Страница:
Новгородские власти строго наблюдали за тем, чтобы вся торговля ганзейских городов велась под их контролем. Немецким судам разрешалось ходить только по Неве, Ладожскому озеру и Волхову; далее товары должны были перегружаться на русские ладьи. Торговля немцев носила исключительно оптовый характер и шла через новгородских купцов. Об этом свидетельствуют договоры XIII–XIV вв. новгородцев со своими князьями.
Предприниматели-колонисты, выселенцы Великого Новгорода положили основание многим городам на Урале, в Прикамье, что способствовало развитию рудной базы, освоению соленых источников и новых земель. В XIII в. возникают Вологда (1264 г.), Холмогоры (1353 г.), Великий Устюг (1218 г.).
После распада Киевской Руси новгородцы строят храмы, отличающиеся предельной простотой. Возводятся церковные здания по заказам бояр, церковных иерархов, иногда – князя. В этом виде предпринимательства увеличивается массовость и стандартизация, растет производительность труда, но при этом не снижается качество строительства и изысканность архитектурных форм.
Господин Великий Новгород обладал громадной территорией от Белого моря до Западной Двины и Ильменских рек. Даже исландские саги наполнились сказаниями о богатстве и могуществе великого Хольмграда.
Взаимоотношения русских городов с Ганзейским союзом имели и свои сложности. Ганзейцы добивались предоставления им особых льгот при передвижении по новгородской земле, требовали от местных властей защиты их имущественных и личных интересов, права взыскивать с местных жителей торговую задолженность, а также привилегий, связанных с ввозом и вывозом товаров. Они стремились основывать собственные поселения, торговые конторы, добивались самостоятельности в торговле, исключавшей вмешательство новгородских властей, предпринимали попытки устанавливать свои судебные порядки, вводить свое правовое регулирование торговых отношений с местным населением, настаивали на разрешении провозить товары новыми маршрутами, пользоваться своими весами и т. д.
Во главе немецкого купечества в Новгороде стоял ольдерман, выбиравшийся всеми купцами; в качестве его помощника назначался ратман. По прибытии в Новгород купцы из городов Ганзы обязаны были останавливаться на специально отведенных дворах, которых было два: старый Готский и новый Немецкий; вне их иноземцам селиться запрещалось. Правила и распорядок жизни во дворах были строго регламентированы: вход в них посторонним воспрещался, купцы должны были возвращаться к определенному часу, после чего ворота запирались и выставлялась стража. Время пребывания в Новгороде было ограничено, и купец, продав товар, должен был выехать на родину. Торговые сделки предписывалось вести в определенное время и в определенном месте. Торговые лавки в Немецком дворе были небольших размеров, и товар обычно хранился на складах или в немецкой церкви Св. Петра.
Новгородские власти стремились придерживаться протекционизма, не допустить усиления влияния ганзейцев, вводили запретительные меры против неправомерных действий немецких купцов. Однако постепенно, начиная с XIV в., торговля в Новгороде и Пскове и других северо-западных городах полностью переходит к Ганзе. Русские купцы оказались в экономической зависимости от этого торгового союза. Ганзейские купцы вывозили за бесценок из новгородской и псковской земель товары, обогащались, используя льготные условия торговли.
Но засилье ганзейских купцов продолжалось недолго. Упрочившееся Великое Московское княжество не могло мириться с существованием привилегированных очагов иноземной торговли. Стремясь положить конец торговой независимости Новгорода и Пскова со странами Западной Европы, Великий князь Иван III присоединил новгородские и псковские земли к Москве.
После покорения Новгорода в 1478 г. Москва ликвидировала политические и торговые вольности Ганзы. По повелению Великого князя всея Руси Ивана III в 1494 г. был закрыт Немецкий купеческий двор, ганзейские купцы были лишены торговых привилегий. Ганзейский союз не смог восстановить свое привилегированное положение в России. Это сказалось и на его судьбе. В XVII в. торговые дела Ганзы пришли в упадок, и в 1669 г. она прекратила существование.
Однако московским государям не удалось устранить «балтийский барьер». Торговля России с западноевропейскими государствами морским путем не могла получить развития, поскольку доступу к портам Балтийского моря по-прежнему препятствовали сильные противники, в частности, Ливонский орден.
Не следует преувеличивать активный характер русской торговли с арабским Востоком и Западной Европой. Новгород не был в собственном смысле морской республикой и потому едва ли мог вести торговлю морем, хотя караваны судов со времени былинного Садко новгородцы снаряжали «на собственные капиталы, собственными головами и руками».
Сдерживало развитие внешнеторговой деятельности отчасти отношение «отцов» русской православной церкви к западноевропейской (католической) цивилизации: «Латинской веры следует остерегаться, обычаев их не держаться, причастия у них не принимать, и не слушать сказанного ими, потому что заблуждаются они в вере и нечисто живут. Христианам же своих дочерей нельзя выдавать замуж за них, ни их дочерей брать себе в жены, нельзя с ними брататься, ни кумиться, не целоваться с ними, и нельзя есть с ними и пить из одной посуды».[28]
Этот дух нетерпимости способствовал замкнутости и отчужденности новообращенной Руси.
В XIV и особенно в XV вв. в сферу торгово-промышленного обмена втягивается весьма активно русская православная церковь. При Дмитрии Донском и сыне Василии (1371–1425 гг.) стали образовываться общежитийные монастыри, которые владели землями, угодьями, земледельческим и промысловым хозяйством. Например, в Иосифо-Волокаламском монастыре насчитывалось 489 коров, быков, 939 овец, общий укос достигал 134 тыс. пудов. При митрополичьей и епископской кафедрах существовали мастерские по выделке книг, а русская православная церковь в лице Сергия Радонежского царствовала в финансировании Куликовской битвы.
