Страница:
— Никогда не буду врать! — пообещал он самому себе. — Другое дело фантазировать.
3
4
5
6
7
8
9
10
Глава шестая. В доме на Лесной
2
3
4
3
Мудрейший из Мудрых обошел просторный зал в поисках выхода, но тщетно. Тяжелую входную дверь не смог открыть, так она крепко захлопнулась. Возвращаться на кухню боялся, хотя знал, что Бабы-Яги там наверняка нет. Единственно возможный путь вел в кабинет Змея Горыныча, и Великий Рассказчик, опасливо осматриваясь, вошел туда. Никого…
Налево — письменный стол, от окна до окна. Три подставки для книг. Чернильный прибор и стопа бумаги. Три кальяна с гибкими змеевидными шлангами и мундштуками — видно, Горыныч заядлый курильщик. По стенам — портреты родителей, далеких предков и родственников. Основателем сказочного змеиного рода был одноголовый змей с длинной бородой и с золотыми кольцами на изумрудном гибком теле. Жил он на одном из островков в Средиземном море еще во времена древних египтян и имел в Африке свои сады и поля, пустыни и леса. Были тут и портреты морских змеев, некогда разбивавших хвостами корабли и глотавших лодки вместе с гребцами, рогатых и многоголовых драконов из Китая, Японии и Греции, молодых водяных змей из европейских озер и других…
Услышав шорох, Абдул-Надул обернулся и увидел, как дверь за ним сама собой закрылась. Зато в противоположной стене отворилась другая, как бы приглашая гостя следовать дальше. Делать нечего, Великий Рассказчик перешагнул порог и попал в спальню. Широченная кровать имела три подголовника с подушками и длинный желоб для хвоста. Постель была очень простая, без полога. «Моя спальня в Чинар-беке, — подумал Мудрейший из Мудрых, — была куда богаче и красивее…» Снова закрылась дверь сзади, бесшумно отворилась следующая — и так из комнаты в комнату, как бы специально ведя куда-то Пожирателя Халвы.
Но вот приоткрылась последняя, совсем невзрачная дверь, и Великий Рассказчик вышел на океанский берег.
— Слава мудрости моей и самообладанию! — воскликнул он, подставляя лицо сырому вольному ветру. — Я снова могу делать, что пожелаю, не будь я Великий Врачеватель, Рассказчик и Мудрейший из Мудрых!
— Как, вы и есть тот самый?! — раздался позади картавый голос. Абдул-Надул резко повернулся — рядом стоял роскошный попугай.
— Это у тебя такой приятный голос?
— Очевидно… Благодарю вас, — ответил Попугай. — Я слуга господина Кащея Бессмертного и смотритель выхода.
— Выхода? Что это такое, Умеющий говорить загадками?
— Для всякого ответа наступает свое время.
— Как знаешь. Но ведь твой хозяин где-то там… — показал пальцем вниз Мудрейший из Мудрых.
— Это его дело. Я имею приказание доставить вас в его дворец. Он считает, что вы тот образец человека, под который неплохо было бы подогнать всех людей на свете.
— Отменный вкус у твоего хозяина. Ну что ж, веди, Уважаемый, если это не очень далеко…
Попугай щелкнул клювом, и сознание Абдула-Надула ненадолго помутилось. Вскоре он обнаружил, что стоит в каком-то запущенном дворе, у ветхого трехэтажного деревянного дома, окруженного горами.
— Уютный караван-сарай, — осторожно заметил Великий Рассказчик.
— Приветствую гостя господина Кащея Бессмертного в его доме. Я к вашим услугам, — сказал Попугай.
— Приветствую и я тебя, Уважаемый, — опасливо поклонился Абдул-Надул. — Скажи на милость, я вижу вход, а есть ли выход из этой веселой усадьбы достойного хозяина?
— Есть.
— И еще ответь, пожалуйста, имеет ли конец гостеприимство хозяина этого дворца?
— Да.
— В таком случае будь любезен и покажи мне выход, ибо гость, уходящий первым, навсегда остается в сердце хозяина…
— Следуйте за мной, — покорно сказал Попугай и повел Пожирателя Халвы куда-то длинным, светлым коридором, начинавшимся в гроте, у колодца с навесом.
— Долгий путь — источник успокоения и враг беспокойства, — заметил Великий Рассказчик.
— Вы красиво говорите, — склонил голову Попугай в знак восхищения собеседником.
— Да будет тебе известно, что я Правдивейший из Правдивых и Мудрейший из Мудрых, — скромно пояснил Абдул-Надул. — Источник всех знаний и изящества во мне самом.
— Это очень удобно… Хозяин, вероятно, именно за это и ценит вас…
— Мне отрадно, что ты понимаешь глубину моей мудрости, Милейший из всех Смотрителей, как и твой повелитель. Я давно убедился в собственном совершенстве. А это необходимо человеку. Единственный изъян, снедающий меня, — любопытство… Позволь спросить, чем занимается твой хозяин, Гостеприимнейший из Гостеприимных?
— За долгую свою жизнь он испробовал множество занятий, — явно избегая подробностей, ответил Попугай. — Последнее время его хобби…
— Как ты сказал? Повтори, Уважаемый.
— «Хобби» означает — увлечение.
— Теперь понятно, и я вновь стал Чутким Ухом…
— Хобби моего хозяина — похищения.
— О аллах! — вздрогнул Абдул-Надул. — Разве найдешь в целом мире более интересное и живое занятие?!
— Вы необычайно любезны…
— Лучше пять раз сказать приятное другому, чем один раз быть самому похищенным. Ответь, Уважаемый, куда мы идем?
— К началу выхода.
— К началу? Следовательно, его конец еще дальше?
— Конечно.
— А есть ли путь отсюда покороче?
— Нет.
— Ну что ж… Слава аллаху, не лишающему нас надежды.
Вскоре они подошли к потемневшей от времени, без резьбы и украшений дубовой двери, над которой витиеватые буквы образовывали надпись: «Страна Испытаний».
— Что это, Уважаемый?
— Начало выхода, а я и есть его Смотритель.
— Не следует ли понимать тебя, Пышноодетый Смотритель, что для того, чтобы покинуть это гостеприимное место, необходимо еще пройти ряд испытаний.
