Анатолий Гончар. Черновая работа

Анатолий Гончар
Черновая работа

Пролог
Боевое слаживание

   Сопка ваша, сопка наша;
   или тяжело в ученье, а в бою и вовсе офигеешь.

   – Становись, равняйсь, смирно! Тема сегодняшнего занятия: «Действия РГ СпН в налете».
   Сегодняшнюю тему я знал назубок, тщательно изучив ее по учебникам и наставлениям. Не раз и не два отрабатывал эту тему в училище. Как-то разок объяснял ее на занятиях, прибыв после распределения в бригаду. И вот пришла пора еще раз напомнить ее бойцам, уезжающим в спецкомандировку. Что такое спецкомандировка? Это командировка в Чеченскую Республику. Ах да, РГ СпН – это разведывательная группа специального назначения. Я же командир этой самой разведгруппы – Соколов Андрей Васильевич (можно просто Андрей), прошу любить и жаловать. Готовимся мы уже второй месяц. Еще несколько тем, тактико-специальные учения – и аля-улю… Но ладно, это я отвлекся. Итак, продолжим занятие.
   – Рядовой Иванов.
   – Я.
   Иванов из города Иваново, высокий худощавый парнишка, молчаливый, как говорили раньше – себе на уме. Хорошо стреляет. Немного подтянуть физуху – и лучшего разведчика и желать не надо.
   – Сержант Царьков.
   – Я.
   Сержант Царьков Роман Николаевич. Вот с кем мне действительно повезло, так это с ним! Умный, исполнительный, две командировки в Чечню, мой заместитель. Наград нет. У нас вообще не густо с наградами. Мы спецназ ГРУ – наши подвиги не афишируют. Видеофотокадры не про нас, соответственно и награды…
   – Рядовой Степанов.
   – Я.
   Степанов – снайпер. Срочник. Впрочем, большинство бойцов отряда – солдаты срочной службы. Контракт они будут заключать только перед самой отправкой в Чечню, но в обиходе так и останутся срочниками, срочноганами… Ах да, о Степанове… Солдат как солдат, не хуже и не лучше других. Крепкий середнячок. Потому, наверное, и надежен.
   – Ваша тройка – подгруппа обеспечения, старший – сержант Царьков.
   – Я. Есть.
   – Рядовой Дубляков.
   – Я.
   Дубляков Костя – это вообще отдельная тема. Парнишка неплохой, но слишком любит поговорить и чересчур импульсивный для разведчика. Я даже хотел отстранить его от командировки. Провел беседу. Пока исправляется. Что ж, сила воли есть, надеюсь, что мне о своем решении жалеть не придется.
   – Старшина Махмедов.
   – Я.
   Старшина Махмедов у меня ветеран. Азербайджанец, воевал еще в Афганистане, в десанте. Награжден медалью «За отвагу». Надежен, как автомат Калашникова. Тактика спецназа и ВДВ, конечно, отличается, и весьма значительно, но схватывает он на лету, еще кое-чему и меня учит. Как-никак… самый большой опыт действий в бою у него. Жаль, но поговаривают, что комбат собирается перевести его в другую роту. Есть там у нас один командир группы… А впрочем, не о нем разговор.
   – Младший сержант Онищенко.
   – Я.
   Тоже неплохой хлопец. Вообще с группой мне повезло. Не считая отдельных индивидуумов, все ребята как на подбор. Еще немножко в тактике их понатаскать – и сам черт не страшен. Онищенко у меня командир отделения и по совместительству второй сапер, так же как и Иванов. Только Иванов в головняке, а Онищенко в первой тройке ядра. Кстати, головняком мы промеж себя головной разведывательный дозор называем. Коротко и всем, кто в теме, понятно. Эта тройка у меня – подгруппа уничтожения. Старший – старшина Махмедов. Ему достаточно сообщить вводные данные, а что да как делать – объяснять не надо. Все сделает в лучшем виде.
   – Младший сержант Горбатюк.
   – Я.
   Нормальный боец, но как сержант откровенно слабоват. Не хватает требовательности. Так что у меня ходит простым бойцом. Он этому даже рад – как-никак ответственности поменьше. Так, кто там у меня еще?