Некоторые монастыри владели земельными вотчинами, рыбными промыслами, соляными варницами. Троице-Сергиев монастырь, основанный Сергием Радонежским, только в Великий Новгород в середине XV в. отправлял 300 возов зимой и столько же летом.
Становится самобытной и истинно русской отечественная иконопись, а первыми художественными учебными заведениями Руси стали царские мастерские в Москве. Внутренняя торговля также была под покровительством церкви, которая продолжала поддерживать порядок в торговле, умеренность процентов по кредитам.
Торговые люди по-прежнему не были выделены в особое сословие: торговлей занимались не только профессионалы, но и князья, духовенство, крестьяне. Зачастую в случае нехватки капиталов использовался кредит. Ссуда выдавалась натурой («давать товар в поклажу»), деньгами («давать деньги в куплю или в истьбу»). При этом проценты не взимались, т. е. заключалась комиссионная сделка. Во всех других случаях проценты были весьма высоки, часто даже выше, чем в период Киевской Руси. Кредитные сделки удостоверялись свидетелями и духовенством. Нарушение обязательств считалось грехом, поэтому невозврата кредитов во внутренней торговле практически не наблюдалось. Обязательства перед иноверцами выполнялись менее строго, поэтому ганзейцы, боясь невозврата кредита, использовали средства снижения риска, повышая, в частности, цену товара. Видимо, вследствие частых невозвратов в уставе немецкого торгового двора XIII в. (скре) содержится запрет, как предоставлять ссуды, так и самим брать в долг у русских.
В XIV в. укрепляются позиции московских торговых людей. К этому времени купцы занимают видное место среди населения многолюдного московского посада (посад – торгово-ремесленное поселение, возникавшее за пределами городских стен). При перечислении различных групп москвичей летопись ставит купцов вслед за представителями знати. Так, в 1367 г. миру с Тверью радуются бояре, вельможи, гости, купцы и все работные люди. Гости выделяются летописью не только из общей массы посадского населения, но и среди самого купечества. Духовным центром московских гостей была церковь Иоанна Златоуста, при которой находились торговые амбары и хранилась купеческая казна.[29]
В XIII–XIV вв. на Руси получили распространение торговые товарищества («складничества»). Они состояли из 2–4 человек или родственников, или чужих друг другу лиц, объединенных общими деловыми интересами. Соединяя товары, складники образовывали своеобразное торговое предприятие. Один из них мог оставаться на родине, в то время как его товарищ отправлялся в далекую торговую поездку.
Ведя общее дело, складники могли разделиться и торговать в разных городах, оперируя при этом не только своей долей товара, но и долей товарища. Общность капитала складников вызывала и общую оценку их товара, когда предъявлялись те или иные претензии. Отсюда же вытекала их ответственность друг за друга, например в уплате пошлин. Смерть складника приводила к выделению его доли, переходившей к родственникам умершего.[30]
В XV в. была заметна своей стабильностью деятельность нескольких гостей. Это, прежде всего, купцы Весяковы, Саларевы и Шиховы. Примечательно, что Иван Шихов упоминается в источниках в связи с его слугой, арестованным в 1499 г. в Азове по обвинению в том, что он помог бежать русским пленникам, спустив их через городскую стену «по ужищу» и снабдив на дорогу хлебом.[31]
Очень важно уяснить специфические особенности торговопредпринимательской деятельности на Руси в эпоху ордынского ига. Если в странах Западной и Южной Европы XIV–XV столетия ознаменовались расцветом дальней морской торговли, сопровождавшимся освоением новых океанских маршрутов, поисками путей в Индию, открытием Америки, то в русских землях, отрезанных от теплых морей, наблюдалась совсем иная картина.
Не имея морских портов и флота, Русь вынуждена была по-прежнему ограничиваться в основном сухопутным обменом с ближайшими соседями, используя для приобретения иноземных товаров посредников. Даже Новгород в условиях монопольного положения Ганзы не мог развернуть активную деятельность на Балтике. Что же тогда говорить о Москве, Твери, находившихся на гораздо большем удалении от морей? Использование посреднических услуг своекорыстных иностранных купцов из-за отсутствия условий для доступа в страны-производители товаров, необходимость преодоления огромных (по западноевропейским меркам) расстояний по рекам или по суше, чтобы приблизиться к зарубежным рынкам, – все это существенно влияло на характер внешней торговли земель Северо-Восточной Руси, замедляя скорость торговых оборотов, увеличивая путевые издержки и снижая прибыль гостей. В несколько лучшей ситуации оказалось купечество Новгорода Великого и Пскова, само выступавшее в роли посредника в сбыте оптовых партий товаров из Западной Европы приезжим московским торговцам, преимущественно суконникам.
В период феодальной раздробленности и становления централизованного государства получила распространение как оптовая, так и розничная торговля продукцией ремесла, сельского хозяйства, промыслов. Она осуществлялась в форме натурального обмена и товарно-денежных операций, в которых широко применялся кредит и предоплата за товары.
Единая денежная система в тех условиях отсутствовала, но с XIV в. чеканка денег возобновилась.
В Московском княжестве великий князь Дмитрий Донской начал перечеканивать татарскую серебряную монету – деньгу, затем в процесс включились и другие княжества. Господствующей денежной единицей в русских княжествах стал серебряный рубль, полученный из нарубленной на мелкие кусочки и расплющенной серебряной палочки. Монеты были неправильной формы, весили в большинстве случаев около 0,25 фунта серебра, но иногда значительно меньше. Поэтому при заключении сделок деньги обязательно взвешивались. В рубле содержалось 100 денег, 6 денег равнялись алтыну, в одной деньге было 4 полушки. В обращении использовались иностранные монеты, которые принимались на вес из расчета 0,25 фунта серебра за рубль, золото оценивалось в 12 раз дороже.