— Именно так! Всякий смертный, очутившийся здесь, может покинуть дворец господина Кащея Бессмертного только этим путем.
— Веди, Уважаемый, — решительно произнес Мудрейший из Мудрых. — Самое неуютное место — это чей-нибудь желудок, даже гостеприимнейшего Кащея-ибн-Бессмертного.
Налево — письменный стол, от окна до окна. Три подставки для книг. Чернильный прибор и стопа бумаги. Три кальяна с гибкими змеевидными шлангами и мундштуками — видно, Горыныч заядлый курильщик. По стенам — портреты родителей, далеких предков и родственников. Основателем сказочного змеиного рода был одноголовый змей с длинной бородой и с золотыми кольцами на изумрудном гибком теле. Жил он на одном из островков в Средиземном море еще во времена древних египтян и имел в Африке свои сады и поля, пустыни и леса. Были тут и портреты морских змеев, некогда разбивавших хвостами корабли и глотавших лодки вместе с гребцами, рогатых и многоголовых драконов из Китая, Японии и Греции, молодых водяных змей из европейских озер и других…
Услышав шорох, Абдул-Надул обернулся и увидел, как дверь за ним сама собой закрылась. Зато в противоположной стене отворилась другая, как бы приглашая гостя следовать дальше. Делать нечего, Великий Рассказчик перешагнул порог и попал в спальню. Широченная кровать имела три подголовника с подушками и длинный желоб для хвоста. Постель была очень простая, без полога. «Моя спальня в Чинар-беке, — подумал Мудрейший из Мудрых, — была куда богаче и красивее…» Снова закрылась дверь сзади, бесшумно отворилась следующая — и так из комнаты в комнату, как бы специально ведя куда-то Пожирателя Халвы.
Но вот приоткрылась последняя, совсем невзрачная дверь, и Великий Рассказчик вышел на океанский берег.
— Слава мудрости моей и самообладанию! — воскликнул он, подставляя лицо сырому вольному ветру. — Я снова могу делать, что пожелаю, не будь я Великий Врачеватель, Рассказчик и Мудрейший из Мудрых!
— Как, вы и есть тот самый?! — раздался позади картавый голос. Абдул-Надул резко повернулся — рядом стоял роскошный попугай.
— Это у тебя такой приятный голос?
— Очевидно… Благодарю вас, — ответил Попугай. — Я слуга господина Кащея Бессмертного и смотритель выхода.
— Выхода? Что это такое, Умеющий говорить загадками?
— Для всякого ответа наступает свое время.
— Как знаешь. Но ведь твой хозяин где-то там… — показал пальцем вниз Мудрейший из Мудрых.
— Это его дело. Я имею приказание доставить вас в его дворец. Он считает, что вы тот образец человека, под который неплохо было бы подогнать всех людей на свете.
— Отменный вкус у твоего хозяина. Ну что ж, веди, Уважаемый, если это не очень далеко…
Попугай щелкнул клювом, и сознание Абдула-Надула ненадолго помутилось. Вскоре он обнаружил, что стоит в каком-то запущенном дворе, у ветхого трехэтажного деревянного дома, окруженного горами.
— Уютный караван-сарай, — осторожно заметил Великий Рассказчик.
— Приветствую гостя господина Кащея Бессмертного в его доме. Я к вашим услугам, — сказал Попугай.
— Приветствую и я тебя, Уважаемый, — опасливо поклонился Абдул-Надул. — Скажи на милость, я вижу вход, а есть ли выход из этой веселой усадьбы достойного хозяина?
— Есть.
— И еще ответь, пожалуйста, имеет ли конец гостеприимство хозяина этого дворца?
— Да.
— В таком случае будь любезен и покажи мне выход, ибо гость, уходящий первым, навсегда остается в сердце хозяина…
— Следуйте за мной, — покорно сказал Попугай и повел Пожирателя Халвы куда-то длинным, светлым коридором, начинавшимся в гроте, у колодца с навесом.
— Долгий путь — источник успокоения и враг беспокойства, — заметил Великий Рассказчик.
— Вы красиво говорите, — склонил голову Попугай в знак восхищения собеседником.
— Да будет тебе известно, что я Правдивейший из Правдивых и Мудрейший из Мудрых, — скромно пояснил Абдул-Надул. — Источник всех знаний и изящества во мне самом.
— Это очень удобно… Хозяин, вероятно, именно за это и ценит вас…
— Мне отрадно, что ты понимаешь глубину моей мудрости, Милейший из всех Смотрителей, как и твой повелитель. Я давно убедился в собственном совершенстве. А это необходимо человеку. Единственный изъян, снедающий меня, — любопытство… Позволь спросить, чем занимается твой хозяин, Гостеприимнейший из Гостеприимных?
— За долгую свою жизнь он испробовал множество занятий, — явно избегая подробностей, ответил Попугай. — Последнее время его хобби…
— Как ты сказал? Повтори, Уважаемый.
— «Хобби» означает — увлечение.
— Теперь понятно, и я вновь стал Чутким Ухом…
— Хобби моего хозяина — похищения.
— О аллах! — вздрогнул Абдул-Надул. — Разве найдешь в целом мире более интересное и живое занятие?!
— Вы необычайно любезны…
— Лучше пять раз сказать приятное другому, чем один раз быть самому похищенным. Ответь, Уважаемый, куда мы идем?
— К началу выхода.
— К началу? Следовательно, его конец еще дальше?
— Конечно.
— А есть ли путь отсюда покороче?
— Нет.
— Ну что ж… Слава аллаху, не лишающему нас надежды.
Вскоре они подошли к потемневшей от времени, без резьбы и украшений дубовой двери, над которой витиеватые буквы образовывали надпись: «Страна Испытаний».
— Что это, Уважаемый?
— Начало выхода, а я и есть его Смотритель.
— Не следует ли понимать тебя, Пышноодетый Смотритель, что для того, чтобы покинуть это гостеприимное место, необходимо еще пройти ряд испытаний.
— Именно так! Всякий смертный, очутившийся здесь, может покинуть дворец господина Кащея Бессмертного только этим путем.
— Веди, Уважаемый, — решительно произнес Мудрейший из Мудрых. — Самое неуютное место — это чей-нибудь желудок, даже гостеприимнейшего Кащея-ибн-Бессмертного.
