Страница:
– Откуда пиво? – в один голос удивленно пропели мои соседи.
– Из Кабула. Приберег в знак благодарности своим наставникам.
– И не выпил? Ну, у тебя и сила воли! Спасибо, порадовал!
Я не стал разочаровывать ребят насчет моей силы воли. Если бы не желудочные проблемы, видели бы они это пиво…
В Афганистане пива хотелось всегда, но брали его редко, и не потому, что было дороже водки. Оно баночное. А разве можно сравнить баночное пиво с бочковым, волжским? Когда его свеженькое, из трехлитровой банки, без отрыва, большими глотками пьешь? А потом еще по такой же баночке, в кругу друзей, за беседой, с вяленой воблочкой или густерочкой, или… Стоп, размечтался!
– Стас, а чем в выходные занимаетесь? – спрашиваю, закусывая сосиской.
– Всем, чем придется. Во – первых, домашние дела. Кто их за тебя сделает? Никто. Письма домой написать надо. Кстати, ты написал?
– А как же. Только какой обратный адрес? И как отправлять?
– Вечером тебя на почту с собой возьму, – включился в разговор Нур.
– Во – вторых, – продолжил Стас, – баня. Сегодня вечером поедем.
– Баня – это хорошо! А то я уже устал в кружке умываться, – вставляю слово.
С кружкой я, конечно, пошутил. Вода в душе нагревалась до двадцати четырех градусов, так что вполне можно было мыться. Но баня, конечно, лучше.
– В – третьих, – продолжает Стас. – Подсоветные могут приехать, с ними надо поработать. Машину следует посмотреть. В бригаду съездить, на координацию. Короче, работы хватает. Ты в шешбеш играешь? – Стас меняет тему разговора.
– В нарды? – переспрашиваю я. – Нет, я больше в шатрандж (шахматы) люблю.
– Гляди, какой умный. Знает, как на персидском языке будут шахматы… Нет, серьезно, играешь? – повторяет вопрос Стас.
– В КАИ ребята играли. Но я – как-то не очень. Один мой знакомый говорил, что для умственного развития игра в нарды на втором месте после перетягивания каната.
– Глупый человек твой знакомый… Садись, научу.
Сели играть. Никак не пойму, в чем ее смысл. Стас горячится.
– Что здесь думать? Кидаешь кубики и ходишь. Зашел в дом быстрее соперника, выкинул фишки – ты выиграл. Чему вас только в институте учили? Видимо, не только твой знакомый не очень умным был?
– Дурак дурака ничему не научит! – обижаюсь я, глядя на Стаса.
– Не ругайтесь. Санек, дай я поиграю, а ты посмотри, – разряжает обстановку Нур.
Через неделю я играл в нарды с ними на равных. Особенно нравилось играть со Стасом. Он азартен, я тоже. Однажды знакомый офицер из бригады, наблюдая за нашими баталиями, в сердцах простонал:
– Все! Больше не могу смотреть! Глаза устали. Как вы умудряетесь так быстро играть? Скорость игры – как в настольном теннисе. Шарик налево, шарик направо…
Действительно, мы играли очень быстро. Нарды – не шахматы. Поправляли ошибки друг у друга только те, которые успевали заметить.
В Афганистане отношение к нардам у меня резко изменилось. По моему мнению, это очень увлекательная и полезная игра. В ней сконцентрировалось все лучшее от шахмат, домино, шашек, карт. К тому же необходима хорошая физическая и психологическая подготовка.
– Вы играйте, а я займусь уборкой. А это что за чудо? – показываю на неизвестно откуда появившегося толстого кота, как из мультфильма про попугая Кешу. Брысь!
Кот, одарив меня презрительным взглядом, гордой походкой проследовал к Стасу.
– А! Это Васька, Татьянин кот. Они с Володей в отпуске, вот просила присмотреть.
– Ну, и чем вы его кормите? В нем килограммов десять наберется.
– Как чем? Тушенкой, шпротами, молочком, – отвечает Стас.
– Молодцы! Когда вся страна голодает, они коту шведский стол устраивают… Да у нас на Алтае в продовольственных магазинах из продуктов – одни продавщицы, не намного худее этого кота.
– Не горячись. Через полгодика ты на тушенку и шпроты смотреть не сможешь, не то что есть. Жареной картошечки, вареной колбаски, пельменей, жареной рыбки, вареников с вишней захочется.
– Мяу! Мяу! – не столько жалобно, сколько вызывающе прервал наш со Стасом диалог кот.
– Идем, покормлю.
Кот побежал за Стасом на кухню. Я пошел в душ за водой. Повозился в ванной комнате и на кухне. Стас с Нуром, наигравшись в нарды, обратились ко мне:
– Санек. Ты давай закругляйся, а мы сгоняем в дукан за фруктами. Неудобно с пустыми руками ехать в баню. Минут через тридцать будем.
Ребята уехали. Я принялся мыть полы в коридоре и в зале.
– Вася, так нехорошо делать.
Кот только что прошелся по свежевымытому полу, оставив следы от грязных лап.
– Ты меня понял?
Вася, не обращая никакого внимания на мои справедливые замечания, запрыгнул на обеденный стол. Ну, это никуда не годится.
Я ничего не имею против котов и кошек, и вообще братьев наших меньших. В детстве у меня были: овчарка, голуби, рыбки, черепахи и даже ягненок – Бяшка. Мой отец его в пустыне Каракумы во время учений подобрал. Ягненок совсем слабый был. Я его выходил, молочком отпаивал. Забавный был Бяшка. Очень любил бодаться. Бывало, подставишь ему ладошку, он разгонится – и бах по ней! А иногда подкрадется сзади и бах тебя по мягкому месту… Его кто-то ночью убил. Разорвал на две половинки. Может, из зависти? Я тогда целый день проплакал. Поклялся отомстить убийце. Мне было одиннадцать лет. Убийце я не отомстил – отца перевели в другую часть, – но Бяшку помню до сих пор.
– Вася, я тебя последний раз предупреждаю. Не испытывай мое терпение. Слезай, пожалуйста, со стола!
Кот лениво повернул голову в мою сторону, как бы говоря: «Отстань. Надоел. Кто в доме хозяин – я или мыши?»
– Вот ты как? Ну, извини. Сам напросился.
С этими словами выжимаю тряпку и запускаю в кота. Точно в цель! Тряпка, протащив Ваську по мраморному полу до конца коридора, припечатывает его к стене.
– Мяу! – подскакивает кот и удивленно глядит на меня.
Развожу руками.
– Я предупреждал! Сам виноват.
Пошел поменять воду в ведре, твердо осознавая, что урок прошел недаром. Возвращаюсь в зал. Вася спокойно лежит на спинке дивана. Придется повторить урок.
