Гуиди падает мертвый. Стелла садится за руль и уезжает на «гольфе». За этим-то она и высадила свою жертву: зачем надрываться, вытаскивая тело, и рисковать, вдруг кто-нибудь заметит. Она ведь женщина, а такие вещи — дело мужское.
Потом Стелла моет машину, уничтожает всякие следы и ставит «гольф» туда, где он вызовет меньше всего подозрений, то есть в гараж владельца.
Это не Джулиано пользовался ею, пытаясь тебя облапошить, — игру вела Стелла, а Лаянки, хоть и были с ней в сговоре, только подыгрывали, оставаясь в зависимом положении. Похоже, что у Стеллы с Джулиано и правда был роман, но работа есть работа… Ну, еще немного, и мы подходим к концу.
Но со смертью Мирко Гуиди опасность для NHF не миновала, наоборот… Начиная с этого убийства, мы с тобой (да, именно так, мы с тобой) начинаем расследование и охотимся за кавалером Брамбиллой. Я выписываю ордер на арест Эннио Лаянки, и он чувствует себя загнанным зверем. И совершает ту же ошибку, что и Гуиди, — просит помощи у Стеллы, то бишь у NHF. У него есть преимущество по сравнению с Мирко: он знает (или хотя бы догадывается), что Стелла убила Гуиди. У Лаянки больше средств оказать на нее давление, но и риск тоже больше. Поэтому он назначает ей встречу днем в людном месте. Но она готова на все. Или просто не знает, что делать. Стелла идет ва-банк и убивает человека в автомобиле, стоящем у стен старого города в Бергамо. Стреляет и оставляет за рулем, будто старик просто задремал в летнюю жару. Потом выходит из машины и удаляется, никем не замеченная. Не теряя самообладания, возвращается домой, переодевается и укрывается в надежном месте. Она спокойна: теперь никто не сможет заподозрить, что она имеет отношение к убийствам, вернее, никто, кроме тебя: но она знает, что рано или поздно люди из NHF тебя достанут, и ты перестанешь представлять опасность. Она настолько спокойна, что допускает промашку: не обращает внимания на чек, и чек ее уличает. Чек и твои часы на тумбочке циферблатом вниз.
Правда оказалась жестока. Зато теперь ты ее знаешь.
Выяснить и убить: теперь ты выяснил все, что можно, брось мысль об убийстве. Все закончилось, Лука. Снова прошу, возвращайся!
* * *
* * *
* * *
Потом Стелла моет машину, уничтожает всякие следы и ставит «гольф» туда, где он вызовет меньше всего подозрений, то есть в гараж владельца.
Это не Джулиано пользовался ею, пытаясь тебя облапошить, — игру вела Стелла, а Лаянки, хоть и были с ней в сговоре, только подыгрывали, оставаясь в зависимом положении. Похоже, что у Стеллы с Джулиано и правда был роман, но работа есть работа… Ну, еще немного, и мы подходим к концу.
Но со смертью Мирко Гуиди опасность для NHF не миновала, наоборот… Начиная с этого убийства, мы с тобой (да, именно так, мы с тобой) начинаем расследование и охотимся за кавалером Брамбиллой. Я выписываю ордер на арест Эннио Лаянки, и он чувствует себя загнанным зверем. И совершает ту же ошибку, что и Гуиди, — просит помощи у Стеллы, то бишь у NHF. У него есть преимущество по сравнению с Мирко: он знает (или хотя бы догадывается), что Стелла убила Гуиди. У Лаянки больше средств оказать на нее давление, но и риск тоже больше. Поэтому он назначает ей встречу днем в людном месте. Но она готова на все. Или просто не знает, что делать. Стелла идет ва-банк и убивает человека в автомобиле, стоящем у стен старого города в Бергамо. Стреляет и оставляет за рулем, будто старик просто задремал в летнюю жару. Потом выходит из машины и удаляется, никем не замеченная. Не теряя самообладания, возвращается домой, переодевается и укрывается в надежном месте. Она спокойна: теперь никто не сможет заподозрить, что она имеет отношение к убийствам, вернее, никто, кроме тебя: но она знает, что рано или поздно люди из NHF тебя достанут, и ты перестанешь представлять опасность. Она настолько спокойна, что допускает промашку: не обращает внимания на чек, и чек ее уличает. Чек и твои часы на тумбочке циферблатом вниз.
Правда оказалась жестока. Зато теперь ты ее знаешь.
