Страница:
— Ты уезжаешь уже в третий раз, — сказала Койя. —
Это обязательно? Фолкейн кивнул:
— Я не могу допустить, чтобы Эдзел и Чи одни вели бой на моей планете, правда?
— Но нас ты оставить можешь… — Койя взяла себя в руки. — Нет. Извини. Забудь, что я подумала такое.
— Это в последний раз, — пообещал Фолкейн и привлек Койю к себе. Ни один из них не смог выговорить вслух:
«И впрямь в последний, если не удастся вернуться домой».
Вместо этого Койя сказала:
— Хорошо. Потому что потом, когда и куда бы ты ни отправился, тебе придется взять меня с собой. И детей тоже.
— Если я вообще куда-нибудь поеду, дорогая. После всей этой заварухи я, должно быть, с удовольствием осяду на Земле и начну греть кости в тропиках.
Койя покачала головой, ее черные волосы взметнулись.
— Нет. И я тоже. В любом случае эта планета не для Ники с Хуанитой. Ты же не думаешь, что война очистит ее, правда? Нет, гниль только распространится. Надо убираться отсюда, пока есть возможность.
— Гермес… — проговорил Дэвид и на миг умолк. — Может быть. Посмотрим. Вселенная большая.
Холодный ветер свистел, срывая с грохочущих волн горькую водяную пыль.
Глава 20
Это обязательно? Фолкейн кивнул:
— Я не могу допустить, чтобы Эдзел и Чи одни вели бой на моей планете, правда?
— Но нас ты оставить можешь… — Койя взяла себя в руки. — Нет. Извини. Забудь, что я подумала такое.
— Это в последний раз, — пообещал Фолкейн и привлек Койю к себе. Ни один из них не смог выговорить вслух:
«И впрямь в последний, если не удастся вернуться домой».
Вместо этого Койя сказала:
— Хорошо. Потому что потом, когда и куда бы ты ни отправился, тебе придется взять меня с собой. И детей тоже.
— Если я вообще куда-нибудь поеду, дорогая. После всей этой заварухи я, должно быть, с удовольствием осяду на Земле и начну греть кости в тропиках.
Койя покачала головой, ее черные волосы взметнулись.
— Нет. И я тоже. В любом случае эта планета не для Ники с Хуанитой. Ты же не думаешь, что война очистит ее, правда? Нет, гниль только распространится. Надо убираться отсюда, пока есть возможность.
— Гермес… — проговорил Дэвид и на миг умолк. — Может быть. Посмотрим. Вселенная большая.
Холодный ветер свистел, срывая с грохочущих волн горькую водяную пыль.
Глава 20
«Предприятия Абдуллы» — часть «Космической Семерки» — разместили свое правление на Доброй Надежде и зорко стерегли его на случай разбойного нападения извне или вредительства изнутри. Однако разбойное нападение представлялось настолько невероятным, что по орбите вокруг планеты ее охранял один-единственный корвет, команда которого никогда не сталкивалась с более сложной задачей, чем необходимость скоротать время в ожидании смены вахты.
Крейсер «Северная Атлантида» шел к планете на максимальной скорости, намереваясь сразу же вступить в бой. Несмотря на риск, Эрик счел своим долгом послать предупреждение: «Уйдите с дороги, иначе мы атакуем». Ему ответили изумленной бранью, за которой последовали ракетный залп и энергетический луч.
Гермесский корабль развернулся на боковой тяге. Торпеды были еще проворнее, но теперь они были хорошо видны. До ним ударил сноп ослепительных молний. Торпеды взорвались, поднимая фонтаны огня, которые на миг затмили сияние звезд и светлый диск планеты. Корабль не стал открывать ответный огонь: Эрик хотел сберечь боезапас, пополнить который было не так-то просто. Он приказал сблизиться с противником на расстояние действия энергетического оружия.
— Бейте на поражение, — приказал Эрик, и порожденное ядерными генераторами пламя метнулось вперед.
Корвет попытался удрать. При малой массе он мог быстрее менять направление движения. «Северная Атлантида» упорно преследовала корабль, уничтожая ракеты, поглощая лучевые удары при помощи своего защитного поля, выпуская лучи всякий раз, когда изменчивая картина боя позволяла подойти достаточно близко. Спустя несколько часов те, кто еще оставался в живых на борту искалеченного корабля, поняли, что им не уйти, и сдались.
«Восхищен вашей доблестью, — просигналил Эрик в ответ, — хотя еще вопрос, было ли вам что защищать. Можете воспользоваться шлюпками и вернуться на Добрую Надежду. Советую вам не совершать посадку в Абдулла-Сити».
Он уже знал из радиосообщений, что там произошло. Сопровождавший его в этом полете «Через пень-колоду» предоставил крейсеру вести бой, а сам вошел в атмосферу.
Фолкейн обратился к жителям планеты по радио — зная, что этим подвергает свою жизнь опасности:
— Внимание, внимание… ваши хозяева вступили в заговор с правителями Бабура, чтобы развязать войну… Свободный гермесский флот намерен уничтожить предприятия, принадлежащие компании. Немедленно эвакуируйтесь.
В воздух тотчас взмыли самолеты. «Через пень-колоду», в отличие от «Проныры», не был скоростным кораблем для полетов в открытом космосе, беспомощным в атмосфере планеты: торговые первопроходцы должны быть готовы к бою в любых условиях. Космический корабль стал снижаться по широкой спирали, продолжая снова и снова посылать в неприятеля то ракету, то луч.
Фолкейн сидел в пилотском кресле. Суша и вода бешено вертелись перед его глазами, облака стремительно летели в яркой лазури; боевые машины мельтешили, будто влекомые ветром дождинки. Это была не космическая схватка, которую могли вести одни компьютеры. Обстоятельства менялись без всякой логики, действия были слишком непредсказуемыми. Фолкейн слил воедино свою интуицию и логику Пня, свой разум — с системами корабля. Двигатели ревели, выл воздух за бортом. Фолкейн почувствовал легкий запах озона, как после грозы.
— Хо-хо! — послышался громовой голос ван Рийна из боевой рубки. Купец ликовал, выслеживая врага, беря его на прицел и поражая огнем; он в одиночку управлялся со всей системой, один за другим превращая неприятельские корабли во вспыхнувшие метеориты. — Ох-хо-хо! Что вытаращился, бычий глаз? Сейчас мы тебя мокрой тряпкой по носу! Ха-ха! Ты едва не попал в нас, мальчик. Хорошо стреляешь, да только похуже моего, черт возьми! Ух-ху-у-у! Вот тебе и конец. Ага, еще один пожаловал!
