Алферова Марианна Владимировна. Боги слепнут

   Логос повиновался и растянулся на подушках мягче пуха. Может, то были облака? Сразу потянуло в сон.
   — Я выгляжу стариком, — угадал Юпитер мысли сына. Да и нетрудно то было сделать: едва бросив на отца взгляд, Логос поспешно опустил глаза. — Открою тебе страшную тайну, сынок. Мы все здесь стареем. Люди своим безумием нас убивают. Надо это остановить.
   — Я тоже этого хочу.
   — Тебе нужна помощь? — без труда угадал Юпитер.
   — Мне нужен твой перун.
   Царь богов подозрительно нахмурился.
   — Мой перун? Это еще зачем?
   — Чтобы одолеть Сульде.
   — И только-то? Ты, Логос, мой сын и сын Нереиды, не можешь справиться с каким-то захудалым божком?
   — Это бог войны. Он становится сильнее с каждой пролитой каплей крови.
   — И ты хочешь испепелить его моим перуном?
   — Именно.
   — Не выйдет. Не отдам я тебе перуна. Иначе с чем останусь? Я и глазом не успею моргнуть, как ты скинешь меня с престола.
   — Клянусь, я этого не сделаю.
   — Не клянись, потому что непременно сделаешь, едва завладеешь перуном. Нет, сынишка, ничего не выйдет, я еще не настолько стар, чтобы окончательно выжить из ума. Расправляйся со своим Сульде самостоятельно. К нам в Небесный дворец он не сунется, это я точно знаю.
   — Откуда? — живо спросил Логос. Юпитер посмотрел на него с сомнением — говорить, не говорить? — решил, что лучше не говорить, только пообещал:
   — Сам скоро узнаешь. — Юпитер опустил голову на подушки и заснул.
   Логос посмотрел на спящего отца и поднялся. А может, украсть перун? Меркурию это удавалось. А что если он? Логос сделал шаг, протянул руку… И как будто увидел себя со стороны. Напряженно вытянутую шею, дрожащую десницу, протянутую к перуну. И это Логос! Юный бог отпрянул, бросился вон.
   — Сюда! — раздался женский голос, и кто-то ухватил Логоса за руку. Он не сопротивлялся и позволил Минерве вести его. Впрочем, путь был не долог. Они миновали три двери, открыли четвертую и очутились в просторной зале.
   — Э, сестрица, что за дела! — донесся будто издалека голос Меркурия.
   Логос поднял голову. Потолок над ним казался ночным небом, усеянным звездами. И если потолок был черен, то пол — светел и слегка круглился, норовя ускользнуть из-под ног. Логосу почудилось, что стоит он где-то в далеком космосе на незнакомой каменистой планете и…
   — Зачем ты сюда пришел? — спросила Минерва строго.
   — За помощью, — честно признался Логос. — Я просил у отца перун.
   — И он не дал? — почти с торжеством в голосе спросила Минерва.
   — Не дал, — вздохнул Логос.
   — Никто тебе здесь не поможет.
   — Это почему же?
   — Боги решили покинуть землю. Предприятие пока держится в строжайшей тайне, потому что в путь отправятся далеко не все. Тебя планировали включить в список. Но после сегодняшнего…
   — Ну и что такого я сделал?
   — Ты не понимаешь? Ты, Логос, не понимаешь! Юпитер так подозрителен. А ты хотел завладеть его перуном. Теперь-то он точно тебя не возьмет с собой. Правда, старик забывчив. Тебе лучше вернуться на землю и затаиться пока. Он забудет и смилостивится. Время еще есть.
   — Ты, сестрица, как всегда, умна.
   — Я мудра, а это побольше ума, могу тебя заверить, Логос, — произнесла она с едва заметной иронией.
   Логос вышел из покоев Минервы и едва не сбил с ног Меркурия, который отчаянно барабанил в дверь.
   — А я думал, она тебя не выпустит, — признался Меркурий, поправляя крылатый шлем.
   — Пойдем поговорим, братец, — шепнул Логос на ухо покровителю жуликов. — У тебя есть укромное местечко?
