Страница:
Мне стало еще смешнее.
– Можете не переживать, – уверила я собеседницу. – Я совершенно не представляю себе, кто вы.
– Считаете, раз вы математик, а я работаю на телевидении, можете впарить мне любую чушь? – яростно прошипев сквозь зубы, спросила Анна Сергеевна. – Так вот, я не такая дура, чтоб тебе поверить, дошло?
Похоже, она была всерьез задета. Честно говоря, я впервые почувствовала, что она не пытается мною манипулировать, а говорит от души.
Кстати, не так давно я уже попадала в подобную ситуацию. Ко мне в институт явился низкорослый мужчина в сопровождении двух амбалов, сунул свою украшенную триколором визитку и грозно заявил, что я должна немедленно поставить его дочери зачет, поскольку он – главное доверенное лицо самого Зуева (Зотова? Завьялова? У меня плохая память на фамилии) и советник первого класса. По мне, логика в этом заявлении хромала на обе ноги, так что сам папаша вряд ли смог бы получить у меня зачет. Поэтому и с дочкой все стало ясно. Ее проблемы с учебой объяснялись тяжелой наследственностью, а тихий голос и нервная дрожь – семейной атмосферой. Короче, девочку я легко вспомнила, про Зуева же простодушно спросила, кто это. Надо было видеть лицо доверенного лица!
Пожалев несчастную Анну Сергеевну, я пояснила, что фактически не смотрю телевизор.
– Обо мне часто пишет светская хроника, – холодно добавила та.
– И светскую хронику не читаю.
Анна Сергеевна уставилась на меня, словно я пыталась убедить ее, что являюсь Наполеоном и мне срочно надо собираться на битву при Ватерлоо.
– Вы вправду не знаете, кто я?
– Понятия не имею. Если я правильно поняла, вы работаете на телевидении.
Моя собеседница неожиданно улыбнулась так искренне и заразительно, что я невольно почувствовала к ней симпатию.
– Знаете, Катя, мне повезло, что я с вами встретилась. Это только поначалу приятно, когда тебя воспринимают как богиню из телевизора, а потом хочется, чтобы в тебе видели обычного человека – а уже не выходит. Я рада, что вы меня не знаете как телеведущую… тем более, моя передача действительно не для вас. Но все-таки никому не рассказывайте о сюжете. Даже если решите не работать со мной – все равно. Иначе у меня могут быть проблемы.
Честность всегда меня подкупала, а еще понравилось отсутствие намека, что проблемы в случае разглашения тайны ожидаются у меня (например, культурист-водитель стукнет по голове в подъезде). И я, не задумываясь, согласилась.
Будущее показало, что задуматься не мешало бы, но как-то трудно было воспринимать ситуацию всерьез.
Сюжет показался мне идиотским. Очень длинная, занудная, запутаннейшая история об олигархе X (ха! олигархе! какая жалость, что нельзя поделиться с Настей), который был фактическим владельцем телевизионного канала, хотя формально канал возглавляла бывшая бизнес-леди Y. Другой канал, контролируемый политиком Z, но официально возглавляемый, что характерно, не им, а журналистом и продюсером A (похоже, Анна Сергеевна не подсчитала заранее, сколько потребуется букв алфавита), вдруг начал кампанию по дискредитации X. Беднягу олигарха обвиняли в уклонении от налогов, хотя на самом деле он был человеком кристальной честности и ничего плохого совершить просто не мог (ха – тысячу раз! Впрочем, это, наверное, был единственный в мире судьбой предназначенный мне олигарх, который бескорыстно даст мне денег на посещение фестиваля балета). X знал, что нечистый на руку Z использовал когда-то казенные средства на обустройство личной роскошной дачи, и решил злодея уличить. Тогда Z подговорил рабочих завода, принадлежащего X, устроить забастовку, хотя эти рабочие катались, словно сыр в масле, ибо олигарх был человеком кристальной честности (см. выше) и щедро платил им дважды в месяц свои собственные деньги (здесь мне очень захотелось объяснить собеседнице закон прибавочной стоимости, но я постеснялась). Все это перемежалось борьбой телеканалов – коварно переманивались лучшие работники, воровались идеи рейтинговых передач, а вдобавок бизнес-леди Y занималась какими-то недоступными моему уму финансовыми аферами.
Я уже отключилась и начала засыпать, но тут мы дошли до главного. До героини. Она работала телеведущей на канале X и (какое удивительное совпадение!) приходилась ему родной племянницей. Да, она принадлежала к самым высшим кругам, но, в отличие от пустоголовых блондинок, попавших туда через постель, добилась всего исключительно своими замечательными личными качествами.
Я тут же вспомнила старый анекдот. «Как вы разбогатели?» – спросили у миллионера. «Купил за цент грязное яйцо, помыл его и продал за два цента. Тогда купил два грязных яйца, помыл их и получил четыре цента». – «А дальше?» – «А дальше умер мой дядя и оставил мне миллион в наследство».
Впрочем, я прекрасно понимала, что рассказать сейчас этот анекдот значит нажить себе смертельного врага. Анна Сергеевна, с горящими глазами и щеками, упоенно описывала любимую героиню (и мне даже не требовалось долго гадать о прототипе).
– Вся книга создается ради этого образа, – сразу подчеркнула собеседница. – Я рассказала вам детективный сюжет, который привлечет читателей, но основное для меня не в нем.
Итак, она звалась Кариной. Это искреннее, естественное, непредсказуемое существо. Может быть, даже немного не от мира сего. Разумеется, гламур присутствует в ее жизни, но он для нее не главное, а только фон. (Тут Анна Сергеевна деловым тоном вставила: вы, конечно, одеваетесь в секонд-хэнде и даже не знаете названий приличных фирм, но не волнуйтесь, я вам составлю списочек. Кстати, сумки Карина предпочитает от Прада. Это надо упомянуть, но ненавязчиво. Вы запомните – «сумки от Прада»?) Итак, главное для Карины – присущая ей глубокая духовность. Она начитана и феноменально образована. Надо вставить какой-нибудь эпизод… ну, например, подруга берет с ее журнального столика «Вог» и потрясенно обнаруживает под ним «Код да Винчи». «Что это?» – спрашивает подруга. «Я очень люблю эту книгу, – скромно, без аффектации отвечает Карина. – В ее глубокой философии я черпаю жизненные силы, а ее исторические изыскания мне необычайно интересны. К тому же я без ума от Леонардо!» – «Леонардо – это Ди Каприо?» – уточняет подруга.
