Страница:
Взяв в руки листок с дешифрованным текстом, Михаил несколько раз внимательно перечитал его и сразу понял, что это незаурядная шутка какого-нибудь компьютерного весельчака. Он попытался домыслить, что может стоять за перехваченным сообщением, но так и не сумел прийти к какому-нибудь мало-мальски обнадеживающему заключению.
– У нас были похожие перехваты? – строго спросил он вошедшего к нему офицера.
– Да, один.
– И как отреагировали?
– Переслали в единую базу данных международных спецслужб.
Соколовский обреченно махнул рукой. Единая база данных была создана совсем недавно после длительных и трудных переговоров с американскими коллегами. Интересно, как бы американцы истолковали это безадресное указание насчет взрывной волны? Наверняка их службы слежения тоже его зафиксировали. Если пустили в разработку – это само по себе уже ценный материал к размышлению.
– В любом случае домен сообщения внешний, – добавил офицер, заметив озабоченность подполковника. – К Рунету оно точно не имеет никакого отношения.
Сам Михаил на его месте поостерегся бы такой категоричности. Существуют сотни способов переадресовать сообщение так, что практически невозможно вычислить, откуда оно изначально исходило. Хотя в данном случае дежурный, скорее всего, прав. ФСБ контролировало любые мало-мальски ощутимые взрывы на территории Российской Федерации, за исключением тех, что были делом рук чеченских боевиков. Но боевики вряд ли стали бы снимать показания взрывной волны, у них совершенно иные цели.
– Что ж, подождем, пока подъедет руководство, – решил Соколовский. Он не располагал полномочиями самостоятельно пересылать материалы в международную базу данных. – И немедленно поставьте в известность экспертов, может, они чего накопают.
«Жаль, что Леонид Сергеевич вот уже два года как не работает в их конторе. Настоящий мужик, с твердыми принципами», – с грустью подумал Михаил.
Мацкевич не признавал гаданий на кофейной гуще, а главное, на дух не переносил излишней самоуверенности. К Соколовскому тот относился со скрытой симпатией, ценил его живой ум. Если его слишком уж заносило в версиях, Мацкевич иронически прищуривал один глаз и говорил практически одно и то же: «Ишь ты, прыткий какой. Дорогой мой, мягко соломку не стелите. Излагайте ясно, если у вас есть что сказать. А нет – думайте. Наша работа – думать».
Вот и на этот раз у Михаила Соколовского никаких конкретных соображений по поводу поступившего перехвата не было. Но сидеть сиднем и пялить взгляд на страничку с непонятным текстом тоже было непозволительной роскошью. «Все-таки надо состыковаться с коллегами, – решил он наконец. – А вдруг это связано с новым терактом».
Больше не раздумывая, он набрал телефон в Лэнгли, в службу контроля за Интернетом. Соколовский обрадовался, когда услышал голос знакомого офицера капитана Сайкса.
– Подожди секундочку, Майкл, я только налью кофе и весь твой, – сказал тот вместо приветствия.
Соколовский улыбнулся про себя. Сколько раз он звонил Сайксу, и всегда тот пил кофе.
Узнав о цели звонка, американец легко нашел файл с безадресным сообщением и злорадно хмыкнул. Так и есть, опять какая-то ерунда. Что это русский медведь забеспокоился?! Хотя после 11 сентября все свихнулись на террористической угрозе и видели ее в любом подозрительном слове. «Видимо, у русских тоже установлена система лингвофильтрации, и сейчас она споткнулась на слове <взрыв>», – лениво подумал Сайкс, но далекому коллеге свое раздражение по поводу чрезмерной бдительности не передал.
– У нас тоже все зафиксировано, – успокоил он. – Я его отправил по инстанции. Моя задача простая. Пусть другие ломают голову. И тебе советую поступить также. Под категорию особой срочности, судя по тексту, эта абракадабра не подпадает.
– Я другого мнения, – заметил Соколовский.
– Ну и оставайся при нем, тебе никто не запрещает. У меня уже скоро уик-энд. Единственное, что здесь может вызвать интерес, так это странный ящик, с которого отправляли письма: switmadgic@next.fr. Тот, кто отправил сообщение, похоже, явно пытался скрыть свое местоположение. Так или иначе, мои боссы разберутся. Если что, с тобой свяжемся, – весело сказал Сайкс и попрощался. Правда, на душе у него все же остался легкий осадок. Будто что-то не доделал до конца.
«А я о чем?» – подумал Соколовский. Адрес что-то напоминал. Они давно вели пассивное наблюдение за неизвестным интернет-провайдером на одном из Полинезийских островов. Похоже, сообщение оттуда или пришло через его каналы. Вроде адрес французский, но явно необычный. В обратном режиме «не пробивается».
Хотя острова с незапамятных времен относились к юрисдикции Франции, адрес мог принадлежать кому угодно.
В эти предновогодние дни в скальном бункере, куда опускались четыре лифта – два грузовых и два пассажирских, – вахту несла интернациональная бригада специалистов, состоящая из семи человек. Всего таких бригад было три, и в их функции входила не бог весть какая сложная задача – в течение десяти дней обеспечивать бесперебойную работу компьютерной и радиолокационной техники.
Дежурная пара, в которую входили выходец из Советского Союза израильтянин Марк Сафронов и китаец Чжоу Ду из Пекина, как раз закрывала очередную десятидневку. Они практически завершили эту достаточно нудную процедуру и теперь, улучив возможность, как куры на отполированном от нескончаемого сидения насесте, вели диалог о сугубо личных проблемах.
Чжоу, у которого в его двадцать девять лет опыт интимной жизни был не больше, чем у Марка в кошерной пище, живо интересовали новинки в области укрепления мужского достоинства. У обоих молодых людей за год дежурства в бункере это стало проблемой.
На островах, благодаря уникальному климату, круглый год вертелись соблазнительные туристы, как с маленькими упругими попочками, так и с крепкими мужскими торсами. Однако специалисты центра видели их разве что из окон автобуса, доставлявшего их к катеру и обратно, когда они заступали на вахту или возвращались в свой наглухо огороженный подземный «особняк», расположенный вдали от туристических маршрутов.
