Страница:
Кэтрин Андерсон
Нечаянный брак
ПРОЛОГ
Пройдя по истертому деревянному настилу у салуна «Золотой гусь», Клинт Рафферти толкнул дверь. В заведении было жарко и шумно, как в преисподней, которой пугал своих прихожан преподобный Уэллс. Ничего другого в половине одиннадцатого вечера, да к тому же в субботу, Клинт не ожидал. Битком набитый салун пропитался запахом табака, немытых тел и дешевых духов.
У входа стояла девушка в голубом платье, как будто специально встречая завсегдатаев. Едва Клинт переступил порог, ее ярко накрашенные губы сложились в улыбку, а блестящие голубые глаза выразительно сощурились.
— Ищешь компанию, ковбой? — спросила девушка.
Клинт вежливо поклонился. Он не забыл, чему учила его в детстве мать, хотя ему уже исполнилось двадцать семь лет.
— Нет, мэм, — протянул он. — Я ищу своего брата.
— Ты уверен?
— Уверен. — Клинт подавил невольное раздражение. Его не волновал образ жизни этой порочной голубки и ей подобных, но он не считал нужным платить за женское внимание. К тому же он устал и проголодался, ему еще предстояло не менее двух часов работы по дому.
Клинт посмотрел в сторону бара. Так и есть: Мэтью облокотился на полированную стойку, как будто ища опоры. Его густые черные волосы мокрыми прядями лежали на высоком лбу. Даже ребенку ясно, что Мэтью изрядно пьян.
Клинт еле слышно выругался.
— Вы близнецы? — спросила девушка, переводя взгляд с одного Рафферти на другого.
Все постоянно твердили, что они с Мэтом точная копия друг друга, и сходство действительно имелось. У обоих были квадратные подбородки, высокие скулы, голубые глаза и черные волосы. Правда, на этом сходство и заканчивалось. Если Клинт улыбался, что случалось редко, его улыбка никого не трогала. Но когда Мэт одаривал кого-то своей ленивой усмешкой, казалось, весь мир улыбается вместе с ним, особенно женская половина, большая часть которой испытывала при этом внезапную слабость в коленках. Даже сейчас на руке Мэта висела какая-то хитрая рыжая малышка с большими зелеными глазами. Звали ее, кажется, Дора Фэй.
— Я старше на семь лет, — объяснил Клинт удивленной девушке. Не было смысла добавлять, что все эти семь лет он старался заменить братьям отца и мать.
— Тогда, мой сладкий, тебе повезло, — вполголоса сказала она, — потому что мне очень нравятся зрелые мужчины.
— Спасибо за предложение, — ответил Клинт и быстро, чтобы девушка не попросила его заказать выпивку, добавил:
— Но я должен еще накормить голодных лошадей и заняться бухгалтерской книгой.
Она кинула на него разочарованный взгляд и пожала голыми плечами.
— Предложение остается в силе. Захочешь, спроси Мэйдин.
— Возможно, когда-нибудь так и сделаю.
Пробираясь сквозь толчею, Клинт направился к брату. В последнее время пьяные кутежи Мэтью стали повторяться каждую неделю. Черт бы его побрал! Ведь знает же о слабости всех Рафферти к спиртному. Разве не стоял он рядом с Клинтом, когда опускали тело отца в могилу пять лет назад? Старик довел себя пьянством до смерти, не говоря уже о том, что оставил сыновей без гроша.
Чтобы оплатить похороны, они вынуждены были продать свой дом в Огайо и не имели бы даже крыши над головой, если бы не двинулись на запад, где нашли себе пристанище. Трудясь в поте лица, а не благодаря отцу, братья наконец встали на ноги. И вот теперь Мэт шел по его стопам.
Клинту захотелось схватить брата за ворот и хорошенько встряхнуть, но, протиснувшись к нему, он лишь сказал:
— Мэт, встреча скотоводов закончилась. Думаю, нам бы не мешало собираться домой.
Тот медленно повернулся. Его серо-голубые глаза с трудом сфокусировались на брате, а обычно волевые губы — обмякли.
— Клинт? — спросил он, видимо, не совсем уверенный, что перед ним действительно брат.
— А кто же еще? — Клинт с улыбкой помахал рукой у него под носом. — Ты здесь, Мэтью?
— Последний раз, когда я проверял, то был здесь. — Мэт икнул, потом ухмыльнулся женщине, сидевшей с другой стороны. — Вот эта леди была столь добра, что купила мне выпивку, правда, дорогая?
Дора Фэй быстро взглянула на Клинта.
— Добрый вечер, мистер Рафферти, — неожиданно мягко сказала она. — Я не знала, что вы тоже в городе.
— Старина Клинт здесь, он приехал на встречу с другими важными парнями, — усмехнулся Мэт. — Не так ли, брат?
— Именно.
Мэт провел языком по губам и нахмурился:
— Не думал, что тебе нравятся подобные заведения.
— Это не значит, что я туда никогда не заглядываю.
Клинт посмотрел на выпивку, стоящую перед братом.
Это была не обычная порция, а большой стакан, в котором оставалась еще добрая половина виски. Мэту, черте бы его побрал, уже не стоит пить.
Быстрым движением, чтобы тот не успел ему помешать, Клинт взял стакан:
— Не поделишься, Мэтти? Что-то в горле пересохло.
— Мистер Рафферти, — сказала Дора Фэй, удерживая его руку, — позвольте мне налить вам стаканчик.
У нас хватит выпивки на всех, а если нет, то закажем еще.
Разве дело в количестве? Метнув недобрый взгляд на стоящий графин, Клинт увидел, что он на три четверти пуст. Теперь ясно, почему брат так напился.
— Я не брезглив, — с притворной улыбкой сообщил он девушке. — К тому же Мэт достаточно выпил.
На мгновение Дора сжала его запястье, потом нервно усмехнулась и, сверкнув зелеными глазами, что-то пробормотала себе под нос. Клинт поднял стакан, опрокинул его содержимое в рот и сжал зубы, когда виски обожгло ему горло.
— Недурно, — выдохнул он.
Мэт сгреб графин и налил еще порцию. Часть жидкости перелилась через край и растеклась по стойке.
— Давай, Клинт, не стесняйся. Как говорит Дора Фэй, там, откуда приходят бутылки, всегда есть еще.
Хотя Клинт вполне мог обойтись без этого стакана, ему не хотелось, чтобы Мэт в одиночку опорожнил графин. Поэтому он молча выпил и не стал возражать, когда брат снова наполнил его стакан. Однако тот не успокоился и велел бармену принести новый графин.
— Оставь, Мэт, ты принял достаточно, — мягко сказал Клинт. — Уже поздно, дружище, пора домой.