Очевидно, выражение моего лица не соответствовало ожидаемому, поскольку Анна Сергеевна пояснила:
– Вы, видимо, не знаете, но фильм «Код да Винчи» снят по интеллектуальному роману. А имя итальянского художника по фамилии да Винчи – Леонардо, как у Ди Каприо.
Я, не выдержав, заржала. Честное слово, я и без того долго крепилась!
Анна Сергеевна снова перешла на деловой тон.
– Что вам тут не понравилось? – сухо осведомилась она.
Мне стало неловко. В конце концов, человек имеет полное право видеть мир не таким, как я. Если уж на то пошло, мы действительно живем в разных мирах. Я вспомнила, как недавно искала в книжном магазине «Давида Копперфильда», чтобы подарить на день рождения крестнице. В свойственном нынешнему навязчивому сервису стиле ко мне тут же подскочила юная продавщица с вопросом, что мне нужно. Я ответила, и она с удивлением уточнила: «А он что, уже свою автобиографию написал?»
– Извините, – сказала я. – Просто мы с вашей героиней очень уж непохожи.
Собеседница внимательно на меня посмотрела.
– Но вы читали «Код да Винчи»?
Очевидно, это был тест на образованность, но я деликатно сдержала хихиканье, молча кивнув.
– Вам понравилось?
– Читается легко, – уклончиво сообщила я.
Анна Сергеевна покачала головой.
– Говорите правду. Мне и без вас врут достаточно.
Я пожала плечами.
– Интеллектуальной я бы эту книгу не назвала, да и черпать из нее исторические сведения не рискнула бы. Как и любые другие сведения. Хотя сама по себе идея любопытная – написать детектив и убедить всех, что это философский роман. Наверное, читателям приятно.
Я тайком ущипнула себя за руку, чтобы в очередной раз не захихикать. Просто я наглядно представила себе, как сообщаю кому-либо: «У меня есть лучшая подруга, пустоголовая, наглая и беспардонная хищница. Я ее очень люблю и опекаю».
– Понимаете, – снова воодушевившись, продолжила Анна Сергеевна, – Олег вроде бы написал все правильно, но он совершенно не разбирается в женской психологии. Карина вышла у него какая-то схематичная, а должна быть живая и очень привлекательная. Она как женщина не менее привлекательна, чем Виктория, и в то же время между ними должен быть огромный контраст, понимаете? Я не знаю, кого вы выберете жертвой… в детективе ведь надо кого-то убить или даже нескольких… ну, придумаете еще… но заподозрить Карину в преступлении читателю просто невозможно, а вот Викторию…
– Погодите, – прервала я, – Олег начал писать? Какой Олег? То есть что-то кем-то уже написано?
Собеседница осеклась, внимательно посмотрела на меня, отвела взгляд, снова посмотрела и неохотно призналась:
– Я уже работала с одним человеком. Это была моя ошибка. Надо было сразу обращаться к профессиональному детективщику, а я решила – раз парень журналист, значит, справится. Он все завалил. Вот его версия, – она вытащила из ящика стола тоненькую пачку листов, – возьмите домой, посмотрите, и вам все станет ясно.
Честно скажу, мне все стало ясно уже некоторое время назад. Очевидно, что предложенная работа не для меня, вопрос лишь в том, как поделикатнее отказаться.
– Я тоже не профессиональный писатель, – напомнила я. – И, конечно, тоже не справлюсь. Извините.
– Обиделись, что я позвала вас не первой? – прищурилась Анна Сергеевна.
– Нет, просто окончательно убедилась в сложности вашего заказа. А я ведь еще и работаю, и сессия на носу… Вам в издательстве наверняка порекомендуют кого-то более подходящего.
Я встала.
– Не отказывайтесь сразу, подумайте хорошенько, – посоветовала Анна Сергеевна. – Несколько дней я могу подождать.
Я улыбнулась.
– Вряд ли что-то принципиально изменится за несколько дней. До свидания! Я, конечно, никому не расскажу о героях и о сюжете.
Я вышла в коридор. Откуда-то тут же возникла Олеся, дабы меня проводить (или проследить, не стащу ли я чего по пути). Что интересно, лимузина с шофером мне больше не предоставили. Мне не предоставили даже потрепанного «Запорожца». Впрочем, меня вполне устраивал метрополитен, главное было – его обнаружить (с ориентацией на местности у меня сложности – а кто обещал, что жизнь будет проста?).
Я защелкала пультом. Первое ток-шоу вел, к сожалению, мужчина. Зато он так потрясающе выпучивал глаза и складывал бантиком губки, что я довольно долго смотрела на него, словно завороженная. В это время длинноногая красотка жаловалась зрителям на некоего крайне скупого типа, который при разводе требовал поделить даже автомобиль «лексус». А ведь «лексус» – это такая мелочь, которую в наше время мужчина дарит подруге на конфетно-поцелуйной стадии вместо шоколадки или флакона духов. Я отметила для себя этот факт, дабы не попасть впросак при встрече с предназначенным мне судьбой олигархом, и сменила программу. Там ведущей оказалась женщина, но, увы, не Анна Сергеевна. Ведущая сообщила: только что получен телефонный звонок от Павла, который жалуется на неумение знакомиться с приличными девушками. Ничего, Павел, держись, мы тебя научим! И ведущая рассказала анекдот, с которого посоветовала начинать знакомство. Убедившись, что к приличным девушкам не имею ни малейшего отношения (мужчина, попытавшийся развлечь меня подобным анекдотом, был бы испепелен моим взглядом на месте), я вновь сменила программу и обнаружила певца… ммм… Точнее человека, который вел себя, как певец, однако не пел, а немелодично выкрикивал под жуткий стук и гул: «У меня была собака, но она оказалась – сука!» Возможно, там были и другие слова, однако я сумела разобрать только эти.
Очевидно, из стагнации нельзя выходить слишком резко. По крайней мере, я почувствовала, что с меня достаточно, и выключила телевизор. Это как спуск с аквалангом на морское дно: если совершить его быстро, можно даже умереть. Надо приучать себя постепенно, и не исключено, что в следующий раз я сумею просмотреть уже не три, а пять программ, в перспективе же пройдусь по всем тридцати. А пока лучше подготовлюсь к завтрашним занятиям.
