Алешина Светлана. Жди неприятностей

   — А это кто? — меня развернули лицом к комнате, и сперва я увидела перед собой майора и хорошо разглядела его. Он оказался толстым, плохо выбритым, и от него сильно пахло «Диролом», который майор жевал чуть ли не с остервенением, очевидно, этим упражнением увеличивая приток крови к головному мозгу, что должно было стимулировать его умственную деятельность.
   Подняв глаза над фуражкой майора, огромная изогнутая тулья которой доходила мне до подбородка, я увидела у него за спиной честные лица работников бухгалтерии. Они почти в один голос заявили, что первый раз меня видят. Между прочим, это было не правдой, видели они меня по меньшей мере второй раз — первый был, когда я открыла дверь и заглянула в бухгалтерию. Но путать показания бухгалтеров я не стала и проявила великодушие: им и так сегодня досталось.
   — Вы кто? — пролаял мне в подбородок майор, и мне показалось, что он даже привстал на цыпочки, чтобы мне было слышнее.
   — Бойкова Ольга Юрьевна, главный редактор газеты «Свидетель», — постаралась чеканно произнести я, но получилось это у меня как-то не очень внушительно.
   — И что вы здесь делаете? — отнюдь не светским голосом поинтересовался майор. — Пишем репортажи по свежим следам, да? Только откуда этот след?
   — Я зашла к подруге в «Орифлейм» на первом этаже, услышала шум и решила подняться…
   — Едете с нами, короче, — пресек майор мои объяснения и повернулся ко мне своей низкой кормой.
   — Основание? — воскликнула я.
   — Газета «Свидетель», говорите? Вот и будете свидетелем, — отрезал он, не повернувшись, и мне показалось, что он даже немного повеселел от своей шутки. Вот бы и мне так научиться.
   На улицу вывели меня и всех, кого нашли в бухгалтерии. «Скорая помощь» уже увезла незадачливого охранника, и перед выходом стояли только два фургона «Газель» с рекламой итальянской минеральной воды на бортах и один «жигуленок» шестой модели.
   Подходя к приветливо распахнутым дверцам ближайшей «Газели», я посмотрела вправо и заметила за забором университета Виктора. Действуя совершенно спокойно, словно вооруженные ограбления магазинов у нас в городе происходят каждый день, а главных редакторов пихают автоматом в спину в машину вообще по три раза в будние дни и по четыре в выходные, Виктор делал снимки, перемещаясь с места на место, выбирая удачные ракурсы.
   Я махнула ему рукой и улыбнулась. Бравада, конечно, но положение у меня было глупейшим, и, наверное, в тот момент я пыталась показать, что и глупее видали.
   Мой необдуманный жест заметил майор, шаркающий сзади.
   — Это еще что там за клоун?! — взревел он и, оттолкнув меня, рванул вперед. — Мужик, а ну давай сюда!
   Что он подразумевал под этим «давай», мне было неясно, но его пятнистые ребятки, очевидно, прекрасно понимали язык своего шефа. Двое из них бросились к забору, собираясь преодолеть его с разбега. Одному из них это почти удалось. В этот момент Виктор сделал еще один кадр.
   Что произошло дальше, мне досмотреть не дали, потому что подошла моя очередь загрузиться в «Газель». Получив два толчка: один грубоватый в спину, а другой мягкий по… не скажу куда, я вскарабкалась по трем ступенькам и прильнула к окошку.
   Прежде чем меня оттащили от него, я заметила, что двое омоновцев через забор перелезли, но Виктора по ту сторону уже не было.
   «Желаю вам искать его долго-долго, ребятки», — позлорадствовала я и, оберегая себя от дополнительных мужских прикосновений, сложила ручки на коленках и решила поиграть в паиньку, по крайней мере до тех пор, пока меня не привезут куда-нибудь.
   Моими соседями справа и слева оказались разнесчастные работники бухгалтерии, а также молодой парень с подпорченной физиономией, сейчас я уже была в курсе, что это местный директор с благородной фамилией Крючков. Почему-то некстати вспомнились слова Иринки Черемисиной про него. От нечего делать я постаралась рассмотреть лицо побитого директора, но кроме лихой челочки и длинных ссадин на щеке не заметила ничего интересного.
   Дверцы «Газели» захлопнулись с лязгом и стуком, сразу же стало сумрачно. Через полминуты машина вздрогнула и начала медленно выезжать. Я вздохнула и закрыла глаза, правильно сообразив, что в ближайшее время ничего достойного внимания не предвидится.