Выяснить и убить: теперь ты выяснил все, что можно, брось мысль об убийстве. Все закончилось, Лука. Снова прошу, возвращайся!
* * *
Дата:Пятница 9 июля 02.17
От кого:angelo@nirvana.it
Кому:miogiudice@nirvana.it
Тема:Я еще в Амстердаме, но уже ненадолго
Нет, господин судья, желание убить не прошло. Как раз теперь, когда я знаю правду, желание еще сильней. Но Стелла может быть спокойна: не она станет моей жертвой. Имя жертвы вы, господин судья, должны были заподозрить с самого начала, даже если делали вид, будто оно вам неизвестно. Тут я похож на Шарля Алавуана из «Письма моему судье», и человек, которого нужно уничтожить, все тот же, с самого начала.
Однако нужно признаться, тем временем я нашел кое-что, что ослабляет желание убить, — нечто более жестокое, сильное, разрушительное.
Марике уехала неделю назад. Так мы условились, ей пора было возвращаться к Дуду подавать пиво, жареную картошку и мидии.
Странные оказались дни, что мы провели с ней в Амстердаме, почти приятные. Я мог бы накуриться до чертиков, чтобы забыть свое положение, но не могу курить, даже сигареты. Я попробовал торт с марихуаной, но потом целый вечер просидел на диване и смотрел в стенку. Решительно, наркотики не для меня. С другой стороны, чтобы не думать, хватало спектаклей. Идея, что я выступаю на сцене голый, искусственно возбужденный, достаточно оскорбительна и не оставляет места ни для каких других мыслей. Даже самых черных.
Поэтому, когда Марике велела мне собирать вещи, потому что мы возвращаемся в Бельгию, я ответил:
— Поезжай, а я ненадолго останусь.
— Имей в виду, денег теперь у тебя достаточно, — ответила она. — Я свою часть не беру, это все тебе.
— Ошибаешься, недостаточно.
— Понятно, это Виржини тебя соблазнила своими рассказами.
Два дня назад после спектакля мы пошли выпить пива с Виржини, массажисткой, и она сказала о других заведениях, где делают особые номера и платят получше. И хоть она не была уже королевой красоты, в подобных местах ее еще брали, и она иногда там выступала, но только иногда, потому что работа там очень тяжелая.
— Да, хотелось бы еще немного отложить на черный день, — согласился я.
Неправда. Не из-за денег мне хотелось остаться в Амстердаме. Просто у меня не было сил вернуться вместе с Марике и жить у нее. Не хватало смелости отвечать на ее желание быть со мной и, в сущности, любить меня. Вы, господин судья, наверное, подумаете, что я неблагодарный, трус, что Марике вернулась к прежней жизни только затем, чтобы мне помочь, и вот как я ей отплатил. Все это я тоже передумал, и даже еще хуже. Но после вашего последнего письма, когда я узнал правду, у меня появилось странное ощущение: когда Марике ласкала меня на сцене, когда дотрагивалась до меня, я чувствовал руки Стеллы. Закрывал глаза и опять видел Стеллу в спальне, и ее движения казались в точности такими же, что и у Марике на этой вертящейся кровати. Стелла притворялась, а я любил. Секрет мастерства прекрасно известен Стелле: быть не тем, что ты есть, — другим человеком в другом месте. И теперь уже я не мог заниматься любовью ни с кем, даже с Марике. От одной мысли меня тошнило. Бедная Марике! Я мог бы продолжать годами трахать ее в порнотеатрах, но заниматься любовью — нет.
Понятное дело, я ничего не сказал ей из того, что было у меня в голове. Только прибавил:
— Еще немножко, немножко денег, а потом обратно.
Думаю, что в этот момент она была страшно огорчена, но такие, как Марике, всегда готовы к ударам. Она предупредила:
— Не забывай, что я тебе сказала: начать не трудно, трудно понять, когда пора уйти. Есть такие заведения, где продают твое унижение.
Как раз такие заведения я и искал.
На следующий день я проводил ее на вокзал и, целуя в последний раз, попросил заботиться о Кандиде.
К полудню отправился на встречу с Виржини, она должна была меня проинструктировать перед выступлением.
Мы уселись за столик в кафе, и она принялась объяснять:
— Сегодня вечером у нас номер с клиенткой, знаешь его?
— Нет.
— Его исполняют только там, где не слишком стремятся оставаться в рамках закона.
По-французски она говорила со страшным бельгийским акцентом.
— В таких заведениях клиенты могут смотреть, но если захотят — речь только о женщинах, — если хотят, могут участвовать в розыгрыше.
