Алигьери Данте. Сочинения

Одним я спасеньем огорчен —
Что сила боль оставит без вниманья;
Но если порождают состраданье
Благие просьбы, жажду, чтобы сил
 

15

 
Придало мне сияние очей
Прекрасное возлюбленной моей.
Влюбленному лучи любимых глаз
Даруют сладость взгляду
И горестям моим предел кладут:
 

20

 
Дорогой этою не в первый раз
Несут они усладу
И знают, где Амор обрел приют, —
Меня глаза мои же выдают.
Бываю счастлив, взор ее встречая,
 

25

 
Но нет, любви моей не замечая,
Его скрывает от меня она,
Тогда как в мыслях, что в любви берут
Начало, ей одной служу всегда я,
Иного блага для себя не зная, —
 

30

 
Настолько преданность моя сильна,
Бежать ее? Но в том-то и беда,
Что сразу же я умер бы тогда.
Воистину владеющая мной
Любовь невероятно
 

35

 
Сильна и чувствам не чета иным,
Нет в мире ничего любви такой
Сильней, когда приятно
И жить и умереть, служа другим.
И я служить стремленьем одержим
 

40

 
Давным-давно, с тех пор как ощущенье
Великой жажды знаю — порожденья
Красот, соединившихся в одну.
Да, я слуга, и пусть я нелюбим,
Я счастлив: людям свойственно уменье
 

45

 
Служить, не спрашивая дозволенья.
Не ставя строгость младости в вину,
Надеюсь, доживу — настанет срок,
И сделается суд ее не строг.
Когда, великой жаждой побежден,
 

50

 
Желаю я на славу
Служить любимой и к тому стремлюсь,
Сдается мне, что я вознагражден,
И, значит, не по праву
Обыкновенным я слугой зовусь.
 

55

 
Себе на благо красоте дивлюсь,
Служа красе — моих очей отраде,
Но все ж при более глубоком взгляде
Слуга — названье мне, ведь я служу
И потому слугою остаюсь,
 

60

 
Пускай не собственной корысти ради:
Служу, не помышляя о награде, —
Ведь я самою службой дорожу,
Любимой весь принадлежа как есть:
Амор мне оказал такую честь.
 

65

 
Когда б не бог любви, не мог бы стать
Я вещью, посвященной
Той, кто ко мне упорно холодна,
Подобно даме, что не хочет знать
Души, в нее влюбленной,
 

70

 
Души, которой так она нужна.
Я нахожу, что каждый раз она
Прекраснее, чем прежде, несравненно,
И власть Амора крепнет неизменно
С открытием достоинств новых в ней.
 

75

 
И вечно доля у меня одна,
И мучаюсь и нощно я и денно,
И полон сладких дум одновременно,
Когда нельзя мне любоваться ей —
С тех пор, как видел я мою любовь,
 

80

 
И до поры, когда увижу вновь.
Коль скоро ты, канцона, мне сродни,
Я, за тебя спокойный,
Прошу тебя, уверен наперед,
Что не рассердишься, — не премини
 

85

 
Ступить на путь достойный,
Что, сладостную столь, тебя зовет.
Когда же рыцарь некий привлечет
Внимание твое, имей терпенье
О тех, с кем дружит он, составить мненье, —
 

90

 
И ты тогда, каков он сам, поймешь.
Плохих в друзья хороший не берет,
Но кто попал в дурное окруженье,
Не изменить не может поведенье,
Насколько б ни был прежде он хорош.
 

95

 
С людьми дурными дела не имей:
Разумней избегать таких людей.
Трех — злобных наименее — сначала,
Канцона, флорентийцев навести:
Двоих приветствуй, третьего спасти,
 

100

 
Избавить поспеши от злобной секты.
Скажи ему о том, что не пристало
Спор добрым людям меж собой вести,
И что добру со злом не по пути,
И что, коль скоро добрый человек ты, —
 

105

 
Со злом боясь вступить в борьбу, стыдись:
Чтоб обрести одно, с другим борись.
 