Наконец «Через пень-колоду» остался в полном одиночестве. Около получаса в небе царило безмолвие.
Под кораблем простиралась страна, которая когда-то была богатой. Горняки, строители и промышленники терзали и загаживали ее до тех пор, пока реки не превратились в потоки отравы, прокладывающие себе путь среди помоек и шлаковых отвалов, мощенных камнем площадок и отстойников, потоки, несущие смерть морю. Почти никто из поселенцев Доброй Надежды не роптал. Тут вам не Земля, места еще вдоволь, и никому нет нужды строить себе жилье там, где закладываются основы процветания. Кроме того, здешнее правительство с потрохами принадлежало «Предприятиям Абдуллы». Посреди сотворенной ими пустыни, над разноцветной безликой равниной, возвышались во всем своем великолепии башни правления. Глядя вниз, Фолкейн подумал: «В каком-то смысле это была великая эпоха. Я тоже буду тосковать по ней».
Вспорхнули стайки летучих машин. С такой высоты они напоминали бросившихся врассыпную мошек. Фолкейну приходилось напоминать себе, что в каждой такой мошке — чей-то страх, растерянность, погибшие надежды, тоска по любимым, оставшимся где-то, боязнь за них. Война выметала такие мелочи прочь из сознания. У Дэвида не хватило духу продолжить разговор с обитателями планеты, и он предпочел включить запись: «Свободный Гермес атакует „Семерку“, союзницу Бабура. Наша кампания закончится не раньше, чем прекратятся война против Содружества и оккупация Гермеса и Обители Мрака. Передайте наше сообщение всем, кого это касается».
Дэвиду подумалось, что когда-нибудь его жене и детям, быть может, придется вот так же спасаться бегством. Ибо кто знает, когда будущая цивилизация обретет покой.
Он не поскупился, давая им время уйти. Уже пятнадцать минут в зданиях компании не было ни души, когда Дэвид приказал выпустить торпеду.
Пятидесяти килотонн оказалось достаточно. Расцвел и взмыл в небо огненный шар, увлекая за собой чудовищный столб из дыма и пыли, который делался все толще и превращался в опоясанную белой бахромой шляпку поганки. По кораблю прокатилась дрожь, и, когда видимость восстановилась, в земле уже зиял кратер, из которого торчали две-три искореженные металлоконструкции, похожие на пальцы мертвеца.
— Выйди на орбиту на расстоянии десяти планетных радиусов от поверхности, — приказал Фолкейн. — Подождем, пока «Северная Атлантида» закончит свою работу.
Когда Добрая Надежда снова превратилась в красивое бело-голубое пятнышко среди звезд, Дэвид присоединился к своим спутникам — ван Рийну и бортмеханику Тацуо Йосиде. Купец все еще ликовал.
— Ого-го! Ура! — торжествовал он. — Я прямо помолодел. Аристотель называл это катарсисом* note 22; ja, у меня пробудился жуткий аппетит. Пожалуй, я на скорую руку поджарю вирджинской ветчинки со сладким картофелем и салатом «Цезарь». А вы что желаете на обед?
— Потом, потом, — ответил Фолкейн. — Я не голоден. Ван Рийн пытливо взглянул на него:
— Совесть мучает, да? Но это глупо, мальчик. Мы избавляемся от избытка зверства, когда бьем тех, кто этого заслуживает. Разве грешно радоваться этому? По мне — так мы еще мало набегов совершаем.
Йосида вскинул брови.
— Возражений личного порядка у меня нет, — сказал он, — но, если не ошибаюсь, вы обещали своим приятелям-стратегам ограничиться только одним сражением, мастер ван Рийн, да и то они с трудом согласились на это.
«Старик слишком ценен, чтобы рисковать им, — вспомнил Фолкейн. — Во-первых, он — творец нашей общей стратегии, а во-вторых — главный участник переговоров. Отныне моя забота — доставить его целым и невредимым в штаб-квартиру, которую ему будет угодно основать, а потом — стать его специальным советником и заместителем.
Проклятье, но он прав. Все мы втайне хотели лично участвовать в бою. Даже я. Даже я».
— Ja, верно, — проворчал ван Рийн. — Значит, нам много недель, если не месяцев, сидеть и вариться в собственном соку. Больше делать почти нечего. У вас есть какие-нибудь мысли, чем занять наши мозги в промежутках между событиями?
— Покером, — ответил Пень.
Эксперты в один голос твердили, что придется потратить немало времени и денег, пожертвовать множеством жизней, чтобы Обитель Мрака опять начала выдавать продукцию. Однако там скопились бесценные сокровища — металлы и сверхметаллы в слитках, и их можно было вывезти уже сейчас. Оккупационные силы бабуритов получили указание отдать эти запасы корпорации «Звездные металлы», поскольку Бабур получит часть доходов. «Звездные металлы», в свою очередь, заключили контракт с «Межзвездными перевозками», компанией, которой надлежало развезти товар по многочисленным рынкам.
В глубинах космоса скрывались корабли, ведшие наблюдение за происходящим у Обители Мрака. Они приблизились к грузовым судам, уравняли фазы гиперпространственных двигателей и передали, что хотели бы послать на борт людей. Не заподозрив неладного, капитаны дали разрешение. Но прибывшие на их суда улыбающиеся люди были вооружены и облачены в доспехи. Они довольно быстро завладели кораблями.
Команды посадили в спасательные шлюпки и отослали прочь с сообщением, что Свободный Гермес конфискует суда и грузы. Страховая компания «Остановись, время» потерпела ужасающие убытки, «Звездные металлы» и «Межзвездные перевозки» тоже, поскольку страховка не покрывала и половины стоимости груза.
Люди высадились в пустынных районах планеты Рамануджан и незаметно добрались до места встречи, назначенной в городе Магараджа. В одну из ночей они собрались у квартала высотных зданий, где размещалось правление «Ксенотехнологических систем». Связав часовых, они взорвали оборудование, заменить которое можно было бы только через несколько лет, и уничтожили невосполнимые банки данных. Потом они выпустили на волю пленников. По словам заключенных, их освободители отрекомендовались как коммандос Свободного Гермеса.