— Не пытайся разыгрывать из себя заботливую мать, хоть ты и старший брат. Я уже вышел из того возраста, чтобы со мной нянчиться.
— Я не собираюсь с тобой нянчиться. — Клинт похлопал его по плечу. — У нас обоих выдался нелегкий денек. Идем-ка лучше домой, разожжем огонь, сварим кофе. Неплохо бы сменить обстановку.
— Можешь идти. Как говорится, ночь еще только родилась. — Мэт обнял Дору за талию. Хрупкая девушка едва удержала его, поскольку он перестал опираться на стойку бара. — К утру я буду дома, Клинт. Свежий и полный сил, обещаю тебе.
Но Клинт знал, что после нескольких очередных стаканов брат отключится, проспит допоздна, а проснется с тошнотой и жуткой головной болью.
— Я лишь хотел найти себе компанию, чтобы не плестись домой в одиночку, — сменил тактику Клинт. — Мы редко вместе проводим время, только за работой.
— Может, в другой раз, — предложил Мэт, ткнувшись носом в ухо Доры Фэй, которой пришлось навалиться на него всем телом, чтобы они оба не упали. — Ну, пчелка, — сказал он, — как насчет того, чтобы подняться наверх?
Клинт убрал руку с плеча брата.
— Ладно, мне пора.
Тот, оставив в покое ухо Доры, занялся ее шеей и не ответил. Клинт стоял в нерешительности. Ему не хотелось бросать Мэта в таком состоянии, но он понимал, что брат взрослый человек и сам отвечает за свои поступки. Повернувшись наконец, чтобы уйти, он успел заметить, как Мэт подзывает бармена. Ну что же, брат-сам себе хозяин.
Толкнув дверь плечом, Клинт вышел на улицу и вдохнул бодрящий воздух. Однако в голове у него не прояснилось, он даже почувствовал себя еще хуже. «Все из-за виски», — мрачно подумал Клинт.
Свернув налево, он зашагал по настилу, и его каблуки глухо стучали по истертым доскам, на которых лежали полосы серебристого лунного света, отмечающие Клинту дорогу.
Он заметил, что лишь в нескольких домах горит свет.
Близилась полночь, и многие жители спали. Клинту стало грустно. Не так давно семейство Рафферти тоже было бы уже дома в своих кроватях.
Не так давно? Он зажмурился, вспоминая то время, когда были живы его старики. Восхитительная домашняя еда, кружевные занавески на окнах, громкий смех. Шесть лет прошло после смерти мамы, через год не стало и отца.
Не такой в общем-то долгий срок, хотя Клинту, взвалившему на себя ответственность за младших братьев, эти годы казались вечностью.
Проходя мимо магазина, он с тоской посмотрел на освещенную луной витрину. Бесс Харрисон, жена хозяина, у которой золотые руки, сотворила миниатюрную кухоньку, видневшуюся за стеклом. Она напомнила Клинту об унылой обстановке его собственного жилища. Никаких веселеньких кухонек, никаких украшений, цветов или кружевных занавесок. Чтобы в доме был уют, нужна женщина, а ее-то братьям Рафферти как раз и не хватало.
Не впервые Клинт подумал о женитьбе. Может, если дома будет красиво и уютно, тогда Мэту не захочется столько времени проводить в городе. С тех пор как они переехали в Шэйди-Корнерс, Клинт основательно потрудился, но его усилия были направлены главным образом на землю. Дом необходимо привести в порядок, а шестилетнему Коди нужна мать. Даже четырнадцатилетний Дэниел иногда ведет себя невоспитанно, что свидетельствует о никудышных родительских способностях его, Клинта.
Черт возьми! Он же скотовод, а не воспитательница.
Он занимается коровами и лошадьми, время от времени заставляя ленивых братьев выполнять свою часть работы.
После смерти родителей Коди и Дэниелу до сих пор снились кошмары, и он не знал, как их развеять. К тому же у мальчиков случались вспышки раздражения, причины которых он не понимал. Но хуже всего были ночи, когда Коди засыпал в слезах от горя, потому что Клинт не мог его успокоить.
В конце концов несколько месяцев назад Клинт написал своей двоюродной бабушке Эстер, доброй женщине, которой не довелось иметь собственных детей. Теперь бабушка овдовела и, вероятно, с радостью уедет из Огайо и начнет новую жизнь здесь, в Орегоне. Пока ответа Клинт не получил, а ведь прошло уже достаточно времени, да и ответит ли она вообще? Это возвращало его к мысли о женитьбе.
Ускоряя шаг, Клинт силился представить жизнь в доме с женщиной. Наверное, будет лучше, чем сейчас. Во всяком случае, приятно знать, что вечером тебя ждет домашний ужин, и вряд ли будет хуже, если кто-то другой займется стиркой. Благодаря совместным усилиям восьми человек ворох грязного белья казался неубывающим. Когда домашнее хозяйство перейдет в руки женщины, братьям станет намного легче.
Однако, судя по всему, ни одна привлекательная леди, из тех, за кем ухаживают, не польстится на большую, сложившуюся и, прямо скажем, непростую мужскую семью. Поэтому Клинту достанется какая-нибудь невзрачная девушка, на которую никто не обращает внимания.
Эта мысль была крайне неутешительной.
У входа стояла девушка в голубом платье, как будто специально встречая завсегдатаев. Едва Клинт переступил порог, ее ярко накрашенные губы сложились в улыбку, а блестящие голубые глаза выразительно сощурились.
— Ищешь компанию, ковбой? — спросила девушка.
Клинт вежливо поклонился. Он не забыл, чему учила его в детстве мать, хотя ему уже исполнилось двадцать семь лет.
— Нет, мэм, — протянул он. — Я ищу своего брата.
— Ты уверен?
— Уверен. — Клинт подавил невольное раздражение. Его не волновал образ жизни этой порочной голубки и ей подобных, но он не считал нужным платить за женское внимание. К тому же он устал и проголодался, ему еще предстояло не менее двух часов работы по дому.
Клинт посмотрел в сторону бара. Так и есть: Мэтью облокотился на полированную стойку, как будто ища опоры. Его густые черные волосы мокрыми прядями лежали на высоком лбу. Даже ребенку ясно, что Мэтью изрядно пьян.
Клинт еле слышно выругался.
— Вы близнецы? — спросила девушка, переводя взгляд с одного Рафферти на другого.
Все постоянно твердили, что они с Мэтом точная копия друг друга, и сходство действительно имелось. У обоих были квадратные подбородки, высокие скулы, голубые глаза и черные волосы. Правда, на этом сходство и заканчивалось. Если Клинт улыбался, что случалось редко, его улыбка никого не трогала. Но когда Мэт одаривал кого-то своей ленивой усмешкой, казалось, весь мир улыбается вместе с ним, особенно женская половина, большая часть которой испытывала при этом внезапную слабость в коленках. Даже сейчас на руке Мэта висела какая-то хитрая рыжая малышка с большими зелеными глазами. Звали ее, кажется, Дора Фэй.
