Страница:
Петроний Гай Аматуни
Кащеево время
Глава первая. В Политехническом музее
Нет на свете более спокойного места, чем музей. Здесь всегда тишина, все разговаривают шепотом и слышно, как тикают на стене часы. Другое дело московский Политехнический музей… Что значит политехнический? Слово «поли» — не русское, означает оно «много»… Ну а техника всем известна. Так вот там ее видимо-невидимо. Конечно, в залах истории техники действительно тихо, но в отделах современных машин некоторые экспонаты показывают в действии и обстановка более чем оживленная. Вот сюда и привела свой класс Мария Ивановна.
Среди ее питомцев был новичок, некий Саша Муравьев, коренастый смуглый мальчик с блестящими черными глазами. Сама учительница еще не успела составить о нем достаточно определенного мнения, но ребята сразу привязались к нему. Особенно нравилось им то, что Саша умел делать всякие фокусы, порой просто невероятные. Вот и сейчас… Экскурсовод что-то там объясняет, а Саша стоит рядом и наверняка готовится отколоть какой-то номер. Так, по крайней мере, думали ребята. И верно! Иногда ни с того ни с сего механизм, на который экскурсовод указывал прозрачной длинной палочкой, вдруг включался. Стоило опустить палочку — выключался. Ну, конечно же, это проделки новичка… Экскурсовод старался не выдать своего волнения, но после третьего такого случая стал хлопать ладонью по карманам и забормотал:
— Платок… где мой носовой платок?
И тотчас же большой, расписанный причудливым восточным узором платок появился в воздухе, просто так, из ничего, отер холодный пот со лба экскурсовода и на глазах у всех растаял. Дети радостно захлопали в ладоши, а Мария Ивановна только сдержанно заметила: «Как это технично!» — и стала подозрительно всматриваться в своих питомцев.
— Нет-нет, этого не может быть, — наконец воскликнул экскурсовод, в изнеможении присаживаясь на какой-то хрупкий экспонат. — Управление механизмами на расстоянии известно давно, но у меня в руках простая указка, не предназначенная для таких целей… Поразительное явление!
Чтобы удостовериться в своей правоте, он провел указкой вокруг, и в зале все зажужжало, затрещало, задвигалось. Опустил указку к полу — вновь наступила тишина.
— Хи…хи… — примерно такие звуки издал экскурсовод, готовый совсем выйти из строя. Но тут кто-то из ребят сделал предположение:
— А может быть, это как раз не простая указка?
Лицо экскурсовода порозовело, а Мария Ивановна строго сказала:
— Дети! Если такое еще повторится, я вызову ваших родителей…
— Позвольте, при чем тут дети?! — удивился экскурсовод, но Мария Ивановна решительно возразила:
— Не скажите! Я не очень разбираюсь в технике, но в них…
— Поразительно, — прошептал экскурсовод и для большей убедительности вновь обвел указкой окружавшие его механизмы. И что же? Ни один из них не включился, ни одна из многочисленных стрелок не дрогнула!
— Вот видите! — победным тоном произнесла Мария Ивановна.
— Очаровательные малютки, — вздохнул экскурсовод, окончательно приходя в себя и на всякий случай отодвигаясь от детей. — Ну что ж, последуем далее… Гм… Прекрасная смена подрастает, прекрасная!
Дальше все пошло без происшествий, так что Мария Ивановна даже ослабила контроль над «малютками» и увлеклась экспонатами.
— Здорово у тебя получается! — шептали ребята Муравьеву. — Молодец!..
— Да клянусь вам аллахом, — как-то странно отвечал Саша, — я тут ни при чем. Сам не пойму, в чем дело! Это же техника.
— Брось ты, не скромничай!..
— Валяй дальше, Сашка, не робей!
— Только с умом, чтоб нас не выставили отсюда…
Но Саша Муравьев только пожал плечами и хотел отмахнуться от назойливых одноклассников, да так и замер с поднятой рукой: у входа в следующий зал он увидел робота почти одного с ним роста и к тому же похожего на человека.
— Это изобретение профессора Чембарова Артема Осиповича. Опытный образец, лишь недавно поступивший к нам, — объяснил экскурсовод. На всякий случай он сделал выпад своей указкой, точно шпагой. Но робот, к счастью, не включился, иначе экскурсоводу стало бы дурно. — Все, что вы здесь видите, представляет интерес для специалистов; вам же я предлагаю пройти в соседний зал, где открыта Всесоюзная выставка новейших роботов, созданных для расчетов наибольшей экономии времени на любом производстве… Прошу!
Между тем Саша незаметно отстал ото всех, подошел к роботу, произнес: «Бир, ики, уч» — и щелкнул пальцами. Робот зашевелился, глаза его оживились спокойным голубым светом.
— Здравствуй, Чао, — сказал Саша.
— Здравствуйте, — неуверенно ответил робот.
— Не узнаешь?!
— Я… Я впервые вижу вас.
— Как — впервые?! Ах да, пожалуй, ты и прав, ведь я на время принял облик школьника. А вообще-то я волшебник… волшебник Искандер Мур-Вей. Смотри…
Робот отшатнулся, когда на месте мальчика возникла внушительная фигура толстяка в просторном восточном халате и с тюбетейкой на обширной лысине.
— Ни с места! — грозно приказал Чао, и ноги волшебника словно приросли к полу.
— Что сделал ты со мной? — испугался Мур-Вей.
— Я облучил тебя особыми лучами; могу и всего парализовать электрическим током.
— Прошу тебя, Великодушнейший из Роботов, не делай этого. Ты же знаешь меня…
— Я сказал, что впервые вижу тебя… И вообще — разве тебе не известно, что экспонаты руками трогать запрещается? А разговаривать с ними — тем более… Вот возьму сейчас и вызову администрацию…
— Послушай, — взмолился Мур-Вей, — ведь ты был моим гостем в Чинар-беке… Ай, как коротка твоя память! Постой, сейчас я тебе ее верну… Бир, ики, уч!
На голове робота появился тюрбан с павлиньим пером, и Чао воскликнул:
— Мур-Вей?!
— Слава аллаху, наконец-то! — обрадовался волшебник. — Хорошо, когда друзья не забывают друг друга.
— Ничего себе «друзья», — усмехнулся Чао. — Ты забыл, как издевались надо мной в Чинар-беке?
— Мой дорогой, я уже не тот. Теперь я мечтаю получить образование, стать здоровым и снова, как в годы молодости, приносить людям пользу.
