Страница:
Она не ошиблась, не прошло и пяти минут, как Борис в сопровождении молоденькой длинноногой модельки вышел из мастерской. Оксана принесла ему, как обычно, крепко заваренный кофе, моделька попросила чаю. Борис, как и всегда во время работы, был сосредоточен и неразговорчив, пил кофе и смотрел почту, на модельку не глядел вовсе, хотя та, намолчавшись за несколько часов, пыталась щебетать и втягивать художника в светскую беседу. Только ничего у нее не вышло. Оксана, поставив кофейник на низкий широкий стол перед диваном и креслами, осталась в дверях, чтобы вовремя заметить, когда Борис допьет кофе, и немедленно налить ему еще одну чашку. Он всегда во время перерыва пьет две чашки, это уже правило, от которого ее хозяин ни разу не отступил. Вот он делает очередной глоток, по представлениям Оксаны – предпоследний, и берет в руки конверт. Вскрывает его, достает листок, сложенный в три раза, как теперь принято, читает, и лицо его делается таким странным, какого Оксана за все годы работы ни разу не видела. Еще раз перечитывает послание, да что там перечитывать-то? Всего одна строчка, Оксане, стоящей у него за спиной буквально в трех метрах, хорошо видно, только слов не разобрать, у нее близорукость, не очень сильная, она даже очков не носит, но с трех метров текста, конечно, не разглядеть. А любопытно – страсть!
Борис недоуменно пожал плечами, бросил небрежно письмо на пачку газет, сделал последний глоток кофе – и Оксана ринулась было наливать вторую чашку, но он жестом остановил ее и направился в мастерскую. Оксана аж остолбенела: впервые за четыре года Борис в перерыве во время сеанса выпил только одну чашку кофе! Не бывало такого.
– А ты чего сидишь? – обратилась она к модельке, которая безмятежно потягивала свой чай маленькими глоточками. – Иди, садись позировать.
– Так я не допила еще! – возмутилась моделька. – И вообще, он меня не позвал. Может, он сейчас вернется.
– Не вернется, – злорадно произнесла Оксана. – И кто ты такая, чтобы он тебя звал и с тобой разговаривал? За тебя заплачено – иди, будь любезна, и сиди сколько надо. Поняла?
Моделька вздохнула, отставила чашку и поплелась следом за Борисом в мастерскую.
Едва гостиная опустела, Оксана немедленно схватила письмо и прочитала: «Я знаю, что случилось с твоей матерью». И правда, ерунда какая-то. Разве с мамой Бориса что-нибудь случилось? Она же была здесь совсем недавно, на той неделе заезжала, осталась обедать, Оксана даже помнит, что подавала овощное рагу и запеченную свинину, и так они мило ворковали, и выглядела она на все сто, и настроение у обоих было отличное. И все было хорошо. Что же такое могло с ней случиться? Наверняка ничего плохого, иначе Борис не пожал бы плечами и не пошел бы себе спокойно работать. Одно слово: ерунда.
А состояло оно в том, что Валентина хотела найти убийцу своего отца, поскольку милиция в ее родном городе Южноморске в этом почему-то не преуспела. Впрочем, Стасову было понятно, почему: если версия южноморской милиции правильна и отца Валентины убил залетный отморозок, который был уверен, что людей в квартире нет, а чем поживиться – есть, то найти его практически невозможно, потому что он ничего не взял, сбывать ничего не будет и наверняка сразу же уехал из города. Однако если эта версия неверна, то тут вполне можно было бы покопаться. Интересно, почему в Южноморске другие версии даже не рассматривали? Или рассматривали, просто Валентина об этом не знает? Очень может быть, следователи обычно не горят желанием обсуждать с потерпевшими все свои соображения и ход работы. И правильно делают.
Он слушал Евтееву и мысленно делал пометки. Вообще-то обычно он сразу записывал возникающие по ходу идеи в блокнот, но сейчас Стасов поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от красавицы-заказчицы. Обворожительная дама, ей-крест!
– Так я могу надеяться, что вы возьметесь за мое дело? – спросила она, закончив изложение.
– Возьмусь, – с готовностью отозвался Стасов. – Но прежде всего я хотел бы обсудить с вами возможные направления нашей работы. Если вы с ними согласитесь, то мы оформим договор и будем работать.
– А я могу не согласиться?
– Конечно. Вам покажется, что то, что я вам скажу, не вызывает у вас доверия к нашей квалификации, и вы сами откажетесь от идеи сотрудничать с нашим агентством. Итак, Валентина Дмитриевна…
– Можно просто Валентина, без отчества.
– Хорошо, – кивнул Стасов. – Вот вам моя первая версия: убийство вашего отца было совершено по корыстным мотивам…
– Ну да, и вы туда же! – с досадой воскликнула она.
– Вы меня не дослушали. Из вашей квартиры все-таки что-то взяли, очень маленькое по размеру…
– Я вам уже сказала: у нас ничего не пропало! – Валентина начала сердиться. – Я не для того к вам пришла, чтобы повторять в тысячный раз одно и то же.
– Послушайте, Валентина, давайте будем последовательными, – терпеливо проговорил Владислав. – В вашей квартире могла находиться вещь или документ, о существовании которого вы даже не догадывались. Вы всю жизнь проживали вместе с отцом?
– Нет, только последние два года, когда он нуждался в уходе и не мог жить один. У меня есть своя квартира, я в ней жила почти десять лет.
– Вот видите. Мало ли какой предмет мог появиться у вашего отца за эти десять лет! И он совсем не обязательно стал бы ставить вас в известность о нем.
– Я не понимаю, – Валентина нахмурилась, – о каком предмете идет речь? Вы что имеете в виду?
– Ну, например, какой-нибудь раритет из разряда фамильных ценностей или предметов коллекционирования.
– У нас нет и не было фамильных ценностей, – отрезала она. – И папа никогда ничего не коллекционировал.
– Возможно, и так, – кивнул Стасов. – Но ведь он был врачом, детским хирургом, и, как вы мне сказали, очень хорошим хирургом. На его счету сотни спасенных жизней. Кстати, у вас есть дети?