– Вася! Слушай сюда. Третьего раза не будет. Нельзя сидеть не только на столе, но и на диване, креслах, кровати. Ты меня понял? Вижу, не понял… Ну, извини.
Повторяю тот же самый трюк. На этот раз, подскочив, кот убегает во двор. Да, с ним придется поработать.
– Ты готов? – Это ребята вернулись из дукана. – А где кот?
– Не знаю. Наверное, во двор пошел мышей половить, – отвечаю я.
– Какие мыши? У нас их отродясь не было. К тому же кот у Татьяны с рук никогда не слезал. Она с ума сойдет, узнав, что он по двору бегал.
– Ну, не знаю… Не мышей, так пускай скорпионов, тарантулов или мух ловит. Вон их сколько развелось. Вроде и пищевых отходов нет, откуда только берутся? Каждый должен отрабатывать свой хлеб насущный. Надо заняться воспитанием кота.
– Насчет того, что каждый должен приносить пользу, я с тобой согласен, только с котом аккуратнее, – предупреждает Стас. – Бери банные принадлежности – и в машину, Тахир уже там, ждет.
Наконец-то я узнал, что такое «Ураган». Это ракетная система залпового огня. Не дай бог попасть под ее раздачу. По сравнению с ней знаменитая «катюша» – комариный писк.
– Познакомься, это Виктор – главный по бане, и не только… Как парилка? – спрашивает Стас.
Виктор, крепкий прапорщик из Белоруссии, приветливо здоровается.
– Как всегда, отличная. Проходите.
Баня и особенно парилка действительно были хороши. Я к этому делу как-то не очень, но в Афганистане без нее нельзя. Бани в Афганистане строились везде, где появлялось жилье, и даже – в полевых условиях.
Особенно часто мы парились летом. После жары и пыли, дружеского общения с афганскими товарищами по работе, местным населением, агентурой, душманами… в общем, баня необходима.
Пока Стас, Нур и Тахир колошматили друг друга эвкалиптовыми вениками, я пообщался с Виктором. Оказалось, что в Белоруссии у нас с ним есть общие знакомые. С Виктором мы сдружились, а после отъезда Стаса на Родину я стал «наследником» батареи «Ураган».
После помывки, в ходе которой я успел кое-что постирать, задерживаться не стали. Виктору предстоял прием каких-то важных генералов из Кабула. Нам не жалко, пускай моются после нас.
Вернулись на виллу. Только сели за стол, Стаса вызвал к себе шеф.
– Начинайте без меня, я мигом. Шефу координаты по бандгруппам передам – и назад.
Стас с москвичом Владимиром курировали основной отдел – пятый, занимающийся борьбой с бандитизмом. Володя был старшим, но вся нагрузка ложилась на Стаса. В Афганистан он прибыл после двухгодичного обучения в Высшей школе КГБ СССР. Владел языком дари. Стас планировал основные мероприятия, встречался с агентурой, осуществлял взаимодействие с бригадой. В общем, выполнял всю основную работу, которая входила в обязанности советника. К тому же он был «холостяком», и ему не надо было тратить время на приготовление обедов и ужинов для кота и жены, как это делал Володя. И для чего он с собой жену взял?
Зашумел мотор. Стас уехал. Разливаю водку по стаканам.
– Панджо – панджо, – говорит Нур, поясняя: – Это что-то вроде: поехали, по маленькой, по пять капель!
– Понял. Мне нравится. Панджо – панджо, – чокаюсь с ребятами.
Нур с Тахиром, наполовину выпив свои стаканы, отрывают их ото рта. С удивлением смотрят на меня.
– Ты чего нам налил? – спрашивает Нур.
– Как чего? Водочки, вот из этой бутылочки. Сам же достал ее из холодильника. Или забыл? В чем дело? – театрально возмущаюсь я.
– Сам почему не пьешь? – Тахир подозрительно смотрит на меня. – Ну-ка, дай твой стаканчик.
– Бери, мне не жалко, – улыбаясь, подаю стакан Тахиру.
Предварительно понюхав, он пробует из моего стакана и говорит Нуру:
– Слушай, у него – водка. – Снова пробует. – Действительно, водка!
– Эй! Эй! Аккуратнее, – отбираю стакан у Тахира. – На чужой каравай рот не разевай.
Смачно выпиваю. Закусываю.
Нур с Тахиром с недоумением смотрят друг на друга, на меня. Пробуют из бутылки – вода!
– Вы чего не закусываете? Может, еще по одной? – продолжаю куражиться.
Беру у них бутылку и вновь разливаю по стаканам.
– Слушай, Тахир, кажется, Санек над нами издевается… – Нур смотрит на Тахира.
Улыбаюсь:
– В точку попал! Издеваюсь. Обещал с вами за «страшилки» рассчитаться. Жаль, Стас сбежал. Ты уж извини, Тахирушка, это я для них приготовил, а ты под раздачу попал. Вот она, настоящая, – говорю я и ставлю бутылку с водкой на стол.
Тахир смеется.
– Ну, ты молодец, Санек! Когда только успел подмену сделать… Дай, я эту подделку вылью.
– Ты что! – Нур отбирает у него бутылку. – А Стасу доставить удовольствие? Он должен скоро подойти.
– Это уж без меня, – заявляю я. – Вам со Стасом другую мелкую пакость приготовлю. У меня много домашних заготовок. Помню, когда учился в институте…
Только собрался рассказать одну студенческую историю, как вошел Стас.
– Стас! Ты вовремя. Мы только что по второй налили. Тебе штрафную, или с нами выпьешь? – Нур, незаметно подмигивая мне с Тахиром, подает Стасу стакан.
– С чего вы такие веселые?
Стас явно заподозрил что-то неладное. Старый волк. Нюхает водку в стакане.
– Водичкой хотели меня отравить?
– Эх, не получилось, – сокрушенно говорит Нур. – А нас с Тахиром Санек подколол… Ну, давайте выпьем по – настоящему.
Выпили. Закусили.
Вечер провели за шутками, анекдотами, воспоминаниями. Выяснилось, что у нас со Стасом много общих знакомых по Волгограду, а Тахир знает Рустама, с которым я учился в одной группе в КАИ. С Нуром же нашлись общие знакомые по Ташкентским курсам.
– Пора на почту, – обращается ко мне Нур.
– Поехали, только письмо захвачу.
Почта представляла собой комнату не более десяти квадратных метров, с окошечком для выдачи корреспонденции, в которую набивалось человек сорок, и все хотели получить все сразу и быстро.
– Нур, да здесь часа два ждать своей очереди! Может, попозже подъедем?
– Позже то же самое будет… Подожди здесь.
Нур каким-то чудом пролез к окошку, что-то сказал, и через некоторое время к нам вышел молодой солдатик с пачкой писем и газетами «Правда» и «Советский спорт».