Здесь было все – комфорт, удобства, разнообразная еда и прекрасная библиотека, так сказать, в качестве пищи духовной. Крутая электроника и самые современные компьютеры. Отсутствовали лишь средства внешней связи и любовные утехи, способные лучше любого коммуникационного устройства вмиг разносить тщательно оберегаемые тайны. Так что в плане секса «вахтерам» приходилось полагаться на творческую фантазию и искать собственные формы самоудовлетворения.
Тем не менее всякий раз, как подходил срок окончания вахты, актуальным и проблематичным становился именно этот щекотливый вопрос.
– Ты понимаешь, наши врачи не выпишут мне эту самую «Виагру». Честно говоря, я даже не знаю, есть ли она вообще в наших аптеках. Китайцев и так уже полтора миллиарда, – жаловался Чжоу.
Слушая его постоянные причитания, Марк посмеивался, но терпеливо набрасывал на клочке бумаги названия лекарств, которые, по его мнению, могли помочь коллеге хотя бы на несколько волшебных мгновений скрасить его совершенно рутинную жизнь. А в том, что она была рутинной не только здесь, на острове, но и там, на далекой родине, за год совместной работы Марк убедился окончательно и бесповоротно.
– Вот, держи. Я снова составил тебе список, что и когда пить. А с аптеками, уволь, тут никто тебе не поможет.
– Не злись. Просто, прежде чем попасть сюда, я стажировался в Каролине. Там один парень что-то плел о том, что он решает свои эротические проблемы с помощью компьютерной программы.
– Кое-кому можно и ручкой энергично поработать, помогает не хуже всяких там эротических сеансов, – со знанием дела отбрил китайца Марк. – Про компьютерный бред, от которого твой маленький Чжоу якобы встает дыбом, я тоже слышал, но не верю ни на грош. Пей «Виагру», и все будет тип-топ, как в лучших домах Филадельфии. По дороге домой остановись на денек в Москве или в Хабаровске, там тебе в любой аптеке ее отвесят безо всяких рецептов…
Три флажка, одновременно вылезшие на мониторе Сафронова, заставили прервать познавательную беседу. Пришло секретное закодированное сообщение. Марк немедленно приступил к расшифровке, которая не заняла много времени. Почерк и шифр были хорошо ему знакомы. «Снимите показания взрывной волны с седьмого терминала за период с 1 по 20 ноября» – требовал запрос из неведомого им центра. О том, где находится административный или мозговой центр – рядом, на соседнем острове, или за тысячи миль отсюда, – никто не имел ни малейшего понятия.
– Пойди, Чудик, сделай то, о чем тебя просят! – Марк «скинул» расшифровку на компьютер китайца.
Тот, оттолкнувшись ногой от стального пола, лихо перебрался вместе с креслом к компьютеру, установленному в дальнем углу операторской.
Терминал под номером семь вот уже без малого два года «замерял» в Интернете, только по одному ему известной программе, деловую активность туристических компаний, авиа– и иных транспортных перевозчиков, а также гостиничных сетей. Заказчика интересовало, как правило, одно и то же – реальный и прогнозируемый финансовый оборот в этом сегменте, а также векторы миграционных потоков населения.
Дежурные операторы давно обратили внимание на прямую связь подобных обращений с регулярно происходящими в мире громкими терактами. Последний из них произошел в Аммане, где мощное взрывное устройство буквально разворотило два самых популярных городских отеля.
Обратили и забыли. Персонал прекрасно понимал, что никто не платил бы приличную зарплату только за умелое общение с компьютерной техникой. Молчание обо всем, что происходило в бункере, предполагалось само собой.
А вот о чем никто из вахтовиков не догадывался, так это о том, что сверхсекретный бункер, где они несут службу, являлся универсальным и крупнейшим в мире провайдерским узлом. Интернетовский пуп Земли! Ни больше и ни меньше. Впрочем, об этом, как уже говорилось, не догадывались даже крупнейшие разведслужбы мира.
«Снимите показания взрывной волны с седьмого терминала…»
«Хорошо, что контракт истекает!» – подумал Марк Сафронов. У него не было ни малейшего желания продолжать здесь службу. Даже за очень большие деньги. Тем более что на «Виагру» они с Чжоу себе уже заработали.
Даже сам Кристоф Миган – единоличный хозяин подземного интернет-центра – не смог бы их отговорить.
Глава шестая,
– У нас были похожие перехваты? – строго спросил он вошедшего к нему офицера.
– Да, один.
– И как отреагировали?
– Переслали в единую базу данных международных спецслужб.
Соколовский обреченно махнул рукой. Единая база данных была создана совсем недавно после длительных и трудных переговоров с американскими коллегами. Интересно, как бы американцы истолковали это безадресное указание насчет взрывной волны? Наверняка их службы слежения тоже его зафиксировали. Если пустили в разработку – это само по себе уже ценный материал к размышлению.
– В любом случае домен сообщения внешний, – добавил офицер, заметив озабоченность подполковника. – К Рунету оно точно не имеет никакого отношения.
Сам Михаил на его месте поостерегся бы такой категоричности. Существуют сотни способов переадресовать сообщение так, что практически невозможно вычислить, откуда оно изначально исходило. Хотя в данном случае дежурный, скорее всего, прав. ФСБ контролировало любые мало-мальски ощутимые взрывы на территории Российской Федерации, за исключением тех, что были делом рук чеченских боевиков. Но боевики вряд ли стали бы снимать показания взрывной волны, у них совершенно иные цели.
– Что ж, подождем, пока подъедет руководство, – решил Соколовский. Он не располагал полномочиями самостоятельно пересылать материалы в международную базу данных. – И немедленно поставьте в известность экспертов, может, они чего накопают.
«Жаль, что Леонид Сергеевич вот уже два года как не работает в их конторе. Настоящий мужик, с твердыми принципами», – с грустью подумал Михаил.
Мацкевич не признавал гаданий на кофейной гуще, а главное, на дух не переносил излишней самоуверенности. К Соколовскому тот относился со скрытой симпатией, ценил его живой ум. Если его слишком уж заносило в версиях, Мацкевич иронически прищуривал один глаз и говорил практически одно и то же: «Ишь ты, прыткий какой. Дорогой мой, мягко соломку не стелите. Излагайте ясно, если у вас есть что сказать. А нет – думайте. Наша работа – думать».