– Нет, – она слегка оторопела. – Это вы к чему?
– А к тому, что у меня, например, двое детей, и я точно знаю, что для хирурга, который бы их спас, я бы не пожалел ничего. Благодарные родители могли сделать вашему отцу любой подарок, в том числе, например, редкую монету, или марку, или набросок, сделанный известным живописцем. Или оригиналы писем известного писателя. Насколько я помню из школьного курса литературы, в вашем замечательном городе в прошлом, нет, теперь уже в позапрошлом веке любили отдыхать и строили дачи многие классики русской словесности, я не ошибаюсь? Я также не исключаю ювелирное изделие. Отказаться от подарка ваш батюшка не смог или не захотел, но и извлекать из него выгоду тоже не спешил, просто спрятал где-то у себя дома. Могло такое быть?
– Но… я об этом ничего не знаю… папа никогда не говорил…
– Это не значит, что этого не было, – твердо произнес Стасов. – Вполне могло быть. А тот факт, что в квартире порядок не был нарушен и никаких следов разгрома и поиска вы не заметили, говорит только о том, что преступник точно знал, где этот предмет или документ лежит. То есть преступник – не залетный отморозок, а человек из вашего окружения, тот, кто был близок с вашим отцом и с кем ваш отец поделился информацией.
– Вы говорите ерунду! – рассердилась Валентина.
В этот момент щеки ее вспыхнули румянцем, и Стасов отметил, что она стала еще красивее. Ах, черт возьми, какая женщина! Хотя, кажется, все-таки глуповата… Жаль. При такой-то внешности…
– Все папины друзья, а их очень немного, достойные и уважаемые люди, они не могли…
– Валентина, – улыбнулся Стасов, – поверьте мне, в ваших словах нет ни капли здравого смысла. Я перевидал на своем веку сотни бандитов и убийц, и у каждого из них были родные и близкие, которые с пеной у рта уверяли меня в том, что «они не могли». Кроме того, друзья вашего отца могли тоже с кем-то поделиться информацией. Сведения об этом предмете или документе могли разойтись как угодно далеко. Просто вы остались в неведении, но так часто случается. Итак, это я вам предлагаю в качестве первой версии. Теперь вторая: наследство.
Брови Валентины немедленно взлетели вверх, глаза яростно сверкнули.
– Вы хотите сказать, что я убила папу из-за наследства? Или это сделал мой брат?
– Это всего лишь версия, и я обязан ее рассмотреть, если я добросовестный следователь. И тот сотрудник, которому я поручу работать по вашему делу, тоже обязательно примет ее во внимание.
– А разве вы не сами?..
Валентина явно растерялась, и Стасов с трудом сдержал улыбку.
– Разумеется, я поручу ваше дело толковому и знающему специалисту, имеющему большой опыт в раскрытии убийств, в этом вы можете не сомневаться. Я далек от мысли, что вы сами, будучи убийцей, пришли ко мне заключать договор. Но что касается вашего брата, то…
– Вы не смеете так думать! Женя тут совершенно ни при чем!
– Все бывает в этой жизни, дорогая Валентина Дмитриевна, – вздохнул Стасов. – И давайте договоримся с вами: или мы заключаем договор и ищем убийцу, или мы принимаем во внимание только ваши эмоции и делаем только то, что вы лично считаете правильным. Но для этого вам вовсе не обязательно платить нам деньги, вы все это можете сделать сами и бесплатно.
– Простите, – виновато пробормотала Валентина, – я действительно погорячилась. Но вы должны меня понять: сначала вы подозреваете папиных друзей, которых я очень уважаю, потом обвиняете моего брата, у меня просто нервы не выдержали.
– Хорошо, проехали, – великодушно сказал Стасов. – И, наконец, третья версия: убийство могло быть совершено по личным мотивам, например, из мести. Есть люди, которые могли бы за что-то мстить вашему отцу?
– Нет, – Валентина покачала головой, – папу очень уважали и любили, он был прекрасным хирургом, великолепным специалистом. Он всю жизнь лечил детишек, из благодарных родителей можно целую армию собрать. Папа больше двадцати лет, вплоть до болезни, заведовал отделением хирургии в детской клинической больнице. Ну какая может быть месть старому врачу? У папы никогда не было не просто врагов, а даже и недоброжелателей. И вообще, Владислав Николаевич, я считаю, что вы все-таки не правы насчет Жени.
– Почему? – прищурился Стасов.
– Даже если допустить, что Женя виноват… это немыслимо, это совершенно невозможно, но если рассуждать теоретически…
– Ну-ну, – подбодрил он ее.
– Какой ему смысл убивать папу из-за наследства, если папе жить оставалось всего несколько дней, максимум – неделю? Это же нонсенс!
Молодец, соображает, одобрительно подумал Стасов. Может, она не такая уж и глупая?
– Знаете, часто в бизнесе бывают ситуации, когда нужно срочно и немедленно подтвердить свою кредитоспособность, иначе сделка не состоится. И ждать нельзя ни недели, ни дня. Или речь могла идти о крупном долге, и вашему брату необходимо было подтвердить, что он все отдаст. Всякое случается.
– Но у Жени не было долгов!
– Ну вот, опять, – Стасов укоризненно покачал головой. – Мы же с вами договорились, кажется: то, что вы чего-то не знаете, не означает, что этого не было. Вы живете вместе с братом? Участвуете в его бизнесе? Он делится с вами каждой мелочью?
– Нет…
– Тогда и говорить не о чем. Все надо проверять, от первого до последнего факта. Ну так как, Валентина? Будете заключать с нами соглашение? Или моя позиция вас не устраивает?
Она задумалась на несколько мгновений, в течение которых Стасов продолжал откровенно любоваться ею. Будет жаль, если она откажется, он с удовольствием встретился бы с ней еще разочек. Или даже два. Разумеется, в сугубо служебной обстановке. Просто ради чисто эстетической радости посмотреть на красивое.
– Я готова подписать соглашение, – решительно произнесла Евтеева. – Только у меня просьба: пусть ваши сотрудники немедленно принимаются за дело. Пусть как можно скорее едут в Южноморск и начинают работать. Прямо завтра же.