— Лотереи?
— В этом роде. Желающие берут у входа номерок и, если их вытянут, идут на сцену.
— И делают стриптиз?
— У нас тут любительским стриптизом занимается приходская самодеятельность. Когда я говорю: идут на сцену, то имею в виду, что они занимаются с нами сексом, вернее, это тебе нужно отыметь клиентку.
— Теперь понятно.
— Номер строится так: мы с тобой выходим на сцену, как в обыкновенном парном выступлении, к примеру, как вы делали с Марике. Но со мной ты только начинаешь. Тем временем достают номера. Зрительница встает и идет на сцену. Мы ждем, вместе ее раздеваем, потом я надеваю тебе презерватив, и пока ты ее имеешь, я ее ласкаю.
— Секс втроем, одним словом.
— Ага.
Мечта всей жизни. Только я всегда представлял себе это по-другому, не думал, что это будет с двумя незнакомками на глазах у полного зала всяких извращенцев.
— А что это за посетительницы, которые хотят выступать?
— Да самые разные. Ты даже не представляешь, сколько народу любит такие штуки. И почти все приводят мужа или друга. Мужики стоят в зале и получают удовольствие, глядя оттуда на своих женщин. Не спрашивай меня почему, я не знаю.
— А какого они возраста?
— Я же тебе говорю, самые разные, но в основном — от тридцати пяти до шестидесяти пяти. Как-то раз мне попалась даже девчонка, лет, наверное, двадцати, с ней пришел друг — наверное, ровесник отца. Во всяком случае, не строй иллюзий: модели ищут себе футболистов, к нам они не ходят.
Виржини называла вещи своими именами, без романтизма. А мне того и хотелось.
— А почему могут участвовать одни женщины?
— А тебе что, хотелось бы наоборот?
— Да нет, конечно. Просто интересно.
— Представляешь, сколько понабежало бы желающих? Настоящий бордель. Нет, только женщины и только если приходят не одни, неважно, с женщиной или с мужчиной, бисексуалкам тоже можно, но главное, в паре.
Нужно сказать, с первой клиенткой мне повезло. Немка лет сорока, но приятная, а главное, все время улыбалась. Напоминала черненькую из «АББА», только постарше той, что смотрела с пластинки на сорок пять оборотов, которую в детстве без конца крутил мой двоюродный брат, вроде бы «SOS». Когда конферансье вытянул ее номер, посетительница негромко вскрикнула от удивления, но когда мы стали ее раздевать, оказалось, что она уже готовилась. Пока Виржини занималась верхом, я расстегнул на ней юбку и потихоньку стащил, забирая в ладони ягодицы и бедра. Под юбкой оказались черные чулки с кружевными подвязками и трусики, опять же черные и в кружевах. Крепкое тело, гладкая кожа, никакого целлюлита — великолепно сохранившаяся сорокалетняя, сказал бы Нанни Моретти. [28]А я мял ее и чувствовал себя идиотом, стоя перед ней на коленях, голый, с торчащим членом. Да, потому что, как и полагалось по сценарию, мы с Виржини уже начали, дожидаясь, пока розыгрыш составит трио.
Что заставило эту великолепную сорокалетнюю женщину делать такие вещи? Она-то ведь никого не убивала! Ее-то ведь не обманывали.
Какие бы ни были у нее мотивы, меня это не касалось, моя задача была только совокупиться с ней, и я совокуплялся. Уложил ее на матрас, который у них тут уже не вращался, и Виржини натянула мне презерватив. Потом она принялась тереться о немку всем телом, а я сделал что полагается — то, за чем и немка, и я тут оказались.
Немка громко застонала от наслаждения. Нет, не потому, что ей было хорошо со мной, и даже не от прикосновений к телу другой женщины, ее возбуждала ситуация: на нее смотрел муж, смотрели зрительницы в зале, которые тоже возбуждались при мысли, что во время следующего розыгрыша могут вытянуть их. И все это возбуждение сосредоточилось у нее в низу живота и передавалось мне.
Она крикнула.
Как только все кончилось, немка поднялась, поцеловала нас с Виржини в щечку, потом собрала свою одежду и спустилась в зал обнять мужа, проходя совершенно голая между столиками, за которыми было полно хлопавших людей.
Вторая клиентка уже не походила на брюнетку из «АББА», скорей уж на Джаббу Хатта, толстомясое страшилище из второго фильма «Звездных войн», которое держит в плену Хана Соло. На шее, на животе, на бедрах ее вялая кожа собиралась гармошкой.
