Страница:
По мере приближения часа «Х», мое нервное напряжение возрастало. Я ждала какого-то подвоха, какой-то неожиданности, к которой не была готова. Чем больше я думала о своем плане, тем отчетливее понимала все его несовершенство. Ирка невозмутимо дула пиво и хрустела чипсами. Около семи появилась ресторанная певица – дама бальзаковского возраста в сверкающем блестками платье, взгромоздилась на эстраду и, поздоровавшись с жующими посетителями, запела противным тоненьким голоском какую-то молодежную песенку.
Я посмотрела на часы – было ровно семь вечера. Похоже, никто и не думал являться на назначенную встречу. Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось домой. Вот так просто взять и сбежать отсюда, послав к чертовой бабушке все эти затеянные мною игры с фотографиями. Я покосилась на входную дверь и в следующую секунду поняла: поздно! Поздно, потому что игра началась, и началась она самым неожиданным для меня образом. Предчувствие меня не обмануло. В дверях ресторана стояли двое крепких, молодых людей. С первого же взгляда я опознала в них тех двух преследователей Канарейкина, которые пронеслись в пятницу вечером мимо меня. Про себя я окрестила их «длинный плащ» и «кожаная куртка», правда, сейчас они были одеты совсем иначе: оба в легких парусиновых брюках и рубашках с короткими рукавами. «Длинный плащ» держал в руках светлый пиджак. Они стояли в дверях как в дозоре, ощупывая пристальным взглядом зал ресторана. Постояв так не больше минуты, «длинный плащ» и «кожаная куртка» не спеша двинулись к стойке бара, где с их появлением стало тесно. Все это время я старалась не встречаться с ними взглядом, чтобы не привлекать к себе их внимания, и лихорадочно соображала, как мне поступить дальше.
Итак, что мы имеем? Время восьмой час, а ни Борисевич, ни тем более Канарейкин в ресторане не появились. Вместо них появились двое знакомых мне громил и заняли позицию у стойки бара, откуда хорошо просматривался весь зал. Судя по всему, пришли они именно затем, чтобы вычислить среди присутствующих в зале молодых девушек меня. Эта отчаянная попытка свидетельствовала о том, что Канарейкина у них в заложниках нет – или скорее всего уже нет. Вывод же из всего этого был один – пора сматываться. Я уже собиралась сообщить об этом Ирке, но тут произошла еще одна неожиданность, которой, впрочем, рано или поздно надо было ожидать.
Один из двух пятидесятилетних обжор, явившихся в ресторан следом за нами, выкушав всю принесенную ему еду и водку, решил перейти к другим удовольствиям. Он вытер губы салфеткой и направился к нашему с Иркой столику, по пути тихонько рыгая и вперившись масленым взглядом в голую Иркину спину, словно кот, наблюдающий, как хозяйка переливает сметану.
– Здрасьте, – поздоровался мужик, остановившись рядом с нашим столиком.
Мы что-то пробормотали в ответ.
– Девушка, – обратился он к Ирке, глядя при этом на ее коленки, – можно вас пригласить потанцевать?
Ирка закинула в рот последние чипсы и, пережевывая их, спросила:
– А пивом потом угостишь, папочка?
– С удовольствием, – ответил он, и его красное от съеденного и выпитого лицо расплылось в широкой улыбке.
Ирка вытерла салфеткой руки, поднялась и, дожевывая на ходу чипсы, деловито прижалась к внушительному пузу своего кавалера. Они медленно – так как подпитие кавалера не позволяло развить темп – стали удаляться в танце от моего столика. Похоже, Ирка засиделась и ей стало скучно. Моя подружка была в своем репертуаре: морочить голову мужикам – что еще она могла придумать для развлечения?
Все произошло так неожиданно и быстро, что я слегка растерялась и не успела сообщить Ирке, что надо срочно делать ноги. В следующую секунду я бросила взгляд на двух громил у стойки бара и замерла от ужаса. Тот, которого я про себя называла именем «длинный плащ», нахмурившись, смотрел прямо на меня. Весь его облик говорил об усиленной мозговой деятельности по извлечению из глубин подсознания информации, связанной с моей внешностью. Наконец, судя по разгладившемуся лбу, сей тяжелый для него процесс закончился, и, похоже, ничего хорошего это мне не сулило. Он повернулся к своему спутнику и ткнул того в бок, привлекая таким образом его внимание. После этого он что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Они поставили стаканы с выпивкой на стойку бара и не спеша двинулись к моему столику.
Разведчики называют подобную ситуацию «провалом». Спастись можно было только скорейшим, безоглядным бегством. Я встала, схватила сумку и быстрым шагом направилась к выходу из зала. Заметив мой маневр, преследователи тоже ускорили шаг. Уже у самых дверей из зала я встретила недоумевающий взгляд Ирки, но объяснять было некогда. Скорей к выходу!
Я не сделала и трех шагов, как из моей груди вырвался непроизвольный стон отчаяния. Прямо передо мной, преграждая мне путь, стоял официант – тот самый, в очках и с красной бабочкой на шее. Я с разбегу чуть не налетела на него.
Он также меланхолично вынул изо рта сигарету и сказал:
– Ну? И куда ты? А бабки?
Мне захотелось врезать ему по морде, но дорога была каждая секунда. Не теряя времени, я развернулась и побежала в глубь коридора. Главная моя надежда была на то, что мне удастся найти запасной выход. Коридор кончился, я завернула за угол и поняла, что оказалась в тупике. Кроме двух дверей с надписью «М» и «Ж», расположенных друг против друга, никакого другого пути не было. В коридоре послышался громкий топот – это подвигло меня к дальнейшим действиям, и я рванула на себя дверь женского туалета.
Увы, мне не повезло и здесь – туалет не запирался. Это была средних размеров комната, вся выложенная белой плиткой. В ней было четыре кабинки, у дальней от входа стены два умывальника, над которыми висели зеркала. У умывальника молодая, высокая, худая девушка с длинными волосами, одетая в короткое светлое платьице, аккуратно красила помадой губы. Я подошла и встала рядом с ней, на ходу вынимая из сумки пачку фотографий и губную помаду. Бросив фотографии в мусорное ведро, я положила сумку на полочку и, пристроившись рядом с девушкой, начала красить губы. Моя соседка закончила аналогичную процедуру, убрала помаду в сумочку и повернулась к выходу, попутно окинув меня надменным взглядом, как человека, нарушившего ее уединение.