— Я старше на семь лет, — объяснил Клинт удивленной девушке. Не было смысла добавлять, что все эти семь лет он старался заменить братьям отца и мать.
— Тогда, мой сладкий, тебе повезло, — вполголоса сказала она, — потому что мне очень нравятся зрелые мужчины.
— Спасибо за предложение, — ответил Клинт и быстро, чтобы девушка не попросила его заказать выпивку, добавил:
— Но я должен еще накормить голодных лошадей и заняться бухгалтерской книгой.
Она кинула на него разочарованный взгляд и пожала голыми плечами.
— Предложение остается в силе. Захочешь, спроси Мэйдин.
— Возможно, когда-нибудь так и сделаю.
Пробираясь сквозь толчею, Клинт направился к брату. В последнее время пьяные кутежи Мэтью стали повторяться каждую неделю. Черт бы его побрал! Ведь знает же о слабости всех Рафферти к спиртному. Разве не стоял он рядом с Клинтом, когда опускали тело отца в могилу пять лет назад? Старик довел себя пьянством до смерти, не говоря уже о том, что оставил сыновей без гроша.
Чтобы оплатить похороны, они вынуждены были продать свой дом в Огайо и не имели бы даже крыши над головой, если бы не двинулись на запад, где нашли себе пристанище. Трудясь в поте лица, а не благодаря отцу, братья наконец встали на ноги. И вот теперь Мэт шел по его стопам.
Клинту захотелось схватить брата за ворот и хорошенько встряхнуть, но, протиснувшись к нему, он лишь сказал:
— Мэт, встреча скотоводов закончилась. Думаю, нам бы не мешало собираться домой.
Тот медленно повернулся. Его серо-голубые глаза с трудом сфокусировались на брате, а обычно волевые губы — обмякли.
— Клинт? — спросил он, видимо, не совсем уверенный, что перед ним действительно брат.
— А кто же еще? — Клинт с улыбкой помахал рукой у него под носом. — Ты здесь, Мэтью?
— Последний раз, когда я проверял, то был здесь. — Мэт икнул, потом ухмыльнулся женщине, сидевшей с другой стороны. — Вот эта леди была столь добра, что купила мне выпивку, правда, дорогая?
Дора Фэй быстро взглянула на Клинта.
— Добрый вечер, мистер Рафферти, — неожиданно мягко сказала она. — Я не знала, что вы тоже в городе.
— Старина Клинт здесь, он приехал на встречу с другими важными парнями, — усмехнулся Мэт. — Не так ли, брат?
— Именно.
Мэт провел языком по губам и нахмурился:
— Не думал, что тебе нравятся подобные заведения.
— Это не значит, что я туда никогда не заглядываю.
Клинт посмотрел на выпивку, стоящую перед братом.
Это была не обычная порция, а большой стакан, в котором оставалась еще добрая половина виски. Мэту, черте бы его побрал, уже не стоит пить.
Быстрым движением, чтобы тот не успел ему помешать, Клинт взял стакан:
— Не поделишься, Мэтти? Что-то в горле пересохло.
— Мистер Рафферти, — сказала Дора Фэй, удерживая его руку, — позвольте мне налить вам стаканчик.
У нас хватит выпивки на всех, а если нет, то закажем еще.
Разве дело в количестве? Метнув недобрый взгляд на стоящий графин, Клинт увидел, что он на три четверти пуст. Теперь ясно, почему брат так напился.
— Я не брезглив, — с притворной улыбкой сообщил он девушке. — К тому же Мэт достаточно выпил.
На мгновение Дора сжала его запястье, потом нервно усмехнулась и, сверкнув зелеными глазами, что-то пробормотала себе под нос. Клинт поднял стакан, опрокинул его содержимое в рот и сжал зубы, когда виски обожгло ему горло.
— Недурно, — выдохнул он.
Мэт сгреб графин и налил еще порцию. Часть жидкости перелилась через край и растеклась по стойке.
— Давай, Клинт, не стесняйся. Как говорит Дора Фэй, там, откуда приходят бутылки, всегда есть еще.
Хотя Клинт вполне мог обойтись без этого стакана, ему не хотелось, чтобы Мэт в одиночку опорожнил графин. Поэтому он молча выпил и не стал возражать, когда брат снова наполнил его стакан. Однако тот не успокоился и велел бармену принести новый графин.
— Оставь, Мэт, ты принял достаточно, — мягко сказал Клинт. — Уже поздно, дружище, пора домой.
— Не пытайся разыгрывать из себя заботливую мать, хоть ты и старший брат. Я уже вышел из того возраста, чтобы со мной нянчиться.
— Я не собираюсь с тобой нянчиться. — Клинт похлопал его по плечу. — У нас обоих выдался нелегкий денек. Идем-ка лучше домой, разожжем огонь, сварим кофе. Неплохо бы сменить обстановку.
— Можешь идти. Как говорится, ночь еще только родилась. — Мэт обнял Дору за талию. Хрупкая девушка едва удержала его, поскольку он перестал опираться на стойку бара. — К утру я буду дома, Клинт. Свежий и полный сил, обещаю тебе.
Но Клинт знал, что после нескольких очередных стаканов брат отключится, проспит допоздна, а проснется с тошнотой и жуткой головной болью.
— Я лишь хотел найти себе компанию, чтобы не плестись домой в одиночку, — сменил тактику Клинт. — Мы редко вместе проводим время, только за работой.
— Может, в другой раз, — предложил Мэт, ткнувшись носом в ухо Доры Фэй, которой пришлось навалиться на него всем телом, чтобы они оба не упали. — Ну, пчелка, — сказал он, — как насчет того, чтобы подняться наверх?
Клинт убрал руку с плеча брата.
— Ладно, мне пора.
Тот, оставив в покое ухо Доры, занялся ее шеей и не ответил. Клинт стоял в нерешительности. Ему не хотелось бросать Мэта в таком состоянии, но он понимал, что брат взрослый человек и сам отвечает за свои поступки. Повернувшись наконец, чтобы уйти, он успел заметить, как Мэт подзывает бармена. Ну что же, брат-сам себе хозяин.
Толкнув дверь плечом, Клинт вышел на улицу и вдохнул бодрящий воздух. Однако в голове у него не прояснилось, он даже почувствовал себя еще хуже. «Все из-за виски», — мрачно подумал Клинт.