– Завтра не получится.
– Почему? – огорченно спросила она.
– Поездку нужно готовить. Сегодня мы заключим соглашение, я решу, кому поручить ваше дело, этот сотрудник должен будет закончить текущую работу, взять билет, встретиться с вами и подробно вас расспросить обо всем, чтобы составить план мероприятий, потом я этот план должен изучить и утвердить или вернуть на доработку. Одним словом, некоторое время должно пройти.
– Хорошо, тогда обещайте мне, что это время не окажется слишком долгим. И потом, о чем нам еще разговаривать с вашим сотрудником? Я вам все рассказала. Все, что знала, больше мне добавить нечего.
– Это вам только так кажется, – улыбнулся Стасов.
Календарь, на который она смотрела, висел в приемной руководителя фирмы, в которой Настя в данный момент собирала информацию, необходимую для выполнения очередного поручения. Ей нужно было встретиться с этим руководителем, который вот уже третий день не мог найти время для двадцатиминутной беседы с ней, и Настя снова сидела в приемной и ждала: все-таки она выбила из секретаря обещание до конца дня получить доступ к телу, то есть аудиенцию.
В сумке затрещал мобильник, звонил Стасов.
– Ты где?
– Жду, – уныло сообщила Настя. – Обещал принять.
– Как освободишься – приезжай на базу, есть разговор.
– Серьезный? – насторожилась она.
– Вполне. Новое дело, как раз для тебя, по твоей специализации. И работать надо начинать срочно.
– Но у меня…
– Я прекрасно знаю, что у тебя, – отрезал Стасов. – Срочность тоже надо понимать разумно. Три-четыре дня у тебя есть, как раз успеешь закончить. Одним словом, приезжай, я тебя введу в курс дела, и начнешь готовиться.
– А завтра нельзя? – жалобно спросила она. – Стасов, я устала как собака и есть хочу. Давай я завтра приеду, а?
– Каменская, знаешь, чем отличаются начальники от подчиненных?
– Начальник всегда прав, – отчеканила она. – И он умнее по определению.
– Глупая ты, – вздохнул Стасов. – У начальников всегда есть выходные, а у подчиненных – не всегда. Ты все поняла?
– Все. У тебя завтра выходной. Поэтому ты будешь истязать меня сегодня.
– Буду, – пообещал он. – Но за это я накормлю тебя ужином.
– В ресторане?
– Еще чего! Сейчас позвоню, закажу пиццу. Поедим, поговорим. Короче, Каменская, я тебя жду. Постарайся побыстрее.
Строптивый начальник, который никак не хотел ее принимать, как будто услышал этот разговор и проникся к Насте Каменской жалостью, потому что не успела она спрятать телефон в сумку, как секретарь сделала ей знак входить в кабинет. Разговор занял даже меньше запланированных двадцати минут, и уже через полчаса Настя ехала в выделенной Стасовым машине в Перово, где находилась та самая «база» – офис детективного агентства Владислава Стасова. Агентство так и называлось – «Власта», простенько, совершенно объяснимо и без затей. Машин вечером в пятницу по направлению из центра к окраинам города было море, Настя измаялась в пробках и проклинала свою новую работу за то, что теперь она ездит на машине, вместо того чтобы по привычке кататься на метро. Водить автомобиль она не любила и раньше всячески избегала этого, а сейчас деваться некуда, маленький аккуратный серебристый «Пежо» является не роскошью, а необходимым инструментом для работы.
В офис она приехала не только уставшая и голодная, но еще и злая, однако большая пицца с салями несколько примирила ее с действительностью, и она сама не заметила, как, слушая рассказ Стасова, умяла больше половины.
– Владик, я наелась и плохо соображаю, – пожаловалась она, – дай мне все бумажки, я их дома почитаю, обдумаю, а в понедельник поделюсь соображениями.
– Так нет бумажек-то, – развел руками Стасов. – Я ничего не записывал.
– Как – не записывал? – изумилась Настя. – Почему?
– Да вот как-то так вышло. Уж больно хороша деваха, глаз не мог отвести, – честно признался он.
– Деваха? Сколько же ей лет?
– За тридцать. Кажется, – уточнил он. – Я в ее паспорте год рождения забыл посмотреть. Так что придется тебе, Каменская, на слух воспринимать. Какие-нибудь идеи появились?
Настя пожала плечами и задумчиво отрезала еще маленький кусочек пиццы.
– Никаких, помимо тех, которые появились у тебя. Но версия с кражей кажется мне наиболее симпатичной. Надо бы проверить, не является ли наш доктор Евтеев потомком старинного дворянского или купеческого рода, тогда, вполне вероятно, у него могла остаться какая-нибудь реликвия типа кольца или колье. Как раз то, что надо: маленькое и жутко дорогое.
– Слушай, – рассмеялся Стасов, – у тебя после командировки в Томилин в голове одни старинные дворянские семьи. Остынь уже, Каменская, ты в Москве, а на дворе двадцать первый век.
– И все-таки, – упорствовала она. – Это тоже надо проверить.
– Ладно, это я сам сделаю, если ты настаиваешь. Свяжусь со спецами, которые составляют генеалогические древа, они знают, где искать информацию. Но за твои фантазии мне придется платить, имей в виду.
– Ничего, – усмехнулась Настя, – не разоришься. Кроме того, надо пошустрить среди родителей тех детей, чье лечение не было успешным. Ведь были же такие наверняка, не могло не быть, у каждого врача есть неудачи, а уж у хирурга с таким стажем – сто пудов. Тут тоже может появиться повод для мести.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Стасов, – это ты молодец, я как-то не сообразил, даже не спросил ничего об этом у заказчицы. Правда, много времени прошло, доктор-то к моменту убийства уже три года как не оперировал и вообще не работал. Но проверить надо. Еще какие мысли?
– Слушай, – возмутилась Настя, – что ты меня истязаешь? Ты вызови того, кто поедет в Южноморск, и над ним измывайся. Ты что, хочешь, чтобы я тебе вот так, на слух, сразу весь план работы нарисовала?