   — Ну как же, найдется!
   — Где?
   — В банях.
   — Мы уже там были.
   — Ну и что? Еще раз помоемся. Римляне обожают мыться. Мы тоже. Здесь постоянно во что-нибудь вляпываешься. Это же Небесный дворец.
   Вода в бассейне была теплой, но кипела ключом. Вода была голубой и прозрачной, как глаза Минервы. Лживые глаза. Меркурий погрузился в воду по шею и улыбался. Изображал высшую степень блаженства. Но при этом постоянно поглядывал на Логоса.
   — Так что скажешь? — спросил Логос Вер, глядя на кипящую воду. — Боги в самом деле решили дать деру?
   Меркурий вздохнул.
   — Кажется, да.
   — Почему?
   — Старое корыто — то бишь Земля — получило пробоину, течь все увеличивается, корыто скоро пойдет ко дну. Пора сваливать…
   — Земля погибает? — спросил Логос.
   — Нет. Я же сказал — тонет. Будет лежать среди кораллов, рыбки будут плавать… Ну, в общем, перемена всех параметров. Новая система. И что в этой системе будет — неведомо. Так что боги решили оставить сей мир и поискать более подходящий, выбрать новую планету и создать жизнь заново. Обоснуются где-нибудь в туманности Андромеды. Как тебе нравится туманность Андромеды?
   — Мне не нравится. А что Андромеда? Согласна?
   — Она-то за.
   — Но почему не попытаться заделать течь в нашем божественном корабле?
   — Не знаю. Все дело в том, что гении прежде играли роль обратной связи. А что происходит с системой, если у нее нет главной отрицательной обратной связи? Знаешь? Вот тот-то и оно. Системе конец. И земле — тоже. Так что придется все начать сначала. Растить из одноклеточного организма новую жизнь. Миллиарды лет. Бр-р… Ждать столько времени. Боги почему-то вообразили, что на новой планете они перестанут стареть. Уж не знаю, кто придумал такую чепуху. А что если мы создадим амебу и на этом загнемся? Что тогда? С людьми такое часто случается. Начнут дельце, размахнутся… И дойдут только до амебы. Вот и мы сдохнем на планете, населенной амебами. Пусть разумными амебами, но мне от этого не легче.
   — Разум дал человеку Прометей. Он тоже отправится с вами?
   — Прометея давным-давно на Земле нет. Как только твой братец Геркулес освободил его, титан тут же свалил с планеты. Сейчас он создает в созвездии Кассиопеи братьев по разуму. У каждого, как говорится, свой бзик. И орел ему помогает. После того как Геркулес подранил эту мерзкую птицу, она вдруг нежно полюбила титана. Они помирились и заключили союз. А как ты думаешь, почему с тех пор, как Прометей освободился, о нем ничего не слышно? Что ж он, по-твоему, умер от цирроза печени? Нектара перепил?
   — «Белого орла».
   — Ха-ха. Но не смешно. Надо бы чего-нибудь выпить.
   — Вина?
   — В Небесном дворце не пьют вино, только нектар. Привыкай к пище богов. Они выпили.
   — Нектар хорош, — похвалил Меркурий. — А ведь на новой планете не будет нектара! Там даже вина не будет!
   — Почему ты не выступишь против?
   — Разве я решаю? Все решает Юпитер, потому что в его руках энергия. Он нас перебросит отсюда, он же будет швырять молнии в атмосферу новой планеты, чтобы создать первые живые клетки. А я кто? Я — строитель дорог, покровитель торговли. Мне там будет нечего делать уж не знаю сколько миллионов лет. Даже если в этот раз дело пойдет быстрее и боги не будут зря тратить время на ращение динозавров. А может, наоборот, возьмут и создадут разумную расу из этих самых ящериц. Разумный диплодок… Как тебе нравится? Нам придется тоже принять форму диплодоков. Иначе подданные нас не примут. Нет, нет, я всей своей божественной сутью против такого решения.
   — Подожди. Но что будет с Землей?
   — Ну, как-нибудь… В общем, дерьмово. Кстати, тебя Юпитер возьмет с собой, он это обещал.