И он рассказал Чао о знакомстве с дедушкой Осипом, о том, как, вняв доброму совету старого игрушечника, поступил в одну из московских школ.
— Расколдуй меня, Чао. Я совсем не чувствую ног.
Робот выключил облучение и подал руку своему бывшему сопернику.
— Как успехи в ученье?
— Не спрашивай, Победитель волшебников… Мне нечем тебя порадовать.
— Сочувствую.
— То, что в мои годы я стал мальчишкой, — это еще терпимо. Юность не унижает никого! Но, аллах свидетель, наука убегает от меня, как ящерица. Вот, думаю, я поймал ее, а она оставляет мне лишь кончик своего хвоста… Помоги мне, мудрый Чао! Милость украшает победителя… Будь моим Учителем! Ты уже знаешь меня; я могу совсем отказаться от сна — учи и днем и ночью.
— А что ж… — подумав, согласился Чао, — давай попробуем…
За дверью раздался подозрительный шорох. Собеседники, увлеченные разговором, не обратили на это внимания, и лишь когда в зал вошли школьники во главе с Марией Ивановной, Мур-Вей едва успел принять вид мальчика, а робот… исчез.
— Саша, — укоризненно сказала Мария Ивановна, — где ты пропадаешь?.. К тебе приехала бабушка и хочет с тобой повидаться.
— Бабушка? — поразился Мур-Вей, вспомнив, что ее нет на свете уже много веков.
— Ну да… Идем! Возможно, она у выхода.
Но на улице никакой бабушки не оказалось. Стоял автобус в ожидании детей — и все. Спросили у шофера.
— Никто не подходил, — ответил он. — Была, правда, какая-то особа… в возрасте, это точно. Но никем не интересовалась и улетела.
— Как это «улетела»? — спросила Мария Ивановна.
— По воздуху, — объяснил водитель. — В кадушке, что ли…
— В кадушке?!
— А почему бы и нет? Летают же с таким поясом, вроде патронташа; только там ракеты вместо патронов. Или с реактивным ранцем за спиной — и никто не удивляется.
— Да, пожалуй, — согласилась Мария Ивановна.
— Старушка наверняка пенсионерка, — добавил водитель. — Вот и выдали ей летающую кадушку.
— Дети, — сказала Мария Ивановна, — рассаживайтесь поживее и без шума… Все здесь? — Она пересчитала головы и повернулась к шоферу:
— Поехали…
— Стойте! — раздался вдруг истошный крик, и к автобусу подбежал бледный, растерянный экскурсовод. — Наши лучшие… лучшие роботы… похищены…
— Дети! — грозно произнесла Мария Ивановна.
— Да оставьте вы своих детей, пожалуйста! — рассердился экскурсовод. — Я прошу вас подписать акт…
Но Мария Ивановна, не слушая его, стала обходить своих питомцев, пытливо всматриваясь каждому в глаза.
— Дети! Считаю до трех, и если роботы не вернутся на свои места… Раз…
Саша недоумевал — ведь он похитил только одного Чао, да и то по договоренности…
— Два…
…Экскурсоводу, наверное, с перепугу показалось, что исчезло несколько экспонатов. Но дело не в количестве — выдержать осуждающий взгляд учительницы оказалось невмоготу…
— Два с половиной… и…
По счету «три» Саша Муравьев как бы растворился в воздухе и навсегда перестал быть учеником одной из московских школ…
Среди ее питомцев был новичок, некий Саша Муравьев, коренастый смуглый мальчик с блестящими черными глазами. Сама учительница еще не успела составить о нем достаточно определенного мнения, но ребята сразу привязались к нему. Особенно нравилось им то, что Саша умел делать всякие фокусы, порой просто невероятные. Вот и сейчас… Экскурсовод что-то там объясняет, а Саша стоит рядом и наверняка готовится отколоть какой-то номер. Так, по крайней мере, думали ребята. И верно! Иногда ни с того ни с сего механизм, на который экскурсовод указывал прозрачной длинной палочкой, вдруг включался. Стоило опустить палочку — выключался. Ну, конечно же, это проделки новичка… Экскурсовод старался не выдать своего волнения, но после третьего такого случая стал хлопать ладонью по карманам и забормотал:
— Платок… где мой носовой платок?
И тотчас же большой, расписанный причудливым восточным узором платок появился в воздухе, просто так, из ничего, отер холодный пот со лба экскурсовода и на глазах у всех растаял. Дети радостно захлопали в ладоши, а Мария Ивановна только сдержанно заметила: «Как это технично!» — и стала подозрительно всматриваться в своих питомцев.
— Нет-нет, этого не может быть, — наконец воскликнул экскурсовод, в изнеможении присаживаясь на какой-то хрупкий экспонат. — Управление механизмами на расстоянии известно давно, но у меня в руках простая указка, не предназначенная для таких целей… Поразительное явление!
Чтобы удостовериться в своей правоте, он провел указкой вокруг, и в зале все зажужжало, затрещало, задвигалось. Опустил указку к полу — вновь наступила тишина.
— Хи…хи… — примерно такие звуки издал экскурсовод, готовый совсем выйти из строя. Но тут кто-то из ребят сделал предположение:
— А может быть, это как раз не простая указка?
Лицо экскурсовода порозовело, а Мария Ивановна строго сказала:
— Дети! Если такое еще повторится, я вызову ваших родителей…
— Позвольте, при чем тут дети?! — удивился экскурсовод, но Мария Ивановна решительно возразила:
— Не скажите! Я не очень разбираюсь в технике, но в них…
— Поразительно, — прошептал экскурсовод и для большей убедительности вновь обвел указкой окружавшие его механизмы. И что же? Ни один из них не включился, ни одна из многочисленных стрелок не дрогнула!
— Вот видите! — победным тоном произнесла Мария Ивановна.
— Очаровательные малютки, — вздохнул экскурсовод, окончательно приходя в себя и на всякий случай отодвигаясь от детей. — Ну что ж, последуем далее… Гм… Прекрасная смена подрастает, прекрасная!
Дальше все пошло без происшествий, так что Мария Ивановна даже ослабила контроль над «малютками» и увлеклась экспонатами.
— Здорово у тебя получается! — шептали ребята Муравьеву. — Молодец!..
— Да клянусь вам аллахом, — как-то странно отвечал Саша, — я тут ни при чем. Сам не пойму, в чем дело! Это же техника.