Но уйти ей не удалось: в этот момент дверь распахнулась и на пороге возникли двое моих преследователей. Моя случайная соседка от неожиданности вскрикнула и стала пятиться обратно к умывальнику, по мере того как громилы наступали на нее. Я развернулась лицом к двери и прижалась к краю умывальника.
Положение было аховое. У моей соседки сдали нервы, и она завизжала, прижимая к груди сумочку:
– Что вы хотите? Здесь женский туалет. Как вам не стыдно!
«Длинный плащ» усмехнулся и произнес:
– Успокойся, киска, не ты нам нужна. Мы за фотографиями.
Ну все, полный провал. Я была зажата в угол, словно лисица сворой гончих, и на меня медленно надвигались безжалостные охотники. Ничего хорошего от этой ситуации я для себя не ждала.
Но тут, похоже, впервые за весь этот вечер удача улыбнулась мне. В тот момент, когда моим преследователям осталось несколько шагов, чтобы схватить меня, в этом женском туалете с явно дурной репутацией появились еще двое мужчин. Причем не менее агрессивных, чем первая парочка, но их агрессия была направлена не на меня – напали они на своих предшественников. Суммарный вес и рост двух мужских группировок, затеявших противоборство в женском туалете ресторана, был приблизительно одинаков, но фактор внезапности оказался на стороне вторых; он-то и решил в их пользу исход битвы. Несколько быстрых и яростных ударов резиновыми дубинками по голове повергли моих преследователей в горизонтальное положение. «Кожаная куртка» отрубился сразу, «длинный плащ», лежа, еще пытался выхватить припасенное в кармане оружие. Но техникой отшибания сознания у лежащего с помощью ног нападавшие владели в совершенстве. Через секунду-другую затих и «длинный плащ». Один из победителей нагнулся и вынул из его безвольной руки пистолет. Положив его себе в карман, он наконец обратил свое внимание на женщин.
И тут я узнала победителей. Это были парни из той молодежной компании, которая расположилась у стойки бара. Я так обрадовалась своим спасителям, что готова была кинуться им на шею. Но в следующую секунду до меня дошло, что радоваться рано. Это были такие же гоблины, как и те, которых они только что «вырубили», и нужно было им то же самое, что и первым, – они искали фотографии.
Победители замялись в нерешительности, и я вдруг поняла, что, в отличие от первых, менее удачливых преследователей, эти не знают, за кем конкретно они гонятся. Перед ними стояли две более или менее похожие друг на друга женщины, из которых надо было выбрать одну. Я покосилась на свою соседку. Она по-прежнему глядела на мужчин полными ужаса глазами. В какой-то момент так получилось, что мы все трое смотрели на нее. У бедняжки снова не выдержали нервы, и она, по-прежнему прижимая к груди сумочку, произнесла фразу, оказавшуюся для меня спасительной:
– Отстаньте от меня, сволочи, никаких фотографий у меня нет!
Поскольку гоблины вопроса о фотографиях не задавали, они решили, что это прокол, и дальше уже не церемонились – схватили бедняжку за руки и поволокли к выходу. От страха она совсем онемела и почти не сопротивлялась.
Через три секунды они скрылись за дверью туалета. У меня было немного времени, чтобы скрыться с места происшествия, пока бандиты не разобрались, что у них в руках случайный человек, не имеющий ни фотографий, ни какого-либо представления о том, что происходит.
Я достала из мусорного ведра конверт с фотографиями, положила его в сумку и быстро вышла из туалета. Едва я завернула за угол из тупика, как вновь увидела маячившую фигуру официанта, набивавшегося нам в сутенеры. Его только мне не хватало!
– Ну все, – сказала я себе, – мое терпение лопнуло.
Этот мерзавец достал меня. Я решительным шагом направилась прямо на него и, когда подошла к нему достаточно близко, заметила некое удивление на меланхоличном лице. Видимо, оно было вызвано тем, что мимо него только что двое гололобых повели в неизвестном направлении упирающуюся девушку. Но не настолько он был удивлен, чтобы забыть свой кровный интерес.
– Где бабки?
– Какие бабки? – сделала я удивленное лицо.
– За клиента, – пояснил он.
– А у меня нет никакого клиента, – ответила я.
– Зато у твоей подруги есть. Она только что сдернула отсюда с каким-то папиком. И не заплатила, прошмондовка сопливая!
– Так Ирка ушла? – радостно воскликнула я.
– Да только что, минуты не прошло, – подтвердил он, – так что плати теперь за нее, не то…
– А может, тебе еще за пользование туалетом отстегнуть? – со злобой произнесла я.
– Ты мне еще пошути здесь, шалава, – угрожающе прошипел мой собеседник.
– Много чести, – холодно произнесла я и, хорошенько размахнувшись, с силой врезала ребром своей кожаной сумки по морде этого ресторанного хама.
Удар получился не слабым. Официант отшатнулся, с него слетели и разбились об пол очки. Вместе с очками с этого придурка слетела вся его спесь и надменность. Передо мной стоял, хлопая подслеповатыми глазами, обычный растерянный чудик. Видно, такое с ним случилось впервые… Я не стала ждать, пока он очухается, и спокойным шагом пошла к выходу.
Швейцар стоял на улице и курил. Я, извинившись, спросила его, в какую сторону пошли только что вышедшие молодая девушка с большим вырезом на спине и ее пожилой спутник. Даже не взглянув на меня, он молча кивнул в сторону автобусной остановки. Туда я и отправилась.
По пути к остановке, проходя мимо деревянного заборчика, огораживающего какой-то частный двор, я вдруг услышала до боли знакомый и почти родной голос:
– Отстань, скотина, я тебе сто раз объясняла, что у меня месячные и от твоего перегара голова уже болит, – яростно втолковывала кому-то за забором Ирка.
Кому – несложно было догадаться, и когда я, войдя в открытые ворота, оказалась в пустынном дворике, то, естественно, увидела там Ирку и ее пожилого ухажера, который, еле держась на ногах, пытался ее облапить.
– У тебя все в порядке? – спросила я Ирку, как только она заметила меня.
– Все нормально, – ответила Ирка, – только вот от этого придурка отделаться никак не могу. Прилип ко мне с самого ресторана как банный лист к жопе.
– Пойдем отсюда, – сказала я, – он тебя не тронет. Клиент в кондиции.
Я потянула Ирку за руку, и мы вместе направились к выходу со двора.