– Так ты же и поедешь, – невозмутимо отозвался Стасов, отбирая у нее коробку с недоеденной пиццей. – Остановись, беглец бесчестный, я, между прочим, тоже есть хочу.
Настя со стуком положила нож и вилку на покрытый салфеткой стол «для переговоров», за которым они сидели, и уставилась на шефа.
– То есть как это я? Почему?
– Ну а кто же? Кто у нас в конторе главный по части трупов? Если ты в течение двух месяцев следила за неверными супругами и собирала сведения о сомнительных друзьях неуправляемых деток, это не значит, что я забыл, где ты раньше служила.
– Но Мишка Доценко тоже там служил. Почему ты посылаешь меня, а не его? Потому что он твой родственник?
– Потому что у него маленький ребенок, и Ирочка с ума сойдет, если останется одна. Она не справится, ты же знаешь.
– Знаю, – вздохнула Настя. – И когда ехать?
– Чем скорее, тем лучше.
Она недовольно нахмурилась.
– Что за спешка? Ты же сказал, что убийство совершено больше трех месяцев назад. Все равно горячих следов уже нет, а остывшие никуда не убегут.
– Понимаешь, заказчица настаивает, чтобы работа началась как можно быстрее. Она нервничает. А чего ты ехать-то не хочешь, я не понимаю? Там сейчас уже совсем тепло, море, солнце, благодать. Встреться с заказчицей, с Евтеевой этой, собери у нее всю необходимую информацию, купи билет да езжай себе с богом. На месте можешь не торопиться, отдохни по возможности, позагорай, поваляйся на пляже, выспись. Когда еще такая возможность представится?
– Стасов, – с досадой произнесла Настя, – ты, конечно, мой шеф, но ты, по-моему, совсем тупой. Вот смотри: сегодня двадцать третье апреля, мне нужно еще два-три дня, чтобы закончить дело и написать отчет, получается двадцать шестое. Потом встреча с Евтеевой – двадцать седьмое. Получается, я смогу выехать в Южноморск не раньше двадцать восьмого. Ну?
– Что – ну? И отлично, и поезжай двадцать восьмого.
– А праздники? Сначала майские – три дня выходных, потом День Победы – тоже три дня. Многие устраивают себе каникулы с первого до одиннадцатого мая. Все разъедутся по друзьям и родственникам, по заграницам или в дома отдыха и пансионаты. И кого я там найду в это время? Какой смысл ехать именно сейчас?
– Каменская, – голос Стасова стал строгим, – я тебе уже сказал: заказчица нервничает и хочет, чтобы работа началась немедленно.
– Так ты ей объясни…
– Я не буду ничего ей объяснять. Она так хочет, значит, так и будет. Она платит деньги за работу, и мы эту работу должны делать, а не выходные с праздниками считать. В конце концов, не все же разъедутся, кто-то и останется в городе, и тебе будет чем заняться. А остальных найдешь и опросишь после одиннадцатого, когда все вернутся. Да не кисни ты, Настасья, – он улыбнулся, – я ведь знаю, о чем ты думаешь: о том, что, если в праздники работы будет мало, тебе придется торчать в этом Южноморске впустую. Угадал?
– Угадал, – кивнула она.
– Выбрось из головы. Я уже сказал: отдыхай, расслабляйся и ни о чем не думай. Считай, что это мой тебе подарок… У тебя же юбилей в этом году, верно? Где-то в середине июня?
Это было правдой, в середине июня Насте Каменской исполнится пятьдесят лет. Цифры пугали и казались пузатыми и отталкивающими.
– Ну вот, – заключил Стасов, – будем считать, что мы договорились. И мне голову над подарком к твоему дню рождения не ломать.
Да, про день рождения это он вовремя вспомнил. Тем более юбилей, будь он неладен. Ведь надо будет как-то праздновать, гостей собирать. Думать над этим Насте Каменской не хотелось, в конце концов, впереди еще полтора месяца. А вот пятнадцать лет со дня свадьбы – это уже совсем скоро, 13 мая. В этот день в 1995 году поженились не только они с Алексеем, но и Настин сводный брат Александр со своей Дашенькой, которая была к тому моменту уже на сносях. И отмечать праздник договорились вместе, только проблема в том, что крутой бизнесмен Александр Каменский постоянно в разъездах, деловых встречах и переговорах, и о том, что 13 мая его не будет в Москве, известно уже сейчас, а когда они смогут наконец все вместе собраться – это большой вопрос. Неужели придется уезжать в Южноморск, торчать там неизвестно сколько времени и памятную дату провести в разлуке с мужем? «Это будет неправильно», – решила Настя и осторожно спросила Стасова, можно ли ей взять с собой в поездку Чистякова. А что? Он ведь приезжал к ней в Томилин, когда она разбиралась там с делом об убийствах пенсионерок, и они провели чудесные несколько дней. Почему бы не повторить опыт? Правда, здесь речь пойдет как минимум о двух неделях, но, с другой стороны, какая Стасову разница? Командировочные он выдаст все равно только на нее, Настю, а Лешка будет жить и питаться за счет их семейного бюджета. Когда они в последний раз были вместе на юге? Она даже припомнить не может. Лет, наверное, двадцать назад.
– Да ради бога, – широко улыбнулся Стасов в ответ на ее просьбу. – Конечно, поезжайте вместе, устроите себе романтические каникулы, отметите дату. А проставляться когда будете?
– Как только Саня с датой определится. Думаю, ближе к концу мая.
– Тогда считай, что я тебе делаю подарок сразу к двум праздникам. Терпеть не могу морочиться с подарками, никогда не знаю, что купить, – сказал Стасов довольным голосом. – Записывай телефон заказчицы, договаривайся с ней о встрече – и вперед. Только текущее дело не забудь закончить.
– Все-таки ты злой, – констатировала Настя.
Борис недоуменно пожал плечами, бросил небрежно письмо на пачку газет, сделал последний глоток кофе – и Оксана ринулась было наливать вторую чашку, но он жестом остановил ее и направился в мастерскую. Оксана аж остолбенела: впервые за четыре года Борис в перерыве во время сеанса выпил только одну чашку кофе! Не бывало такого.
