Страница:
– А, это вы? – с чуть заметным акцентом спросил писатель, не удивившись появлению здесь антиквара.
– Какой ужас. Какой ужас. Но я не поэтому побеспокоил вас. У меня случайно оказался редкий экземплярчик вазочки работы Фаберже. Зная, какой вы, господин писатель, ценитель прекрасного, вот, рекомендую…
– Сколько?
– Всего за пятнашку.
Изыди, искуситель, хотел было в сердцах крикнуть писатель, которому явно было не до покупок. Но статус требовал играть роль до конца.
– Завозите, посмотрю, – сказал он, обуреваемый сосем иными мыслями.
– Премного благодарен. Завтра же и заскочу, – пообещал Старьевщик и поспешил раствориться в толпе.
– Нет, постойте, – неожиданно задержал его за рукав Орлов-Таврический. – Я вспомнил, о чем хотел давно вас спросить. Та крюшонница с бокальчиками, тоже, как вы представляли, работы Фаберже, за которую я летом выложил вам семнашку, оказалась совсем не руки Фаберже. И клейма там левые. Так что извольте объяснить, когда придете завтра. И сертификаты, будьте так любезны, которые вы тоже обещали с лета, пожалуйста, захватите.
Обиженный Старьевщик из интеллигентного знатока искусств мгновенно превратился в задиристого петушка с трясущимся хохолком редеющих волос.
– Кто вам такое мог сказать? Это абсолютная неправда! Я завтра же докажу вам.
– Ну и отлично. До завтра. Если вообще это завтра наступит. – Писатель словно вспомнил, где и по какому поводу он находится. – – И вообще, вам не стыдно? В такие минуты барышничаете! Неужели более подходящего времени не нашли?
Лескович предпочел сделать вид, что не расслышал его нелепых упреков, и растворился в толпе. Тоже мне, моралист, вкуса на три копейки с дыркой, а гонору!
…После бурного собрания Демидов с Братеевым собирались доставить старика домой. Но тот вдруг с заднего сиденья закричал:
– Стой, отпусти вожжи! – словно под ним была не машина, а тачанка, – и быстро открыл дверцу. – Вон видишь, Духон после собрания остывает. Ты вроде хотел с ним познакомиться?
«Не я хотел, а ты, старик, предлагал», – уже готов был возразить Даниил. Но вспомнив генеральскую правнучку, не стал выяснять отношения.
Легкая, скроенная с явным щегольским шиком рыжая дубленка Александра Духона вряд ли способна была согреть его на февральском морозе. «В такой шубейке хорошо разгуливать где-нибудь на карнавале в Венеции, – подумал Демидов. – И то зябко, не говоря уж о подмосковной зиме».
Между тем Духон с кем-то еще общался.
– Леонид Михайлович, дорогой мой, а вы-то какими судьбами оказались в нашей резервации? – Пару минут назад Александр остановил высокого представительного мужчину, в котором признал доброго знакомого, известного врача Табачникова. – Неужели совсем некстати переехали на новую дачу?
– Бог миловал, Александр Павлович. После того, что я здесь наслушался, невольно станешь верующим. Вряд ли теперь я вообще захочу сюда переехать, – в своей привычной, ироничной манере ответил главврач одного из крупнейших столичных медицинских центров. Табачников явно обрадовался этой неожиданной встрече: – Признаться, я тоже не ожидал, что вы попадетесь в эти ужасные сети. Вы видели ее?
– Кого ее?
– Я имею в виду проволоку, которой по периметру окольцевали Рублевку. Ни зайти, ни выйти…
Духон подозрительно взглянул доктору в глаза. Разыгрывает? Тогда нашел не самое подходящее время.
– Так вы не знали?
– Не знал. Впрочем, что это меняет?! Кстати, Леонид Михайлович, вы не ответили, как сами здесь оказались, если все входы и выходы перекрыты. Врачебный долг?
– Как в яблочко попали. Призвали вот под знамена Минспаса. Здесь один посол впал в кому от всего увиденного и услышанного. Так что я тут как «скорая помощь». Еще хорошо, что не потребовали надеть военную форму.
– Что-то я не понимаю… – задумался Духон. – Вы, стало быть, не боитесь заразиться, если пренебрегли спецодеждой. Или я не прав?
Доктор наклонился к его уху и прошептал:
– Ее я снял сразу после осмотра больного. Не вижу необходимости.
– Вы хотите сказать, что этот спектакль со спецодеждой исключительно для нас?
– Заметьте, это не я, а вы сказали. – Табачников еще больше понизил голос. – Больше ничего не могу пока сказать. Да и про то, что сказал, умоляю, не распространяйтесь. А теперь мне пора…
– Ну, вы же, как я понял, еще будете наведываться к нам, за колючую проволоку? В наше маленькое гетто? – со злостью и надеждой одновременно спросил олигарх.
– Надеюсь. – Обняв на прощание Духона, Леонид Михайлович залез в машину «скорой помощи».
– Найдите Багрянского, – уже закрывая двери, услышал он вдогонку просьбу Духона.
– Александр Павлович, душечка. Мы вас тут дожидались, пока вы на морозце беседовали…
– Простите, не заметил. – Духон сделал вид, что ему жутко интересно.
– Я желал бы познакомить вас с моим гостем, который, судя по словам Любимова, надолго застрял у нас на Рублевке.
«Вот достал старик, – с раздражением подумал Даниил. – Нашел время для светских знакомств!»
Однако Ордынский уже подвел Демидова к посиневшему от холода Духону. Представленные друг другу мужчины сдержанно обменялись рукопожатием.
– И что вы обо всем думаете, господин, то есть товарищ генерал? – больше для поддержания разговора спросил Духон.
– Херня все это на постном масле!.. Простите за выражение… – безапелляционно высказался старик. – Кто все это затеял – пока неясно. Посмотрим, что будет дальше. – Генерал многозначительно поднял указательный палец. Голова старика, несмотря на возраст, работала четко и ясно. – Вы понимаете, Саша, на нашу благословенную Землю в день падают тысячи метеоритов, но никто и нигде по этому поводу не объявляет карантинов. Никакой вирус из космоса не может быть страшнее сифилиса или брюшного тифа. Это я вам как специалист говорю. Хе-хе.
Демидов и Духон от души рассмеялись.