– Нет, подождите, – заканючил мужик, нетвердой походкой следуя за нами по пятам. – Я ей деньги заплатил, – добавил он обиженным тоном.
– Правда, что ли? – спросила я Ирку.
– Да не нужны мне его деньги, сунул мне полтинник на такси, когда я собралась уходить и сказала, что мне далеко ехать.
– Отлично, – сказала я, – значит, сейчас мы поедем на такси.
– Нет, киски, какое такси? Мы сейчас пойдем в ресторан, танцевать и пить мартини!
Пьяница догнал нас и, ухватившись за мою руку, почти повис на мне.
Похоже, сегодня был мой день, я разошлась не на шутку. Заколебали меня все эти мужики. Я остановилась и, аккуратно прицелившись, каблуком-шпилькой со всей силы наступила Иркиному ухажеру на ногу.
Мужик взвыл и, отцепившись от нас, запрыгал на одной ноге. Получив таким образом свободу действий, мы с Иркой вышли со двора и, подойдя к проезжей части, стали голосовать. Нам повезло, рядом с нами почти сразу остановился потрепанный «жигуленок», и мы быстренько загрузились в него, особенно не торгуясь о цене поездки.
– Где ты была? – спросила меня Ирка, имея в виду мое внезапное бегство из ресторана.
– Дома расскажу, – ответила я.
Глава пятая
Я посмотрела на часы – было ровно семь вечера. Похоже, никто и не думал являться на назначенную встречу. Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось домой. Вот так просто взять и сбежать отсюда, послав к чертовой бабушке все эти затеянные мною игры с фотографиями. Я покосилась на входную дверь и в следующую секунду поняла: поздно! Поздно, потому что игра началась, и началась она самым неожиданным для меня образом. Предчувствие меня не обмануло. В дверях ресторана стояли двое крепких, молодых людей. С первого же взгляда я опознала в них тех двух преследователей Канарейкина, которые пронеслись в пятницу вечером мимо меня. Про себя я окрестила их «длинный плащ» и «кожаная куртка», правда, сейчас они были одеты совсем иначе: оба в легких парусиновых брюках и рубашках с короткими рукавами. «Длинный плащ» держал в руках светлый пиджак. Они стояли в дверях как в дозоре, ощупывая пристальным взглядом зал ресторана. Постояв так не больше минуты, «длинный плащ» и «кожаная куртка» не спеша двинулись к стойке бара, где с их появлением стало тесно. Все это время я старалась не встречаться с ними взглядом, чтобы не привлекать к себе их внимания, и лихорадочно соображала, как мне поступить дальше.
Итак, что мы имеем? Время восьмой час, а ни Борисевич, ни тем более Канарейкин в ресторане не появились. Вместо них появились двое знакомых мне громил и заняли позицию у стойки бара, откуда хорошо просматривался весь зал. Судя по всему, пришли они именно затем, чтобы вычислить среди присутствующих в зале молодых девушек меня. Эта отчаянная попытка свидетельствовала о том, что Канарейкина у них в заложниках нет – или скорее всего уже нет. Вывод же из всего этого был один – пора сматываться. Я уже собиралась сообщить об этом Ирке, но тут произошла еще одна неожиданность, которой, впрочем, рано или поздно надо было ожидать.
Один из двух пятидесятилетних обжор, явившихся в ресторан следом за нами, выкушав всю принесенную ему еду и водку, решил перейти к другим удовольствиям. Он вытер губы салфеткой и направился к нашему с Иркой столику, по пути тихонько рыгая и вперившись масленым взглядом в голую Иркину спину, словно кот, наблюдающий, как хозяйка переливает сметану.
– Здрасьте, – поздоровался мужик, остановившись рядом с нашим столиком.
Мы что-то пробормотали в ответ.
– Девушка, – обратился он к Ирке, глядя при этом на ее коленки, – можно вас пригласить потанцевать?
Ирка закинула в рот последние чипсы и, пережевывая их, спросила:
– А пивом потом угостишь, папочка?
– С удовольствием, – ответил он, и его красное от съеденного и выпитого лицо расплылось в широкой улыбке.
Ирка вытерла салфеткой руки, поднялась и, дожевывая на ходу чипсы, деловито прижалась к внушительному пузу своего кавалера. Они медленно – так как подпитие кавалера не позволяло развить темп – стали удаляться в танце от моего столика. Похоже, Ирка засиделась и ей стало скучно. Моя подружка была в своем репертуаре: морочить голову мужикам – что еще она могла придумать для развлечения?
Все произошло так неожиданно и быстро, что я слегка растерялась и не успела сообщить Ирке, что надо срочно делать ноги. В следующую секунду я бросила взгляд на двух громил у стойки бара и замерла от ужаса. Тот, которого я про себя называла именем «длинный плащ», нахмурившись, смотрел прямо на меня. Весь его облик говорил об усиленной мозговой деятельности по извлечению из глубин подсознания информации, связанной с моей внешностью. Наконец, судя по разгладившемуся лбу, сей тяжелый для него процесс закончился, и, похоже, ничего хорошего это мне не сулило. Он повернулся к своему спутнику и ткнул того в бок, привлекая таким образом его внимание. После этого он что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Они поставили стаканы с выпивкой на стойку бара и не спеша двинулись к моему столику.
Разведчики называют подобную ситуацию «провалом». Спастись можно было только скорейшим, безоглядным бегством. Я встала, схватила сумку и быстрым шагом направилась к выходу из зала. Заметив мой маневр, преследователи тоже ускорили шаг. Уже у самых дверей из зала я встретила недоумевающий взгляд Ирки, но объяснять было некогда. Скорей к выходу!
Я не сделала и трех шагов, как из моей груди вырвался непроизвольный стон отчаяния. Прямо передо мной, преграждая мне путь, стоял официант – тот самый, в очках и с красной бабочкой на шее. Я с разбегу чуть не налетела на него.
Он также меланхолично вынул изо рта сигарету и сказал:
– Ну? И куда ты? А бабки?
Мне захотелось врезать ему по морде, но дорога была каждая секунда. Не теряя времени, я развернулась и побежала в глубь коридора. Главная моя надежда была на то, что мне удастся найти запасной выход. Коридор кончился, я завернула за угол и поняла, что оказалась в тупике. Кроме двух дверей с надписью «М» и «Ж», расположенных друг против друга, никакого другого пути не было. В коридоре послышался громкий топот – это подвигло меня к дальнейшим действиям, и я рванула на себя дверь женского туалета.