   – Рядовой Лаптев.
   – Я.
   Гранатометчик. Это он у меня гранатометчик официальный, а так любой боец сможет из гранатомета стрельнуть, и не только стрельнуть, но из десяти выстрелов девять в цель положить. В Чечне, говорят, в основном носят РПГ-26-е по три – четыре штуки на группу. Так, идем дальше.
   – Рядовой Костенко.
   – Я.
   Костенко вообще в моей группе с самого начала. Хотел поставить его на должность сержанта, но не успел. Кряжистый, выносливый как танк. Полтора года уже прослужил. Весной вернемся, и он сразу на дембель. Хотя и другие тоже демобилизуются, правда, прослужив всего полтора года. В Чечне-то у них день за два дня обычной службы идет. Думал вручить ему пулемет, но потом решил, пусть лучше с автоматом и АС «Валом» ходит. Назначил его старшим тыловой тройки. Но если что, его в любом качестве использовать можно. Одним словом, золото, а не боец. Это у меня подгруппа резерва, ну это типа для решения внезапно возникающих задач и т. д. и т. п., ну, в общем, вам знать не положено.
   А это мои верные нукеры – радисты рядовой Саюкин и старший сержант Поляков. Сержант посильнее, повыносливее, а рядовой чуть слабей, но тоже сойдет. Как связисты они дорогого стоят, радиостанции как «Отче наш» изучили. Первое время все пытался подловить их на незнании ТТХ, задавал неожиданные вопросы. Потом бросил – пустое. Они всегда подле меня. Саюкин – единственный, кто не стрелял из гранатомета (Поляков пару раз стрелял), но это не страшно. Их дело – связь.
   – Рядовой Коськин.
   – Я.
   Контрактник, в Чечню вторая командировка, первую отбыл где-то в тылах. Так что ему пришлось тяжелее всех. Ничего, втянулся. Сейчас десятку бегает за е-мое. Да еще с пулеметом. Он у меня пулеметчик. С пэкаэмом возится, как с малым ребенком. Чуть что, смотришь – уже протирает, смазывает. Пулемет у него всегда блестит. И стреляет он классно. Он срочку, то есть срочную службу, в нашей бригаде пулеметчиком и служил. Может положить длинную очередь так, что ни одна пуля от цели не отклонится. В его же тройке и Ващейкин – крепыш, борец-вольник. У него небольшой напряг с дисциплиной, но без перекосов – так, слегка затянувшееся детство. Вон и сейчас стоит, головой из стороны в сторону вертит.
   – Рядовой Ващейкин.
   – Я.
   Он у меня в группе недавно. Я еще как следует не присмотрелся к нему, чтобы делать окончательные выводы. С виду вроде ничего, а там будет видно, что да как. Последний… тьфу, тьфу, тьфу, у нас так не говорят – крайний в списке – рядовой контрактной службы Пригода Алексей Николаевич, 1979 года рождения. В армию попал поздно, из института, пришел на один год, отслужил, а потом взял и подписал контракт. Умный, грамотный, в компьютерах шарит. Говорит, что после Чечни будет проситься на офицерскую должность. А что, если на должность поставят, получит офицерское звание. Конечно, военное образование гражданский институт не заменит, но если голова на плечах есть, до всего сам дойдет.
   – Рядовой Пригода.
   – Я.
   – Ваша тройка действует в качестве подгруппы захвата. Старший – рядовой Ващейкин! – Надо дать ему почувствовать ответственность за других, может хоть немного серьезнее станет.
   Итак, ставлю задачу:
   – Становись, равняйсь, смирно! Слушай боевую задачу… – пункты боевого приказа, действия подгрупп, места сбора, время начала выполнения задачи и время ее выполнения. Все как по учебнику. Макет местности у нас есть. Объект для налета я еще в прошлую субботу присмотрел. Сам для себя наметил подходы, оптимальное расположение на местности. Но обозначать тройкам их действия не стал. Кто служит по году, кто по полтора, кто и того больше, тему «Налет» проходили уже не один раз. Пусть учатся принимать решение самостоятельно. Командир сегодня один, завтра (не дай бог)… другой, а группа должна оставаться боеспособной. Посмотрю, как будут действовать. Их дело – выполнять задачу, моё – давать вводные. Кстати, надо напомнить…
   – Особое внимание прошу обратить на маскировку и скрытное передвижение. Подгруппа, замеченная ранее намеченного рубежа, считается уничтоженной, налет неудавшимся, задача невыполненной. Вопросы есть?