4
— Откройся, чтобы полнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось, — произнес Попугай, и дверь распахнулась, открывая изумленному взору Мудрейшего из Мудрых вечерний сад неописуемой красоты.
Дорожки, посыпанные морским песком и цветным толченым кораллом, были обсажены низкорослыми японскими декоративными деревьями. Столетние карликовые сосны и дубы — ростом всего по пояс Великому Врачевателю. Меж ними — кактусы самых фантастических форм. Мраморные искристые фонтаны и прозрачные аквариумы со всевозможными рыбками, похожими то на бабочек, то на стремительные золотистые или серебряные торпеды. Чуть поодаль фруктовые деревья окружали беседки, устланные мягкими, как мох, коврами и уставленные кушетками и шезлонгами.
— Что здесь, Уважаемый? — спросил Абдул-Надул.
— Испытание первое, — ответил Попугай.
— Остроумие, Милейший из Смотрителей, — украшение твоего характера, — почтительно произнес Абдул-Надул. — Однако мне ты можешь открыть истину сразу…
— Я сказал правду.
— Позволь, но какое же это испытание?! — усмехнулся Великий Рассказчик. — Не пытают, не бьют, не поджаривают пятки и не купают в кипящем масле!..
— Здесь подвергаются искушениям чувства человека, его наклонности и желания, короче все то, что называют его Внутренним Миром… Я понятно объясняю?
— Как в музее! — уверил его Пожиратель Халвы. — В таком же духе будут и остальные испытания, Уважаемый?
— Да.
— Наконец-то я попал куда надо… Присядем?
Они расположились в одной из беседок, и Абдул-Надул с сожалением вздохнул:
— Жаль, нет возможности покурить…
И тут же перед ним появился кальян! Мудрейший из Мудрых с наслаждением затянулся, мастерски пустил витиеватую струйку дыма и сказал:
— Тут все располагает к покою и одиночеству, о которых мечтают в пиковые часы пассажиры московского метрополитена. Мне однажды довелось попасть в тот людоворот… Лестница сама подхватила меня и потащила вниз на глубину нескольких километров, потом кинула в объятия десяти дивизий потомков Чингисхана, которые принялись вытряхивать из меня то, что ты назвал, Уважаемый, Внутренним Миром… Они были подлинные мастера своего дела, и если мало преуспели, то лишь оттого, что я ничего не скрываю от окружающих внутри себя, а имею на себе — снаружи. Правда, халат достался им в виде трофея, еще чувяки и мой пояс, но тюрбан остался при мне, ибо я держался за него обеими руками, беспрерывно творя молитвы… Так вот то — Испытание, скажу я тебе!.. Но что это за люди, вон, невдалеке от нас?
И он указал дымящимся мундштуком на нескольких незнакомцев, которые бродили по дорожкам сада, наталкиваясь друг на друга, на деревья, на цветочные клумбы, и вытянутыми руками ощупывали пространство вокруг себя. Их безжизненные лица внушали удивление.
— Это те, кто ценит личный покой и отрешенность от мирской суеты превыше всего, — объяснил Попугай. — Они ослепли…
— …Жаль, но не всегда есть вокруг то, что радует глаз.
— Их обоняние притупилось…
— В некоторых случаях это даже неплохо.
— И они оглохли…
— Лишились слуха?! — огорчился Великий Рассказчик. — Тогда идем, нам здесь нечего делать…
Дорожки, посыпанные морским песком и цветным толченым кораллом, были обсажены низкорослыми японскими декоративными деревьями. Столетние карликовые сосны и дубы — ростом всего по пояс Великому Врачевателю. Меж ними — кактусы самых фантастических форм. Мраморные искристые фонтаны и прозрачные аквариумы со всевозможными рыбками, похожими то на бабочек, то на стремительные золотистые или серебряные торпеды. Чуть поодаль фруктовые деревья окружали беседки, устланные мягкими, как мох, коврами и уставленные кушетками и шезлонгами.
— Что здесь, Уважаемый? — спросил Абдул-Надул.
— Испытание первое, — ответил Попугай.
— Остроумие, Милейший из Смотрителей, — украшение твоего характера, — почтительно произнес Абдул-Надул. — Однако мне ты можешь открыть истину сразу…
— Я сказал правду.
— Позволь, но какое же это испытание?! — усмехнулся Великий Рассказчик. — Не пытают, не бьют, не поджаривают пятки и не купают в кипящем масле!..
— Здесь подвергаются искушениям чувства человека, его наклонности и желания, короче все то, что называют его Внутренним Миром… Я понятно объясняю?
— Как в музее! — уверил его Пожиратель Халвы. — В таком же духе будут и остальные испытания, Уважаемый?
— Да.
— Наконец-то я попал куда надо… Присядем?
Они расположились в одной из беседок, и Абдул-Надул с сожалением вздохнул:
— Жаль, нет возможности покурить…
И тут же перед ним появился кальян! Мудрейший из Мудрых с наслаждением затянулся, мастерски пустил витиеватую струйку дыма и сказал:
— Тут все располагает к покою и одиночеству, о которых мечтают в пиковые часы пассажиры московского метрополитена. Мне однажды довелось попасть в тот людоворот… Лестница сама подхватила меня и потащила вниз на глубину нескольких километров, потом кинула в объятия десяти дивизий потомков Чингисхана, которые принялись вытряхивать из меня то, что ты назвал, Уважаемый, Внутренним Миром… Они были подлинные мастера своего дела, и если мало преуспели, то лишь оттого, что я ничего не скрываю от окружающих внутри себя, а имею на себе — снаружи. Правда, халат достался им в виде трофея, еще чувяки и мой пояс, но тюрбан остался при мне, ибо я держался за него обеими руками, беспрерывно творя молитвы… Так вот то — Испытание, скажу я тебе!.. Но что это за люди, вон, невдалеке от нас?
И он указал дымящимся мундштуком на нескольких незнакомцев, которые бродили по дорожкам сада, наталкиваясь друг на друга, на деревья, на цветочные клумбы, и вытянутыми руками ощупывали пространство вокруг себя. Их безжизненные лица внушали удивление.
— Это те, кто ценит личный покой и отрешенность от мирской суеты превыше всего, — объяснил Попугай. — Они ослепли…
— …Жаль, но не всегда есть вокруг то, что радует глаз.