Увы, мне не повезло и здесь – туалет не запирался. Это была средних размеров комната, вся выложенная белой плиткой. В ней было четыре кабинки, у дальней от входа стены два умывальника, над которыми висели зеркала. У умывальника молодая, высокая, худая девушка с длинными волосами, одетая в короткое светлое платьице, аккуратно красила помадой губы. Я подошла и встала рядом с ней, на ходу вынимая из сумки пачку фотографий и губную помаду. Бросив фотографии в мусорное ведро, я положила сумку на полочку и, пристроившись рядом с девушкой, начала красить губы. Моя соседка закончила аналогичную процедуру, убрала помаду в сумочку и повернулась к выходу, попутно окинув меня надменным взглядом, как человека, нарушившего ее уединение.
Но уйти ей не удалось: в этот момент дверь распахнулась и на пороге возникли двое моих преследователей. Моя случайная соседка от неожиданности вскрикнула и стала пятиться обратно к умывальнику, по мере того как громилы наступали на нее. Я развернулась лицом к двери и прижалась к краю умывальника.
Положение было аховое. У моей соседки сдали нервы, и она завизжала, прижимая к груди сумочку:
– Что вы хотите? Здесь женский туалет. Как вам не стыдно!
«Длинный плащ» усмехнулся и произнес:
– Успокойся, киска, не ты нам нужна. Мы за фотографиями.
Ну все, полный провал. Я была зажата в угол, словно лисица сворой гончих, и на меня медленно надвигались безжалостные охотники. Ничего хорошего от этой ситуации я для себя не ждала.
Но тут, похоже, впервые за весь этот вечер удача улыбнулась мне. В тот момент, когда моим преследователям осталось несколько шагов, чтобы схватить меня, в этом женском туалете с явно дурной репутацией появились еще двое мужчин. Причем не менее агрессивных, чем первая парочка, но их агрессия была направлена не на меня – напали они на своих предшественников. Суммарный вес и рост двух мужских группировок, затеявших противоборство в женском туалете ресторана, был приблизительно одинаков, но фактор внезапности оказался на стороне вторых; он-то и решил в их пользу исход битвы. Несколько быстрых и яростных ударов резиновыми дубинками по голове повергли моих преследователей в горизонтальное положение. «Кожаная куртка» отрубился сразу, «длинный плащ», лежа, еще пытался выхватить припасенное в кармане оружие. Но техникой отшибания сознания у лежащего с помощью ног нападавшие владели в совершенстве. Через секунду-другую затих и «длинный плащ». Один из победителей нагнулся и вынул из его безвольной руки пистолет. Положив его себе в карман, он наконец обратил свое внимание на женщин.
И тут я узнала победителей. Это были парни из той молодежной компании, которая расположилась у стойки бара. Я так обрадовалась своим спасителям, что готова была кинуться им на шею. Но в следующую секунду до меня дошло, что радоваться рано. Это были такие же гоблины, как и те, которых они только что «вырубили», и нужно было им то же самое, что и первым, – они искали фотографии.
Победители замялись в нерешительности, и я вдруг поняла, что, в отличие от первых, менее удачливых преследователей, эти не знают, за кем конкретно они гонятся. Перед ними стояли две более или менее похожие друг на друга женщины, из которых надо было выбрать одну. Я покосилась на свою соседку. Она по-прежнему глядела на мужчин полными ужаса глазами. В какой-то момент так получилось, что мы все трое смотрели на нее. У бедняжки снова не выдержали нервы, и она, по-прежнему прижимая к груди сумочку, произнесла фразу, оказавшуюся для меня спасительной:
– Отстаньте от меня, сволочи, никаких фотографий у меня нет!
Поскольку гоблины вопроса о фотографиях не задавали, они решили, что это прокол, и дальше уже не церемонились – схватили бедняжку за руки и поволокли к выходу. От страха она совсем онемела и почти не сопротивлялась.
Через три секунды они скрылись за дверью туалета. У меня было немного времени, чтобы скрыться с места происшествия, пока бандиты не разобрались, что у них в руках случайный человек, не имеющий ни фотографий, ни какого-либо представления о том, что происходит.
Я достала из мусорного ведра конверт с фотографиями, положила его в сумку и быстро вышла из туалета. Едва я завернула за угол из тупика, как вновь увидела маячившую фигуру официанта, набивавшегося нам в сутенеры. Его только мне не хватало!
– Ну все, – сказала я себе, – мое терпение лопнуло.
Этот мерзавец достал меня. Я решительным шагом направилась прямо на него и, когда подошла к нему достаточно близко, заметила некое удивление на меланхоличном лице. Видимо, оно было вызвано тем, что мимо него только что двое гололобых повели в неизвестном направлении упирающуюся девушку. Но не настолько он был удивлен, чтобы забыть свой кровный интерес.
– Где бабки?
– Какие бабки? – сделала я удивленное лицо.
– За клиента, – пояснил он.
– А у меня нет никакого клиента, – ответила я.
– Зато у твоей подруги есть. Она только что сдернула отсюда с каким-то папиком. И не заплатила, прошмондовка сопливая!
– Так Ирка ушла? – радостно воскликнула я.
– Да только что, минуты не прошло, – подтвердил он, – так что плати теперь за нее, не то…
– А может, тебе еще за пользование туалетом отстегнуть? – со злобой произнесла я.
– Ты мне еще пошути здесь, шалава, – угрожающе прошипел мой собеседник.
– Много чести, – холодно произнесла я и, хорошенько размахнувшись, с силой врезала ребром своей кожаной сумки по морде этого ресторанного хама.
Удар получился не слабым. Официант отшатнулся, с него слетели и разбились об пол очки. Вместе с очками с этого придурка слетела вся его спесь и надменность. Передо мной стоял, хлопая подслеповатыми глазами, обычный растерянный чудик. Видно, такое с ним случилось впервые… Я не стала ждать, пока он очухается, и спокойным шагом пошла к выходу.
Швейцар стоял на улице и курил. Я, извинившись, спросила его, в какую сторону пошли только что вышедшие молодая девушка с большим вырезом на спине и ее пожилой спутник. Даже не взглянув на меня, он молча кивнул в сторону автобусной остановки. Туда я и отправилась.