Свернув налево, он зашагал по настилу, и его каблуки глухо стучали по истертым доскам, на которых лежали полосы серебристого лунного света, отмечающие Клинту дорогу.
Он заметил, что лишь в нескольких домах горит свет.
Близилась полночь, и многие жители спали. Клинту стало грустно. Не так давно семейство Рафферти тоже было бы уже дома в своих кроватях.
Не так давно? Он зажмурился, вспоминая то время, когда были живы его старики. Восхитительная домашняя еда, кружевные занавески на окнах, громкий смех. Шесть лет прошло после смерти мамы, через год не стало и отца.
Не такой в общем-то долгий срок, хотя Клинту, взвалившему на себя ответственность за младших братьев, эти годы казались вечностью.
Проходя мимо магазина, он с тоской посмотрел на освещенную луной витрину. Бесс Харрисон, жена хозяина, у которой золотые руки, сотворила миниатюрную кухоньку, видневшуюся за стеклом. Она напомнила Клинту об унылой обстановке его собственного жилища. Никаких веселеньких кухонек, никаких украшений, цветов или кружевных занавесок. Чтобы в доме был уют, нужна женщина, а ее-то братьям Рафферти как раз и не хватало.
Не впервые Клинт подумал о женитьбе. Может, если дома будет красиво и уютно, тогда Мэту не захочется столько времени проводить в городе. С тех пор как они переехали в Шэйди-Корнерс, Клинт основательно потрудился, но его усилия были направлены главным образом на землю. Дом необходимо привести в порядок, а шестилетнему Коди нужна мать. Даже четырнадцатилетний Дэниел иногда ведет себя невоспитанно, что свидетельствует о никудышных родительских способностях его, Клинта.
Черт возьми! Он же скотовод, а не воспитательница.
Он занимается коровами и лошадьми, время от времени заставляя ленивых братьев выполнять свою часть работы.
После смерти родителей Коди и Дэниелу до сих пор снились кошмары, и он не знал, как их развеять. К тому же у мальчиков случались вспышки раздражения, причины которых он не понимал. Но хуже всего были ночи, когда Коди засыпал в слезах от горя, потому что Клинт не мог его успокоить.
В конце концов несколько месяцев назад Клинт написал своей двоюродной бабушке Эстер, доброй женщине, которой не довелось иметь собственных детей. Теперь бабушка овдовела и, вероятно, с радостью уедет из Огайо и начнет новую жизнь здесь, в Орегоне. Пока ответа Клинт не получил, а ведь прошло уже достаточно времени, да и ответит ли она вообще? Это возвращало его к мысли о женитьбе.
Ускоряя шаг, Клинт силился представить жизнь в доме с женщиной. Наверное, будет лучше, чем сейчас. Во всяком случае, приятно знать, что вечером тебя ждет домашний ужин, и вряд ли будет хуже, если кто-то другой займется стиркой. Благодаря совместным усилиям восьми человек ворох грязного белья казался неубывающим. Когда домашнее хозяйство перейдет в руки женщины, братьям станет намного легче.
Однако, судя по всему, ни одна привлекательная леди, из тех, за кем ухаживают, не польстится на большую, сложившуюся и, прямо скажем, непростую мужскую семью. Поэтому Клинту достанется какая-нибудь невзрачная девушка, на которую никто не обращает внимания.
Эта мысль была крайне неутешительной.
Глава 1
Речел Константайн с волнением следила за намеченной жертвой, идущей мимо по противоположной стороне улицы. Хоть бы он шатался или как-то иначе доказал ей, что задуманное удалось, а то Речел не могла определить, выпил он или нет. Огорченно вздохнув, девушка сняла очки в металлической оправе и спрятала их в карман юбки.
Теперь Рафферти был для нее лишь нечетким силуэтом.
Все равно лучше, чем идти на риск и показаться ему в очках. Большинство мужчин не считают близоруких девушек привлекательными, а именно сегодня Речел просто необходимо выглядеть роковой женщиной. Черт возьми!
Почему он кажется трезвым? Неужели в салуне что-то пошло не так? Может, он вообще не пил? От этой мысли сердце Речел заколотилось, ноги стали ватными.
Кусая губы, она бросила взгляд на салун и с облегчением увидела Дору Фэй. Та подавала ей условные знаки, что все прошло гладко. Если Мэт Рафферти не обладает бычьим здоровьем, то отключится через пару минут. Речел улыбнулась. Из ее убежища в тени дома не имеет смысла махать подруге в ответ, лучше утром зайти в салун и поблагодарить Дору за помощь.
У магазина Рафферти замедлил шаг, потом остановился. Девушка прищурилась, чтобы лучше его разглядеть, и пожалела об этом. Он показался ей выше, к тому же шире в плечах и груди. «Игра лунного света и те ней, — уверила себя Речел. — Перестань нервничать и делай что задумала».
Увы, все не так просто. Мэт Рафферти был воплощением опасности, и приличная молодая женщина вряд ли могла без страха подойти к нему. Однако нельзя позволять ему безнаказанно унижать юных девушек, разбивать им сердца. Его необходимо проучить. И сделать это должна именно она, так как последней жертвой Рафферти стала ее четырнадцатилетняя сестра Молли. В конце концов у Речел возник план, который она и собиралась претворить в жизнь с помощью Доры Фэй.
Рафферти тем временем не очень уверенно сошел с деревянного тротуара, намереваясь перейти улицу. Следя за его приближением, Речел чувствовала, как у нее пересыхает во рту. Час настал. Лихорадочно вспоминая наставления Доры о том, что надо и чего не надо делать.
Речел вышла из тени магазина.
— Здравствуйте, мистер Рафферти! — воскликнула она. — Какой приятный сюрприз!
Он удивленно вскинул голову и замер на месте. Речел знала, что без очков немного похожа на сову, поэтому старалась не открывать глаза слишком широко. Когда она приблизилась к Рафферти, его расплывчатая фигура стала более четкой. Да, без сомнения, этот человек крупнее, чем она себе представляла.
— Речел Константайн? Дочь шерифа?
— А сколько, по-вашему, в городе Речел Константайн? Целая дюжина? — спросила она с гортанным смешком, как учила ее Дора.
Вопрос, казалось, озадачил Рафферти, и он стал медленно собираться с мыслями. Значит, валериана, добавленная ему в виски, подействовала.
Речел приняла соблазнительную позу, хотя ей было нелегко вспомнить, как нужно двигаться, стоять и улыбаться.
— Уж поверьте, сэр, — нежно прощебетала она, — здесь только одна Речел Константайн. Папа говорит, что форма, в которой меня отливали, была в единственном экземпляре.
И сразу пожалела о сказанном. Неотразимые искусительницы не говорят о своих отцах. Это ясно даже ей.