Хотя по правде говоря Дану было не до смеха. Он оказался на карантинной территории в одном костюме, в одной паре туфель, в одной довольно потрепанной дубленке, с парой кредитных карточек, на которых были не бог весть какие деньги. И чем больше он думал о сложившейся ситуации, тем сильнее чувствовал себя самым настоящим бомжем.
– Господа? Вы не видели нашего нового коменданта? – К ним, словно курсистка из американского «Доктора Живаго», подлетела парапсихолог Марина Танкер. Рекламные щиты с ее портретами и перечнем услуг уже почти как месяц украшали Рублевку. Поэтому молодая дама была уверена, что все ее должны узнавать.
В данном случае она мгновенно запала на интересного неизвестного мужчину, который о чем-то беседовал с этим маразматиком генералом и Духоном. Мариночка прекрасно была осведомлена, что олигарх знает ее как облупленную еще с незапамятных начальных девяностых, поэтому соблюдала осторожность.
– Понимаете, господа, я хотела предложить господину коменданту свою помощь, причем на бесплатной основе, – подчеркнула она. – Сейчас многим понадобится психологическая поддержка. Как вы полагаете, Александр Павлович?
– Полагаю, – односложно заметил Духон.
– А где все-таки господин… как его… Гулькин, – настаивала парапсихолог.
– Куда-то испарился, – предположил генерал. – Побежал, наверное, обустраивать командный пункт. Кому понравится слушать такие «комплименты» в адрес своей персоны?!
– Тогда я заскочу туда, – одарив взглядом красивых смоляных глаз неизвестного ей мужчину, Марина упорхнула. При этом напоследок недвусмысленно намекнула, что ее двери всегда открыты.
Откуда ни возьмись появились Михаил Агулов и дед Иосиф. Лица у обоих были удрученными.
– Как здорово, что вы еще не уехали. Завтра у нас дома небольшое семейное торжество. – Агулов многозначительно посмотрел на деда. Старик смущенно улыбнулся. – Мы были бы рады видеть всех вас завтра в шестнадцать часов. Адрес вы прекрасно знаете…
– А что за событие? – спросил генерал, обращаясь к Иосифу. – Какого ты года рождения, дарагой? – Ордынский хитро прищурил один глаз.
– Это не имеет значения, – тихо ответил Иосиф. – По паспорту семьдесят пять. А так… Еще могу, – важно добавил он, не уточняя, что именно еще может.
– Ах ты темнила. Почему утром, когда заходил в дом, ничего не сказал? Все в конспирацию играешь.
– Приходите. Выпьем, уважим дедушку. Обсудим в узком кругу ситуацию, – еще раз пригласил всех Агулов. – Жаль, но деду сегодня из-за метеоритных осадков так и не удалось съездить на рынок. Извините, грузинских деликатесов не будет, но кое-какие припасы дома есть. Приходите, обязательно приходите, будем очень рады.
– Придем, обязательно придем, если вновь не пойдет метеоритный дождь, – сострил Ордынский, но его не поддержали.
Однако не тут-то было. Его грубо и беспардонно тормознули спецназовцы, и, угрожая пристрелить на месте за любую форму неповиновения, заставили съехать на обочину.
– Браток, ты понимаешь, у меня на Урале отец при смерти. Мне надо срочно лететь, – без зазрения совести врал Демидов. – Возьми, что хочешь, сколько хочешь, только выпусти. Отец ведь!..
Спецназовец оттолкнул его прикладом автомата, ни слова не произнося в ответ.
– Где у вас командир? – не на шутку разозлившись, спросил Демидов, сжав огромные, как гантели, кулачища. – Я вам покажу, как Демидовых прикладами шпынять!
Но ему тут же пришлось пожалеть о своих словах. Сильнейший удар резиновой дубинкой по русой уральской голове сбил на снег шапку, а сам Демидов чуть не свалился в кювет.
Гена Братеев, выскочив из машины, подбежал к товарищу. Но внезапно друзья увидели, как к блокпосту подкатил черный бронированный «Мерседес» и джип сопровождения. Из него выкатился невысокого роста и округлого телосложения мужчина, которого там, на кортах, похоже, уже демонстрировал ему Ордынский. Уверенным шагом он направился к спецназовцу в офицерских погонах.
– Сейчас ему тоже врежут, – предположил Братеев, предвкушая новое кровавое зрелище.
Но ничего подобного не произошло. Офицер что-то долго и терпеливо разъяснял хозяину «Мерседеса». Тот в ответ отчаянно размахивал руками, требуя открыть кордон.
– Я Львов, понимаешь, остолоп! – кричал он.
– Понимаю, еще один олигарх. Тут сегодня их дефиле с самого утра, – спокойно ответил офицер.
– Не знаю, кто там сегодня проезжал. Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Я твоих шефов в кармане ношу! Похороню тебя вместе с твоими погонами! – кипятился толстячок.
– Ну и дает мужик! – воскликнул Братеев, помогая Демидову сесть в машину.
– Этот может себе позволить. Миллиардер. Долларовый, конечно, – вяло произнес Демидов. – С такими бабками, как у него, можно тыкать самому господу богу…
Но в следующее мгновение оба убедились в том, что сегодня Львову действительно лучше было бы говорить с богом, с дьяволом, но не со спецназовцами. Подскочившее с разных сторон камуфляжники, обидевшись за командира, стали нещадно отделывать дубинками несчастного олигарха.
Финала этой безобразной сцены ни Братеев, ни Демидов дожидаться не стали. Развернув машину, они помчались от греха подальше туда, откуда приехали, к милому старику генералу Ордынскому.
Увидев перекошенные в злобе и одновременно расстройстве их лица, Петр Никодимыч живо подхватил обоих под локотки и потянул на кухню. Ничего не говоря, он достал из буфета три старинных граненых стакана, а из холодильника три бутылки «Черноголовки».
– Я тут, ребятки, с вами начну помаленьку, – сказал он. – А потом уж вы продолжите без меня. Ладненько?
Эта сучка еще утром его чем-то обидела. Она ему понравилась, а затем его же и обидела. За что?! А эта Катя хороша, очень хороша. Тогда почему обидела? Даниил никак не мог вспомнить, чем же таким она его обидела. Сейчас он найдет ее, разбудит, спросит. Ни минуты больше не сомневаясь в правоте своего пьяного решения, он ринулся на поиски спальни генеральской внучки-правнучки и быстро нашел ее.
Оказалось, Екатерина еще не спит. Она читала какуюто книжку. Округлившимися от ужаса глазами она взглянула на уральского великана и все поняла. И то, что он сильно пьян. И то, что возбужден.