   Вопросов не было.
   – Приступить к выполнению!
   Уф, все, пусть работают. У меня есть время перекурить. Где зажигалка? Ах да, оставил в канцелярии… Борюсь с этой пагубной для разведчика привычкой. На боевом задании у меня никто курить не будет. Я уже всех предупредил. Дым в лесу можно почувствовать на значительном расстоянии, а это чревато нехорошими последствиями. Пока я размышлял, мои кратко посовещались и потопали вперед, пора и мне. За плечами у всех рюкзаки, в рюкзаках по десятку бутылок с песком. Как говорил наш великий полководец генералиссимус Суворов: «Тяжело в ученье – легко в бою». Говорят, после пары командировок у половины разведчиков начинают хрустеть колени. Может, и правда. Мы тут как-то прикинули, сколько всего на себе зимой тащит пулеметчик, результат получили – офигеть. Вам даже говорить не стану, не поверите. Если хотите, можете подсчитать сами: пулемет весит столько-то, два боекомплекта – столько-то… Вы и этого не знаете? Ну и не надо. Поверьте мне на слово, на вопрос, сколько тащит на себе каждый разведчик, ответ очень прост: до фига. Кстати, мне еще надо моих бойцов обогнать. Хотя, может, тут как раз спешить и не стоит, они еще добрый час к объекту выходить будут. Им идти не как мне – в полный рост, а где пригнувшись, где на четвереньках, где и ползком. Нарисуется кто раньше, и вместо неудавшегося налета побежим вокруг озера. Это сейчас мы немного расслабились. Замкомбата, майор Солуб, на две недели в командировку уехал. А при нем каждый день восьмикилометровку бегали. Это не считая утренней трешки. А два раза в неделю вместо восьми километров – десятка. Комбат у нас тоже побегать не дурак, но у него и без забегов забот хватает. Так что у нас сейчас легкая расслабуха. Кто дистанции покороче бегать стал, кто только на утренней зарядке и бегает. Я даже не знаю, может, в чем-то они и правы. Кормежка здесь не ахти, про витамины в меню вообще можно не говорить. Если рацион не улучшить, результаты начнут падать. Так что я, пока есть возможность, на золотой середине остановился и обычно наматываю с группой километров по пять. Но если с задачей не справятся, можно и десяточку махнуть. Мне-то самому что – я привычный, и витамины для меня не проблема. Ага, бойцы приотстали. Все правильно – до объекта осталось всего ничего.
 
   Из окна второго этажа разрушенного здания местность была бы как на ладони, если бы не подступающий почти к самому фасаду лес. Лес не слишком густой. Просто так не подойдешь. Тут уж либо ползти, либо на четвереньках, иначе никак. Что-то долго их нет – в смысле нападающих, мне уже и стоять здесь надоело. Хотя время у них еще есть.
   Автоматные очереди, разорвавшие тишину, слились в одну непрерывающуюся трель. Кое-где стали видны дымки и вспышки выстрелов. Внезапно поднявшийся из-за толстого дуба разведчик стремительно бросился к зданию, в окно второго этажа полетела граната (учебная), затем вторая. Эта, срикошетив от еще висевшей в проеме рамы, чуть не задела меня и с силой впечаталась в противоположную стену. Внизу с треском вылетела и без того едва державшаяся в петлях дверь. По лестнице забарабанили каблуки ботинок. Короткие очереди свидетельствовали о правильности действий расползающихся по помещению разведчиков. В мою комнату полетела еще одна граната.
   – Раз, два, три, взрыв, – громко отсчитывая, прокричал рядовой Пригода и одним прыжком ввалился в помещение. Ствол скользнул вправо – влево, одно мгновение задержался на мне, затем отклонился чуть в сторону и выплюнул короткую очередь: гильзы холостых патронов зацокали по покрытой толстым слоем пыли стене. Все правильно, стрелял чуть в сторону – патроны хоть и холостые, но мало ли что. Даже пластмассой может покоцать о-го-го.