– А ты чего сидишь? – обратилась она к модельке, которая безмятежно потягивала свой чай маленькими глоточками. – Иди, садись позировать.
– Так я не допила еще! – возмутилась моделька. – И вообще, он меня не позвал. Может, он сейчас вернется.
– Не вернется, – злорадно произнесла Оксана. – И кто ты такая, чтобы он тебя звал и с тобой разговаривал? За тебя заплачено – иди, будь любезна, и сиди сколько надо. Поняла?
Моделька вздохнула, отставила чашку и поплелась следом за Борисом в мастерскую.
Едва гостиная опустела, Оксана немедленно схватила письмо и прочитала: «Я знаю, что случилось с твоей матерью». И правда, ерунда какая-то. Разве с мамой Бориса что-нибудь случилось? Она же была здесь совсем недавно, на той неделе заезжала, осталась обедать, Оксана даже помнит, что подавала овощное рагу и запеченную свинину, и так они мило ворковали, и выглядела она на все сто, и настроение у обоих было отличное. И все было хорошо. Что же такое могло с ней случиться? Наверняка ничего плохого, иначе Борис не пожал бы плечами и не пошел бы себе спокойно работать. Одно слово: ерунда.
* * *
Глава частного детективного агентства Владислав Николаевич Стасов слушал посетительницу и с огромным удовольствием смотрел на нее. Вот дает же природа кому-то красоту! Нет, Стасов много красивых женщин повидал на своем веку, даже очень красивых, на одной из них он был когда-то женат, но все эти женщины свою красоту осознавали и вовсю ею пользовались. Валентина же Дмитриевна Евтеева, как она представилась, когда вошла в его кабинет, привлекательность свою, что очевидно, не осознавала вовсе, Стасов отчего-то был в этом уверен. Она не кокетничала, не стреляла и не поводила глазками, не поправляла волосы и даже почти не улыбалась, вернее, совсем не улыбалась. Она строго и сухо излагала свое дело, хотя Владислав видел, какого труда ей стоило не дать волю эмоциям. Крупные кудри пышных рыжеватых волос обрамляли белокожее лицо и оттеняли зеленовато-голубые, почти бирюзовые глаза, точеный носик удивительно гармонировал с некрупными изящными губами, а обаятельная улыбка – единственная, которую Валентина себе позволила в момент знакомства, – открывала ровные белоснежные зубы. И манеры у Валентины Евтеевой были приятными, и голос звучным, но негромким, и одета она была со вкусом, не слишком просто, но и не вычурно, одним словом, элегантно. И Стасов, который, несмотря на любовь к своей жене Татьяне, оставался стопроцентным мужиком и умел ценить женскую привлекательность, к посетительнице проникся и уже заранее решил непременно взяться за ее дело, в чем бы оно ни состояло.А состояло оно в том, что Валентина хотела найти убийцу своего отца, поскольку милиция в ее родном городе Южноморске в этом почему-то не преуспела. Впрочем, Стасову было понятно, почему: если версия южноморской милиции правильна и отца Валентины убил залетный отморозок, который был уверен, что людей в квартире нет, а чем поживиться – есть, то найти его практически невозможно, потому что он ничего не взял, сбывать ничего не будет и наверняка сразу же уехал из города. Однако если эта версия неверна, то тут вполне можно было бы покопаться. Интересно, почему в Южноморске другие версии даже не рассматривали? Или рассматривали, просто Валентина об этом не знает? Очень может быть, следователи обычно не горят желанием обсуждать с потерпевшими все свои соображения и ход работы. И правильно делают.
Он слушал Евтееву и мысленно делал пометки. Вообще-то обычно он сразу записывал возникающие по ходу идеи в блокнот, но сейчас Стасов поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от красавицы-заказчицы. Обворожительная дама, ей-крест!
– Так я могу надеяться, что вы возьметесь за мое дело? – спросила она, закончив изложение.
– Возьмусь, – с готовностью отозвался Стасов. – Но прежде всего я хотел бы обсудить с вами возможные направления нашей работы. Если вы с ними согласитесь, то мы оформим договор и будем работать.
– А я могу не согласиться?
– Конечно. Вам покажется, что то, что я вам скажу, не вызывает у вас доверия к нашей квалификации, и вы сами откажетесь от идеи сотрудничать с нашим агентством. Итак, Валентина Дмитриевна…
– Можно просто Валентина, без отчества.
– Хорошо, – кивнул Стасов. – Вот вам моя первая версия: убийство вашего отца было совершено по корыстным мотивам…
– Ну да, и вы туда же! – с досадой воскликнула она.
– Вы меня не дослушали. Из вашей квартиры все-таки что-то взяли, очень маленькое по размеру…
– Я вам уже сказала: у нас ничего не пропало! – Валентина начала сердиться. – Я не для того к вам пришла, чтобы повторять в тысячный раз одно и то же.
– Послушайте, Валентина, давайте будем последовательными, – терпеливо проговорил Владислав. – В вашей квартире могла находиться вещь или документ, о существовании которого вы даже не догадывались. Вы всю жизнь проживали вместе с отцом?
– Нет, только последние два года, когда он нуждался в уходе и не мог жить один. У меня есть своя квартира, я в ней жила почти десять лет.
– Вот видите. Мало ли какой предмет мог появиться у вашего отца за эти десять лет! И он совсем не обязательно стал бы ставить вас в известность о нем.
– Я не понимаю, – Валентина нахмурилась, – о каком предмете идет речь? Вы что имеете в виду?
– Ну, например, какой-нибудь раритет из разряда фамильных ценностей или предметов коллекционирования.
– У нас нет и не было фамильных ценностей, – отрезала она. – И папа никогда ничего не коллекционировал.
– Возможно, и так, – кивнул Стасов. – Но ведь он был врачом, детским хирургом, и, как вы мне сказали, очень хорошим хирургом. На его счету сотни спасенных жизней. Кстати, у вас есть дети?
– Нет, – она слегка оторопела. – Это вы к чему?