Ко «Ксенотехнологическим системам» сходились все экономические нити планеты, и она превратила правительство в своего слугу. И вот начались банкротства, массовая безработица, различные нарушения, гражданские волнения. Негодование выплеснулось на законодателей Рамануджана, и парламент был распущен, получив вотум недоверия.
«Санчес инжиниринг» увязла в очень честолюбивом проекте на непригодной для жизни, но богатой минералами планете Святой Яков. Проект обеспечил бы людям, жившим на соседней планете, Эсперансе, легкий доступ к этим полезным ископаемым. Лидеры колонии на Эсперансе, не состоявшие ни у кого на службе, внесли в контракт пункт об огромных неустойках в случае его невыполнения.
Вдруг технические специалисты начали бастовать, заявляя, что война чревата слишком большой опасностью для них. Директора «Санчеса» обнародовали собранные сыщиками сведения об огромных взятках, полученных профсоюзными воротилами, но все было напрасно. Доказательств раздобыть не удалось, во всяком случае, таких, которые позволили бы обойтись без губительной судебной волокиты. А если бы удалось прижать обвиняемых, им достаточно было попросту объявить себя вне юрисдикции Эсперансы.
— Решение простое, — пыхтя сигарой, объявил председатель совета директоров «Санчеса». — Используйте все ваше влияние, чтобы положить конец этой войне.
Но даже и в этом, самом лучшем, случае корпорация потерпела бы очень серьезный ущерб.
«Галактические проекты» владели одним из спутников Германии, на котором они обустроили склад, обслуживающий ближайшие звездные системы. После короткого ожесточенного боя здесь сели корабли; команды со знанием дела обчистили пакгаузы, потом снова поднялись в космос и оттуда разгромили сооружения.
Напавшие даже не стали делать вид, будто они с Гермеса. Ребята были из независимой старательской компании «Синдбад» и «Общества предпринимателей». Им просто хотелось покарать «Семерку» за нечестивый союз с Бабуром.
Космическая полиция Германии и пальцем не шевельнула. Впоследствии правительство планеты отрицало свое соучастие в этом злодеянии, заявило, будто его застигли врасплох, и наложило лапу на имущество «Галактических проектов», которое еще оставалось в этой планетной системе, «вплоть до выработки соглашения, которое, в виду создавшейся чрезвычайной ситуации, будет более всего отвечать чаяниям народа».
«Семерка» давала сдачи. Военные корабли бабуритов сопровождали ее суда. Утверждалось, что таким образом Бабур осуществляет свое право и исполняет долг, подавляя пиратство. Этому мало кто верил.
На базы враждебных «Семерке» компаний обрушились тяжелые удары. Но те оказались большей частью покинутыми, поскольку были предупреждены заблаговременно. Поэтому ущерб был относительно невелик. Типичная независимая компания включала возможные потери в общую сумму капиталовложений (иначе ей уже давно пришлось бы влиться в одно из гигантских объединений). Рискуя, она могла разориться, но могла и получить большую прибыль. Перспективы получить право на участие в разработках Обители Мрака, ослабление конкуренции со стороны «Семерки», возможность подбирать все, что плохо лежит… Независимые компании не упустили ни одного удобного случая.
И каперы, и гермесцы могли пополнять запасы на сотнях разных планет, наносить удары там, где им заблагорассудится, и снова скрываться в необъятной бездне. Бабур же был лишен такого преимущества.
Увидев, что силы Имперского Кольца распылены и постоянно находятся под обстрелом, Содружество, естественно, тоже начало проводить разведку боем, и эта его деятельность со временем становилась все оживленнее, поскольку Бабур не принимал действенных ответных мер. Что касается «Семерки», то сложная структура, составлявшая основу ее могущества, начала разваливаться. Когда «Остановись, время» прекратила выплату страховых премий, «Семерка» поняла, что пришла пора договариваться на любых доступных ей условиях.
Весна в Звездопаде была в самом разгаре, когда войско патриотов пошло на штурм города. Последователи Кристы Бродерик, горожане и фермеры, всю зиму ограничивались снайперской войной и вредительством, набирались сил, а теперь открыто вышли на улицы. Они нападали на всех наемников, которых удавалось найти, осадили такие укрепленные пункты, как отель «Зевс», и начали их обстрел. Одновременно партизаны, возглавляемые Чи Лан и Эдзелом, обошли неприятеля с западного фланга и осадили холм Паломников. На самых разношерстных машинах, грузовиках и автобусах, покидали они свои твердыни и приближались к столице под прикрытием атмосферных истребителей, присланных с орбиты герцогским флотом. Сам флот бился с вражескими сторожевыми кораблями где-то там, за обманчиво ласковой голубой пеленой неба, и бой за город надо было вести здесь, на поверхности планеты.
Надо было. Пока оккупационные силы отказывались сдаваться, приходилось буквально выковыривать солдат из укрытий, одного за другим. Можно было уничтожить их пущенной с орбиты ядерной боеголовкой, если бы в космической битве победа досталась флоту Свободного Гермеса, и к тому же ценой гибели целого города. Люди Бенони Стрэнга продолжали вести бой на орбите в надежде взять верх и таким образом захватить в заложники все население планеты. Кроме того, те из них, кто был рожден на Гермесе и по доброй воле пошел служить революционному режиму, боялись наказания за это.
Эдзел трусцой бежал по эспланаде, глухо топая копытами и держа на согнутой руке лучемет. На плечах у него сидела Чи, вооруженная более тяжелым энергетическим орудием. За ними по-волчьи перебегали партизаны; в большинстве своем повстанцы были вооружены пулеметами, считавшимися тут охотничьим оружием и имевшимися в каждом сельском доме. Они тащили с собой артиллерию — пушки, мортиры, ракетные установки. Боеприпасов для орудий хватало: их тайно изготовляли на сотнях маленьких заводиков и в домашних мастерских, используя чертежи, которые изъяли из банков данных публичных библиотек еще до высадки первого солдата бабуритов.
Управлять этим движением в масштабах планеты, особенно теперь, когда наконец вернулась Великая Герцогиня Сандра во главе вооруженного отряда, было непросто. Энергия сопротивления питалась яростью не только кланов и Последователей, но и многих траверов: невозможно при помощи террора управлять людьми, привыкшими к свободе, особенно когда они сохраняют надежду на избавление. И никакая цензура Стрэнга не могла скрыть то обстоятельство, что Бабур терпит поражение.