   Вслед за Пригодой ко мне в гости пожаловал Ващейкин. Он влетел словно мяч в ворота, кубарем перекатившись в прилегающий к окну угол. При этом ствол его автомата все время был готов расписаться на моей фигуре свинцовым росчерком.
   – Забираем документы, пленных и уходим. Пленный боевик ранен.
   Пленный? Это я, что ли? Ни фига себе, Ващейкин, вошел в роль. Да как он… А пусть тащат. Посмотрим на их дальнейшие действия.
   У меня забрали автомат, обшарили карманы – все верно, вдруг что спрятано. И взвалив, потащили на выход. Начали отход. Пока все грамотно. Один тащит (сам Ващейкин), двое других по очереди прикрывают. До леса бегом, по лесу – тоже. По бокам мелькнули тени бойцов из группы обеспечения. Подгруппа резерва, не получив вводных, присоединилась к отходившей подгруппе захвата.
   К месту сбора подтягивались по очереди. Ко времени, когда подошла подгруппа обеспечения, Махмедов уже провел сеанс связи и отчитался перед центром о выполнении задачи. Наконец прибежала запыхавшаяся тройка Царькова. Пленного, то бишь меня, отпустили. Пришла пора разбора полетов.
   – Становись, равняйсь, смирно, вольно! – Ну и так далее. Ничего интересного. На часах почти два, пора на обед. – Кругом, стволы вверх, оружие на разряженность.
   – Проверено.
   – Проверено.
   – Проверено…
   – Царьков, собрать оставшиеся боеприпасы!
   – Я. Есть.
   Через пару минут Царьков протянул мне полиэтиленовый пакет с оставшимися холостыми патронами и парой взрывпакетов имитации.
   – Разойдись. В колонну по четыре становись. В направлении казармы, бегом, марш!
   На голодный желудок бегается легко. Полкилометра – не расстояние. Когда ноги затопали по асфальтовому покрытию плаца, я еще даже не начал потеть. Кстати, мы прибыли с занятий далеко не первыми. Почти все группы первой роты уже бродили вокруг казармы. Да и наши группники в отсутствие Солуба не собирались проявлять усиленное служебное рвение. Судя по всему, я прибежал предпоследним. Но вот уже из лесу показались бойцы задержавшейся группы.
   – На месте стой! Выложить имущество и оружие. Царьков, назначить людей для охраны оружия. Остальным готовиться к принятию пищи.
   Интересно, чья? Это я о той, припозднившейся группе. А, понятно, впереди шагает сам командир капитан Гордеев. Он у нас из пехоты. Два года служил в Таджикистане, в двести первой, полгода назад перевелся к нам. Я его знаю плохо, но, кажется, мужик неплохой. Умный. Как офицер, говорят, грамотный. Высокий, широкоплечий, усы, как говорится, во; одним словом, красавец. Ему бы гренадером быть: шпага на боку, эполеты, расшитые по мундиру галуны, ярко начищенная кираса. Впрочем, возможно, кираса и шпага были не у гренадер. А вообще, гренадеры – это отобранные по высокому росту солдаты и офицеры особых кавалерийских или пехотных войск. И, если я не ошибаюсь, то так изначально называли солдат, занимавшихся метанием тяжелых ручных гранат.
   – Чего стоим, кого ждем? – Да, кстати, Гордеев еще и балагур, в смысле, поболтать горазд.
   – Да вот только тебя и дожидаемся. Ты бы в лесу еще малость подзадержался, так мы бы слюной изошли.
   – От вас дождешься! Чуть опоздаешь, и есть риск остаться без обеда.
   Гордеев – ах да, забыл сказать, что зовут его Вадим – скинул с плеч рюкзак прямо на руки подбежавшему бойцу и, передав ему свой автомат, направился прямо в сторону столовой.
   – Ну, ты обедать идешь?
   – А умыться? – Он что, прямо с плаца собирается идти в столовку?
