дарьи Максимовны, мы расстались с ним, весьма довольные друг другом. Передохнув самую малость, я принялся готовиться к завершающей операции по извлечению нашей находки. Работы было непочатый край. С помощью двухметровых обрезков дюймовых водопроводных труб мы развернули лебедку барабаном к реке и привязали ее куском троса к двум самым толстым деревьям, росшим неподалеку от нашей палатки. Заведя трос через скобы на станине, мы замкнули его кольцо вокруг стволов и, насколько хватило наших совместных сил, завязали его особым, самозатягивающимся «трикотажным» узлом. Но, не очень-то надеясь на его прочность, привинтили специально изготовленными для этих целей зажимами свисающие концы троса крест-накрест к основному кольцу. Затем мы смотали с барабана часть троса и, используя скрученную бубликом трубу и еще одно зажимное приспособление, смастерили некое подобие самозатягивающейся петли. Чем быстрее мы продвигались к цели, тем больший азарт и нетерпение нами овладевали. Чтобы сэкономить время, мы решили пренебречь обедом и, съев по куску хлеба с салом, чуть ли не бегом вновь бросились к лебедке. Теперь один из нас безостановочно крутил ручку, а другой оттаскивал снятый с барабана трос к реке. Из-за установленного дополнительного редуктора процесс размотки длился крайне медленно, и для того, чтобы снять примерно восемьдесят метров троса, нам понадобилось не менее часа. Но когда эта работа была закончена, радости нашей не было предела.
– А не попробовать ли нам, Миш, сегодня заарканить «мерс»? – предложил я.
Выразительный взгляд моего друга показал, что ему самому не терпится. Итак, все между нами было решено в одно мгновение. Михаил привязал сделанный им плот к кормовой петле и направил лодку к шестам. Мы прикрепили к ним лодку, и я нырнул. Повесив светильник на торчащий из придонного мрака кронштейн, я принялся разгребать руками прилипшие к переднему мосту машины донные отложения. Пришлось нырять раза четыре, прежде чем я прокопал подходящий по размерам туннель и нащупал картер двигателя. Мы подтянули плотик с тросом и, освободив стальную петлю от креплений, осторожно опустили его в омут.
– Ну, с Богом, Саня, – напутствовал меня Михаил.
Я вертикально ушел в глубину, ориентируясь вдоль четко заметного в воде троса. Протащив изрядно полегчавшую в воде петлю под рамой переднего моста, я пошарил рукой вокруг себя в поисках чего-нибудь, за что ее можно было бы зацепить. Не обнаружив ничего более подходящего, я накинул трос на выступающее из трясины пробитое колесо и, в спешке даже забыв отцепить светильник, ринулся наверх.
– Ну что, удалось зацепить тачку? – спросил Михаил, не дав даже отдышаться.
– Угу, – кивнул я, – греби скорее к берегу.
Когда мы причалили, я переоделся в сухую одежду и принялся крутить ручку редуктора. Пока я грелся, наматывая на барабан излишки троса, Михаил подпалил заранее сложенную кучу дров и развесил над огнем котелки, поскольку в хлопотах мы совершенно забыли поесть. Поужинав, мы заторопились к лебедке. Поскольку она стояла довольно далеко от берега, мы, для подсветки, развели вблизи нее еще один костер. И принялись истово вращать рукоятку, трос начал постепенно расправляться.
Неожиданно лебедка дрогнула и заскользила на полозьях к реке.
– Что это было? – почему-то шепотом спросил Михаил.
– Тормозная петля натягивается, – успокоил я его, – не бойся.
Дальше натягивать трос нужно было очень осторожно. Вслушиваясь в скрип врезавшейся в кору деревьев тросовой петли, я ощупал основной трос и решил, что пришла пора дать ему немного вытянуться, так сказать, плотнее прилечь друг к другу всем его проволочкам.
– Пойдем-ка попьем чайку, – предложил я замершему в напряженном ожидании Михаилу.
– Что так? – удивился он.
– Дело это не быстрое. Броневичок наш довольно массивный и в иле сидит по уши. А он такая липкая зараза, что твой клей. Поэтому нужно набраться терпения и очень осторожно выводить его из ямы. Прошлым летом в Псковской области я «Пантеру» со дна озера выволакивал двое суток.
– Ничего себе! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Так долго?
– Да, да, старик, – закивал я, высыпая горсть заварки в закипевшую воду, – двое суток. Ведь в этом деле что самое важное? Провернуть утопленный объект на месте! Конечно, танк штука более тяжелая, но и проворачивал я его аж двумя лебедками, причем стояли они на разных берегах, прямо напротив друг друга. Вот, а как только наш «мерседес» провернется, то есть оторвется от массы облепивших его отложений, считай, что делу конец. Нам останется только крутить ручку редуктора и вываживать его потихонечку на берег, словно щуку спиннингом. Уловил?
– Уловил, – со вздохом произнес Михаил, видимо, поняв, что спать ему сегодня вряд ли придется.
Следующие три часа прошли у нас в нудном хождении между двумя кострами и редкими минутами дополнительного подтягивания троса. Но уже глубокой ночью со стороны реки неожиданно донесся глухой чавкающий звук. Михаил с тревогой обернулся.