– Василий, – обратился Нур к солдату. – Познакомься. Это Александр, майор. В мое отсутствие он будет брать почту.
Нур правильно сделал, что назвал мое звание. Военным привычнее обращаться по званию.
– Хорошо, – ответил Василий. – Ну, я пошел, а то работы много.
Он ушел к себе, а мы с Нуром отправились к машине.
– Хорошо, что я тебя с собой взял. Возможно, скоро ты станешь нашим почтальоном. Запомни. Шеф, как истинный коммунист, читает только «Советский спорт», а «Правду» – даже и не показывай.
– Ловко у тебя получается. Я думал, до утра проторчим… А мы что, только две газеты получаем? Другие разве нельзя выписать?
– Другие? Хорошо, что на эти газеты удалось договориться. Выписать за деньги, конечно, можно, но это такая морока! Надо давать заявку в Представительство, потом собрать деньги и перечислить на счет бригады… Короче – морока. Василий иногда «Комсомольскую правду» подкидывает, другие газеты… Парень он хороший.
– Ты куда? – спрашиваю Нура. – Машина в другой стороне.
– Хлеба надо взять.
Подошли к огромному металлическому ангару. Оказалось – столовая.
Через некоторое время из дверей вышел солдат с белым фартуком на поясе. Нур подошел к нему.
– Привет, земляк. Покурим? – протягивает ему пачку с сигаретами.
– Спасибо, – солдат берет сигарету из пачки, смотрит на Нура.
– Бери, бери больше, не стесняйся.
Берет еще несколько сигарет, а свою, пайковую – «смерть на болоте» (торговое название «Охотничьи») – убирает за ухо.
– Чем кормим? – продолжает разговор Нур.
– Щи да каша – еда наша, – весело отвечает боец.
Покурили.
– Хлеба пару буханок не найдешь? – спрашивает Нур.
– Без проблем.
Через пять минут солдат вышел, держа две буханки хлеба.
– Спасибо, удачи!
Попрощавшись, поехали на виллу. По дороге спрашиваю:
– Нур, я вижу, наша жизнь на оперативной смекалке зиждется?
– А ты как думал? В Кабуле считают, что мы сами должны решать бытовые вопросы. Продукты можно купить в бригадном магазине, но ведь две проблемы. Во – первых, на наши чеки не отоваривают, надо неофициально их менять на армейские чеки. Во – вторых, в магазине нас не очень жалуют, советников и афганцев не обслуживают… Не грусти, все наладится.
– Я и не грущу. Вот только высокопарные речи наверху и жизненная действительность внизу резко отличаются. В КАИ перед нами выступал один начальник, полковник из ПГУ, рисовал радужную перспективу нашей службы. Ну, мы ему свое видение нашей судьбы нарисовали, да так, что он от нас потный выскочил, обозвав «оппортунистами». Нам от нашего шефа, замечательного человека, Рубена Григорьевича, здорово досталось. Хотя глубоко в душе он с нами был солидарен. На таких «оппортунистах», как мы, все и держится.
– Да, ты «опасный» малый… А с виду мирный… – улыбается Нур.
– В тихом омуте, сам знаешь, кто водится. Не опасный я, – справедливый. За сегодняшнюю науку – спасибо.
– На здоровье, – пожимает плечами Нур. – Какая там наука?..
Еще какая наука. Показал, с какой легкостью можно устранять мелкие проблемы. Отличный парень Нур… был.
Заехали к шефу на виллу. Отдали газету. Развезли письма по виллам и к себе.
Тахир со Стасом еще сидели за столом, разговаривали. Часов в одиннадцать вечера разошлись по комнатам.
Вот и прошел мой первый афганский выходной. Завтра снова в Кандагар.
Глава 4
Агентура, которая давно лежит в сырой земле, числится действующей. На нее списываются оперативные расходы. С одной стороны, афганцев можно понять. Разве на их зарплату проживешь? С другой стороны, как можно бороться с душманами при такой дисциплине?
Информации по бандгруппам – практически никакой. Установочные данные на главарей отсутствуют. Полный разлад.
После оценки ситуации наметил основные направления деятельности: навести порядок в оперативных учетах, выделить из наиболее толковых сотрудников кандидатов на учебу, активизировать работу по приобретению источников информации. И главное: как перекрыть пути захода душманов в город? Посты Царандоя, контролирующие входы и выходы в город, ненадежны. Собственно, какой с них спрос? На пять – шесть постовых – по два автомата. Кому охота лезть под душманские пули?
– Ты сколько у нас, Санек? – спрашивает Володя.
– Почти месяц. Ты это к чему?
– Да так. С твоим приездом серьезных обстрелов еще не было. И в Кандагаре «духи» не очень шалят. Везучий ты!
– Везучий, говоришь? – Я почесал затылок. – Думаю, душманы, узнав, что город теперь в моих руках, поняли, что им пришел полный… конец, и сбежали в Пакистан. А может, наоборот, запасаются снарядами, чтобы по полной программе отметить мое прибытие и назначение?
«Напрасно я так пошутил», – подумалось мне.
– Ты чего такой? Не по – детски суровый? Давай закурим, – Тахир протягивает пачку сигарет.
В Афганистане мы курили в основном сигареты «Ява», и обязательно в мягкой упаковке. Отличные сигареты. В дуканах их было полно, по тридцать афгани за пачку. Я не курил пять лет. По совету медиков бросил в 1980 году, но в Афганистане закурил. А зря. Ситуация была банальная. В первый день в Кабуле кто-то из наших ребят купил красивую пачку сигарет и пустил ее по кругу. Машинально я тоже закурил. Потом за время службы в Афганистане раз пять бросал. Не получилось.
Запасы сигарет пополнялись прапорщиками Советской армии. Конечно, только теми, кому война – мать родна. К сожалению, в Афганистане были и такие. Кроме сигарет, в дуканы за афгани сдавались продукты питания: сухое и сгущенное молоко, тушенка, крупы. Про боеприпасы промолчу – лучше покурю…
– Почему такой смурной? – повторяет вопрос Тахир.
– Не знаю, Володя спросил, сколько я уже в Кандагаре. После его вопроса что-то сердце защемило…
– Не грусти. Это бывает, когда о доме вспомнишь.
– Может быть, может быть, – задумчиво говорю я и затягиваюсь сигаретой.
– По машинам! – команда шефа.
Караван из трех машин медленно набирает скорость навстречу свой судьбе.
– Это кто? – спрашиваю Тахира.
– Комбриг Паша! Павел Владимирович. Он недавно в Кандагаре. Хороший мужик. Пойдем, поздороваемся.
Поздоровались. Закурили. Шеф с комбригом отошли в сторонку, стали о чем-то оживленно беседовать. До нас доносятся отдельные фразы: «Извини, Паша, некогда… Вернемся из Кандагара – переговорим». Шеф старался быстрее закончить беседу, но Павел Владимирович продолжал его удерживать, что-то объясняя.