— Их обоняние притупилось…
— В некоторых случаях это даже неплохо.
— И они оглохли…
— Лишились слуха?! — огорчился Великий Рассказчик. — Тогда идем, нам здесь нечего делать…
5
…Вначале явились вкусные запахи, потом Абдул-Надул окунулся в море света и медленно пошел вдоль столов, накрытых белыми, как летние облака, скатертями. На столах — множество блюд из фарфора, дерева и металла, а на блюдах всевозможные яства, от мясных котлет до пирожных: миндальных, песочных, с заварным кремом, в общем — каких душа пожелает! В хрустальных вазах переливается через край чистый, как янтарь, липовый мед. Тянучки, ириски, соевые и шоколадные батоны разбросаны в беспорядке среди блюд и ваз. А один столик целиком сделан из ореховой халвы и держит на себе гору рахат-лукума.
— Благодарение создателю Страны Испытаний! — обрадовался Пожиратель Халвы и, присев к столику, принялся уничтожать рахат-лукум. — Я бы с должным старанием съел и этот стол из ореховой халвы.
— На здоровье!
Некоторое время Пожиратель Халвы молча усердствовал. А когда съел последнюю ножку вкусного стола, облизал пальцы, стряхнул сладкие крошки с бороды и мечтательно произнес:
— Вот теперь бы неплохо возблагодарить желудок прохладительным напитком…
И тут же перед ним появился кувшин с родниковой водой.
— А получше ничего нет? — спросил Мудрейший из Мудрых.
На месте кувшина уже стояла бутылка «Крем-соды».
— Еще лучше…
«Крем-сода» исчезла, и появилась бутылка с надписью: «Пепси-кола».
— Ну, а лучшее из лучших?..
И тут перед Мудрейшим из Мудрых невидимая рука поставила прохладную бутылку московского хлебного кваса и прозрачную кружку. Отведав напиток, рекомендованный волшебными силами, Абдул-Надул зажмурился, глубоко вздохнул, прищелкнул языком и сказал:
— Клянусь свободным временем моего двоюродного дяди, который родился пенсионером, ибо всю жизнь за него работал его отец, лучшее, что придумали люди, — это ореховая халва, пуховая подушка и этот вот московский хлебный квас!..
Затем он сделал несколько затяжек из кальяна и спохватился:
— Да! Что ж это я? Нельзя лениться в таком деле! — Он хлопнул в ладоши и приказал: — Халвы!
Слуги принесли тяжелый ящик и распаковали его.
— Мне можно уйти? — спросил Попугай.
— Почему, Уважаемый?
— Вы же остаетесь здесь? Вас устраивает сладкая жизнь…
— Все может быть, но побудь еще, вдвоем веселее.
— Как вам угодно.
Одолев принесенную халву, Абдул-Надул приказал повторить… Потом еще и еще… Но настала минута, когда молчаливые слуги виновато развели руками в знак того, что запасы халвы иссякли.
— Так быстро? — расстроился Пожиратель Халвы. — Тогда нам и здесь нечего делать! Идем, Уважаемый!
— Благодарение создателю Страны Испытаний! — обрадовался Пожиратель Халвы и, присев к столику, принялся уничтожать рахат-лукум. — Я бы с должным старанием съел и этот стол из ореховой халвы.
— На здоровье!
Некоторое время Пожиратель Халвы молча усердствовал. А когда съел последнюю ножку вкусного стола, облизал пальцы, стряхнул сладкие крошки с бороды и мечтательно произнес:
— Вот теперь бы неплохо возблагодарить желудок прохладительным напитком…
И тут же перед ним появился кувшин с родниковой водой.
— А получше ничего нет? — спросил Мудрейший из Мудрых.
На месте кувшина уже стояла бутылка «Крем-соды».
— Еще лучше…
«Крем-сода» исчезла, и появилась бутылка с надписью: «Пепси-кола».
— Ну, а лучшее из лучших?..
И тут перед Мудрейшим из Мудрых невидимая рука поставила прохладную бутылку московского хлебного кваса и прозрачную кружку. Отведав напиток, рекомендованный волшебными силами, Абдул-Надул зажмурился, глубоко вздохнул, прищелкнул языком и сказал:
— Клянусь свободным временем моего двоюродного дяди, который родился пенсионером, ибо всю жизнь за него работал его отец, лучшее, что придумали люди, — это ореховая халва, пуховая подушка и этот вот московский хлебный квас!..
Затем он сделал несколько затяжек из кальяна и спохватился:
— Да! Что ж это я? Нельзя лениться в таком деле! — Он хлопнул в ладоши и приказал: — Халвы!
Слуги принесли тяжелый ящик и распаковали его.
— Мне можно уйти? — спросил Попугай.
— Почему, Уважаемый?
— Вы же остаетесь здесь? Вас устраивает сладкая жизнь…
— Все может быть, но побудь еще, вдвоем веселее.
— Как вам угодно.
Одолев принесенную халву, Абдул-Надул приказал повторить… Потом еще и еще… Но настала минута, когда молчаливые слуги виновато развели руками в знак того, что запасы халвы иссякли.
— Так быстро? — расстроился Пожиратель Халвы. — Тогда нам и здесь нечего делать! Идем, Уважаемый!
6
Они вошли в помещение, похожее на больничную палату. Кругом — кровати со спящими людьми, а возле каждого на тумбочке — резиновые часы!
— Это что? — деловито осведомился Абдул-Надул.
— Здесь — любители поспать. У каждого свои резиновые часы, и они растягивают время по своему желанию.
— Идем, это не по мне. Я теперь совсем не сплю, однажды отоспавшись целую неделю.
— Это что? — деловито осведомился Абдул-Надул.
— Здесь — любители поспать. У каждого свои резиновые часы, и они растягивают время по своему желанию.
— Идем, это не по мне. Я теперь совсем не сплю, однажды отоспавшись целую неделю.
7
Попугай повел Мудрейшего из Мудрых узким и столь низким ходом, что пришлось согнуться чуть не вдвое.
— Ну что ж, — сказал Абдул-Надул, — воздадим этим долгим поклоном должное твоему хозяину, Уважаемый.