Я не стал задаваться вопросом, почему она здесь, зато прекрасно знал, почему здесь я. Эта женщина с ее бьющим через край безобразием была живой и вожделеющей причиной моего пребывания здесь.
Третью я вообще не помню и четвертую тоже, равно как и пятую, и шестую. Не все наказания остаются в памяти.
Четыре дня назад Виржини рассказала мне еще об одном месте. Это не заведение, а частный дом, в котором устраивают праздники для узкого круга. Думаю, что это и есть те самые места, о которых говорила Марике, где платят за унижение.
— Очень хорошо платят, — уточнила Виржини.
Но теперь уже мне было плевать на деньги. Я пошел туда уверенный, что найду то, чего искал. Ходил четыре дня подряд.
Но теперь поздно, господин судья. Правильно говорит Марике: нужно понять, когда пора уйти. Во всех смыслах.
Прощайте, господин судья.
От кого:angelo@nirvana.it
Кому:miogiudice@nirvana.it
Тема:Я еще в Амстердаме, но уже ненадолго
Нет, господин судья, желание убить не прошло. Как раз теперь, когда я знаю правду, желание еще сильней. Но Стелла может быть спокойна: не она станет моей жертвой. Имя жертвы вы, господин судья, должны были заподозрить с самого начала, даже если делали вид, будто оно вам неизвестно. Тут я похож на Шарля Алавуана из «Письма моему судье», и человек, которого нужно уничтожить, все тот же, с самого начала.
Однако нужно признаться, тем временем я нашел кое-что, что ослабляет желание убить, — нечто более жестокое, сильное, разрушительное.
Марике уехала неделю назад. Так мы условились, ей пора было возвращаться к Дуду подавать пиво, жареную картошку и мидии.
Странные оказались дни, что мы провели с ней в Амстердаме, почти приятные. Я мог бы накуриться до чертиков, чтобы забыть свое положение, но не могу курить, даже сигареты. Я попробовал торт с марихуаной, но потом целый вечер просидел на диване и смотрел в стенку. Решительно, наркотики не для меня. С другой стороны, чтобы не думать, хватало спектаклей. Идея, что я выступаю на сцене голый, искусственно возбужденный, достаточно оскорбительна и не оставляет места ни для каких других мыслей. Даже самых черных.
Поэтому, когда Марике велела мне собирать вещи, потому что мы возвращаемся в Бельгию, я ответил:
— Поезжай, а я ненадолго останусь.
— Имей в виду, денег теперь у тебя достаточно, — ответила она. — Я свою часть не беру, это все тебе.
— Ошибаешься, недостаточно.
— Понятно, это Виржини тебя соблазнила своими рассказами.
Два дня назад после спектакля мы пошли выпить пива с Виржини, массажисткой, и она сказала о других заведениях, где делают особые номера и платят получше. И хоть она не была уже королевой красоты, в подобных местах ее еще брали, и она иногда там выступала, но только иногда, потому что работа там очень тяжелая.
— Да, хотелось бы еще немного отложить на черный день, — согласился я.
Неправда. Не из-за денег мне хотелось остаться в Амстердаме. Просто у меня не было сил вернуться вместе с Марике и жить у нее. Не хватало смелости отвечать на ее желание быть со мной и, в сущности, любить меня. Вы, господин судья, наверное, подумаете, что я неблагодарный, трус, что Марике вернулась к прежней жизни только затем, чтобы мне помочь, и вот как я ей отплатил. Все это я тоже передумал, и даже еще хуже. Но после вашего последнего письма, когда я узнал правду, у меня появилось странное ощущение: когда Марике ласкала меня на сцене, когда дотрагивалась до меня, я чувствовал руки Стеллы. Закрывал глаза и опять видел Стеллу в спальне, и ее движения казались в точности такими же, что и у Марике на этой вертящейся кровати. Стелла притворялась, а я любил. Секрет мастерства прекрасно известен Стелле: быть не тем, что ты есть, — другим человеком в другом месте. И теперь уже я не мог заниматься любовью ни с кем, даже с Марике. От одной мысли меня тошнило. Бедная Марике! Я мог бы продолжать годами трахать ее в порнотеатрах, но заниматься любовью — нет.
Понятное дело, я ничего не сказал ей из того, что было у меня в голове. Только прибавил:
— Еще немножко, немножко денег, а потом обратно.