— Брось ты, не скромничай!..
— Валяй дальше, Сашка, не робей!
— Только с умом, чтоб нас не выставили отсюда…
Но Саша Муравьев только пожал плечами и хотел отмахнуться от назойливых одноклассников, да так и замер с поднятой рукой: у входа в следующий зал он увидел робота почти одного с ним роста и к тому же похожего на человека.
— Это изобретение профессора Чембарова Артема Осиповича. Опытный образец, лишь недавно поступивший к нам, — объяснил экскурсовод. На всякий случай он сделал выпад своей указкой, точно шпагой. Но робот, к счастью, не включился, иначе экскурсоводу стало бы дурно. — Все, что вы здесь видите, представляет интерес для специалистов; вам же я предлагаю пройти в соседний зал, где открыта Всесоюзная выставка новейших роботов, созданных для расчетов наибольшей экономии времени на любом производстве… Прошу!
Между тем Саша незаметно отстал ото всех, подошел к роботу, произнес: «Бир, ики, уч» — и щелкнул пальцами. Робот зашевелился, глаза его оживились спокойным голубым светом.
— Здравствуй, Чао, — сказал Саша.
— Здравствуйте, — неуверенно ответил робот.
— Не узнаешь?!
— Я… Я впервые вижу вас.
— Как — впервые?! Ах да, пожалуй, ты и прав, ведь я на время принял облик школьника. А вообще-то я волшебник… волшебник Искандер Мур-Вей. Смотри…
Робот отшатнулся, когда на месте мальчика возникла внушительная фигура толстяка в просторном восточном халате и с тюбетейкой на обширной лысине.
— Ни с места! — грозно приказал Чао, и ноги волшебника словно приросли к полу.
— Что сделал ты со мной? — испугался Мур-Вей.
— Я облучил тебя особыми лучами; могу и всего парализовать электрическим током.
— Прошу тебя, Великодушнейший из Роботов, не делай этого. Ты же знаешь меня…
— Я сказал, что впервые вижу тебя… И вообще — разве тебе не известно, что экспонаты руками трогать запрещается? А разговаривать с ними — тем более… Вот возьму сейчас и вызову администрацию…
— Послушай, — взмолился Мур-Вей, — ведь ты был моим гостем в Чинар-беке… Ай, как коротка твоя память! Постой, сейчас я тебе ее верну… Бир, ики, уч!
На голове робота появился тюрбан с павлиньим пером, и Чао воскликнул:
— Мур-Вей?!
— Слава аллаху, наконец-то! — обрадовался волшебник. — Хорошо, когда друзья не забывают друг друга.
— Ничего себе «друзья», — усмехнулся Чао. — Ты забыл, как издевались надо мной в Чинар-беке?
— Мой дорогой, я уже не тот. Теперь я мечтаю получить образование, стать здоровым и снова, как в годы молодости, приносить людям пользу.
И он рассказал Чао о знакомстве с дедушкой Осипом, о том, как, вняв доброму совету старого игрушечника, поступил в одну из московских школ.
— Расколдуй меня, Чао. Я совсем не чувствую ног.
Робот выключил облучение и подал руку своему бывшему сопернику.
— Как успехи в ученье?
— Не спрашивай, Победитель волшебников… Мне нечем тебя порадовать.
— Сочувствую.
— То, что в мои годы я стал мальчишкой, — это еще терпимо. Юность не унижает никого! Но, аллах свидетель, наука убегает от меня, как ящерица. Вот, думаю, я поймал ее, а она оставляет мне лишь кончик своего хвоста… Помоги мне, мудрый Чао! Милость украшает победителя… Будь моим Учителем! Ты уже знаешь меня; я могу совсем отказаться от сна — учи и днем и ночью.
— А что ж… — подумав, согласился Чао, — давай попробуем…
За дверью раздался подозрительный шорох. Собеседники, увлеченные разговором, не обратили на это внимания, и лишь когда в зал вошли школьники во главе с Марией Ивановной, Мур-Вей едва успел принять вид мальчика, а робот… исчез.
— Саша, — укоризненно сказала Мария Ивановна, — где ты пропадаешь?.. К тебе приехала бабушка и хочет с тобой повидаться.
— Бабушка? — поразился Мур-Вей, вспомнив, что ее нет на свете уже много веков.
— Ну да… Идем! Возможно, она у выхода.
Но на улице никакой бабушки не оказалось. Стоял автобус в ожидании детей — и все. Спросили у шофера.
— Никто не подходил, — ответил он. — Была, правда, какая-то особа… в возрасте, это точно. Но никем не интересовалась и улетела.
— Как это «улетела»? — спросила Мария Ивановна.
— По воздуху, — объяснил водитель. — В кадушке, что ли…
— В кадушке?!
— А почему бы и нет? Летают же с таким поясом, вроде патронташа; только там ракеты вместо патронов. Или с реактивным ранцем за спиной — и никто не удивляется.
— Да, пожалуй, — согласилась Мария Ивановна.
— Старушка наверняка пенсионерка, — добавил водитель. — Вот и выдали ей летающую кадушку.
— Дети, — сказала Мария Ивановна, — рассаживайтесь поживее и без шума… Все здесь? — Она пересчитала головы и повернулась к шоферу:
— Поехали…
— Стойте! — раздался вдруг истошный крик, и к автобусу подбежал бледный, растерянный экскурсовод. — Наши лучшие… лучшие роботы… похищены…
— Дети! — грозно произнесла Мария Ивановна.
— Да оставьте вы своих детей, пожалуйста! — рассердился экскурсовод. — Я прошу вас подписать акт…
Но Мария Ивановна, не слушая его, стала обходить своих питомцев, пытливо всматриваясь каждому в глаза.
— Дети! Считаю до трех, и если роботы не вернутся на свои места… Раз…
Саша недоумевал — ведь он похитил только одного Чао, да и то по договоренности…
— Два…
…Экскурсоводу, наверное, с перепугу показалось, что исчезло несколько экспонатов. Но дело не в количестве — выдержать осуждающий взгляд учительницы оказалось невмоготу…
— Два с половиной… и…
По счету «три» Саша Муравьев как бы растворился в воздухе и навсегда перестал быть учеником одной из московских школ…
Глава вторая. В Сосновом бору
1
Вечерело. Густые тени легли в Сосновом бору, что у села Отрадного. Только на поляне, где вдруг ни с того ни с сего появился дом в восточном стиле, было еще сравнительно светло. К ажурной калитке подошел великолепный толстяк огромного роста, в расписном халате и с ковровой тюбетейкой на лысине. В нем нетрудно было узнать Мур-Вея.