Восемь братьев Рафферти жили здесь почти год, но из-за отвратительного зрения ей ни разу не удалось хорошенько их рассмотреть. Все говорили о красоте молодых людей, и Речел горела желанием узнать, насколько это соответствовало действительности.
Не ради личного интереса. Слава Богу, нет. Она положила глаз на сына священника. Лоусон Уэллс был высоким, болезненно-худым, почти таким же слепым, как она сама, и отнюдь не отличался внешней привлекательностью. Зато он был добрым, заботливым, склонным к размышлениям. Чего явно недоставало Мэту Рафферти, который при своей красоте, разумеется, считал, что ему такие качества не требуются. «Проклятие на головы красивых мужчин!» — вот девиз Речел.
И все равно ей любопытно. Рискуя обнаружить свою близорукость, она наклонилась к Рафферти, чтобы получше рассмотреть его лицо и самой решить, так ли оно привлекательно. Да, он красив. Выглядит, правда, несколько старше, но работа в поле и пристрастие к алкоголю могут состарить кого угодно.
Даже затененные полями шляпы, его голубые глаза блестели при свете луны. Густые черные волосы лениво падали на лоб, кожа то ли казалась, то ли на самом деле была слишком загорелой. Да, Рафферти красив, но в его красоте есть что-то необычное — пронизывающее, встревожившее девушку. Опасность… Мэт Рафферти оказался не просто красавцем, каким делала его молва, а опасным.
Теперь ясно, почему бедняжка Молли совсем потеряла голову.
К тому же Речел не понравился его взгляд: ленивый, оценивающий, насмешливый. Это не вязалось с тем, что она про него слышала. Все считали его обаятельным, но она почему-то чувствовала себя беззащитной и напуганной. Такое впечатление, по слухам, производил Клинт, старший брат Мэта, всегда серьезный и никогда не улыбающийся. Подруги говорили, что его серо-голубые глаза режут словно бритва.
Закончив изучение стоящей перед ним девушки, Мэт поймал ее взгляд и вкрадчиво сказал:
— Видно, очень неплохая была формочка, дорогая моя.
Таких слов Речел не ожидала и попыталась угадать их смысл. В замешательстве она забыла о своем намерении не походить на сову. Он и в самом деле очарователен.
Ничего удивительного, что бедная Молли совсем спятила.
— Извините?
На его губах мелькнула улыбка.
— Форма, которую разбили после того, как отлили тебя. Судя по результату, она была очень неплохой.
— А! — Речел издала сдавленный смешок. — Та форма. Столько времени прошло… я совсем забыла…
До нее вдруг дошло, что она бормочет и размахивает руками как ненормальная. Спохватившись и желая подчеркнуть бессмысленность подобного разговора, она попыталась засмеяться.
— Что ты делаешь здесь в такое время? Приличные девочки вроде тебя давно лежат в постели, натянув одеяло до подбородка.
Если бы кто-то другой назвал ее девочкой, она пришла бы в ярость. Восемнадцатилетняя Речел считала себя женщиной и обижалась, когда ей намекали, что она еще не взрослая. Но по сравнению с Мэтом Рафферти она была бы ребенком и в девяносто. Лунный свет подчеркивал резкие, волевые, истинно мужские черты, и лицо казалось высеченным из отполированного красного дерева, что придавало ему суровость, от которой у Речел трепетало сердце.
— Может, я не такая уж приличная девочка, какой вы меня считаете.
— В самом деле? — Он слегка отогнул поля шляпы.
Засунув руку в карман юбки, Речел сжала пальцами очки и упрямо задрала подбородок. Нахлынули старые обиды, и она глядела на Мэта, вспоминая другого человека, который над ней смеялся.
— По моим наблюдениям, маленьким приличным девочкам не очень-то сладко живется.
— Верно, — с улыбкой согласился Рафферти, — но большинство приличных маленьких девочек не понимает, чего им недостает.
— Только не я.
Судя по тому, как дрогнули его губы, это заявление ему понравилось.
— Да? И кто же счастливчик?
Речел не могла понять, откуда вдруг появился какой-то счастливчик.
— О чем вы? — удивилась она и, когда Мэт глубокомысленно кашлянул, поинтересовалась:
— Это сугубо личное, мистер Рафферти, или вы можете поделиться со мной?
— Да ничего такого. Просто удивляюсь ответу на свой вопрос.
— На какой?
— Насчет того, осознаешь ли ты, чего тебе недостает. По-моему, вряд ли.
Речел еще выше задрала подбородок:
— Тогда почему я здесь?
— Хороший вопрос. Не желаешь меня просветить?
— Потому что я устала от скучной, однообразной жизни, вот почему.
Усмешка не исчезла с его губ, даже когда Рафферти зевнул. Он потер переносицу, тряхнул головой и остановил мутный взгляд на Речел.
— Значит, устала от скучной жизни, так? Почему-то у меня возникло ощущение, что ты рассчитываешь на мою помощь.
— Возможно, потому, что так и есть, — улыбнулась Речел, стараясь не думать о стремительно бегущих секундах. — Кто лучше вас поймет девушку, которая ищет чего-то необычного и волнующего? Говорят, вы человек беззаботный, всегда умеете развлекаться.
— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то еще, дорогуша. Слово «беззаботность» ко мне не относится, и тем более если это связано с тобой. У меня, видишь ли, нет желания оказаться за решеткой. Только сумасшедший рискнет заводить шашни с дочерью Большого Джима.
— Неужели вы боитесь моего папу?
— Ужасно боюсь, — усмехнулся он. — И не перестану бояться, пока он носит свою звезду.
— Но, мистер Рафферти, мой отец никогда ни о чем не узнает. Даю вам слово.
— Конечно, не узнает, потому что этого никогда не будет. — Рафферти засмеялся, обнажая белые ровные зубы.
Девушка в отчаянии шагнула вперед и, следуя наставлениям Доры, просунула руку ему под рубашку. Ее пальцы коснулись твердого плоского живота…
Пытаясь вспомнить, чему ее учила подруга, Речел смущенно выговорила:
— Наверное, это прозвучит слишком развязно, но ничего не могу с собой поделать, мистер Рафферти. Я вас хочу.
— Да ну? — ухмыльнулся тот.
Речел придвинулась еще ближе, хотя ей не нравилось ощущение, возникшее в сосках, когда она прижалась корсажем к груди Рафферти.
— Я вас хочу. — Она умолкла, вспоминая, что должна сказать теперь. — Я готова на все. Медленно и глубоко или быстро и резко. Как вам больше нравится.
Он снова засмеялся:
— Ладно. Я согласен. Почему?
— Что? — испугалась девушка.
— Почему ты меня хочешь? — отчетливо произнося каждое слово, как будто разговаривал с дурочкой, спросил он.
