Страница:
Нет, пилюли пока подождут.
Пастух внимательно осматривал порученный ему участок пространства, пытаясь подальше заглянуть в таящие опасность глубины космоса. Радары обнаружения работали в режиме максимальной чувствительности. От поверхности охраняемой планеты один за другим отрывались странные объекты, час от часу все больше. Это напоминало метеоритный дождь наоборот.
Что все это значит? Насколько опасна для планеты эта активность? А вдруг это некий коварный замысел Противника? Или потомство вышедших из повиновения и плодящихся без ведома Сферы харонцев? Пастух был близок к панике, а паника — это начало конца. Он все понимал, но действительно не знал, как ему следует поступить.
Сфера молчала. Пастух не получил от нее ни одной инструкции, хоть немного разъяснившей бы ситуацию. И это было необычнее всего.
Нет, нужно делать свою работу, наконец решил Пастух. В смутное время любое действие лучше бездействия. Вот цель прямо по курсу. Она пока не угрожает планете и выглядит безобидно. Но космос полон агентов Противника, мгновенно меняющих свои орбиты и перенацеливающих самих себя. И этот может сделать то же самое! Шпионы Противника — непревзойденные мастера маскировки.
Атака. Пастух принял решение мгновенно. Он переориентировал радары на цель и угрожающе изменил свой курс. Сейчас он разделает под орех этого наглеца.
Земля. Космодром Куру
Джоанна Бедли встала и потянулась. Ночью в какой-то момент на пункте управления вдруг воцарилась тишина, и тут же на смену ощущению хронического опоздания пришло неторопливое ожидание. Джоанна оглядела помещение, погрузившееся в долгожданный полумрак. Многие рабочие места пустовали, на других операторы дремали, уронив голову на стол, некоторые подкреплялись, — поесть вовремя здесь удавалось редко.
У Джоанны Бедли были огромные серые глаза и пышные темно-каштановые волосы, оттенявшие ее смуглую кожу. Она была очень рассудительной девушкой, никогда никуда не спешила, не бежала сломя голову и характером больше всего напоминала сову. Это не значит, что она не умела действовать молниеносно и уверенно, как раз наоборот. Джоанна гордилась своим редким даром учиться быстро и легко, прочно запоминая пройденное. Именно эти качества и требовались для ее нынешней работы. Недаром директор космодрома назвал мисс Бедли, когда приехал Бернхардт и ему потребовался технический советник. Бернхардт немного подумал и взял ее на эту должность. Бедли практически без раздумий отвечала на любой его вопрос о кораблях харонцев. Лунном Колесе или МОРИ, и Бернхардт, судя по всему, был чрезвычайно доволен помощницей.
Сейчас доктор Вольф Бернхардт спал, скорчившись в немыслимой позе на мягком диване. Его лицо заметно осунулось, даже во сне его не покидало тревожное выражение.
В старину писатели очень любили описывать конец ночи. Все словно застывает, умиротворяется, на человека нисходит ясность и как бы всепонимание. В покое слышится дыхание вечности.
А грузы все уходили и уходили в космос. Не всем им суждено добраться до ОбнаПура. Бедли печально вздохнула.
Когда это было, что власть человека ограничивалась поверхностью Земли! В космосе теперь безраздельно владычествуют харонцы. И делают все, что хотят.
Людям остается лишь беспомощно наблюдать очередную атаку и заранее готовить новый корабль на смену уничтоженному.
Джоанна еще раз сладко потянулась, прошлась по Центру управления, разминая затекшие ноги, и плюхнулась обратно в кресло.
И тут зазвучал сигнал тревоги. Бедли подпрыгнула от неожиданности. Она привычно быстро набрала на клавиатуре команду вызова дополнительной информации.
И лишь спустя минуту осознала весь ужас происходящего. Там Соколов. Доктор Юрий Соколов, милый, никогда неунывающий старичок. Когда он появлялся здесь, даже законченные человеконенавистники начинали улыбаться.
Бернхардт. Нужно срочно разбудить Бернхардта. Конечно, смысла в этом большого нет, ведь даже всесильный Бернхардт ничего уже не сможет изменить. Его роль — быть бессильным свидетелем гибели своего старого товарища, которого сам же послал на смерть. Стоит ли заставлять его играть эту роль?
Стоит! Он и приехал сюда именно для того, чтобы увидеть гибель друзей, если она их настигнет.
Перевесившись через край кресла, Джоанна дотянулась до Бернхардта свободной рукой и слегка потрепала по плечу.
— Сэр, сэр! ОРИ—326 атакует СС43. Соколов находится…
Через мгновение Бернхардт уже стоял перед панелью, бешено стуча по клавиатуре. Все-таки выдержка у него уникальная, по лицу ни черта не поймешь, что творится в душе. Можно подумать, он просматривает бюджетные предложения на следующий квартал. Бернхардт ткнул в кнопку связи.
— Служба радиоэлектронной борьбы, — послышался громкий мужской голос.
— Говорит Бернхардт. — Бернхардт словно читал скучный доклад. — Доложите состояние СС43. Его готовится атаковать ОРИ—326, а на борту находится человек. Что вы собираетесь предпринять?
— Все по плану, сэр. На СС43 есть полный комплект ложных модулей, и сейчас они уже рассеиваются. Но корабль находится в двухстах тысячах километров от Земли, и задержка времени…
— Проследите, чтобы не было других задержек! — рявкнул Бернхардт. Невероятно! Бернхардт не сумел обуздать свою ярость.
— Да, сэр, разумеется, сэр. Но на разброс ловушек тоже потребуется некоторое время. Через пятнадцать секунд их можно будет наблюдать с Земли.
— Оставайтесь на линии, — коротко бросил Бернхардт, выключил микрофон и, повернувшись к Джоанне, спросил:
— Ваши предложения, Джоанна?
— Пора запускать ленточные бомбы.
— Это еще что такое?
— Контейнеры, содержащие алюминиевые ленты. Алюминий прекрасно отражает электромагнитное излучение. Это очень старый метод. Бомбы запускаются с отклонением от курса корабля и на некотором расстоянии от него взрываются, превращаясь в огромное облако отражателей. Радары ОРИ должны быть ослеплены. Несколько таких облаков сымитируют точно такие же радарные цели, как и настоящий корабль. Эти скопления способны маневрировать. Пока ОРИ будет разбираться с ловушками, корабль сможет отойти на безопасное расстояние.
— Это теория?
Джоанна посмотрела Бернхардту в глаза и увидела в них нечто похожее на чувство вины. Но оно мелькнуло только на мгновение. И снова перед ней не человеческое лицо, а холодная маска.