Над головой, в сиянии светила, сражались истребители. Снизу они казались яркими искорками, такими же нереальными, как звезды. А реальность складывалась из тверди под ногами, пота, тяжелого дыхания, сознания вполне возможной скорой смерти и мысли о том, что повернуть назад уже нельзя. Справа от бегущих текла река Паломино, ее бурые воды журчали, а дальний берег взбегал вверх зеленым склоном, по которому были разбросаны редкие виллы и окутанные золотистым цветом деревья осенника. Слева плотными рядами стояли старые дома, заброшенные, со слепыми окнами. Впереди вздымался холм, крутой склон с террасами, садами и дорожками под сенью серой громады Старой Крепости. За ней возносились к небу решетчатая конструкция Сигнальной Станции и пастельный контур Новой Крепости. С востока доносились выстрелы.
— Тебя трясет, — сказала Чи Эдзелу.
— Сегодня мне предстоит снова заставить себя убивать, — ответил одинит.
Джон Фолкейн ускорил шаг и догнал их. Как и остальные люди, он был грязным, небритым, усталым, в поношенной одежде, единственным воинским отличием служила голубая полковничья ленточка на левом предплечье с пришитой к ней полковничьей эмблемой, вырезанной из листового металла. Он указал рукой куда-то вперед и сказал:
— Нам надо свернуть вон на ту тропу. Она приведет нас к роще миллионолистника, где можно укрыться.
— Хорошо, — ответил Эдзел и повернул в указанном направлении.
Вокруг засвистели пули, в ответ затрещали выстрелы повстанцев. Какой-то рядовой вскрикнул, схватился за живот и упал на колени. Его друзья-партизаны рассыпались и, пригнувшись, продолжали зигзагами продвигаться вперед, как их учила Чи. Несколько человек распластались ничком и открыли ответный огонь, потом торопливо возобновили наступление.
Когда они достигли рощицы, обстрел усилился; пули жужжали, срывая листву, глухо ударяясь о деревья, иногда впиваясь в плоть. Энергетические лучи били со стен Старой Крепости и бились в ее стены, сопровождаемые раскатами грома и едким дымом. Эдзел перебегал между группами повстанцев, успокаивая своих людей, развертывая их в боевой строй. Шальная пуля почти на излете угодила в него и срикошетила от панциря. Чи пригнулась пониже, превратившись в совсем маленькую мишень, и не вела огня, предпочитая не тратить зря боеприпасов: расстояние было слишком велико.
— Неприятель сосредоточился в том каменном здании, — сказал Эдзел. — Наша первоочередная задача — обезвредить его.
— Уничтожить, ты хочешь сказать? — спросил Джон Фолкейн. — О Боже милосердный, нет. Там архивы, летописи — половина всей нашей истории.
— И все ваше будущее, — отрезала Чи.
Артиллерия заняла позицию и открыла огонь. Взревели пушки, зашипели ракеты, затрещали взрывы, поднимая клубы дыма и фонтаны обломков. Старая Крепость медленно рухнула, и вскоре из-под развалин выбрался мерсеец с белым флагом.
— Киттредж, пусть ваш отряд займет это место, — сказал Эдзел. — Все остальные — к Новой Крепости. — Он вскинул оружие и бросился в атаку. Люди с боевым кличем последовали за ним. — «Namu Amida Butsu»* note 23, — шептал дракон.
— Й-эх! — закричала Чи, и ее ружье принялось изрыгать огонь, сметая баррикаду, защищавшую главную дверь. В ответ затрещал пулемет. Эдзел споткнулся. Чи высунула ствол из-за его правого бока, прицелилась и выстрелила по огневой точке. Поднялись фонтаны огня. Охваченный пламенем человек с безумными криками метнулся через баррикаду, рухнул на землю и задрыгал ногами, будто перевернутый на спину пылающий жук. Эдзел пришел в себя и снова тяжело затопал вперед.
Наконец он добрался до примитивного укрепления. Бревна, столы, мешки с песком, камни разлетались прочь под ударами его копыт. Перегнувшись через баррикаду, он разил врагов лучеметом, размахивая им, как дубинкой. Сидевшая у него на спине Чи посылала тонкие, точно нацеленные лучи. Оставшиеся в живых защитники дрогнули и обратились в бегство.
Эдзел бросился за ними по гулким коридорам. Из комнаты откуда-то сбоку выскочил взвод солдат, и дракон опрокинул их ударом хвоста.
— Вперед, сынки! — крикнул Джон Фолкейн своим соратникам. — Или он один добудет нам победу?
Повстанцы хлынули в крепость, будто приливная волна. Тут и там вспыхивали ожесточенные стычки. У ротонды нападавшим пришлось отступить. Здесь все подходы были забаррикадированы, за укрытиями плечом к плечу сидели люди и вели огонь. Это были гермесцы Стрэнга. После атаки залы были сплошь усеяны мертвыми телами, а раненые молили о помощи, которую никто не мог оказать.
Эдзел и Чи собрали своих офицеров в бывшем зале Совета. Панцирь одинита был заляпан кровью, которая стекала между чешуйками и капала на пол; бока его потемнели от ожогов, голову покрыл налет черной копоти.
— Полагаю, мы должны предложить им амнистию, если они сложат оружие, — сказал Эдзел.
— Муж моей сестры сгинул в их тюрьме, и один Бог знает, как он умер! — яростно вскричал Джон Фолкейн. — Никогда!
— Кроме того, — добавила Чи, — если я достаточно верно оцениваю людей, после войны вам и без них будет хватать политических авантюристов.
Наконец все пришли к согласию.
— Ну что ж, — проговорил Эдзел, — хорошо. Но я отказываюсь снова посылать в бой пехотинцев без всякой поддержки. Кроме того, если мы уничтожим здание ударом извне, как поступили со Старой Крепостью, то израсходуем боеприпасы, которые понадобятся нам в нижнем городе. Я уж не говорю о том, что погибнут наши раненые. Есть какие-нибудь предложения?
Чи встрепенулась в своем седле.
— Да, — сказала она.
Неприятель занимал галереи под куполом, но крыша не охранялась. Чи вскарабкалась на купол и заложила там мину направленного действия, которая проделала в крыше пробоину. Вскочив на край пролома, Чи направила внутрь струю пламени. Солдатам в серой униформе пришлось покинуть свои брустверы в поисках укрытия. Эдзел повел своих в атаку, и завязалась рукопашная.