Думаю, что в этот момент она была страшно огорчена, но такие, как Марике, всегда готовы к ударам. Она предупредила:
— Не забывай, что я тебе сказала: начать не трудно, трудно понять, когда пора уйти. Есть такие заведения, где продают твое унижение.
Как раз такие заведения я и искал.
На следующий день я проводил ее на вокзал и, целуя в последний раз, попросил заботиться о Кандиде.
К полудню отправился на встречу с Виржини, она должна была меня проинструктировать перед выступлением.
Мы уселись за столик в кафе, и она принялась объяснять:
— Сегодня вечером у нас номер с клиенткой, знаешь его?
— Нет.
— Его исполняют только там, где не слишком стремятся оставаться в рамках закона.
По-французски она говорила со страшным бельгийским акцентом.
— В таких заведениях клиенты могут смотреть, но если захотят — речь только о женщинах, — если хотят, могут участвовать в розыгрыше.
— Лотереи?
— В этом роде. Желающие берут у входа номерок и, если их вытянут, идут на сцену.
— И делают стриптиз?
— У нас тут любительским стриптизом занимается приходская самодеятельность. Когда я говорю: идут на сцену, то имею в виду, что они занимаются с нами сексом, вернее, это тебе нужно отыметь клиентку.
— Теперь понятно.
— Номер строится так: мы с тобой выходим на сцену, как в обыкновенном парном выступлении, к примеру, как вы делали с Марике. Но со мной ты только начинаешь. Тем временем достают номера. Зрительница встает и идет на сцену. Мы ждем, вместе ее раздеваем, потом я надеваю тебе презерватив, и пока ты ее имеешь, я ее ласкаю.
— Секс втроем, одним словом.
— Ага.
Мечта всей жизни. Только я всегда представлял себе это по-другому, не думал, что это будет с двумя незнакомками на глазах у полного зала всяких извращенцев.
— А что это за посетительницы, которые хотят выступать?
— Да самые разные. Ты даже не представляешь, сколько народу любит такие штуки. И почти все приводят мужа или друга. Мужики стоят в зале и получают удовольствие, глядя оттуда на своих женщин. Не спрашивай меня почему, я не знаю.
— А какого они возраста?
— Я же тебе говорю, самые разные, но в основном — от тридцати пяти до шестидесяти пяти. Как-то раз мне попалась даже девчонка, лет, наверное, двадцати, с ней пришел друг — наверное, ровесник отца. Во всяком случае, не строй иллюзий: модели ищут себе футболистов, к нам они не ходят.
Виржини называла вещи своими именами, без романтизма. А мне того и хотелось.
— А почему могут участвовать одни женщины?
— А тебе что, хотелось бы наоборот?
— Да нет, конечно. Просто интересно.
— Представляешь, сколько понабежало бы желающих? Настоящий бордель. Нет, только женщины и только если приходят не одни, неважно, с женщиной или с мужчиной, бисексуалкам тоже можно, но главное, в паре.
Нужно сказать, с первой клиенткой мне повезло. Немка лет сорока, но приятная, а главное, все время улыбалась. Напоминала черненькую из «АББА», только постарше той, что смотрела с пластинки на сорок пять оборотов, которую в детстве без конца крутил мой двоюродный брат, вроде бы «SOS». Когда конферансье вытянул ее номер, посетительница негромко вскрикнула от удивления, но когда мы стали ее раздевать, оказалось, что она уже готовилась. Пока Виржини занималась верхом, я расстегнул на ней юбку и потихоньку стащил, забирая в ладони ягодицы и бедра. Под юбкой оказались черные чулки с кружевными подвязками и трусики, опять же черные и в кружевах. Крепкое тело, гладкая кожа, никакого целлюлита — великолепно сохранившаяся сорокалетняя, сказал бы Нанни Моретти. [28]А я мял ее и чувствовал себя идиотом, стоя перед ней на коленях, голый, с торчащим членом. Да, потому что, как и полагалось по сценарию, мы с Виржини уже начали, дожидаясь, пока розыгрыш составит трио.
Что заставило эту великолепную сорокалетнюю женщину делать такие вещи? Она-то ведь никого не убивала! Ее-то ведь не обманывали.
Какие бы ни были у нее мотивы, меня это не касалось, моя задача была только совокупиться с ней, и я совокуплялся. Уложил ее на матрас, который у них тут уже не вращался, и Виржини натянула мне презерватив. Потом она принялась тереться о немку всем телом, а я сделал что полагается — то, за чем и немка, и я тут оказались.