— Да, сэр, — сказала она. — На практике эту систему пока не испытывали. Мы создавали ее в спешке, а ОРИ… Я полагаю, что…
— Что?
— Что ОРИ хватит мощности, чтобы успеть уничтожить ловушки, а потом догнать и сам корабль. К тому же ОРИ не ограничен числом попыток.
Лицо Бернхардта помягчело.
— Спасибо, Белли, — сказал он. — Считайте, что я высоко оценил вашу искренность. И все же будем надеяться, что вы ошибаетесь.
Глубокий космос. Борт СС43
Соколова разбудил внезапный шум. Корпус корабля заметно вибрировал. Издалека доносился слабый стук, словно что-то вываливалось из грузового отсека наружу. Что за чертовщина?
Вдруг раздался сигнал тревоги, и бесстрастный голос предупредил:
ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. ОПАСНОЕ УСКОРЕНИЕ. ВКЛЮЧАЕТСЯ ПРОТИВОПЕРЕГРУЗОЧНАЯ СИСТЕМА. ПРОВЕРЬТЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ РУК И НОГ.
Сейчас его придавит к лежанке воздушным мешком, как таракана каблуком.
Едва Соколов успел спрятать руки в специальные углубления, как оказался скованным этим чертовым приспособлением. Корабль вновь дрогнул, засвистели двигатели. Коррекция курса, догадался Соколов. Что стряслось? Кровь прилила к голове, застучала в висках, ступни ног, напротив, будто парили, потеряв свой вес. Ага, кораблик-то раскручивается.
Взревел главный двигатель, Соколова вдавило в дно пермода. Перегрузка была как минимум восьмикратной. Какого черта могли понадобиться такие рывки? Он отметил, что коррекционные двигатели замолчали, не останавливая вращение корабля. Обычно в таких случаях главный двигатель включать запрещалось. Сейчас начнутся бешеные кувырки — держись! Кто управляет кораблем? Что они, с ума посходили?
И вдруг Соколов догадался, что происходит.
Странно, но он тут же успокоился. Совершенно успокоился.
Спокойствие. Неземное спокойствие. Соколов удивился самому себе. Так безмятежен он был в последний раз очень давно, до Похищения.
Значит, смерть?
Цель вдруг скрылась в странном облаке, ослепившем Пастуха. Огромное облако сверкало, словно тысяча солнц. Пастух был ошарашен. Если это твердое тело (но откуда оно взялось?), то он, врезавшись в него, разлетится на мелкие кусочки. Пастух резко затормозил, готовясь изменить траекторию, чтобы избежать столкновения.
Однако облако расплывалось в пространстве, в нем появились разрывы, и наконец оно распалось на несколько частей. Пастух сообразил: напугавший его объект состоит из множества легких фрагментов, хорошо отражающих радиоволны. Опасности для Пастуха он не представлял. Но где же цель? Теперь Пастух не сомневался: это наверняка Противник. Безобидный астероид не сумел бы столь искусно одурачить его. А раз так, цель должна быть уничтожена любой ценой. И Пастух нырнул в облако.
Он внутренне подготовился к столкновению с мелкими объектами, но ничего не почувствовал. Так и есть: элементарная маскировка! Пастух бросился вперед… и оторопел. Вместо одной цели перед ним было семь — точные копии друг на друга, они разбегались в разные стороны. Неужели враг размножается прямо на поле боя? А что, если его снова пытаются обмануть?
Впрочем, это не имело значения. Какая разница, один объект или семь? Пастух уничтожит все семь. И хитрые маневры им не помогут. В скорости им с Пастухом не тягаться, это совершенно очевидно.
Оценив ситуацию, Пастух решил начать с ближайшего объекта. На огромной скорости он протаранил его и… снова практически ничего не почувствовал. Ах, это тоже фантом! Просто-напросто ловушка. Поистине, Противник неистощим на выдумки.
Теперь Пастуху все стало окончательно ясно. Между миражом и действительной целью существовали чуть заметные отличия, и различить среди шести оставшихся изображений истинного шпиона не составило большого труда.
Ему не будет пощады.
Земля. Космодром Куру
— Проклятие! — Бернхардт задыхался от собственного бессилия. Джоанна, замерев у экрана, ничего не слышала. Красная точка ОРИ—326 сближалась прямо с кораблем Соколова, не обращая внимания на разбросанные в пространстве цели-ловушки.
— Он слишком быстро учится, — пробормотал Бернхардт и упал в кресло. Развязка была близка. Скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от экрана, Бернхардт потерянно тряс головой. Потом повторил, ни к кому не обращаясь:
— Слишком, слишком быстро…
Пастух включил радары в режим максимальной мощности, чтобы не упустить цель. Он немного перестраховывался, но это не помешает — объект оказался очень хитер, сложно маневрировал, пытаясь уйти. Но этому не бывать! Пастух резко набрал скорость и спустя считанные секунды был рядом с целью…
Снова включились корректировочные двигатели, хотя маршевый работал на полную мощность. Ничего себе прогулочка! Доктору Юрию Александровичу Соколову казалось, что его внутренности превратились в месиво. Интересно было бы потом посмотреть на себя в зеркало — небось синяк на синяке, как у чемпиона по боксу. Но похоже, о зеркале можно забыть. Соколов, общепризнанный специалист по ОРИ, хорошо понимал, что если уж ОРИ решил атаковать, то никакие маневры корабль уже не спасут. К чему обманывать самого себя?
Картины прошлого встали перед глазами, быстро сменяя друг друга. Соколов о многом сожалел, во многом раскаивался. Он вспоминал, что сделал и что не успел, он вспомнил любимых женщин и близких друзей. Жаль, что он со многими расстался после пустяковых ссор. Но, в общем, ему грех жаловаться — он прожил неплохую жизнь.
Корабль резко накренился, все двигатели на несколько секунд замолчали, а потом взревели снова. Соколов нахмурился. Ну к чему, скажите, накручивать эти адские спирали? Чтобы на несколько секунд отсрочить неизбежное? Юрий Соколов всегда терпеть не мог бессмысленные действия.
Значит, пора. Ничего страшного. Многотонный ОРИ расправится с кораблем в долю секунды. Соколов улыбнулся. Что-что, а боль он почувствовать не успеет.
Пастух на полной скорости врезался в жертву, и его оглушило страшным ударом. Да, тело-то оказалось тяжеленькое, да и скорость у него была приличная…
В эту секунду цель взорвалась.