Одинит отыскал Бенони Стрэнга. Тот умирал от пулевого ранения в живот. Эдзел узнал его по фотографиям и склонился над Стрэнгом, чтобы, если удастся, как-то облегчить его страдания. Он подхватил человека своими громадными ручищами;
Стрэнг устремил к небу мутный взгляд и, задыхаясь, выдавил:
— Слушай. Скажи им. Почему бы тебе не сказать им? Ты не человек, для тебя это ничего не значит. Я все это затеял. С самого начала. Ради блага Гермеса, только ради блага Гермеса. Чтобы настали новые времена на этой планете, которую я так люблю. Скажи им. Не давай забывать. Настанут новые дни.
В космосе вблизи родной планеты герцогский флот тоже одержал победу, потому что имел значительную поддержку от независимых купцов, а Бабуру пришлось отозвать изрядную долю своих сил с Гермеса и отправить к Могулу. Это случилось, когда «Семерка» мало-помалу отказалась от своих союзнических обязанностей и беспорядочно отступила с театра военных действий.
После этого поражение Бабура стало делом времени и зависело только от решимости его врагов. Бабуриты не могли заменить быстро разрушающиеся детали кораблей, поэтому и времени потребовалось не так много. Ван Рийн не удивился, когда Имперское Кольцо уклонилось от решающего боя. Три десятка лет назад, на Сулеймане, бабуриты доказали, что у них хватает ума избегать ненужных потерь. Тем не менее ван Рийн поймал себя на том, что испытал к ним какое-то удивительное чувство уважения, когда бабуриты прислали своих гонцов непосредственно к нему. Или они с самого начала так много знали о Технической цивилизации?
Крейсер «Северная Атлантида» шел к планете на максимальной скорости, намереваясь сразу же вступить в бой. Несмотря на риск, Эрик счел своим долгом послать предупреждение: «Уйдите с дороги, иначе мы атакуем». Ему ответили изумленной бранью, за которой последовали ракетный залп и энергетический луч.
Гермесский корабль развернулся на боковой тяге. Торпеды были еще проворнее, но теперь они были хорошо видны. До ним ударил сноп ослепительных молний. Торпеды взорвались, поднимая фонтаны огня, которые на миг затмили сияние звезд и светлый диск планеты. Корабль не стал открывать ответный огонь: Эрик хотел сберечь боезапас, пополнить который было не так-то просто. Он приказал сблизиться с противником на расстояние действия энергетического оружия.
— Бейте на поражение, — приказал Эрик, и порожденное ядерными генераторами пламя метнулось вперед.
Корвет попытался удрать. При малой массе он мог быстрее менять направление движения. «Северная Атлантида» упорно преследовала корабль, уничтожая ракеты, поглощая лучевые удары при помощи своего защитного поля, выпуская лучи всякий раз, когда изменчивая картина боя позволяла подойти достаточно близко. Спустя несколько часов те, кто еще оставался в живых на борту искалеченного корабля, поняли, что им не уйти, и сдались.
«Восхищен вашей доблестью, — просигналил Эрик в ответ, — хотя еще вопрос, было ли вам что защищать. Можете воспользоваться шлюпками и вернуться на Добрую Надежду. Советую вам не совершать посадку в Абдулла-Сити».
Он уже знал из радиосообщений, что там произошло. Сопровождавший его в этом полете «Через пень-колоду» предоставил крейсеру вести бой, а сам вошел в атмосферу.
Фолкейн обратился к жителям планеты по радио — зная, что этим подвергает свою жизнь опасности:
— Внимание, внимание… ваши хозяева вступили в заговор с правителями Бабура, чтобы развязать войну… Свободный гермесский флот намерен уничтожить предприятия, принадлежащие компании. Немедленно эвакуируйтесь.
В воздух тотчас взмыли самолеты. «Через пень-колоду», в отличие от «Проныры», не был скоростным кораблем для полетов в открытом космосе, беспомощным в атмосфере планеты: торговые первопроходцы должны быть готовы к бою в любых условиях. Космический корабль стал снижаться по широкой спирали, продолжая снова и снова посылать в неприятеля то ракету, то луч.
Фолкейн сидел в пилотском кресле. Суша и вода бешено вертелись перед его глазами, облака стремительно летели в яркой лазури; боевые машины мельтешили, будто влекомые ветром дождинки. Это была не космическая схватка, которую могли вести одни компьютеры. Обстоятельства менялись без всякой логики, действия были слишком непредсказуемыми. Фолкейн слил воедино свою интуицию и логику Пня, свой разум — с системами корабля. Двигатели ревели, выл воздух за бортом. Фолкейн почувствовал легкий запах озона, как после грозы.
— Хо-хо! — послышался громовой голос ван Рийна из боевой рубки. Купец ликовал, выслеживая врага, беря его на прицел и поражая огнем; он в одиночку управлялся со всей системой, один за другим превращая неприятельские корабли во вспыхнувшие метеориты. — Ох-хо-хо! Что вытаращился, бычий глаз? Сейчас мы тебя мокрой тряпкой по носу! Ха-ха! Ты едва не попал в нас, мальчик. Хорошо стреляешь, да только похуже моего, черт возьми! Ух-ху-у-у! Вот тебе и конец. Ага, еще один пожаловал!
Наконец «Через пень-колоду» остался в полном одиночестве. Около получаса в небе царило безмолвие.
Под кораблем простиралась страна, которая когда-то была богатой. Горняки, строители и промышленники терзали и загаживали ее до тех пор, пока реки не превратились в потоки отравы, прокладывающие себе путь среди помоек и шлаковых отвалов, мощенных камнем площадок и отстойников, потоки, несущие смерть морю. Почти никто из поселенцев Доброй Надежды не роптал. Тут вам не Земля, места еще вдоволь, и никому нет нужды строить себе жилье там, где закладываются основы процветания. Кроме того, здешнее правительство с потрохами принадлежало «Предприятиям Абдуллы». Посреди сотворенной ими пустыни, над разноцветной безликой равниной, возвышались во всем своем великолепии башни правления. Глядя вниз, Фолкейн подумал: «В каком-то смысле это была великая эпоха. Я тоже буду тосковать по ней».
Вспорхнули стайки летучих машин. С такой высоты они напоминали бросившихся врассыпную мошек. Фолкейну приходилось напоминать себе, что в каждой такой мошке — чей-то страх, растерянность, погибшие надежды, тоска по любимым, оставшимся где-то, боязнь за них. Война выметала такие мелочи прочь из сознания. У Дэвида не хватило духу продолжить разговор с обитателями планеты, и он предпочел включить запись: «Свободный Гермес атакует „Семерку“, союзницу Бабура. Наша кампания закончится не раньше, чем прекратятся война против Содружества и оккупация Гермеса и Обители Мрака. Передайте наше сообщение всем, кого это касается».