 

Баллаты и станцы

40 (LVI)

 
Как вспомню тот веночек,
Вздыхаю без конца —
И все цветы по нраву.
Я видел тот венок на вас
 

5

 
И прелести цветов дивился,
Я видел, помню, как сейчас, —
Над ним любовный ангел вился,
И пел он, что явился
Склонять к любви сердца
 

10

 
И звать в ее державу.
Когда Флоретты рядом нет,
Я верю — лучше всех признаний
Напомнить ей надеть предмет
Моих сердечных воздыханий,
 

15

 
Притом что нет желанней
Любовного венца,
Сплетенного на славу.
В баллате я почтил цветы,
Сплетая с юным словом слово,
 

20

 
И, если я для красоты
Ей платье дал с плеча чужого,
Не вижу в том худого —
И для ее певца
Привета жду по праву.
 

 

41 (LVIII)

 
О Виолетта, ты моим глазам
Предстала, осененная Амором!
Прошу, над сердцем смилуйся, в котором —
Боль жгучая с надеждой пополам.
 

5

 
Ты, Виолетта, статью неземною
Вселила пламя в раненую грудь,
Все обожгла внутри,
Чтобы надежду в будущем вдохнуть,
Согреть улыбкой, — сжалься надо мною,
 

10

 
Мне легче, посмотри.
Хоть изредка улыбку мне дари,
Не забывай, сколь многие страдали,
Что на любовь ответить опоздали, —
И сами обрекли себя слезам.
 

 

42 (LXXXVII)

 
«Красавица младая, появилась
Здесь для того я, чтобы мог любой
Нездешней насладиться красотой.
Я — дочь небес, и я оттуда вновь
 

5

 
Пролью на мир блаженное сиянье.
Кому при встрече не внушу любовь,
Тому не суждено любви познанье.
На то Природы было пожеланье,
Чтобы меня Амор, вожатый мой,
 

10

 
Привел во всей красе в предел земной.
Играет звездный благодатный свет
В моих очах; моя краса — чудесна,
И чуда в этом никакого нет,
Затем что красота моя небесна.
 

15

 
И только тот найдет, что я прелестна,
Чьей овладеет бог любви душой,
Пленив ее красавицей другой».
Такие в ангельских чертах слова
Начертаны решительно и ясно.
 

20

 
Я любовался девой, жив едва,
И убоялся смерти не напрасно,
Владыкой ранен, что единовластно
Царит в очах красавицы младой.
С тех пор и плачу, потеряв покой.
 

 

43 (LXXX)

 
Познавшие Амора, к вам одним
С баллатой обращаюсь безотрадной,
Где речь идет о даме беспощадной,
Сумевшей сердцем завладеть моим.
 

5

 
Внушая страх, она глядит надменно,
Собою любоваться не дает:
Жестокие обводы неизменно
У глаз лежат, зато в глазах несет
Красавица желанный образ тот,
 

10

 
Что из души высокой исторгает
О милости призыв и заставляет
Сердца вздыхать при каждой встрече с ним.
Она безмолвствует, но слышу: «Горе
Взглянувшему в глаза мои хоть раз!
 

15

 
Амора образ я несу во взоре,
И стрел его — неистощим запас».
И прячет взор она от наших глаз,
Уподобляясь некой мудрой даме,
Что на себя влюбленными очами
 

20

 
Глядит, довольна обликом своим.
Не думаю, что состраданья ради
От правила отступит своего
Красавица надменная, во взгляде
Несущая любови божество.
 

25

 
Но ей не спрятать от меня его, —
Блаженное познаю состоянье:
Столь сильно любоваться ей желанье,
Что страшный гнев ее преодолим.
 

 

44 (LXXXVIII)

 
Ты, зная, что прекрасна и юна
И что орудием Амора стала,
В гордыню и жестокосердье впала.
Со мной жестока и высокомерна,
 

5

 
Ты вынуждаешь все на свете клясть:
Решила испытать, насколько верно,
Что власть любви — убийственная власть.
Как это просто — в плен к тебе попасть!
О если бы ты на себе сначала
 

10

 
Могущество Амора испытала!
 

 

45 (XLIX)

 
Амор замолвить слово
За сердце может, что у вас в плену,
И чуткую струну
В душе далекой тронет Состраданье.
 