   – А на фига? Вышел в поле – живи как свинья! Вот тебе и очередная армейская мудрость. Запомни, Андрей, либо мы привыкаем и едим микробов, либо микробы едят нас.
   – С этим не поспоришь. Слушай, Вадим, а ты что, оружие на разряженность не стал проверять?
   – Как это не стал? Я еще на выходе из леса его проверил. На кой черт с заряженными пушками к казармам тащиться?! И бойцов для охраны оружия назначил, и ответственного за ружейное масло определил. И за ветошь, и место на плацу – тоже. Как разбор занятия провел, так все сразу и определил. Чтобы потом не заморачиваться. А ты думал как?
   Н-да, хотел показаться умным, да? Что ж, получил урок от более старшего товарища. И по заслугам. Другой раз действительно умней буду. А расстраиваться не надо, я ведь не волшебник, я только учусь.
   – Эх, Андрюха, душа просит подвига, боя, ожесточенного свиста пуль над головой, а желудок кричит: «Жрать, жрать, жрать». Как ты думаешь, кто окажется сильнее?
   Вадим в своем репертуаре. Я же говорил – балагур. И что ему ответить?
   – Желудок! И даже не пытайся спорить. – Хорошо, что хоть он в моем ответе не нуждался. – Вспомни, что говорили древние: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!» А как там у Горького? Вот правда жизни, вот… забыл, но это и неважно. Здорово, мужики! – Из столовой, довольно жмурясь на ползущее по небу светило, вышли сразу несколько офицеров соседней роты.
   – Привет! – поздоровавшись со всеми за руку (можно подумать, утром мы не виделись), Вадим и я наконец-то отправились к вожделенной столовой. Наша полевая столовая – обыкновенный щитовой модуль. Как входишь направо – три десятка столов для личного состава, налево – узкий коридор, за ним небольшая столовка для офицеров. Кормят и тех и других одинаково: картошка, бигос; консервы, в основном «Братская могила» – килька в томате; изредка сало или сыр, по утрам – почти сливочное масло. Почти – это потому что от сливочного в нем одно название. Откусишь, а оно не желает даже таять.
   – Я вас приветствую! – Навстречу нам вырулил Селиван – местный босс – командир хозяйственного взвода, по совместительству – заведующий столовой, или наоборот? Неважно.
   – Привет, чем кормишь?
   – Отличный борщ.
   – Знаем мы твой отличный борщ!
   – Картошка с котлетами.
   – Вот картошка – это уже кое-что…
   – Компот с булкой. – На круглой морде Селиванова светилась счастливая улыбка. И чему он так улыбается? Подсчитывает, сколько вечером продуктов перекупщикам поволочет?
   – Комбриг приехал! – В дверь просунулось встревоженное лицо одного из дежурных по столовой.
   – Я побегу! – Счастливая улыбка на лице Селивана сошла на нет.
   – Живо наводить порядок! – Это он уже одетому в белое наряду по столовой.
   Из подсобки вылез заспанный прапорщик Иванюк, на рукаве которого красовалась повязка с надписью: «Дежурный по столовой». Хмуро кивнув, он протопал мимо нас на улицу. Ему было от чего хмуриться. Комбриг приезжал нечасто, но, приехав, давал разнос всем. Но лично нам появление комбрига по барабану. Мы свое дело сделали, у нас обед. Пообедаем, чуток отдохнем – и пойдем на чистку оружия. Все строго по расписанию. Какие к нам претензии?
 
   А борщ и правда оказался очень даже ничего. Даже с мясом. Я так думаю, Селивана о приезде комбрига кто-то предупредил, вот он и расстарался.