У меня две лекции в неделю, то есть четыре часа. Так вот, в нынешнем семестре эти четыре часа мне поставили подряд. Подтверждаю для недоверчивых: четыре часа подряд я должна вещать студентам о функциях комплексного переменного. А они все это время должны жадно внимать. Интересное, я бы даже сказала, фантастическое предположение. Узрев расписание, я застыла соляным столпом. Благодаря Насте я знаю термин «клиповое мышление». Именно оно (то есть неумение сосредоточиться на одной теме дольше нескольких минут) характерно для большинства моих студентов (и, посмотрев сегодня телепрограммы, на которых взращено молодое поколение, я перестала этому удивляться). Даже два часа сосредоточенности и молчания (не будем говорить о понимании) для них – подвиг. Что я и попыталась донести до администрации. А мне ответили, что, мол, какая мне разница, подряд лекции или нет, раз общее количество совпадает. В институте не хватает аудиторий, поэтому подряд гораздо удобнее. Я не стала выдвигать предложения в таком случае вообще прочесть весь курс без перерыва (всего-то девяносто шесть часов – четверо суток), побоявшись, что этому предложению бодро последуют. В результате перед каждой лекцией мне приходится, во-первых, делать специальные упражнения для голосовых связок (нам, Шехерезадам, проболтать четыре часа – пара пустяков, но голос у меня негромкий, а поток большой), а во-вторых, придумывать, как бы ее построить, чтобы обалдевшие от напряжения учащиеся не поубивали друг друга или меня, драгоценную.
Об этом я размышляла на следующее утро, подходя к нужному корпусу института. Со мной постоянно здоровались студенты, я автоматически отвечала, не слишком вглядываясь в лица, пока какой-то безумец не бросился мне наперерез.
– Здравствуйте, Екатерина Игоревна! – с бодростью, удивительной в преддверии сессии, завопил он. – Как я рад, что мне удалось вас найти! Скажите, чем вы сейчас занимаетесь?
– Теорией функций комплексного переменного, – честно ответила я. – Конкретно – логарифмическими вычетами.
Реакция собеседника меня изумила. Бодрость его мгновенно исчезла. Он подскочил, словно ужаленный пчелой, и отчаянно закашлял. Тогда я заставила себя сосредоточиться. Совершенно не помню этого парня – значит, прогульщик и двоечник. Немудрено, что название темы вызвало у него оторопь. Тоже мне – «как я рад, что мне удалось вас найти». Не пропускал бы занятий, так находил бы по несколько раз в неделю. Это мне напомнило другого двоечника, как-то приветствовавшего меня в коридоре поразительной фразой: «Екатерина Игоревна! А где вас можно встретить?» – «Уже встретили», – доходчиво разъяснила я ему. Студент в ответ лишь попятился, и с тех пор я его не видела. Не он ли сейчас передо мной?
– Вы небось и расчетного задания в этом семестре не получали? – с мрачной прозорливостью предположила я.
– Уу, – промычал бедняга.
Мы зашли в корпус, я подвела двоечника к подоконнику, вытащила задание и бдительно следила, как он переписывает интегралы в блокнот. А то стоит расслабиться, и карточку с заданием он потеряет – уж я-то знаю.
Судя по странным закорючкам, которые рисовал студент, интегралы он видел впервые. Значит, коммерческий или блатной.
– У вас наверняка мобильник с фотоаппаратом, – не выдержав, сообщила я. – Вам легче перефотографировать.
Обрадовавшись, тип вытащил телефон.
– В следующий раз подойдете ко мне, только выполнив задание, – строго приказала я. – Понятно? Сперва делаете задание, а уже потом – ко мне. С заданием.
Еще не хватало, чтобы это чудо маячило передо мною каждый божий день!
Студент закивал и с удивительной быстротой сиганул к выходу – я даже не успела сказать, что лекцию вообще-то мог бы и послушать (не сомневаюсь, это стало бы незабываемым событием в его жизни). А уже через минуту я выбросила парня из головы – сами понимаете, на всех двоечников даже моей головы не хватит.
В перемену я обнаружила, что кто-то упорно названивал мне на мобильник. Звук во время занятий я, естественно, отключаю. Номер совершенно незнакомый – очень странно, кому и зачем я понадобилась. Пока я размышляла, телефон сработал прямо у меня в руке.
– Да? – спросила я.
– Екатерина Игоревна? – раздался мурлыкающий женский голос. – Вас беспокоят из журнала «Лиза». Мы хотим дать подборку интервью с известными детективными писательницами. Об их жизни, о творческих планах. Вы ведь наверняка сейчас пишете что-то новенькое? Какую вы выбрали тему? Каких героев? Поделитесь с нашими читательницами.
Я уже упоминала – с доверчивостью у меня плохо. Возможно, это профессиональное. Студенты сочиняют столько фантастических историй о причинах, по которым я обязательно должна поставить им положительную оценку, и разыгрывают такие сцены, вплоть до припадков эпилепсии, что я привыкла ко всему относиться скептически.
«Лиза», насколько я понимаю, женский журнал. Весьма сомнительно, что его читательницам интересны мои творческие планы. Подозреваю, они и вовсе не подозревают о моем существовании, ибо известной детективной писательницей я могу себя назвать лишь в мечтах. Ни из каких средств массовой информации мне вовек не звонили. Но вчера произошло необычное событие – встреча с Анной Сергеевной, которая рассказала мне свой дурацкий сюжет и попросила о нем молчать. И вот я сразу стала кому-то интересна.
– Тема моей новой книги – Мариинский, – бодро поведала я. – Вся детективная линия вертится вокруг него.
Я не врала. Моя последняя книга построена на материале, собранном благодаря моему увлечению Мариинским балетом.
– Коррупция в депутатском корпусе? – обрадовалась моя собеседница. – Это замечательно!
Я опешила. Даже если отставить в сторону вопрос о том, чего замечательного можно найти в коррупции (на вкус и цвет товарища нет), хотелось бы знать, при чем тут депутатский корпус?
– И кого из завсегдатаев Мариинского дворца вы будете описывать в вашем романе? – настойчиво продолжил голос.
До меня, наконец, дошло. Я настолько привыкла, что Мариинский – это театр, что ни о каком дворце, естественно, и не вспоминала.
– Нет-нет, – поспешила исправиться я. – Речь идет не о депутатском корпусе, а о балете. Мариинский театр.
– Этот депутат ходит в театр? – удивилась собеседница. – Зачем?
Я любезно сообщила:
– В театр хожу я – об этом и пишу. Извините, мне пора работать. Давайте я лучше подъеду к вам в редакцию. Назовите себя, пожалуйста.
Связь моментально прервалась.