   Оно, достойное моего внимания то есть, началось сразу же по приезде. Ехали мы не очень долго, вероятно, с полчасика, не больше.
   Нас вытряхнули из этой душной металлической консервной банки, которую конструкторы наверняка задумывали как сравнительно комфортабельную кабину, но у них это получилось плохо. Потом, после быстрой маршировки по лестницам и коридорам, не знаю как другие, а я попала в малюсенький кабинетик.
   Кроме стола, двух стульев и того самого майора, навалившегося грудью на стол и вместо «Дирола» перекатывающего в зубах сигарету, здесь больше не было никого и ничего. На столе была моя сумочка, полностью выпотрошенная и, я бы сказала, облапанная до неприличия. Среди моих вещей на столе притаился только один предмет, мне незнакомый — хрустальная пепельница, до краев заваленная окурками.
   Майор сделал мне жест рукой в направлении стула, и я осторожно на него присела.
   — Здоренко, — буркнул он.
   Я молча кивнула и посмотрела в потолок.
   Майор хмыкнул и раскрыл мое удостоверение.
   — Так что же вы там делали в такое неудобное время, Ольга Юрьевна? — недовольным голосом спросил меня он, небрежно бросая удостоверение обратно на стол.
   — Я вам уже говорила, — пожала я плечами, — а что я делаю здесь, вы можете сказать?
   — А это я вам уже ответил, — пояснил майор Здоренко, — ваши слова вызывают у меня вполне обоснованное сомнение в их правдивости. Я знаю, что представляет собой ваша газетка, и слышал кое-что про вас конкретно. Такие лихие спецы, как вы, мадам, всегда имеют своих информаторов среди разного контингента. Я предполагаю, что вы могли заранее знать о готовившемся происшествии и пришли на место, чтобы набрать материальчику и потом тиснуть репортажик с места происшествия. Я угадал? Я поймала себя на том, что мой рот открыт немного шире, чем это было прилично. Медленно прикрыв его, я спросила:
   — Вы, конечно, разрешите позвонить моему адвокату? Кажется, я имею на это право.
   — Импортных фильмов насмотрелись? — хмыкнул майор. — Законы надо знать лучше. Вы действительно имеете на это право, но только если дозвонитесь. Я не обязан обеспечивать вам этот звонок. К тому же пока у меня не работает телефон, ваш мобильник, кстати, тоже не пашет. Короче, что вам было известно об этом деле?
   — Ни-че-го, — отчеканила я и, подумав, добавила, — во-об-ще!
   Я постаралась, чтобы мой голос звучал категорично, и, кажется, у меня это получилось.
   — Да ну? — снова хмыкнул мой недоверчивый собеседник и выпустил сигаретный дым в мою сторону. — А тот парень с фотоаппаратом, вы ему еще ручкой сделали, он вам тоже незнаком во-об-ще?
   — Знаком, и очень даже хорошо, — скромно призналась я, — это наш редакционный фотограф. Я сама вызвала его по сотовому из офиса «Орифлейма», как только поняла, что произошло. Он профессионал, и у него должны получиться неплохие фотографии… Например, о том, как меня сажают в ваш «воронок». Эта ваша дребезжащая машинешка ведь так называется, да?
   Майор выпучил глаза и засопел, не находя, что бы такое сказать мне погрубее. Демонстрируя несомненную женскую интуицию, я растерянно пролепетала:
   — Я что-то не то сделала? Мне кажется, это будет неплохой рекламой для вашей конторы…
   Майор, не отвечая мне, схватил трубку якобы неработающего телефона, ткнул в него несколько раз толстым пальцем, потом выражение его лица изменилось, и он уже гораздо спокойнее положил трубку на место. Не говоря ни слова, майор не затушил, а замял свою сигарету в пепельнице и, сунув руку куда-то под крышку стола, достал новую.
   Теперь он уже неотрывно смотрел на меня. Пока он прикуривал, я молчала, а потом робко спросила:
   — А мне можно тоже закурить или здесь только мужской клуб?
   — Курите, — буркнул он, подталкивая ко мне мои сигареты.
   — Спасибо, — сердечно поблагодарила я его и воспользовалась разрешением, пока он не передумал.
   В это время зазвонил стоящий на столе телефон, майор снял трубку.
   — Здоренко, — произнес он, слегка поморщившись. Мне кажется, я его поняла: это была не та фамилия, которую можно было без ущерба для дикции проговаривать каждый день.