Но вскоре Попугай почему-то пропустил Великого Рассказчика вперед. Дул сырой ветер, сверху капала вода, а стены подземелья лаково поблескивали влагой.
— Так можно и простудиться, — недовольно буркнул Абдул-Надул, плотнее запахивая халат.
— Уже скоро… — подбодрил его Попугай.
— Мужчина есть самое нежное создание аллаха и нуждается в заботе, как цветок, Уважаемый. Он неутомим лишь в бою и в беседе…
Но тут Абдул-Надул вышел на светлую цирковую арену с высоким куполом и, кряхтя, выпрямился. Откуда ни возьмись, на манеж выскочил могучий косматый лев да так зарычал, что облачко пыли вмиг окутало его. То ли от неожиданности, то ли потому, что действительно схватил простуду, Великий Рассказчик оглушительно чихнул. Лев дрогнул, поджал хвост и трусливо покинул место столь неудачной для него встречи.
— Куда ты?! — крикнул Абдул-Надул. — Не бойся, я не ем сырого мяса!
— Вас не испугало его рычание? — подошел к нему Попугай.
— Надобно тебе знать, Уважаемый, что львы не умеют разговаривать шепотом.
— И вы не опасались, что он вас растерзает?
— Откуда мне знать, что у него на уме? Он же не успел слова сказать… А опасаться чего-либо следует лишь в том случае, если ты заведомо знаешь, что тебе угрожает, доказательством чего послужит случай, происшедший однажды. Некий Абдо-Абу-Ганифа, зять престарелого Али Келмета и сосед уважаемого ал-Фараби, сломал себе ногу, и дело до того осложнилось, что предстояло ее отнять. Но ближе сорока дней пути не было врача. И тогда взялся помочь только что приехавший из города плотник Агафи Юсуф, которого у нас еще мало кто знал. А больной думал, что Агафи врачеватель, и терпеливо молчал, пока тот работал пилой. Незнание, Милейший из Смотрителей, — это вечный источник храбрости… хотя есть множество и других…
— Ну что ж, — сказал Абдул-Надул, — воздадим этим долгим поклоном должное твоему хозяину, Уважаемый.
Но вскоре Попугай почему-то пропустил Великого Рассказчика вперед. Дул сырой ветер, сверху капала вода, а стены подземелья лаково поблескивали влагой.
— Так можно и простудиться, — недовольно буркнул Абдул-Надул, плотнее запахивая халат.
— Уже скоро… — подбодрил его Попугай.
— Мужчина есть самое нежное создание аллаха и нуждается в заботе, как цветок, Уважаемый. Он неутомим лишь в бою и в беседе…
Но тут Абдул-Надул вышел на светлую цирковую арену с высоким куполом и, кряхтя, выпрямился. Откуда ни возьмись, на манеж выскочил могучий косматый лев да так зарычал, что облачко пыли вмиг окутало его. То ли от неожиданности, то ли потому, что действительно схватил простуду, Великий Рассказчик оглушительно чихнул. Лев дрогнул, поджал хвост и трусливо покинул место столь неудачной для него встречи.
— Куда ты?! — крикнул Абдул-Надул. — Не бойся, я не ем сырого мяса!
— Вас не испугало его рычание? — подошел к нему Попугай.
— Надобно тебе знать, Уважаемый, что львы не умеют разговаривать шепотом.
— И вы не опасались, что он вас растерзает?
— Откуда мне знать, что у него на уме? Он же не успел слова сказать… А опасаться чего-либо следует лишь в том случае, если ты заведомо знаешь, что тебе угрожает, доказательством чего послужит случай, происшедший однажды. Некий Абдо-Абу-Ганифа, зять престарелого Али Келмета и сосед уважаемого ал-Фараби, сломал себе ногу, и дело до того осложнилось, что предстояло ее отнять. Но ближе сорока дней пути не было врача. И тогда взялся помочь только что приехавший из города плотник Агафи Юсуф, которого у нас еще мало кто знал. А больной думал, что Агафи врачеватель, и терпеливо молчал, пока тот работал пилой. Незнание, Милейший из Смотрителей, — это вечный источник храбрости… хотя есть множество и других…
8
Они пересекли манеж и попали в просторный подвал, наполненный золотом, серебром и драгоценными камнями.
— Вы можете взять с собой, сколько унесете, — разрешил Попугай.
— Всего не унесешь, — задумался Абдул-Надул, — а оставлять жалко. Потеряешь покой… Не у каждого есть такой красивый хвост, как у тебя, Уважаемый, а живут!
— Ну хоть немного, — настаивал Попугай.
— Знал я человека по имени Ибн Ассир Хуссейн. Всю жизнь он отказывал себе во многом и копил богатства. А в день, когда ему исполнился девяносто один год, за две минуты кто-то похитил его сокровища, Уважаемый…
— Вы можете взять с собой, сколько унесете, — разрешил Попугай.
— Всего не унесешь, — задумался Абдул-Надул, — а оставлять жалко. Потеряешь покой… Не у каждого есть такой красивый хвост, как у тебя, Уважаемый, а живут!
— Ну хоть немного, — настаивал Попугай.
— Знал я человека по имени Ибн Ассир Хуссейн. Всю жизнь он отказывал себе во многом и копил богатства. А в день, когда ему исполнился девяносто один год, за две минуты кто-то похитил его сокровища, Уважаемый…
9
Они благополучно миновали еще несколько испытаний. Абдул-Надул, не теряя бодрости духа, все шел вперед, и удивленный Попугай наконец спросил:
— Неужели вас ничто не привлекает до конца? Вы не проявили даже тоски по дому…
— Да будет тебе известно, Уважаемый, — сказал Абдул-Надул, — что мой дом это я сам! Чего ж мне тосковать, если я всегда с собой и при себе, точно улитка?! А большего я никогда не имел и не имею…
— Не все ведут себя так…
— И не везде встретишь такое сборище бездельников, — парировал Абдул-Надул, как ему показалось, очень ловко. — К чему вся эта коллекция твоему Кащею Бессмертному?
— Здесь все помогают хозяину, продлевают ему жизнь, — сказал Попугай.
— Как же это?
— Не задавайте лишних вопросов.