5

 
Отрадно ждать, что снова
Увижу вас — и радостно вдохну,
Чуть прах дорожный с платья отряхну:
Разлуку сокращает ожиданье.
Надеюсь, кратким будет испытанье,
 

10

 
Желанный близок час,
Недаром вижу вас
В мечтах, и не помеха расстоянье:
Будь я на месте или на ходу,
Мольбою госпожу мою найду.
 

 

46 (LVII)

 
Владыка, что из самой глубины
Прекрасных ваших глаз на мир взирает,
Надежду мне внушает,
Что с милосердьем будете дружны.
 

5

 
Места, где он, всесильный, пребывает,
Прекрасными местами быть должны,
И к ним устремлены
Все добродетели, как подобает.
Вот почему меня не покидает
 

10

 
Надежда, что не умерла едва
И все-таки жива:
Придав надежде сил,
Чтоб ей никто пути не заступил,
Ей о себе Амор напоминает
 

15

 
И о цветке, что душу поразил
И красотой пленил,
Когда ко мне, мадонна,
Вы обратили очи благосклонно.
 

 

Стихотворения, написанные в изгнании

Сонеты

47 (LXXXIV)

 
Звучат по свету ваши голоса,
Стихи мои, с тех пор как я о даме
Стал, заблуждаясь, петь, начав словами:
 

4

 
«Вы, движущие третьи небеса».
Преодолев пустыни и леса,
Идите к ней, скажите со слезами
Известной вам: «Мы ваши, мы лишь с вами,
 

8

 
Иных не узрит госпожи краса».
С ней не останьтесь, там Амора нет.
Идите дальше в скорбном одеянье,
 

11

 
Как ваши сестры — после стольких лет.
Достойной дамы вы найдите след.
Скажите ей в смущенном покаянье:
 

14

 
«Мы служим вам, у сих склоняясь мет».
 

 

48 (LXXXV)

 
О сладостный сонет, ты речь ведешь
О той, с которой честь для каждой знаться,
Ты встретил или встретишь, может статься,
 

4

 
Того, кого ты братом назовешь.
В его сужденьях — правды ни на грош
О божестве, зовущем жен влюбляться,
И мой тебе совет: не слушай братца,
 

8

 
Все сказки, все заведомая ложь.
Однако при условии, что словом
Он к госпоже твоей тебя направит,
 

11

 
Ты ей скажи как можно горячей:
«Пусть мой приход сомнений не оставит
О человеке, повторять готовом
 

14

 
Все время: «Где, где свет моих очей?»
 

 

49 (LXXXVI)

 
Две госпожи, в душе моей представ,
Беседу о любви ведут согласно:
Одна — мудра, отважна, беспристрастна
 

4

 
И обходительный имеет нрав;
Другая, мягкой красотою взяв, —
Изысканна и тем вдвойне прекрасна.
И надо мною та и эта властна,
 

8

 
Ведь бог любви — ревнитель равных прав.
И Красота полна недоуменья,
И Добродетель, что не изберу
 

11

 
Одну из двух предметом поклоненья.
Но для Амора обе ко двору:
Как не любить красу — для наслажденья
 

14

 
И добродетель — чтоб служить добру?
 

 

50 (LXXXIX)

 
Кому еще в ее глаза смотреть
Достанет после этого отваги?
По их вине о смерти как о благе
 

4

 
Мечтаю: невозможно боль терпеть.
Пусть для других примером стану впредь,
Предупрежденьем о безумном шаге,
Чтоб новому не вздумалось бедняге
 

8

 
Черты прекрасной девы лицезреть.
До срока умереть судьба судила
Мне для того, чтобы любой извлек
 

11

 
Из ранней гибели моей урок.
Я поспешил, увы, — я жить бы мог,
И мне бы мысль о гибели не льстила,
 

14

 
Как жемчугу — желанный луч светила.
 

 

51 (ХСIХ)

 
Мессер Брунетто, отнеситесь чутко
К малютке сей, в ее устроив честь
Не пир, но праздник, — ведь не просит есть,
 

4

 
А требует прочтения малютка.
Запомните: ее понять — не шутка,
Не вдруг найдете вы — в ней что-то есть:
Спокойно надобно ее прочесть,
 

8

 
Да и не раз, чтоб смысл достиг рассудка.
А не достигнет — там у вас полно
Таких, как брат Альберто: разберется
 

11

 
Любой во всем, что в руки ни возьмет.
Когда же вы и с ними заодно
Не преуспеете, позвать придется
 

14

 
Мессера Джано — он не подведет.
 