   Майор больше слушал и кивал, чем говорил, и когда он положил трубку на место, то хмурый взгляд его, направленный на меня, если и изменился, то малозаметно.
   — Бандиты уехали на автомобиле «Москвич» белого цвета, — прорычал он, — его обнаружили за три квартала от магазина. Никаких отпечатков и никаких следов, твою мать!
   — Она тут ни при чем, — робко возразила я, но Здоренко не оценил моего признания, он резко наклонился и схватил меня за затылок правой рукой. Я от неожиданности даже уронила сигарету на пол.
   — Зато ты — при чем, редакторша, — прошипел он, дыша на меня нечистым воздухом, — твоя подружка с первого этажа подтвердила, что ты о чем-то переговорила с шофером этого «Москвича» буквально за пять минут до ограбления. Ну! Кто он?!
   При последнем возгласе он резко дернул мою голову вперед.
   — Негодяй! — решительно сказала я.
   — Что?! — взревел майор, отпустил наконец-то мою голову и соскочил со своего стула, при этом он почти не изменился в росте. — Что ты сказала, кошелка драная?!
   — Конечно, негодяй, — повторила я совершенно спокойным голосом. Не хватало еще, чтобы я нервничала из-за мужчины, совершенно не умеющего разговаривать с девушками. Еще чего! — Помимо того, что этот шоферюга подает звуковые сигналы без необходимости, — заявила я, — на его машине поставлены тонированные стекла, через которые не видно ничего. А это, кстати, строжайше запрещено правилами. Негодяй, одним словом, вот он кто.
   Майор застыл, глядя на меня странным взглядом, направленным как бы вовнутрь. Такой взгляд, я замечала, иногда бывает у беременных женщин, но у служителей порядка он, очевидно, означает крайнюю степень задумчивости. Не иначе.
   — Ты мне кончай тут кино показывать, — пригрозил он, медленно и аккуратно усаживаясь на место, — будешь умничать — раскаешься, и очень быстро. Колись давай, кто он такой!
   — Понятия не имею, — ответила я, — он напугал меня своим сигналом, и я, помнится, просто обругала его за это, причем за стеклами я даже не разглядела, кто был в машине. Не знаю, мужчина там был или женщина, а может быть, два мужчины и три женщины. Не знаю. Кстати, Ирка Черемисина действительно вбила себе в голову, что я что-то там такое сказала. Ей это показалось, наверное, потому, что сама она в таких случаях предпочитает громко визжать.
   На Ирку в тот момент я была очень зла. Мало того, что ей померещилась какая-то дичь, она еще начала усиленно ее пропагандировать. Причем аудиторию для этого она выбрала неудачную.
   Майор откинулся назад на своем стуле и вперил в меня пристальный взгляд. Я села свободнее. Пусть смотрит, лишь бы руки не распускал. Вспомнив о сигарете, я покосилась на пол. Остаток сигареты дотлевал рядом с моей туфлей. Я вздохнула и решила, что пока курить не стоит. А вдруг ему понравилось выбивать у меня сигареты?
   — Вы, Ольга Юрьевна, неоднократно проходите у нас по картотеке задержанных, — неожиданно спокойно произнес Здоренко, и я посмотрела на него с интересом: с чего бы это он вдруг помягчел?
   — Мне это воспринимать как комплимент? — спросила я с надеждой.
   — Это отягчающее обстоятельство при данных обстоятельствах, — брюзгливо объяснил Здоренко, — все ваше поведение говорит о какой-то вашей заинтересованности в этом деле. Появление фотографа только усугубляет это впечатление. В интересах следствия я вынужден потребовать пленку, и вы должны гарантировать, что, пока я не разрешу, фотографий в газете не появится. Возможно, на пленке получатся заснятыми необходимые подробности для проведения следственных мероприятий. Вам ясно?
   — Даже не знаю, что вам сказать, — искренне огорчилась я, — дело в том, что чем дольше я здесь нахожусь, тем больше вероятность, что фотографии уже пошли в завтрашний номер. Это же сенсация, вы меня понимаете? — доверительно понизив голос, пояснила я.
   — Вы сейчас же позвоните в редакцию и скажете, чтобы этого не делали, — заявил майор и подтолкнул ко мне ближе мой сотовый.
   Я лениво покосилась на него и пальчиком отодвинула телефон обратно. Майор выпучил глаза.