Калитка распахнулась и негромко произнесла:
— О Повелитель, твое приказание исполнено.
Но едва Мур-Вей поднял ногу, чтобы пройти, как его кто-то сзади толкнул, и он вкатился во двор, точно арбуз. С трудом поднявшись, волшебник оглянулся — у калитки стоял седой старик Кащей Бессмертный, а за ним Баба-Яга, Соловей-разбойник, Змей Горыныч о трех головах и — кто бы вы думали еще? — сам Абдул-Надул, Великий Врачеватель, Великий Рассказчик, Мудрейших из Мудрых, Правдивейший из Правдивых и Пожиратель Халвы собственной персоной!
— Что привело вас сюда, нечестивые? — возмутился волшебник.
— Мурвеюшко, милый, — залопотала Баба-Яга, — мы по тебе душой изболелись… Все нет да нет… Думаем, как бы чего не приключилось!.. Ну вот, собрались кумпанией и махнули! Я еще в музее побывала, да ты все занят был… Мы того… Хотим ета, как ево…
— Чего хотите? — разозлился Мур-Вей.
— Энтого самого, абра… абро… абразованья, — с трудом выговорил Соловей-разбойник.
— И ты тоже? — повернулся волшебник к Абдулу-Надулу. Великий Врачеватель плюхнулся ему в ноги и быстро-быстро заговорил:
— О Зуб Мудрости во рту Вечности! Тебе известна необъятность моего ума… Но меня взяли как заложника. Если ты им откажешь — я пропал…
— Кто еще, кроме Искандера Мур-Вея, пришел сюда? — вдруг раздался громкий металлический голос из глубины дома.
Мгновение все оторопело молчали. Первым нашелся Соловей-разбойник.
— Я, Соловей Рахматович, Одихмантьев сын, родом из района Черные грязи… Там у меня имение было на Соловень-горе. На семи столбах и с семью воротами, три терема и сады зеленые. Неподалеку от Старгородского городища, где сходятся речки Свапа и Сейм…
— В Курской соловьиной области? Как же, знаю, — продолжал тот же голос. — Тебе выбил глаз Илья Муромец? Слышал, слышал… Кто следующий?
— Я, Баба-Яга, костяная нога, за мудростью и здоровьицем к вам. — И она низко поклонилась. — Женщина я благородная, известная…
— Следующий!
— Кащей, само собой разумеется, Бессмертный…
— Похититель женщин, выпивающий по три ведра воды зараз? Слышал о таком. Следующий!..
— Змей Горыныч я. О трех головах. Прошу по одной специальности на каждую, либо одну, но трижды почетную — на все…
— Знания — это пища ученого. Вам не по зубам. Все?
— Я, Абдул-Надул, Мудр…
— Ха-ха-ха, — гулко засмеялся таинственный незнакомец. — И ты здесь?
— Я Мудрейший из Мудрых, — обиделся Абдул-Надул. — А ты гогочешь, словно гусь…
— Все вы одна компания… Марш отсюда! Злодеям здесь не место…
— Ох, касатик ты мой, — захныкала Баба-Яга. — Так ведь я нынче совсем добрая. Вот те слово! Я как выучусь, так стану энтой, как ее… поетессой. Стишат для ребятишек понавыдумываю, песенок разных баюкательных…
— А я, — просительно сказал Соловей-разбойник, — в композиторы пойду, художественный свист в консерватории преподавать стану… А разбойничать ни-ни… Бросил!
— А я бы в сварщики подался, — заскулил Змей Горыныч. — Пламени во мне ого сколько! Я его в три струи, с трех голов, как дуну!..
— Обойдется и без вас… Благодетели нашлись!
— О Повелитель, заступись за нас… — Соловей-разбойник, Баба-Яга и Змей бросились в ноги Мур-Вею, а Кащей подошел к нему сзади вплотную и ловко извлек из кармана его халата старинные четки слоновой кости, которые волшебник любил перебирать в минуты раздумья. А как бы взамен их насыпал горсть семечек и зашептал:
— Прояви мудрость, Искандер Мур-Вей. Эта мелюзга еще пригодится нам с тобой… Есть у меня к тебе разговор… только без свидетелей…
Мур-Вей, не дослушав, брезгливо отстранился — Кащей всегда был ему неприятен.
— …Мурвеюшка, — вновь заскулила Яга, — смени гнев на милость.
— Нет! — вскричал оскорбленный Кащей да как замашет руками, как замашет словно ветряная мельница. Взвихрился гудящий смерч и увлек в небо всю эту мерзкую компанию. Абдул-Надул едва успел отбежать и спрятаться за Мур-Веем.
Калитка распахнулась и негромко произнесла:
— О Повелитель, твое приказание исполнено.
Но едва Мур-Вей поднял ногу, чтобы пройти, как его кто-то сзади толкнул, и он вкатился во двор, точно арбуз. С трудом поднявшись, волшебник оглянулся — у калитки стоял седой старик Кащей Бессмертный, а за ним Баба-Яга, Соловей-разбойник, Змей Горыныч о трех головах и — кто бы вы думали еще? — сам Абдул-Надул, Великий Врачеватель, Великий Рассказчик, Мудрейших из Мудрых, Правдивейший из Правдивых и Пожиратель Халвы собственной персоной!
— Что привело вас сюда, нечестивые? — возмутился волшебник.
— Мурвеюшко, милый, — залопотала Баба-Яга, — мы по тебе душой изболелись… Все нет да нет… Думаем, как бы чего не приключилось!.. Ну вот, собрались кумпанией и махнули! Я еще в музее побывала, да ты все занят был… Мы того… Хотим ета, как ево…
— Чего хотите? — разозлился Мур-Вей.
— Энтого самого, абра… абро… абразованья, — с трудом выговорил Соловей-разбойник.
— И ты тоже? — повернулся волшебник к Абдулу-Надулу. Великий Врачеватель плюхнулся ему в ноги и быстро-быстро заговорил:
— О Зуб Мудрости во рту Вечности! Тебе известна необъятность моего ума… Но меня взяли как заложника. Если ты им откажешь — я пропал…
— Кто еще, кроме Искандера Мур-Вея, пришел сюда? — вдруг раздался громкий металлический голос из глубины дома.
Мгновение все оторопело молчали. Первым нашелся Соловей-разбойник.