Пастуха отбросило в сторону. Некоторое время он ошеломленно кувыркался под шрапнелью бьющих по его поверхности обломков, что-то вспыхивало, горело, снова взрывалось. Спустя несколько минут он пришел в себя, огляделся. Полученные раны оказались пустяковыми, не стоили даже внимания. В жизни Пастуха случались вещи похуже. Он остался в строю. Мысль об этом доставила Пастуху неподдельное удовлетворение. Ему удалось уничтожить агента Противника.
Он был абсолютно убежден в этом.
19. Ори сходят с ума
Пастух внимательно осматривал порученный ему участок пространства, пытаясь подальше заглянуть в таящие опасность глубины космоса. Радары обнаружения работали в режиме максимальной чувствительности. От поверхности охраняемой планеты один за другим отрывались странные объекты, час от часу все больше. Это напоминало метеоритный дождь наоборот.
Что все это значит? Насколько опасна для планеты эта активность? А вдруг это некий коварный замысел Противника? Или потомство вышедших из повиновения и плодящихся без ведома Сферы харонцев? Пастух был близок к панике, а паника — это начало конца. Он все понимал, но действительно не знал, как ему следует поступить.
Сфера молчала. Пастух не получил от нее ни одной инструкции, хоть немного разъяснившей бы ситуацию. И это было необычнее всего.
Нет, нужно делать свою работу, наконец решил Пастух. В смутное время любое действие лучше бездействия. Вот цель прямо по курсу. Она пока не угрожает планете и выглядит безобидно. Но космос полон агентов Противника, мгновенно меняющих свои орбиты и перенацеливающих самих себя. И этот может сделать то же самое! Шпионы Противника — непревзойденные мастера маскировки.
Атака. Пастух принял решение мгновенно. Он переориентировал радары на цель и угрожающе изменил свой курс. Сейчас он разделает под орех этого наглеца.
Земля. Космодром Куру
Джоанна Бедли встала и потянулась. Ночью в какой-то момент на пункте управления вдруг воцарилась тишина, и тут же на смену ощущению хронического опоздания пришло неторопливое ожидание. Джоанна оглядела помещение, погрузившееся в долгожданный полумрак. Многие рабочие места пустовали, на других операторы дремали, уронив голову на стол, некоторые подкреплялись, — поесть вовремя здесь удавалось редко.
У Джоанны Бедли были огромные серые глаза и пышные темно-каштановые волосы, оттенявшие ее смуглую кожу. Она была очень рассудительной девушкой, никогда никуда не спешила, не бежала сломя голову и характером больше всего напоминала сову. Это не значит, что она не умела действовать молниеносно и уверенно, как раз наоборот. Джоанна гордилась своим редким даром учиться быстро и легко, прочно запоминая пройденное. Именно эти качества и требовались для ее нынешней работы. Недаром директор космодрома назвал мисс Бедли, когда приехал Бернхардт и ему потребовался технический советник. Бернхардт немного подумал и взял ее на эту должность. Бедли практически без раздумий отвечала на любой его вопрос о кораблях харонцев. Лунном Колесе или МОРИ, и Бернхардт, судя по всему, был чрезвычайно доволен помощницей.
Сейчас доктор Вольф Бернхардт спал, скорчившись в немыслимой позе на мягком диване. Его лицо заметно осунулось, даже во сне его не покидало тревожное выражение.
В старину писатели очень любили описывать конец ночи. Все словно застывает, умиротворяется, на человека нисходит ясность и как бы всепонимание. В покое слышится дыхание вечности.
А грузы все уходили и уходили в космос. Не всем им суждено добраться до ОбнаПура. Бедли печально вздохнула.
Когда это было, что власть человека ограничивалась поверхностью Земли! В космосе теперь безраздельно владычествуют харонцы. И делают все, что хотят.
Людям остается лишь беспомощно наблюдать очередную атаку и заранее готовить новый корабль на смену уничтоженному.
Джоанна еще раз сладко потянулась, прошлась по Центру управления, разминая затекшие ноги, и плюхнулась обратно в кресло.
И тут зазвучал сигнал тревоги. Бедли подпрыгнула от неожиданности. Она привычно быстро набрала на клавиатуре команду вызова дополнительной информации.
И лишь спустя минуту осознала весь ужас происходящего. Там Соколов. Доктор Юрий Соколов, милый, никогда неунывающий старичок. Когда он появлялся здесь, даже законченные человеконенавистники начинали улыбаться.
Бернхардт. Нужно срочно разбудить Бернхардта. Конечно, смысла в этом большого нет, ведь даже всесильный Бернхардт ничего уже не сможет изменить. Его роль — быть бессильным свидетелем гибели своего старого товарища, которого сам же послал на смерть. Стоит ли заставлять его играть эту роль?
Стоит! Он и приехал сюда именно для того, чтобы увидеть гибель друзей, если она их настигнет.
Перевесившись через край кресла, Джоанна дотянулась до Бернхардта свободной рукой и слегка потрепала по плечу.
— Сэр, сэр! ОРИ—326 атакует СС43. Соколов находится…
Через мгновение Бернхардт уже стоял перед панелью, бешено стуча по клавиатуре. Все-таки выдержка у него уникальная, по лицу ни черта не поймешь, что творится в душе. Можно подумать, он просматривает бюджетные предложения на следующий квартал. Бернхардт ткнул в кнопку связи.
— Служба радиоэлектронной борьбы, — послышался громкий мужской голос.
— Говорит Бернхардт. — Бернхардт словно читал скучный доклад. — Доложите состояние СС43. Его готовится атаковать ОРИ—326, а на борту находится человек. Что вы собираетесь предпринять?
— Все по плану, сэр. На СС43 есть полный комплект ложных модулей, и сейчас они уже рассеиваются. Но корабль находится в двухстах тысячах километров от Земли, и задержка времени…
— Проследите, чтобы не было других задержек! — рявкнул Бернхардт. Невероятно! Бернхардт не сумел обуздать свою ярость.
— Да, сэр, разумеется, сэр. Но на разброс ловушек тоже потребуется некоторое время. Через пятнадцать секунд их можно будет наблюдать с Земли.
— Оставайтесь на линии, — коротко бросил Бернхардт, выключил микрофон и, повернувшись к Джоанне, спросил:
— Ваши предложения, Джоанна?
— Пора запускать ленточные бомбы.
— Это еще что такое?
— Контейнеры, содержащие алюминиевые ленты. Алюминий прекрасно отражает электромагнитное излучение. Это очень старый метод. Бомбы запускаются с отклонением от курса корабля и на некотором расстоянии от него взрываются, превращаясь в огромное облако отражателей. Радары ОРИ должны быть ослеплены. Несколько таких облаков сымитируют точно такие же радарные цели, как и настоящий корабль. Эти скопления способны маневрировать. Пока ОРИ будет разбираться с ловушками, корабль сможет отойти на безопасное расстояние.
