Страница:
– Не говори гадостей, – возмутилась Джун, сидевшая поодаль. Она отложила свою щеточку для туши, негодующе окидывая Ронду пронизывающим взглядом. – Аманда – лучшая танцовщица труппы.
– Обычно это так, – согласилась Ронда. – Но не сегодня, и ты видела все это так же хорошо, как и я, хотя и не хочешь признаваться в этом. Но спроси тогда сама Аманду, что она думает на этот счет.
– Ронда права, – призналась Аманда. – Сегодня я действительно паршиво танцевала.
Совсем как начинающая.
– Молодец, ты беспощадна к себе, – похвалила ее Ронда. – Но я хотела бы знать, почему так случилось. Я видела, как ты танцуешь, когда у тебя месячные, когда ты больна, когда загибаешься от бессонницы. И всегда твоя выдержка казалась мне беспредельной. Даже в такие моменты ты танцевала лучше, чем мы в свои лучшие дни. Но что, черт возьми, происходит сегодня?
Пока Ронда говорила, Аманда с остервенением напяливала на себя одежду. Она знала, что из раздевалки уже разбежались все танцовщицы кроме Ронды и Джун. Не глядя в глаза подругам, она уселась на пол, резкими движениями завязывая кожаные ремешки на своих ярко-красных ботинках. Один ремешок никак не поддавался, так что в конце концов она оставила все попытки и беспомощно взглянула на Ронду.
– Сегодня я очень долго не могла заснуть, – наконец сказала она.
– А то я не знала, – усмехнулась Ронда. – Это любому идиоту ясно. Объясни мне, что с тобой происходит?
– Думаю, что вечером я слишком много думала о Тедди и после этого никак не могла заснуть, а потом, когда наконец забылась, мне снились кошмарные сны.
– Ах, вот в чем дело, – прыснула Ронда. А Джун спросила:
– Кто это, Тедди?
– Моя сестра, – ответила Аманда.
– Лучше сказать, – это ее проклятье, – бесцеремонно буркнула Ронда.
– Возьми свои слова обратно, Ронда, – вспылила Аманда, резко вскочив на ноги. – То, что ты сказала, – свинство!
– Да что ты! Ну что ж, может быть, ты и права, Аманда, но так уж мне кажется, и в конце концов, я сказала то, что думаю. Единственная вещь, которая совершенно выбивает тебя из колеи, так что вся твоя работа летит насмарку, – это размышление о Тедди. Когда, наконец, ты снимешь эту петлю со своей шеи и признаешь, что никакие твои слова и поступки не смогли бы тогда ничего изменить!
Как зритель во время теннисного матча, Джун недоуменно вертела головой, глядя то на одну, то на другую.
– Что-то я ничего не пойму, – пробормотала она.
– И хватит об этом, Аманда, – резюмировала Ронда. – Давай-ка лучше пойдем и выпьем с горя, приглашаю вас обеих.
– Я не буду с тобой пить, – ответила Аманда враждебным голосом. – И кто ты такая, чтобы учить меня уму-разуму? Что ты берешь на себя?
Ронда хотела было ответить, но Аманда решительно ткнула ее пальцем в грудь, и та даже на минуту лишилась дара речи.
– Да, я знаю и совершенно убеждена в том, что могла тогда найти слова, чтобы заставить отказаться от своего рокового решения. Если бы я постаралась еще немножко, я бы смогла добиться этого, добилась бы…
– Чепуха все это! – вдруг заорала на нее Ронда. – Чепуха, чепуха и еще раз чепуха! После того, как родители влезли в ее дела, и Тедди решилась сделать то, что сделала, ты имела такой же шанс изменить что-либо, как я – стать монахиней. Ты сделала для нее все, что было возможно и невозможно, Мэнди. И клянусь, я отказываюсь стоять в стороне и смотреть, как ты доканываешь себя бесконечными бессмысленными угрызениями совести, вместо того, чтобы наконец взять себя в руки. А теперь завяжи свой проклятый ботинок, и пойдем примем горячительного.