   — Нет-нет, я не о том, я о людях. И о Земле. Для ухода с планеты богам нужна громадная энергия. Ты знаешь, сколько?
   — Минерва знает. Она все рассчитала. Энергии хватит. Ведь у нас есть Гелиос.
   — Солнце? Вы погасите солнце?
   — Ну, может, оно и не погаснет, — Меркурий старался не смотреть Логосу в глаза.
   — Погаснет. Оно превратится в красного гиганта и распухнет, как рожа пьяницы. Так нельзя.
   — А драпать на какую-то неведомую планету можно? Можно, да? Послушай, Логос, ты должен удивить богов.
   — Удивить?
   — Ну да! Привлечь их внимание. Как-то заставить их задержаться. Я совершенно не хочу прозябать на каком-нибудь мертвом склоне третьей планеты под синим светом неведомой мне звезды. Мне здесь хорошо. И потом я совсем не уверен, что нас там ждут. Может, там есть уже свои боги и они уже растят для себя маленькую амебу. А тут мы всей командой. Изнеженные, ленивые, совершенно разучившиеся сражаться. Меня дрожь пробирает, стоит мне представить картину нашей встречи. Они сделают из нас гладиаторов и заставят биться в чаше потухшего вулкана. Минерва тут же проткнет меня копьем. Представляешь, как это будет больно? Ведь я бессмертный, я не умру.
   — Послушай, Меркурий, я молод.
   — Мог бы и не напоминать.
   — Прости. Так вот, я молод и не знаю того, что было до моего рождения. Будь добр, отвечай мне честно. Как свидетель в суде.
   — Честно или как в суде?
   — Честно как свидетель. Так вот, тысячу лет назад не возникало желания у богов удрать с нашей планеты? И если да, то откуда явились такие мысли?
   — Нет, нет, тогда все было проще, боги всего лишь хотели уничтожить Рим.
   — И кто был инициатором уничтожения?
   — Разумеется, Юпитер.
   — А кто предложил ввести так называемое «прямое божественное правление»?
   — Минерва.
   — Ты уверен? Именно так? Конфликт Юпитера и Минервы?
   Меркурий задумался.
   — Ну…— протянул он неуверенно. — Так говорят. А в общем-то… Минерва была точно против уничтожения. А вот теперь она за бегство. Все за бегство! Ни одного разумного голоса, ни одного дельного предложения!
   — Меркурий, не паникуй. Я что-нибудь придумаю.
   — Ну разумеется, ты же Логос. Вот только ты слишком много думаешь о людях. Подумай немножко о богах.
   — Я и думаю. И чем больше думаю, тем больше ваш план мне не нравится.
   — Я и говорю, новая планета, разумная амеба, — забормотал Меркурий.
   — Не поэтому, — оборвал его Логос. — Что будет с Землей? Вы бросаете ее на произвол судьбы.
   — Приходится иногда выкидывать старые сандалии. Даже если они крылатые. Жаль, но приходится.
   — Земля — это не сандалии. Ты сравнил ее с кораблем, получившим пробоину. А что если эта пробоина будет расширяться все больше и больше? И в конце концов потопит не только нашу планету, но и всю вселенную?
   — А? — изумился Меркурий. — И это возможно? — Он хотел встать, но поскользнулся и ушел под воду с головой. Вынырнул, отфыркиваясь. — Ты считаешь, это возможно?
   — Возможно. Я вижу не только частицы, я охватываю весь мир. Ведь я Логос. И кстати! Как вы будете передвигаться в космосе? Я думаю вот о чем. Путешествие в космосе отнюдь не мгновенно. До туманности Андромеды два миллиона световых лет. А в космосе — жесткое излучение. Вы будете стареть во время перелета. Так что вы не то что амеб не создадите, вы не успеете долететь до этой самой туманности.
   Меркурий задумался:
   — Но ведь как-то боги прибыли сюда. Я, правда, родился уже на Земле. И не помню, как они там совершали свои перелеты, но возможно… — Меркурий поскреб в затылке. — Вот что я тебе скажу: Минерва говорит, что в космосе у нас будет защита. Значит, она точно знает все.