Мимо промчалась «Волга», точно как наша, но с номерами (наши машины были без номеров). В машине четверо афганцев.
– Куда они торопятся? – подумалось вслух.
– Ты о чем это? – спросил Тахир.
– Сам не знаю. На душе тревожно.
– Да хватит тебе тоску наводить. Все будет нормально.
– Надеюсь.
Наконец шеф распрощался с комбригом. Сели в машины. «Машка», как мы ласково называли нашу «Волгу», никак не заводится. Шеф нервничает, что случалось с ним очень редко. С шефом нам повезло, было чему у него поучиться! Работал он очень быстро и энергично. Казалось, что даже в условиях войны ему не хватало простора для деятельности. Информацию он схватывал на лету. Решение принимал моментально…
Поворчав мотором, «Машка» завелась. Проехав километров семь, вновь остановилась возле афганского поста. Афганский пост – это танк, стоящий на обочине. Еще один такой же был при въезде в Кандагар, напротив ооновского городка. Из танка вылезают афганцы – машут руками, что-то кричат. В районе камыша, до которого не более двухсот метров, слышатся разрывы и автоматная очередь.
– В чем дело? – спрашивает шеф.
Афганцы оживленно жестикулируют:
– Шурави, туда нельзя. Плохо. Засада! Афганскую «Волгу» захватили!
– А вы чего здесь стоите? Давайте вперед, на выручку, – призывает их шеф.
– Нельзя, начальник, дастур нист (нет приказа), – отвечают.
– К черту дастур! Давайте вперед, – настаивает Игорь Митрофанович.
– Нет. Без приказа никак нельзя.
Да, это – Афганистан! Крыша на голову будет падать, а афганец не пошевелится – нет дастура, и все! Даже если наступит всемирный потоп, он все равно будет спать. Приказа нет! Для оценки подобных ситуаций в Афганистане родилось хорошее определение – афганский вариант, или проще – афган – вариант. Я не знаю, кто его первым придумал. Скорее всего, наши братья – чекисты из далекого декабря 1979 года, а может, ребята – «каскадеры» (бойцы отряда особого назначения КГБ СССР «Каскад»).
– Стас, ты утром ничего не перепутал?
– Нет. Передали – Раушанаст, – отвечает Стас.
– Кстати, а где наше сопровождение? – обращается ко мне шеф.
Пожимаю плечами. Действительно, где?
– Надо комбригу сегодня бутылку поставить. Если бы нас на мосту не тормознул, неизвестно, где и в каком виде мы бы сейчас находились, – говорит Тахир, протягивая мне сигарету. – Где гарантия, что не нас ждали?
– «Машка» – тоже молодец! Как чувствовала, не хотела заводиться. Приеду на виллу, обязательно хорошо ее вымою, – в тон Тахиру отвечаю я.
Минут через пять перестрелка прекратилась. На дороге тишина – ни наших, ни афганских машин.
– Ждать нечего. Поехали, – говорит шеф. – Автоматы – к бою. Дистанция между машинами не больше тридцати метров. Действовать по обстановке.
– И долго ты так собираешься сидеть, Санек? – спрашивает Володя, поднимаясь с пола. За ним встают остальные ребята. – Тебе здесь не парк культуры и отдыха.
Ситуация щекотливая. Памятуя, что лучший способ разрядить обстановку – пошутить, говорю:
– Вы молодцы, все плацкартные места заняли. А мне на Тахира падать? А вдруг бы ему понравилось? Что тогда?
Все засмеялись. Тахир беззлобно огрызнулся:
– Еще неизвестно, кому бы больше понравилось…
Снова смех. Война – дело веселое. И снова взрыв.
– Слушай, быстро учишься, – говорит мне Стас, – отличная реакция!
Я лежу калачиком в самом дальнем углу комнаты под столом.
– А как же? Сами говорили, что не парк культуры и отдыха.
– С чего это «духи» сегодня так развеселились? – размышляет Володя.
– Я же утром отметил – приветствуют мое назначение, – говорю я, выползая из-под стола.
Про себя подумалось: «Вот отчего моя утренняя тревога»…
Вошел Игорь Митрофанович.
– Все живы? Никто не ранен? – Язвительным тоном, как мне показалось, обращается ко мне: – И как нам объяснит ситуацию советник горотдела?
– Никак! Можно подумать, что до меня тишина была… Что ж никто отделом не занимался? Меня ждали? – Сам удивляюсь, с чего это вдруг так завелся.
– Ты давай не огрызайся, – не ожидая такого напора, делает замечание шеф.
– Я не огрызаюсь.
– Не огрызайся.
– А я и не огрызаюсь. – Продолжая ворчать, выхожу из мошаверки.
На заре службы мой шеф, хороший человек и настоящий оперативник, Исаев Алексей Викторович, говорил, что начальство самостоятельных, вроде меня, не жалует. Прав был Алексей Викторович. Из-за прямолинейности у меня частенько возникали неприятные ситуации. Ну, не стал я большим начальником, зато чистоту своих принципов сохранил, а, главное, никому по службе дорогу не перешел и никого не предал. Так думаю.
Во дворе столкнулся с Гаузом. Поздоровались.
– Что можешь ответить на вопрос шефа? – спрашиваю его.
Гауз разводит руками: по – русски не понимаю.
– Вот и я, мой боевой товарищ, ни хрена не понимаю. «Ураганы», «Гиацинты», «Грады», пушки, танки, бэтээры… Подразделения специального назначения, военная разведка, десантно – штурмовые подразделения. В небе «МиГи», «сушки», «вертушки». А советнический аппарат? Военные, партийные, комсомольские советники; советники КГБ, МВД… И вся эта махина – против кого? Против ДШК, «калашниковых» и «буров» (винтовка времен англо – бурской войны). Грозные «Стингеры», которыми нас пугают в прессе, оставим для журналистского смакования душманской мощи. Что еще нужно? Да в 1941 году с такой техникой наши отцы и деды за неделю бы с фашизмом покончили. А здесь?.. Похоже – это надолго…
– Из Кабула. Приберег в знак благодарности своим наставникам.
– И не выпил? Ну, у тебя и сила воли! Спасибо, порадовал!
Я не стал разочаровывать ребят насчет моей силы воли. Если бы не желудочные проблемы, видели бы они это пиво…
В Афганистане пива хотелось всегда, но брали его редко, и не потому, что было дороже водки. Оно баночное. А разве можно сравнить баночное пиво с бочковым, волжским? Когда его свеженькое, из трехлитровой банки, без отрыва, большими глотками пьешь? А потом еще по такой же баночке, в кругу друзей, за беседой, с вяленой воблочкой или густерочкой, или… Стоп, размечтался!