Вот и на этот раз у Михаила Соколовского никаких конкретных соображений по поводу поступившего перехвата не было. Но сидеть сиднем и пялить взгляд на страничку с непонятным текстом тоже было непозволительной роскошью. «Все-таки надо состыковаться с коллегами, – решил он наконец. – А вдруг это связано с новым терактом».
Больше не раздумывая, он набрал телефон в Лэнгли, в службу контроля за Интернетом. Соколовский обрадовался, когда услышал голос знакомого офицера капитана Сайкса.
– Подожди секундочку, Майкл, я только налью кофе и весь твой, – сказал тот вместо приветствия.
Соколовский улыбнулся про себя. Сколько раз он звонил Сайксу, и всегда тот пил кофе.
Узнав о цели звонка, американец легко нашел файл с безадресным сообщением и злорадно хмыкнул. Так и есть, опять какая-то ерунда. Что это русский медведь забеспокоился?! Хотя после 11 сентября все свихнулись на террористической угрозе и видели ее в любом подозрительном слове. «Видимо, у русских тоже установлена система лингвофильтрации, и сейчас она споткнулась на слове <взрыв>», – лениво подумал Сайкс, но далекому коллеге свое раздражение по поводу чрезмерной бдительности не передал.
– У нас тоже все зафиксировано, – успокоил он. – Я его отправил по инстанции. Моя задача простая. Пусть другие ломают голову. И тебе советую поступить также. Под категорию особой срочности, судя по тексту, эта абракадабра не подпадает.
– Я другого мнения, – заметил Соколовский.
– Ну и оставайся при нем, тебе никто не запрещает. У меня уже скоро уик-энд. Единственное, что здесь может вызвать интерес, так это странный ящик, с которого отправляли письма: switmadgic@next.fr. Тот, кто отправил сообщение, похоже, явно пытался скрыть свое местоположение. Так или иначе, мои боссы разберутся. Если что, с тобой свяжемся, – весело сказал Сайкс и попрощался. Правда, на душе у него все же остался легкий осадок. Будто что-то не доделал до конца.
«А я о чем?» – подумал Соколовский. Адрес что-то напоминал. Они давно вели пассивное наблюдение за неизвестным интернет-провайдером на одном из Полинезийских островов. Похоже, сообщение оттуда или пришло через его каналы. Вроде адрес французский, но явно необычный. В обратном режиме «не пробивается».
Хотя острова с незапамятных времен относились к юрисдикции Франции, адрес мог принадлежать кому угодно.
* * *
Три мощные спутниковые «тарелки» практически полностью перекрывали все зоны удаленного приема сигналов. Любой спутник мог легко засечь из космоса белеющий на фоне темно-синего океана объект, так что не имело никакого смысла его маскировать. Поэтому данная «точка» вполне легально присутствовала на всех военно-стратегических картах мира. С чьей-то легкой руки объект сегментировался как относящийся к ведомству военно-морской разведки США. О том, что же на самом деле представлял собой Полинезийский центр, в мире знали лишь единицы.В эти предновогодние дни в скальном бункере, куда опускались четыре лифта – два грузовых и два пассажирских, – вахту несла интернациональная бригада специалистов, состоящая из семи человек. Всего таких бригад было три, и в их функции входила не бог весть какая сложная задача – в течение десяти дней обеспечивать бесперебойную работу компьютерной и радиолокационной техники.
Дежурная пара, в которую входили выходец из Советского Союза израильтянин Марк Сафронов и китаец Чжоу Ду из Пекина, как раз закрывала очередную десятидневку. Они практически завершили эту достаточно нудную процедуру и теперь, улучив возможность, как куры на отполированном от нескончаемого сидения насесте, вели диалог о сугубо личных проблемах.
Чжоу, у которого в его двадцать девять лет опыт интимной жизни был не больше, чем у Марка в кошерной пище, живо интересовали новинки в области укрепления мужского достоинства. У обоих молодых людей за год дежурства в бункере это стало проблемой.
На островах, благодаря уникальному климату, круглый год вертелись соблазнительные туристы, как с маленькими упругими попочками, так и с крепкими мужскими торсами. Однако специалисты центра видели их разве что из окон автобуса, доставлявшего их к катеру и обратно, когда они заступали на вахту или возвращались в свой наглухо огороженный подземный «особняк», расположенный вдали от туристических маршрутов.
Здесь было все – комфорт, удобства, разнообразная еда и прекрасная библиотека, так сказать, в качестве пищи духовной. Крутая электроника и самые современные компьютеры. Отсутствовали лишь средства внешней связи и любовные утехи, способные лучше любого коммуникационного устройства вмиг разносить тщательно оберегаемые тайны. Так что в плане секса «вахтерам» приходилось полагаться на творческую фантазию и искать собственные формы самоудовлетворения.
Тем не менее всякий раз, как подходил срок окончания вахты, актуальным и проблематичным становился именно этот щекотливый вопрос.
– Ты понимаешь, наши врачи не выпишут мне эту самую «Виагру». Честно говоря, я даже не знаю, есть ли она вообще в наших аптеках. Китайцев и так уже полтора миллиарда, – жаловался Чжоу.
Слушая его постоянные причитания, Марк посмеивался, но терпеливо набрасывал на клочке бумаги названия лекарств, которые, по его мнению, могли помочь коллеге хотя бы на несколько волшебных мгновений скрасить его совершенно рутинную жизнь. А в том, что она была рутинной не только здесь, на острове, но и там, на далекой родине, за год совместной работы Марк убедился окончательно и бесповоротно.
– Вот, держи. Я снова составил тебе список, что и когда пить. А с аптеками, уволь, тут никто тебе не поможет.
– Не злись. Просто, прежде чем попасть сюда, я стажировался в Каролине. Там один парень что-то плел о том, что он решает свои эротические проблемы с помощью компьютерной программы.