 
   Тактико-специальные учения начались на неделю раньше, чем планировалось. И надо же, сразу такая невезуха – комбат мне нарисовал самый большой маршрут. Или, может быть, это не невезуха, а он специально так сделал? Но у него не спросишь. И вот, стало быть, высадили мою группу черт знает где. Расстояние такое, что придется идти, не останавливаясь, почти целые сутки. Иначе никак. Иначе в район поиска вовремя не попасть. У меня и так на то, чтобы найти объект, останется не более двух часов. Ничего, прорвемся! Найду. Разобью группу на разведывательные дозоры и найду. Нам бы только в район поиска вовремя успеть. А впереди еще река. По мосту не пойдешь. Комбат наверняка охранение выставил. Хоть бы только «населенников» на пути не было, а то каждый столб обходить придется. Комбат не хило замутил: ментов привлек, те населению сообщили – попросили местных жителей, что если они вооруженных людей увидят, то чтобы тут же звонили им. Так что по-наглому не попрешь. – Мигом ноль баллов за ТСУ вкатят. Комбат такой разбор проведет, что мало не покажется. Нужно торопиться. Скоро машины обратно пойдут, до этого времени необходимо успеть скрыться из виду. На карте тут рядом небольшой овражек обозначен, в нем мы пока и укроемся.
   – Живее, живее, Царьков, азимут двести пятьдесят градусов. Радисты – связь. Быстро!
   До овражка и бежать-то всего ничего, но сперва нужно на связь выйти, у комбата все по времени. Десантировали, отбежал за ближайшую посадку – и сразу доклад.
   – Поляков, что копаешься?
   – Да не отвечают, связи нет.
   – Ищи, на дерево лезь, антенну растягивай, но чтобы через две минуты связь была, понял?
   – Есть, есть связь, товарищ лейтенант…
   – Передавай: произвел десантирование по координатам икс 78 900, игрек 54 150. Начинаю движение в район разведки. Не забудь записать в блокнот.
   – Записал, товарищ лейтенант! – Ишь, какой шустрый, это хорошо.
   – Передали? Отключайте радиостанцию. – И через минуту: – Все, уходим, бегом, бегом!
   Может, я зря с выходом в эфир торопился? Надо было сперва до овражка добежать? Блин. Не дай бог нас увидят. Хотя не могут они так быстро вернуться. Крайнюю группу выбрасывают в пяти километрах отсюда, туда-обратно – десять. По грунтовке это минут пятнадцать. Успеем, должны успеть. Плохо начинать движение с бега. Вспотеешь, потом идешь мокрый. Крайняя – группа Гордеева. Их хоть и высаживают позже всех, но идти километра на три ближе. Просто дорога здесь делает крюк, нас на изгибе выбросили, а группу Вадима ближе к району поиска выкинут. С другой стороны населенного пункта. А мне еще это село огибать придется, лишних километра два наматывать. Да бог с ними! Это потом, а сейчас до оврага добежать – нужно спрятаться. Кажется, уже моторы рычат. Нет, показалось.
   А вот и овраг. На карте он с крутыми обрывами нарисован, а на самом деле уже давно все его края пологими стали, травой поросли. Зимы теперь малоснежные, вот паводком края оврага и не размывает, а может, это из-за того, что деревья рядом посадили. Так просто и не угадаешь. Головняк уже в овраг начал спускаться. Пока есть возможность, надо еще разок-другой развертывание группы отработать.
   Поднял руку: «Внимание». Бойцы остановились, сели на одно колено. Развел руки: «Рассредоточиться, занять боевые позиции». Рассыпались во все стороны. Каждая тройка – в своем направлении. Любой боец знает, куда бежать, какую позицию занимать. Хорошо. Осталось напомнить. Уже голосом.
   – Обозначили сектора, доложили старшим разведдозоров о готовности.
   Все правильно, большой палец вверх.
   – Не забывайте о маскировке!
   А то некоторые залегли – и лежат, почесываются. Так не пойдет.
   – Разрешаю для маскировки лица использовать местные материалы.
   Глина и черная влажная земля тут же пошли в дело. Не ахти какая маскировка, но все же очертания лица становятся более размытыми.
   – Что там еще? Понятно, старший тыловой тройки спешит доложиться о замеченном противнике. Что он там мне показывает? Ага, вижу: «противник», «три машины». Все правильно, наша колонна возвращается. Молодец, Костенко! Ждем, когда проедут. Пять минут можно расслабиться. Это мне. Бойцы пусть наблюдают, вырабатывают наблюдательность и усидчи… улеживаемость. Ха, не смешно. Одним словом, выдержку. Наконец-то доложили, что колонна скрылась из вида. Можно продолжать движение.