– Что вы позволяете?..
Она не успела договорить, как Демидов стремительно приблизился к кровати и сорвал одеяло. Его судорожно рыскающие руки поймали упругие, но совсем не каменные груди. Потом длинные и сильные пальцы Даниила впились в восхитительные, наполненные какой-то неземной сексуальной энергией бедра и ягодицы девушки.
От нахлынувших ощущений уральский богатырь совсем потерял голову. Его напрягшийся до предела детородный орган уже готов был вырваться наружу и выстрелить по назначению. Казалось, если даже перед ним возвели бы Великую Китайскую стену, это тоже не спасло бы честь очаровательной Екатерины.
– Вы полный идиот, Даниил, – все еще сопротивляясь, прохрипела женщина. – Вы все испортили! Я думала, что вы человек, а вы животное. Не желаю вас больше видеть. Никогда! Слышите, никогда!
Однако и после этой, как ей казалось, страшной угрозы натиск продолжался, даже добавил страсти поцелуям и объятиям Демидова.
– Ты сама меня завела! – закричал он. – Еще утром. Решила поглумиться над провинциалом…
Катерине на миг показалось, что его голос стал трезветь, но попытки войти в нее не прекращались.
– Хорошо. Раз ты так – бери! – Неожиданно легко женщина оттолкнула Демидова и вскочила на кровати во весь рост. – Бери, мерзавец, – резким движением она скинула ночную рубашку, – но после – прочь.
Даниил ошалело поднял голову и уставился на Екатерину. Свет от ночника не доходил до ее лица, но и без этого трезвеющий мужик понял, что женщина вне себя от ярости. Он нашел в себе силы привстать на колени. Безвольная голова уткнулась туда, где чуть ниже ее небольшого округлого животика начинался совсем другой мир. Как гимназист на курсистке, Даниил задрожал всем телом. Желание сразу пропало, а вместо привычной в такие мгновения пустоты осталась жалость к самому себе.
– Зачем ты так? – едва вымолвил он.
– А ты зачем так? Ты все испортил. Я тебя видеть не хочу! – закричала она в приступе накатившей истерики.
После того как ее всхлипывания поутихли, пристыженный и опустошенный Даниил едва нашел в себе силы добраться до двери. Катенька ему помогала. Большей частью – пинками своих красивейших ножек.
После той ночи она в упор не видела Демидова, хотя и сталкивалась с ним в доме. При этом упорно хранила молчание о пережитом кошмаре. Хотя время от времени тайно признавалась себе, что хотела бы вновь оказаться в крепких объятиях этого «пьяницы».
Праздник для всех
– Какой ужас. Какой ужас. Но я не поэтому побеспокоил вас. У меня случайно оказался редкий экземплярчик вазочки работы Фаберже. Зная, какой вы, господин писатель, ценитель прекрасного, вот, рекомендую…
– Сколько?
– Всего за пятнашку.
Изыди, искуситель, хотел было в сердцах крикнуть писатель, которому явно было не до покупок. Но статус требовал играть роль до конца.
– Завозите, посмотрю, – сказал он, обуреваемый сосем иными мыслями.
– Премного благодарен. Завтра же и заскочу, – пообещал Старьевщик и поспешил раствориться в толпе.
– Нет, постойте, – неожиданно задержал его за рукав Орлов-Таврический. – Я вспомнил, о чем хотел давно вас спросить. Та крюшонница с бокальчиками, тоже, как вы представляли, работы Фаберже, за которую я летом выложил вам семнашку, оказалась совсем не руки Фаберже. И клейма там левые. Так что извольте объяснить, когда придете завтра. И сертификаты, будьте так любезны, которые вы тоже обещали с лета, пожалуйста, захватите.
Обиженный Старьевщик из интеллигентного знатока искусств мгновенно превратился в задиристого петушка с трясущимся хохолком редеющих волос.
– Кто вам такое мог сказать? Это абсолютная неправда! Я завтра же докажу вам.
– Ну и отлично. До завтра. Если вообще это завтра наступит. – Писатель словно вспомнил, где и по какому поводу он находится. – – И вообще, вам не стыдно? В такие минуты барышничаете! Неужели более подходящего времени не нашли?
Лескович предпочел сделать вид, что не расслышал его нелепых упреков, и растворился в толпе. Тоже мне, моралист, вкуса на три копейки с дыркой, а гонору!
…После бурного собрания Демидов с Братеевым собирались доставить старика домой. Но тот вдруг с заднего сиденья закричал:
– Стой, отпусти вожжи! – словно под ним была не машина, а тачанка, – и быстро открыл дверцу. – Вон видишь, Духон после собрания остывает. Ты вроде хотел с ним познакомиться?
«Не я хотел, а ты, старик, предлагал», – уже готов был возразить Даниил. Но вспомнив генеральскую правнучку, не стал выяснять отношения.
Легкая, скроенная с явным щегольским шиком рыжая дубленка Александра Духона вряд ли способна была согреть его на февральском морозе. «В такой шубейке хорошо разгуливать где-нибудь на карнавале в Венеции, – подумал Демидов. – И то зябко, не говоря уж о подмосковной зиме».
Между тем Духон с кем-то еще общался.
– Леонид Михайлович, дорогой мой, а вы-то какими судьбами оказались в нашей резервации? – Пару минут назад Александр остановил высокого представительного мужчину, в котором признал доброго знакомого, известного врача Табачникова. – Неужели совсем некстати переехали на новую дачу?
– Бог миловал, Александр Павлович. После того, что я здесь наслушался, невольно станешь верующим. Вряд ли теперь я вообще захочу сюда переехать, – в своей привычной, ироничной манере ответил главврач одного из крупнейших столичных медицинских центров. Табачников явно обрадовался этой неожиданной встрече: – Признаться, я тоже не ожидал, что вы попадетесь в эти ужасные сети. Вы видели ее?
– Кого ее?
– Я имею в виду проволоку, которой по периметру окольцевали Рублевку. Ни зайти, ни выйти…
Духон подозрительно взглянул доктору в глаза. Разыгрывает? Тогда нашел не самое подходящее время.
– Так вы не знали?
– Не знал. Впрочем, что это меняет?! Кстати, Леонид Михайлович, вы не ответили, как сами здесь оказались, если все входы и выходы перекрыты. Врачебный долг?
– Как в яблочко попали. Призвали вот под знамена Минспаса. Здесь один посол впал в кому от всего увиденного и услышанного. Так что я тут как «скорая помощь». Еще хорошо, что не потребовали надеть военную форму.