— Я, Соловей Рахматович, Одихмантьев сын, родом из района Черные грязи… Там у меня имение было на Соловень-горе. На семи столбах и с семью воротами, три терема и сады зеленые. Неподалеку от Старгородского городища, где сходятся речки Свапа и Сейм…
— В Курской соловьиной области? Как же, знаю, — продолжал тот же голос. — Тебе выбил глаз Илья Муромец? Слышал, слышал… Кто следующий?
— Я, Баба-Яга, костяная нога, за мудростью и здоровьицем к вам. — И она низко поклонилась. — Женщина я благородная, известная…
— Следующий!
— Кащей, само собой разумеется, Бессмертный…
— Похититель женщин, выпивающий по три ведра воды зараз? Слышал о таком. Следующий!..
— Змей Горыныч я. О трех головах. Прошу по одной специальности на каждую, либо одну, но трижды почетную — на все…
— Знания — это пища ученого. Вам не по зубам. Все?
— Я, Абдул-Надул, Мудр…
— Ха-ха-ха, — гулко засмеялся таинственный незнакомец. — И ты здесь?
— Я Мудрейший из Мудрых, — обиделся Абдул-Надул. — А ты гогочешь, словно гусь…
— Все вы одна компания… Марш отсюда! Злодеям здесь не место…
— Ох, касатик ты мой, — захныкала Баба-Яга. — Так ведь я нынче совсем добрая. Вот те слово! Я как выучусь, так стану энтой, как ее… поетессой. Стишат для ребятишек понавыдумываю, песенок разных баюкательных…
— А я, — просительно сказал Соловей-разбойник, — в композиторы пойду, художественный свист в консерватории преподавать стану… А разбойничать ни-ни… Бросил!
— А я бы в сварщики подался, — заскулил Змей Горыныч. — Пламени во мне ого сколько! Я его в три струи, с трех голов, как дуну!..
— Обойдется и без вас… Благодетели нашлись!
— О Повелитель, заступись за нас… — Соловей-разбойник, Баба-Яга и Змей бросились в ноги Мур-Вею, а Кащей подошел к нему сзади вплотную и ловко извлек из кармана его халата старинные четки слоновой кости, которые волшебник любил перебирать в минуты раздумья. А как бы взамен их насыпал горсть семечек и зашептал:
— Прояви мудрость, Искандер Мур-Вей. Эта мелюзга еще пригодится нам с тобой… Есть у меня к тебе разговор… только без свидетелей…
Мур-Вей, не дослушав, брезгливо отстранился — Кащей всегда был ему неприятен.
— …Мурвеюшка, — вновь заскулила Яга, — смени гнев на милость.
— Нет! — вскричал оскорбленный Кащей да как замашет руками, как замашет словно ветряная мельница. Взвихрился гудящий смерч и увлек в небо всю эту мерзкую компанию. Абдул-Надул едва успел отбежать и спрятаться за Мур-Веем.
2
Когда все улеглось и пыль рассеялась, на крыльце дома появился Чао.
— Ты?! — поразился Абдул-Надул.
— Рад видеть тебя в этом доме, Победитель волшебников, — почтительно сказал Мур-Вей роботу. — Подари мне хоть немного своей мудрости, чтобы вновь ощутил я былую силу и бодрость духа.
— Погоди! — перебил его Чао. — А ты подумал о том, что меня могут хватиться в музее?
— О Всемудрый, я оставил там твое точное подобие, — успокоил его Мур-Вей.
— Ну, это другое дело… Тогда начнем… Да, а этот что — тоже?… — Чао указал на Абдула-Надула.
— Обо мне не беспокойся, — заявил Великий Рассказчик. — Вряд ли и сто лет твоих усилий сделают меня умнее!
— Пожалуй…
— Неужели ты думаешь, что в твоих проводах и лампочках больше ума, чем в моей голове?
— Так ты считаешь, что в голове твоего Повелителя ума меньше? Ему, значит, необходимо образование, а тебе нет?
Абдул-Надул поморгал-поморгал, но все же нашелся:
— Великий Искандер Мур-Вей просто хочет измерить твои способности, чтобы потом подарить тебе недостающее…
— Ты подал хорошую мысль, — прервал его Чао. — А я измерю твою способность к восприятию настоящих знаний! Заодно и выясню, как знания облагораживают низкий интеллект. Не возражаешь, Мур-Вей?
Мур-Вей с улыбкой кивнул, а Мудрейший из Мудрых еще долго ворочал в голове незнакомое слово — ин-тел-лект, как бы рассматривая его со всех сторон. Наконец он решил, что в таком красивом слове может быть заключен только приятный для него смысл, и успокоился.
— Ты?! — поразился Абдул-Надул.
— Рад видеть тебя в этом доме, Победитель волшебников, — почтительно сказал Мур-Вей роботу. — Подари мне хоть немного своей мудрости, чтобы вновь ощутил я былую силу и бодрость духа.
— Погоди! — перебил его Чао. — А ты подумал о том, что меня могут хватиться в музее?
— О Всемудрый, я оставил там твое точное подобие, — успокоил его Мур-Вей.
— Ну, это другое дело… Тогда начнем… Да, а этот что — тоже?… — Чао указал на Абдула-Надула.
— Обо мне не беспокойся, — заявил Великий Рассказчик. — Вряд ли и сто лет твоих усилий сделают меня умнее!
— Пожалуй…
— Неужели ты думаешь, что в твоих проводах и лампочках больше ума, чем в моей голове?
— Так ты считаешь, что в голове твоего Повелителя ума меньше? Ему, значит, необходимо образование, а тебе нет?
Абдул-Надул поморгал-поморгал, но все же нашелся:
— Великий Искандер Мур-Вей просто хочет измерить твои способности, чтобы потом подарить тебе недостающее…
— Ты подал хорошую мысль, — прервал его Чао. — А я измерю твою способность к восприятию настоящих знаний! Заодно и выясню, как знания облагораживают низкий интеллект. Не возражаешь, Мур-Вей?
Мур-Вей с улыбкой кивнул, а Мудрейший из Мудрых еще долго ворочал в голове незнакомое слово — ин-тел-лект, как бы рассматривая его со всех сторон. Наконец он решил, что в таком красивом слове может быть заключен только приятный для него смысл, и успокоился.
3
В уютной комнате стояли две парты и преподавательский стол. Мур-Вей и Абдул-Надул едва уселись за парты, как Чао вызвал волшебника к доске:
— Напиши: два умножить на два.