Хотя они с Дорой придумали за него много вопросов, такой им в голову не приходил. Речел понятия не имела, чем он может привлечь женщину. Да, он красив, этого у него не отнять, но он также и пугал.
— Потому что вы меня буквально зачаровали, — выпалила она, отнюдь не кривя душой. Она действительно была как зачарованная — в том смысле, что испытывала необъяснимый ужас.
— Почему ты зачарована?
— Потому что вы меня возбуждаете.
Она заметила, как вспыхнули его глаза, и он взял ее за подбородок.
— Больше, чем следовало бы. Отправляйся домой, голубушка. Если хочешь испробовать зубки на каком-нибудь малом, займись своим дружком Лоури, он тебя не укусит. А я могу.
— Лоусон, его зовут Лоусон. И он меня интересует.
Рафферти дотронулся до полей шляпы:
— Спокойной ночи, птенчик. Я оценил твое предложение. Очень великодушное и, наверное, одно из самых приятных, которые мне когда-либо делали. К сожалению, я вынужден его отклонить.
С этими словами он кинулся прочь. Речел видела, как он слегка пошатнулся, но удержал равновесие. Если она сейчас ничего не предпримет, к тому же быстро и решительно, шанс будет навсегда потерян.
— Пожалуйста, не уходите! Пожалуйста! — воскликнула она, хватая его за руку.
— Речел, я велел тебе идти домой, — сказал он с неожиданной серьезностью, немного помолчал, словно желая, чтобы его слова дошли до нее, и продолжал:
— Если ты умная девочка, то даже не пойдешь, а побежишь. Я, кажется, выпил лишнего в баре, а ты слишком уж соблазнительна. Моя голова плохо варит. Когда мужчина не в состоянии думать, он теряет силу воли. Если ты будешь продолжать в том же духе, то я, чего доброго, приму твое предложение. Утром мы оба пожалеем об этом. И ты больше, чем я.
Речел могла бы возразить, что сожалеть придется только ему.
— Что мне сделать, чтобы вы передумали? — Она крепче прижалась к Рафферти. — Я все бросила к вашим ногам. Не унижайте меня еще больше. Не уходите.
— О Господи! — Он зажмурился, скрежеща зубами.
— Ну пожалуйста.
— Оставь это, девочка, иди домой. Не играй с огнем, а то непременно сгоришь.
— О нет, если вы огонь, я хочу сгореть. Пожалуйста, я хочу…
Он обнял ее за талию, и Речел не сразу поняла, что происходит. Но постепенно мозг изумленной девушки начал фиксировать ощущения: пылкие и ласковые губы прижались к ее рту; одна рука лежала у нее на спине, другая гладила ее бок, стальные мускулы сжали ее бедра. Нет, Рафферти оказался не огнем, а скорее адским пламенем, пожиравшим ее.
На прошлой неделе Речел наконец поцеловалась с Лоусоном и теперь могла сравнить поцелуи двух мужчин.
Как горячее молоко — и холодный сок. В объятиях Лоусона она чувствовала себя в безопасности, ей было даже скучно. А с Мэтом она словно летела со скалы, и только он удерживал ее от падения. В его требовательном поцелуе не чувствовалось ни робости, ни колебаний. Одна железная решимость. Инстинктивно поднятые руки девушки, пытавшиеся оттолкнуть Мэта, упирались в каменную глыбу, которая с силой давила ей на грудь, и Речел начала опасаться, что ее тело гораздо более чувствительное и ранимое, чем его.
Когда он наконец оторвался от нее, девушка судорожно вздохнула, глядя на Мэта остекленевшим взором.
— Все еще хочешь сгореть в огне? — грубовато спросил он. — Подумай хорошенько. Уже наступает момент, когда поздно отступать, а я почти достиг такого состояния.
Значит, он нарочно поцеловал ее так грубо, чтобы напугать, и сейчас уверен, что она сбежит? Но ее так легко не испугать. Он на самом деле разгорячился? Ладно, валериана, подмешанная в виски, скоро угасит это пламя. В оставшееся ему время он способен только немного подпалить ей крылышки.
— О да, — прошептала она. — Я все равно хочу сгореть.
Секунду он колебался, вперившись в нее взглядом, как будто искал ответа на свои вопросы, затем прикоснулся губами к ее рту, теперь уже более нежно.
Теперь Рафферти был для нее лишь нечетким силуэтом.
Все равно лучше, чем идти на риск и показаться ему в очках. Большинство мужчин не считают близоруких девушек привлекательными, а именно сегодня Речел просто необходимо выглядеть роковой женщиной. Черт возьми!
Почему он кажется трезвым? Неужели в салуне что-то пошло не так? Может, он вообще не пил? От этой мысли сердце Речел заколотилось, ноги стали ватными.
Кусая губы, она бросила взгляд на салун и с облегчением увидела Дору Фэй. Та подавала ей условные знаки, что все прошло гладко. Если Мэт Рафферти не обладает бычьим здоровьем, то отключится через пару минут. Речел улыбнулась. Из ее убежища в тени дома не имеет смысла махать подруге в ответ, лучше утром зайти в салун и поблагодарить Дору за помощь.
У магазина Рафферти замедлил шаг, потом остановился. Девушка прищурилась, чтобы лучше его разглядеть, и пожалела об этом. Он показался ей выше, к тому же шире в плечах и груди. «Игра лунного света и те ней, — уверила себя Речел. — Перестань нервничать и делай что задумала».
Увы, все не так просто. Мэт Рафферти был воплощением опасности, и приличная молодая женщина вряд ли могла без страха подойти к нему. Однако нельзя позволять ему безнаказанно унижать юных девушек, разбивать им сердца. Его необходимо проучить. И сделать это должна именно она, так как последней жертвой Рафферти стала ее четырнадцатилетняя сестра Молли. В конце концов у Речел возник план, который она и собиралась претворить в жизнь с помощью Доры Фэй.
Рафферти тем временем не очень уверенно сошел с деревянного тротуара, намереваясь перейти улицу. Следя за его приближением, Речел чувствовала, как у нее пересыхает во рту. Час настал. Лихорадочно вспоминая наставления Доры о том, что надо и чего не надо делать.
Речел вышла из тени магазина.
— Здравствуйте, мистер Рафферти! — воскликнула она. — Какой приятный сюрприз!
Он удивленно вскинул голову и замер на месте. Речел знала, что без очков немного похожа на сову, поэтому старалась не открывать глаза слишком широко. Когда она приблизилась к Рафферти, его расплывчатая фигура стала более четкой. Да, без сомнения, этот человек крупнее, чем она себе представляла.
— Речел Константайн? Дочь шерифа?