Глаза Аманды метали молнии в лицо Ронды совсем недолго. Наконец, сработала та часть мозга, которая всегда помогала ей обрести душевное равновесие, посмотреть на происходящее в более оптимистическом ракурсе. Она представила себе, как все это будет выглядеть, если вдруг кто-нибудь из посторонних заглянет в комнату. Она и Ронда стоят нос к носу и орут друг на друга, а бедная Джун не знает, куда ей деться. Пышная грудь Ронды вздымалась от праведного гнева. Щеки раскраснелись, глаза потемнели, она выглядела как заправский воин, готовый тут же броситься в бой. Джун вела себя так, как будто она кролик, которому обязательно надо найти норку, чтобы юркнуть в нее для безопасности. Ну а сама Аманда, скорее всего, похожа на нерадивую школьницу, с растрепанными волосами и незавязанным ботинком.
– О'кей, – сказала наконец она, с легкой улыбкой признавая свое поражение. – Твоя взяла. Мы сейчас пойдем и выпьем за мировую, и выбросим все это из головы.
Схватив щетку, она с ожесточением стала расчесывать свои кудри.
– О, Боже! – воскликнула Джун. – Может быть, кто-нибудь все же объяснит мне, насчет чего вы тут сцепились?
– Почему бы и нет? – Аманда взглянула на отражение Джун в зеркале. – Вообще, я не люблю выворачивать все свое нутро для всеобщего обозрения, но, быть может, если расскажу печальную повесть о сестренках Чарльз, это поможет мне избавиться от постоянных воспоминаний, – тут же она бросила едкий взгляд на Ронду. – Впрочем, не знаю, стоит ли, я уже раскаиваюсь в том, что однажды проболталась на сей счет.
– А ты не раскаивайся, детка, – доверительно сказала Ронда. – Просто я не могу смотреть, как ты занимаешься мазохистским самоедством и не можешь выбраться из этого заколдованного круга. Так признайся, ты в глубине души благодарна мне за мои слова.
В глубине души Аманда действительно любила Ронду, но она была еще слишком раздражена, чтобы открыто признать это. Ее очень возмутили наскоки Ронды на Тедди. И в то же время, ей казалось, что сама Тедди повела бы себя так же в аналогичной ситуации.
Первое, что в свое время привлекло ее к Ронде, было ее поразительное сходство с Тедди. Но не внешнее. Физически между ними не было ничего общего. Но личностно они были очень схожи. Ронда удивительно напоминала ей ту Тедди, которую Аманда знала десять лет назад. Такая же несдержанная, прямолинейная и эмоциональная. Порой она заходила слишком далеко, но никогда не боялась высказать все, что думает. Так что, несмотря на всю абсурдность ситуации, Аманда была убеждена, что в сходном случае Тедди накинулась бы на нее столь же яростно, как сейчас Ронда.
Мысль эта ее успокоила…
Глава 8
– Обычно это так, – согласилась Ронда. – Но не сегодня, и ты видела все это так же хорошо, как и я, хотя и не хочешь признаваться в этом. Но спроси тогда сама Аманду, что она думает на этот счет.
– Ронда права, – призналась Аманда. – Сегодня я действительно паршиво танцевала.
Совсем как начинающая.
– Молодец, ты беспощадна к себе, – похвалила ее Ронда. – Но я хотела бы знать, почему так случилось. Я видела, как ты танцуешь, когда у тебя месячные, когда ты больна, когда загибаешься от бессонницы. И всегда твоя выдержка казалась мне беспредельной. Даже в такие моменты ты танцевала лучше, чем мы в свои лучшие дни. Но что, черт возьми, происходит сегодня?
Пока Ронда говорила, Аманда с остервенением напяливала на себя одежду. Она знала, что из раздевалки уже разбежались все танцовщицы кроме Ронды и Джун. Не глядя в глаза подругам, она уселась на пол, резкими движениями завязывая кожаные ремешки на своих ярко-красных ботинках. Один ремешок никак не поддавался, так что в конце концов она оставила все попытки и беспомощно взглянула на Ронду.