Вернувшись в аудиторию и без вдохновения талдыча о логарифмических вычетах, я размышляла о странном звонке. Я специально предложила подъехать в редакцию, и проверка удалась. Анна Сергеевна, оказывается, была права, подозревая, что кто-то интересуется ее творческими планами (увы, увы, не моими). Вот и придумали такой нелепый способ их выведать. Совсем, что ли, за дурочку меня принимают? Кто вообще выведывает тайны по телефону? Гораздо естественнее было подослать молодого симпатичного мужчину, который явился бы лично и, сделав пару комплиментов, спросил, чем я сейчас занимаюсь…
Я застыла с мелом в руке. А ведь три часа назад ко мне приставал незнакомец и спрашивал именно это! Я ответила – теорией функций комплексного переменного и подсунула ему задание из расчетки. Он, несчастный, еще не мог написать значок интеграла. Так это был не студент, а подосланный шпион? Хотя нет, по лицу – вылитый двоечник.
В увлечении я стала ломать мел на мелкие кусочки. Итак, ко мне бросился какой-то парень. Возраст? Я не обратила внимания. Внешность? Тоже не обратила. Стану я, что ли, тратить силы на обработку ненужных мне сведений? Я была нацелена на работу и потому оценила исключительно то, что требовал мой профессиональный долг, – интеллект. Оценка – два (в ведомость ставим «неудовлетворительно»).
Не выдержав, я вслух захихикала. А ведь сходится! Глупый шпион даже не сообразил представиться журналистом, а сразу полез с заготовленными вопросами. Но мы с ним (как и со звонившей только что девицей) живем в настолько разных мирах, что одни и те же фразы трактуем совершенно по-разному. Вот я и приняла парня за студента, а уж тут вступил в дело условный рефлекс. Я знаю, как обращаться с двоечниками, дабы они поменьше мне докучали и в ужасе сбегали с глаз долой. С бывшим двоечником это тоже прошло на ура. Все-таки не зря я столько лет преподаю!
Аудитория взбодрилась и, жадно пожирая меня глазами, принялась строчить в тетрадях. Как я раньше не дошла до гениальной мысли – посреди четырехчасовой лекции развлекать студентов всякими оригинальными действиями? Могла бы научиться не только ломать мел и хихикать, но и жонглировать им, распевая современные песни (например, «У меня была собака, но она оказалась сука!»), – это бы весьма повысило усвояемость материала. Однако хорошенького понемножку.
И я вернулась к занятиям, решив, что вечером окончательно все разложу по полочкам.
Как бы не так! Вечером позвонила Настя.
– Что я узнала! – упоенно сообщила она. – Кроме заморозки, есть еще гостевая виза. Даже две.
– Заморозки? – с подозрением переспросила я. – Это ты о чем? Замораживаться не согласна, не так уж мне пока плохо. А для гостевой визы нужна справка о доходах, а они у меня недостаточные. Вот не понимаю, почему, если меня приглашают в Германию в гости на полное иждивение, я не имею права поехать только потому, что зарплата доцента в России не устраивает немецкое консульство.
– Речь совсем не о поездке, – снисходительно пояснила Настя, – а о фитнес-центре.
Действительно, могла бы и сама догадаться. Ни на какую другую тему моя подруга последнее время не разговаривает.
– Ты там так покалечилась, что теперь ходишь с заморозкой, чтобы меньше болело? – посочувствовала я.
– Пока что не покалечилась, а покалечила тренера, – гордо объявила Настя. – Я, кажется, тебе не говорила, что осваиваю новый для себя вид спорта?
– Да их там тьма новых, – пробурчала я. – Какой-то пилатос, какое-то фанки. Страшно слушать!
– Это все ерунда. Я увлеклась кик-боксингом.
– Чем-чем?
– Кик-боксингом, – небрежно бросила Настя. – Ну, знаешь, это такой бокс, где дерутся не только руками, но и ногами.
Сами понимаете, все другие проблемы тут же вылетели у меня из головы. Настя учится драться не только руками, но и ногами! А мне с ней пол-лета жить в одном номере!
– Слушай, и тебе не страшно? Не ходи туда больше, ведь тебя там могут ударить. Как тебя вообще туда занесло?
– Ну, понимаешь, я почувствовала, что одного занятия в день мне недостаточно. Час – согласись, это очень мало.
– Смотря чего, – мудро прокомментировала я. – Иногда очень даже много.
– Дело в том, что все мои предыдущие жизни я активно развивала ментальное и астральное тела, пренебрегая физическим. И вот теперь должна побыстрее восстановить этот досадный пробел. Личность должна быть гармоничной, ты согласна?
– Ааа, – только и смогла выдавить я. – И поэтому ты побила тренера?
– Сперва – грушу, – не стала скрывать Настя. – Стоило мне увидеть грушу, я бросилась к ней и принялась ее намолачивать. Даже тренершу проняло. Она спросила, как это я без подготовки так хорошо справляюсь. Ну, я честно призналась, что представляю вместо груши своего начальника. Тренерше понравилось, она встала со мной в пару и научила обманному хуку левой.
– Обманному хуку левой, – слабеющим голосом проблеяла я, представляя себя рядом с Настей на пляже. Как вы считаете, кому перепадут все обманные хуки?
– У меня получилось, – скромно заметила Настя. – Я засветила тренерше в челюсть. Она говорит, что это ничего. Я перспективная. Эй, ты где?
Я молчала, утратив дар речи, а подруга продолжила:
– Ну, неважно. Заморозка, к твоему сведению, – это возможность приостановить действие абонемента на время моего отсутствия. Ну, это когда мы с тобой поедем в Египет. Ох, буду я там скучать без фитнесцентра и особенно без кик-боксинга! Ладно, что-нибудь придумаю. А гостевая виза – это возможность бесплатно провести с собой в фитнес-центр гостя. То есть тебя. Поняла? Ну разве не здорово?
– Можете не переживать, – уверила я собеседницу. – Я совершенно не представляю себе, кто вы.
– Считаете, раз вы математик, а я работаю на телевидении, можете впарить мне любую чушь? – яростно прошипев сквозь зубы, спросила Анна Сергеевна. – Так вот, я не такая дура, чтоб тебе поверить, дошло?
Похоже, она была всерьез задета. Честно говоря, я впервые почувствовала, что она не пытается мною манипулировать, а говорит от души.