Дэвиду подумалось, что когда-нибудь его жене и детям, быть может, придется вот так же спасаться бегством. Ибо кто знает, когда будущая цивилизация обретет покой.
Он не поскупился, давая им время уйти. Уже пятнадцать минут в зданиях компании не было ни души, когда Дэвид приказал выпустить торпеду.
Пятидесяти килотонн оказалось достаточно. Расцвел и взмыл в небо огненный шар, увлекая за собой чудовищный столб из дыма и пыли, который делался все толще и превращался в опоясанную белой бахромой шляпку поганки. По кораблю прокатилась дрожь, и, когда видимость восстановилась, в земле уже зиял кратер, из которого торчали две-три искореженные металлоконструкции, похожие на пальцы мертвеца.
— Выйди на орбиту на расстоянии десяти планетных радиусов от поверхности, — приказал Фолкейн. — Подождем, пока «Северная Атлантида» закончит свою работу.
Когда Добрая Надежда снова превратилась в красивое бело-голубое пятнышко среди звезд, Дэвид присоединился к своим спутникам — ван Рийну и бортмеханику Тацуо Йосиде. Купец все еще ликовал.
— Ого-го! Ура! — торжествовал он. — Я прямо помолодел. Аристотель называл это катарсисом* note 22; ja, у меня пробудился жуткий аппетит. Пожалуй, я на скорую руку поджарю вирджинской ветчинки со сладким картофелем и салатом «Цезарь». А вы что желаете на обед?
— Потом, потом, — ответил Фолкейн. — Я не голоден. Ван Рийн пытливо взглянул на него:
— Совесть мучает, да? Но это глупо, мальчик. Мы избавляемся от избытка зверства, когда бьем тех, кто этого заслуживает. Разве грешно радоваться этому? По мне — так мы еще мало набегов совершаем.
Йосида вскинул брови.
— Возражений личного порядка у меня нет, — сказал он, — но, если не ошибаюсь, вы обещали своим приятелям-стратегам ограничиться только одним сражением, мастер ван Рийн, да и то они с трудом согласились на это.
«Старик слишком ценен, чтобы рисковать им, — вспомнил Фолкейн. — Во-первых, он — творец нашей общей стратегии, а во-вторых — главный участник переговоров. Отныне моя забота — доставить его целым и невредимым в штаб-квартиру, которую ему будет угодно основать, а потом — стать его специальным советником и заместителем.
Проклятье, но он прав. Все мы втайне хотели лично участвовать в бою. Даже я. Даже я».
— Ja, верно, — проворчал ван Рийн. — Значит, нам много недель, если не месяцев, сидеть и вариться в собственном соку. Больше делать почти нечего. У вас есть какие-нибудь мысли, чем занять наши мозги в промежутках между событиями?
— Покером, — ответил Пень.
Эксперты в один голос твердили, что придется потратить немало времени и денег, пожертвовать множеством жизней, чтобы Обитель Мрака опять начала выдавать продукцию. Однако там скопились бесценные сокровища — металлы и сверхметаллы в слитках, и их можно было вывезти уже сейчас. Оккупационные силы бабуритов получили указание отдать эти запасы корпорации «Звездные металлы», поскольку Бабур получит часть доходов. «Звездные металлы», в свою очередь, заключили контракт с «Межзвездными перевозками», компанией, которой надлежало развезти товар по многочисленным рынкам.
В глубинах космоса скрывались корабли, ведшие наблюдение за происходящим у Обители Мрака. Они приблизились к грузовым судам, уравняли фазы гиперпространственных двигателей и передали, что хотели бы послать на борт людей. Не заподозрив неладного, капитаны дали разрешение. Но прибывшие на их суда улыбающиеся люди были вооружены и облачены в доспехи. Они довольно быстро завладели кораблями.
Команды посадили в спасательные шлюпки и отослали прочь с сообщением, что Свободный Гермес конфискует суда и грузы. Страховая компания «Остановись, время» потерпела ужасающие убытки, «Звездные металлы» и «Межзвездные перевозки» тоже, поскольку страховка не покрывала и половины стоимости груза.
Люди высадились в пустынных районах планеты Рамануджан и незаметно добрались до места встречи, назначенной в городе Магараджа. В одну из ночей они собрались у квартала высотных зданий, где размещалось правление «Ксенотехнологических систем». Связав часовых, они взорвали оборудование, заменить которое можно было бы только через несколько лет, и уничтожили невосполнимые банки данных. Потом они выпустили на волю пленников. По словам заключенных, их освободители отрекомендовались как коммандос Свободного Гермеса.
Ко «Ксенотехнологическим системам» сходились все экономические нити планеты, и она превратила правительство в своего слугу. И вот начались банкротства, массовая безработица, различные нарушения, гражданские волнения. Негодование выплеснулось на законодателей Рамануджана, и парламент был распущен, получив вотум недоверия.
«Санчес инжиниринг» увязла в очень честолюбивом проекте на непригодной для жизни, но богатой минералами планете Святой Яков. Проект обеспечил бы людям, жившим на соседней планете, Эсперансе, легкий доступ к этим полезным ископаемым. Лидеры колонии на Эсперансе, не состоявшие ни у кого на службе, внесли в контракт пункт об огромных неустойках в случае его невыполнения.
Вдруг технические специалисты начали бастовать, заявляя, что война чревата слишком большой опасностью для них. Директора «Санчеса» обнародовали собранные сыщиками сведения об огромных взятках, полученных профсоюзными воротилами, но все было напрасно. Доказательств раздобыть не удалось, во всяком случае, таких, которые позволили бы обойтись без губительной судебной волокиты. А если бы удалось прижать обвиняемых, им достаточно было попросту объявить себя вне юрисдикции Эсперансы.
— Решение простое, — пыхтя сигарой, объявил председатель совета директоров «Санчеса». — Используйте все ваше влияние, чтобы положить конец этой войне.
Но даже и в этом, самом лучшем, случае корпорация потерпела бы очень серьезный ущерб.
«Галактические проекты» владели одним из спутников Германии, на котором они обустроили склад, обслуживающий ближайшие звездные системы. После короткого ожесточенного боя здесь сели корабли; команды со знанием дела обчистили пакгаузы, потом снова поднялись в космос и оттуда разгромили сооружения.