– Что-то я не понимаю… – задумался Духон. – Вы, стало быть, не боитесь заразиться, если пренебрегли спецодеждой. Или я не прав?
Доктор наклонился к его уху и прошептал:
– Ее я снял сразу после осмотра больного. Не вижу необходимости.
– Вы хотите сказать, что этот спектакль со спецодеждой исключительно для нас?
– Заметьте, это не я, а вы сказали. – Табачников еще больше понизил голос. – Больше ничего не могу пока сказать. Да и про то, что сказал, умоляю, не распространяйтесь. А теперь мне пора…
– Ну, вы же, как я понял, еще будете наведываться к нам, за колючую проволоку? В наше маленькое гетто? – со злостью и надеждой одновременно спросил олигарх.
– Надеюсь. – Обняв на прощание Духона, Леонид Михайлович залез в машину «скорой помощи».
– Найдите Багрянского, – уже закрывая двери, услышал он вдогонку просьбу Духона.
– Александр Павлович, душечка. Мы вас тут дожидались, пока вы на морозце беседовали…
– Простите, не заметил. – Духон сделал вид, что ему жутко интересно.
– Я желал бы познакомить вас с моим гостем, который, судя по словам Любимова, надолго застрял у нас на Рублевке.
«Вот достал старик, – с раздражением подумал Даниил. – Нашел время для светских знакомств!»
Однако Ордынский уже подвел Демидова к посиневшему от холода Духону. Представленные друг другу мужчины сдержанно обменялись рукопожатием.
– И что вы обо всем думаете, господин, то есть товарищ генерал? – больше для поддержания разговора спросил Духон.
– Херня все это на постном масле!.. Простите за выражение… – безапелляционно высказался старик. – Кто все это затеял – пока неясно. Посмотрим, что будет дальше. – Генерал многозначительно поднял указательный палец. Голова старика, несмотря на возраст, работала четко и ясно. – Вы понимаете, Саша, на нашу благословенную Землю в день падают тысячи метеоритов, но никто и нигде по этому поводу не объявляет карантинов. Никакой вирус из космоса не может быть страшнее сифилиса или брюшного тифа. Это я вам как специалист говорю. Хе-хе.
Демидов и Духон от души рассмеялись.
Хотя по правде говоря Дану было не до смеха. Он оказался на карантинной территории в одном костюме, в одной паре туфель, в одной довольно потрепанной дубленке, с парой кредитных карточек, на которых были не бог весть какие деньги. И чем больше он думал о сложившейся ситуации, тем сильнее чувствовал себя самым настоящим бомжем.
– Господа? Вы не видели нашего нового коменданта? – К ним, словно курсистка из американского «Доктора Живаго», подлетела парапсихолог Марина Танкер. Рекламные щиты с ее портретами и перечнем услуг уже почти как месяц украшали Рублевку. Поэтому молодая дама была уверена, что все ее должны узнавать.
В данном случае она мгновенно запала на интересного неизвестного мужчину, который о чем-то беседовал с этим маразматиком генералом и Духоном. Мариночка прекрасно была осведомлена, что олигарх знает ее как облупленную еще с незапамятных начальных девяностых, поэтому соблюдала осторожность.
– Понимаете, господа, я хотела предложить господину коменданту свою помощь, причем на бесплатной основе, – подчеркнула она. – Сейчас многим понадобится психологическая поддержка. Как вы полагаете, Александр Павлович?
– Полагаю, – односложно заметил Духон.
– А где все-таки господин… как его… Гулькин, – настаивала парапсихолог.
– Куда-то испарился, – предположил генерал. – Побежал, наверное, обустраивать командный пункт. Кому понравится слушать такие «комплименты» в адрес своей персоны?!
– Тогда я заскочу туда, – одарив взглядом красивых смоляных глаз неизвестного ей мужчину, Марина упорхнула. При этом напоследок недвусмысленно намекнула, что ее двери всегда открыты.
Откуда ни возьмись появились Михаил Агулов и дед Иосиф. Лица у обоих были удрученными.
– Как здорово, что вы еще не уехали. Завтра у нас дома небольшое семейное торжество. – Агулов многозначительно посмотрел на деда. Старик смущенно улыбнулся. – Мы были бы рады видеть всех вас завтра в шестнадцать часов. Адрес вы прекрасно знаете…
– А что за событие? – спросил генерал, обращаясь к Иосифу. – Какого ты года рождения, дарагой? – Ордынский хитро прищурил один глаз.
– Это не имеет значения, – тихо ответил Иосиф. – По паспорту семьдесят пять. А так… Еще могу, – важно добавил он, не уточняя, что именно еще может.
– Ах ты темнила. Почему утром, когда заходил в дом, ничего не сказал? Все в конспирацию играешь.
– Приходите. Выпьем, уважим дедушку. Обсудим в узком кругу ситуацию, – еще раз пригласил всех Агулов. – Жаль, но деду сегодня из-за метеоритных осадков так и не удалось съездить на рынок. Извините, грузинских деликатесов не будет, но кое-какие припасы дома есть. Приходите, обязательно приходите, будем очень рады.
– Придем, обязательно придем, если вновь не пойдет метеоритный дождь, – сострил Ордынский, но его не поддержали.
* * *
Несмотря на строгие предупреждения, Демидов все же решил предпринять попытку вырваться из карантинной зоны. Он все еще наивно полагал, что не следует излишне драматизировать ситуацию и что с ребятами на блокпосту можно будет по-тихому договориться. Разумеется, задобрив «капустой».Однако не тут-то было. Его грубо и беспардонно тормознули спецназовцы, и, угрожая пристрелить на месте за любую форму неповиновения, заставили съехать на обочину.
– Браток, ты понимаешь, у меня на Урале отец при смерти. Мне надо срочно лететь, – без зазрения совести врал Демидов. – Возьми, что хочешь, сколько хочешь, только выпусти. Отец ведь!..
Спецназовец оттолкнул его прикладом автомата, ни слова не произнося в ответ.
– Где у вас командир? – не на шутку разозлившись, спросил Демидов, сжав огромные, как гантели, кулачища. – Я вам покажу, как Демидовых прикладами шпынять!
Но ему тут же пришлось пожалеть о своих словах. Сильнейший удар резиновой дубинкой по русой уральской голове сбил на снег шапку, а сам Демидов чуть не свалился в кювет.