— Лишний вопрос — тот, на который ты уже имеешь ответ. Впрочем, если бы ты сам знал — был бы не Смотрителем, а Указателем…
— Неужели вас ничто не привлекает до конца? Вы не проявили даже тоски по дому…
— Да будет тебе известно, Уважаемый, — сказал Абдул-Надул, — что мой дом это я сам! Чего ж мне тосковать, если я всегда с собой и при себе, точно улитка?! А большего я никогда не имел и не имею…
— Не все ведут себя так…
— И не везде встретишь такое сборище бездельников, — парировал Абдул-Надул, как ему показалось, очень ловко. — К чему вся эта коллекция твоему Кащею Бессмертному?
— Здесь все помогают хозяину, продлевают ему жизнь, — сказал Попугай.
— Как же это?
— Не задавайте лишних вопросов.
— Лишний вопрос — тот, на который ты уже имеешь ответ. Впрочем, если бы ты сам знал — был бы не Смотрителем, а Указателем…
10
Только в большом зале с коврами, подушками да расписными стенами Абдул-Надул попросил Попугая соорудить в центре возвышение с матрацем, подушками и кальяном, что было исполнено в одно мгновение.
— Присядем, — решил Мудрейший из Мудрых. — Ходьба — это лишь драгоценная оправа жемчужины отдыха…
Вдруг, появляясь из нескольких сводчатых входов, зал стали заполнять странные люди с бескровными губами и длинными ушами.
— Это кто? — спросил Великий Рассказчик. — Доносчики?
— Те, кому нечего сказать. Их Внутренний Мир необычайно убог. Они умеют только слушать.
— Замри, Уважаемый, — воспрянул духом Абдул-Надул. — Следовательно, это те, кого я жду всю жизнь?!
— Возможно…
— А много еще, Уважаемый, предстоит испытаний?
— Последнее…
— Тогда ступай и займись своими делами — теперь я нашел себя!
Попугай охотно исчез, а Правдивейший из Правдивых хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание, прилег поудобнее и приказал:
— Разделитесь поровну, чтобы одна смена отдыхала, а другая — слушала. Да побыстрее! Вот так… А сейчас, Дети Молчания и Внуки Внимания, я с удовольствием начну наполнять вас, Пустые Сосуды, твореньями своего ума. Главная радость в моей жизни — это музыка собственных рассказов. Я родитель и палач толпы слов! Говорить — это мое хобби… И это — тоже свидетельство моего ума! А чем дольше я говорю, тем больше надежды, что изреку истину, недоступную молчаливцу.
Отныне Великий Рассказчик творил бессонно, никем и ничем не сдерживаемый, поощряемый беспредельной покорностью слушателей.
— Присядем, — решил Мудрейший из Мудрых. — Ходьба — это лишь драгоценная оправа жемчужины отдыха…
Вдруг, появляясь из нескольких сводчатых входов, зал стали заполнять странные люди с бескровными губами и длинными ушами.
— Это кто? — спросил Великий Рассказчик. — Доносчики?
— Те, кому нечего сказать. Их Внутренний Мир необычайно убог. Они умеют только слушать.
— Замри, Уважаемый, — воспрянул духом Абдул-Надул. — Следовательно, это те, кого я жду всю жизнь?!
— Возможно…
— А много еще, Уважаемый, предстоит испытаний?
— Последнее…
— Тогда ступай и займись своими делами — теперь я нашел себя!
Попугай охотно исчез, а Правдивейший из Правдивых хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание, прилег поудобнее и приказал:
— Разделитесь поровну, чтобы одна смена отдыхала, а другая — слушала. Да побыстрее! Вот так… А сейчас, Дети Молчания и Внуки Внимания, я с удовольствием начну наполнять вас, Пустые Сосуды, твореньями своего ума. Главная радость в моей жизни — это музыка собственных рассказов. Я родитель и палач толпы слов! Говорить — это мое хобби… И это — тоже свидетельство моего ума! А чем дольше я говорю, тем больше надежды, что изреку истину, недоступную молчаливцу.
Отныне Великий Рассказчик творил бессонно, никем и ничем не сдерживаемый, поощряемый беспредельной покорностью слушателей.
Глава шестая. В доме на Лесной
1
Разумеется, в нашем повествовании уже накопилось немало чудесных происшествий, и все же самым необъяснимым — для меня, по крайней мере, оказывается то, что никто в школе и в доме № 6/80 по улице Лесной, в квартире профессора Чембарова, не интересовался судьбой Мур-Вея! Такое было впечатление, будто мальчика Саши Муравьева, облик которого принял волшебник, не существовало вовсе. Может быть, сам Мур-Вей захотел исчезнуть из памяти своих друзей? Но как могли в Политехническом музее позабыть, что у них похитили лучших роботов? Ведь мы-то знаем, что в этом похищении Мур-Вей не повинен и, следовательно, не стал бы принимать каких-либо защитных мер. Тем не менее это было так — все молчали, будто заколдованные. А может быть, их и вправду кто-то заколдовал?..
Прошло некоторое время. Однажды воскресным утром профессор Чембаров разбирал почту в своем кабинете, а Егор сидел на диване в гостиной и смотрел телевизионную передачу. На экране медленно проплывали улицы какого-то южного городка, школа, стадион, Дом пионеров. Диктор рассказывал:
— В школах станицы Подсолнечной Ростовской области необъяснимо сократилось число отличных оценок, а самих учащихся охватила странная беспечность. Это вызвало беспокойство педагогов и родителей. По их просьбе из Ростова-на-Дону на место происшествия выехали лучшие Специалисты по Непонятным Делам. Средний балл успеваемости за истекшие сутки в Школах станицы составляет всего два и три десятых… Старожилы утверждают, что такого на их памяти еще не бывало.
И вдруг Егор вскрикнул:
— Дедушка Осип?! Папа, иди скорее!
Артем Осипович успел увидеть эти кадры: на улице далекой станицы Подсолнечной сидел на табуретке дедушка Осип и… торговал семечками!
— Это… это невероятно! — прошептал профессор.
— И все-таки это он: я не мог ошибиться!
— Но ведь твой дед сейчас в своем селе Отрадном!
— Вот что, папа, я сейчас же поеду к нему. Вдруг там что-нибудь случилось.
— Хорошо, сын, поезжай, да побыстрее возвращайся.
— Я быстро, папа.