— Это теория?
Джоанна посмотрела Бернхардту в глаза и увидела в них нечто похожее на чувство вины. Но оно мелькнуло только на мгновение. И снова перед ней не человеческое лицо, а холодная маска.
— Да, сэр, — сказала она. — На практике эту систему пока не испытывали. Мы создавали ее в спешке, а ОРИ… Я полагаю, что…
— Что?
— Что ОРИ хватит мощности, чтобы успеть уничтожить ловушки, а потом догнать и сам корабль. К тому же ОРИ не ограничен числом попыток.
Лицо Бернхардта помягчело.
— Спасибо, Белли, — сказал он. — Считайте, что я высоко оценил вашу искренность. И все же будем надеяться, что вы ошибаетесь.
Глубокий космос. Борт СС43
Соколова разбудил внезапный шум. Корпус корабля заметно вибрировал. Издалека доносился слабый стук, словно что-то вываливалось из грузового отсека наружу. Что за чертовщина?
Вдруг раздался сигнал тревоги, и бесстрастный голос предупредил:
ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. ОПАСНОЕ УСКОРЕНИЕ. ВКЛЮЧАЕТСЯ ПРОТИВОПЕРЕГРУЗОЧНАЯ СИСТЕМА. ПРОВЕРЬТЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ РУК И НОГ.
Сейчас его придавит к лежанке воздушным мешком, как таракана каблуком.
Едва Соколов успел спрятать руки в специальные углубления, как оказался скованным этим чертовым приспособлением. Корабль вновь дрогнул, засвистели двигатели. Коррекция курса, догадался Соколов. Что стряслось? Кровь прилила к голове, застучала в висках, ступни ног, напротив, будто парили, потеряв свой вес. Ага, кораблик-то раскручивается.
Взревел главный двигатель, Соколова вдавило в дно пермода. Перегрузка была как минимум восьмикратной. Какого черта могли понадобиться такие рывки? Он отметил, что коррекционные двигатели замолчали, не останавливая вращение корабля. Обычно в таких случаях главный двигатель включать запрещалось. Сейчас начнутся бешеные кувырки — держись! Кто управляет кораблем? Что они, с ума посходили?
И вдруг Соколов догадался, что происходит.
Странно, но он тут же успокоился. Совершенно успокоился.
Спокойствие. Неземное спокойствие. Соколов удивился самому себе. Так безмятежен он был в последний раз очень давно, до Похищения.
Значит, смерть?
Цель вдруг скрылась в странном облаке, ослепившем Пастуха. Огромное облако сверкало, словно тысяча солнц. Пастух был ошарашен. Если это твердое тело (но откуда оно взялось?), то он, врезавшись в него, разлетится на мелкие кусочки. Пастух резко затормозил, готовясь изменить траекторию, чтобы избежать столкновения.
Однако облако расплывалось в пространстве, в нем появились разрывы, и наконец оно распалось на несколько частей. Пастух сообразил: напугавший его объект состоит из множества легких фрагментов, хорошо отражающих радиоволны. Опасности для Пастуха он не представлял. Но где же цель? Теперь Пастух не сомневался: это наверняка Противник. Безобидный астероид не сумел бы столь искусно одурачить его. А раз так, цель должна быть уничтожена любой ценой. И Пастух нырнул в облако.
Он внутренне подготовился к столкновению с мелкими объектами, но ничего не почувствовал. Так и есть: элементарная маскировка! Пастух бросился вперед… и оторопел. Вместо одной цели перед ним было семь — точные копии друг на друга, они разбегались в разные стороны. Неужели враг размножается прямо на поле боя? А что, если его снова пытаются обмануть?
Впрочем, это не имело значения. Какая разница, один объект или семь? Пастух уничтожит все семь. И хитрые маневры им не помогут. В скорости им с Пастухом не тягаться, это совершенно очевидно.
Оценив ситуацию, Пастух решил начать с ближайшего объекта. На огромной скорости он протаранил его и… снова практически ничего не почувствовал. Ах, это тоже фантом! Просто-напросто ловушка. Поистине, Противник неистощим на выдумки.
Теперь Пастуху все стало окончательно ясно. Между миражом и действительной целью существовали чуть заметные отличия, и различить среди шести оставшихся изображений истинного шпиона не составило большого труда.
Ему не будет пощады.
Земля. Космодром Куру
— Проклятие! — Бернхардт задыхался от собственного бессилия. Джоанна, замерев у экрана, ничего не слышала. Красная точка ОРИ—326 сближалась прямо с кораблем Соколова, не обращая внимания на разбросанные в пространстве цели-ловушки.
— Он слишком быстро учится, — пробормотал Бернхардт и упал в кресло. Развязка была близка. Скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от экрана, Бернхардт потерянно тряс головой. Потом повторил, ни к кому не обращаясь:
— Слишком, слишком быстро…
Пастух включил радары в режим максимальной мощности, чтобы не упустить цель. Он немного перестраховывался, но это не помешает — объект оказался очень хитер, сложно маневрировал, пытаясь уйти. Но этому не бывать! Пастух резко набрал скорость и спустя считанные секунды был рядом с целью…
Снова включились корректировочные двигатели, хотя маршевый работал на полную мощность. Ничего себе прогулочка! Доктору Юрию Александровичу Соколову казалось, что его внутренности превратились в месиво. Интересно было бы потом посмотреть на себя в зеркало — небось синяк на синяке, как у чемпиона по боксу. Но похоже, о зеркале можно забыть. Соколов, общепризнанный специалист по ОРИ, хорошо понимал, что если уж ОРИ решил атаковать, то никакие маневры корабль уже не спасут. К чему обманывать самого себя?
Картины прошлого встали перед глазами, быстро сменяя друг друга. Соколов о многом сожалел, во многом раскаивался. Он вспоминал, что сделал и что не успел, он вспомнил любимых женщин и близких друзей. Жаль, что он со многими расстался после пустяковых ссор. Но, в общем, ему грех жаловаться — он прожил неплохую жизнь.
Корабль резко накренился, все двигатели на несколько секунд замолчали, а потом взревели снова. Соколов нахмурился. Ну к чему, скажите, накручивать эти адские спирали? Чтобы на несколько секунд отсрочить неизбежное? Юрий Соколов всегда терпеть не мог бессмысленные действия.
Значит, пора. Ничего страшного. Многотонный ОРИ расправится с кораблем в долю секунды. Соколов улыбнулся. Что-что, а боль он почувствовать не успеет.