Мур-Вей вздохнул и написал: 2 х 2.
— Поставь знак равенства и реши этот пример.
Волшебник задумался. Уж очень хотелось ему получить самую высокую оценку. Поэтому он и написал после знака равенства пятерку.
— Запомни, — сказал Чао, — дважды два будет не пять, а четыре. Всегда!
Волшебник повел левой бровью и спокойно заявил:
— У меня четыре и есть.
И верно: на доске уже стояло 2 Х 2 = 4. И никаких следов исправления.
— Допустим, — вежливо произнес Чао. — А ну-ка, умножь два на три.
Мур-Вей написал 2 Х 3 и после знака равенства снова поставил пятерку.
— Никуда не годится. Получится не пять, а шесть.
— И у меня шесть! — упорствовал волшебник. И верно: пятерка уже превратилась в шестерку.
— И все же ты написал «пять».
— Да нет же, Чао, это тебе показалось!
— А это что? — в железной руке робота появилась фотография, где четко стояло 2 Х З = 5. — Со мной так шутить бесполезно…
— Никак не могу удержаться, — смутившись, признался Мур-Вей. — В школе привык…
— Садись, Мур-Вей. Поговорю теперь с Великим Рассказчиком…
— Помни только, с кем ты имеешь дело! — предупредил Пожиратель Халвы.
— Хорошо-хорошо. Вот тебе вопрос…
— Одну минутку, — попросил Абдул-Надул.
— Что легче — задавать вопросы или отвечать на них?
— Разумеется, спрашивать легче.
— О аллах, сама мудрость вещает твоими устами. Еще… Идешь ты и видишь лежат на дороге вопрос и ответ. Что ты подберешь?
— Ответ, конечно: по нему можно догадаться и о вопросе…
— Как отрадно беседовать с таким че… с таким учителем! — восхитился Абдул-Надул. — Наконец еще: ты хочешь спрашивать меня не потому ли, что имеешь только вопросы и надеешься найти ответы у других?
— Нет, это уже слишком! — рассердился Чао. — Не зря говорят, что один дурак заморочит нескольких умных, даже робота. Помоги мне… — обратился он к волшебнику. — Уйми его!
Но Мур-Вей молчал: ему было все же приятно, что его победитель на сей раз сам оказался в затруднении.
— Так дело не пойдет, — задумался Чао. — Один жулит, другой только вопросы задает. Вот что. Есть метод, позволяющий получить десятилетнее образование всего за неделю…
— За неделю?! — вскричал волшебник.
— Да. Правда, он еще не разработан до конца, и я хотел бы, если не возражаешь, сперва испытать его на Абдуле-Надуле.
— Давай пробуй и на мне тоже. Я не боюсь!
— Спальня есть в этом доме?
— Есть.
— И две кровати с постелями найдутся?
Мур-Вей щелкнул пальцами:
— Да.
— Пошли. Я дам вам образование во сне.
— Во сне?!
— Да. И быстрее, и мне спокойнее.
— Это самое главное, — съехидничал Пожиратель Халвы.
— Напиши: два умножить на два.
Мур-Вей вздохнул и написал: 2 х 2.
— Поставь знак равенства и реши этот пример.
Волшебник задумался. Уж очень хотелось ему получить самую высокую оценку. Поэтому он и написал после знака равенства пятерку.
— Запомни, — сказал Чао, — дважды два будет не пять, а четыре. Всегда!
Волшебник повел левой бровью и спокойно заявил:
— У меня четыре и есть.
И верно: на доске уже стояло 2 Х 2 = 4. И никаких следов исправления.
— Допустим, — вежливо произнес Чао. — А ну-ка, умножь два на три.
Мур-Вей написал 2 Х 3 и после знака равенства снова поставил пятерку.
— Никуда не годится. Получится не пять, а шесть.
— И у меня шесть! — упорствовал волшебник. И верно: пятерка уже превратилась в шестерку.
— И все же ты написал «пять».
— Да нет же, Чао, это тебе показалось!
— А это что? — в железной руке робота появилась фотография, где четко стояло 2 Х З = 5. — Со мной так шутить бесполезно…
— Никак не могу удержаться, — смутившись, признался Мур-Вей. — В школе привык…
— Садись, Мур-Вей. Поговорю теперь с Великим Рассказчиком…
— Помни только, с кем ты имеешь дело! — предупредил Пожиратель Халвы.
— Хорошо-хорошо. Вот тебе вопрос…
— Одну минутку, — попросил Абдул-Надул.
— Что легче — задавать вопросы или отвечать на них?
— Разумеется, спрашивать легче.
— О аллах, сама мудрость вещает твоими устами. Еще… Идешь ты и видишь лежат на дороге вопрос и ответ. Что ты подберешь?
— Ответ, конечно: по нему можно догадаться и о вопросе…
— Как отрадно беседовать с таким че… с таким учителем! — восхитился Абдул-Надул. — Наконец еще: ты хочешь спрашивать меня не потому ли, что имеешь только вопросы и надеешься найти ответы у других?
— Нет, это уже слишком! — рассердился Чао. — Не зря говорят, что один дурак заморочит нескольких умных, даже робота. Помоги мне… — обратился он к волшебнику. — Уйми его!
Но Мур-Вей молчал: ему было все же приятно, что его победитель на сей раз сам оказался в затруднении.
— Так дело не пойдет, — задумался Чао. — Один жулит, другой только вопросы задает. Вот что. Есть метод, позволяющий получить десятилетнее образование всего за неделю…
— За неделю?! — вскричал волшебник.
— Да. Правда, он еще не разработан до конца, и я хотел бы, если не возражаешь, сперва испытать его на Абдуле-Надуле.
— Давай пробуй и на мне тоже. Я не боюсь!
— Спальня есть в этом доме?
— Есть.
— И две кровати с постелями найдутся?
Мур-Вей щелкнул пальцами:
— Да.
— Пошли. Я дам вам образование во сне.
— Во сне?!
— Да. И быстрее, и мне спокойнее.
— Это самое главное, — съехидничал Пожиратель Халвы.
4
Войдя в просторную, затененную плотными шторами комнату с двумя кроватями, Чао указал на них:
— Выбирайте любую и ложитесь на правый бок, правым ухом на подушку.