Многочисленность княжеств порождала множество торговых пошлин. Главным видом пошлин было мыто, т. е. плата с воза или ладьи за пропуск в определенном месте, своего рода таможенная пошлина. Кроме того, за торговлю при церквах взимался сбор за право торговли – десятина (10 % от стоимости товара). Сборщики мыта назывались мытниками, а десятина собиралась выборными из среды купцов лицами – десятниками. Мыто собиралось в разных местах по нескольку раз и было невелико. Право взимания мыта принадлежало князьям, но они зачастую передавали или дарили это право церкви и даже частным лицам. Размеры мыта могли сильно различаться. Кроме мыта и десятины во времена татаро-монголов взимался сбор с капитала – тамга, уплачиваемая с объема продаж, при этом торговля изделиями собственного производства не облагалась. Размеры тамги тоже были неодинаковы, но, как правило, она составляла 7 денег с рубля, от объема реализации. Воск облагался по 4 деньги с пуда. За уклонение от уплаты мыта взыскивалась пеня, называвшаяся «промыт», за уклонение от уплаты тамги – «протаможье». Пошлины подразделялись на даражские и таможенные. Первые уплачивались на заставах, при этом тамга не взыскивалась; таможенные – непосредственно в городах вместе с тамгой.
От уплаты пошлин освобождалось только духовенство, остальные торговцы, независимо от сословия, обязаны были платить.
Система пошлин была чрезвычайно сложна и обременяла не столько размерами платы, сколько многообразием видов и размеров. Ее усложняла также произвольность установления застав (а соответственно и взимания мыта). Их установление и отмена целиком зависели от воли князя. Торговцы никогда не могли заранее спланировать размер налогов и потому завышали цену, чтобы в любом случае остаться с прибылью.
Во внешней торговле дело обстояло проще. Иностранцы русские товары вообще не облагали пошлиной ввиду их высокой прибыльности, соглашаясь с уплатой экспортных пошлин на русские товары. Ганза, сама платившая пошлины при ввозе, пошлины на русские товары не устанавливала. Пошлины на Двине, на Дону и на Волге не взимались ни с ввозимых, ни с вывозимых товаров. Татары довольствовались подарками от русских купцов, никаких пошлин не взимали.
Таким образом, в XIV–XV вв. происходит распадение сложившегося ранее политического и культурного единства русской земли. Этот распад нашел свое отражение и в праве. «Русская Правда» как источник общего права постепенно выходит из употребления, а ее постановления получают дальнейшее развитие в сборниках местного права. Первое место по времени появления (примерно 1467 г.) и по содержанию занимает Псковская судная грамота, включающая в себя нормы как процессуального, так и материального права.[32] Среди них – постановления государственного, уголовного и гражданского права. Очевидно, что нормы, регулирующие торговый оборот, здесь также специально не выделяются, но имеются определенные отступления от общегражданского права, которые проявляются, прежде всего, в освобождении торговых договоров от ряда формальностей. Содержатся постановления о торговом займе и о поклажах, имеются указания на некоторые новые институты торгового права. Так, ограничивается право виндикации украденных вещей – в целях защиты интересов добросовестного приобретения, устанавливается учет по обязательствам, погашаемым до срока наступления. Существуют намеки и на товарищества, создаваемые с промышленной целью. К торговым установлениям можно отнести установленный грамотой запрет для княжих людей держать в Пскове и его пригородах корчмы.[33]
Таким образом, с X по XV вв. происходит становление и правовое оформление исходных предпосылок российского предпринимательского (торгового) права. В значительной степени эти предпосылки явились результатом развития в торговом обороте присущих России того времен экономических и политических процессов. Основой торгового права являлся правовой обычай, поскольку их нормативное оформление в виде каких-либо законодательных актов еще не было востребовано в то время практикой государственного управления.
Опустошительное монгольское нашествие нарушило устоявшийся и постепенно ускорявшийся ход экономической жизни большинства русских земель. Полностью сохранилась преемственность торговоремесленной жизни лишь в ведущих центрах Северо-Западной Руси (Новгород, Псков, Смоленск). Уже в XIV в. Москва, Нижний Новгород и Тверь, бывшие когда-то незначительными периферийными пунктами Владимиро-Суздальского княжества, превратились в крупные центры ремесла и торговли. Предпринимательская активность не исчезла, приспосабливаясь к новым условиям.
Контрольные вопросы
2.3. Предпринимательство в условиях образования русского централизованного государства (вторая половина XV–XVII вв.)
Предприниматели-колонисты, выселенцы Великого Новгорода положили основание многим городам на Урале, в Прикамье, что способствовало развитию рудной базы, освоению соленых источников и новых земель. В XIII в. возникают Вологда (1264 г.), Холмогоры (1353 г.), Великий Устюг (1218 г.).
После распада Киевской Руси новгородцы строят храмы, отличающиеся предельной простотой. Возводятся церковные здания по заказам бояр, церковных иерархов, иногда – князя. В этом виде предпринимательства увеличивается массовость и стандартизация, растет производительность труда, но при этом не снижается качество строительства и изысканность архитектурных форм.
Господин Великий Новгород обладал громадной территорией от Белого моря до Западной Двины и Ильменских рек. Даже исландские саги наполнились сказаниями о богатстве и могуществе великого Хольмграда.