Гена Братеев, выскочив из машины, подбежал к товарищу. Но внезапно друзья увидели, как к блокпосту подкатил черный бронированный «Мерседес» и джип сопровождения. Из него выкатился невысокого роста и округлого телосложения мужчина, которого там, на кортах, похоже, уже демонстрировал ему Ордынский. Уверенным шагом он направился к спецназовцу в офицерских погонах.
– Сейчас ему тоже врежут, – предположил Братеев, предвкушая новое кровавое зрелище.
Но ничего подобного не произошло. Офицер что-то долго и терпеливо разъяснял хозяину «Мерседеса». Тот в ответ отчаянно размахивал руками, требуя открыть кордон.
– Я Львов, понимаешь, остолоп! – кричал он.
– Понимаю, еще один олигарх. Тут сегодня их дефиле с самого утра, – спокойно ответил офицер.
– Не знаю, кто там сегодня проезжал. Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Я твоих шефов в кармане ношу! Похороню тебя вместе с твоими погонами! – кипятился толстячок.
– Ну и дает мужик! – воскликнул Братеев, помогая Демидову сесть в машину.
– Этот может себе позволить. Миллиардер. Долларовый, конечно, – вяло произнес Демидов. – С такими бабками, как у него, можно тыкать самому господу богу…
Но в следующее мгновение оба убедились в том, что сегодня Львову действительно лучше было бы говорить с богом, с дьяволом, но не со спецназовцами. Подскочившее с разных сторон камуфляжники, обидевшись за командира, стали нещадно отделывать дубинками несчастного олигарха.
Финала этой безобразной сцены ни Братеев, ни Демидов дожидаться не стали. Развернув машину, они помчались от греха подальше туда, откуда приехали, к милому старику генералу Ордынскому.
Увидев перекошенные в злобе и одновременно расстройстве их лица, Петр Никодимыч живо подхватил обоих под локотки и потянул на кухню. Ничего не говоря, он достал из буфета три старинных граненых стакана, а из холодильника три бутылки «Черноголовки».
– Я тут, ребятки, с вами начну помаленьку, – сказал он. – А потом уж вы продолжите без меня. Ладненько?
* * *
Было уже далеко за полночь, когда не вязавшие лыка гости каким-то провидческим чувством решили, что на сегодня хватит. Оставшись в одиночестве, Демидов по стеночке добрался до гостевого туалета и сунул голову под кран. Как ему показалось, полегчало, а вслед за легкостью типа «любое море по колено» в его затуманенном сознании совсем некстати возник соблазнительный образ правнучки Ордынского.Эта сучка еще утром его чем-то обидела. Она ему понравилась, а затем его же и обидела. За что?! А эта Катя хороша, очень хороша. Тогда почему обидела? Даниил никак не мог вспомнить, чем же таким она его обидела. Сейчас он найдет ее, разбудит, спросит. Ни минуты больше не сомневаясь в правоте своего пьяного решения, он ринулся на поиски спальни генеральской внучки-правнучки и быстро нашел ее.
Оказалось, Екатерина еще не спит. Она читала какуюто книжку. Округлившимися от ужаса глазами она взглянула на уральского великана и все поняла. И то, что он сильно пьян. И то, что возбужден.
– Что вы позволяете?..
Она не успела договорить, как Демидов стремительно приблизился к кровати и сорвал одеяло. Его судорожно рыскающие руки поймали упругие, но совсем не каменные груди. Потом длинные и сильные пальцы Даниила впились в восхитительные, наполненные какой-то неземной сексуальной энергией бедра и ягодицы девушки.
От нахлынувших ощущений уральский богатырь совсем потерял голову. Его напрягшийся до предела детородный орган уже готов был вырваться наружу и выстрелить по назначению. Казалось, если даже перед ним возвели бы Великую Китайскую стену, это тоже не спасло бы честь очаровательной Екатерины.
– Вы полный идиот, Даниил, – все еще сопротивляясь, прохрипела женщина. – Вы все испортили! Я думала, что вы человек, а вы животное. Не желаю вас больше видеть. Никогда! Слышите, никогда!
Однако и после этой, как ей казалось, страшной угрозы натиск продолжался, даже добавил страсти поцелуям и объятиям Демидова.
– Ты сама меня завела! – закричал он. – Еще утром. Решила поглумиться над провинциалом…
Катерине на миг показалось, что его голос стал трезветь, но попытки войти в нее не прекращались.
– Хорошо. Раз ты так – бери! – Неожиданно легко женщина оттолкнула Демидова и вскочила на кровати во весь рост. – Бери, мерзавец, – резким движением она скинула ночную рубашку, – но после – прочь.
Даниил ошалело поднял голову и уставился на Екатерину. Свет от ночника не доходил до ее лица, но и без этого трезвеющий мужик понял, что женщина вне себя от ярости. Он нашел в себе силы привстать на колени. Безвольная голова уткнулась туда, где чуть ниже ее небольшого округлого животика начинался совсем другой мир. Как гимназист на курсистке, Даниил задрожал всем телом. Желание сразу пропало, а вместо привычной в такие мгновения пустоты осталась жалость к самому себе.
– Зачем ты так? – едва вымолвил он.
– А ты зачем так? Ты все испортил. Я тебя видеть не хочу! – закричала она в приступе накатившей истерики.
После того как ее всхлипывания поутихли, пристыженный и опустошенный Даниил едва нашел в себе силы добраться до двери. Катенька ему помогала. Большей частью – пинками своих красивейших ножек.
После той ночи она в упор не видела Демидова, хотя и сталкивалась с ним в доме. При этом упорно хранила молчание о пережитом кошмаре. Хотя время от времени тайно признавалась себе, что хотела бы вновь оказаться в крепких объятиях этого «пьяницы».
Праздник для всех
– Ты сегодня был неотразим, милый. – Жена порхала из комнаты в комнату по их городской квартире, будто это была не она, а белоснежный невесомый мотылек. – Я тебя еще никогда таким не видела. Ты мой герой, милый.
– Думаешь, только твой? – Сергей на мгновение отвернулся от большого – в полстены – зеркала ванной комнаты, в которой без остановки мелькал силуэт его драгоценной Наденьки.
Что и говорить, приятно слышать воркование жены, потому что он наверняка знал: уж кто-кто, а она не лукавит и искренне рада всему, что происходило минувшим вечером в Кремле на празднике Дня защитника Отечества.