– Кое-кому можно и ручкой энергично поработать, помогает не хуже всяких там эротических сеансов, – со знанием дела отбрил китайца Марк. – Про компьютерный бред, от которого твой маленький Чжоу якобы встает дыбом, я тоже слышал, но не верю ни на грош. Пей «Виагру», и все будет тип-топ, как в лучших домах Филадельфии. По дороге домой остановись на денек в Москве или в Хабаровске, там тебе в любой аптеке ее отвесят безо всяких рецептов…
Три флажка, одновременно вылезшие на мониторе Сафронова, заставили прервать познавательную беседу. Пришло секретное закодированное сообщение. Марк немедленно приступил к расшифровке, которая не заняла много времени. Почерк и шифр были хорошо ему знакомы. «Снимите показания взрывной волны с седьмого терминала за период с 1 по 20 ноября» – требовал запрос из неведомого им центра. О том, где находится административный или мозговой центр – рядом, на соседнем острове, или за тысячи миль отсюда, – никто не имел ни малейшего понятия.
– Пойди, Чудик, сделай то, о чем тебя просят! – Марк «скинул» расшифровку на компьютер китайца.
Тот, оттолкнувшись ногой от стального пола, лихо перебрался вместе с креслом к компьютеру, установленному в дальнем углу операторской.
Терминал под номером семь вот уже без малого два года «замерял» в Интернете, только по одному ему известной программе, деловую активность туристических компаний, авиа– и иных транспортных перевозчиков, а также гостиничных сетей. Заказчика интересовало, как правило, одно и то же – реальный и прогнозируемый финансовый оборот в этом сегменте, а также векторы миграционных потоков населения.
Дежурные операторы давно обратили внимание на прямую связь подобных обращений с регулярно происходящими в мире громкими терактами. Последний из них произошел в Аммане, где мощное взрывное устройство буквально разворотило два самых популярных городских отеля.
Обратили и забыли. Персонал прекрасно понимал, что никто не платил бы приличную зарплату только за умелое общение с компьютерной техникой. Молчание обо всем, что происходило в бункере, предполагалось само собой.
А вот о чем никто из вахтовиков не догадывался, так это о том, что сверхсекретный бункер, где они несут службу, являлся универсальным и крупнейшим в мире провайдерским узлом. Интернетовский пуп Земли! Ни больше и ни меньше. Впрочем, об этом, как уже говорилось, не догадывались даже крупнейшие разведслужбы мира.
«Снимите показания взрывной волны с седьмого терминала…»
«Хорошо, что контракт истекает!» – подумал Марк Сафронов. У него не было ни малейшего желания продолжать здесь службу. Даже за очень большие деньги. Тем более что на «Виагру» они с Чжоу себе уже заработали.
Даже сам Кристоф Миган – единоличный хозяин подземного интернет-центра – не смог бы их отговорить.
Глава шестая,
в которой отец заводного компьютера договаривается о сделке, одному из партнеров сулящей власть над миром, а другому – реализацию дела всей жизни
Кристоф Миган прилетел в Бостон поздним солнечным утром на личном самолете, зарулившем на стоянку в дальнем конце аэродрома. Дабы, упаси боже, не попасться никому на глаза.
Чтобы вовремя добраться сюда, сначала до лос-анджелесского аэропорта, а затем пересечь всю Америку с запада на восток, ему потребовалось несколько не самых приятных часов, учитывая почтенный возраст. Всю дорогу он раздумывал над тем, правильно ли сделал, что отправился в этот надутый провинциальным чванством Бостон. Впрочем, отказываться в данном случае было некорректно. Сразу несколько влиятельных организаций, сделавших упор на природоохранную деятельность, пригласили магната, чтобы обсудить ряд мер по борьбе против так называемой озоновой дыры.
Как скучно теперь все это звучит. Какие-то меры. Какие-то дыры? После того как с подачи Готлиба у него появилась новая цель осмысленного времяпрепровождения, экологическая тема стала иметь для мультимиллиардера сугубо прикладное значение. С незапамятных времен Миган щедро финансировал всевозможные движения в защиту окружающей среды. Но если бы кто-нибудь решился вдруг спросить, зачем он это делает, Кристоф вряд ли сумел дать простой и внятный ответ.
Выбравшись из самолета, Миган проскочил мимо дожидавшегося его черного лимузина, около которого дежурила внушительная группа докучливых журналистов, и, нырнув в такси, уехал в город. Но в холле отеля его тоже ждали. Какой-то смышленый газетчик мгновенно сунул ему в лицо микрофон.
– Мистер Миган, что вы можете сказать по поводу запрета производства аэрозольных препаратов?
Магнат поначалу хотел проигнорировать вопрос, но на ходу передумал. Все-таки с одним репортером общаться легче, чем с толпой.
– Сэр, какова ваша позиция в отношении корпораций, не желающих выделять дополнительные ассигнования на предотвращение вредных выбросов в атмосферу?
– Вас что, не интересуют мои ответы? К чему столько вопросов? Я все равно скажу лишь то, что волнует меня, – недовольным тоном сказал он. – Я считаю, что самое большое зло экологии мира несет массовый туризм. А вы тут про какие-то аэрозоли?!
Молодой, излишне наивный репортер оторопел. Он мог ожидать всего, что угодно, но только не такого странного ответа. Что за идиотская мысль в устах патриарха экологической защиты человечества?
– Поясните, сэр?
Магнат в ответ доверительно улыбнулся. Он всегда так делал, чтобы общение было естественнее.