Кстати, не так давно я уже попадала в подобную ситуацию. Ко мне в институт явился низкорослый мужчина в сопровождении двух амбалов, сунул свою украшенную триколором визитку и грозно заявил, что я должна немедленно поставить его дочери зачет, поскольку он – главное доверенное лицо самого Зуева (Зотова? Завьялова? У меня плохая память на фамилии) и советник первого класса. По мне, логика в этом заявлении хромала на обе ноги, так что сам папаша вряд ли смог бы получить у меня зачет. Поэтому и с дочкой все стало ясно. Ее проблемы с учебой объяснялись тяжелой наследственностью, а тихий голос и нервная дрожь – семейной атмосферой. Короче, девочку я легко вспомнила, про Зуева же простодушно спросила, кто это. Надо было видеть лицо доверенного лица!
Пожалев несчастную Анну Сергеевну, я пояснила, что фактически не смотрю телевизор.
– Обо мне часто пишет светская хроника, – холодно добавила та.
– И светскую хронику не читаю.
Анна Сергеевна уставилась на меня, словно я пыталась убедить ее, что являюсь Наполеоном и мне срочно надо собираться на битву при Ватерлоо.
– Вы вправду не знаете, кто я?
– Понятия не имею. Если я правильно поняла, вы работаете на телевидении.
Моя собеседница неожиданно улыбнулась так искренне и заразительно, что я невольно почувствовала к ней симпатию.
– Знаете, Катя, мне повезло, что я с вами встретилась. Это только поначалу приятно, когда тебя воспринимают как богиню из телевизора, а потом хочется, чтобы в тебе видели обычного человека – а уже не выходит. Я рада, что вы меня не знаете как телеведущую… тем более, моя передача действительно не для вас. Но все-таки никому не рассказывайте о сюжете. Даже если решите не работать со мной – все равно. Иначе у меня могут быть проблемы.
Честность всегда меня подкупала, а еще понравилось отсутствие намека, что проблемы в случае разглашения тайны ожидаются у меня (например, культурист-водитель стукнет по голове в подъезде). И я, не задумываясь, согласилась.
Будущее показало, что задуматься не мешало бы, но как-то трудно было воспринимать ситуацию всерьез.
Сюжет показался мне идиотским. Очень длинная, занудная, запутаннейшая история об олигархе X (ха! олигархе! какая жалость, что нельзя поделиться с Настей), который был фактическим владельцем телевизионного канала, хотя формально канал возглавляла бывшая бизнес-леди Y. Другой канал, контролируемый политиком Z, но официально возглавляемый, что характерно, не им, а журналистом и продюсером A (похоже, Анна Сергеевна не подсчитала заранее, сколько потребуется букв алфавита), вдруг начал кампанию по дискредитации X. Беднягу олигарха обвиняли в уклонении от налогов, хотя на самом деле он был человеком кристальной честности и ничего плохого совершить просто не мог (ха – тысячу раз! Впрочем, это, наверное, был единственный в мире судьбой предназначенный мне олигарх, который бескорыстно даст мне денег на посещение фестиваля балета). X знал, что нечистый на руку Z использовал когда-то казенные средства на обустройство личной роскошной дачи, и решил злодея уличить. Тогда Z подговорил рабочих завода, принадлежащего X, устроить забастовку, хотя эти рабочие катались, словно сыр в масле, ибо олигарх был человеком кристальной честности (см. выше) и щедро платил им дважды в месяц свои собственные деньги (здесь мне очень захотелось объяснить собеседнице закон прибавочной стоимости, но я постеснялась). Все это перемежалось борьбой телеканалов – коварно переманивались лучшие работники, воровались идеи рейтинговых передач, а вдобавок бизнес-леди Y занималась какими-то недоступными моему уму финансовыми аферами.
Я уже отключилась и начала засыпать, но тут мы дошли до главного. До героини. Она работала телеведущей на канале X и (какое удивительное совпадение!) приходилась ему родной племянницей. Да, она принадлежала к самым высшим кругам, но, в отличие от пустоголовых блондинок, попавших туда через постель, добилась всего исключительно своими замечательными личными качествами.
Я тут же вспомнила старый анекдот. «Как вы разбогатели?» – спросили у миллионера. «Купил за цент грязное яйцо, помыл его и продал за два цента. Тогда купил два грязных яйца, помыл их и получил четыре цента». – «А дальше?» – «А дальше умер мой дядя и оставил мне миллион в наследство».
Впрочем, я прекрасно понимала, что рассказать сейчас этот анекдот значит нажить себе смертельного врага. Анна Сергеевна, с горящими глазами и щеками, упоенно описывала любимую героиню (и мне даже не требовалось долго гадать о прототипе).
– Вся книга создается ради этого образа, – сразу подчеркнула собеседница. – Я рассказала вам детективный сюжет, который привлечет читателей, но основное для меня не в нем.
Итак, она звалась Кариной. Это искреннее, естественное, непредсказуемое существо. Может быть, даже немного не от мира сего. Разумеется, гламур присутствует в ее жизни, но он для нее не главное, а только фон. (Тут Анна Сергеевна деловым тоном вставила: вы, конечно, одеваетесь в секонд-хэнде и даже не знаете названий приличных фирм, но не волнуйтесь, я вам составлю списочек. Кстати, сумки Карина предпочитает от Прада. Это надо упомянуть, но ненавязчиво. Вы запомните – «сумки от Прада»?) Итак, главное для Карины – присущая ей глубокая духовность. Она начитана и феноменально образована. Надо вставить какой-нибудь эпизод… ну, например, подруга берет с ее журнального столика «Вог» и потрясенно обнаруживает под ним «Код да Винчи». «Что это?» – спрашивает подруга. «Я очень люблю эту книгу, – скромно, без аффектации отвечает Карина. – В ее глубокой философии я черпаю жизненные силы, а ее исторические изыскания мне необычайно интересны. К тому же я без ума от Леонардо!» – «Леонардо – это Ди Каприо?» – уточняет подруга.
Очевидно, выражение моего лица не соответствовало ожидаемому, поскольку Анна Сергеевна пояснила:
– Вы, видимо, не знаете, но фильм «Код да Винчи» снят по интеллектуальному роману. А имя итальянского художника по фамилии да Винчи – Леонардо, как у Ди Каприо.
Я, не выдержав, заржала. Честное слово, я и без того долго крепилась!
Анна Сергеевна снова перешла на деловой тон.
– Что вам тут не понравилось? – сухо осведомилась она.