— А сколько, по-вашему, в городе Речел Константайн? Целая дюжина? — спросила она с гортанным смешком, как учила ее Дора.
Вопрос, казалось, озадачил Рафферти, и он стал медленно собираться с мыслями. Значит, валериана, добавленная ему в виски, подействовала.
Речел приняла соблазнительную позу, хотя ей было нелегко вспомнить, как нужно двигаться, стоять и улыбаться.
— Уж поверьте, сэр, — нежно прощебетала она, — здесь только одна Речел Константайн. Папа говорит, что форма, в которой меня отливали, была в единственном экземпляре.
И сразу пожалела о сказанном. Неотразимые искусительницы не говорят о своих отцах. Это ясно даже ей.
Восемь братьев Рафферти жили здесь почти год, но из-за отвратительного зрения ей ни разу не удалось хорошенько их рассмотреть. Все говорили о красоте молодых людей, и Речел горела желанием узнать, насколько это соответствовало действительности.
Не ради личного интереса. Слава Богу, нет. Она положила глаз на сына священника. Лоусон Уэллс был высоким, болезненно-худым, почти таким же слепым, как она сама, и отнюдь не отличался внешней привлекательностью. Зато он был добрым, заботливым, склонным к размышлениям. Чего явно недоставало Мэту Рафферти, который при своей красоте, разумеется, считал, что ему такие качества не требуются. «Проклятие на головы красивых мужчин!» — вот девиз Речел.
И все равно ей любопытно. Рискуя обнаружить свою близорукость, она наклонилась к Рафферти, чтобы получше рассмотреть его лицо и самой решить, так ли оно привлекательно. Да, он красив. Выглядит, правда, несколько старше, но работа в поле и пристрастие к алкоголю могут состарить кого угодно.
Даже затененные полями шляпы, его голубые глаза блестели при свете луны. Густые черные волосы лениво падали на лоб, кожа то ли казалась, то ли на самом деле была слишком загорелой. Да, Рафферти красив, но в его красоте есть что-то необычное — пронизывающее, встревожившее девушку. Опасность… Мэт Рафферти оказался не просто красавцем, каким делала его молва, а опасным.
Теперь ясно, почему бедняжка Молли совсем потеряла голову.
К тому же Речел не понравился его взгляд: ленивый, оценивающий, насмешливый. Это не вязалось с тем, что она про него слышала. Все считали его обаятельным, но она почему-то чувствовала себя беззащитной и напуганной. Такое впечатление, по слухам, производил Клинт, старший брат Мэта, всегда серьезный и никогда не улыбающийся. Подруги говорили, что его серо-голубые глаза режут словно бритва.
Закончив изучение стоящей перед ним девушки, Мэт поймал ее взгляд и вкрадчиво сказал:
— Видно, очень неплохая была формочка, дорогая моя.
Таких слов Речел не ожидала и попыталась угадать их смысл. В замешательстве она забыла о своем намерении не походить на сову. Он и в самом деле очарователен.
Ничего удивительного, что бедная Молли совсем спятила.
— Извините?
На его губах мелькнула улыбка.
— Форма, которую разбили после того, как отлили тебя. Судя по результату, она была очень неплохой.
— А! — Речел издала сдавленный смешок. — Та форма. Столько времени прошло… я совсем забыла…
До нее вдруг дошло, что она бормочет и размахивает руками как ненормальная. Спохватившись и желая подчеркнуть бессмысленность подобного разговора, она попыталась засмеяться.
— Что ты делаешь здесь в такое время? Приличные девочки вроде тебя давно лежат в постели, натянув одеяло до подбородка.
Если бы кто-то другой назвал ее девочкой, она пришла бы в ярость. Восемнадцатилетняя Речел считала себя женщиной и обижалась, когда ей намекали, что она еще не взрослая. Но по сравнению с Мэтом Рафферти она была бы ребенком и в девяносто. Лунный свет подчеркивал резкие, волевые, истинно мужские черты, и лицо казалось высеченным из отполированного красного дерева, что придавало ему суровость, от которой у Речел трепетало сердце.
— Может, я не такая уж приличная девочка, какой вы меня считаете.
— В самом деле? — Он слегка отогнул поля шляпы.
Засунув руку в карман юбки, Речел сжала пальцами очки и упрямо задрала подбородок. Нахлынули старые обиды, и она глядела на Мэта, вспоминая другого человека, который над ней смеялся.
— По моим наблюдениям, маленьким приличным девочкам не очень-то сладко живется.
— Верно, — с улыбкой согласился Рафферти, — но большинство приличных маленьких девочек не понимает, чего им недостает.
— Только не я.
Судя по тому, как дрогнули его губы, это заявление ему понравилось.
— Да? И кто же счастливчик?
Речел не могла понять, откуда вдруг появился какой-то счастливчик.
— О чем вы? — удивилась она и, когда Мэт глубокомысленно кашлянул, поинтересовалась:
— Это сугубо личное, мистер Рафферти, или вы можете поделиться со мной?
— Да ничего такого. Просто удивляюсь ответу на свой вопрос.
— На какой?
— Насчет того, осознаешь ли ты, чего тебе недостает. По-моему, вряд ли.
Речел еще выше задрала подбородок:
— Тогда почему я здесь?
— Хороший вопрос. Не желаешь меня просветить?
— Потому что я устала от скучной, однообразной жизни, вот почему.
Усмешка не исчезла с его губ, даже когда Рафферти зевнул. Он потер переносицу, тряхнул головой и остановил мутный взгляд на Речел.
— Значит, устала от скучной жизни, так? Почему-то у меня возникло ощущение, что ты рассчитываешь на мою помощь.
— Возможно, потому, что так и есть, — улыбнулась Речел, стараясь не думать о стремительно бегущих секундах. — Кто лучше вас поймет девушку, которая ищет чего-то необычного и волнующего? Говорят, вы человек беззаботный, всегда умеете развлекаться.
— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то еще, дорогуша. Слово «беззаботность» ко мне не относится, и тем более если это связано с тобой. У меня, видишь ли, нет желания оказаться за решеткой. Только сумасшедший рискнет заводить шашни с дочерью Большого Джима.
— Неужели вы боитесь моего папу?
— Ужасно боюсь, — усмехнулся он. — И не перестану бояться, пока он носит свою звезду.
— Но, мистер Рафферти, мой отец никогда ни о чем не узнает. Даю вам слово.
— Конечно, не узнает, потому что этого никогда не будет. — Рафферти засмеялся, обнажая белые ровные зубы.