   — А что вы хотите? — спросила я и, уже не сомневаясь, взяла сигарету из своей пачки и прикурила ее от своей же зажигалки, тоже лежащей на столе. — Наша газета работает со специфическим материалом, и уже случалось всякое, и со мной в том числе. Я ни на что не намекаю, но мои люди поверят моим словам только в том случае, если увидят меня своими глазами…
   Майор замолчал, и я получила возможность спокойно покурить несколько минут. Снова зазвонил его телефон, взяв трубку, он прослушал то, что ему сказали, и его лицо медленно стало покрываться красными пятнами.
   — Сейчас же выезжаю, — прохрипел он и, положив трубку на место, застыл в потрясении. Я почему-то сразу подумала, что ему сообщили не о повышении в звании, но спрашивать об этом не рискнула.
   — Сейчас мы едем в вашу контору, и вы отдаете мне пленку, после чего можете отдыхать. Будете мне нужны, я вас вызову, — быстро проговорил он, вставая со стула и надевая свою дурацкую фуражку.
   Я подумала, что будет глупо спорить, и молча собрала в сумку свои вещички.
   До редакции нас довезли на знакомом мне «жигуленке» шестой модели. Помимо майора, в машину сели еще два омоновца, с автоматами и в неспущенных на глаза шапочках. В таком человеческом виде эти ребята производили даже почти приятное впечатление.
   Редакция встретила меня со свитой осторожным молчанием. Сергей Иванович сидел на своем месте за компьютером. Он поднял на нас глаза, встретился со мной взглядом. Мы кивнули друг другу, и он снова уставился в монитор. Маринки вообще нигде не было видно, как, впрочем, и Виктора.
   Ромка повел себя активнее. Он выскочил мне навстречу и доложил, что все в порядке. Я поблагодарила его и вошла в свой кабинет. Майор протопал за мной, его бойцы сунулись было следом, но он догадался оставить их за порогом.
   Я прошла и села за стол, наклонилась, достала из ящика лист бумаги, авторучку и положила перед собой.
   — Что это за херня? — поинтересовался Здоренко. — Пленка где?
   — Через секунду после того, как вы напишете мне расписку на нее, вы ее и получите, — ответила я и нажала кнопку селектора.
   Лицо Здоренко, и так не очень белое, приобрело багровый оттенок. Он раскрыл рот, чтобы ляпнуть какую-то грубость, но тут приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Сергей Иванович.
   — Вам что здесь надо?! — заорал майор, оборачиваясь к нему.
   — Ольга Юрьевна, — игнорируя присутствие Здоренко, сказал Сергей Иванович, — я забыл вам передать, что Свиридов Георгий Петрович просил вас позвонить ему, как только вы вернетесь.
   Сказав эту очевидную для майора Здоренко гадость, Сергей Иванович с невозмутимым выражением лица исчез за дверью. Генерал Свиридов, мой старинный знакомый, был начальником Тарасовского управления внутренних дел, и, разумеется, Здоренко не мог не знать фамилии своего самого главного начальника. Гамма расцветок лица майора Здоренко расширилась, багровый цвет начал медленно сменяться каким-то винегретно-зеленым. Это зрелище напомнило мне любимый мультик про Алису «Тайна третьей планеты».
   «Хотите, я его ударю? Он станет фиолетовым в крапинку?» Не удержавшись, я улыбнулась и, чтобы скрыть это свое легкомыслие, опустила глаза. При этом я заметила, что все еще держу нажатой кнопку селектора. Так как на мой вызов никто не отозвался, то это могло означать одно из двух: или Виктор терпеливо ожидает, что я ему собираюсь наконец сказать, или его вообще нет в его каморке.
   Виктор — наш редакционный фотограф, великолепнейшая и колоритнейшая личность. Он бывший афганец, бывший спецназовец. Виктор — молчалив, верен и надежен. Как фотограф он профессионал, а как товарищ и телохранитель — просто выше всяческих похвал. Молчаливость Виктора — это нечто неописуемое и несказанное, как о ней ни расскажи, все равно будет не правильно.
   Вот и сейчас, поглядев на нажатую кнопку, я уточнила:
   — Ты у себя, Виктор?
   В ответ я услышала какой-то звук и привычно оценила его как ответ утвердительный. Не утруждая себя напряжением голосовых связок, то есть считая это абсолютно излишним, Виктор обычно что-то перекладывает у себя на столе, такими звуками и обозначая свое присутствие.
   — Пленку уже проявил? — продолжила я и, услышав то же самое, уточнила:
   — Когда высохнет?
   Тут Виктор вынужден был ответить, что он и сделал.