– А к тому, что у меня, например, двое детей, и я точно знаю, что для хирурга, который бы их спас, я бы не пожалел ничего. Благодарные родители могли сделать вашему отцу любой подарок, в том числе, например, редкую монету, или марку, или набросок, сделанный известным живописцем. Или оригиналы писем известного писателя. Насколько я помню из школьного курса литературы, в вашем замечательном городе в прошлом, нет, теперь уже в позапрошлом веке любили отдыхать и строили дачи многие классики русской словесности, я не ошибаюсь? Я также не исключаю ювелирное изделие. Отказаться от подарка ваш батюшка не смог или не захотел, но и извлекать из него выгоду тоже не спешил, просто спрятал где-то у себя дома. Могло такое быть?
– Но… я об этом ничего не знаю… папа никогда не говорил…
– Это не значит, что этого не было, – твердо произнес Стасов. – Вполне могло быть. А тот факт, что в квартире порядок не был нарушен и никаких следов разгрома и поиска вы не заметили, говорит только о том, что преступник точно знал, где этот предмет или документ лежит. То есть преступник – не залетный отморозок, а человек из вашего окружения, тот, кто был близок с вашим отцом и с кем ваш отец поделился информацией.
– Вы говорите ерунду! – рассердилась Валентина.
В этот момент щеки ее вспыхнули румянцем, и Стасов отметил, что она стала еще красивее. Ах, черт возьми, какая женщина! Хотя, кажется, все-таки глуповата… Жаль. При такой-то внешности…
– Все папины друзья, а их очень немного, достойные и уважаемые люди, они не могли…
– Валентина, – улыбнулся Стасов, – поверьте мне, в ваших словах нет ни капли здравого смысла. Я перевидал на своем веку сотни бандитов и убийц, и у каждого из них были родные и близкие, которые с пеной у рта уверяли меня в том, что «они не могли». Кроме того, друзья вашего отца могли тоже с кем-то поделиться информацией. Сведения об этом предмете или документе могли разойтись как угодно далеко. Просто вы остались в неведении, но так часто случается. Итак, это я вам предлагаю в качестве первой версии. Теперь вторая: наследство.
Брови Валентины немедленно взлетели вверх, глаза яростно сверкнули.
– Вы хотите сказать, что я убила папу из-за наследства? Или это сделал мой брат?
– Это всего лишь версия, и я обязан ее рассмотреть, если я добросовестный следователь. И тот сотрудник, которому я поручу работать по вашему делу, тоже обязательно примет ее во внимание.
– А разве вы не сами?..
Валентина явно растерялась, и Стасов с трудом сдержал улыбку.
– Разумеется, я поручу ваше дело толковому и знающему специалисту, имеющему большой опыт в раскрытии убийств, в этом вы можете не сомневаться. Я далек от мысли, что вы сами, будучи убийцей, пришли ко мне заключать договор. Но что касается вашего брата, то…
– Вы не смеете так думать! Женя тут совершенно ни при чем!
– Все бывает в этой жизни, дорогая Валентина Дмитриевна, – вздохнул Стасов. – И давайте договоримся с вами: или мы заключаем договор и ищем убийцу, или мы принимаем во внимание только ваши эмоции и делаем только то, что вы лично считаете правильным. Но для этого вам вовсе не обязательно платить нам деньги, вы все это можете сделать сами и бесплатно.
– Простите, – виновато пробормотала Валентина, – я действительно погорячилась. Но вы должны меня понять: сначала вы подозреваете папиных друзей, которых я очень уважаю, потом обвиняете моего брата, у меня просто нервы не выдержали.
– Хорошо, проехали, – великодушно сказал Стасов. – И, наконец, третья версия: убийство могло быть совершено по личным мотивам, например, из мести. Есть люди, которые могли бы за что-то мстить вашему отцу?
– Нет, – Валентина покачала головой, – папу очень уважали и любили, он был прекрасным хирургом, великолепным специалистом. Он всю жизнь лечил детишек, из благодарных родителей можно целую армию собрать. Папа больше двадцати лет, вплоть до болезни, заведовал отделением хирургии в детской клинической больнице. Ну какая может быть месть старому врачу? У папы никогда не было не просто врагов, а даже и недоброжелателей. И вообще, Владислав Николаевич, я считаю, что вы все-таки не правы насчет Жени.
– Почему? – прищурился Стасов.
– Даже если допустить, что Женя виноват… это немыслимо, это совершенно невозможно, но если рассуждать теоретически…
– Ну-ну, – подбодрил он ее.
– Какой ему смысл убивать папу из-за наследства, если папе жить оставалось всего несколько дней, максимум – неделю? Это же нонсенс!
Молодец, соображает, одобрительно подумал Стасов. Может, она не такая уж и глупая?
– Знаете, часто в бизнесе бывают ситуации, когда нужно срочно и немедленно подтвердить свою кредитоспособность, иначе сделка не состоится. И ждать нельзя ни недели, ни дня. Или речь могла идти о крупном долге, и вашему брату необходимо было подтвердить, что он все отдаст. Всякое случается.
– Но у Жени не было долгов!
– Ну вот, опять, – Стасов укоризненно покачал головой. – Мы же с вами договорились, кажется: то, что вы чего-то не знаете, не означает, что этого не было. Вы живете вместе с братом? Участвуете в его бизнесе? Он делится с вами каждой мелочью?
– Нет…
– Тогда и говорить не о чем. Все надо проверять, от первого до последнего факта. Ну так как, Валентина? Будете заключать с нами соглашение? Или моя позиция вас не устраивает?
Она задумалась на несколько мгновений, в течение которых Стасов продолжал откровенно любоваться ею. Будет жаль, если она откажется, он с удовольствием встретился бы с ней еще разочек. Или даже два. Разумеется, в сугубо служебной обстановке. Просто ради чисто эстетической радости посмотреть на красивое.
– Я готова подписать соглашение, – решительно произнесла Евтеева. – Только у меня просьба: пусть ваши сотрудники немедленно принимаются за дело. Пусть как можно скорее едут в Южноморск и начинают работать. Прямо завтра же.
– Завтра не получится.
– Почему? – огорченно спросила она.