Мне стало неловко. В конце концов, человек имеет полное право видеть мир не таким, как я. Если уж на то пошло, мы действительно живем в разных мирах. Я вспомнила, как недавно искала в книжном магазине «Давида Копперфильда», чтобы подарить на день рождения крестнице. В свойственном нынешнему навязчивому сервису стиле ко мне тут же подскочила юная продавщица с вопросом, что мне нужно. Я ответила, и она с удивлением уточнила: «А он что, уже свою автобиографию написал?»
– Извините, – сказала я. – Просто мы с вашей героиней очень уж непохожи.
Собеседница внимательно на меня посмотрела.
– Но вы читали «Код да Винчи»?
Очевидно, это был тест на образованность, но я деликатно сдержала хихиканье, молча кивнув.
– Вам понравилось?
– Читается легко, – уклончиво сообщила я.
Анна Сергеевна покачала головой.
– Говорите правду. Мне и без вас врут достаточно.
Я пожала плечами.
– Интеллектуальной я бы эту книгу не назвала, да и черпать из нее исторические сведения не рискнула бы. Как и любые другие сведения. Хотя сама по себе идея любопытная – написать детектив и убедить всех, что это философский роман. Наверное, читателям приятно.
* * *
– Тогда пусть это будет библия, – оживилась Анна Сергеевна. – Под журналом «Вог» у Карины хранится потрепанная библия, которая досталась ей от бабушки-дворянки. Хотя, конечно, хотелось упомянуть Леонардо. Чтобы сразу показать контраст между Кариной и ее лучшей подругой… ммм… пусть будет Виктория. Виктория раньше была моделью, но уже несколько лет как вышла замуж за того самого олигарха… ну, дядю Карины, на которого наезжают конкуренты. Вот эта Виктория – типичная пустоголовая блондинка, наглая и беспардонная хищница. Карина очень любит и опекает ее.Я тайком ущипнула себя за руку, чтобы в очередной раз не захихикать. Просто я наглядно представила себе, как сообщаю кому-либо: «У меня есть лучшая подруга, пустоголовая, наглая и беспардонная хищница. Я ее очень люблю и опекаю».
– Понимаете, – снова воодушевившись, продолжила Анна Сергеевна, – Олег вроде бы написал все правильно, но он совершенно не разбирается в женской психологии. Карина вышла у него какая-то схематичная, а должна быть живая и очень привлекательная. Она как женщина не менее привлекательна, чем Виктория, и в то же время между ними должен быть огромный контраст, понимаете? Я не знаю, кого вы выберете жертвой… в детективе ведь надо кого-то убить или даже нескольких… ну, придумаете еще… но заподозрить Карину в преступлении читателю просто невозможно, а вот Викторию…
– Погодите, – прервала я, – Олег начал писать? Какой Олег? То есть что-то кем-то уже написано?
Собеседница осеклась, внимательно посмотрела на меня, отвела взгляд, снова посмотрела и неохотно призналась:
– Я уже работала с одним человеком. Это была моя ошибка. Надо было сразу обращаться к профессиональному детективщику, а я решила – раз парень журналист, значит, справится. Он все завалил. Вот его версия, – она вытащила из ящика стола тоненькую пачку листов, – возьмите домой, посмотрите, и вам все станет ясно.
Честно скажу, мне все стало ясно уже некоторое время назад. Очевидно, что предложенная работа не для меня, вопрос лишь в том, как поделикатнее отказаться.
– Я тоже не профессиональный писатель, – напомнила я. – И, конечно, тоже не справлюсь. Извините.
– Обиделись, что я позвала вас не первой? – прищурилась Анна Сергеевна.
– Нет, просто окончательно убедилась в сложности вашего заказа. А я ведь еще и работаю, и сессия на носу… Вам в издательстве наверняка порекомендуют кого-то более подходящего.
Я встала.
– Не отказывайтесь сразу, подумайте хорошенько, – посоветовала Анна Сергеевна. – Несколько дней я могу подождать.
Я улыбнулась.
– Вряд ли что-то принципиально изменится за несколько дней. До свидания! Я, конечно, никому не расскажу о героях и о сюжете.
Я вышла в коридор. Откуда-то тут же возникла Олеся, дабы меня проводить (или проследить, не стащу ли я чего по пути). Что интересно, лимузина с шофером мне больше не предоставили. Мне не предоставили даже потрепанного «Запорожца». Впрочем, меня вполне устраивал метрополитен, главное было – его обнаружить (с ориентацией на местности у меня сложности – а кто обещал, что жизнь будет проста?).
* * *
Дома я с давно забытым интересом включила телевизор. Не знаю, чем объяснить странную закономерность: когда имелось всего три программы, я с легкостью находила что-нибудь увлекательное, зато теперь, при тридцати, смотрю почти исключительно видео. Однако в данном случае я нацелилась на ток-шоу, которые обычно воспринимать не в силах (во-первых, скучно, а во-вторых, профессиональная недоверчивость заставляет сомневаться в реальности происходящего). Но ради того, чтобы узнать, в какой передаче подвизается Анна Сергеевна, я согласна потерпеть.Я защелкала пультом. Первое ток-шоу вел, к сожалению, мужчина. Зато он так потрясающе выпучивал глаза и складывал бантиком губки, что я довольно долго смотрела на него, словно завороженная. В это время длинноногая красотка жаловалась зрителям на некоего крайне скупого типа, который при разводе требовал поделить даже автомобиль «лексус». А ведь «лексус» – это такая мелочь, которую в наше время мужчина дарит подруге на конфетно-поцелуйной стадии вместо шоколадки или флакона духов. Я отметила для себя этот факт, дабы не попасть впросак при встрече с предназначенным мне судьбой олигархом, и сменила программу. Там ведущей оказалась женщина, но, увы, не Анна Сергеевна. Ведущая сообщила: только что получен телефонный звонок от Павла, который жалуется на неумение знакомиться с приличными девушками. Ничего, Павел, держись, мы тебя научим! И ведущая рассказала анекдот, с которого посоветовала начинать знакомство. Убедившись, что к приличным девушкам не имею ни малейшего отношения (мужчина, попытавшийся развлечь меня подобным анекдотом, был бы испепелен моим взглядом на месте), я вновь сменила программу и обнаружила певца… ммм… Точнее человека, который вел себя, как певец, однако не пел, а немелодично выкрикивал под жуткий стук и гул: «У меня была собака, но она оказалась – сука!» Возможно, там были и другие слова, однако я сумела разобрать только эти.