 

52 (LXII)

 
Все больше донимает батогами
Вас бог любви? За непокорность месть!
Еще послушней будьте, чем вы есть, —
 

4

 
Вот мой совет, а там решайте сами.
Придет пора — он вспомнит о бальзаме,
Не даст мученьям душу вам разъесть:
Весомее раз в пять, когда не в шесть,
 

8

 
Добро любви, чем зло. И к вашей даме
Направьте ваше сердце напрямик
Через его владенья, если верно
 

11

 
Я в смысл посланья вашего проник.
Держитесь этого пути примерно,
Ведь бог любви вознаграждать привык
 

14

 
Лишь тех, кто служит преданно и верно.
 

 

53 (XCIV)
Чино да Пистойя — к Данте

 
О новой даме речь ведет опять
Амор и на посулы не скупится,
Клянясь, что стоит ею мне плениться —
 

4

 
И сердце переполнит благодать.
Но слова не умеет он держать,
Когда стрела его к мишени мчится,
И я, увы, не сказочная птица
 

8

 
И знаю, мне из пепла не восстать.
Едва поднять решаюсь очи эти —
И ранит сердце новая стрела,
 

11

 
В котором старым ранам нет числа.
Что делать, Дант? Не откажи в совете.
Амор зовет, но я боюсь, что зла
 

14

 
Не в темном больше, а в зеленом цвете.
 

 

54 (XCV)
Данте — к Чино да Пистойя

 
Я видел срубленный под корень ствол, —
Его пригрел родитель Фаэтона,
Свалившегося в реку с небосклона
 

4

 
Ломбардскую, и ствол листву обрел,
Но все-таки плодов не произвел,
Отторгнут от живительного лона.
И не могло иначе быть: исконно
 

8

 
Природе чужд подобный произвол.
Обманчив дерева наряд зеленый, —
О девушке суди не по глазам,
 

11

 
А в сердце глянь поглубже — пусто там.
Нет, лучше юных опасаться дам,
За нею не гонись, неугомонный,
 

14

 
Зеленым цветом юности прельщенный.
 

 

55 (XCVI)

 
Затем что здесь никто достойных слов
О нашем не оценит господине,
Увы, благие мысли на чужбине
 

4

 
Кому поверю, кроме этих строф?
И я молчанье долгое готов
Единственно по той прервать причине,
Что в злой глуши, где пребываю ныне,
 

8

 
Добру никто не предоставит кров.
Ни дамы здесь, отмеченной Амором,
Ни мужа, что из-за него хоть раз
 

11

 
Вздыхал бы: здесь любовь считают вздором.
О Чино, посмотри, с каким укором
Взирает время новое на нас
 

14

 
И на добро глядит недобрым взором.
 

 

56 (CXI)

 
Амор давно со мною пребывает,
От девяти он лет во мне царит,
И знаю, как, пришпорив, вновь смирит,
 

4

 
Как плакать и смеяться заставляет.
Напрасно разум пленник призывает, —
Так простодушный в колокол звонит,
Когда трепещут молнии, и мнит,
 

8

 
Что облаков раздор он усмиряет.
Очерчен круг любви, недвижна мета,
Там воли ограничен кругозор,
 

11

 
Туда не долетит стрела совета.
И шпору новую вонзит Амор,
Коль прежнею красою не согрета
 

14

 
Твоя душа. Таков твой приговор.
 

 

57 (CXII)

 
Я минерал мечтал найти златой,
Ценимый добродетелью высоко,
Но умираю, мучаясь жестоко,
 

4

 
Затем что в сердце шип вонзился злой.
От поисков напрасных сам не свой,
Я, осужденный умереть до срока,
Там пребываю, где по воле рока
 

8

 
Останется победа не за мной.
Я многое бы к этому прибавил,
Но я боюсь, маркиз, что вам смешон
 

11

 
Моих докучных жалоб будет стон.
К владыке я взываю, чтобы он,
Который мрамор слезы лить заставил,
 

14

 
Жестокий камень в злато переплавил.
 