Немка громко застонала от наслаждения. Нет, не потому, что ей было хорошо со мной, и даже не от прикосновений к телу другой женщины, ее возбуждала ситуация: на нее смотрел муж, смотрели зрительницы в зале, которые тоже возбуждались при мысли, что во время следующего розыгрыша могут вытянуть их. И все это возбуждение сосредоточилось у нее в низу живота и передавалось мне.
Она крикнула.
Как только все кончилось, немка поднялась, поцеловала нас с Виржини в щечку, потом собрала свою одежду и спустилась в зал обнять мужа, проходя совершенно голая между столиками, за которыми было полно хлопавших людей.
Вторая клиентка уже не походила на брюнетку из «АББА», скорей уж на Джаббу Хатта, толстомясое страшилище из второго фильма «Звездных войн», которое держит в плену Хана Соло. На шее, на животе, на бедрах ее вялая кожа собиралась гармошкой.
Я не стал задаваться вопросом, почему она здесь, зато прекрасно знал, почему здесь я. Эта женщина с ее бьющим через край безобразием была живой и вожделеющей причиной моего пребывания здесь.
Третью я вообще не помню и четвертую тоже, равно как и пятую, и шестую. Не все наказания остаются в памяти.
Четыре дня назад Виржини рассказала мне еще об одном месте. Это не заведение, а частный дом, в котором устраивают праздники для узкого круга. Думаю, что это и есть те самые места, о которых говорила Марике, где платят за унижение.
— Очень хорошо платят, — уточнила Виржини.
Но теперь уже мне было плевать на деньги. Я пошел туда уверенный, что найду то, чего искал. Ходил четыре дня подряд.
Но теперь поздно, господин судья. Правильно говорит Марике: нужно понять, когда пора уйти. Во всех смыслах.
Прощайте, господин судья.
* * *
13 июля специальный курьер по доставке животных вручил белого кота владельцу гостиницы «HфteldesArts» в Лионе.
В 23.56 того же 13 июля на текущий счет Марике Ван Блок, проживающей в Бланкенберже, на бельгийском побережье Северного моря, поступили средства на общую сумму 2,7 миллиона евро. Днем позже Марике Ван Блок бесследно исчезла, а на сайте «NouveauxHorizonsFinanciers» появился следующий итальянский текст:
«Лавочка закрывается, у вас больше нет никаких моральных прав».
А под ним на французском шли строки из песни Жака Бреля:
«МопРигеdisait / C'est le vent du Nord / Qui portera en terre / Mon corps sans вme / Et sans colиre».
И в скобках — перевод:
«И вынесет северный ветер, / И похоронит в тиши / Тело мое без гнева, / Без гнева и без души».
В 23.56 того же 13 июля на текущий счет Марике Ван Блок, проживающей в Бланкенберже, на бельгийском побережье Северного моря, поступили средства на общую сумму 2,7 миллиона евро. Днем позже Марике Ван Блок бесследно исчезла, а на сайте «NouveauxHorizonsFinanciers» появился следующий итальянский текст:
«Лавочка закрывается, у вас больше нет никаких моральных прав».
А под ним на французском шли строки из песни Жака Бреля:
«МопРигеdisait / C'est le vent du Nord / Qui portera en terre / Mon corps sans вme / Et sans colиre».
И в скобках — перевод:
«И вынесет северный ветер, / И похоронит в тиши / Тело мое без гнева, / Без гнева и без души».
* * *
Выписка из протокола судебных заседаний по делу о смерти Лаянки Джулиано. Прокурору Республики от заместителя прокурора Амброзини Джулии. Письмо от 29 июля сего года.
(опущено) к настоящему письму прилагаю полностью переписку между мною и обвиняемым Барберисом Лукой в виде распечатки электронных писем в количестве 40, из которых 21 отправлено обвиняемым и 19 автором настоящего письма в период с 29 апреля по 9 июля сего года.
Начиная с 9 июля никаких известий от Барбериса не поступало. Однако 16 июля того же года был получен через посредство международной экспресс-доставки пакет, отправленный из Бланкенбержа, Бельгия. В упомянутом пакете содержались наручные часы японского производства марки «краун» со встроенной электронной памятью в 250 мегабайт. Анализ памяти, произведенный специалистами по компьютерной технике из полиции почтовых служб и коммуникаций, обнаружил наличие всего двух файлов: программы с именем NHF-KO.EXEи музыкального файла с именем КАК ГОВОРИЛ ПАПАША.МРЗ.