Напавшие даже не стали делать вид, будто они с Гермеса. Ребята были из независимой старательской компании «Синдбад» и «Общества предпринимателей». Им просто хотелось покарать «Семерку» за нечестивый союз с Бабуром.
Космическая полиция Германии и пальцем не шевельнула. Впоследствии правительство планеты отрицало свое соучастие в этом злодеянии, заявило, будто его застигли врасплох, и наложило лапу на имущество «Галактических проектов», которое еще оставалось в этой планетной системе, «вплоть до выработки соглашения, которое, в виду создавшейся чрезвычайной ситуации, будет более всего отвечать чаяниям народа».
«Семерка» давала сдачи. Военные корабли бабуритов сопровождали ее суда. Утверждалось, что таким образом Бабур осуществляет свое право и исполняет долг, подавляя пиратство. Этому мало кто верил.
На базы враждебных «Семерке» компаний обрушились тяжелые удары. Но те оказались большей частью покинутыми, поскольку были предупреждены заблаговременно. Поэтому ущерб был относительно невелик. Типичная независимая компания включала возможные потери в общую сумму капиталовложений (иначе ей уже давно пришлось бы влиться в одно из гигантских объединений). Рискуя, она могла разориться, но могла и получить большую прибыль. Перспективы получить право на участие в разработках Обители Мрака, ослабление конкуренции со стороны «Семерки», возможность подбирать все, что плохо лежит… Независимые компании не упустили ни одного удобного случая.
И каперы, и гермесцы могли пополнять запасы на сотнях разных планет, наносить удары там, где им заблагорассудится, и снова скрываться в необъятной бездне. Бабур же был лишен такого преимущества.
Увидев, что силы Имперского Кольца распылены и постоянно находятся под обстрелом, Содружество, естественно, тоже начало проводить разведку боем, и эта его деятельность со временем становилась все оживленнее, поскольку Бабур не принимал действенных ответных мер. Что касается «Семерки», то сложная структура, составлявшая основу ее могущества, начала разваливаться. Когда «Остановись, время» прекратила выплату страховых премий, «Семерка» поняла, что пришла пора договариваться на любых доступных ей условиях.
Весна в Звездопаде была в самом разгаре, когда войско патриотов пошло на штурм города. Последователи Кристы Бродерик, горожане и фермеры, всю зиму ограничивались снайперской войной и вредительством, набирались сил, а теперь открыто вышли на улицы. Они нападали на всех наемников, которых удавалось найти, осадили такие укрепленные пункты, как отель «Зевс», и начали их обстрел. Одновременно партизаны, возглавляемые Чи Лан и Эдзелом, обошли неприятеля с западного фланга и осадили холм Паломников. На самых разношерстных машинах, грузовиках и автобусах, покидали они свои твердыни и приближались к столице под прикрытием атмосферных истребителей, присланных с орбиты герцогским флотом. Сам флот бился с вражескими сторожевыми кораблями где-то там, за обманчиво ласковой голубой пеленой неба, и бой за город надо было вести здесь, на поверхности планеты.
Надо было. Пока оккупационные силы отказывались сдаваться, приходилось буквально выковыривать солдат из укрытий, одного за другим. Можно было уничтожить их пущенной с орбиты ядерной боеголовкой, если бы в космической битве победа досталась флоту Свободного Гермеса, и к тому же ценой гибели целого города. Люди Бенони Стрэнга продолжали вести бой на орбите в надежде взять верх и таким образом захватить в заложники все население планеты. Кроме того, те из них, кто был рожден на Гермесе и по доброй воле пошел служить революционному режиму, боялись наказания за это.
Эдзел трусцой бежал по эспланаде, глухо топая копытами и держа на согнутой руке лучемет. На плечах у него сидела Чи, вооруженная более тяжелым энергетическим орудием. За ними по-волчьи перебегали партизаны; в большинстве своем повстанцы были вооружены пулеметами, считавшимися тут охотничьим оружием и имевшимися в каждом сельском доме. Они тащили с собой артиллерию — пушки, мортиры, ракетные установки. Боеприпасов для орудий хватало: их тайно изготовляли на сотнях маленьких заводиков и в домашних мастерских, используя чертежи, которые изъяли из банков данных публичных библиотек еще до высадки первого солдата бабуритов.
Управлять этим движением в масштабах планеты, особенно теперь, когда наконец вернулась Великая Герцогиня Сандра во главе вооруженного отряда, было непросто. Энергия сопротивления питалась яростью не только кланов и Последователей, но и многих траверов: невозможно при помощи террора управлять людьми, привыкшими к свободе, особенно когда они сохраняют надежду на избавление. И никакая цензура Стрэнга не могла скрыть то обстоятельство, что Бабур терпит поражение.
Над головой, в сиянии светила, сражались истребители. Снизу они казались яркими искорками, такими же нереальными, как звезды. А реальность складывалась из тверди под ногами, пота, тяжелого дыхания, сознания вполне возможной скорой смерти и мысли о том, что повернуть назад уже нельзя. Справа от бегущих текла река Паломино, ее бурые воды журчали, а дальний берег взбегал вверх зеленым склоном, по которому были разбросаны редкие виллы и окутанные золотистым цветом деревья осенника. Слева плотными рядами стояли старые дома, заброшенные, со слепыми окнами. Впереди вздымался холм, крутой склон с террасами, садами и дорожками под сенью серой громады Старой Крепости. За ней возносились к небу решетчатая конструкция Сигнальной Станции и пастельный контур Новой Крепости. С востока доносились выстрелы.
— Тебя трясет, — сказала Чи Эдзелу.
— Сегодня мне предстоит снова заставить себя убивать, — ответил одинит.
Джон Фолкейн ускорил шаг и догнал их. Как и остальные люди, он был грязным, небритым, усталым, в поношенной одежде, единственным воинским отличием служила голубая полковничья ленточка на левом предплечье с пришитой к ней полковничьей эмблемой, вырезанной из листового металла. Он указал рукой куда-то вперед и сказал:
— Нам надо свернуть вон на ту тропу. Она приведет нас к роще миллионолистника, где можно укрыться.
— Хорошо, — ответил Эдзел и повернул в указанном направлении.