– Как вы, молодой человек, наверное, знаете, сам я не загрязняю среду, поскольку производством не занимаюсь в принципе. Мой инструмент экологически чист – ценные бумаги, акции. Если даже разбросать их по улице, мусорщикам работы не останется – люди все тут же подчистят до последней бумажки. Но дело не во мне и даже не в корпорациях. Дело в каждом из нас, – продолжил на публику магнат. – Как бы корпорации ни наживались, в конечном счете природные ресурсы потребляем мы с вами, а значит, именно мы в ответе. – Кристоф остановился, наслаждаясь произведенным эффектом. Что ж, пора заявить о своих амбициях. – Кто из нас представлял себе туризм как зло? Мы привыкли беззаботно отдыхать и редко задумываемся о последствиях. Хотя туристические компании давно превратились в индустриальные корпорации. Никакой системы, никакой координации! Тысячи, миллионы тонн мусора, отходов, загрязненные пляжи, вытоптанные леса – это мелочь по сравнению с индустриальным потреблением, например, лишь транспортных услуг. Если бы сознательное человечество хоть на один день отказалось от своих туристических вожделений, мир стал бы много чище и комфортнее. Я уже не говорю о падении моральных норм. Вряд ли какая-нибудь отрасль промышленности может сравниться в этом смысле с туризмом. – Миган на секунду прервался, чтобы затем продолжить с не меньшим напором: – А сколько, так сказать, побочных явлений несет в себе эта болезнь? Кстати, я даже придумал ей название: «туристический зуд»! Неплохо? – вдохновенно вещал он. – Сотни тысяч полицейских надзирают над путешественниками, прикрываясь благородной идеей их защиты. А люди все равно гибнут в своих поездках. Взрываются самолеты, тонут теплоходы, происходят крушения поездов и машин, разливаются моря и реки…
– И как вы намерены решать проблему туризма? – не унимался репортер, наконец сообразив, что ухватил за уши свой шанс. Это же принципиально новый и неожиданный поворот. Хотя и бредовый. Осталось придумать броский заголовок…
– У меня есть на этот счет некоторые соображения, но, думаю, озвучивать их пока рано. Впрочем, почему нет? – добавил Миган после секундной паузы. – Это как на приеме у врача. У него всегда имеются в запасе дежурные бесплатные рекомендации. Я, например, уже давно путешествую по музеям мира посредством Интернета. Информационный поток практически тот же, но зато сколько горючего не сжег! Не увеличил и без того гигантские озоновые дыры.
Миган засмеялся, но взгляд оставался по-прежнему серьезным. Не поднимаясь в свой номер, он резко, особенно с учетом собственных лет, развернулся и направился прямиком в ресторан. Он мечтал проглотить сочный стейк.
– Успеется, – буркнул он сам себе, имея в виду, что еще отсидит зад на встречах с экологами.
Тем не менее, повинуясь некому внутреннему долгу, включил канал, где шла локальная трансляция с экологических посиделок.
– Не кажется ли вам, господа, что мы вообще говорим не о том, о чем следует, и лишь впустую переливаем воду из одной посудины в другую? – говорил энергичный, с иголочки одетый мужчина, чуть за сорок, хотя на деле ему, наверное, было больше.
Спортивная внешность оратора вызвала в Мигане невольную зависть.
Оратор тряхнул гордо посаженной, слегка седеющей головой и решительно, пожалуй, даже несколько вызывающе заявил:
– Мы тут пытаемся защитить среду обитания человека, произносим эффектные фразы, но даже не удосужились толком вникнуть, от чего и зачем его надо защищать. Получается, что от самого себя. Но это, согласитесь, господа, абсурд! Никто не в состоянии защитить себя от собственной природы, которая заложена в нас изначально, со дня основания мира.
Зал с любопытством слушал оратора.
– Вы спросите: где же выход? Он также внутри нас. Все наши чувства, страсти, эмоции, побуждения – они в нас. Все наши потребности условны, они живут в нашем внутреннем мире. Но в отличие от животных, человек наделен таким удивительным феноменом, как сознание. Наш мозг – это могучий процессор, позволяющий балансировать между идеальным и реальным миром. И вовсе не обязательно, чтобы идеальный и реальный мир были идентичными. Более того, они и не должны совпадать. В этом ключ!
Усталости как не бывало. Миган вдруг осознал, что этот незнакомый ему мужчина неким таинственным образом ретранслирует его собственные мысли. Похоже, этот красавчик действительно знает, где искать ответ на волнующие их обоих вопросы.
– Человек постоянно отвоевывает себе новые пространства, – продолжал между тем оратор, – но сам при этом, в известной мере, деградирует. Времена мыслителей и гениев безвозвратно ушли! Однако в этом нет трагедии. Напротив, мы уже овладели такими технологиями, которые уравнивают наши шансы. Мой новый заводной компьютер дает всем такой шанс. Все дело в образовании и его доступности. Овладев новыми компьютерными технологиями, каждый получит шанс произвольно формировать свой собственный мир, не нанося урона окружающей среде, включая себе подобных индивидов, облагораживая и возвышая знание. Преодоление цифрового неравенства в этой сфере – а оно в мире огромно – вот глобальная задача, на решение которой пора бросить все материальные и нравственные ресурсы! А вы предлагаете расходовать гигантские средства на то, чтобы как беспомощные черви копаться в неизбежных фекалиях человечества…
Дальше Миган не слушал. Насколько позволял застарелый артрит, он стал быстро одеваться. Ему давно не приходилось внимать таким ярким по содержанию и неотесанным по форме речам. Это напомнило ему собственную молодость. Впрочем, почему молодость? Разве не тем же самым заняты его мысли и сегодня? Изменить финансовые потоки, направить их на благо людей – чем не достойная задача?!
Спустя четверть часа он уже сидел на заседании в последнем ряду. Первое, что он сделал, довольно бесцеремонно хлопнул по плечу мужчину впереди.
– Какого черта? – прошипел тот, обернувшись, но, увидев знакомую физиономию миллиардера, быстро сменил тон. – Слушаю вас, сэр.
– Кто тот мужчина, который недавно вещал про фекалии человечества? Я прослушал.
– Мистер Даконто. Майкл Даконто. Ученый из местного университета. Вам понравилось его выступление?
– Любопытное…
– А мне не понравилось. Очень странное. Одержим идеей борьбы с компьютерным неравенством. И повсюду с ней носится.
– Он вообще-то чем занимается?
– Крупный программист. – Мужчина был рад поговорить с демократично держащимся магнатом. – Почти Бил Гейтс, хотя и не зашибает миллиарды. Он, скорее, философ. Философ от компьютера. Позвольте представиться…
– Очень интересно, – резко оборвал его Миган и покинул зал.
Его провожала добрая сотня взглядов, выражающих весьма разноречивые чувства.
Вечером, когда все участники экологической тусовки с удовольствием потянулись в банкетный зал, Миган вошел туда одним из последних в сопровождении устроителей мероприятия и сразу увидел Даконто. Тот стоял в гордом одиночестве. Миган уже хотел направиться в его сторону – зачем тянуть резину? – как вовремя остановился. Даконто, отбросив со лба длинную прядь волос, сам решительно шел в его сторону.
– Майкл Даконто, – представился он, бесцеремонно протягивая руку.
Мигану не оставалось ничего другого, как пожать ее.