– Поездку нужно готовить. Сегодня мы заключим соглашение, я решу, кому поручить ваше дело, этот сотрудник должен будет закончить текущую работу, взять билет, встретиться с вами и подробно вас расспросить обо всем, чтобы составить план мероприятий, потом я этот план должен изучить и утвердить или вернуть на доработку. Одним словом, некоторое время должно пройти.
– Хорошо, тогда обещайте мне, что это время не окажется слишком долгим. И потом, о чем нам еще разговаривать с вашим сотрудником? Я вам все рассказала. Все, что знала, больше мне добавить нечего.
– Это вам только так кажется, – улыбнулся Стасов.
* * *
И на этой работе у нее тоже нет выходных. Что на Петровке работала, что у Стасова в частном агентстве – результат один: если работа не сделана, то и выходных не будет. Настя Каменская тяжело вздохнула и еще раз посмотрела на календарь: пятница, 23 апреля. У всех нормальных людей завтра суббота, послезавтра – воскресенье, а у нее одни сплошные пятницы, плотно смыкающиеся с понедельниками. И никакого зазора между ними. Правда, Стасов все-таки нормальный человек, и каждый раз после сданного отчета о выполненном задании предоставляет ей выходные дни.Календарь, на который она смотрела, висел в приемной руководителя фирмы, в которой Настя в данный момент собирала информацию, необходимую для выполнения очередного поручения. Ей нужно было встретиться с этим руководителем, который вот уже третий день не мог найти время для двадцатиминутной беседы с ней, и Настя снова сидела в приемной и ждала: все-таки она выбила из секретаря обещание до конца дня получить доступ к телу, то есть аудиенцию.
В сумке затрещал мобильник, звонил Стасов.
– Ты где?
– Жду, – уныло сообщила Настя. – Обещал принять.
– Как освободишься – приезжай на базу, есть разговор.
– Серьезный? – насторожилась она.
– Вполне. Новое дело, как раз для тебя, по твоей специализации. И работать надо начинать срочно.
– Но у меня…
– Я прекрасно знаю, что у тебя, – отрезал Стасов. – Срочность тоже надо понимать разумно. Три-четыре дня у тебя есть, как раз успеешь закончить. Одним словом, приезжай, я тебя введу в курс дела, и начнешь готовиться.
– А завтра нельзя? – жалобно спросила она. – Стасов, я устала как собака и есть хочу. Давай я завтра приеду, а?
– Каменская, знаешь, чем отличаются начальники от подчиненных?
– Начальник всегда прав, – отчеканила она. – И он умнее по определению.
– Глупая ты, – вздохнул Стасов. – У начальников всегда есть выходные, а у подчиненных – не всегда. Ты все поняла?
– Все. У тебя завтра выходной. Поэтому ты будешь истязать меня сегодня.
– Буду, – пообещал он. – Но за это я накормлю тебя ужином.
– В ресторане?
– Еще чего! Сейчас позвоню, закажу пиццу. Поедим, поговорим. Короче, Каменская, я тебя жду. Постарайся побыстрее.
Строптивый начальник, который никак не хотел ее принимать, как будто услышал этот разговор и проникся к Насте Каменской жалостью, потому что не успела она спрятать телефон в сумку, как секретарь сделала ей знак входить в кабинет. Разговор занял даже меньше запланированных двадцати минут, и уже через полчаса Настя ехала в выделенной Стасовым машине в Перово, где находилась та самая «база» – офис детективного агентства Владислава Стасова. Агентство так и называлось – «Власта», простенько, совершенно объяснимо и без затей. Машин вечером в пятницу по направлению из центра к окраинам города было море, Настя измаялась в пробках и проклинала свою новую работу за то, что теперь она ездит на машине, вместо того чтобы по привычке кататься на метро. Водить автомобиль она не любила и раньше всячески избегала этого, а сейчас деваться некуда, маленький аккуратный серебристый «Пежо» является не роскошью, а необходимым инструментом для работы.
В офис она приехала не только уставшая и голодная, но еще и злая, однако большая пицца с салями несколько примирила ее с действительностью, и она сама не заметила, как, слушая рассказ Стасова, умяла больше половины.
– Владик, я наелась и плохо соображаю, – пожаловалась она, – дай мне все бумажки, я их дома почитаю, обдумаю, а в понедельник поделюсь соображениями.
– Так нет бумажек-то, – развел руками Стасов. – Я ничего не записывал.
– Как – не записывал? – изумилась Настя. – Почему?
– Да вот как-то так вышло. Уж больно хороша деваха, глаз не мог отвести, – честно признался он.
– Деваха? Сколько же ей лет?
– За тридцать. Кажется, – уточнил он. – Я в ее паспорте год рождения забыл посмотреть. Так что придется тебе, Каменская, на слух воспринимать. Какие-нибудь идеи появились?
Настя пожала плечами и задумчиво отрезала еще маленький кусочек пиццы.
– Никаких, помимо тех, которые появились у тебя. Но версия с кражей кажется мне наиболее симпатичной. Надо бы проверить, не является ли наш доктор Евтеев потомком старинного дворянского или купеческого рода, тогда, вполне вероятно, у него могла остаться какая-нибудь реликвия типа кольца или колье. Как раз то, что надо: маленькое и жутко дорогое.
– Слушай, – рассмеялся Стасов, – у тебя после командировки в Томилин в голове одни старинные дворянские семьи. Остынь уже, Каменская, ты в Москве, а на дворе двадцать первый век.
– И все-таки, – упорствовала она. – Это тоже надо проверить.
– Ладно, это я сам сделаю, если ты настаиваешь. Свяжусь со спецами, которые составляют генеалогические древа, они знают, где искать информацию. Но за твои фантазии мне придется платить, имей в виду.
– Ничего, – усмехнулась Настя, – не разоришься. Кроме того, надо пошустрить среди родителей тех детей, чье лечение не было успешным. Ведь были же такие наверняка, не могло не быть, у каждого врача есть неудачи, а уж у хирурга с таким стажем – сто пудов. Тут тоже может появиться повод для мести.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Стасов, – это ты молодец, я как-то не сообразил, даже не спросил ничего об этом у заказчицы. Правда, много времени прошло, доктор-то к моменту убийства уже три года как не оперировал и вообще не работал. Но проверить надо. Еще какие мысли?