 

58 (CXIII)

 
Достойны вы сокровища любого —
Столь чисто голос ваш всегда звучал,
Но кто в проводники неверность взял,
 

4

 
Сокровища не сыщет никакого.
Не зная средства от шипов иного,
Израненный, и я, как все, вздыхал,
И все же есть на свете минерал
 

8

 
И чувство давнее, как прежде, ново.
Не ведает слепой, когда закат,
Когда восход: несчастие закрыло
 

11

 
Ему глаза, и ни при чем светило.
Меня бы мост сомнений убедило
Одно покинуть — слез правдивых град:
 

14

 
Без них меня слова не убедят.
 

 

59 (CXIV)

 
Я полагал, что мы вполне отдали
Любовной теме дань, — всему свой срок, —
И новый путь необоримо влек
 

4

 
Мою ладью, влекли морские дали.
Но, Чино, мне не раз передавали,
Что ловитесь вы на любой крючок, —
Иначе бы перо для этих строк
 

8

 
Усталая рука взяла едва ли.
Когда влюбляются, подобно вам,
Направо и налево то и дело,
 

11

 
То бог любви несильно стрелы мечет.
Чтоб ваше сердце вами не вертело,
Займитесь им, — ведь сладостным стихам
 

14

 
Такой пример, как ваш, противоречит.
 

 

60 (CXV)

 
С тех пор, о Данте, как меня изгнали
Из мест родных и, от красы далек,
Какой ни прежде, ни позднее Бог
 

4

 
Не создавал, бреду в слезах печали,
Когда, тоскуя, что умру в опале,
Встречал красавиц я, которых мог
Сравнить с любимой, сердце не берег,
 

8

 
И всякий раз они его пронзали.
И все равно к безжалостным рукам
Отчаянье, что мною завладело,
 

11

 
Меня влечет в объятья, нет сомненья.
Одной, любимой, предан я всецело,
Но в красоте других — и многих — дам
 

14

 
Приходится искать мне утешенья.
 

 

61 (CV)

 
Недолго мне слезами разразиться
Теперь, когда на сердце новый гнет,
Но Ты, Который — совести оплот,
 

4

 
Всевышний, не позволь слезам пролиться:
Пускай Твоя суровая десница
Убийцу справедливости найдет,
Пригретого тираном, что дает
 

8

 
Отраве по земле распространиться.
И в леденящем страхе новых бед
Роптать и то не смеет люд смиренный,
 

11

 
Но Ты, любви огонь, небесный свет,
Вели восстать безвинно убиенной,
Подъемли Правду, без которой нет
 

14

 
И быть не может мира во Вселенной.
 

 

Канцоны

62 (CIV)

 
Три дамы к сердцу подступили вместе,
Расположась кругом,
Затем что в нем самом
Любви угодно было воцариться.
 

5

 
В них столько красоты и столько чести,
Что бог любви при всем
Могуществе своем
Не сразу к ним решает обратиться.
Усталые, страдальческие лица
 

10

 
Изгнанниц трех несчастных выдают,
Которых там и тут
Отвергли, а послушать их, — давно ли,
Достойны лучшей доли,
Красавицы повсюду были чтимы,
 

15

 
Не то что ныне. И, не пряча боли,
Теперь людьми гонимы,
Как будто к другу в дом они пришли:
Кого искали — наконец нашли.
К руке склонилась с видом чахлой розы
 

20

 
Та, что любовь корит
За тысячи обид,
И обнаженная рука — колонна
Страданья, по которой льются слезы,
Другою — лик сокрыт,
 

25

 
Что слез дождем омыт.
Боса, но сколько гордости врожденной!
И сквозь худой покров Амор смущенно
Увидел то, о чем не говорят,
И, жалостью объят,
 

30

 
Спросил с участьем, кто она такая.
«Почти во всем чужая, —
Она Амору молвила в унынье. —
На родственную чуткость уповая,
Сюда пришли мы ныне,
 

35

 
Ведь мне сестрою — матушка твоя.
Я Справедливость. Справедливость я».
Печалью красноречия живого
Бесхитростный рассказ
Внимавшего потряс,
 

40

 
И он спросил о тех, что были с нею.
У бедной слезы покатились снова
Из воспаленных глаз.
«Ты хочешь лишний раз
Увидеть, что сдержаться не умею? —
 

45

 
И скорбно продолжала эпопею: —
Тебе известно, что сначала Нил
Ключом прозрачным был,
И там, где зелень уступила зною,
Над девственной волною
 

50

 
Я родила ту, что со мною рядом
Пшеничной утирается косою.
И дочь припала взглядом
К воде и — красоте своей в ответ —
Ту, что поодаль, родила на свет».
 