Взаимоотношения русских городов с Ганзейским союзом имели и свои сложности. Ганзейцы добивались предоставления им особых льгот при передвижении по новгородской земле, требовали от местных властей защиты их имущественных и личных интересов, права взыскивать с местных жителей торговую задолженность, а также привилегий, связанных с ввозом и вывозом товаров. Они стремились основывать собственные поселения, торговые конторы, добивались самостоятельности в торговле, исключавшей вмешательство новгородских властей, предпринимали попытки устанавливать свои судебные порядки, вводить свое правовое регулирование торговых отношений с местным населением, настаивали на разрешении провозить товары новыми маршрутами, пользоваться своими весами и т. д.
Во главе немецкого купечества в Новгороде стоял ольдерман, выбиравшийся всеми купцами; в качестве его помощника назначался ратман. По прибытии в Новгород купцы из городов Ганзы обязаны были останавливаться на специально отведенных дворах, которых было два: старый Готский и новый Немецкий; вне их иноземцам селиться запрещалось. Правила и распорядок жизни во дворах были строго регламентированы: вход в них посторонним воспрещался, купцы должны были возвращаться к определенному часу, после чего ворота запирались и выставлялась стража. Время пребывания в Новгороде было ограничено, и купец, продав товар, должен был выехать на родину. Торговые сделки предписывалось вести в определенное время и в определенном месте. Торговые лавки в Немецком дворе были небольших размеров, и товар обычно хранился на складах или в немецкой церкви Св. Петра.
Новгородские власти стремились придерживаться протекционизма, не допустить усиления влияния ганзейцев, вводили запретительные меры против неправомерных действий немецких купцов. Однако постепенно, начиная с XIV в., торговля в Новгороде и Пскове и других северо-западных городах полностью переходит к Ганзе. Русские купцы оказались в экономической зависимости от этого торгового союза. Ганзейские купцы вывозили за бесценок из новгородской и псковской земель товары, обогащались, используя льготные условия торговли.
Но засилье ганзейских купцов продолжалось недолго. Упрочившееся Великое Московское княжество не могло мириться с существованием привилегированных очагов иноземной торговли. Стремясь положить конец торговой независимости Новгорода и Пскова со странами Западной Европы, Великий князь Иван III присоединил новгородские и псковские земли к Москве.
После покорения Новгорода в 1478 г. Москва ликвидировала политические и торговые вольности Ганзы. По повелению Великого князя всея Руси Ивана III в 1494 г. был закрыт Немецкий купеческий двор, ганзейские купцы были лишены торговых привилегий. Ганзейский союз не смог восстановить свое привилегированное положение в России. Это сказалось и на его судьбе. В XVII в. торговые дела Ганзы пришли в упадок, и в 1669 г. она прекратила существование.
Однако московским государям не удалось устранить «балтийский барьер». Торговля России с западноевропейскими государствами морским путем не могла получить развития, поскольку доступу к портам Балтийского моря по-прежнему препятствовали сильные противники, в частности, Ливонский орден.
Не следует преувеличивать активный характер русской торговли с арабским Востоком и Западной Европой. Новгород не был в собственном смысле морской республикой и потому едва ли мог вести торговлю морем, хотя караваны судов со времени былинного Садко новгородцы снаряжали «на собственные капиталы, собственными головами и руками».
Сдерживало развитие внешнеторговой деятельности отчасти отношение «отцов» русской православной церкви к западноевропейской (католической) цивилизации: «Латинской веры следует остерегаться, обычаев их не держаться, причастия у них не принимать, и не слушать сказанного ими, потому что заблуждаются они в вере и нечисто живут. Христианам же своих дочерей нельзя выдавать замуж за них, ни их дочерей брать себе в жены, нельзя с ними брататься, ни кумиться, не целоваться с ними, и нельзя есть с ними и пить из одной посуды».[28]
Этот дух нетерпимости способствовал замкнутости и отчужденности новообращенной Руси.
В XIV и особенно в XV вв. в сферу торгово-промышленного обмена втягивается весьма активно русская православная церковь. При Дмитрии Донском и сыне Василии (1371–1425 гг.) стали образовываться общежитийные монастыри, которые владели землями, угодьями, земледельческим и промысловым хозяйством. Например, в Иосифо-Волокаламском монастыре насчитывалось 489 коров, быков, 939 овец, общий укос достигал 134 тыс. пудов. При митрополичьей и епископской кафедрах существовали мастерские по выделке книг, а русская православная церковь в лице Сергия Радонежского царствовала в финансировании Куликовской битвы.
Некоторые монастыри владели земельными вотчинами, рыбными промыслами, соляными варницами. Троице-Сергиев монастырь, основанный Сергием Радонежским, только в Великий Новгород в середине XV в. отправлял 300 возов зимой и столько же летом.
Становится самобытной и истинно русской отечественная иконопись, а первыми художественными учебными заведениями Руси стали царские мастерские в Москве. Внутренняя торговля также была под покровительством церкви, которая продолжала поддерживать порядок в торговле, умеренность процентов по кредитам.
Торговые люди по-прежнему не были выделены в особое сословие: торговлей занимались не только профессионалы, но и князья, духовенство, крестьяне. Зачастую в случае нехватки капиталов использовался кредит. Ссуда выдавалась натурой («давать товар в поклажу»), деньгами («давать деньги в куплю или в истьбу»). При этом проценты не взимались, т. е. заключалась комиссионная сделка. Во всех других случаях проценты были весьма высоки, часто даже выше, чем в период Киевской Руси. Кредитные сделки удостоверялись свидетелями и духовенством. Нарушение обязательств считалось грехом, поэтому невозврата кредитов во внутренней торговле практически не наблюдалось. Обязательства перед иноверцами выполнялись менее строго, поэтому ганзейцы, боясь невозврата кредита, использовали средства снижения риска, повышая, в частности, цену товара. Видимо, вследствие частых невозвратов в уставе немецкого торгового двора XIII в. (скре) содержится запрет, как предоставлять ссуды, так и самим брать в долг у русских.