По пути к остановке, проходя мимо деревянного заборчика, огораживающего какой-то частный двор, я вдруг услышала до боли знакомый и почти родной голос:
– Отстань, скотина, я тебе сто раз объясняла, что у меня месячные и от твоего перегара голова уже болит, – яростно втолковывала кому-то за забором Ирка.
Кому – несложно было догадаться, и когда я, войдя в открытые ворота, оказалась в пустынном дворике, то, естественно, увидела там Ирку и ее пожилого ухажера, который, еле держась на ногах, пытался ее облапить.
– У тебя все в порядке? – спросила я Ирку, как только она заметила меня.
– Все нормально, – ответила Ирка, – только вот от этого придурка отделаться никак не могу. Прилип ко мне с самого ресторана как банный лист к жопе.
– Пойдем отсюда, – сказала я, – он тебя не тронет. Клиент в кондиции.
Я потянула Ирку за руку, и мы вместе направились к выходу со двора.
– Нет, подождите, – заканючил мужик, нетвердой походкой следуя за нами по пятам. – Я ей деньги заплатил, – добавил он обиженным тоном.
– Правда, что ли? – спросила я Ирку.
– Да не нужны мне его деньги, сунул мне полтинник на такси, когда я собралась уходить и сказала, что мне далеко ехать.
– Отлично, – сказала я, – значит, сейчас мы поедем на такси.
– Нет, киски, какое такси? Мы сейчас пойдем в ресторан, танцевать и пить мартини!
Пьяница догнал нас и, ухватившись за мою руку, почти повис на мне.
Похоже, сегодня был мой день, я разошлась не на шутку. Заколебали меня все эти мужики. Я остановилась и, аккуратно прицелившись, каблуком-шпилькой со всей силы наступила Иркиному ухажеру на ногу.
Мужик взвыл и, отцепившись от нас, запрыгал на одной ноге. Получив таким образом свободу действий, мы с Иркой вышли со двора и, подойдя к проезжей части, стали голосовать. Нам повезло, рядом с нами почти сразу остановился потрепанный «жигуленок», и мы быстренько загрузились в него, особенно не торгуясь о цене поездки.
– Где ты была? – спросила меня Ирка, имея в виду мое внезапное бегство из ресторана.
– Дома расскажу, – ответила я.
Глава пятая
Дома мы с Иркой распаковали купленные по дороге на остатки денег (гулять так гулять) банки джина с тоником. Попивая прозрачный газированный напиток, я принялась подробно рассказывать Ирке обо всем, что со мной приключилось за этот вечер.
Подруга слушала меня внимательно, изредка прерывая мой рассказ возгласами: «Ух ты!» и «Надо же!» Когда я закончила, Ирка, допив остатки джина, поставила банку на пол, рядом со своей кроватью, с тоской посмотрела куда-то в окно и произнесла:
– И что же теперь будет?
Этот вопрос волновал и меня все это время. Если так пойдет и дальше, то скоро за этими фотографиями будет бегать половина городских бандитов, и рано или поздно они выйдут на меня и схватят. Подобный вывод в другой ситуации мог бы лишить меня сна, заставить всю ночь заниматься поисками выхода из этой западни, но сегодня я слишком устала от переживаний, к тому же джин, наложившийся на выпитое в ресторане пиво, давал о себе знать: меня, как человека практически не пьющего, любая доза алкоголя клонила в сон.
– Давай поговорим об этом завтра, – сказала я своей подруге, – утро вечера мудренее.
У себя в комнате я быстренько разделась и, едва коснувшись головой подушки, мгновенно уснула.
Но утро оказалось гораздо хуже вечера, с мудростью с самого начала что-то не заладилось, голова трещала, настроение было ужасное. Короче говоря, понедельник – день тяжелый.
– Здравствуй, славный понедельник! – вздохнула я и потопала в ванную.
Умывшись, я вышла на кухню. Ирка сидела за столом и допивала свой кофе. Внешне она была достаточно спокойна, но, похоже, и ее не радовала начавшаяся неделя. Моя подружка сидела, угрюмо потягивая кофе, и с задумчивым видом глядела в пространство перед собой. Даже «с добрым утром» мне не сказала.
Я налила себе чаю и села рядом. Было половина восьмого. И ей и мне уже надо было торопиться на занятия. Ирка допила кофе и, поставив чашку на стол, первой нарушила молчание:
– Вот что я тебе скажу, дорогая, – произнесла она назидательно, – мы вчера, конечно, не слабо оттянулись, но сегодня, на трезвую голову, я для себя окончательно решила – больше в таких приключениях я тебе не компания. Не хватало мне еще из-за каких-то фотографов рисковать своей жизнью.
– Где это ты там особенно рисковала? – поддела я ее. – Танцуя с этим пьяненьким кавалером, что ли?
– Это не важно, – сказала Ирка. – Я тебя предупреждаю: подобные дела добром не кончаются, если продолжать лезть на рожон. Поэтому я сама умываю руки и тебе в это лезть не дам. Как старшая и более опытная, я несу за тебя ответственность.
– Это перед кем же? – спросила я.
– Да хотя бы перед собой.
– Нет уж, спасибо, – фыркнула я, – хватит с меня моей тетушки Людмилы Ивановны, она меня уже достала – тоже считает, что несет за меня ответственность. Я не маленькая девочка и вполне могу отвечать сама за себя.
– Скажите, пожалуйста, какие мы самостоятельные! – съехидничала Ирка. – Ты же даже город толком не знаешь. Если с тобой что случится, скажут, я виновата… И откуда у тебя столько прыти и упрямства взялось? Приехала такая тихоня, а тут вдруг как подменили… – уже более задумчивым и удивленным тоном закончила Ирка свою речь.
– Я по гороскопу Козерог, – с гордостью заявила я. – Упрямство в достижении цели любыми путями – главная особенность моего знака.
– Точно – уперлась рогом, не сдвинешь тебя.
Сама Ирка по гороскопу была Девой и очень гордилась этим.
– Ладно, – примирительно сказала я Ирке, – похоже, ты права. Мне действительно не стоит ввязываться в это дело.
– Ну наконец-то хоть одна здравая мысль. В общем, так, больше ты ни на какие встречи не ходишь, ни в какие квартиры не влезаешь, и от фотографий тоже надо избавиться.
– А куда мне их девать, выкинуть, что ли? – удивленно спросила я.
– Не знаю, – неуверенно протянула Ирка, – может быть, и выкинуть.
Но, судя по голосу, она тоже не считала этот выход оптимальным.