   — А если она ошибается?
   — Она богиня мудрости.
   — Не стоит доверять мудрости. Особенно женской. Я постараюсь удивить богов, Меркурий. Обещаю. Но и ты сделай для меня кое-что взамен.
   — Что именно?
   — Мне нужны две амфоры с амброзией.
   — Двери Небесного дворца для тебя всегда открыты, Логос. Стол накроют в любое время.
   — Мне надо на вынос.
   — Вообще-то это запрещено.
   — Ты же бог жуликов. Так что будь добр, организуй.
   Платить за все приходится с лихвой. Если бы плата бывала хоть чуточку соразмерна. Какова же плата за отсутствие снов? Возможность видеть сны наяву? За несколько дней счастья придется заплатить годами отчаяния. За одно осуществленное желание — утратой всех желаний вообще…
   — Что ты говоришь?.. — переспросила Фабия и поправила на плече Летиции белую столу. К белому очень бы подошла гранатовая брошь. Но женщина, носящая траур, не надевает украшений.
   —Летиция не заметила, что начала говорить вслух.
   — Я хотела спросить: много народу записалось? — Фабия прекрасно поняла, что прежде Летиция бормотала совсем другое, но сделала вид, что не заметила словесной подмены.
   — Семнадцать, — отвечала она.
   — Всего семнадцать? — изумилась Летиция. — Неужели никто больше не нуждается или…
   Она запнулась.
   «Или не верят, что я могу им помочь, — закончила про себя Летиция. — Глупая девчонка, вообразившая, что способна заменить Элия. Ну конечно же, кто мне поверит!»
   Она была полна сарказма. Сарказм помогал иногда. К зиме она перебралась с загородной виллы на Палатин. Но прием клиентов проводила в доме Элия. Здесь все было как прежде. Еще до его отъезда. И все как будто неживое. Запах пыли, смешавшись с запахом плесени, поселился в доме. Так всегда пахнет в доме, когда хозяин отсутствует. Напрасно старик Тиберий сжигал на алтаре благовонные зерна — лары эти подношения не принимали. Осыпалась штукатурка и краска, покрывая серым налетом вещи, из мозаик вываливались камешки и кусочки смальты. И незачем торопливо стирать пыль со столешниц и бюстов, завтра она вновь покроет вещи серым ледяным пеплом.
   Летиция вошла в таблиц Элия и села за стол. Комната не изменилась с тех пор, как они здесь пьянствовали в ночь после спектакля. Вернее — почти не изменилась. Летиция велела убрать «Данаю», а также мраморную голову Юлии Кумской и перенести сюда из триклиния бюст Элия. Ковер на полу, залитый вином, остался. Только узор на нем погас, будто незримая тень накрыла комнату. В двух или трех местах появились проплешины.
   Фабия позвала первого посетителя. Вошла немолодая женщина в голубой столе. Летиция улыбнулась посетительнице, предвкушая, что сейчас женщина назовет сумму, а Летиция выпишет чек в пять, в десять раз больше, и женщина, увидев цифру, сначала изумится, потом кинется благодарить…
   — …денег мне не надо, — долетел будто издалека дрожащий от негодования голос, разбивая мечтания Летиции. — Я не ношу траур. И никогда его не надену. Мой сын жив. Так вот, я прошу, чтобы мой сын Луций Камилл вернулся ко мне. Таково мое желание. И ты его исполни. Мой сын был вместе с твоим мужем в Нисибисе.
   — Но они все погибли, — прошептала Летиция растерянно. — Как я его верну?
   — Бенит исполнил уже несколько тысяч желаний — все об этом говорят. Исполни одно. Летиция изумленно смотрела на женщину.
   — Но их там было триста человек, — напомнила Летиция. — Как триста спартанцев или триста Фабиев.^[36]
   — Империя никогда не исполняла желания всех. Только некоторых.
   — Но никогда желание одного, — сказала Августа, глядя матери Луция Камилла в глаза. Женщина не отвела взгляда.
   — Верни скольких сможешь. Пусть Элий вернется. Пусть мой сын вернется. Это хорошее желание. Его приятно будет исполнять. — Она поднялась.