В XIV в. укрепляются позиции московских торговых людей. К этому времени купцы занимают видное место среди населения многолюдного московского посада (посад – торгово-ремесленное поселение, возникавшее за пределами городских стен). При перечислении различных групп москвичей летопись ставит купцов вслед за представителями знати. Так, в 1367 г. миру с Тверью радуются бояре, вельможи, гости, купцы и все работные люди. Гости выделяются летописью не только из общей массы посадского населения, но и среди самого купечества. Духовным центром московских гостей была церковь Иоанна Златоуста, при которой находились торговые амбары и хранилась купеческая казна.[29]
В XIII–XIV вв. на Руси получили распространение торговые товарищества («складничества»). Они состояли из 2–4 человек или родственников, или чужих друг другу лиц, объединенных общими деловыми интересами. Соединяя товары, складники образовывали своеобразное торговое предприятие. Один из них мог оставаться на родине, в то время как его товарищ отправлялся в далекую торговую поездку.
Ведя общее дело, складники могли разделиться и торговать в разных городах, оперируя при этом не только своей долей товара, но и долей товарища. Общность капитала складников вызывала и общую оценку их товара, когда предъявлялись те или иные претензии. Отсюда же вытекала их ответственность друг за друга, например в уплате пошлин. Смерть складника приводила к выделению его доли, переходившей к родственникам умершего.[30]
В XV в. была заметна своей стабильностью деятельность нескольких гостей. Это, прежде всего, купцы Весяковы, Саларевы и Шиховы. Примечательно, что Иван Шихов упоминается в источниках в связи с его слугой, арестованным в 1499 г. в Азове по обвинению в том, что он помог бежать русским пленникам, спустив их через городскую стену «по ужищу» и снабдив на дорогу хлебом.[31]
Очень важно уяснить специфические особенности торговопредпринимательской деятельности на Руси в эпоху ордынского ига. Если в странах Западной и Южной Европы XIV–XV столетия ознаменовались расцветом дальней морской торговли, сопровождавшимся освоением новых океанских маршрутов, поисками путей в Индию, открытием Америки, то в русских землях, отрезанных от теплых морей, наблюдалась совсем иная картина.
Не имея морских портов и флота, Русь вынуждена была по-прежнему ограничиваться в основном сухопутным обменом с ближайшими соседями, используя для приобретения иноземных товаров посредников. Даже Новгород в условиях монопольного положения Ганзы не мог развернуть активную деятельность на Балтике. Что же тогда говорить о Москве, Твери, находившихся на гораздо большем удалении от морей? Использование посреднических услуг своекорыстных иностранных купцов из-за отсутствия условий для доступа в страны-производители товаров, необходимость преодоления огромных (по западноевропейским меркам) расстояний по рекам или по суше, чтобы приблизиться к зарубежным рынкам, – все это существенно влияло на характер внешней торговли земель Северо-Восточной Руси, замедляя скорость торговых оборотов, увеличивая путевые издержки и снижая прибыль гостей. В несколько лучшей ситуации оказалось купечество Новгорода Великого и Пскова, само выступавшее в роли посредника в сбыте оптовых партий товаров из Западной Европы приезжим московским торговцам, преимущественно суконникам.
В период феодальной раздробленности и становления централизованного государства получила распространение как оптовая, так и розничная торговля продукцией ремесла, сельского хозяйства, промыслов. Она осуществлялась в форме натурального обмена и товарно-денежных операций, в которых широко применялся кредит и предоплата за товары.
Единая денежная система в тех условиях отсутствовала, но с XIV в. чеканка денег возобновилась.
В Московском княжестве великий князь Дмитрий Донской начал перечеканивать татарскую серебряную монету – деньгу, затем в процесс включились и другие княжества. Господствующей денежной единицей в русских княжествах стал серебряный рубль, полученный из нарубленной на мелкие кусочки и расплющенной серебряной палочки. Монеты были неправильной формы, весили в большинстве случаев около 0,25 фунта серебра, но иногда значительно меньше. Поэтому при заключении сделок деньги обязательно взвешивались. В рубле содержалось 100 денег, 6 денег равнялись алтыну, в одной деньге было 4 полушки. В обращении использовались иностранные монеты, которые принимались на вес из расчета 0,25 фунта серебра за рубль, золото оценивалось в 12 раз дороже.
Многочисленность княжеств порождала множество торговых пошлин. Главным видом пошлин было мыто, т. е. плата с воза или ладьи за пропуск в определенном месте, своего рода таможенная пошлина. Кроме того, за торговлю при церквах взимался сбор за право торговли – десятина (10 % от стоимости товара). Сборщики мыта назывались мытниками, а десятина собиралась выборными из среды купцов лицами – десятниками. Мыто собиралось в разных местах по нескольку раз и было невелико. Право взимания мыта принадлежало князьям, но они зачастую передавали или дарили это право церкви и даже частным лицам. Размеры мыта могли сильно различаться. Кроме мыта и десятины во времена татаро-монголов взимался сбор с капитала – тамга, уплачиваемая с объема продаж, при этом торговля изделиями собственного производства не облагалась. Размеры тамги тоже были неодинаковы, но, как правило, она составляла 7 денег с рубля, от объема реализации. Воск облагался по 4 деньги с пуда. За уклонение от уплаты мыта взыскивалась пеня, называвшаяся «промыт», за уклонение от уплаты тамги – «протаможье». Пошлины подразделялись на даражские и таможенные. Первые уплачивались на заставах, при этом тамга не взыскивалась; таможенные – непосредственно в городах вместе с тамгой.
От уплаты пошлин освобождалось только духовенство, остальные торговцы, независимо от сословия, обязаны были платить.