55

 
Амор дослушал не теряя нити,
Рассказом потрясен,
И вот сквозь слезы он
Любезно дам приветствовал впервые,
И стрел своих коснулся: «Посмотрите,
 

60

 
Бездействием урон
Оружью нанесен,
Сверкавшему во времена былые.
Умеренность, и Щедрость, и другие
Родные наши нищими бредут, —
 

65

 
Как не заплакать тут?
Пусть правды от себя никто не прячет,
И если смертный плачет,
Так повернулись для него светила.
А нам дано бессмертие, и, значит,
 

70

 
Как жизнь бы нас ни била,
Мы выстоим, и вновь родится тот,
Кто этим стрелам блеск былой вернет».
И я, внимая слову утешенья,
Хоть не ко мне оно,
 

75

 
А к трем обращено
Изгнанницам, горжусь моим изгнаньем.
Пусть белыми по воле Провиденья
Цветам не суждено
Пребыть, но все равно,
 

80

 
Кто пал с достойными, того признаньем
Не обойдут. И если б расстояньем
Я не был от красавицы моей
Отторгнут и о ней
Не тосковал, душе бы легче было.
 

85

 
Но огненная сила
Сломила плоть — недаром Смерть на страже
Была, недаром к сердцу подступила.
Будь я виновен даже,
Недолго прожила моя вина,
 

90

 
Раскаяньем давно погребена.
Да не притронется ничья рука,
Моя канцона, к твоему наряду:
Пускай доступным взгляду
Любуются и в сладостную суть
 

95

 
Не тщатся заглянуть.
Но если на пути твоем случится
Друг добродетели, любезна будь
И, прежде чем открыться,
Вся просветлей, — цветка цветущий вид
 

100

 
Желанье в пылком сердце породит.
Канцона, птицей белой мчись на лов,
Канцона, черными лети борзыми,
Что путь под отчий кров
Отрезали, лишив меня покоя.
 

105

 
Ни от кого скрывать не вздумай, кто я;
Разумные уметь прощать должны:
Прощенье — наилучший лавр войны.
 

 

63 (LXXXIII)

 
Когда меня Амор обрек печали,
Придав опале,
Едва ли был я в этом виноват:
Нет, — жалостью объят,
 

5

 
Моленьям сердца страстным
Он моего внимать не мог, и вот,
Забытый им, пою, как в грех мы впали,
Не устояли,
И стали все дурное невпопад
 

10

 
Обозначать подряд
Мы именем прекрасным.
О грациозность! В ком она живет,
Заслуживает тот
Порфиры: свойство это
 

15

 
Есть верная примета
Того, что добродетель в нем царит,
И защищать ее, любви лишенный,
Решил я, убежденный —
Ко мне владыка возблаговолит.
 

20

 
Одни спустить готовы все именье:
Причина рвенья —
Стремленье, умерев, найти приют
Там, где лишь добрых чтут,
Которых невозможно
 

25

 
Из мудрой памяти людей изгнать.
Но показную щедрость ждет забвенье,
Ведь береженье —
Уменье мудрых; им же воздадут
За их превратный суд
 

30

 
И суд людей, что ложно
Их, мотов, щедрыми хотят считать.
В распутстве пребывать —
Ужели этим кто-нибудь прославится?
Или стремленьем нравиться
 

35

 
Глупцу, пуская пыль в глаза ему?
Судить по платью мудрый муж не будет,
Ведь он о людях судит
По благородству сердца и уму.
Другим — при их желанье отличиться —
 

40

 
Иное мнится:
Добиться славы остряка не грех
У тех, кто, слыша смех,
Догадки втуне строит,
Над чем смеются, — слеп умом не зря.
 

45

 
И речь замысловато их струится,
И взор искрится,
И лица радостны — у них успех.
И влюблены не в тех,
В кого влюбиться стоит,
 

50

 
Они, фривольно каждый раз остря
И жаждой не горя