– Стас, а чем в выходные занимаетесь? – спрашиваю, закусывая сосиской.
– Всем, чем придется. Во – первых, домашние дела. Кто их за тебя сделает? Никто. Письма домой написать надо. Кстати, ты написал?
– А как же. Только какой обратный адрес? И как отправлять?
– Вечером тебя на почту с собой возьму, – включился в разговор Нур.
– Во – вторых, – продолжил Стас, – баня. Сегодня вечером поедем.
– Баня – это хорошо! А то я уже устал в кружке умываться, – вставляю слово.
С кружкой я, конечно, пошутил. Вода в душе нагревалась до двадцати четырех градусов, так что вполне можно было мыться. Но баня, конечно, лучше.
– В – третьих, – продолжает Стас. – Подсоветные могут приехать, с ними надо поработать. Машину следует посмотреть. В бригаду съездить, на координацию. Короче, работы хватает. Ты в шешбеш играешь? – Стас меняет тему разговора.
– В нарды? – переспрашиваю я. – Нет, я больше в шатрандж (шахматы) люблю.
– Гляди, какой умный. Знает, как на персидском языке будут шахматы… Нет, серьезно, играешь? – повторяет вопрос Стас.
– В КАИ ребята играли. Но я – как-то не очень. Один мой знакомый говорил, что для умственного развития игра в нарды на втором месте после перетягивания каната.
– Глупый человек твой знакомый… Садись, научу.
Сели играть. Никак не пойму, в чем ее смысл. Стас горячится.
– Что здесь думать? Кидаешь кубики и ходишь. Зашел в дом быстрее соперника, выкинул фишки – ты выиграл. Чему вас только в институте учили? Видимо, не только твой знакомый не очень умным был?
– Дурак дурака ничему не научит! – обижаюсь я, глядя на Стаса.
– Не ругайтесь. Санек, дай я поиграю, а ты посмотри, – разряжает обстановку Нур.
Через неделю я играл в нарды с ними на равных. Особенно нравилось играть со Стасом. Он азартен, я тоже. Однажды знакомый офицер из бригады, наблюдая за нашими баталиями, в сердцах простонал:
– Все! Больше не могу смотреть! Глаза устали. Как вы умудряетесь так быстро играть? Скорость игры – как в настольном теннисе. Шарик налево, шарик направо…
Действительно, мы играли очень быстро. Нарды – не шахматы. Поправляли ошибки друг у друга только те, которые успевали заметить.
В Афганистане отношение к нардам у меня резко изменилось. По моему мнению, это очень увлекательная и полезная игра. В ней сконцентрировалось все лучшее от шахмат, домино, шашек, карт. К тому же необходима хорошая физическая и психологическая подготовка.
– Вы играйте, а я займусь уборкой. А это что за чудо? – показываю на неизвестно откуда появившегося толстого кота, как из мультфильма про попугая Кешу. Брысь!
Кот, одарив меня презрительным взглядом, гордой походкой проследовал к Стасу.
– А! Это Васька, Татьянин кот. Они с Володей в отпуске, вот просила присмотреть.
– Ну, и чем вы его кормите? В нем килограммов десять наберется.
– Как чем? Тушенкой, шпротами, молочком, – отвечает Стас.
– Молодцы! Когда вся страна голодает, они коту шведский стол устраивают… Да у нас на Алтае в продовольственных магазинах из продуктов – одни продавщицы, не намного худее этого кота.
– Не горячись. Через полгодика ты на тушенку и шпроты смотреть не сможешь, не то что есть. Жареной картошечки, вареной колбаски, пельменей, жареной рыбки, вареников с вишней захочется.
– Мяу! Мяу! – не столько жалобно, сколько вызывающе прервал наш со Стасом диалог кот.
– Идем, покормлю.
Кот побежал за Стасом на кухню. Я пошел в душ за водой. Повозился в ванной комнате и на кухне. Стас с Нуром, наигравшись в нарды, обратились ко мне:
– Санек. Ты давай закругляйся, а мы сгоняем в дукан за фруктами. Неудобно с пустыми руками ехать в баню. Минут через тридцать будем.
Ребята уехали. Я принялся мыть полы в коридоре и в зале.
– Вася, так нехорошо делать.
Кот только что прошелся по свежевымытому полу, оставив следы от грязных лап.
– Ты меня понял?
Вася, не обращая никакого внимания на мои справедливые замечания, запрыгнул на обеденный стол. Ну, это никуда не годится.
Я ничего не имею против котов и кошек, и вообще братьев наших меньших. В детстве у меня были: овчарка, голуби, рыбки, черепахи и даже ягненок – Бяшка. Мой отец его в пустыне Каракумы во время учений подобрал. Ягненок совсем слабый был. Я его выходил, молочком отпаивал. Забавный был Бяшка. Очень любил бодаться. Бывало, подставишь ему ладошку, он разгонится – и бах по ней! А иногда подкрадется сзади и бах тебя по мягкому месту… Его кто-то ночью убил. Разорвал на две половинки. Может, из зависти? Я тогда целый день проплакал. Поклялся отомстить убийце. Мне было одиннадцать лет. Убийце я не отомстил – отца перевели в другую часть, – но Бяшку помню до сих пор.
– Вася, я тебя последний раз предупреждаю. Не испытывай мое терпение. Слезай, пожалуйста, со стола!
Кот лениво повернул голову в мою сторону, как бы говоря: «Отстань. Надоел. Кто в доме хозяин – я или мыши?»
– Вот ты как? Ну, извини. Сам напросился.
С этими словами выжимаю тряпку и запускаю в кота. Точно в цель! Тряпка, протащив Ваську по мраморному полу до конца коридора, припечатывает его к стене.
– Мяу! – подскакивает кот и удивленно глядит на меня.
Развожу руками.
– Я предупреждал! Сам виноват.
Пошел поменять воду в ведре, твердо осознавая, что урок прошел недаром. Возвращаюсь в зал. Вася спокойно лежит на спинке дивана. Придется повторить урок.
– Вася! Слушай сюда. Третьего раза не будет. Нельзя сидеть не только на столе, но и на диване, креслах, кровати. Ты меня понял? Вижу, не понял… Ну, извини.
Повторяю тот же самый трюк. На этот раз, подскочив, кот убегает во двор. Да, с ним придется поработать.
– Ты готов? – Это ребята вернулись из дукана. – А где кот?
– Не знаю. Наверное, во двор пошел мышей половить, – отвечаю я.
– Какие мыши? У нас их отродясь не было. К тому же кот у Татьяны с рук никогда не слезал. Она с ума сойдет, узнав, что он по двору бегал.
– Ну, не знаю… Не мышей, так пускай скорпионов, тарантулов или мух ловит. Вон их сколько развелось. Вроде и пищевых отходов нет, откуда только берутся? Каждый должен отрабатывать свой хлеб насущный. Надо заняться воспитанием кота.