– Слушай, – возмутилась Настя, – что ты меня истязаешь? Ты вызови того, кто поедет в Южноморск, и над ним измывайся. Ты что, хочешь, чтобы я тебе вот так, на слух, сразу весь план работы нарисовала?
– Так ты же и поедешь, – невозмутимо отозвался Стасов, отбирая у нее коробку с недоеденной пиццей. – Остановись, беглец бесчестный, я, между прочим, тоже есть хочу.
Настя со стуком положила нож и вилку на покрытый салфеткой стол «для переговоров», за которым они сидели, и уставилась на шефа.
– То есть как это я? Почему?
– Ну а кто же? Кто у нас в конторе главный по части трупов? Если ты в течение двух месяцев следила за неверными супругами и собирала сведения о сомнительных друзьях неуправляемых деток, это не значит, что я забыл, где ты раньше служила.
– Но Мишка Доценко тоже там служил. Почему ты посылаешь меня, а не его? Потому что он твой родственник?
– Потому что у него маленький ребенок, и Ирочка с ума сойдет, если останется одна. Она не справится, ты же знаешь.
– Знаю, – вздохнула Настя. – И когда ехать?
– Чем скорее, тем лучше.
Она недовольно нахмурилась.
– Что за спешка? Ты же сказал, что убийство совершено больше трех месяцев назад. Все равно горячих следов уже нет, а остывшие никуда не убегут.
– Понимаешь, заказчица настаивает, чтобы работа началась как можно быстрее. Она нервничает. А чего ты ехать-то не хочешь, я не понимаю? Там сейчас уже совсем тепло, море, солнце, благодать. Встреться с заказчицей, с Евтеевой этой, собери у нее всю необходимую информацию, купи билет да езжай себе с богом. На месте можешь не торопиться, отдохни по возможности, позагорай, поваляйся на пляже, выспись. Когда еще такая возможность представится?
– Стасов, – с досадой произнесла Настя, – ты, конечно, мой шеф, но ты, по-моему, совсем тупой. Вот смотри: сегодня двадцать третье апреля, мне нужно еще два-три дня, чтобы закончить дело и написать отчет, получается двадцать шестое. Потом встреча с Евтеевой – двадцать седьмое. Получается, я смогу выехать в Южноморск не раньше двадцать восьмого. Ну?
– Что – ну? И отлично, и поезжай двадцать восьмого.
– А праздники? Сначала майские – три дня выходных, потом День Победы – тоже три дня. Многие устраивают себе каникулы с первого до одиннадцатого мая. Все разъедутся по друзьям и родственникам, по заграницам или в дома отдыха и пансионаты. И кого я там найду в это время? Какой смысл ехать именно сейчас?
– Каменская, – голос Стасова стал строгим, – я тебе уже сказал: заказчица нервничает и хочет, чтобы работа началась немедленно.
– Так ты ей объясни…
– Я не буду ничего ей объяснять. Она так хочет, значит, так и будет. Она платит деньги за работу, и мы эту работу должны делать, а не выходные с праздниками считать. В конце концов, не все же разъедутся, кто-то и останется в городе, и тебе будет чем заняться. А остальных найдешь и опросишь после одиннадцатого, когда все вернутся. Да не кисни ты, Настасья, – он улыбнулся, – я ведь знаю, о чем ты думаешь: о том, что, если в праздники работы будет мало, тебе придется торчать в этом Южноморске впустую. Угадал?
– Угадал, – кивнула она.
– Выбрось из головы. Я уже сказал: отдыхай, расслабляйся и ни о чем не думай. Считай, что это мой тебе подарок… У тебя же юбилей в этом году, верно? Где-то в середине июня?
Это было правдой, в середине июня Насте Каменской исполнится пятьдесят лет. Цифры пугали и казались пузатыми и отталкивающими.
– Ну вот, – заключил Стасов, – будем считать, что мы договорились. И мне голову над подарком к твоему дню рождения не ломать.
Да, про день рождения это он вовремя вспомнил. Тем более юбилей, будь он неладен. Ведь надо будет как-то праздновать, гостей собирать. Думать над этим Насте Каменской не хотелось, в конце концов, впереди еще полтора месяца. А вот пятнадцать лет со дня свадьбы – это уже совсем скоро, 13 мая. В этот день в 1995 году поженились не только они с Алексеем, но и Настин сводный брат Александр со своей Дашенькой, которая была к тому моменту уже на сносях. И отмечать праздник договорились вместе, только проблема в том, что крутой бизнесмен Александр Каменский постоянно в разъездах, деловых встречах и переговорах, и о том, что 13 мая его не будет в Москве, известно уже сейчас, а когда они смогут наконец все вместе собраться – это большой вопрос. Неужели придется уезжать в Южноморск, торчать там неизвестно сколько времени и памятную дату провести в разлуке с мужем? «Это будет неправильно», – решила Настя и осторожно спросила Стасова, можно ли ей взять с собой в поездку Чистякова. А что? Он ведь приезжал к ней в Томилин, когда она разбиралась там с делом об убийствах пенсионерок, и они провели чудесные несколько дней. Почему бы не повторить опыт? Правда, здесь речь пойдет как минимум о двух неделях, но, с другой стороны, какая Стасову разница? Командировочные он выдаст все равно только на нее, Настю, а Лешка будет жить и питаться за счет их семейного бюджета. Когда они в последний раз были вместе на юге? Она даже припомнить не может. Лет, наверное, двадцать назад.
– Да ради бога, – широко улыбнулся Стасов в ответ на ее просьбу. – Конечно, поезжайте вместе, устроите себе романтические каникулы, отметите дату. А проставляться когда будете?
– Как только Саня с датой определится. Думаю, ближе к концу мая.
– Тогда считай, что я тебе делаю подарок сразу к двум праздникам. Терпеть не могу морочиться с подарками, никогда не знаю, что купить, – сказал Стасов довольным голосом. – Записывай телефон заказчицы, договаривайся с ней о встрече – и вперед. Только текущее дело не забудь закончить.
– Все-таки ты злой, – констатировала Настя.