– Утром я успел прочитать ваше интервью. И вот что я вам скажу, сэр. Ему место в «Нью-Йорк таймс», но никак не в нашей паршивой газетенке. Мелко плавают. Я давно слежу за вашей благотворительной деятельностью и, признаться, восхищаюсь вами. Ваши проекты всегда нестандартны. Но тот, что вы озвучили вчера, превзошел все. Признаюсь, он частично вдохновил меня на сегодняшнее выступление.
Миган слушал, не выдавая эмоций.
– Мне смутиться, удивленно пожать плечами или воспринять вашу лесть как должное?
– Делайте что хотите. Я лишь хочу сказать, что у нас совпадают цели.
– Что ж, предельно ясно. Мне по душе подобная манера завязывать деловые контакты. Это здорово!
– Что здорово? – не понял Даконто.
– Все здорово. Кстати, вы итальянец?
– Из семьи этнических итальянцев, – уточнил ученый. – Но вообще-то я американец.
– Это хорошо, – удовлетворенно хрюкнул Миган. – Принадлежность к большой нации приучает мыслить масштабно. Правда, не всех. Вы не возражаете, если мы встретимся через неделю у меня на ранчо? Я пришлю за вами самолет.
– Зачем мне ваш самолет? Я и сам прилечу.
– Нет уж, я давно привык ценить не только свое время, но и чужое. Но заранее предупреждаю. Хоть в глубине души я немного романтик, в делах – циничный финансист. Так что? Договорились? Буду ждать встречи!
Бостонский ученый явно понравился Мигану своей абсолютной раскованностью в суждениях. Если он также свободен от предрассудков, это именно то, что ему нужно. Мудрый Готлиб, конечно, незаменим, но далеко не во всем. Нынче нужна команда молодых, незашоренных и обязательно увлеченных людей. «Старик легок на помине», – подумал Миган, когда из иллюминатора увидел семенящего к трапу своего советника, встречавшего его из Бостона.
– Что скажешь? – с любопытством спросил Готлиб.
– Ты о чем? – вопросом на вопрос ответил Миган. – Вроде как пытаешься выведать у меня что-то. Лучше бы накормил ужином. А то эти бостонские тузы так и не дали мне спокойно не только пообедать, но и поужинать.
– За ужином дело не станет. Я уже распорядился. – Готлиб пристально посмотрел на патрона. – Ты еще никогда не возвращался таким довольным с этих ваших дурацких собраний.
– Хм, значит, заметил! Да, появились кое-какие соображения.
– Неужели эти зеленые отморозки навели тебя на полезную мысль?
– Не совсем они. Кстати, ты мог бы навести справки в отношении некого Майкла Даконто? Он руководит лабораторией в тамошнем университете и на днях прилетит на ранчо.
– Что еще за Даконто? – В голосе Миля промелькнули нотки ревности. – Фамилия звучная, кажется, я где-то слышал.
– Говорят, он известный ученый. Занимается компьютерными технологиями.
– А тебе это зачем? Вроде компьютеры – не твой профиль, если не считать традиционных партий в бридж.
– У Даконто есть пара полезных идей, которые могут пригодиться. Он вообще, как мне кажется, мыслит широко. – «В отличие от тебя», – хотел добавить магнат, но сдержался. Он и так заметил откровенное недовольство на лице советника.
От Мигана не укрылось, что Даконто готов прямо за столом начать деловой разговор, но не пошел у него на поводу.
Ему самому надо было прожить долгую жизнь, чтобы научиться уважать настоящую еду и не смешивать ее ни с какими другими «добавками» в виде деловых разговоров, лазания по Интернету и прочего. Впрочем, в Америке этому не научишься. Только в Европе.
Наконец, завершив ужин, они втроем прошли на террасу. Даконто не поверил своим глазам: теплая южная ночь буквально обволокла все вокруг своей непроглядной чернотой. Но зато небосвод…
Нечто подобное он наблюдал совсем недавно в Тунисе, когда его и еще нескольких ученых отвезли на ужин в пустыню. Там он и увидел этот бесконечный черный небосвод. Каждая звезда божественной рукой была ввинчена в него по шляпку, словно одна-единственная, и поэтому говорила всем: «Вот я какая, самая красивая, самая яркая, мне нет и не может быть соперниц на этом небе».
Чтобы вовремя добраться сюда, сначала до лос-анджелесского аэропорта, а затем пересечь всю Америку с запада на восток, ему потребовалось несколько не самых приятных часов, учитывая почтенный возраст. Всю дорогу он раздумывал над тем, правильно ли сделал, что отправился в этот надутый провинциальным чванством Бостон. Впрочем, отказываться в данном случае было некорректно. Сразу несколько влиятельных организаций, сделавших упор на природоохранную деятельность, пригласили магната, чтобы обсудить ряд мер по борьбе против так называемой озоновой дыры.
Как скучно теперь все это звучит. Какие-то меры. Какие-то дыры? После того как с подачи Готлиба у него появилась новая цель осмысленного времяпрепровождения, экологическая тема стала иметь для мультимиллиардера сугубо прикладное значение. С незапамятных времен Миган щедро финансировал всевозможные движения в защиту окружающей среды. Но если бы кто-нибудь решился вдруг спросить, зачем он это делает, Кристоф вряд ли сумел дать простой и внятный ответ.
Выбравшись из самолета, Миган проскочил мимо дожидавшегося его черного лимузина, около которого дежурила внушительная группа докучливых журналистов, и, нырнув в такси, уехал в город. Но в холле отеля его тоже ждали. Какой-то смышленый газетчик мгновенно сунул ему в лицо микрофон.
– Мистер Миган, что вы можете сказать по поводу запрета производства аэрозольных препаратов?
Магнат поначалу хотел проигнорировать вопрос, но на ходу передумал. Все-таки с одним репортером общаться легче, чем с толпой.
– Сэр, какова ваша позиция в отношении корпораций, не желающих выделять дополнительные ассигнования на предотвращение вредных выбросов в атмосферу?
– Вас что, не интересуют мои ответы? К чему столько вопросов? Я все равно скажу лишь то, что волнует меня, – недовольным тоном сказал он. – Я считаю, что самое большое зло экологии мира несет массовый туризм. А вы тут про какие-то аэрозоли?!