   — Уже, — раздалось из селектора, и я, поблагодарив, отключилась.
   — Я готова отдать вам эту пленку, разумеется, думая об интересах следствия, — миролюбиво сказала я майору, напрягшемуся так, словно он собрался прямо сейчас громко лопнуть, — но, поймите сами, пленка — вещь казенная, мне за нее нужно будет отчитываться в бухгалтерии..
   Сказав эту чушь, я вовсе не намекала, что майор — дурак и я над ним издеваюсь, просто я предложила ему приемлемое объяснение, так сказать, для сохранения лица, и он меня прекрасно понял.
   Тяжело вздохнув, майор ногой придвинул ближе к себе стул, сел на него и стал корябать ручкой по бумаге. Я снова вызвала Виктора и попросила его принести отснятую сегодня во дворе «Материка» пленку. Толкнув мне расписку, майор взял из рук вошедшего Виктора пленку и, ничего не сказав, вышел. Тут только я почувствовала, как я устала, как мне все это надоело, как я хочу есть и как я хочу курить. Свободно откинувшись на спинку кресла, я достала сигарету из ящика стола, Виктор быстро поднес мне зажигалку.
   В дверь кабинета вошли Сергей Иванович и Ромка.
   — Ну что, Ольга Юрьевна? — сразу же с порога спросил Ромка.
   — Нормально все, гражданин начальник, — я слабо махнула рукой, — а куда Маринка-то подевалась?
   — Она позвонила секретарю Свиридова, когда Виктор рассказал, что тебя увезли. Сам генерал на коком-то совещании у губернатора, вот она туда сама и помчалась ловить его, — пояснил Сергей Иванович и тут же перешел к делам:
   — Про сегодняшнее ограбление дадим информашку в номер? Можно выкинуть из подвала статью про коррупцию в восьмой городской больнице и дать ее в следующем номере. Такой репортаж не прокиснет.
   — Действительно, коррупцией сейчас никого не удивишь, а вооруженные ограбления — нечастое удовольствие для газетчиков, — согласилась я, — впрочем, и для читающих граждан тоже. Так и сделаем, — подвела итог я, и мы начали обсуждать подробности новой статьи.

Глава 3

 
   Ненормальный, бешеный день заканчивался на удивление тихо и мирно. Маринка, перезвонив мне из областной администрации, не стала там дожидаться появления Свиридова и примчалась в редакцию. За ее замечательным кофе я еще раз честно пересказала все, что со мною произошло, а она по-дружески попереживала и поохала.
   — Меня сегодня опять не пустят домой раньше десяти? — спросила я у нее, когда тема «Материка» была проработана до изнеможения.
   Маринка слегка покраснела и отрицательно качнула головой.
   — Нет. Кирилл предупредил меня, что у него сегодня может совсем не быть времени и если он приедет, то очень ненадолго. Обещал позвонить, если сможет подойти… Кстати, до сих пор и не позвонил… — добавила она после краткой паузы, и мне показалось, что ее голос дрогнул.
   Маринка, чтобы скрыть замешательство, взяла сигарету и отошла к окну.
   — Что с вами, девушка? — спросила я ее с легкой иронией, но в общем-то, конечно, дружелюбно. — Уж не ревность ли печалит ваше юное сердце?
   На меня напало немного игривое настроение. После кофе и всех надоевших разговоров захотелось слегка пошутить. Маринка, не отвечая мне, продолжала молча курить и смотреть в окно.
   — Маринка, не куксись! — окликнула я ее. — Быстро расскажи все мамочке, и мамочка тебя пожалеет. Чем, кстати, занимается твой Кирилл? В свободное от спасения девушек с собачками время?
   — В фирме какой-то работает, — наконец-то ответила мне Маринка, пожав плечами, — я и не уточняла.
   — Ну и зря, — не одобрила я, — по нынешним временам это очень даже важный вопросец… А кем он работает в этой своей фирме?
   — Да не знаю я, — раздраженным голосом ответила Маринка, вернулась к столу и посмотрела на меня таким странным взглядом, что я даже слегка переполошилась, — не главное это, понимаешь: где работает, кем работает, сколько получает…
   — Э, подруга, а ты случаем не того, а? — спросила я ее, придвигаясь ближе и понижая голос.
   — Нет, не того, — еще более раздраженно ответила мне Маринка, — у нас даже и не было ничего. Постоянно ты думаешь о какой-то ерунде, — высказала она неожиданно, и я просто опешила от ее наглости и сразу же взбеленилась.