Пастух на полной скорости врезался в жертву, и его оглушило страшным ударом. Да, тело-то оказалось тяжеленькое, да и скорость у него была приличная…
В эту секунду цель взорвалась.
Пастуха отбросило в сторону. Некоторое время он ошеломленно кувыркался под шрапнелью бьющих по его поверхности обломков, что-то вспыхивало, горело, снова взрывалось. Спустя несколько минут он пришел в себя, огляделся. Полученные раны оказались пустяковыми, не стоили даже внимания. В жизни Пастуха случались вещи похуже. Он остался в строю. Мысль об этом доставила Пастуху неподдельное удовлетворение. Ему удалось уничтожить агента Противника.
Он был абсолютно убежден в этом.
19. Ори сходят с ума
Этой ночью мы с Джеральдом Макдугалом сформулировали новую точку зрения на природу харонцев. А что может быть важнее, чем знание врага, ведь это путь к победе. Джеральд заявил, что рассматривать отдельного харонца как индивидуум нужно с изрядной долей осторожности. Гораздо правильнее считать ОРИ, кольцевые ускорители, транспортные системы и другие формы харонцев, как особые функциональные группы особей. Джеральд предложил аналогию с пчелами или муравьями. Кстати, некоторые теоретики в ИИМе утверждают, что харонцы обособлены друг от друга даже в меньшей степени, чем муравьи.
Я не стала бы утверждать столь категорично. Многие годы я наблюдала различные виды харонцев и полагаю, что они гораздо более разнятся в поведении, чем снующие по своим делам муравьи.
У Джеральда была собственная теория на этот счет. Он заявил, что харонцам, кажется, и впрямь чужда идея личности, что, впрочем, не мешает им быть личностями. Неверно, сказал он, будто идея индивидуализма противоположна идее коллективизма.
Я возразила, что отдельно взятый человек и качественно, и количественно отличен от группы людей; социологи давно доказали: групповое поведение людей принципиально отличается от индивидуального.
Он не согласился, сказав, что каждый член данной группы, подчиняясь принятым в ней нормам поведения, одновременно ведет себя и как личность. Пять тысяч людей идут по переполненной улице в одну сторону, другие пять тысяч — в противоположную, и все они являются членами одного и того же сообщества, состоящего из всех движущихся в данный момент по этой улице пешеходов. Но каждый член этого сообщества рассматривает себя как индивидуальность, занятую лишь своим собственным делом.
Это пример крайне примитивной, несовершенной кооперации. Другой пример — несколько людей, пытающихся одновременно пройти в узкую дверь. Здесь конкурентное поведение возникает в пределах одной группы. Даже клетки человеческого тела и сотрудничают друг с другом, и конкурируют. Иногда они реагируют друг на друга с раздражением, иногда и вовсе начинают войну друг с другом. Разумеется, это пример их индивидуального поведения. Осознанно ли это поведение клетки или обусловлено биохимически?
Разговор с Джеральдом, как обычно, открыл мне глаза на некоторые законы, которые я вроде бы уже знала интуитивно. Он умеет взглянуть на проблему с неожиданной стороны. Если бы в мои студенческие годы он посещал наш семинар, то точно стал бы постоянной головной болью лекторов. Итак, коллектив и индивидуум. Тут все не так просто, как многим кажется. «Сознают» ли клетки, составляющие мой организм, что они не только индивидуальны, но и участвуют в коллективном бытии? И если «сознают», то влияет ли это «знание» на их поведение?
Возможно, харонцы действительно не являются коллективным существом, но вместе с тем не сознают и своей индивидуальности. Не исключено, что человечество, напротив, есть коллективное существо, не сознающее присущего ему группового характера.
Диана Стайгер, командир «Терра Новы». Личный бортжурнал, запись от 23 апреля 2431 г.
Глубокий космос, на пути к ОбнаПуру. Грузовой транспорт СС108. Пермод 3
Жанна Колетт снова пришла в себя. Ладони, исцарапанные ногтями, кровоточили и сильно болели. Губы страшно распухли — наверное, она их прикусила, находясь в беспамятстве. Она осторожно провела по ним языком и чуть не застонала.
Кровь перепачкала стенки модуля и одежду. Хорошо же она сейчас, должно быть, выглядит! Жанна усмехнулась.
Она помотала головой. Интересно, сколько прошло времени? Ей казалось, что не меньше недели. Да нет, что за чепуха! Система жизнеобеспечения не рассчитана на столь долгое пребывание человека в космосе. Если, конечно, в последний момент к модулю не пристыковали дополнительные блоки. Только зачем? Зачем ее мариновать в пермоде? Может быть, Бернхардт потихоньку решил забросить Жанну сразу на «Терра Нову», минуя ОбнаПур? О Господи, детектив какой-то! Что это ей лезет в голову?
Не хватало еще паранойи в придачу к клаустрофобии. Пурпуристов ждет чудненький сюрприз. Она взглянула на часы — они показывали, что с момента старта минуло два дня. Что же с ней было? Лихорадка? Жанна провела рукой по лбу. Лоб пылал. Во рту страшная сухость. Да, похоже на лихорадку. Но ставить диагноз — дело врачей. Главное, кризис уже явно позади, и Жанна чувствовала, как с каждой минутой к ней постепенно возвращаются силы.
Итак, испытание пермодом она, вероятно, выдержала. Нет, она не стала относиться к нему с нежностью, она просто поняла, что вполне способна выжить даже в этой проклятой коробке. Неплохой, кстати, способ вылечиться от настоящей клаустрофобии, усмехнулась Жанна. Правда, желающие испытать его вряд ли выстроятся в очередь. Самой Жанне это лечение не доставило удовольствия, но следует признать: прежние симптомы как рукой сняло. Теперь никакой лифт ИИМа ее не испугает.
Хотя переступит ли она когда-нибудь через порог ИИМа снова?
Две непрошеные слезы скатились по щекам. Она никогда не вернется на Землю. Пока ОРИ да МОРИ, да еще Бог весть какие харонские чудовища сторожат Землю, об этом нечего и думать. В некотором смысле она уже умерла, оказавшись навсегда отлученная от родной Земли.
Она больше не увидит своего города, старых друзей, любимых книг и платьев, своей уютной квартирки. Ей практически ничего не разрешили взять с собой; легкая сумка и пять килограммов личных вещей — вот норма, в которую нужно было втиснуть всю ее прежнюю жизнь. Несколько фотографий, пара туфель, немного сменного белья, и лимит исчерпан. Может быть, пурпуристы пожертвуют ей какое-нибудь рванье. Но она не любит носить чужую одежду.