Молодой, излишне наивный репортер оторопел. Он мог ожидать всего, что угодно, но только не такого странного ответа. Что за идиотская мысль в устах патриарха экологической защиты человечества?
– Поясните, сэр?
Магнат в ответ доверительно улыбнулся. Он всегда так делал, чтобы общение было естественнее.
– Как вы, молодой человек, наверное, знаете, сам я не загрязняю среду, поскольку производством не занимаюсь в принципе. Мой инструмент экологически чист – ценные бумаги, акции. Если даже разбросать их по улице, мусорщикам работы не останется – люди все тут же подчистят до последней бумажки. Но дело не во мне и даже не в корпорациях. Дело в каждом из нас, – продолжил на публику магнат. – Как бы корпорации ни наживались, в конечном счете природные ресурсы потребляем мы с вами, а значит, именно мы в ответе. – Кристоф остановился, наслаждаясь произведенным эффектом. Что ж, пора заявить о своих амбициях. – Кто из нас представлял себе туризм как зло? Мы привыкли беззаботно отдыхать и редко задумываемся о последствиях. Хотя туристические компании давно превратились в индустриальные корпорации. Никакой системы, никакой координации! Тысячи, миллионы тонн мусора, отходов, загрязненные пляжи, вытоптанные леса – это мелочь по сравнению с индустриальным потреблением, например, лишь транспортных услуг. Если бы сознательное человечество хоть на один день отказалось от своих туристических вожделений, мир стал бы много чище и комфортнее. Я уже не говорю о падении моральных норм. Вряд ли какая-нибудь отрасль промышленности может сравниться в этом смысле с туризмом. – Миган на секунду прервался, чтобы затем продолжить с не меньшим напором: – А сколько, так сказать, побочных явлений несет в себе эта болезнь? Кстати, я даже придумал ей название: «туристический зуд»! Неплохо? – вдохновенно вещал он. – Сотни тысяч полицейских надзирают над путешественниками, прикрываясь благородной идеей их защиты. А люди все равно гибнут в своих поездках. Взрываются самолеты, тонут теплоходы, происходят крушения поездов и машин, разливаются моря и реки…
– И как вы намерены решать проблему туризма? – не унимался репортер, наконец сообразив, что ухватил за уши свой шанс. Это же принципиально новый и неожиданный поворот. Хотя и бредовый. Осталось придумать броский заголовок…
– У меня есть на этот счет некоторые соображения, но, думаю, озвучивать их пока рано. Впрочем, почему нет? – добавил Миган после секундной паузы. – Это как на приеме у врача. У него всегда имеются в запасе дежурные бесплатные рекомендации. Я, например, уже давно путешествую по музеям мира посредством Интернета. Информационный поток практически тот же, но зато сколько горючего не сжег! Не увеличил и без того гигантские озоновые дыры.
Миган засмеялся, но взгляд оставался по-прежнему серьезным. Не поднимаясь в свой номер, он резко, особенно с учетом собственных лет, развернулся и направился прямиком в ресторан. Он мечтал проглотить сочный стейк.
* * *
Наутро Миган ни на какое пленарное заседание не пошел, а остался в постели.– Успеется, – буркнул он сам себе, имея в виду, что еще отсидит зад на встречах с экологами.
Тем не менее, повинуясь некому внутреннему долгу, включил канал, где шла локальная трансляция с экологических посиделок.
– Не кажется ли вам, господа, что мы вообще говорим не о том, о чем следует, и лишь впустую переливаем воду из одной посудины в другую? – говорил энергичный, с иголочки одетый мужчина, чуть за сорок, хотя на деле ему, наверное, было больше.
Спортивная внешность оратора вызвала в Мигане невольную зависть.
Оратор тряхнул гордо посаженной, слегка седеющей головой и решительно, пожалуй, даже несколько вызывающе заявил:
– Мы тут пытаемся защитить среду обитания человека, произносим эффектные фразы, но даже не удосужились толком вникнуть, от чего и зачем его надо защищать. Получается, что от самого себя. Но это, согласитесь, господа, абсурд! Никто не в состоянии защитить себя от собственной природы, которая заложена в нас изначально, со дня основания мира.
Зал с любопытством слушал оратора.
– Вы спросите: где же выход? Он также внутри нас. Все наши чувства, страсти, эмоции, побуждения – они в нас. Все наши потребности условны, они живут в нашем внутреннем мире. Но в отличие от животных, человек наделен таким удивительным феноменом, как сознание. Наш мозг – это могучий процессор, позволяющий балансировать между идеальным и реальным миром. И вовсе не обязательно, чтобы идеальный и реальный мир были идентичными. Более того, они и не должны совпадать. В этом ключ!
Усталости как не бывало. Миган вдруг осознал, что этот незнакомый ему мужчина неким таинственным образом ретранслирует его собственные мысли. Похоже, этот красавчик действительно знает, где искать ответ на волнующие их обоих вопросы.
– Человек постоянно отвоевывает себе новые пространства, – продолжал между тем оратор, – но сам при этом, в известной мере, деградирует. Времена мыслителей и гениев безвозвратно ушли! Однако в этом нет трагедии. Напротив, мы уже овладели такими технологиями, которые уравнивают наши шансы. Мой новый заводной компьютер дает всем такой шанс. Все дело в образовании и его доступности. Овладев новыми компьютерными технологиями, каждый получит шанс произвольно формировать свой собственный мир, не нанося урона окружающей среде, включая себе подобных индивидов, облагораживая и возвышая знание. Преодоление цифрового неравенства в этой сфере – а оно в мире огромно – вот глобальная задача, на решение которой пора бросить все материальные и нравственные ресурсы! А вы предлагаете расходовать гигантские средства на то, чтобы как беспомощные черви копаться в неизбежных фекалиях человечества…
Дальше Миган не слушал. Насколько позволял застарелый артрит, он стал быстро одеваться. Ему давно не приходилось внимать таким ярким по содержанию и неотесанным по форме речам. Это напомнило ему собственную молодость. Впрочем, почему молодость? Разве не тем же самым заняты его мысли и сегодня? Изменить финансовые потоки, направить их на благо людей – чем не достойная задача?!
Спустя четверть часа он уже сидел на заседании в последнем ряду. Первое, что он сделал, довольно бесцеремонно хлопнул по плечу мужчину впереди.