Система пошлин была чрезвычайно сложна и обременяла не столько размерами платы, сколько многообразием видов и размеров. Ее усложняла также произвольность установления застав (а соответственно и взимания мыта). Их установление и отмена целиком зависели от воли князя. Торговцы никогда не могли заранее спланировать размер налогов и потому завышали цену, чтобы в любом случае остаться с прибылью.
Во внешней торговле дело обстояло проще. Иностранцы русские товары вообще не облагали пошлиной ввиду их высокой прибыльности, соглашаясь с уплатой экспортных пошлин на русские товары. Ганза, сама платившая пошлины при ввозе, пошлины на русские товары не устанавливала. Пошлины на Двине, на Дону и на Волге не взимались ни с ввозимых, ни с вывозимых товаров. Татары довольствовались подарками от русских купцов, никаких пошлин не взимали.
Таким образом, в XIV–XV вв. происходит распадение сложившегося ранее политического и культурного единства русской земли. Этот распад нашел свое отражение и в праве. «Русская Правда» как источник общего права постепенно выходит из употребления, а ее постановления получают дальнейшее развитие в сборниках местного права. Первое место по времени появления (примерно 1467 г.) и по содержанию занимает Псковская судная грамота, включающая в себя нормы как процессуального, так и материального права.[32] Среди них – постановления государственного, уголовного и гражданского права. Очевидно, что нормы, регулирующие торговый оборот, здесь также специально не выделяются, но имеются определенные отступления от общегражданского права, которые проявляются, прежде всего, в освобождении торговых договоров от ряда формальностей. Содержатся постановления о торговом займе и о поклажах, имеются указания на некоторые новые институты торгового права. Так, ограничивается право виндикации украденных вещей – в целях защиты интересов добросовестного приобретения, устанавливается учет по обязательствам, погашаемым до срока наступления. Существуют намеки и на товарищества, создаваемые с промышленной целью. К торговым установлениям можно отнести установленный грамотой запрет для княжих людей держать в Пскове и его пригородах корчмы.[33]
Таким образом, с X по XV вв. происходит становление и правовое оформление исходных предпосылок российского предпринимательского (торгового) права. В значительной степени эти предпосылки явились результатом развития в торговом обороте присущих России того времен экономических и политических процессов. Основой торгового права являлся правовой обычай, поскольку их нормативное оформление в виде каких-либо законодательных актов еще не было востребовано в то время практикой государственного управления.
Опустошительное монгольское нашествие нарушило устоявшийся и постепенно ускорявшийся ход экономической жизни большинства русских земель. Полностью сохранилась преемственность торговоремесленной жизни лишь в ведущих центрах Северо-Западной Руси (Новгород, Псков, Смоленск). Уже в XIV в. Москва, Нижний Новгород и Тверь, бывшие когда-то незначительными периферийными пунктами Владимиро-Суздальского княжества, превратились в крупные центры ремесла и торговли. Предпринимательская активность не исчезла, приспосабливаясь к новым условиям.
Контрольные вопросы
1. Назовите последствия татаро-монгольского ига для экономики Руси.
2. Каковы причины возвышения Новгорода в XII–XV вв.?
3. Перечислите факторы, сдерживающие развитие внешнеторговой деятельности Новгородской республики.
4. В торговых договорах Новгорода и Ганзы устанавливается общий принцип: торговать без препятствий, «без рубежа», «без пакости», «вольное торгование» и т. д. Какова же практика торговой деятельности?
5. На основании статей 28, 29, 30, 31, 32, 33 Псковской судной грамоты (см. Хрестоматию…) охарактеризуйте способы заключения займа, условия обеспечения исполнения обязательств.
2. Каковы причины возвышения Новгорода в XII–XV вв.?
3. Перечислите факторы, сдерживающие развитие внешнеторговой деятельности Новгородской республики.
4. В торговых договорах Новгорода и Ганзы устанавливается общий принцип: торговать без препятствий, «без рубежа», «без пакости», «вольное торгование» и т. д. Какова же практика торговой деятельности?
5. На основании статей 28, 29, 30, 31, 32, 33 Псковской судной грамоты (см. Хрестоматию…) охарактеризуйте способы заключения займа, условия обеспечения исполнения обязательств.
2.3. Предпринимательство в условиях образования русского централизованного государства (вторая половина XV–XVII вв.)
С конца XV по XVII вв. происходит общий для всей страны процесс образования единого Московского государства из удельных княжеств.
Княжества объединились вокруг Москвы, а не вокруг Киева – прежней «матери городов русских». Одной из важнейших причин возвышения Москвы считается выгодное географическое положение, превратившее ее в узловой пункт русской торговли. С одной стороны, издавна рядом с Москвой проходил волок Камский, связывавший бассейн Верхней Волги с рекой Москвой. С другой стороны, Москва располагалась близ устья Яузы, по которой можно было попасть к Клязьме. Здесь проходил речной путь с западных земель – от Смоленска на восток – во Владимирское княжество. Кроме того, через Москву проходила дорога с киевского и черниговского юга на Переяславль-Залесский и Ростов. Близость к пересечению важнейших русских торговых путей вместе с относительной защищенностью от татаро-монгольских набегов давали большие преимущества в торговле. Здесь часто складировались товары, следовавшие транзитом, быстро увеличивалось население, которое успешно вовлекалось в торговлю.
В правление Ивана III, Великого князя московского (1462–1505 гг.), сложилось территориальное ядро единого Российского государства. Система централизованной государственной власти была законодательно закреплена, как и принципы экономической политики в области землевладения, финансов, торговли с созданием специальных учреждений (приказов) для руководства этими направлениями.