Нагими мы приходим в этот мир, нагими и уйдем…
Нет, не надо об этом. А о чем тогда? Ну хотя бы о «Затерянном мире», она ведь сама его открыла, будь он сто раз неладен.
Надежда только на то, что он откроет им свои тайны. Добраться бы до него! Тогда они изучат «Затерянный мир» до последнего камешка, простучат его вдоль и поперек, залезут во все каналы харонской связи… О, они заставят его заговорить! Ее коллеги там, на Земле, копошатся сейчас в архивных базах данных, выискивая крохи, хоть отдаленно похожие на приказы Сферы. Эксперты по харонскому языку дни и ночи корпят над обнаруженными материалами, пытаясь понять их смысл и значение. Они учили язык врага.
А она, Жанна Колетт, сообразила, где обнаружить самого врага.
И это неплохой повод для гордости.
Жанна воодушевилась. Если она не свихнется прежде чем попадет на «Скит», то еще повоюет.
Земля. Космодром Куру
Вольф Бернхардт сидел на берегу, у самой кромки морского прибоя, в душном полумраке южноамериканской ночи. Низкие плотные облака закрыли звезды. Ни одного просвета, темнота, хоть глаз выколи. Такая же темнота была и в его душе.
Он не выдержал зрелища кровавого кошмара — выбежал из центра управления на улицу. Потом он придет в себя и вернется. Он вновь станет сильным и уверенным, готовым быстро анализировать и мгновенно принимать решения. Только сначала нужно отдохнуть. Поспать хоть несколько часов. Да, поспать. Но еще раньше он просто побудет один, послушает в темноте, как шумит море.
Бернхардт уселся на краешек скамьи, мимолетно удивился, почему люди разучились делать удобные скамейки. Он начал вспоминать скамьи, на которых ему довелось сидеть, вспомнил несколько до ничтожнейших подробностей. В тяжелые минуты Бернхардт всегда сосредоточивал внимание на откровенных пустяках — это позволяло ему отвлечься от мрачных мыслей.
Океан лежал у его ног, вода сливалась с темнотой, но видеть ее было не обязательно, достаточно и тихого плеска волн, просоленного воздуха, прожекторов космодрома, отраженных в невидимом зеркале. Даже невидимый, он продолжал оставаться рядом. В сегодняшнем покое океана была скрыта великая мощь.
Вольф бросил взгляд на часы. Уже сто минут, как Юрия нет в живых.
И это он, Вольф Бернхардт, убил Юрия Соколова, отправив его в смертельно опасный полет. Оправдываться нечем.
Соколов был первым. Остались еще двое, они продолжают свое отчаянное путешествие, беспомощные, бессильные что-либо изменить, и это тоже его, Бернхардта, работа. Ответственность за идиотский план снабжения ОбнаПура лежит только на нем. Каким местом он думал? Думал ли вообще? Идея забросить трех человек на «Терра Нову», к Диане Стайгер, показалась сейчас Бернхардту совершенно нелепой. Были ведь и другие варианты, а он от них отмахнулся.
Но почему же нелепая? — встрепенулся Бернхардт. Капитан Стайгер просила прислать экспертов и была абсолютно права. ИИМ, конечно, может переслать на борт «Терра Новы» любую полученную информацию, но это мертвая информация, и оживить ее способен только опыт. Или талант. Чего-чего, а таланта у той же Жанны Колетт не отнимешь. Она сумела перетасовать общеизвестные факты таким образом, что главная проблема, безнадежно запутанная словопрениями последних лет, разрешилась как бы сама собой. То же самое, кстати, сделал несколько веков назад гениальный Эйнштейн.
Рано или поздно «Терра Нова» столкнется с врагом лицом к лицу, и тогда ей не обойтись без людей, подобных Жанне Колетт.
Вольф Бернхардт спорил с самим собой, понимая, что сам, без третейского судьи, не сможет вынести приговор в меру своей вины. Он вытащил из кармана радиотелефон, набрал несколько цифр и… вздрогнул. Он набирал номер Соколова! А ведь действительно, с кем еще, кроме Юрия, он говорил совершенно откровенно? Да ни с кем.
И вот Юрий погиб. Нелегко теперь будет Вольфу Бернхардту.
Завтра утром первый МОРИ достигнет Земли и, по-видимому, атакует ее; одновременно Уолли Стурджис — тьфу, тьфу, тьфу — прибудет на ОбнаПур. Поведение первого МОРИ раскроет планы Сферы относительно Земли. Действительно ли МОРИ попытаются высадиться, чтобы превратить ее в строительный материал для новых чудовищ? И если это так, то есть ли у планеты шансы уцелеть?
Целых пять лет Вольф готовил людей к возможной атаке харонцев. Он тщательно изучил печальный опыт Захваченных планет, поверхность которых была доступна наблюдению. Он сумел уговорить не только ООН, но и остатки национальных правительств принять участие в совместной работе, он произнес сотни страстных речей, опубликовал бесчисленное количество статей, сделал уйму докладов, и все на одну тему — о необходимости системы тотальной обороны и о подготовке населения к возможной эвакуации. Быть может, кому-то он казался одержимым, но сегодня его правота очевидна.
Пришло время главного испытания. По всей Земле военные, ученые и политики во всеоружии ожидают нашествия МОРИ. Возможно, битва за Землю начнется уже завтра.
Но для Бернхардта она началась пять лет назад. Все ли он сделал для защиты Земли? Не ошибся ли в чем-нибудь? Любая ошибка может оказаться роковой, а на исправление времени не отпущено.
Жанна Колетт не шла у него из головы. Бернхардт снова посмотрел на часы. Сейчас Жанна либо мертва, либо, невредимая, уже на борту ОбнаПура. Господи, сохрани ее!
Да, мы не знаем, как поведут себя МОРИ. И на что они способны, тоже не знаем. Вполне возможно, что уже к завтрашнему вечеру большинство землян погибнут, и скорее всего в страшных мучениях. Вольф Бернхардт вздохнул и повернулся спиной к морю. Все-таки следует немного поспать, иначе этот кошмар доконает его.
Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы
На столе перед доктором Урсулой Грубер лежала огромная кипа бумаги. Просмотреть ее нужно было как можно скорее, но Урсула уже не в состоянии. Она страшно устала. Грубер закрыла глаза и тихо вздохнула. Вчера ночью погиб Юрий. Разумеется, она не сомкнула глаз, а теперь вот расплачивается головной болью. О если бы это была обыкновенная беспричинная мигрень!
Итак, люди совершили ошибку. Где же допущен просчет? Может быть, ответ на этот тревожный вопрос дадут МОРИ?