– Насчет того, что каждый должен приносить пользу, я с тобой согласен, только с котом аккуратнее, – предупреждает Стас. – Бери банные принадлежности – и в машину, Тахир уже там, ждет.
* * *
Две радости в Афганистане – письма и баня. Письма в Афганистане – это единственная, ощутимая связь с Родиной, родными, близкими, друзьями. Без писем – труба. Без бани, впрочем, тоже. Баня была на территории батареи «Ураган».Наконец-то я узнал, что такое «Ураган». Это ракетная система залпового огня. Не дай бог попасть под ее раздачу. По сравнению с ней знаменитая «катюша» – комариный писк.
– Познакомься, это Виктор – главный по бане, и не только… Как парилка? – спрашивает Стас.
Виктор, крепкий прапорщик из Белоруссии, приветливо здоровается.
– Как всегда, отличная. Проходите.
Баня и особенно парилка действительно были хороши. Я к этому делу как-то не очень, но в Афганистане без нее нельзя. Бани в Афганистане строились везде, где появлялось жилье, и даже – в полевых условиях.
Особенно часто мы парились летом. После жары и пыли, дружеского общения с афганскими товарищами по работе, местным населением, агентурой, душманами… в общем, баня необходима.
Пока Стас, Нур и Тахир колошматили друг друга эвкалиптовыми вениками, я пообщался с Виктором. Оказалось, что в Белоруссии у нас с ним есть общие знакомые. С Виктором мы сдружились, а после отъезда Стаса на Родину я стал «наследником» батареи «Ураган».
После помывки, в ходе которой я успел кое-что постирать, задерживаться не стали. Виктору предстоял прием каких-то важных генералов из Кабула. Нам не жалко, пускай моются после нас.
Вернулись на виллу. Только сели за стол, Стаса вызвал к себе шеф.
– Начинайте без меня, я мигом. Шефу координаты по бандгруппам передам – и назад.
Стас с москвичом Владимиром курировали основной отдел – пятый, занимающийся борьбой с бандитизмом. Володя был старшим, но вся нагрузка ложилась на Стаса. В Афганистан он прибыл после двухгодичного обучения в Высшей школе КГБ СССР. Владел языком дари. Стас планировал основные мероприятия, встречался с агентурой, осуществлял взаимодействие с бригадой. В общем, выполнял всю основную работу, которая входила в обязанности советника. К тому же он был «холостяком», и ему не надо было тратить время на приготовление обедов и ужинов для кота и жены, как это делал Володя. И для чего он с собой жену взял?
Зашумел мотор. Стас уехал. Разливаю водку по стаканам.
– Панджо – панджо, – говорит Нур, поясняя: – Это что-то вроде: поехали, по маленькой, по пять капель!
– Понял. Мне нравится. Панджо – панджо, – чокаюсь с ребятами.
Нур с Тахиром, наполовину выпив свои стаканы, отрывают их ото рта. С удивлением смотрят на меня.
– Ты чего нам налил? – спрашивает Нур.
– Как чего? Водочки, вот из этой бутылочки. Сам же достал ее из холодильника. Или забыл? В чем дело? – театрально возмущаюсь я.
– Сам почему не пьешь? – Тахир подозрительно смотрит на меня. – Ну-ка, дай твой стаканчик.
– Бери, мне не жалко, – улыбаясь, подаю стакан Тахиру.
Предварительно понюхав, он пробует из моего стакана и говорит Нуру:
– Слушай, у него – водка. – Снова пробует. – Действительно, водка!
– Эй! Эй! Аккуратнее, – отбираю стакан у Тахира. – На чужой каравай рот не разевай.
Смачно выпиваю. Закусываю.
Нур с Тахиром с недоумением смотрят друг на друга, на меня. Пробуют из бутылки – вода!
– Вы чего не закусываете? Может, еще по одной? – продолжаю куражиться.
Беру у них бутылку и вновь разливаю по стаканам.
– Слушай, Тахир, кажется, Санек над нами издевается… – Нур смотрит на Тахира.
Улыбаюсь:
– В точку попал! Издеваюсь. Обещал с вами за «страшилки» рассчитаться. Жаль, Стас сбежал. Ты уж извини, Тахирушка, это я для них приготовил, а ты под раздачу попал. Вот она, настоящая, – говорю я и ставлю бутылку с водкой на стол.
Тахир смеется.
– Ну, ты молодец, Санек! Когда только успел подмену сделать… Дай, я эту подделку вылью.
– Ты что! – Нур отбирает у него бутылку. – А Стасу доставить удовольствие? Он должен скоро подойти.
– Это уж без меня, – заявляю я. – Вам со Стасом другую мелкую пакость приготовлю. У меня много домашних заготовок. Помню, когда учился в институте…
Только собрался рассказать одну студенческую историю, как вошел Стас.
– Стас! Ты вовремя. Мы только что по второй налили. Тебе штрафную, или с нами выпьешь? – Нур, незаметно подмигивая мне с Тахиром, подает Стасу стакан.
– С чего вы такие веселые?
Стас явно заподозрил что-то неладное. Старый волк. Нюхает водку в стакане.
– Водичкой хотели меня отравить?
– Эх, не получилось, – сокрушенно говорит Нур. – А нас с Тахиром Санек подколол… Ну, давайте выпьем по – настоящему.
Выпили. Закусили.
Вечер провели за шутками, анекдотами, воспоминаниями. Выяснилось, что у нас со Стасом много общих знакомых по Волгограду, а Тахир знает Рустама, с которым я учился в одной группе в КАИ. С Нуром же нашлись общие знакомые по Ташкентским курсам.
– Пора на почту, – обращается ко мне Нур.
– Поехали, только письмо захвачу.
* * *
На посту при въезде в бригаду предъявили пропуск. Машину оставили возле штаба.Почта представляла собой комнату не более десяти квадратных метров, с окошечком для выдачи корреспонденции, в которую набивалось человек сорок, и все хотели получить все сразу и быстро.
– Нур, да здесь часа два ждать своей очереди! Может, попозже подъедем?
– Позже то же самое будет… Подожди здесь.
Нур каким-то чудом пролез к окошку, что-то сказал, и через некоторое время к нам вышел молодой солдатик с пачкой писем и газетами «Правда» и «Советский спорт».
– Василий, – обратился Нур к солдату. – Познакомься. Это Александр, майор. В мое отсутствие он будет брать почту.
Нур правильно сделал, что назвал мое звание. Военным привычнее обращаться по званию.
– Хорошо, – ответил Василий. – Ну, я пошел, а то работы много.
Он ушел к себе, а мы с Нуром отправились к машине.
– Хорошо, что я тебя с собой взял. Возможно, скоро ты станешь нашим почтальоном. Запомни. Шеф, как истинный коммунист, читает только «Советский спорт», а «Правду» – даже и не показывай.