Уже при первом ознакомлении выяснилось, что программа NHF-KO.EXEпредставляет собой систему ограничения доступа к защищенной зоне сайта АО «NouveauxHorizonsFinanciers». Как только программа была запущена, она стала извлекать данные с вышеупомянутого сайта, создав в компьютере Почтовой полиции базу данных, в которой отражены операции итальянских клиентов компании за прошлый месяц, а именно: трансакции по приобретению телефонных карт, покупке электронной монеты и оплате онлайновых азартных игр.
(опущено) На основе анализа базы данных, предшествовавшего ее автоматическому уничтожению, оказалось возможным установить, что в день 13 июля, с 20.32 до 23.48, денежные платежи, осуществлявшиеся клиентами NHFв Европе якобы для покрытия сумм, проигранных в онлайновых казино (в действительности эти платежи представляют собой перевод капиталов), поступали не на обычные счета в опорных банках, а на счет, принадлежащий некой Ван Блок Марике, проживающей в г. Бланкенберже, Бельгия. Благодаря сотрудничеству бельгийских властей стало возможным установить тот факт, что 14 июля сего года в 01.16 часов 2,7 миллиона евро с текущего счета Ван Блок Марике были переведены на счет одного из банков в Гренаде, который, однако, днем позже оказался закрыт. С 14 июля о Ван Блок Марике ничего не известно.
(опущено) На итальянском сайте акционерного общества «NouveauxHorizonsFinanciers» в настоящее время появляется текст: «Уважаемые клиенты нашей компании, отделение временно не работает, свяжитесь, пожалуйста, по телефону с вашим финансовым консультантом».
(опущено)…опрошенная в этой связи служащая агентства доставки из г. Бланкенбержа, которая приняла пакет, содержащий часы и адресованный автору настоящего письма, описала отправителя как мужчину приблизительно тридцати пяти лет, говорившего по-французски с иностранным акцентом и запомнившегося ей по той причине, что кроме пакета он отправлял также переноску с белой кошкой и настойчиво спрашивал, хорошо ли обращаются с животными во время перевозки. Кошка была отправлена на адрес «HфteldesArts» в Лионе.
(опущено)
Файл КАК ГОВОРИЛ ПАПАША.МРЗ содержит запись одноименной песни Жака Бреля; запись предположительно сделана с одного из компакт-дисков, приобретенных Барберисом в Лионе. Автор письма считает нужным привлечь внимание прокурора к следующему высказыванию:
«MonPиredisait/ C'estleventduNord/ Quiporteraenterre/ Moncorpssansвme… / Etsanscolиre/ C'estleventduNord/ Quiporteraenterre/ Moncorpssansвme/ Faceа lamer». [29]
Упоминание о северном ветре, который хоронит бездыханные тела, упоминание, которое вдобавок уже содержалось в одном из электронных сообщений обвиняемого, может подвести к мысли о намерении Барбериса убить себя и положить таким образом конец своему гневу. Тогда его «выяснить и убить», многократно повторенное в переписке, приобретает другой смысл, равно как и обращение к роману «Письмо моему судье».
Сотрудник береговой охраны из Бланкенбержа заявил, что 17 и 18 июля сего года он предпринял длительные поиски для проверки сообщений отдельных туристов, которые видели, как во время прилива с одного из молов, ведущего к ресторанам на воде, упал мужчина. Поиски оказались безрезультатными, заявлений об исчезновении кого бы то ни было также не поступало.
(опущено)
Автор письма склоняется к предположению о самоубийстве Барбериса Луки, но отдает себе отчет, что речь идет не более чем о личном мнении, не подтвержденном никакими доказательствами. Смерть Барбериса, сознавшегося в убийстве Лаянки Джулиано, прекращает производство по его делу. Автор письма признает также, что длительная переписка с Барберисом Лукой привела к эмоциональной вовлеченности, которая препятствует беспристрастному рассмотрению фактов и поиску альтернативы самоубийству, и потому просит освободить ее от дальнейшего расследования данного дела и найти ей замену.
Доктор Джулия Амброзини.
(опущено) к настоящему письму прилагаю полностью переписку между мною и обвиняемым Барберисом Лукой в виде распечатки электронных писем в количестве 40, из которых 21 отправлено обвиняемым и 19 автором настоящего письма в период с 29 апреля по 9 июля сего года.