МОРИ повели себя неожиданным образом, направившись к Кольцу Точки Луны, а не непосредственно к Земле. Здравый смысл подсказывал, что это для планеты только отсрочка, просто радиоизлучателям зачем-то необходим гравитационный маневр.
Зачем? До сих харонцы пор не совершали подобных маневров. В лучшем случае МОРИ увеличат скорость на десять — двадцать километров в секунду, но ведь они и без маневров умеют мгновенно разгоняться до невероятных скоростей. Другое дело, если у них вагон лишнего времени и не хватает энергии, но это на харонцев совсем не похоже, обыкновенно бывало наоборот: располагая морем энергии, они вечно куда-то спешили.
Я не стала бы утверждать столь категорично. Многие годы я наблюдала различные виды харонцев и полагаю, что они гораздо более разнятся в поведении, чем снующие по своим делам муравьи.
У Джеральда была собственная теория на этот счет. Он заявил, что харонцам, кажется, и впрямь чужда идея личности, что, впрочем, не мешает им быть личностями. Неверно, сказал он, будто идея индивидуализма противоположна идее коллективизма.
Я возразила, что отдельно взятый человек и качественно, и количественно отличен от группы людей; социологи давно доказали: групповое поведение людей принципиально отличается от индивидуального.
Он не согласился, сказав, что каждый член данной группы, подчиняясь принятым в ней нормам поведения, одновременно ведет себя и как личность. Пять тысяч людей идут по переполненной улице в одну сторону, другие пять тысяч — в противоположную, и все они являются членами одного и того же сообщества, состоящего из всех движущихся в данный момент по этой улице пешеходов. Но каждый член этого сообщества рассматривает себя как индивидуальность, занятую лишь своим собственным делом.
Это пример крайне примитивной, несовершенной кооперации. Другой пример — несколько людей, пытающихся одновременно пройти в узкую дверь. Здесь конкурентное поведение возникает в пределах одной группы. Даже клетки человеческого тела и сотрудничают друг с другом, и конкурируют. Иногда они реагируют друг на друга с раздражением, иногда и вовсе начинают войну друг с другом. Разумеется, это пример их индивидуального поведения. Осознанно ли это поведение клетки или обусловлено биохимически?
Разговор с Джеральдом, как обычно, открыл мне глаза на некоторые законы, которые я вроде бы уже знала интуитивно. Он умеет взглянуть на проблему с неожиданной стороны. Если бы в мои студенческие годы он посещал наш семинар, то точно стал бы постоянной головной болью лекторов. Итак, коллектив и индивидуум. Тут все не так просто, как многим кажется. «Сознают» ли клетки, составляющие мой организм, что они не только индивидуальны, но и участвуют в коллективном бытии? И если «сознают», то влияет ли это «знание» на их поведение?
Возможно, харонцы действительно не являются коллективным существом, но вместе с тем не сознают и своей индивидуальности. Не исключено, что человечество, напротив, есть коллективное существо, не сознающее присущего ему группового характера.
Диана Стайгер, командир «Терра Новы». Личный бортжурнал, запись от 23 апреля 2431 г.
Глубокий космос, на пути к ОбнаПуру. Грузовой транспорт СС108. Пермод 3
Жанна Колетт снова пришла в себя. Ладони, исцарапанные ногтями, кровоточили и сильно болели. Губы страшно распухли — наверное, она их прикусила, находясь в беспамятстве. Она осторожно провела по ним языком и чуть не застонала.
Кровь перепачкала стенки модуля и одежду. Хорошо же она сейчас, должно быть, выглядит! Жанна усмехнулась.
Она помотала головой. Интересно, сколько прошло времени? Ей казалось, что не меньше недели. Да нет, что за чепуха! Система жизнеобеспечения не рассчитана на столь долгое пребывание человека в космосе. Если, конечно, в последний момент к модулю не пристыковали дополнительные блоки. Только зачем? Зачем ее мариновать в пермоде? Может быть, Бернхардт потихоньку решил забросить Жанну сразу на «Терра Нову», минуя ОбнаПур? О Господи, детектив какой-то! Что это ей лезет в голову?
Не хватало еще паранойи в придачу к клаустрофобии. Пурпуристов ждет чудненький сюрприз. Она взглянула на часы — они показывали, что с момента старта минуло два дня. Что же с ней было? Лихорадка? Жанна провела рукой по лбу. Лоб пылал. Во рту страшная сухость. Да, похоже на лихорадку. Но ставить диагноз — дело врачей. Главное, кризис уже явно позади, и Жанна чувствовала, как с каждой минутой к ней постепенно возвращаются силы.
Итак, испытание пермодом она, вероятно, выдержала. Нет, она не стала относиться к нему с нежностью, она просто поняла, что вполне способна выжить даже в этой проклятой коробке. Неплохой, кстати, способ вылечиться от настоящей клаустрофобии, усмехнулась Жанна. Правда, желающие испытать его вряд ли выстроятся в очередь. Самой Жанне это лечение не доставило удовольствия, но следует признать: прежние симптомы как рукой сняло. Теперь никакой лифт ИИМа ее не испугает.
Хотя переступит ли она когда-нибудь через порог ИИМа снова?
Две непрошеные слезы скатились по щекам. Она никогда не вернется на Землю. Пока ОРИ да МОРИ, да еще Бог весть какие харонские чудовища сторожат Землю, об этом нечего и думать. В некотором смысле она уже умерла, оказавшись навсегда отлученная от родной Земли.
Она больше не увидит своего города, старых друзей, любимых книг и платьев, своей уютной квартирки. Ей практически ничего не разрешили взять с собой; легкая сумка и пять килограммов личных вещей — вот норма, в которую нужно было втиснуть всю ее прежнюю жизнь. Несколько фотографий, пара туфель, немного сменного белья, и лимит исчерпан. Может быть, пурпуристы пожертвуют ей какое-нибудь рванье. Но она не любит носить чужую одежду.
Нагими мы приходим в этот мир, нагими и уйдем…
Нет, не надо об этом. А о чем тогда? Ну хотя бы о «Затерянном мире», она ведь сама его открыла, будь он сто раз неладен.
Надежда только на то, что он откроет им свои тайны. Добраться бы до него! Тогда они изучат «Затерянный мир» до последнего камешка, простучат его вдоль и поперек, залезут во все каналы харонской связи… О, они заставят его заговорить! Ее коллеги там, на Земле, копошатся сейчас в архивных базах данных, выискивая крохи, хоть отдаленно похожие на приказы Сферы. Эксперты по харонскому языку дни и ночи корпят над обнаруженными материалами, пытаясь понять их смысл и значение. Они учили язык врага.