О природе людского лукавства по стечению обстоятельств Сергей Васильевич Шатуков думал буквально пару минут назад, осторожно распутывая плотный итальянский узел темно-синего галстука. Точно такого, как у президента.
– А чей же ты еще, милый?
Наденька точно знала, что ее Сергей Васильевич не специалист по женским чарам. Ее супруг как безумный бредил лишь одной, кроме, разумеется, Наденьки, особой женского пола – собственной карьерой. Хотя, казалось бы, о чем еще можно мечтать? Еще недавно скромный чиновник, а ныне вице-премьер, которому поручено не абы что, а, можно сказать, самое главное из всех возможных президентских поручений – забота о благе народа и возрождающейся российской армии.
Но то-то и оно – такое поручение может быть дано лишь с одной перспективой. Если и впрямь, как толкуют в газетах да и в кремлевских кулуарах тоже, если он действительно преемник!
Как же сладко звучит это, чтобы быть правдой. Будучи от природы далеко не глупым человеком, он не имел права не задавать себе этот вопрос.
Сергей Васильевич наконец расправился с галстуком стоимостью пятьсот евро и облегченно вздохнул. Он еще раз внимательно заглянул в зеркало, словно спрашивая его: «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду расскажи…» Но его взгляд растворился в софитах парадного зала Кремля, будто таким способом зеркало отвечало на вопрос стоящего по стойке смирно человека. Для такого случая можно было бы и мундир надеть, подумал он, всматриваясь в себя.
Сергей снова вспомнил, а слух добавил к увиденному, как сегодня гуляла чиновничья элита, с особым удовольствием отмечая праздник. Свободы и раскованности в поглощении водки и закусок добавляло отсутствие президента, который неожиданно для всех укатил в отпуск. В такую-то пору? Фи. Ни одна жена не обрадуется. Если, конечно, супруг не лыжник.
Особенно льстило новоявленному вице-премьеру то обстоятельство, что в отсутствии президента, а также премьера, который умудрился где-то подхватить грипп, он играл на приеме партию первой скрипки. Примерял на себя, можно сказать, роль главного лица в российском государстве. Не про эту ли неотразимость намекала Наденька?
…Друг друга сменяли министры, директора федеральных агентств. Кто-то нашептывал ему на ухо. Кто-то провозглашал тост, от которого могло стошнить, как от ненавистного салата с горошком. Молодящиеся дамы с явным вызовом подолгу задерживали на нем томные взгляды. Немудрено, что именно это заметила жена. Но весьма умно все списала на жанр тусовки. А что? Разве правительственный прием – не особый жанр развлечения? Только на сей раз никто из присутствующих даже не догадывался об истинной причине столь пышного, хлебосольного протокольного мероприятия в честь далеко не самого популярного из праздников.
Правда, случился один любопытный момент.
Сергей Васильевич по естественной нужде на несколько минут покинул зал Большого Кремлевского дворца, как в туалете его подловил главный «культурист» страны Сытой.
В присущей только ему вкрадчиво-интригующей манере любезный Ефим Семенович застрекотал:
– Вы не находите, что сегодня как-то все необычно? – И не дав Шатунову ответить, продолжил, словно ответ вице-премьера его не интересовал вовсе: – Что-то сегодня нет традиционного парада наших олигархов, наших уважаемых толстосумов. Согласитесь, Сергей Васильевич, это правильно. Не секрет, что наши жены пока еще не могут тягаться со спутницами олигархов, ну, хотя бы в блеске нарядов и украшений?
Удивленно вскинув брови, вице-премьер уставился на министра-шоумена. Куда он клонит?
– Просто наши жены скромнее. Но у них немало и других достоинств, – осторожно заметил он, явно не понимая, почему зеленое с золотой кружевной оторочкой платье, специально заказанное Наденькой у самого Ковалли, априори хуже, чем у жены какого-то банкира или популярной артисточки из сериала.
– Тысячу раз согласен, уважаемый Сергей Васильевич. Только бог с ними, женами. Своими, чужими… Другое дело их мужья. Они что, бойкотируют наш всенародный праздник? Или вас? Если президент в отпуске, то можно и сачкануть?
Этот министр имел удивительную манеру говорить гадости в какой-то неофициально шутливой манере.
Шатунов сделал вид, что не заметил колкого выпада в свой адрес. Он резко покинул туалет, оставив Сытого наедине со своей естественной нуждой.
– А говорят, у нас тут олигархов нет! – Вице-премьер искренне улыбнулся идущему навстречу главному сельскому банкиру Грушину. – Разве вы, господин Грушин, часом, не на Рублевке обитаете?
– Да нет, там нам не по карману, – ответил тот.
– Ну-ну. – Словно размышляя над чем-то отвлеченным, Шатунов двинулся дальше.
А что, действительно торжество смазано, когда нет настоящей элиты? Шатунов задал себе этот вопрос, подразумевая непривычное отсутствие в зале большей части той самой бизнес-элиты, к которой уже стала привыкать вся страна.
Странно, но он даже не рассматривал в такой плоскости сегодняшний праздник. Но с другой стороны, с этой публикой все равно надо рано или поздно разбираться. Президент сделал лишь первый шаг, отдав лишь часть олигархической команды на растерзание следователям и прокурорам. Но кто-то же должен сделать второй, третий шаг… И если вдруг все-таки он окажется преемником, значит, он и должен сделать этот шаг.
Краем глаза Шатунов заметил, как к директору ФСБ Любимову и его бывшему заместителю Кушакову, недавно назначенному руководить Службой национальной безопасности, поспешил слегка полноватый мужчина с остатками былой военной выправки и принялся что-то горячо нашептывать обоим. Никто из гостей приема, кроме вицепремьера, даже не обратил на этот эпизод практически никакого внимания. Но Сергей Васильевич все понял: то, что должно было произойти этой ночью, уже случилось.
К неудовольствию жены он дал ей понять, что пора откланяться. Наденька стояла в окружении жен ближнего круга коллег и друзей вице-премьера, о чем-то весело сплетничала, но не ослушалась мужа. Только вернувшись в редко посещаемую ими городскую квартиру, она позволила себе удивиться столь скорому уходу из Кремля.
– В кои веки выбралась с тобой отдохнуть, а ты взял и утащил меня в такую рань.
– Помилуй, дорогая, уже полночь. Мне надо рано на работу. Ты же сама знаешь, президента нет, а дел невпроворот.