   — А о чем я должна думать, если ты с ним каждый день сидишь взаперти по несколько часов, а мне, чтобы я не очень торопилась домой, подкинула слюнявого и наглого Мандарина вместо пугала? Вы с твоим Кириллом в крестики-нолики, что ли, там играете? И какой, интересно, счет? И в чью же пользу? Мне почему-то кажется, что все-таки в его, а не в твою.
   Я бросила сигарету в пепельницу.
   — Хотя, если судить по твоим последним словам, побеждает у вас дружба…
   Маринка мне не ответила и даже изобразила на своем лице презрительную гордость по отношению к недотепе, сидящей напротив нее.
   — Знаешь что, если сегодня меня пускают домой вовремя, — заметила я, немного помолчав, — давай устроим маленький сабантуйчик? Что-то давненько мы не собирались всей командой, а?
   У Маринки загорелись глаза, и она тут же, стряхнув с себя романтическую одурь, плотно приземлилась на вторую по значимости после любви тему.
   — Точно, Оль! Сделаем бисквит и пирожки, а Ромку откомандируем прямо сейчас картошку чистить…
   — Картошка — это не та проблема, над которой нужно усиленно думать, — заметила я, — я вот считаю, что лучше не бисквит, а сладкий рулет с вареньем…
   — И сухого вина пару бутылочек, — у Маринки разгорелись глазки еще больше, и она немного нерешительно добавила:
   — Или три.
   — Сергей Иванович у нас займется этим делом, это его стихия, — я оставила за собой последнее слово, как начальник и старший Маринкин товарищ, хоть я и младше ее по возрасту на целый год. Просто некоторые рождаются мудрыми… к сожалению.
   Через полтора часа вся наша редакция собралась у меня дома. И первое, что я сделала, когда вошла в квартиру, это протянула Маринке тряпку и показала глазами на кухню. Не говоря ни слова, Маринка пошла выполнять свой долг хозяйки импортного, престижного, но писающего и какающего куда ни попадя щенка.
   После наведения порядка она, так же молча взяв Мандарина в охапку, вынесла его на улицу, а я принялась спокойно хозяйничать на своей законной территории. Виктор принялся мне помогать, Ромка делал почти то же, только болтал без умолку, все вспоминая, как лихо Сергей Иванович напугал грозного майора. Сам же Кряжимский занялся более подходящим для самого старшего мужчины делом. Он поставил в гостиной стулья вокруг стола и включил телевизор.
   Мой рулет уже пятнадцать минут как доходил до готовности в духовке, Маринка только-только вошла с цитрусовым мерзавцем, который, появившись в квартире, сразу же начал скандалить, прорываясь на кухню, и тут в коридор выглянул Сергей Иванович.
   — Ольга Юрьевна, — возвестил он, — НТВ уже показывает в новостях про ваш любимый «Материк»! Не желаете ли посмотреть?
   Оставив недоделанный салат на столе, я с криком «конечно, хочу!» бросилась из кухни в гостиную. Маринка, швырнув Мандарина На руки Виктору, словно тому и делать больше было нечего, как успокаивать ее собаку, побежала за мной.
   Сергей Иванович нажатием кнопки пульта дистанционного управления увеличил звук телевизора.
   На фоне здания «Материка» незнакомый мне «наш специальный корреспондент» — молодой человек с перепуганными глазенками, — радуясь возможности из захолустья попасть на центральное телевидение, не жалел красок и эпитетов, описывая происшествие:
   — ..забрали тридцать тысяч долларов и, тяжело ранив сотрудника секьюрити, успели ускользнуть от преследования. Брошенный ими автомобиль марки «Москвич» был найден уже буквально через полчаса после нападения. Но бандитам удалось скрыться… На этом история не закончилась, она имела неожиданное продолжение. Еще через час сторож одного дачного кооператива, расположенного почти в черте города, услышал выстрелы, раздававшиеся в одном из домов. Вызванный им наряд милиции обнаружил в доме два мужских трупа, рядом лежал пистолет «ТТ» и пустая спортивная сумка зеленого цвета. Согласно описанию и показаниям приглашенных работников магазина «Материк», это были бандиты, за два часа до этого совершившие беспрецедентное по своей наглости преступление. Таким образом, сами грабители явились жертвами нападения, окончившегося для них весьма плачевно…
   Дослушать мне не удалось. В этот момент на кухне что-то упало и раздался визг Мандарина. Мы с Маринкой, не сговариваясь, бросились туда.