Как это выкинуть, подумала я, это же компромат, все равно что бомба. Ее в любой почтовый ящик не подкинешь, мало ли куда и к кому она попадет и в чьих руках может взорваться.
– А что, если их просто сжечь? – подала новую идею Ирка.
В груди у меня все заклокотало от возмущения, хотя внешне я это ничем не выразила. Ничего себе – сжечь, возмущалась я, сколько людских усилий было затрачено, чтобы это получить, сколько жертв было принесено, из-за этих фотографий скорее всего погиб человек… И вот так просто взять и сжечь?
– Ну уж нет, – решительно заявила я вслух, – их надо спрятать.
– Ну вот и займись этим, – сказала Ирка, – но чтоб в эту историю больше не лезла.
Ирка поднялась и сказала:
– Все, я пошла, мне некогда, у меня первая пара важная.
Я пожелала ей удачи, продолжая сидеть, в университет мне сегодня ехать совершенно не хотелось. Ладно, решила я про себя, поеду ко второй паре. А пока надо посидеть и тщательно обдумать все, что со мной произошло.
Я приготовила себе яичницу на завтрак и, задумчиво пережевывая кусок за куском, стала вспоминать и осмысливать события вчерашнего дня. Первый мой вывод был трагическим: фотограф, за судьбу которого я так радела, вероятно, уже убит. В этом я почти не сомневалась, так как в противном случае бандиты Борисевича вполне могли привезти его на встречу в ресторан. Однако этого не произошло, не явился и сам Борисевич. Ведя со мной телефонные переговоры, он явно блефовал.
«Для чего он прислал в ресторан гоблинов?» – задала я сама себе вопрос. Скорее всего подручные Борисевича, «разрабатывавшие» Канарейкина, надеялись узнать в ресторане какую-нибудь знакомую Канарейкина или просто попытаться вычислить меня среди находившихся в зале ресторана женщин. С точки зрения здравой логики шансов на успех у них не было практически никаких. Но им повезло – «длинный плащ» узнал меня. И все бы у них было тип-топ, если бы не появление еще одной бригады головорезов – полная неожиданность для всех, в том числе и меня.
Вопрос на засыпку – кто эти конкуренты и на кого они работают? Тот факт, что, кроме Борисевича и его гоблинов, никто не знал о назначенной в ресторане встрече, заводил меня в тупик. Получалось так, что на Борисевича работают какие-то две конкурирующие бригады «яйцеголовых», которые гоняются по городу за фотографиями, вырывая их друг у друга, чтобы первыми поднести трофей своему хозяину. Версия мне показалась не очень убедительной, но другие на тот момент в голову не приходили.
Кстати о конкурентах, внезапно подумала я. Если Борисевич баллотируется на выборах, кто является его ближайшим конкурентом в предвыборной борьбе? Я снова поставила себя на место частного детектива Тани Ивановой, героини произведений Марины Серовой. Если не брать в расчет версию, что Канарейкин действовал как обычный шантажист на свой страх и риск, что маловероятно, тогда логично предположить, что заказал фотографии какой-нибудь соперник Борисевича. Этим соперником вполне мог быть конкурент по предвыборной борьбе.
– Это надо выяснить, – сказала я себе, – сегодня же.
Однако тут же осеклась, вспомнив, что полчаса назад обещала Ирке не лезть больше в это дело.
Ладно, успокоила я себя, в конце концов это мне ничем не грозит, а информация не помешает. Я встала, пошла в Иркину комнату и включила там телевизор. Пока я одевалась, красилась и готовилась к выходу, я краем уха слушала информационные выпуски, шедшие в этот час по трем принимаемым нашим телевизором каналам. Ничего интересного, с моей точки зрения, я не услышала. Видимо, утренний эфир не очень удобен для предвыборной агитации.
Выходя из дома, я решила закупить в ближайшем киоске прессу и почитать по дороге в автобусе, если удастся занять сидячее место. Однако киоск в Солнечном был закрыт, поэтому прессу я купила, только когда добралась до центра города. Взяв несколько местных газет, в том числе и «Студенческий меридиан» – газету, издаваемую нашим университетом, я уселась на лавочку в университетском скверике и принялась внимательно изучать обстановку на предвыборном фронте.
По третьему избирательному округу в депутаты баллотировались вместе с Борисевичем еще пять человек. Однако, как следовало из прочитанных мной статей, сильный конкурент у Борисевича был лишь один – некто Данчук Василий Григорьевич, владелец сети торговых предприятий, в том числе двух универмагов. Судя по биографическим данным и по фотографии в газете «Тарасовские вести», он был моложе банкира-соперника лет на десять и чисто внешне выглядел привлекательнее.
Но главную лепту в мою информационную базу внес все же «Студенческий меридиан». На третьей стороне этого четырехполосника была опубликована большая статья под заголовком:
«Предвыборные страсти. Местные киты бизнеса сцепились друг с другом в непримиримой борьбе».
В статье, автором которой был некто Леня Фенечкин, приводились факты и эпизоды предвыборной борьбы Борисевича и Данчука. И даже был сделан экскурс в историю их взаимоотношений.
«В третьем избирательном округе, – писал в газете автор, – самом «тяжелом», как говорят политологи, схлестнулись в борьбе за депутатский мандат два непримиримых и мощных соперника. Их давняя вражда уходит корнями в те годы, когда в России началась приватизация.
Борисевич и Данчук, уже тогда возглавлявшие два влиятельных криминально-экономических клана, не раз сталкивались в борьбе за то или иное приватизируемое предприятие.
История тех лет кишит всевозможными разборками, скандалами и даже убийствами. Скандалы впоследствии были благополучно «замяты». Убийства так и остались нераскрытыми.
И вот новый виток войны между двумя враждующими группировками – на сей раз за депутатский мандат, гарантирующий, кроме одного из двадцати пяти мест в областной Думе, еще и депутатскую неприкосновенность.
Начали стороны, как всегда, с дальнобойного орудия – прессы. Легкие выпады в газетах сменились чувствительными уколами, на смену которым, в свою очередь, пришли разгромные статьи. Далее последовали взаимные судебные иски и разбирательства. И, наконец, на Молочной поляне, в пригороде Тарасова, милицией была пресечена криминальная разборка между группировками, которые, по неофициальным данным, контролируются вышеназванными кланами…»
Автор, приведя еще ряд примеров мелких и крупных пакостей, чинимых Борисевичем и Данчуком друг другу, заключил свою статью вопросом – а чем же все это закончится? Ведь до выборов осталось еще десять дней, а накал страстей столь велик?