– Ловко у тебя получается. Я думал, до утра проторчим… А мы что, только две газеты получаем? Другие разве нельзя выписать?
– Другие? Хорошо, что на эти газеты удалось договориться. Выписать за деньги, конечно, можно, но это такая морока! Надо давать заявку в Представительство, потом собрать деньги и перечислить на счет бригады… Короче – морока. Василий иногда «Комсомольскую правду» подкидывает, другие газеты… Парень он хороший.
– Ты куда? – спрашиваю Нура. – Машина в другой стороне.
– Хлеба надо взять.
Подошли к огромному металлическому ангару. Оказалось – столовая.
Через некоторое время из дверей вышел солдат с белым фартуком на поясе. Нур подошел к нему.
– Привет, земляк. Покурим? – протягивает ему пачку с сигаретами.
– Спасибо, – солдат берет сигарету из пачки, смотрит на Нура.
– Бери, бери больше, не стесняйся.
Берет еще несколько сигарет, а свою, пайковую – «смерть на болоте» (торговое название «Охотничьи») – убирает за ухо.
– Чем кормим? – продолжает разговор Нур.
– Щи да каша – еда наша, – весело отвечает боец.
Покурили.
– Хлеба пару буханок не найдешь? – спрашивает Нур.
– Без проблем.
Через пять минут солдат вышел, держа две буханки хлеба.
– Спасибо, удачи!
Попрощавшись, поехали на виллу. По дороге спрашиваю:
– Нур, я вижу, наша жизнь на оперативной смекалке зиждется?
– А ты как думал? В Кабуле считают, что мы сами должны решать бытовые вопросы. Продукты можно купить в бригадном магазине, но ведь две проблемы. Во – первых, на наши чеки не отоваривают, надо неофициально их менять на армейские чеки. Во – вторых, в магазине нас не очень жалуют, советников и афганцев не обслуживают… Не грусти, все наладится.
– Я и не грущу. Вот только высокопарные речи наверху и жизненная действительность внизу резко отличаются. В КАИ перед нами выступал один начальник, полковник из ПГУ, рисовал радужную перспективу нашей службы. Ну, мы ему свое видение нашей судьбы нарисовали, да так, что он от нас потный выскочил, обозвав «оппортунистами». Нам от нашего шефа, замечательного человека, Рубена Григорьевича, здорово досталось. Хотя глубоко в душе он с нами был солидарен. На таких «оппортунистах», как мы, все и держится.
– Да, ты «опасный» малый… А с виду мирный… – улыбается Нур.
– В тихом омуте, сам знаешь, кто водится. Не опасный я, – справедливый. За сегодняшнюю науку – спасибо.
– На здоровье, – пожимает плечами Нур. – Какая там наука?..
Еще какая наука. Показал, с какой легкостью можно устранять мелкие проблемы. Отличный парень Нур… был.
Заехали к шефу на виллу. Отдали газету. Развезли письма по виллам и к себе.
Тахир со Стасом еще сидели за столом, разговаривали. Часов в одиннадцать вечера разошлись по комнатам.
Вот и прошел мой первый афганский выходной. Завтра снова в Кандагар.
Глава 4
На войне главное вовремя упасть на землю
Начались обычные трудовые будни. Первые дни активно изучал работу горотдела. Большинство сотрудников и даже начальников отделений не имеет элементарной оперативной подготовки.
В голове расплавились мозги.
Впереди пылища и ни зги!
Дребезжит израненная «Волга»,
И до Кандагара еще долго!
Автомат, в нем два рожка валетом.
Ухают разрывы рядом где-то.
Кишлаки уходят вбок и мимо,
Сверху мины, снизу мины.
А вокруг угрюмая сторонка —
Притаилась, замерла «зеленка».
Все привычно, жарковато что-то,
Едем, как обычно. На работу…[17]
Агентура, которая давно лежит в сырой земле, числится действующей. На нее списываются оперативные расходы. С одной стороны, афганцев можно понять. Разве на их зарплату проживешь? С другой стороны, как можно бороться с душманами при такой дисциплине?
Информации по бандгруппам – практически никакой. Установочные данные на главарей отсутствуют. Полный разлад.
После оценки ситуации наметил основные направления деятельности: навести порядок в оперативных учетах, выделить из наиболее толковых сотрудников кандидатов на учебу, активизировать работу по приобретению источников информации. И главное: как перекрыть пути захода душманов в город? Посты Царандоя, контролирующие входы и выходы в город, ненадежны. Собственно, какой с них спрос? На пять – шесть постовых – по два автомата. Кому охота лезть под душманские пули?
* * *
Утром, как всегда, собрались на вилле у шефа.– Ты сколько у нас, Санек? – спрашивает Володя.
– Почти месяц. Ты это к чему?
– Да так. С твоим приездом серьезных обстрелов еще не было. И в Кандагаре «духи» не очень шалят. Везучий ты!
– Везучий, говоришь? – Я почесал затылок. – Думаю, душманы, узнав, что город теперь в моих руках, поняли, что им пришел полный… конец, и сбежали в Пакистан. А может, наоборот, запасаются снарядами, чтобы по полной программе отметить мое прибытие и назначение?
«Напрасно я так пошутил», – подумалось мне.
– Ты чего такой? Не по – детски суровый? Давай закурим, – Тахир протягивает пачку сигарет.
В Афганистане мы курили в основном сигареты «Ява», и обязательно в мягкой упаковке. Отличные сигареты. В дуканах их было полно, по тридцать афгани за пачку. Я не курил пять лет. По совету медиков бросил в 1980 году, но в Афганистане закурил. А зря. Ситуация была банальная. В первый день в Кабуле кто-то из наших ребят купил красивую пачку сигарет и пустил ее по кругу. Машинально я тоже закурил. Потом за время службы в Афганистане раз пять бросал. Не получилось.
Запасы сигарет пополнялись прапорщиками Советской армии. Конечно, только теми, кому война – мать родна. К сожалению, в Афганистане были и такие. Кроме сигарет, в дуканы за афгани сдавались продукты питания: сухое и сгущенное молоко, тушенка, крупы. Про боеприпасы промолчу – лучше покурю…
– Почему такой смурной? – повторяет вопрос Тахир.
– Не знаю, Володя спросил, сколько я уже в Кандагаре. После его вопроса что-то сердце защемило…
– Не грусти. Это бывает, когда о доме вспомнишь.
– Может быть, может быть, – задумчиво говорю я и затягиваюсь сигаретой.
– По машинам! – команда шефа.
Караван из трех машин медленно набирает скорость навстречу свой судьбе.
* * *
На мосту перед нашим последним постом машину шефа остановили какие-то военные.– Это кто? – спрашиваю Тахира.