А она, Жанна Колетт, сообразила, где обнаружить самого врага.
И это неплохой повод для гордости.
Жанна воодушевилась. Если она не свихнется прежде чем попадет на «Скит», то еще повоюет.
Земля. Космодром Куру
Вольф Бернхардт сидел на берегу, у самой кромки морского прибоя, в душном полумраке южноамериканской ночи. Низкие плотные облака закрыли звезды. Ни одного просвета, темнота, хоть глаз выколи. Такая же темнота была и в его душе.
Он не выдержал зрелища кровавого кошмара — выбежал из центра управления на улицу. Потом он придет в себя и вернется. Он вновь станет сильным и уверенным, готовым быстро анализировать и мгновенно принимать решения. Только сначала нужно отдохнуть. Поспать хоть несколько часов. Да, поспать. Но еще раньше он просто побудет один, послушает в темноте, как шумит море.
Бернхардт уселся на краешек скамьи, мимолетно удивился, почему люди разучились делать удобные скамейки. Он начал вспоминать скамьи, на которых ему довелось сидеть, вспомнил несколько до ничтожнейших подробностей. В тяжелые минуты Бернхардт всегда сосредоточивал внимание на откровенных пустяках — это позволяло ему отвлечься от мрачных мыслей.
Океан лежал у его ног, вода сливалась с темнотой, но видеть ее было не обязательно, достаточно и тихого плеска волн, просоленного воздуха, прожекторов космодрома, отраженных в невидимом зеркале. Даже невидимый, он продолжал оставаться рядом. В сегодняшнем покое океана была скрыта великая мощь.
Вольф бросил взгляд на часы. Уже сто минут, как Юрия нет в живых.
И это он, Вольф Бернхардт, убил Юрия Соколова, отправив его в смертельно опасный полет. Оправдываться нечем.
Соколов был первым. Остались еще двое, они продолжают свое отчаянное путешествие, беспомощные, бессильные что-либо изменить, и это тоже его, Бернхардта, работа. Ответственность за идиотский план снабжения ОбнаПура лежит только на нем. Каким местом он думал? Думал ли вообще? Идея забросить трех человек на «Терра Нову», к Диане Стайгер, показалась сейчас Бернхардту совершенно нелепой. Были ведь и другие варианты, а он от них отмахнулся.
Но почему же нелепая? — встрепенулся Бернхардт. Капитан Стайгер просила прислать экспертов и была абсолютно права. ИИМ, конечно, может переслать на борт «Терра Новы» любую полученную информацию, но это мертвая информация, и оживить ее способен только опыт. Или талант. Чего-чего, а таланта у той же Жанны Колетт не отнимешь. Она сумела перетасовать общеизвестные факты таким образом, что главная проблема, безнадежно запутанная словопрениями последних лет, разрешилась как бы сама собой. То же самое, кстати, сделал несколько веков назад гениальный Эйнштейн.
Рано или поздно «Терра Нова» столкнется с врагом лицом к лицу, и тогда ей не обойтись без людей, подобных Жанне Колетт.
Вольф Бернхардт спорил с самим собой, понимая, что сам, без третейского судьи, не сможет вынести приговор в меру своей вины. Он вытащил из кармана радиотелефон, набрал несколько цифр и… вздрогнул. Он набирал номер Соколова! А ведь действительно, с кем еще, кроме Юрия, он говорил совершенно откровенно? Да ни с кем.
И вот Юрий погиб. Нелегко теперь будет Вольфу Бернхардту.
Завтра утром первый МОРИ достигнет Земли и, по-видимому, атакует ее; одновременно Уолли Стурджис — тьфу, тьфу, тьфу — прибудет на ОбнаПур. Поведение первого МОРИ раскроет планы Сферы относительно Земли. Действительно ли МОРИ попытаются высадиться, чтобы превратить ее в строительный материал для новых чудовищ? И если это так, то есть ли у планеты шансы уцелеть?
Целых пять лет Вольф готовил людей к возможной атаке харонцев. Он тщательно изучил печальный опыт Захваченных планет, поверхность которых была доступна наблюдению. Он сумел уговорить не только ООН, но и остатки национальных правительств принять участие в совместной работе, он произнес сотни страстных речей, опубликовал бесчисленное количество статей, сделал уйму докладов, и все на одну тему — о необходимости системы тотальной обороны и о подготовке населения к возможной эвакуации. Быть может, кому-то он казался одержимым, но сегодня его правота очевидна.
Пришло время главного испытания. По всей Земле военные, ученые и политики во всеоружии ожидают нашествия МОРИ. Возможно, битва за Землю начнется уже завтра.
Но для Бернхардта она началась пять лет назад. Все ли он сделал для защиты Земли? Не ошибся ли в чем-нибудь? Любая ошибка может оказаться роковой, а на исправление времени не отпущено.
Жанна Колетт не шла у него из головы. Бернхардт снова посмотрел на часы. Сейчас Жанна либо мертва, либо, невредимая, уже на борту ОбнаПура. Господи, сохрани ее!
Да, мы не знаем, как поведут себя МОРИ. И на что они способны, тоже не знаем. Вполне возможно, что уже к завтрашнему вечеру большинство землян погибнут, и скорее всего в страшных мучениях. Вольф Бернхардт вздохнул и повернулся спиной к морю. Все-таки следует немного поспать, иначе этот кошмар доконает его.
Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы
На столе перед доктором Урсулой Грубер лежала огромная кипа бумаги. Просмотреть ее нужно было как можно скорее, но Урсула уже не в состоянии. Она страшно устала. Грубер закрыла глаза и тихо вздохнула. Вчера ночью погиб Юрий. Разумеется, она не сомкнула глаз, а теперь вот расплачивается головной болью. О если бы это была обыкновенная беспричинная мигрень!
Итак, люди совершили ошибку. Где же допущен просчет? Может быть, ответ на этот тревожный вопрос дадут МОРИ?
МОРИ повели себя неожиданным образом, направившись к Кольцу Точки Луны, а не непосредственно к Земле. Здравый смысл подсказывал, что это для планеты только отсрочка, просто радиоизлучателям зачем-то необходим гравитационный маневр.
Зачем? До сих харонцы пор не совершали подобных маневров. В лучшем случае МОРИ увеличат скорость на десять — двадцать километров в секунду, но ведь они и без маневров умеют мгновенно разгоняться до невероятных скоростей. Другое дело, если у них вагон лишнего времени и не хватает энергии, но это на харонцев совсем не похоже, обыкновенно бывало наоборот: располагая морем энергии, они вечно куда-то спешили.