Я дочитала до конца и посмотрела на часы – до лекции оставалось десять минут. Я собрала газеты, положила их в сумку и отправилась в аудиторию. Лекции у нас обычно проходили в большой аудитории номер 5, в которой без особых проблем помещался весь филфаковский поток, состоящий из четырех групп.
Я отыскала глазами, где сидят две мои новые приятельницы – Лена и Катя, и направилась к ним.
– Привет! Что, подушку давила? – улыбнулась мне черноволосая и кареглазая Катя. Она была маленькая, с симпатичным, чуть продолговатым лицом.
Лена – полная противоположность ей: высокая (выше меня), крепко сбитая блондинка, лицо широкое и скуластое, наивный, даже слегка телячий взгляд больших голубых глаз.
С этими девчонками я познакомилась во время экзаменов, они, как и я, были из районных центров – Катя из Шабалова, Лена из Страхочева. Занятия в университете всего три дня как начались, обширных знакомств никто завести не успел, поэтому все держались группами по три-пять человек, стихийно сложившимися на вступительных экзаменах.
Подруга слушала меня внимательно, изредка прерывая мой рассказ возгласами: «Ух ты!» и «Надо же!» Когда я закончила, Ирка, допив остатки джина, поставила банку на пол, рядом со своей кроватью, с тоской посмотрела куда-то в окно и произнесла:
– И что же теперь будет?
Этот вопрос волновал и меня все это время. Если так пойдет и дальше, то скоро за этими фотографиями будет бегать половина городских бандитов, и рано или поздно они выйдут на меня и схватят. Подобный вывод в другой ситуации мог бы лишить меня сна, заставить всю ночь заниматься поисками выхода из этой западни, но сегодня я слишком устала от переживаний, к тому же джин, наложившийся на выпитое в ресторане пиво, давал о себе знать: меня, как человека практически не пьющего, любая доза алкоголя клонила в сон.
– Давай поговорим об этом завтра, – сказала я своей подруге, – утро вечера мудренее.
У себя в комнате я быстренько разделась и, едва коснувшись головой подушки, мгновенно уснула.
Но утро оказалось гораздо хуже вечера, с мудростью с самого начала что-то не заладилось, голова трещала, настроение было ужасное. Короче говоря, понедельник – день тяжелый.
– Здравствуй, славный понедельник! – вздохнула я и потопала в ванную.
Умывшись, я вышла на кухню. Ирка сидела за столом и допивала свой кофе. Внешне она была достаточно спокойна, но, похоже, и ее не радовала начавшаяся неделя. Моя подружка сидела, угрюмо потягивая кофе, и с задумчивым видом глядела в пространство перед собой. Даже «с добрым утром» мне не сказала.
Я налила себе чаю и села рядом. Было половина восьмого. И ей и мне уже надо было торопиться на занятия. Ирка допила кофе и, поставив чашку на стол, первой нарушила молчание:
– Вот что я тебе скажу, дорогая, – произнесла она назидательно, – мы вчера, конечно, не слабо оттянулись, но сегодня, на трезвую голову, я для себя окончательно решила – больше в таких приключениях я тебе не компания. Не хватало мне еще из-за каких-то фотографов рисковать своей жизнью.
– Где это ты там особенно рисковала? – поддела я ее. – Танцуя с этим пьяненьким кавалером, что ли?
– Это не важно, – сказала Ирка. – Я тебя предупреждаю: подобные дела добром не кончаются, если продолжать лезть на рожон. Поэтому я сама умываю руки и тебе в это лезть не дам. Как старшая и более опытная, я несу за тебя ответственность.
– Это перед кем же? – спросила я.
– Да хотя бы перед собой.
– Нет уж, спасибо, – фыркнула я, – хватит с меня моей тетушки Людмилы Ивановны, она меня уже достала – тоже считает, что несет за меня ответственность. Я не маленькая девочка и вполне могу отвечать сама за себя.
– Скажите, пожалуйста, какие мы самостоятельные! – съехидничала Ирка. – Ты же даже город толком не знаешь. Если с тобой что случится, скажут, я виновата… И откуда у тебя столько прыти и упрямства взялось? Приехала такая тихоня, а тут вдруг как подменили… – уже более задумчивым и удивленным тоном закончила Ирка свою речь.
– Я по гороскопу Козерог, – с гордостью заявила я. – Упрямство в достижении цели любыми путями – главная особенность моего знака.
– Точно – уперлась рогом, не сдвинешь тебя.
Сама Ирка по гороскопу была Девой и очень гордилась этим.
– Ладно, – примирительно сказала я Ирке, – похоже, ты права. Мне действительно не стоит ввязываться в это дело.
– Ну наконец-то хоть одна здравая мысль. В общем, так, больше ты ни на какие встречи не ходишь, ни в какие квартиры не влезаешь, и от фотографий тоже надо избавиться.
– А куда мне их девать, выкинуть, что ли? – удивленно спросила я.
– Не знаю, – неуверенно протянула Ирка, – может быть, и выкинуть.
Но, судя по голосу, она тоже не считала этот выход оптимальным.
Как это выкинуть, подумала я, это же компромат, все равно что бомба. Ее в любой почтовый ящик не подкинешь, мало ли куда и к кому она попадет и в чьих руках может взорваться.
– А что, если их просто сжечь? – подала новую идею Ирка.
В груди у меня все заклокотало от возмущения, хотя внешне я это ничем не выразила. Ничего себе – сжечь, возмущалась я, сколько людских усилий было затрачено, чтобы это получить, сколько жертв было принесено, из-за этих фотографий скорее всего погиб человек… И вот так просто взять и сжечь?
– Ну уж нет, – решительно заявила я вслух, – их надо спрятать.
– Ну вот и займись этим, – сказала Ирка, – но чтоб в эту историю больше не лезла.
Ирка поднялась и сказала:
– Все, я пошла, мне некогда, у меня первая пара важная.
Я пожелала ей удачи, продолжая сидеть, в университет мне сегодня ехать совершенно не хотелось. Ладно, решила я про себя, поеду ко второй паре. А пока надо посидеть и тщательно обдумать все, что со мной произошло.