Начиная с 9 июля никаких известий от Барбериса не поступало. Однако 16 июля того же года был получен через посредство международной экспресс-доставки пакет, отправленный из Бланкенбержа, Бельгия. В упомянутом пакете содержались наручные часы японского производства марки «краун» со встроенной электронной памятью в 250 мегабайт. Анализ памяти, произведенный специалистами по компьютерной технике из полиции почтовых служб и коммуникаций, обнаружил наличие всего двух файлов: программы с именем NHF-KO.EXEи музыкального файла с именем КАК ГОВОРИЛ ПАПАША.МРЗ.
Уже при первом ознакомлении выяснилось, что программа NHF-KO.EXEпредставляет собой систему ограничения доступа к защищенной зоне сайта АО «NouveauxHorizonsFinanciers». Как только программа была запущена, она стала извлекать данные с вышеупомянутого сайта, создав в компьютере Почтовой полиции базу данных, в которой отражены операции итальянских клиентов компании за прошлый месяц, а именно: трансакции по приобретению телефонных карт, покупке электронной монеты и оплате онлайновых азартных игр.
(опущено) На основе анализа базы данных, предшествовавшего ее автоматическому уничтожению, оказалось возможным установить, что в день 13 июля, с 20.32 до 23.48, денежные платежи, осуществлявшиеся клиентами NHFв Европе якобы для покрытия сумм, проигранных в онлайновых казино (в действительности эти платежи представляют собой перевод капиталов), поступали не на обычные счета в опорных банках, а на счет, принадлежащий некой Ван Блок Марике, проживающей в г. Бланкенберже, Бельгия. Благодаря сотрудничеству бельгийских властей стало возможным установить тот факт, что 14 июля сего года в 01.16 часов 2,7 миллиона евро с текущего счета Ван Блок Марике были переведены на счет одного из банков в Гренаде, который, однако, днем позже оказался закрыт. С 14 июля о Ван Блок Марике ничего не известно.
(опущено) На итальянском сайте акционерного общества «NouveauxHorizonsFinanciers» в настоящее время появляется текст: «Уважаемые клиенты нашей компании, отделение временно не работает, свяжитесь, пожалуйста, по телефону с вашим финансовым консультантом».
(опущено)…опрошенная в этой связи служащая агентства доставки из г. Бланкенбержа, которая приняла пакет, содержащий часы и адресованный автору настоящего письма, описала отправителя как мужчину приблизительно тридцати пяти лет, говорившего по-французски с иностранным акцентом и запомнившегося ей по той причине, что кроме пакета он отправлял также переноску с белой кошкой и настойчиво спрашивал, хорошо ли обращаются с животными во время перевозки. Кошка была отправлена на адрес «HфteldesArts» в Лионе.
(опущено)
Файл КАК ГОВОРИЛ ПАПАША.МРЗ содержит запись одноименной песни Жака Бреля; запись предположительно сделана с одного из компакт-дисков, приобретенных Барберисом в Лионе. Автор письма считает нужным привлечь внимание прокурора к следующему высказыванию:
«MonPиredisait/ C'estleventduNord/ Quiporteraenterre/ Moncorpssansвme… / Etsanscolиre/ C'estleventduNord/ Quiporteraenterre/ Moncorpssansвme/ Faceа lamer». [29]
Упоминание о северном ветре, который хоронит бездыханные тела, упоминание, которое вдобавок уже содержалось в одном из электронных сообщений обвиняемого, может подвести к мысли о намерении Барбериса убить себя и положить таким образом конец своему гневу. Тогда его «выяснить и убить», многократно повторенное в переписке, приобретает другой смысл, равно как и обращение к роману «Письмо моему судье».
Сотрудник береговой охраны из Бланкенбержа заявил, что 17 и 18 июля сего года он предпринял длительные поиски для проверки сообщений отдельных туристов, которые видели, как во время прилива с одного из молов, ведущего к ресторанам на воде, упал мужчина. Поиски оказались безрезультатными, заявлений об исчезновении кого бы то ни было также не поступало.
(опущено)
Автор письма склоняется к предположению о самоубийстве Барбериса Луки, но отдает себе отчет, что речь идет не более чем о личном мнении, не подтвержденном никакими доказательствами. Смерть Барбериса, сознавшегося в убийстве Лаянки Джулиано, прекращает производство по его делу. Автор письма признает также, что длительная переписка с Барберисом Лукой привела к эмоциональной вовлеченности, которая препятствует беспристрастному рассмотрению фактов и поиску альтернативы самоубийству, и потому просит освободить ее от дальнейшего расследования данного дела и найти ей замену.
Доктор Джулия Амброзини.