– Какого черта? – прошипел тот, обернувшись, но, увидев знакомую физиономию миллиардера, быстро сменил тон. – Слушаю вас, сэр.
– Кто тот мужчина, который недавно вещал про фекалии человечества? Я прослушал.
– Мистер Даконто. Майкл Даконто. Ученый из местного университета. Вам понравилось его выступление?
– Любопытное…
– А мне не понравилось. Очень странное. Одержим идеей борьбы с компьютерным неравенством. И повсюду с ней носится.
– Он вообще-то чем занимается?
– Крупный программист. – Мужчина был рад поговорить с демократично держащимся магнатом. – Почти Бил Гейтс, хотя и не зашибает миллиарды. Он, скорее, философ. Философ от компьютера. Позвольте представиться…
– Очень интересно, – резко оборвал его Миган и покинул зал.
Его провожала добрая сотня взглядов, выражающих весьма разноречивые чувства.
Вечером, когда все участники экологической тусовки с удовольствием потянулись в банкетный зал, Миган вошел туда одним из последних в сопровождении устроителей мероприятия и сразу увидел Даконто. Тот стоял в гордом одиночестве. Миган уже хотел направиться в его сторону – зачем тянуть резину? – как вовремя остановился. Даконто, отбросив со лба длинную прядь волос, сам решительно шел в его сторону.
– Майкл Даконто, – представился он, бесцеремонно протягивая руку.
Мигану не оставалось ничего другого, как пожать ее.
– Утром я успел прочитать ваше интервью. И вот что я вам скажу, сэр. Ему место в «Нью-Йорк таймс», но никак не в нашей паршивой газетенке. Мелко плавают. Я давно слежу за вашей благотворительной деятельностью и, признаться, восхищаюсь вами. Ваши проекты всегда нестандартны. Но тот, что вы озвучили вчера, превзошел все. Признаюсь, он частично вдохновил меня на сегодняшнее выступление.
Миган слушал, не выдавая эмоций.
– Мне смутиться, удивленно пожать плечами или воспринять вашу лесть как должное?
– Делайте что хотите. Я лишь хочу сказать, что у нас совпадают цели.
– Что ж, предельно ясно. Мне по душе подобная манера завязывать деловые контакты. Это здорово!
– Что здорово? – не понял Даконто.
– Все здорово. Кстати, вы итальянец?
– Из семьи этнических итальянцев, – уточнил ученый. – Но вообще-то я американец.
– Это хорошо, – удовлетворенно хрюкнул Миган. – Принадлежность к большой нации приучает мыслить масштабно. Правда, не всех. Вы не возражаете, если мы встретимся через неделю у меня на ранчо? Я пришлю за вами самолет.
– Зачем мне ваш самолет? Я и сам прилечу.
– Нет уж, я давно привык ценить не только свое время, но и чужое. Но заранее предупреждаю. Хоть в глубине души я немного романтик, в делах – циничный финансист. Так что? Договорились? Буду ждать встречи!
Бостонский ученый явно понравился Мигану своей абсолютной раскованностью в суждениях. Если он также свободен от предрассудков, это именно то, что ему нужно. Мудрый Готлиб, конечно, незаменим, но далеко не во всем. Нынче нужна команда молодых, незашоренных и обязательно увлеченных людей. «Старик легок на помине», – подумал Миган, когда из иллюминатора увидел семенящего к трапу своего советника, встречавшего его из Бостона.
– Что скажешь? – с любопытством спросил Готлиб.
– Ты о чем? – вопросом на вопрос ответил Миган. – Вроде как пытаешься выведать у меня что-то. Лучше бы накормил ужином. А то эти бостонские тузы так и не дали мне спокойно не только пообедать, но и поужинать.
– За ужином дело не станет. Я уже распорядился. – Готлиб пристально посмотрел на патрона. – Ты еще никогда не возвращался таким довольным с этих ваших дурацких собраний.
– Хм, значит, заметил! Да, появились кое-какие соображения.
– Неужели эти зеленые отморозки навели тебя на полезную мысль?
– Не совсем они. Кстати, ты мог бы навести справки в отношении некого Майкла Даконто? Он руководит лабораторией в тамошнем университете и на днях прилетит на ранчо.
– Что еще за Даконто? – В голосе Миля промелькнули нотки ревности. – Фамилия звучная, кажется, я где-то слышал.
– Говорят, он известный ученый. Занимается компьютерными технологиями.
– А тебе это зачем? Вроде компьютеры – не твой профиль, если не считать традиционных партий в бридж.
– У Даконто есть пара полезных идей, которые могут пригодиться. Он вообще, как мне кажется, мыслит широко. – «В отличие от тебя», – хотел добавить магнат, но сдержался. Он и так заметил откровенное недовольство на лице советника.
* * *
Даконто появился на ранчо через неделю, под вечер. Несмотря на перелет и почти часовую поездку на машине, он выглядел бодро и весело. Казалось, ничто не в состоянии было нейтрализовать его неуемную энергию. Майкла ожидал изысканный сытный ужин. Он с такой стремительностью поглощал блюда, что едва ли сумел оценить их непревзойденный вкус. Но Миган от этого ничуть не расстроился. «Настоящий американец, – подумал он. – Ест все без разбора».От Мигана не укрылось, что Даконто готов прямо за столом начать деловой разговор, но не пошел у него на поводу.
Ему самому надо было прожить долгую жизнь, чтобы научиться уважать настоящую еду и не смешивать ее ни с какими другими «добавками» в виде деловых разговоров, лазания по Интернету и прочего. Впрочем, в Америке этому не научишься. Только в Европе.
Наконец, завершив ужин, они втроем прошли на террасу. Даконто не поверил своим глазам: теплая южная ночь буквально обволокла все вокруг своей непроглядной чернотой. Но зато небосвод…
Нечто подобное он наблюдал совсем недавно в Тунисе, когда его и еще нескольких ученых отвезли на ужин в пустыню. Там он и увидел этот бесконечный черный небосвод. Каждая звезда божественной рукой была ввинчена в него по шляпку, словно одна-единственная, и поэтому говорила всем: «Вот я какая, самая красивая, самая яркая, мне нет и не может быть соперниц на этом небе».