Всю дорогу он названивал директору СНБ Кушакову, но телефон, как назло, молчал. Только во втором часу, когда Наденька была под душем, Кушаков на какое-то мгновение ответил. Настолько коротко, что Шатунов даже пожалел, что столь долго унижался, вызванивая генерала.
– Утром буду у вас. Пока все неоднозначно.
Телефон отключился, оставив вице-премьера в тревогах и сомнениях.
В новом кабинете, большом и неуютном в сравнении с тем, который он занимал совсем недавно в Кремле, Сергей Васильевич никак не мог пообвыкнуть. И нынешнее утро не оказалось исключением. В ожидании звонка он уже, наверное, полсотни раз прошагал маршрут от дальнего окна к столу и обратно.
Телефонные аппараты АТС-1 с государственным гербом на диске упорно молчали.
Интересно, их кто-нибудь подслушивает? Шатунов слышал, что разговоры по ВЧ практически невозможно подслушать. Может, так оно и было раньше, но чтобы сейчас?! Свежо предание, да верится с трудом.
Наконец! Сподобился. Звонит.
– Здравствуйте Сергей Васильевич, – послышался в трубке глуховатый голос Кушакова.
– Приветствую вас, Петр Семенович! – сдержанно ответил вице-премьер, стараясь придать голосу спокойствие и уверенность.
– Выспались? – вежливо-нейтрально спросил гэбэшник. – Мне доложили, что разъезд гостей был поздним.
– Только не для меня. В начале первого мы с женой уже были дома.
– Где был я, напоминать, надеюсь, не надо. Но ночь, должен заметить, в смысле тарарама удалась.
О том, что происходило в получасе езды от Кремля, ни радио, ни ящик еще не сообщали. Поэтому Кушаков по привычке говорил втемную.
– Вы меня понимаете?
– Конечно, понимаю.
«Молодец, однако, этот Кушаков! – подумал Шатунов. – Чувствуется школа. Профессионал. И человек, судя по всему, порядочный. Раньше времени никого светить не хочет. Мало ли что? Хотя именно такие вот профессионалы могут быть опасны в будущем».
– Может быть, заглянете ко мне? Прямо сейчас. А то в праздничной кутерьме даже нормально не поговорили.
– С удовольствием. Буду минут через двадцать, – коротко ответил Кушаков. – Может, прихватить коллег?
– Да нет, не думаю. Просто не вижу необходимости. Пока, по крайней мере. К тому же меньше знаешь – лучше спишь! Не так ли, Петр Семенович? – Шатунов про себя усмехнулся шутке.
Как и обещал, директор АНБ появился в его кабинете ровно через двадцать минут. Шатунов вышел из-за огромного дубового стола, очевидно, сохранившегося в Белом доме еще с советских времен.
Ни директор АНБ, ни новоиспеченный кандидат в преемники никогда особо не были близки. Сказывалась разница в возрасте. Кушаков был лет на пятнадцать старше, да и деловые биографии в прошлом не пересекались.
– Думаешь, только твой? – Сергей на мгновение отвернулся от большого – в полстены – зеркала ванной комнаты, в которой без остановки мелькал силуэт его драгоценной Наденьки.
Что и говорить, приятно слышать воркование жены, потому что он наверняка знал: уж кто-кто, а она не лукавит и искренне рада всему, что происходило минувшим вечером в Кремле на празднике Дня защитника Отечества.
О природе людского лукавства по стечению обстоятельств Сергей Васильевич Шатуков думал буквально пару минут назад, осторожно распутывая плотный итальянский узел темно-синего галстука. Точно такого, как у президента.
– А чей же ты еще, милый?
Наденька точно знала, что ее Сергей Васильевич не специалист по женским чарам. Ее супруг как безумный бредил лишь одной, кроме, разумеется, Наденьки, особой женского пола – собственной карьерой. Хотя, казалось бы, о чем еще можно мечтать? Еще недавно скромный чиновник, а ныне вице-премьер, которому поручено не абы что, а, можно сказать, самое главное из всех возможных президентских поручений – забота о благе народа и возрождающейся российской армии.
Но то-то и оно – такое поручение может быть дано лишь с одной перспективой. Если и впрямь, как толкуют в газетах да и в кремлевских кулуарах тоже, если он действительно преемник!
Как же сладко звучит это, чтобы быть правдой. Будучи от природы далеко не глупым человеком, он не имел права не задавать себе этот вопрос.
Сергей Васильевич наконец расправился с галстуком стоимостью пятьсот евро и облегченно вздохнул. Он еще раз внимательно заглянул в зеркало, словно спрашивая его: «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду расскажи…» Но его взгляд растворился в софитах парадного зала Кремля, будто таким способом зеркало отвечало на вопрос стоящего по стойке смирно человека. Для такого случая можно было бы и мундир надеть, подумал он, всматриваясь в себя.
Сергей снова вспомнил, а слух добавил к увиденному, как сегодня гуляла чиновничья элита, с особым удовольствием отмечая праздник. Свободы и раскованности в поглощении водки и закусок добавляло отсутствие президента, который неожиданно для всех укатил в отпуск. В такую-то пору? Фи. Ни одна жена не обрадуется. Если, конечно, супруг не лыжник.
Особенно льстило новоявленному вице-премьеру то обстоятельство, что в отсутствии президента, а также премьера, который умудрился где-то подхватить грипп, он играл на приеме партию первой скрипки. Примерял на себя, можно сказать, роль главного лица в российском государстве. Не про эту ли неотразимость намекала Наденька?
…Друг друга сменяли министры, директора федеральных агентств. Кто-то нашептывал ему на ухо. Кто-то провозглашал тост, от которого могло стошнить, как от ненавистного салата с горошком. Молодящиеся дамы с явным вызовом подолгу задерживали на нем томные взгляды. Немудрено, что именно это заметила жена. Но весьма умно все списала на жанр тусовки. А что? Разве правительственный прием – не особый жанр развлечения? Только на сей раз никто из присутствующих даже не догадывался об истинной причине столь пышного, хлебосольного протокольного мероприятия в честь далеко не самого популярного из праздников.
Правда, случился один любопытный момент.
Сергей Васильевич по естественной нужде на несколько минут покинул зал Большого Кремлевского дворца, как в туалете его подловил главный «культурист» страны Сытой.