Мур-Вей и Абдул-Надул молча исполнили его приказание. Чао дал им по клочку ваты:
— Вставьте в левое ухо…
Вставили. Абдул-Надул хотел сказать что-то, но робот скомандовал: «Спать!» — и друзья погрузились в глубокий сон.
Затем Чао подошел к стоящему на столике магнитофону. От него шли проводочки к подушкам, в которых помещались обычные радионаушники. А на магнитной ленте была записана вся программа нашей десятилетней школы. Чао нажал кнопку, и эти знания — по порядку, конечно, — с огромной скоростью побежали по проводочкам в подушки, в радионаушники, в правые уши спящих, в их головы… А поскольку в левом ухе каждого находилась ватка — знаниям некуда было деваться, и они оставались в голове.
— Выбирайте любую и ложитесь на правый бок, правым ухом на подушку.
Мур-Вей и Абдул-Надул молча исполнили его приказание. Чао дал им по клочку ваты:
— Вставьте в левое ухо…
Вставили. Абдул-Надул хотел сказать что-то, но робот скомандовал: «Спать!» — и друзья погрузились в глубокий сон.
Затем Чао подошел к стоящему на столике магнитофону. От него шли проводочки к подушкам, в которых помещались обычные радионаушники. А на магнитной ленте была записана вся программа нашей десятилетней школы. Чао нажал кнопку, и эти знания — по порядку, конечно, — с огромной скоростью побежали по проводочкам в подушки, в радионаушники, в правые уши спящих, в их головы… А поскольку в левом ухе каждого находилась ватка — знаниям некуда было деваться, и они оставались в голове.
5
Тем временем Чао вышел на крыльцо и осмотрелся. Правда, Мур-Вей предусмотрительно окружил дом волшебным забором, но робот все же решил быть начеку. И не зря!
Вечернее небо вдруг потемнело, словно его затянуло черной тучей, налетела буря и навалилась на забор. Качнулся он раз, другой, но устоял.
— Ух! Ух! — зачастили удары точно взбесившегося ветра, и… калитка в воротах слетела с петель.
Чао сбежал с крыльца навстречу чему-то высокому, веретенообразному, светящемуся бледным лунным светом, и скомандовал:
— Ни с места!
— Ха-ха-ха!.. — послышалось в ответ. — Уйди с дороги, Мес!
— Я не Мес, я — Чао, — ответил робот.
— Я Кащей Бессмертный и знаю тебя: ты Механический Слуга, что безропотно прислуживал всем в Чинар-беке. Ха-ха-ха!
— Чего ты хочешь?
— Где Мур-Вей? Пусть выйдет, я хочу поговорить с ним…
— Он спит…
— Ха-ха-ха… Спит?! Уйди, Механический Лгун, иначе я уничтожу тебя!
Чао бросил в Кащея электрическую искру, и тот завертелся волчком. Потом робот собрал всю свою энергию, и из его глаз ударили два мощных луча света. Кащей отлетел далеко в чащу леса, а минуту спустя кометой взвился в небо и исчез.
Буря тотчас же стихла, черная туча растаяла, но Чао все еще оставался на посту, хотя необходимости в этом становилось все меньше и меньше, потому что волшебная сила забора все время росла, ведь Мур-Вей с каждой секундой получал все больше знаний, и здоровье его восстанавливалось.
А что же Великий Врачеватель, Мудрейший из Мудрых и Пожиратель Халвы? Он тоже спал волшебным сном, но так храпел, так храпел, что ватка из его левого уха выскочила, упала на пол, и знания, драгоценные знания, адресованные ему, бежали по проводочку от магнитофона в подушку, в радионаушник, в правое ухо, в голову и… вылетали из левого уха, не защищенного ваткой, ни капельки не задерживаясь. Неделя чудесного сна — и ученики проснулись.
Вечернее небо вдруг потемнело, словно его затянуло черной тучей, налетела буря и навалилась на забор. Качнулся он раз, другой, но устоял.
— Ух! Ух! — зачастили удары точно взбесившегося ветра, и… калитка в воротах слетела с петель.
Чао сбежал с крыльца навстречу чему-то высокому, веретенообразному, светящемуся бледным лунным светом, и скомандовал:
— Ни с места!
— Ха-ха-ха!.. — послышалось в ответ. — Уйди с дороги, Мес!
— Я не Мес, я — Чао, — ответил робот.
— Я Кащей Бессмертный и знаю тебя: ты Механический Слуга, что безропотно прислуживал всем в Чинар-беке. Ха-ха-ха!
— Чего ты хочешь?
— Где Мур-Вей? Пусть выйдет, я хочу поговорить с ним…
— Он спит…
— Ха-ха-ха… Спит?! Уйди, Механический Лгун, иначе я уничтожу тебя!
Чао бросил в Кащея электрическую искру, и тот завертелся волчком. Потом робот собрал всю свою энергию, и из его глаз ударили два мощных луча света. Кащей отлетел далеко в чащу леса, а минуту спустя кометой взвился в небо и исчез.
Буря тотчас же стихла, черная туча растаяла, но Чао все еще оставался на посту, хотя необходимости в этом становилось все меньше и меньше, потому что волшебная сила забора все время росла, ведь Мур-Вей с каждой секундой получал все больше знаний, и здоровье его восстанавливалось.
А что же Великий Врачеватель, Мудрейший из Мудрых и Пожиратель Халвы? Он тоже спал волшебным сном, но так храпел, так храпел, что ватка из его левого уха выскочила, упала на пол, и знания, драгоценные знания, адресованные ему, бежали по проводочку от магнитофона в подушку, в радионаушник, в правое ухо, в голову и… вылетали из левого уха, не защищенного ваткой, ни капельки не задерживаясь. Неделя чудесного сна — и ученики проснулись.
6
— Экзамены будут? — спросил Мур-Вей.
— Непременно! — ответил Чао. — Раздевайся…
— Как ты сказал?
— Раздевайся.
— Совсем?
— Ну конечно. Если ты сейчас более или менее здоров, то ясно, что закончил среднее образование. Это и есть мой «экзамен»!
Пока Мур-Вей разоблачался, Чао сообщил:
— Когда ты спал, приходил Кащей.
— Кащей?! Зачем?
— Хотел вызвать тебя на переговоры. Но я с ним немного померялся силами… Кажется, это ему не понравилось, и он сбежал.
— Ничего, у нас еще будет время побеседовать.
— Разделся? Теперь подойди ближе и сядь, пожалуйста, на эту подушку…
Чао принялся выслушивать и ощупывать волшебника, осмотрел его язык, измерил кровяное давление, даже сделал несколько рентгеновских снимков.