Очевидно, из стагнации нельзя выходить слишком резко. По крайней мере, я почувствовала, что с меня достаточно, и выключила телевизор. Это как спуск с аквалангом на морское дно: если совершить его быстро, можно даже умереть. Надо приучать себя постепенно, и не исключено, что в следующий раз я сумею просмотреть уже не три, а пять программ, в перспективе же пройдусь по всем тридцати. А пока лучше подготовлюсь к завтрашним занятиям.
У меня две лекции в неделю, то есть четыре часа. Так вот, в нынешнем семестре эти четыре часа мне поставили подряд. Подтверждаю для недоверчивых: четыре часа подряд я должна вещать студентам о функциях комплексного переменного. А они все это время должны жадно внимать. Интересное, я бы даже сказала, фантастическое предположение. Узрев расписание, я застыла соляным столпом. Благодаря Насте я знаю термин «клиповое мышление». Именно оно (то есть неумение сосредоточиться на одной теме дольше нескольких минут) характерно для большинства моих студентов (и, посмотрев сегодня телепрограммы, на которых взращено молодое поколение, я перестала этому удивляться). Даже два часа сосредоточенности и молчания (не будем говорить о понимании) для них – подвиг. Что я и попыталась донести до администрации. А мне ответили, что, мол, какая мне разница, подряд лекции или нет, раз общее количество совпадает. В институте не хватает аудиторий, поэтому подряд гораздо удобнее. Я не стала выдвигать предложения в таком случае вообще прочесть весь курс без перерыва (всего-то девяносто шесть часов – четверо суток), побоявшись, что этому предложению бодро последуют. В результате перед каждой лекцией мне приходится, во-первых, делать специальные упражнения для голосовых связок (нам, Шехерезадам, проболтать четыре часа – пара пустяков, но голос у меня негромкий, а поток большой), а во-вторых, придумывать, как бы ее построить, чтобы обалдевшие от напряжения учащиеся не поубивали друг друга или меня, драгоценную.
Об этом я размышляла на следующее утро, подходя к нужному корпусу института. Со мной постоянно здоровались студенты, я автоматически отвечала, не слишком вглядываясь в лица, пока какой-то безумец не бросился мне наперерез.
– Здравствуйте, Екатерина Игоревна! – с бодростью, удивительной в преддверии сессии, завопил он. – Как я рад, что мне удалось вас найти! Скажите, чем вы сейчас занимаетесь?
– Теорией функций комплексного переменного, – честно ответила я. – Конкретно – логарифмическими вычетами.
Реакция собеседника меня изумила. Бодрость его мгновенно исчезла. Он подскочил, словно ужаленный пчелой, и отчаянно закашлял. Тогда я заставила себя сосредоточиться. Совершенно не помню этого парня – значит, прогульщик и двоечник. Немудрено, что название темы вызвало у него оторопь. Тоже мне – «как я рад, что мне удалось вас найти». Не пропускал бы занятий, так находил бы по несколько раз в неделю. Это мне напомнило другого двоечника, как-то приветствовавшего меня в коридоре поразительной фразой: «Екатерина Игоревна! А где вас можно встретить?» – «Уже встретили», – доходчиво разъяснила я ему. Студент в ответ лишь попятился, и с тех пор я его не видела. Не он ли сейчас передо мной?
– Вы небось и расчетного задания в этом семестре не получали? – с мрачной прозорливостью предположила я.
– Уу, – промычал бедняга.
Мы зашли в корпус, я подвела двоечника к подоконнику, вытащила задание и бдительно следила, как он переписывает интегралы в блокнот. А то стоит расслабиться, и карточку с заданием он потеряет – уж я-то знаю.
Судя по странным закорючкам, которые рисовал студент, интегралы он видел впервые. Значит, коммерческий или блатной.
– У вас наверняка мобильник с фотоаппаратом, – не выдержав, сообщила я. – Вам легче перефотографировать.
Обрадовавшись, тип вытащил телефон.
– В следующий раз подойдете ко мне, только выполнив задание, – строго приказала я. – Понятно? Сперва делаете задание, а уже потом – ко мне. С заданием.
Еще не хватало, чтобы это чудо маячило передо мною каждый божий день!
Студент закивал и с удивительной быстротой сиганул к выходу – я даже не успела сказать, что лекцию вообще-то мог бы и послушать (не сомневаюсь, это стало бы незабываемым событием в его жизни). А уже через минуту я выбросила парня из головы – сами понимаете, на всех двоечников даже моей головы не хватит.
В перемену я обнаружила, что кто-то упорно названивал мне на мобильник. Звук во время занятий я, естественно, отключаю. Номер совершенно незнакомый – очень странно, кому и зачем я понадобилась. Пока я размышляла, телефон сработал прямо у меня в руке.
– Да? – спросила я.
– Екатерина Игоревна? – раздался мурлыкающий женский голос. – Вас беспокоят из журнала «Лиза». Мы хотим дать подборку интервью с известными детективными писательницами. Об их жизни, о творческих планах. Вы ведь наверняка сейчас пишете что-то новенькое? Какую вы выбрали тему? Каких героев? Поделитесь с нашими читательницами.
Я уже упоминала – с доверчивостью у меня плохо. Возможно, это профессиональное. Студенты сочиняют столько фантастических историй о причинах, по которым я обязательно должна поставить им положительную оценку, и разыгрывают такие сцены, вплоть до припадков эпилепсии, что я привыкла ко всему относиться скептически.
«Лиза», насколько я понимаю, женский журнал. Весьма сомнительно, что его читательницам интересны мои творческие планы. Подозреваю, они и вовсе не подозревают о моем существовании, ибо известной детективной писательницей я могу себя назвать лишь в мечтах. Ни из каких средств массовой информации мне вовек не звонили. Но вчера произошло необычное событие – встреча с Анной Сергеевной, которая рассказала мне свой дурацкий сюжет и попросила о нем молчать. И вот я сразу стала кому-то интересна.
– Тема моей новой книги – Мариинский, – бодро поведала я. – Вся детективная линия вертится вокруг него.
Я не врала. Моя последняя книга построена на материале, собранном благодаря моему увлечению Мариинским балетом.
– Коррупция в депутатском корпусе? – обрадовалась моя собеседница. – Это замечательно!
Я опешила. Даже если отставить в сторону вопрос о том, чего замечательного можно найти в коррупции (на вкус и цвет товарища нет), хотелось бы знать, при чем тут депутатский корпус?
– И кого из завсегдатаев Мариинского дворца вы будете описывать в вашем романе? – настойчиво продолжил голос.