В присущей только ему вкрадчиво-интригующей манере любезный Ефим Семенович застрекотал:
– Вы не находите, что сегодня как-то все необычно? – И не дав Шатунову ответить, продолжил, словно ответ вице-премьера его не интересовал вовсе: – Что-то сегодня нет традиционного парада наших олигархов, наших уважаемых толстосумов. Согласитесь, Сергей Васильевич, это правильно. Не секрет, что наши жены пока еще не могут тягаться со спутницами олигархов, ну, хотя бы в блеске нарядов и украшений?
Удивленно вскинув брови, вице-премьер уставился на министра-шоумена. Куда он клонит?
– Просто наши жены скромнее. Но у них немало и других достоинств, – осторожно заметил он, явно не понимая, почему зеленое с золотой кружевной оторочкой платье, специально заказанное Наденькой у самого Ковалли, априори хуже, чем у жены какого-то банкира или популярной артисточки из сериала.
– Тысячу раз согласен, уважаемый Сергей Васильевич. Только бог с ними, женами. Своими, чужими… Другое дело их мужья. Они что, бойкотируют наш всенародный праздник? Или вас? Если президент в отпуске, то можно и сачкануть?
Этот министр имел удивительную манеру говорить гадости в какой-то неофициально шутливой манере.
Шатунов сделал вид, что не заметил колкого выпада в свой адрес. Он резко покинул туалет, оставив Сытого наедине со своей естественной нуждой.
– А говорят, у нас тут олигархов нет! – Вице-премьер искренне улыбнулся идущему навстречу главному сельскому банкиру Грушину. – Разве вы, господин Грушин, часом, не на Рублевке обитаете?
– Да нет, там нам не по карману, – ответил тот.
– Ну-ну. – Словно размышляя над чем-то отвлеченным, Шатунов двинулся дальше.
А что, действительно торжество смазано, когда нет настоящей элиты? Шатунов задал себе этот вопрос, подразумевая непривычное отсутствие в зале большей части той самой бизнес-элиты, к которой уже стала привыкать вся страна.
Странно, но он даже не рассматривал в такой плоскости сегодняшний праздник. Но с другой стороны, с этой публикой все равно надо рано или поздно разбираться. Президент сделал лишь первый шаг, отдав лишь часть олигархической команды на растерзание следователям и прокурорам. Но кто-то же должен сделать второй, третий шаг… И если вдруг все-таки он окажется преемником, значит, он и должен сделать этот шаг.
Краем глаза Шатунов заметил, как к директору ФСБ Любимову и его бывшему заместителю Кушакову, недавно назначенному руководить Службой национальной безопасности, поспешил слегка полноватый мужчина с остатками былой военной выправки и принялся что-то горячо нашептывать обоим. Никто из гостей приема, кроме вицепремьера, даже не обратил на этот эпизод практически никакого внимания. Но Сергей Васильевич все понял: то, что должно было произойти этой ночью, уже случилось.
К неудовольствию жены он дал ей понять, что пора откланяться. Наденька стояла в окружении жен ближнего круга коллег и друзей вице-премьера, о чем-то весело сплетничала, но не ослушалась мужа. Только вернувшись в редко посещаемую ими городскую квартиру, она позволила себе удивиться столь скорому уходу из Кремля.
– В кои веки выбралась с тобой отдохнуть, а ты взял и утащил меня в такую рань.
– Помилуй, дорогая, уже полночь. Мне надо рано на работу. Ты же сама знаешь, президента нет, а дел невпроворот.
Всю дорогу он названивал директору СНБ Кушакову, но телефон, как назло, молчал. Только во втором часу, когда Наденька была под душем, Кушаков на какое-то мгновение ответил. Настолько коротко, что Шатунов даже пожалел, что столь долго унижался, вызванивая генерала.
– Утром буду у вас. Пока все неоднозначно.
Телефон отключился, оставив вице-премьера в тревогах и сомнениях.
* * *
В восьмом часу он уже ехал в Дом правительства, хотя будь он не при чинах, с удовольствием прошелся бы пешком, благо квартира, которую ему выделили хозяйственники управделами президентской администрации, была рядом с Белым домом.В новом кабинете, большом и неуютном в сравнении с тем, который он занимал совсем недавно в Кремле, Сергей Васильевич никак не мог пообвыкнуть. И нынешнее утро не оказалось исключением. В ожидании звонка он уже, наверное, полсотни раз прошагал маршрут от дальнего окна к столу и обратно.
Телефонные аппараты АТС-1 с государственным гербом на диске упорно молчали.
Интересно, их кто-нибудь подслушивает? Шатунов слышал, что разговоры по ВЧ практически невозможно подслушать. Может, так оно и было раньше, но чтобы сейчас?! Свежо предание, да верится с трудом.
Наконец! Сподобился. Звонит.
– Здравствуйте Сергей Васильевич, – послышался в трубке глуховатый голос Кушакова.
– Приветствую вас, Петр Семенович! – сдержанно ответил вице-премьер, стараясь придать голосу спокойствие и уверенность.
– Выспались? – вежливо-нейтрально спросил гэбэшник. – Мне доложили, что разъезд гостей был поздним.
– Только не для меня. В начале первого мы с женой уже были дома.
– Где был я, напоминать, надеюсь, не надо. Но ночь, должен заметить, в смысле тарарама удалась.
О том, что происходило в получасе езды от Кремля, ни радио, ни ящик еще не сообщали. Поэтому Кушаков по привычке говорил втемную.
– Вы меня понимаете?
– Конечно, понимаю.
«Молодец, однако, этот Кушаков! – подумал Шатунов. – Чувствуется школа. Профессионал. И человек, судя по всему, порядочный. Раньше времени никого светить не хочет. Мало ли что? Хотя именно такие вот профессионалы могут быть опасны в будущем».
– Может быть, заглянете ко мне? Прямо сейчас. А то в праздничной кутерьме даже нормально не поговорили.
– С удовольствием. Буду минут через двадцать, – коротко ответил Кушаков. – Может, прихватить коллег?
– Да нет, не думаю. Просто не вижу необходимости. Пока, по крайней мере. К тому же меньше знаешь – лучше спишь! Не так ли, Петр Семенович? – Шатунов про себя усмехнулся шутке.
Как и обещал, директор АНБ появился в его кабинете ровно через двадцать минут. Шатунов вышел из-за огромного дубового стола, очевидно, сохранившегося в Белом доме еще с советских времен.
Ни директор АНБ, ни новоиспеченный кандидат в преемники никогда особо не были близки. Сказывалась разница в возрасте. Кушаков был лет на пятнадцать старше, да и деловые биографии в прошлом не пересекались.