   Посетительница уже вышла, а Летиция все сидела, глядя на дверь. Потом вскочила и кинулась вон из таблина. Сунула в руки Фабии чековую книжку.
   — Если кому нужны деньги, раздай. А я не могу никого больше видеть. Никого. Ни единого лица.
   — Думала, быть патроном так просто? — позволила себе улыбнуться Фабия.
   — Никого не хочу видеть, — повторила Летиция. — Я уезжаю на свою загородную виллу. Раздай деньги и закрой дом.
   — Так нельзя, — попыталась удержать ее Фабия.
   — Можно.
   — Ты поступаешь как ребенок.
   — Я поступаю так, как должна поступить, — она запнулась. — А правда, что Бенит исполняет желания?
   — Все об этом говорят. Но по-моему, это чушь.
   — Если б я только знала, как это сделать, — прошептала Летиция.
   — Раньше гении передавали желания богам.
   — Что? Гении? Но ведь я — наполовину гений, — воскликнула Летиция. — А бог…
   Ведь бог подойдет любой, не так ли? Бог Логос. Послушай, ты знаешь, где живет гладиатор Вер?
   Дверь Летиции отворила молодая женщина. Она была широкоплечей, высокого роста, чем-то походила на Клодию.
   — Августа? — женщина ее узнала.
   — Где Вер? — спросила Летиция. — Его можно видеть?
   Женщина заколебалась.
   — Его нет.
   — Так где же он?
   — Не знаю. Он теперь редко бывает дома.
   — Я должна его видеть! — Летиция отстранила женщину и вошла.
   Но Вера в самом деле не было. Можно было, конечно, подождать. Но ждать Летиция не могла. Просто не могла — и все. Что же делать? Как ей передать желание богам? Самой отправиться в Небесный дворец? А почему бы и нет? Кто ей запретит? Не пустят? Ну так она прорвется. Она выскочила в перистиль и прежде, чем ей кто-то осмелился помешать, рванулась вверх, в небо.
   Лететь было совсем несложно — все вверх и вверх, и главное не оглядываться, но лишь запрокидывать голову к плотным, будто высеченным из мрамора облакам, стадами плывущем в зимнем небе. Сейчас появится Небесный дворец… Но дворец не появлялся. Синь неба, и облака вокруг. Летиция понеслась на юг, потом на восток. Дворца не было. Лишь гряды облаков сменяли друг друга. Небо огромное. И очень холодное. У Летиции стучали зубы. Она глянула вниз и обмерла. Земля погрузилась во мрак. Лишь крошечные огоньки светились в черноте. Летиция повернула на запад. Солнце тонуло в океане. Сейчас оно погаснет. Что тогда? Что делать? Возвращаться на землю в темноте? Но только начала спускаться, как бездна внизу раскрылась, и Летиция камнем ухнула вниз. В ужасе рванулась она назад к облакам. Новая попытка, еще и еще — и вновь страх выталкивал ее в небо. Летиция не знала, сколько времени прошло в бесполезной борьбе, когда кто-то схватил ее за руку.
   Перед ней был сам Логос. На белой его тунике и на волосах сверкали то ли всполохи платинового сияния, то ли кристаллики инея.
   — Вер, ты! — встреча казалась чудом.
   — Что ты здесь делаешь?
   — Ищу тебя.
   — Зачем? — он удивился вполне искренне.
   — Чтобы передать тебе желание.
   — Какое желание? Ты о чем?
   — Я хочу, чтобы Элий вернулся. — Она вся дрожала — то ли от холода, то ли от волнения.
   — Куда?
   — Неважно куда. Главное — ко мне.
   — Желания больше не исполняются.
   — Желания исполняются все время. Весь вопрос — как. И чьи. Так вот исполни это: Элий должен вернуться ко мне. А Луций Камилл — к своей матери. Так пожелала мать Камилла. Я только передаю. Как гений. Ведь я гений, пусть и наполовину.
   — А я — бог, — со странной усмешкой отвечал Логос Вер. — Все ясно. И какой гладиатор выиграл для нее поединок?