До меня, наконец, дошло. Я настолько привыкла, что Мариинский – это театр, что ни о каком дворце, естественно, и не вспоминала.
– Нет-нет, – поспешила исправиться я. – Речь идет не о депутатском корпусе, а о балете. Мариинский театр.
– Этот депутат ходит в театр? – удивилась собеседница. – Зачем?
Я любезно сообщила:
– В театр хожу я – об этом и пишу. Извините, мне пора работать. Давайте я лучше подъеду к вам в редакцию. Назовите себя, пожалуйста.
Связь моментально прервалась.
Вернувшись в аудиторию и без вдохновения талдыча о логарифмических вычетах, я размышляла о странном звонке. Я специально предложила подъехать в редакцию, и проверка удалась. Анна Сергеевна, оказывается, была права, подозревая, что кто-то интересуется ее творческими планами (увы, увы, не моими). Вот и придумали такой нелепый способ их выведать. Совсем, что ли, за дурочку меня принимают? Кто вообще выведывает тайны по телефону? Гораздо естественнее было подослать молодого симпатичного мужчину, который явился бы лично и, сделав пару комплиментов, спросил, чем я сейчас занимаюсь…
Я застыла с мелом в руке. А ведь три часа назад ко мне приставал незнакомец и спрашивал именно это! Я ответила – теорией функций комплексного переменного и подсунула ему задание из расчетки. Он, несчастный, еще не мог написать значок интеграла. Так это был не студент, а подосланный шпион? Хотя нет, по лицу – вылитый двоечник.
В увлечении я стала ломать мел на мелкие кусочки. Итак, ко мне бросился какой-то парень. Возраст? Я не обратила внимания. Внешность? Тоже не обратила. Стану я, что ли, тратить силы на обработку ненужных мне сведений? Я была нацелена на работу и потому оценила исключительно то, что требовал мой профессиональный долг, – интеллект. Оценка – два (в ведомость ставим «неудовлетворительно»).
Не выдержав, я вслух захихикала. А ведь сходится! Глупый шпион даже не сообразил представиться журналистом, а сразу полез с заготовленными вопросами. Но мы с ним (как и со звонившей только что девицей) живем в настолько разных мирах, что одни и те же фразы трактуем совершенно по-разному. Вот я и приняла парня за студента, а уж тут вступил в дело условный рефлекс. Я знаю, как обращаться с двоечниками, дабы они поменьше мне докучали и в ужасе сбегали с глаз долой. С бывшим двоечником это тоже прошло на ура. Все-таки не зря я столько лет преподаю!
Аудитория взбодрилась и, жадно пожирая меня глазами, принялась строчить в тетрадях. Как я раньше не дошла до гениальной мысли – посреди четырехчасовой лекции развлекать студентов всякими оригинальными действиями? Могла бы научиться не только ломать мел и хихикать, но и жонглировать им, распевая современные песни (например, «У меня была собака, но она оказалась сука!»), – это бы весьма повысило усвояемость материала. Однако хорошенького понемножку.
И я вернулась к занятиям, решив, что вечером окончательно все разложу по полочкам.
Как бы не так! Вечером позвонила Настя.
– Что я узнала! – упоенно сообщила она. – Кроме заморозки, есть еще гостевая виза. Даже две.
– Заморозки? – с подозрением переспросила я. – Это ты о чем? Замораживаться не согласна, не так уж мне пока плохо. А для гостевой визы нужна справка о доходах, а они у меня недостаточные. Вот не понимаю, почему, если меня приглашают в Германию в гости на полное иждивение, я не имею права поехать только потому, что зарплата доцента в России не устраивает немецкое консульство.
– Речь совсем не о поездке, – снисходительно пояснила Настя, – а о фитнес-центре.
Действительно, могла бы и сама догадаться. Ни на какую другую тему моя подруга последнее время не разговаривает.
– Ты там так покалечилась, что теперь ходишь с заморозкой, чтобы меньше болело? – посочувствовала я.
– Пока что не покалечилась, а покалечила тренера, – гордо объявила Настя. – Я, кажется, тебе не говорила, что осваиваю новый для себя вид спорта?
– Да их там тьма новых, – пробурчала я. – Какой-то пилатос, какое-то фанки. Страшно слушать!
– Это все ерунда. Я увлеклась кик-боксингом.
– Чем-чем?
– Кик-боксингом, – небрежно бросила Настя. – Ну, знаешь, это такой бокс, где дерутся не только руками, но и ногами.
Сами понимаете, все другие проблемы тут же вылетели у меня из головы. Настя учится драться не только руками, но и ногами! А мне с ней пол-лета жить в одном номере!
– Слушай, и тебе не страшно? Не ходи туда больше, ведь тебя там могут ударить. Как тебя вообще туда занесло?
– Ну, понимаешь, я почувствовала, что одного занятия в день мне недостаточно. Час – согласись, это очень мало.
– Смотря чего, – мудро прокомментировала я. – Иногда очень даже много.
– Дело в том, что все мои предыдущие жизни я активно развивала ментальное и астральное тела, пренебрегая физическим. И вот теперь должна побыстрее восстановить этот досадный пробел. Личность должна быть гармоничной, ты согласна?
– Ааа, – только и смогла выдавить я. – И поэтому ты побила тренера?
– Сперва – грушу, – не стала скрывать Настя. – Стоило мне увидеть грушу, я бросилась к ней и принялась ее намолачивать. Даже тренершу проняло. Она спросила, как это я без подготовки так хорошо справляюсь. Ну, я честно призналась, что представляю вместо груши своего начальника. Тренерше понравилось, она встала со мной в пару и научила обманному хуку левой.
– Обманному хуку левой, – слабеющим голосом проблеяла я, представляя себя рядом с Настей на пляже. Как вы считаете, кому перепадут все обманные хуки?
– У меня получилось, – скромно заметила Настя. – Я засветила тренерше в челюсть. Она говорит, что это ничего. Я перспективная. Эй, ты где?
Я молчала, утратив дар речи, а подруга продолжила:
– Ну, неважно. Заморозка, к твоему сведению, – это возможность приостановить действие абонемента на время моего отсутствия. Ну, это когда мы с тобой поедем в Египет. Ох, буду я там скучать без фитнесцентра и особенно без кик-боксинга! Ладно, что-нибудь придумаю. А гостевая виза – это возможность бесплатно провести с собой в фитнес-центр гостя. То есть тебя. Поняла? Ну разве не здорово?