— Все нормально, — наконец произнес он и повернулся к Пожирателю Халвы. Тот уже успел раздеться и стоял голый, с высунутым языком.
— Спрячь язык и одевайся, — распорядился Чао.
— Где же справедливость? — проворчал Абдул-Надул. — Ему так раздеваться, а мне — наоборот…
— Но ведь ты не волшебник. Тебе я устрою настоящий экзамен. Впрочем, я рад уже тому, что ты выдержал напор знаний и они тебя хоть не разорвали.
— Разве это напор?! — гордо парировал Абдул-Надул. — Вот вата твоя не выдержала, а меня ничто не возьмет!
Чао внимательно всмотрелся в Великого Рассказчика:
— Значит, у тебя выпала ватка из левого уха… Жаль. Хотя я не уверен: была бы польза, если б она оставалась на месте?
— Никакой пользы! — согласился Абдул-Надул. — В моей голове уже нет даже крохотного места для новых знаний. Понял?
— Ладно, — остановил его волшебник. — Спасибо тебе, мой добрый друг Чао. Пора мне возвращаться домой. Прощай.
— Прощай, Мур-Вей. Прощай и ты, «Мудрейший из Мудрых».
Волшебник взмахнул рукой и Чао вместе с домом исчез. Затем Мур-Вей схватил в охапку Абдула-Надула и взвился в небо…
— Непременно! — ответил Чао. — Раздевайся…
— Как ты сказал?
— Раздевайся.
— Совсем?
— Ну конечно. Если ты сейчас более или менее здоров, то ясно, что закончил среднее образование. Это и есть мой «экзамен»!
Пока Мур-Вей разоблачался, Чао сообщил:
— Когда ты спал, приходил Кащей.
— Кащей?! Зачем?
— Хотел вызвать тебя на переговоры. Но я с ним немного померялся силами… Кажется, это ему не понравилось, и он сбежал.
— Ничего, у нас еще будет время побеседовать.
— Разделся? Теперь подойди ближе и сядь, пожалуйста, на эту подушку…
Чао принялся выслушивать и ощупывать волшебника, осмотрел его язык, измерил кровяное давление, даже сделал несколько рентгеновских снимков.
— Все нормально, — наконец произнес он и повернулся к Пожирателю Халвы. Тот уже успел раздеться и стоял голый, с высунутым языком.
— Спрячь язык и одевайся, — распорядился Чао.
— Где же справедливость? — проворчал Абдул-Надул. — Ему так раздеваться, а мне — наоборот…
— Но ведь ты не волшебник. Тебе я устрою настоящий экзамен. Впрочем, я рад уже тому, что ты выдержал напор знаний и они тебя хоть не разорвали.
— Разве это напор?! — гордо парировал Абдул-Надул. — Вот вата твоя не выдержала, а меня ничто не возьмет!
Чао внимательно всмотрелся в Великого Рассказчика:
— Значит, у тебя выпала ватка из левого уха… Жаль. Хотя я не уверен: была бы польза, если б она оставалась на месте?
— Никакой пользы! — согласился Абдул-Надул. — В моей голове уже нет даже крохотного места для новых знаний. Понял?
— Ладно, — остановил его волшебник. — Спасибо тебе, мой добрый друг Чао. Пора мне возвращаться домой. Прощай.
— Прощай, Мур-Вей. Прощай и ты, «Мудрейший из Мудрых».
Волшебник взмахнул рукой и Чао вместе с домом исчез. Затем Мур-Вей схватил в охапку Абдула-Надула и взвился в небо…
Глава третья. На острове Змеином
1
Заброшенные Кащеем на страшную высоту, где и жарким летом царствует сухой безоблачный мороз, Змей, Баба-Яга и Соловей-разбойник попали в стремительное струйное течение. Так называются постоянные ветры, дующие высоко-высоко над землей почти круглый год со скоростью до нескольких сотен километров в час. Воздух на таких высотах разреженный, и для дыхания его не хватает. Невольные воздушные путешественники даже потеряли сознание. Так они сделали один оборот вокруг Земли, второй, третий, с каждым разом постепенно снижаясь; ниже всех летел тяжелый Змей Горыныч, несколько выше — Соловей-разбойник, а уже на самом верху — Баба-Яга. Кащея с ними не было… На пятом витке пришел в себя Змей Горыныч. А так как полет по инерции все продолжался и остановиться пока не представлялось возможным, он стал наблюдать за местностью, чтобы определить, где же они находятся, ведь так высоко ему никогда не приходилось летать. Горыныч был охотником до чтения. Особенно любил он приключенческую и фантастическую литературу. И еще сказки, где иной раз писали даже о нем, правда не всегда приятное. А из научно-популярной литературы он предпочитал книги о путешественниках. Бывало, сядет на диван и читает три книги одновременно: левая голова что-нибудь приключенческое, правая — сказку или фантастику, а средняя, главная, — о путешественниках. Вот почему сейчас, посматривая на землю с высоты, он многое узнавал. Но особенно заинтересовался он островами. Ведь почти все писатели описывают их в своих книгах. Пользуясь тем, что у него три головы. Змей Горыныч без труда сосчитал острова, и получилось, что на морях и океанах их около сорока тысяч! Но вот внизу показалось что-то совсем знакомое, и Горыныч догадался, что это его собственный остров, со скалистыми холмами, дубовыми лесами и старинным замком, окруженным замшелыми зубчатыми стенами.
2
Очнулись Баба-Яга и Соловей и уселись на широченных крыльях Змея Горыныча. Тот принялся вовсю тормозить ими. На десятом витке вокруг Земли ему удалось наконец приземлиться, да так удачно — прямо в середину пустынного двора, у парадного подъезда собственного замка.
— Фу-фу! — фыркнула Баба-Яга, вытирая платочком маленькое сморщенное лицо. — Едва последний зуб не потеряла! Ну и путешествие…
Тут Соловей-разбойник как свистнет, так с зубчатой стены, будто песчинки, посыпались камни, и один из них трахнул самого же Соловья по затылку.
— Фу-фу! — фыркнула Баба-Яга, вытирая платочком маленькое сморщенное лицо. — Едва последний зуб не потеряла! Ну и путешествие…
Тут Соловей-разбойник как свистнет, так с зубчатой стены, будто песчинки, посыпались камни, и один из них трахнул самого же Соловья по затылку.