Девушка в отчаянии шагнула вперед и, следуя наставлениям Доры, просунула руку ему под рубашку. Ее пальцы коснулись твердого плоского живота…
Пытаясь вспомнить, чему ее учила подруга, Речел смущенно выговорила:
— Наверное, это прозвучит слишком развязно, но ничего не могу с собой поделать, мистер Рафферти. Я вас хочу.
— Да ну? — ухмыльнулся тот.
Речел придвинулась еще ближе, хотя ей не нравилось ощущение, возникшее в сосках, когда она прижалась корсажем к груди Рафферти.
— Я вас хочу. — Она умолкла, вспоминая, что должна сказать теперь. — Я готова на все. Медленно и глубоко или быстро и резко. Как вам больше нравится.
Он снова засмеялся:
— Ладно. Я согласен. Почему?
— Что? — испугалась девушка.
— Почему ты меня хочешь? — отчетливо произнося каждое слово, как будто разговаривал с дурочкой, спросил он.
Хотя они с Дорой придумали за него много вопросов, такой им в голову не приходил. Речел понятия не имела, чем он может привлечь женщину. Да, он красив, этого у него не отнять, но он также и пугал.
— Потому что вы меня буквально зачаровали, — выпалила она, отнюдь не кривя душой. Она действительно была как зачарованная — в том смысле, что испытывала необъяснимый ужас.
— Почему ты зачарована?
— Потому что вы меня возбуждаете.
Она заметила, как вспыхнули его глаза, и он взял ее за подбородок.
— Больше, чем следовало бы. Отправляйся домой, голубушка. Если хочешь испробовать зубки на каком-нибудь малом, займись своим дружком Лоури, он тебя не укусит. А я могу.
— Лоусон, его зовут Лоусон. И он меня интересует.
Рафферти дотронулся до полей шляпы:
— Спокойной ночи, птенчик. Я оценил твое предложение. Очень великодушное и, наверное, одно из самых приятных, которые мне когда-либо делали. К сожалению, я вынужден его отклонить.
С этими словами он кинулся прочь. Речел видела, как он слегка пошатнулся, но удержал равновесие. Если она сейчас ничего не предпримет, к тому же быстро и решительно, шанс будет навсегда потерян.
— Пожалуйста, не уходите! Пожалуйста! — воскликнула она, хватая его за руку.
— Речел, я велел тебе идти домой, — сказал он с неожиданной серьезностью, немного помолчал, словно желая, чтобы его слова дошли до нее, и продолжал:
— Если ты умная девочка, то даже не пойдешь, а побежишь. Я, кажется, выпил лишнего в баре, а ты слишком уж соблазнительна. Моя голова плохо варит. Когда мужчина не в состоянии думать, он теряет силу воли. Если ты будешь продолжать в том же духе, то я, чего доброго, приму твое предложение. Утром мы оба пожалеем об этом. И ты больше, чем я.
Речел могла бы возразить, что сожалеть придется только ему.
— Что мне сделать, чтобы вы передумали? — Она крепче прижалась к Рафферти. — Я все бросила к вашим ногам. Не унижайте меня еще больше. Не уходите.
— О Господи! — Он зажмурился, скрежеща зубами.
— Ну пожалуйста.
— Оставь это, девочка, иди домой. Не играй с огнем, а то непременно сгоришь.
— О нет, если вы огонь, я хочу сгореть. Пожалуйста, я хочу…
Он обнял ее за талию, и Речел не сразу поняла, что происходит. Но постепенно мозг изумленной девушки начал фиксировать ощущения: пылкие и ласковые губы прижались к ее рту; одна рука лежала у нее на спине, другая гладила ее бок, стальные мускулы сжали ее бедра. Нет, Рафферти оказался не огнем, а скорее адским пламенем, пожиравшим ее.
На прошлой неделе Речел наконец поцеловалась с Лоусоном и теперь могла сравнить поцелуи двух мужчин.
Как горячее молоко — и холодный сок. В объятиях Лоусона она чувствовала себя в безопасности, ей было даже скучно. А с Мэтом она словно летела со скалы, и только он удерживал ее от падения. В его требовательном поцелуе не чувствовалось ни робости, ни колебаний. Одна железная решимость. Инстинктивно поднятые руки девушки, пытавшиеся оттолкнуть Мэта, упирались в каменную глыбу, которая с силой давила ей на грудь, и Речел начала опасаться, что ее тело гораздо более чувствительное и ранимое, чем его.
Когда он наконец оторвался от нее, девушка судорожно вздохнула, глядя на Мэта остекленевшим взором.
— Все еще хочешь сгореть в огне? — грубовато спросил он. — Подумай хорошенько. Уже наступает момент, когда поздно отступать, а я почти достиг такого состояния.
Значит, он нарочно поцеловал ее так грубо, чтобы напугать, и сейчас уверен, что она сбежит? Но ее так легко не испугать. Он на самом деле разгорячился? Ладно, валериана, подмешанная в виски, скоро угасит это пламя. В оставшееся ему время он способен только немного подпалить ей крылышки.
— О да, — прошептала она. — Я все равно хочу сгореть.
Секунду он колебался, вперившись в нее взглядом, как будто искал ответа на свои вопросы, затем прикоснулся губами к ее рту, теперь уже более нежно.
Глава 2
Влажный шелк. Холодный огонь. Ледяное пламя лижет кожу Речел, воспламеняя ее и заставляя дрожать.
— Разожми губы, милая, — настойчиво шептал Мэт.
Не рискуя отказаться — иначе он догадается, что ее уступчивость всего лишь игра, — Речел выполнила требование. Когда его язык проник ей в рот, она буквально затряслась, а руки сжались в кулаки. Будто догадавшись о состоянии девушки, Мэт слегка разжал объятия и провел языком по ее нижней губе.
— Все хорошо. Просто доверься мне.
Речел скорее доверилась бы змее, однако ее женское начало уже отозвалось на уверенный хрипловатый голос Мэта, губы непроизвольно раскрылись, позволяя ему ласкать ее рот, дотрагиваться языком до неба, заставляя и Речел принимать участие в этой игре, от которой у нее странным образом напрягалось все тело.
— Разожми губы, милая, — настойчиво шептал Мэт.
Не рискуя отказаться — иначе он догадается, что ее уступчивость всего лишь игра, — Речел выполнила требование. Когда его язык проник ей в рот, она буквально затряслась, а руки сжались в кулаки. Будто догадавшись о состоянии девушки, Мэт слегка разжал объятия и провел языком по ее нижней губе.
— Все хорошо. Просто доверься мне.
Речел скорее доверилась бы змее, однако ее женское начало уже отозвалось на уверенный хрипловатый голос Мэта, губы непроизвольно раскрылись, позволяя ему ласкать ее рот, дотрагиваться языком до неба, заставляя и Речел принимать участие в этой игре, от которой у нее странным образом напрягалось все тело.