Вокруг засвистели пули, в ответ затрещали выстрелы повстанцев. Какой-то рядовой вскрикнул, схватился за живот и упал на колени. Его друзья-партизаны рассыпались и, пригнувшись, продолжали зигзагами продвигаться вперед, как их учила Чи. Несколько человек распластались ничком и открыли ответный огонь, потом торопливо возобновили наступление.
Когда они достигли рощицы, обстрел усилился; пули жужжали, срывая листву, глухо ударяясь о деревья, иногда впиваясь в плоть. Энергетические лучи били со стен Старой Крепости и бились в ее стены, сопровождаемые раскатами грома и едким дымом. Эдзел перебегал между группами повстанцев, успокаивая своих людей, развертывая их в боевой строй. Шальная пуля почти на излете угодила в него и срикошетила от панциря. Чи пригнулась пониже, превратившись в совсем маленькую мишень, и не вела огня, предпочитая не тратить зря боеприпасов: расстояние было слишком велико.
— Неприятель сосредоточился в том каменном здании, — сказал Эдзел. — Наша первоочередная задача — обезвредить его.
— Уничтожить, ты хочешь сказать? — спросил Джон Фолкейн. — О Боже милосердный, нет. Там архивы, летописи — половина всей нашей истории.
— И все ваше будущее, — отрезала Чи.
Артиллерия заняла позицию и открыла огонь. Взревели пушки, зашипели ракеты, затрещали взрывы, поднимая клубы дыма и фонтаны обломков. Старая Крепость медленно рухнула, и вскоре из-под развалин выбрался мерсеец с белым флагом.
— Киттредж, пусть ваш отряд займет это место, — сказал Эдзел. — Все остальные — к Новой Крепости. — Он вскинул оружие и бросился в атаку. Люди с боевым кличем последовали за ним. — «Namu Amida Butsu»* note 23, — шептал дракон.
— Й-эх! — закричала Чи, и ее ружье принялось изрыгать огонь, сметая баррикаду, защищавшую главную дверь. В ответ затрещал пулемет. Эдзел споткнулся. Чи высунула ствол из-за его правого бока, прицелилась и выстрелила по огневой точке. Поднялись фонтаны огня. Охваченный пламенем человек с безумными криками метнулся через баррикаду, рухнул на землю и задрыгал ногами, будто перевернутый на спину пылающий жук. Эдзел пришел в себя и снова тяжело затопал вперед.
Наконец он добрался до примитивного укрепления. Бревна, столы, мешки с песком, камни разлетались прочь под ударами его копыт. Перегнувшись через баррикаду, он разил врагов лучеметом, размахивая им, как дубинкой. Сидевшая у него на спине Чи посылала тонкие, точно нацеленные лучи. Оставшиеся в живых защитники дрогнули и обратились в бегство.
Эдзел бросился за ними по гулким коридорам. Из комнаты откуда-то сбоку выскочил взвод солдат, и дракон опрокинул их ударом хвоста.
— Вперед, сынки! — крикнул Джон Фолкейн своим соратникам. — Или он один добудет нам победу?
Повстанцы хлынули в крепость, будто приливная волна. Тут и там вспыхивали ожесточенные стычки. У ротонды нападавшим пришлось отступить. Здесь все подходы были забаррикадированы, за укрытиями плечом к плечу сидели люди и вели огонь. Это были гермесцы Стрэнга. После атаки залы были сплошь усеяны мертвыми телами, а раненые молили о помощи, которую никто не мог оказать.
Эдзел и Чи собрали своих офицеров в бывшем зале Совета. Панцирь одинита был заляпан кровью, которая стекала между чешуйками и капала на пол; бока его потемнели от ожогов, голову покрыл налет черной копоти.
— Полагаю, мы должны предложить им амнистию, если они сложат оружие, — сказал Эдзел.
— Муж моей сестры сгинул в их тюрьме, и один Бог знает, как он умер! — яростно вскричал Джон Фолкейн. — Никогда!
— Кроме того, — добавила Чи, — если я достаточно верно оцениваю людей, после войны вам и без них будет хватать политических авантюристов.
Наконец все пришли к согласию.
— Ну что ж, — проговорил Эдзел, — хорошо. Но я отказываюсь снова посылать в бой пехотинцев без всякой поддержки. Кроме того, если мы уничтожим здание ударом извне, как поступили со Старой Крепостью, то израсходуем боеприпасы, которые понадобятся нам в нижнем городе. Я уж не говорю о том, что погибнут наши раненые. Есть какие-нибудь предложения?
Чи встрепенулась в своем седле.
— Да, — сказала она.
Неприятель занимал галереи под куполом, но крыша не охранялась. Чи вскарабкалась на купол и заложила там мину направленного действия, которая проделала в крыше пробоину. Вскочив на край пролома, Чи направила внутрь струю пламени. Солдатам в серой униформе пришлось покинуть свои брустверы в поисках укрытия. Эдзел повел своих в атаку, и завязалась рукопашная.
Одинит отыскал Бенони Стрэнга. Тот умирал от пулевого ранения в живот. Эдзел узнал его по фотографиям и склонился над Стрэнгом, чтобы, если удастся, как-то облегчить его страдания. Он подхватил человека своими громадными ручищами;
Стрэнг устремил к небу мутный взгляд и, задыхаясь, выдавил:
— Слушай. Скажи им. Почему бы тебе не сказать им? Ты не человек, для тебя это ничего не значит. Я все это затеял. С самого начала. Ради блага Гермеса, только ради блага Гермеса. Чтобы настали новые времена на этой планете, которую я так люблю. Скажи им. Не давай забывать. Настанут новые дни.
В космосе вблизи родной планеты герцогский флот тоже одержал победу, потому что имел значительную поддержку от независимых купцов, а Бабуру пришлось отозвать изрядную долю своих сил с Гермеса и отправить к Могулу. Это случилось, когда «Семерка» мало-помалу отказалась от своих союзнических обязанностей и беспорядочно отступила с театра военных действий.
После этого поражение Бабура стало делом времени и зависело только от решимости его врагов. Бабуриты не могли заменить быстро разрушающиеся детали кораблей, поэтому и времени потребовалось не так много. Ван Рийн не удивился, когда Имперское Кольцо уклонилось от решающего боя. Три десятка лет назад, на Сулеймане, бабуриты доказали, что у них хватает ума избегать ненужных потерь. Тем не менее ван Рийн поймал себя на том, что испытал к ним какое-то удивительное чувство уважения, когда бабуриты прислали своих гонцов непосредственно к нему. Или они с самого начала так много знали о Технической цивилизации?