Прошло некоторое время. Однажды воскресным утром профессор Чембаров разбирал почту в своем кабинете, а Егор сидел на диване в гостиной и смотрел телевизионную передачу. На экране медленно проплывали улицы какого-то южного городка, школа, стадион, Дом пионеров. Диктор рассказывал:
— В школах станицы Подсолнечной Ростовской области необъяснимо сократилось число отличных оценок, а самих учащихся охватила странная беспечность. Это вызвало беспокойство педагогов и родителей. По их просьбе из Ростова-на-Дону на место происшествия выехали лучшие Специалисты по Непонятным Делам. Средний балл успеваемости за истекшие сутки в Школах станицы составляет всего два и три десятых… Старожилы утверждают, что такого на их памяти еще не бывало.
И вдруг Егор вскрикнул:
— Дедушка Осип?! Папа, иди скорее!
Артем Осипович успел увидеть эти кадры: на улице далекой станицы Подсолнечной сидел на табуретке дедушка Осип и… торговал семечками!
— Это… это невероятно! — прошептал профессор.
— И все-таки это он: я не мог ошибиться!
— Но ведь твой дед сейчас в своем селе Отрадном!
— Вот что, папа, я сейчас же поеду к нему. Вдруг там что-нибудь случилось.
— Хорошо, сын, поезжай, да побыстрее возвращайся.
— Я быстро, папа.
2
Спустя час Егор уже входил в дом дедушки Осипа. Дом был пуст. На верстаке лежали инструменты и разложенные в определенном порядке детали игрушечного самолета Ту-134, который собирался сделать дедушка Осип, а самого мастера не было.
— Да еще утром его видели, — сказали Егору соседи.
«Неужели дедушка Осип действительно в станице Подсолнечной? — думал Егор. — Но зачем?.. Торговать семечками?! Чушь какая!»
И хотя, с тех пор как семья Чембаровых волей-неволей столкнулась с волшебными силами, вокруг Егора происходили самые невероятные события, он растерялся и не сразу вспомнил о своей маленькой подруге, а вспомнив, приободрился и поспешил в Сосновый бор.
— Да еще утром его видели, — сказали Егору соседи.
«Неужели дедушка Осип действительно в станице Подсолнечной? — думал Егор. — Но зачем?.. Торговать семечками?! Чушь какая!»
И хотя, с тех пор как семья Чембаровых волей-неволей столкнулась с волшебными силами, вокруг Егора происходили самые невероятные события, он растерялся и не сразу вспомнил о своей маленькой подруге, а вспомнив, приободрился и поспешил в Сосновый бор.
3
Подойдя к месту, где росла уже известная нам елочка, Егор произнес:
— Елочка, мы в беде. Выручай!
Деревце качнулось из стороны в сторону, как бы силясь вырваться из земли, но… тщетно.
«Она меня слышит, — догадался Егор, — но не может ответить. Что-то надо еще сказать или сделать…»
Тут он вспомнил волшебное заклинание своей верной подруги и, торопясь, чтобы не позабыть его вновь, проговорил:
— Здравствуй, Егор! Как я рада снова видеть тебя! — воскликнула девочка. — Слышу тебя, а ответить не могу. Хорошо, что ты догадался произнести волшебное заклинание…
— Значит, если я захочу еще с тобой увидеться, это легко будет сделать? спросил Егор.
— Увы, — опечалилась девочка. — Я могу превращаться в человека только трижды… Остался один раз…
— Жаль! А почему ты такая большая? Может, ты — другая Елочка?
— Да нет же! — засмеялась девочка. — Просто я расту, как все… Это ты какой-то странный сегодня… Уж не случилось ли чего-нибудь?
— Да, Елочка. Дедушка Осип почему-то в станице Подсолнечной, а Мур-Вей не знаю где…
И Егор рассказал все по порядку.
— Да, очень странно, — встревожилась и Елочка. — Даже не придумаю, как помочь и с чего начать?
— Поедем к моему папе. Ладно? Посоветуемся…
— Поедем.
— Елочка, мы в беде. Выручай!
Деревце качнулось из стороны в сторону, как бы силясь вырваться из земли, но… тщетно.
«Она меня слышит, — догадался Егор, — но не может ответить. Что-то надо еще сказать или сделать…»
Тут он вспомнил волшебное заклинание своей верной подруги и, торопясь, чтобы не позабыть его вновь, проговорил:
Деревце зашумело, закружился вихрь, все быстрее и быстрее, и… перед Егором появилась Елочка! Теперь она была ростом уже только чуть пониже Егора.
Чон-чон-чонолет,
Друг в беде, тебя он ждет!
— Здравствуй, Егор! Как я рада снова видеть тебя! — воскликнула девочка. — Слышу тебя, а ответить не могу. Хорошо, что ты догадался произнести волшебное заклинание…
— Значит, если я захочу еще с тобой увидеться, это легко будет сделать? спросил Егор.
— Увы, — опечалилась девочка. — Я могу превращаться в человека только трижды… Остался один раз…
— Жаль! А почему ты такая большая? Может, ты — другая Елочка?
— Да нет же! — засмеялась девочка. — Просто я расту, как все… Это ты какой-то странный сегодня… Уж не случилось ли чего-нибудь?
— Да, Елочка. Дедушка Осип почему-то в станице Подсолнечной, а Мур-Вей не знаю где…
И Егор рассказал все по порядку.
— Да, очень странно, — встревожилась и Елочка. — Даже не придумаю, как помочь и с чего начать?
— Поедем к моему папе. Ладно? Посоветуемся…
— Поедем.
4
Профессор Артем Осипович Чембаров изумился, увидев сына с незнакомой девочкой.
— Это Елочка, — представил ее Егор.
— Оригинальное имя, — сказал профессор, знакомясь.
— Та самая.
— М-м…
— Ну, Елочка! Что была деревцем, папа!
— А! Вспомнил. Тем приятнее. Здравствуйте, Елочка, заходите! Ну что? Дома дедушка Осип?
— Нет, папа.
— Как?! — побледнел Артем Осипович. — Что же это такое творится?
Они расположились на диване, и Егор сказал:
— Ведь и Мур-Вея нет!
— Неужели это он?..
— Нет, папа, я верю в Мур-Вея, он совсем не злодей.