– Комбриг Паша! Павел Владимирович. Он недавно в Кандагаре. Хороший мужик. Пойдем, поздороваемся.
Поздоровались. Закурили. Шеф с комбригом отошли в сторонку, стали о чем-то оживленно беседовать. До нас доносятся отдельные фразы: «Извини, Паша, некогда… Вернемся из Кандагара – переговорим». Шеф старался быстрее закончить беседу, но Павел Владимирович продолжал его удерживать, что-то объясняя.
Мимо промчалась «Волга», точно как наша, но с номерами (наши машины были без номеров). В машине четверо афганцев.
– Куда они торопятся? – подумалось вслух.
– Ты о чем это? – спросил Тахир.
– Сам не знаю. На душе тревожно.
– Да хватит тебе тоску наводить. Все будет нормально.
– Надеюсь.
Наконец шеф распрощался с комбригом. Сели в машины. «Машка», как мы ласково называли нашу «Волгу», никак не заводится. Шеф нервничает, что случалось с ним очень редко. С шефом нам повезло, было чему у него поучиться! Работал он очень быстро и энергично. Казалось, что даже в условиях войны ему не хватало простора для деятельности. Информацию он схватывал на лету. Решение принимал моментально…
Поворчав мотором, «Машка» завелась. Проехав километров семь, вновь остановилась возле афганского поста. Афганский пост – это танк, стоящий на обочине. Еще один такой же был при въезде в Кандагар, напротив ооновского городка. Из танка вылезают афганцы – машут руками, что-то кричат. В районе камыша, до которого не более двухсот метров, слышатся разрывы и автоматная очередь.
– В чем дело? – спрашивает шеф.
Афганцы оживленно жестикулируют:
– Шурави, туда нельзя. Плохо. Засада! Афганскую «Волгу» захватили!
– А вы чего здесь стоите? Давайте вперед, на выручку, – призывает их шеф.
– Нельзя, начальник, дастур нист (нет приказа), – отвечают.
– К черту дастур! Давайте вперед, – настаивает Игорь Митрофанович.
– Нет. Без приказа никак нельзя.
Да, это – Афганистан! Крыша на голову будет падать, а афганец не пошевелится – нет дастура, и все! Даже если наступит всемирный потоп, он все равно будет спать. Приказа нет! Для оценки подобных ситуаций в Афганистане родилось хорошее определение – афганский вариант, или проще – афган – вариант. Я не знаю, кто его первым придумал. Скорее всего, наши братья – чекисты из далекого декабря 1979 года, а может, ребята – «каскадеры» (бойцы отряда особого назначения КГБ СССР «Каскад»).
– Стас, ты утром ничего не перепутал?
– Нет. Передали – Раушанаст, – отвечает Стас.
– Кстати, а где наше сопровождение? – обращается ко мне шеф.
Пожимаю плечами. Действительно, где?
– Надо комбригу сегодня бутылку поставить. Если бы нас на мосту не тормознул, неизвестно, где и в каком виде мы бы сейчас находились, – говорит Тахир, протягивая мне сигарету. – Где гарантия, что не нас ждали?
– «Машка» – тоже молодец! Как чувствовала, не хотела заводиться. Приеду на виллу, обязательно хорошо ее вымою, – в тон Тахиру отвечаю я.
Минут через пять перестрелка прекратилась. На дороге тишина – ни наших, ни афганских машин.
– Ждать нечего. Поехали, – говорит шеф. – Автоматы – к бою. Дистанция между машинами не больше тридцати метров. Действовать по обстановке.
* * *
До места доехали в напряжении, но без приключений. Шеф пошел к начальнику Управления, мы – в мошаверку. Только расселись – сильнейший взрыв в районе въезда в Управление. За ним – второй, – уже во дворе. Звон разбитого стекла. Крики!.. Сижу в кресле с квадратными глазами, ничего не понимаю.– И долго ты так собираешься сидеть, Санек? – спрашивает Володя, поднимаясь с пола. За ним встают остальные ребята. – Тебе здесь не парк культуры и отдыха.
Ситуация щекотливая. Памятуя, что лучший способ разрядить обстановку – пошутить, говорю:
– Вы молодцы, все плацкартные места заняли. А мне на Тахира падать? А вдруг бы ему понравилось? Что тогда?
Все засмеялись. Тахир беззлобно огрызнулся:
– Еще неизвестно, кому бы больше понравилось…
Снова смех. Война – дело веселое. И снова взрыв.
– Слушай, быстро учишься, – говорит мне Стас, – отличная реакция!
Я лежу калачиком в самом дальнем углу комнаты под столом.
– А как же? Сами говорили, что не парк культуры и отдыха.
– С чего это «духи» сегодня так развеселились? – размышляет Володя.
– Я же утром отметил – приветствуют мое назначение, – говорю я, выползая из-под стола.
Про себя подумалось: «Вот отчего моя утренняя тревога»…
Вошел Игорь Митрофанович.
– Все живы? Никто не ранен? – Язвительным тоном, как мне показалось, обращается ко мне: – И как нам объяснит ситуацию советник горотдела?
– Никак! Можно подумать, что до меня тишина была… Что ж никто отделом не занимался? Меня ждали? – Сам удивляюсь, с чего это вдруг так завелся.
– Ты давай не огрызайся, – не ожидая такого напора, делает замечание шеф.
– Я не огрызаюсь.
– Не огрызайся.
– А я и не огрызаюсь. – Продолжая ворчать, выхожу из мошаверки.
На заре службы мой шеф, хороший человек и настоящий оперативник, Исаев Алексей Викторович, говорил, что начальство самостоятельных, вроде меня, не жалует. Прав был Алексей Викторович. Из-за прямолинейности у меня частенько возникали неприятные ситуации. Ну, не стал я большим начальником, зато чистоту своих принципов сохранил, а, главное, никому по службе дорогу не перешел и никого не предал. Так думаю.
Во дворе столкнулся с Гаузом. Поздоровались.
– Что можешь ответить на вопрос шефа? – спрашиваю его.
Гауз разводит руками: по – русски не понимаю.
– Вот и я, мой боевой товарищ, ни хрена не понимаю. «Ураганы», «Гиацинты», «Грады», пушки, танки, бэтээры… Подразделения специального назначения, военная разведка, десантно – штурмовые подразделения. В небе «МиГи», «сушки», «вертушки». А советнический аппарат? Военные, партийные, комсомольские советники; советники КГБ, МВД… И вся эта махина – против кого? Против ДШК, «калашниковых» и «буров» (винтовка времен англо – бурской войны). Грозные «Стингеры», которыми нас пугают в прессе, оставим для журналистского смакования душманской мощи. Что еще нужно? Да в 1941 году с такой техникой наши отцы и деды за неделю бы с фашизмом покончили. А здесь?.. Похоже – это надолго…