   — Кто-то должен был выиграть? — Она растерялась.
   — Раз желание должно исполниться, значит, кто-то должен сражаться. Но кто?
   — Гладиаторы? — робко предположила Летиция.
   — Гладиаторы? — переспросил Логос. — Нет, это совершенно не обязательно. Да и связи с гениями и богами у гладиаторов теперь нет. Но я знаю, кто будет биться. — Он схватил ее за руку и потянул за собой в вышину.
   — Куда мы? — изумилась Летиция.
   — В Небесный дворец.
   — Разве смертных туда пускают?
   — Простых смертных — нет. Но Августу пустят. Я гарантирую. Только погоди! — Он отцепил от пояса золотую флягу. — Надо закапать тебе в глаза амброзию. Тогда ты сможешь видеть богов во всем их блеске.
   Расчеты давно были готовы. Но Минерве они не нравились. Выходило все как-то просто. И… нет, наверняка что-то она не учла. Но вот что? Кто бы ей помог? Кого попросить? Логоса? Ну уж нет! Она и сама справится, без этого молокососа, которого все почитают отныне чуть ли не за главного бога.
   Дверь отворилась, и вошел Логос, как в басне волк. И не один, а с девчонкой. Причем смертной. И глаза у девчонки светятся, как у богини. Понятно: Логос позаботился, чтобы девчонка не ослепла. Печется о людишках, смешной.
   — А она-то здесь зачем? — не слишком любезно встретила Минерва гостью.
   — У нас очень важное дело. И очень срочное. — Логос говорил с сестрою так, будто Минерва была его клиентом.
   — Хочу сразу предупредить: смертных с собою не берем.
   — И не надо. Летиции не понравится жить на планете, населенной разумными амебами.
   — О чем вы? — не поняла Августа. Логос внезапно наклонился, оторвал лоскут от длинного Минервиного пеплоса и швырнул в жаровню. Ткань вспыхнула белым платиновым огнем и исчезла.
   — Клеймо принято, — объявил Логос Вер. Минерва нахмурилась:
   — Прекрати свои игры.
   — О нет, игры как раз впереди. Летиция передала мне желание. Я взял у тебя клеймо. Тебе придется биться, чтобы желание исполнилось.
   — Что за ерунда?! О чем ты? Разве здесь Колизей?
   — Тебе нужны зрители? — Логос развалился в кресле и глотнул из золотого кубка нектара. Он вел себя бесцеремонно. Летиция стояла за его креслом и смотрела во все глаза. Нахалка! — Сейчас кликнем богов. Их во дворце не меньше, чем жителей в Риме. Пусть посмотрят.
   — Я не буду драться.
   — Будешь. Я дрался по милости богов сотни раз. Но и боги исполняют просьбы людей. Иначе зачем бесчисленные жертвы, каждодневные молитвы, зачем все храмы, алтари, фимиам? У людей с богами симбиоз. Они не могут друг без друга. Так что настал твой черед услужить людям. Кого выберешь в противники? А впрочем, чего выбирать. Я — устроитель, я назначу. Марс не подойдет. Хотя его ожоги и зажили, он все еще страдает нервным тиком, поэтому дадим ему отдохнуть. Бог ужаса дерется плохо, Аполлон только стреляет из лука, Вулкан хром, да и молот — это не оружие. Остается только Беллона. Сейчас ее позовем и…
   — Логос, что ты замышляешь?
   — Ничего тайного и дурного. У меня такое чувство… Да нет, не чувство, а знание… Ведь я обнимаю весь мир, Минерва, в отличие от тебя. Так вот, с Земли вам не удрать. Я еще точно не ведаю, почему. Но… — Логос тряхнул головой, — не удрать. Так что придется постараться и старушку нашу как-то обустроить. И стараться придется всем, и богам, и людям.
   — Ты слишком о себе высокого мнения, Логос, — усмехнулась Минерва. — И если ты думаешь, что я попадусь на такую хитрую уловку и расскажу тебе, как мы уберемся с Земли, то ты ошибаешься.