Я приготовила себе яичницу на завтрак и, задумчиво пережевывая кусок за куском, стала вспоминать и осмысливать события вчерашнего дня. Первый мой вывод был трагическим: фотограф, за судьбу которого я так радела, вероятно, уже убит. В этом я почти не сомневалась, так как в противном случае бандиты Борисевича вполне могли привезти его на встречу в ресторан. Однако этого не произошло, не явился и сам Борисевич. Ведя со мной телефонные переговоры, он явно блефовал.
«Для чего он прислал в ресторан гоблинов?» – задала я сама себе вопрос. Скорее всего подручные Борисевича, «разрабатывавшие» Канарейкина, надеялись узнать в ресторане какую-нибудь знакомую Канарейкина или просто попытаться вычислить меня среди находившихся в зале ресторана женщин. С точки зрения здравой логики шансов на успех у них не было практически никаких. Но им повезло – «длинный плащ» узнал меня. И все бы у них было тип-топ, если бы не появление еще одной бригады головорезов – полная неожиданность для всех, в том числе и меня.
Вопрос на засыпку – кто эти конкуренты и на кого они работают? Тот факт, что, кроме Борисевича и его гоблинов, никто не знал о назначенной в ресторане встрече, заводил меня в тупик. Получалось так, что на Борисевича работают какие-то две конкурирующие бригады «яйцеголовых», которые гоняются по городу за фотографиями, вырывая их друг у друга, чтобы первыми поднести трофей своему хозяину. Версия мне показалась не очень убедительной, но другие на тот момент в голову не приходили.
Кстати о конкурентах, внезапно подумала я. Если Борисевич баллотируется на выборах, кто является его ближайшим конкурентом в предвыборной борьбе? Я снова поставила себя на место частного детектива Тани Ивановой, героини произведений Марины Серовой. Если не брать в расчет версию, что Канарейкин действовал как обычный шантажист на свой страх и риск, что маловероятно, тогда логично предположить, что заказал фотографии какой-нибудь соперник Борисевича. Этим соперником вполне мог быть конкурент по предвыборной борьбе.
– Это надо выяснить, – сказала я себе, – сегодня же.
Однако тут же осеклась, вспомнив, что полчаса назад обещала Ирке не лезть больше в это дело.
Ладно, успокоила я себя, в конце концов это мне ничем не грозит, а информация не помешает. Я встала, пошла в Иркину комнату и включила там телевизор. Пока я одевалась, красилась и готовилась к выходу, я краем уха слушала информационные выпуски, шедшие в этот час по трем принимаемым нашим телевизором каналам. Ничего интересного, с моей точки зрения, я не услышала. Видимо, утренний эфир не очень удобен для предвыборной агитации.
Выходя из дома, я решила закупить в ближайшем киоске прессу и почитать по дороге в автобусе, если удастся занять сидячее место. Однако киоск в Солнечном был закрыт, поэтому прессу я купила, только когда добралась до центра города. Взяв несколько местных газет, в том числе и «Студенческий меридиан» – газету, издаваемую нашим университетом, я уселась на лавочку в университетском скверике и принялась внимательно изучать обстановку на предвыборном фронте.
По третьему избирательному округу в депутаты баллотировались вместе с Борисевичем еще пять человек. Однако, как следовало из прочитанных мной статей, сильный конкурент у Борисевича был лишь один – некто Данчук Василий Григорьевич, владелец сети торговых предприятий, в том числе двух универмагов. Судя по биографическим данным и по фотографии в газете «Тарасовские вести», он был моложе банкира-соперника лет на десять и чисто внешне выглядел привлекательнее.
Но главную лепту в мою информационную базу внес все же «Студенческий меридиан». На третьей стороне этого четырехполосника была опубликована большая статья под заголовком:
«Предвыборные страсти. Местные киты бизнеса сцепились друг с другом в непримиримой борьбе».
В статье, автором которой был некто Леня Фенечкин, приводились факты и эпизоды предвыборной борьбы Борисевича и Данчука. И даже был сделан экскурс в историю их взаимоотношений.
«В третьем избирательном округе, – писал в газете автор, – самом «тяжелом», как говорят политологи, схлестнулись в борьбе за депутатский мандат два непримиримых и мощных соперника. Их давняя вражда уходит корнями в те годы, когда в России началась приватизация.
Борисевич и Данчук, уже тогда возглавлявшие два влиятельных криминально-экономических клана, не раз сталкивались в борьбе за то или иное приватизируемое предприятие.
История тех лет кишит всевозможными разборками, скандалами и даже убийствами. Скандалы впоследствии были благополучно «замяты». Убийства так и остались нераскрытыми.
И вот новый виток войны между двумя враждующими группировками – на сей раз за депутатский мандат, гарантирующий, кроме одного из двадцати пяти мест в областной Думе, еще и депутатскую неприкосновенность.
Начали стороны, как всегда, с дальнобойного орудия – прессы. Легкие выпады в газетах сменились чувствительными уколами, на смену которым, в свою очередь, пришли разгромные статьи. Далее последовали взаимные судебные иски и разбирательства. И, наконец, на Молочной поляне, в пригороде Тарасова, милицией была пресечена криминальная разборка между группировками, которые, по неофициальным данным, контролируются вышеназванными кланами…»
Автор, приведя еще ряд примеров мелких и крупных пакостей, чинимых Борисевичем и Данчуком друг другу, заключил свою статью вопросом – а чем же все это закончится? Ведь до выборов осталось еще десять дней, а накал страстей столь велик?
Я дочитала до конца и посмотрела на часы – до лекции оставалось десять минут. Я собрала газеты, положила их в сумку и отправилась в аудиторию. Лекции у нас обычно проходили в большой аудитории номер 5, в которой без особых проблем помещался весь филфаковский поток, состоящий из четырех групп.
Я отыскала глазами, где сидят две мои новые приятельницы – Лена и Катя, и направилась к ним.
– Привет! Что, подушку давила? – улыбнулась мне черноволосая и кареглазая Катя. Она была маленькая, с симпатичным, чуть продолговатым лицом.
Лена – полная противоположность ей: высокая (выше меня), крепко сбитая блондинка, лицо широкое и скуластое, наивный, даже слегка телячий взгляд больших голубых глаз.
С этими девчонками я познакомилась во время экзаменов, они, как и я, были из районных центров – Катя из Шабалова, Лена из Страхочева. Занятия в университете всего три дня как начались, обширных знакомств никто завести не успел, поэтому все держались группами по три-пять человек, стихийно сложившимися на вступительных экзаменах.