   – Чи. – Взмах руки «вперед». Бойцы поднимаются неспешно, и это правильно – покидать позиции надо бесшумно. Этому и учили. Сейчас по оврагу до самой дороги. Хорошо, если под дорогой есть ливневая канализация. Должна быть. Если нет, придется по асфальту переходить, а если уж быть совсем точным, то либо перебегать, либо переползать. А это и так и так плохо. Перебегать – из деревни могут увидеть. Местные, может, закладывать и не станут, но не факт, что комбат не оставил там наблюдателей. А переползать – слишком долго. Пока будем ползать – машины десять раз туда-сюда проедут. В принципе чего я рассуждаю? До оврага метров восемьсот, через десяток минут увижу все собственными глазами.
   «Уф, слава богу» – трубы больше метра в диаметре. Лезь не хочу. Вот черт, кажется, машина по асфальту едет.
   – Чи. – Быстрее, быстрее машу рукой. Кажется, успели. В трубе только ветер гудит. Двигателя автомобиля не слышно. Блин, скоро она проедет, а? Ага, кажется, подъезжает. Проехала. Похоже, «КамАЗ». Больше там ничего нет? Самому, что ли, вылезти посмотреть? Нет, пусть бойцы учатся.
   – Чь, «Царьков, одного бойца», – Показываю тому знаками. – «Наверх, посмотреть. Понял?» Царьков кивает. Вот и хорошо.
   – Чь. – Царьков рукой машет – никого.
   – Так, пригнувшись, бегом к лесу, живо! – это я уже голосом. Объяснять знаками нет времени, вдруг еще какая машина поедет… Под ногами пахота, земля влажная. Чернозем к подошвам так и прилипает. Ласты еле поднимаешь. Действительно, ноги как ласты – на каждой подошве килограмм по пять. Вот ведь блин, аж спина взмокла. Да бог с ней, лишь бы не засветиться никому. Кажется, повезло. Пахота кончилась; еще метров десяток, и нас за деревьями уже не увидишь.
   Вовремя я через плечо обернулся. Легковушка. Пока еще далеко. Но попробуй угадай, видно нас оттуда или нет.
   Взмах рукой: «Ложись!» Молодцы, попадали, как кегли. И снова рукой: «Ползем, не останавливаемся». Ползти-то, собственно, особого смысла нет, за бугорком нас не видно, но пускай потренируются – хуже не будет.
   Вот теперь можно и встать. Но пусть полежат еще минуточку. А воздух здесь какой – так бы лежал и дышал. Красота!
   – Чи, «встаем». – Расслабляться не надо, а то потом снова втягиваться придется, да и времени на отдых нет. Комбат нам такие сроки нарезал, что особо не поотдыхаешь. Хотел по пути пару вопросов отработать – да куда там! Мы и без всякой отработки ухайдакаемся. Но уж лучше сейчас на износ поработать и в это дело втянуться, чем потом в Чечне в горах еле таскаться. Махнул рукой: «вперед». Здесь азимут можно не брать. Пойдем вдоль опушки на окраину села, выйдем там, в лес углубимся, тогда компасы в руки и возьмем. Вращаю рукой – показываю что, мол, «увеличиваем обороты». Некогда нам тащиться. Скорость шесть км/час – минимум. Иначе… Я уже говорил, что иначе никак. Бойцы потихоньку набрали дистанцию. Хорошо, все правильно. Все как оговорено. Дополнительных указаний от меня нет, значит, дистанция между идущими семь-восемь метров. Куда бы нам лучше выйти? К мосту не пойдешь. Комбат его наверняка перекроет. А речка там в разных местах разная. Берега в основном болотистые. Вот так влезешь, потом сутки выползать будешь. По карте смотри не смотри, а где и что находится – точно не определишь. Карту эту сто лет назад делали. Все уже давно десять раз поменялось. Ладно, к чему сейчас загоняться? На месте определимся; но все же, думаю, что лучше чуть выше моста подняться – там через речку и переправиться. Одно плохо: раньше, чем стемнеет, к реке ни за что выйти не сумеем, а переправляться начнем – не дай бог кто из бойцов что в реку уронит. Вот я загнул – сам не понял, что сказал. Пока прикидывал, что да как, до точки поворота дошли.