— И я тоже верю, — сказала Елочка.
— В таком случае пусть он нам поможет… Где вы, Мур-Вей? Явитесь, пожалуйста!
— Я здесь, мой добрый профессор, — раздался голос волшебника, вылезающего прямо из стены. — Я уже почуял неладное и сам помчался к вам, чтобы узнать, в чем дело…
— Спасибо, — обнял его профессор. — Извините, что я беспокою вас, невзирая на ваше болезненное состояние…
— Что вы, профессор?! Ваш Чао дал мне среднее образование, да еще знаете как? Во сне… За неделю!
— Вот молодец! — обрадовался профессор и даже на мгновение позабыл о случившемся. — Такой метод обучения действительно есть, но пока до конца не разработан…
— А ваш Чао проверил его на мне… Видите, какой я крепкий теперь?
Вдруг Мур-Вей побледнел и слабо произнес:
— Что это… что это со мной? Мне совсем плохо… — И, теряя сознание, он прилег на диван. — Чао!..
— Только этого не хватало! — Вздрогнул профессор и кинулся к телефону, но тут же остановился — посреди гостиной стоял робот.
— Здравствуйте, папа профессор!
— Чао!
— Да, это я. Что случилось?.. А-а! Понял — Мур-Вею плохо. Сейчас.
Чао прикоснулся ко лбу волшебника могучей рукой, прослушал сердце, мгновенно измерил температуру, посмотрел больного насквозь и сказал:
— Все ясно: он объелся семечками! Ничего — беда поправимая.
Чао направил на волшебника невидимый луч из какого-то странного прибора, и Мур-Вея окутали клубы густого зеленого пара.
— Откройте форточку! — распорядился Чао. — Семечки испаряются…
Когда пар немного рассеялся, все увидели Мур-Вея сидящим на диване. Он глубоко вздохнул, выпустив при этом из себя еще одно зеленое облако, да такое большое, что даже заметно похудел, затем встал и смущенно произнес:
— Извините меня, друзья. Спасибо, Чао, ты опять выручил меня. Мастер на все руки.
— Да, Мур-Вей. Прошу тебя соблюдать умеренность в еде, а то и образование окажется бессильным…
— Вы меня звали, профессор? — обеспокоенно спросил волшебник. — Я слушаю вас.
— Мой дорогой Мур-Вей, — сразу же заволновался Артем Осипович, — с моим отцом приключилась беда… — и он рассказал то, что нам с вами уже известно.
Волшебник немедленно включил телевизор, а когда на экране появился диктор, щелкнул пальцами и вмиг очутился рядом с ним. Было видно, как они о чем-то пошептались, и волшебник сошел с экрана.
— Я узнал кое-какие подробности и уточнил адрес… — удовлетворенно сказал он. — Вы все ожидайте меня здесь, а я отправляюсь в Подсолнечную. Чох!
— Это Елочка, — представил ее Егор.
— Оригинальное имя, — сказал профессор, знакомясь.
— Та самая.
— М-м…
— Ну, Елочка! Что была деревцем, папа!
— А! Вспомнил. Тем приятнее. Здравствуйте, Елочка, заходите! Ну что? Дома дедушка Осип?
— Нет, папа.
— Как?! — побледнел Артем Осипович. — Что же это такое творится?
Они расположились на диване, и Егор сказал:
— Ведь и Мур-Вея нет!
— Неужели это он?..
— Нет, папа, я верю в Мур-Вея, он совсем не злодей.
— И я тоже верю, — сказала Елочка.
— В таком случае пусть он нам поможет… Где вы, Мур-Вей? Явитесь, пожалуйста!
— Я здесь, мой добрый профессор, — раздался голос волшебника, вылезающего прямо из стены. — Я уже почуял неладное и сам помчался к вам, чтобы узнать, в чем дело…
— Спасибо, — обнял его профессор. — Извините, что я беспокою вас, невзирая на ваше болезненное состояние…
— Что вы, профессор?! Ваш Чао дал мне среднее образование, да еще знаете как? Во сне… За неделю!
— Вот молодец! — обрадовался профессор и даже на мгновение позабыл о случившемся. — Такой метод обучения действительно есть, но пока до конца не разработан…
— А ваш Чао проверил его на мне… Видите, какой я крепкий теперь?
Вдруг Мур-Вей побледнел и слабо произнес:
— Что это… что это со мной? Мне совсем плохо… — И, теряя сознание, он прилег на диван. — Чао!..
— Только этого не хватало! — Вздрогнул профессор и кинулся к телефону, но тут же остановился — посреди гостиной стоял робот.
— Здравствуйте, папа профессор!
— Чао!
— Да, это я. Что случилось?.. А-а! Понял — Мур-Вею плохо. Сейчас.
Чао прикоснулся ко лбу волшебника могучей рукой, прослушал сердце, мгновенно измерил температуру, посмотрел больного насквозь и сказал:
— Все ясно: он объелся семечками! Ничего — беда поправимая.
Чао направил на волшебника невидимый луч из какого-то странного прибора, и Мур-Вея окутали клубы густого зеленого пара.
— Откройте форточку! — распорядился Чао. — Семечки испаряются…
Когда пар немного рассеялся, все увидели Мур-Вея сидящим на диване. Он глубоко вздохнул, выпустив при этом из себя еще одно зеленое облако, да такое большое, что даже заметно похудел, затем встал и смущенно произнес:
— Извините меня, друзья. Спасибо, Чао, ты опять выручил меня. Мастер на все руки.
— Да, Мур-Вей. Прошу тебя соблюдать умеренность в еде, а то и образование окажется бессильным…
— Вы меня звали, профессор? — обеспокоенно спросил волшебник. — Я слушаю вас.
— Мой дорогой Мур-Вей, — сразу же заволновался Артем Осипович, — с моим отцом приключилась беда… — и он рассказал то, что нам с вами уже известно.
Волшебник немедленно включил телевизор, а когда на экране появился диктор, щелкнул пальцами и вмиг очутился рядом с ним. Было видно, как они о чем-то пошептались, и волшебник сошел с экрана.
— Я узнал кое-какие подробности и уточнил адрес… — удовлетворенно сказал он. — Вы все ожидайте меня здесь, а я отправляюсь в Подсолнечную. Чох!