Принципы экономической политики Ивана III включали в себя ликвидацию феодальной раздробленности Руси, подрыв экономического могущества удельных князей и бояр, централизацию финансов, чеканку монеты только в Москве, развитие ремесла, особенно выплавка чугуна и стали (пример – Царь-пушка и Царь-колокол), прямые торговые отношения с Западом, наконец, винная монополия.
Если при восшествии Ивана III на престол московская территория включала в себя примерно 15 тыс. миль, то приобретения Ивана III и его сына Василия III увеличили эту территорию почти в четыре раза. Слияние княжеств и земель в единое целое, растущее товарное обращение, усиливающийся обмен между областями определили условия российского предпринимательства в то время.
В Западной Европе приблизительно тогда же происходит переход от феодальной раздробленности к национальным государствам, однако там это – результат укрепления экономических связей между частями государства, складывание единого рынка, то есть политическое объединение следовало за экономическим. С этой точки зрения образование Российского государства не имело экономической основы. Для достижения нужного уровня «буржуазности» требовалось 100–150 лет: городской буржуазии еще не было, всероссийский рынок начал складываться только в XVII в. Объединила страну необходимость сохранения государственной самостоятельности, а недостаток объединяющей, укрепляющей силы, которую на Западе играло «третье сословие», с лихвой взяло на себя само Российское государство; при этом оно примерно во столько же раз было неограниченнее западных, во сколько российская буржуазия уступала европейской.
Развитию хозяйства в определенных формах способствовало и официальное оформление крепостного права на Руси. Закрепощение крестьянства означало чрезвычайный рост долговых обязательств, которыми землевладельцы опутывали своих крестьян. Централизованное государство на Руси расценивалось как государев приход. Промышленное и крестьянское население оказалось одинаково «закрепощенным». Каждый житель государства лишался всякой политической и юридической самостоятельности в пользу спасения государственной целостности и независимости. Практика новгородского республиканского строя была отринута, восторжествовало самодержавное правление, ограничившее и имущественную самостоятельность бояр и вольных торговых людей, и права личности.
Современники Ивана Грозного отмечали, «…что относилось к почитанию Бога он (московский царь) перенес на прославление себе самого. Великий князь все держит в своих руках: города, крепости, села, дома, поместья, леса, озера, реки, честь и достоинство».[34]
Вместе с тем, большинство ученых справедливо отмечают, что благоприятные условия для роста городов, промыслов, торговли, ремесленного производства были созданы именно объединением русских земель и возникновением централизованного государства.[35] С одной стороны, окончательная ликвидация политических границ между ранее самостоятельными княжествами и землями не могла не способствовать упрочению и дальнейшему росту экономических связей между ними. С другой стороны, в России сохранялось немало пережитков эпохи раздробленности, в том числе таких, которые отрицательно сказывались на торгово-предпринимательской деятельности. Среди них следует упомянуть и отсутствие единой монетной системы (до середины 30-х годов XVI в.), и унифицированного налогообложения (до середины XVI в.), и длившееся до 1754 г. взимание внутренних таможенных пошлин. Часть этих следов прежней автономии постепенно исчезает в XVI в.
После проведения правительством Елены Глинской в 1535–1538 гг. денежной реформы в масштабах всего государства стали чеканить единые по весовым нормам и однообразные по внешнему виду серебряные монеты – «новгородки» (копейки) весом 0,68 г, «московки» (деньги) весом 0,34 г и полушки (0,17 г). Их массовая чеканка на денежных дворах в Москве, Новгороде и Пскове позволила быстро вытеснить из обращения старые деньги, среди которых было немало обрезанных неполновесных и фальшивых монет. Хождение последних ранее создавало хаос на рынках и причиняло ущерб торговле. Окончательно же пережитки былой раздробленности в денежном хозяйстве исчезли при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. Меры властей существенно оздоровили ситуацию, обеспечили более благоприятные условия для торговых операций, которые заметно улучшились и с централизацией таможенной службы, хотя таможни еще долго сохранялись внутри страны. С конца XV в. сбор торговых пошлин постепенно переходит от великокняжеских наместников-кормленщиков в руки самого купечества. В 1497 г. Белозерскую таможню взяли у государства на откуп за 120 руб. в год купцы «Тит Окишов, да Есип Тимофеев, да Семен Бобр». Позднее, в XVI в., таможенными целовальниками становились, как правило, представители торгового и ремесленного люда. Некоторые купцы сумели извлечь выгоду (и немалую), занимаясь организацией государственной таможенной службы и не забывая о собственных интересах.
Сложность и запутанность системы местных торговых и проезжих сборов при отсутствии единого общегосударственного таможенного тарифа создавали почву для нередких злоупотреблений со стороны сборщиков пошлин, приносивших значительные доходы казне и откупщикам, но затруднявших рыночные операции (особенно для приезжих купцов). Обилие налогов наряду с большими транспортными издержками приводили к повышению цен на привозные товары, что в конечном счете сказывалось на интересах их покупателей. Пошлины на предметы импорта из разных стран порой отличались по размерам: за товары, поступавшие из Крыма и Турции, взимали 8 % с их цены (16 денег с рубля), а из Польши – 4 %, т. е. в два раза меньше.
Княжества объединились вокруг Москвы, а не вокруг Киева – прежней «матери городов русских». Одной из важнейших причин возвышения Москвы считается выгодное географическое положение, превратившее ее в узловой пункт русской торговли. С одной стороны, издавна рядом с Москвой проходил волок Камский, связывавший бассейн Верхней Волги с рекой Москвой. С другой стороны, Москва располагалась близ устья Яузы, по которой можно было попасть к Клязьме. Здесь проходил речной путь с западных земель – от Смоленска на восток – во Владимирское княжество. Кроме того, через Москву проходила дорога с киевского и черниговского юга на Переяславль-Залесский и Ростов. Близость к пересечению важнейших русских торговых путей вместе с относительной защищенностью от татаро-монгольских набегов давали большие преимущества в торговле. Здесь часто складировались товары, следовавшие транзитом, быстро увеличивалось население, которое успешно вовлекалось в торговлю.