   — Ладно, сестрица, не тяни. Это ни к чему. Уж как гладиатор могу сказать точно — не поможет.
   — Хорошо, идем.
   — Куда?
   — В покои Беллоны. Я исполню твою дурацкую прихоть. Напоследок.
   Порция расхаживала по своей маленькой тесной спаленке и не могла уснуть. Была уже глубокая ночь, а она все ходила взад и вперед, и сама мысль о том, чтобы лечь в постель и прижать голову к подушке, как к раскаленному камню, внушала отвращение. Весь день она разбирала письма. Каждое — как крик, как вопль — хриплый отвратительный вороний грай. Каждое кричало о разном, и все вместе об одном и том же — все желали чьей-то смерти, разорения, заточения, осуждения. Все призывали на голову ближних несчастья и беды, обвиняли других в воровстве, нечестии, измене. Да что же это? С ума они все сошли, что ли? Какая-то женщина требовала, чтобы у ее соперницы случился выкидыш. Она желала смерти нерожденному дитяте. Другая призывала все кары на голову молодых людей, которые вместе с ее сыном изнасиловали девушку. Сын этой женщины попал в карцер, а двое его дружков почему-то избегли наказания. Теперь несчастная мать хотела, чтобы эти двое, свалившие всю вину на ее сына, погибли или получили страшные увечья. Право же, этой женщине следовало лучше воспитывать сына, и тогда бы не случилось несчастья. И не надо было никого проклинать.
   Бывали и другие письма, конечно. Люди просили помочь вылечить, помочь деньгами, устроить детей в какой-нибудь престижную академию, женить сына на богатой наследнице, организовать ночь любви со знаменитым актером. Письма, в которых просили денег на лечение, или на летний отдых детей, или денег на покупку нового авто — простого, обыденного, незлобливого — складывались на стол толстой секретарше, она что-то писала в ответ на эти просьбы, иногда прикладывала чеки или звонила в благотворительные фонды. Для себя Крул оставлял послания с просьбами о любви актеров и гладиаторов — эти заявки Крул обсуждал со своими помощниками. Плосколицые широкоплечие здоровяки громко ржали над каждой строчкой, обсуждая, кто из них в этот раз сыграет роль желанного любовника и сколько за это получит ауреев. Их матерям стоило лучше воспитывать своих сыновей.
   У Порции не было сил дольше оставаться в этом гадюшнике и с утра до вечера сортировать отвратительные послания. Каждый вечер она клялась, что не вернется к Крулу. И каждое утро отправлялась на работу свою, как на казнь.
   В первую стопку она складывает письма, где просили кого-нибудь убить. Во вторую — где желали, чтобы соседей ограбили. В третьей оказывались пожелания пожаров. Пожары почему-то были наиболее популярны. Три дня назад одна женщина умоляла, чтобы сгорела базилика, где ее дочь приговорили к трем годам карцера. И базилика запылала, подожженная сразу с трех сторон. Что сгорит сегодня. Порция не знала.
   Порция покосилась на постель. Как хорошо было бы лечь и заснуть. Но она не заснет. Подушка обожжет, кровать облепит липкими простынями. Что же делать? Как заснуть, не ложась? Как заглушить бесконечное верченье слов в голове — пожары, пожары, пожары, убитые, покалеченные…
   Тиберий.
   Старика она вспоминала постоянно. Сегодня после работы специально прошла мимо дома Элия в Каринах. Знала, что Тиберий сейчас там живет. Увидела. Он стоял, опираясь на палку, у дверей и разговаривал с какой-то женщиной. Порция прошла мимо, на мгновение остановилась, даже кивнула. Даже улыбнулась. И Тиберий нехотя кивнул в ответ.
   Не знает…
   Как хорошо, что он не знает! Это просто счастье, что Тиберий не знает.
   Элий был прав — не надо было голосовать за Бенита. О боги, почему она не послушалась Элия. Ей так хотелось проголосовать за Бенита! Вот и проголосовала. Исполнила желание. О боги, почему Элий погиб! Если бы он был жив, она бы дала обет во всем и всегда слушаться Элия. Элия — а не своих глупых желаний.