В правление Ивана III, Великого князя московского (1462–1505 гг.), сложилось территориальное ядро единого Российского государства. Система централизованной государственной власти была законодательно закреплена, как и принципы экономической политики в области землевладения, финансов, торговли с созданием специальных учреждений (приказов) для руководства этими направлениями.
Принципы экономической политики Ивана III включали в себя ликвидацию феодальной раздробленности Руси, подрыв экономического могущества удельных князей и бояр, централизацию финансов, чеканку монеты только в Москве, развитие ремесла, особенно выплавка чугуна и стали (пример – Царь-пушка и Царь-колокол), прямые торговые отношения с Западом, наконец, винная монополия.
Если при восшествии Ивана III на престол московская территория включала в себя примерно 15 тыс. миль, то приобретения Ивана III и его сына Василия III увеличили эту территорию почти в четыре раза. Слияние княжеств и земель в единое целое, растущее товарное обращение, усиливающийся обмен между областями определили условия российского предпринимательства в то время.
В Западной Европе приблизительно тогда же происходит переход от феодальной раздробленности к национальным государствам, однако там это – результат укрепления экономических связей между частями государства, складывание единого рынка, то есть политическое объединение следовало за экономическим. С этой точки зрения образование Российского государства не имело экономической основы. Для достижения нужного уровня «буржуазности» требовалось 100–150 лет: городской буржуазии еще не было, всероссийский рынок начал складываться только в XVII в. Объединила страну необходимость сохранения государственной самостоятельности, а недостаток объединяющей, укрепляющей силы, которую на Западе играло «третье сословие», с лихвой взяло на себя само Российское государство; при этом оно примерно во столько же раз было неограниченнее западных, во сколько российская буржуазия уступала европейской.
Развитию хозяйства в определенных формах способствовало и официальное оформление крепостного права на Руси. Закрепощение крестьянства означало чрезвычайный рост долговых обязательств, которыми землевладельцы опутывали своих крестьян. Централизованное государство на Руси расценивалось как государев приход. Промышленное и крестьянское население оказалось одинаково «закрепощенным». Каждый житель государства лишался всякой политической и юридической самостоятельности в пользу спасения государственной целостности и независимости. Практика новгородского республиканского строя была отринута, восторжествовало самодержавное правление, ограничившее и имущественную самостоятельность бояр и вольных торговых людей, и права личности.
Современники Ивана Грозного отмечали, «…что относилось к почитанию Бога он (московский царь) перенес на прославление себе самого. Великий князь все держит в своих руках: города, крепости, села, дома, поместья, леса, озера, реки, честь и достоинство».[34]
Вместе с тем, большинство ученых справедливо отмечают, что благоприятные условия для роста городов, промыслов, торговли, ремесленного производства были созданы именно объединением русских земель и возникновением централизованного государства.[35] С одной стороны, окончательная ликвидация политических границ между ранее самостоятельными княжествами и землями не могла не способствовать упрочению и дальнейшему росту экономических связей между ними. С другой стороны, в России сохранялось немало пережитков эпохи раздробленности, в том числе таких, которые отрицательно сказывались на торгово-предпринимательской деятельности. Среди них следует упомянуть и отсутствие единой монетной системы (до середины 30-х годов XVI в.), и унифицированного налогообложения (до середины XVI в.), и длившееся до 1754 г. взимание внутренних таможенных пошлин. Часть этих следов прежней автономии постепенно исчезает в XVI в.
После проведения правительством Елены Глинской в 1535–1538 гг. денежной реформы в масштабах всего государства стали чеканить единые по весовым нормам и однообразные по внешнему виду серебряные монеты – «новгородки» (копейки) весом 0,68 г, «московки» (деньги) весом 0,34 г и полушки (0,17 г). Их массовая чеканка на денежных дворах в Москве, Новгороде и Пскове позволила быстро вытеснить из обращения старые деньги, среди которых было немало обрезанных неполновесных и фальшивых монет. Хождение последних ранее создавало хаос на рынках и причиняло ущерб торговле. Окончательно же пережитки былой раздробленности в денежном хозяйстве исчезли при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. Меры властей существенно оздоровили ситуацию, обеспечили более благоприятные условия для торговых операций, которые заметно улучшились и с централизацией таможенной службы, хотя таможни еще долго сохранялись внутри страны. С конца XV в. сбор торговых пошлин постепенно переходит от великокняжеских наместников-кормленщиков в руки самого купечества. В 1497 г. Белозерскую таможню взяли у государства на откуп за 120 руб. в год купцы «Тит Окишов, да Есип Тимофеев, да Семен Бобр». Позднее, в XVI в., таможенными целовальниками становились, как правило, представители торгового и ремесленного люда. Некоторые купцы сумели извлечь выгоду (и немалую), занимаясь организацией государственной таможенной службы и не забывая о собственных интересах.
Сложность и запутанность системы местных торговых и проезжих сборов при отсутствии единого общегосударственного таможенного тарифа создавали почву для нередких злоупотреблений со стороны сборщиков пошлин, приносивших значительные доходы казне и откупщикам, но затруднявших рыночные операции (особенно для приезжих купцов). Обилие налогов наряду с большими транспортными издержками приводили к повышению цен на привозные товары, что в конечном счете сказывалось на интересах их покупателей. Пошлины на предметы импорта из разных стран порой отличались по размерам: за товары, поступавшие из Крыма и Турции, взимали 8 % с их цены (16 денег с рубля), а из Польши – 4 %, т. е. в два раза меньше.