– Сегодня я очень долго не могла заснуть, – наконец сказала она.
– А то я не знала, – усмехнулась Ронда. – Это любому идиоту ясно. Объясни мне, что с тобой происходит?
– Думаю, что вечером я слишком много думала о Тедди и после этого никак не могла заснуть, а потом, когда наконец забылась, мне снились кошмарные сны.
– Ах, вот в чем дело, – прыснула Ронда. А Джун спросила:
– Кто это, Тедди?
– Моя сестра, – ответила Аманда.
– Лучше сказать, – это ее проклятье, – бесцеремонно буркнула Ронда.
– Возьми свои слова обратно, Ронда, – вспылила Аманда, резко вскочив на ноги. – То, что ты сказала, – свинство!
– Да что ты! Ну что ж, может быть, ты и права, Аманда, но так уж мне кажется, и в конце концов, я сказала то, что думаю. Единственная вещь, которая совершенно выбивает тебя из колеи, так что вся твоя работа летит насмарку, – это размышление о Тедди. Когда, наконец, ты снимешь эту петлю со своей шеи и признаешь, что никакие твои слова и поступки не смогли бы тогда ничего изменить!
Как зритель во время теннисного матча, Джун недоуменно вертела головой, глядя то на одну, то на другую.
– Что-то я ничего не пойму, – пробормотала она.
– И хватит об этом, Аманда, – резюмировала Ронда. – Давай-ка лучше пойдем и выпьем с горя, приглашаю вас обеих.
– Я не буду с тобой пить, – ответила Аманда враждебным голосом. – И кто ты такая, чтобы учить меня уму-разуму? Что ты берешь на себя?
Ронда хотела было ответить, но Аманда решительно ткнула ее пальцем в грудь, и та даже на минуту лишилась дара речи.
– Да, я знаю и совершенно убеждена в том, что могла тогда найти слова, чтобы заставить отказаться от своего рокового решения. Если бы я постаралась еще немножко, я бы смогла добиться этого, добилась бы…
– Чепуха все это! – вдруг заорала на нее Ронда. – Чепуха, чепуха и еще раз чепуха! После того, как родители влезли в ее дела, и Тедди решилась сделать то, что сделала, ты имела такой же шанс изменить что-либо, как я – стать монахиней. Ты сделала для нее все, что было возможно и невозможно, Мэнди. И клянусь, я отказываюсь стоять в стороне и смотреть, как ты доканываешь себя бесконечными бессмысленными угрызениями совести, вместо того, чтобы наконец взять себя в руки. А теперь завяжи свой проклятый ботинок, и пойдем примем горячительного.
Глаза Аманды метали молнии в лицо Ронды совсем недолго. Наконец, сработала та часть мозга, которая всегда помогала ей обрести душевное равновесие, посмотреть на происходящее в более оптимистическом ракурсе. Она представила себе, как все это будет выглядеть, если вдруг кто-нибудь из посторонних заглянет в комнату. Она и Ронда стоят нос к носу и орут друг на друга, а бедная Джун не знает, куда ей деться. Пышная грудь Ронды вздымалась от праведного гнева. Щеки раскраснелись, глаза потемнели, она выглядела как заправский воин, готовый тут же броситься в бой. Джун вела себя так, как будто она кролик, которому обязательно надо найти норку, чтобы юркнуть в нее для безопасности. Ну а сама Аманда, скорее всего, похожа на нерадивую школьницу, с растрепанными волосами и незавязанным ботинком.
– О'кей, – сказала наконец она, с легкой улыбкой признавая свое поражение. – Твоя взяла. Мы сейчас пойдем и выпьем за мировую, и выбросим все это из головы.
Схватив щетку, она с ожесточением стала расчесывать свои кудри.
– О, Боже! – воскликнула Джун. – Может быть, кто-нибудь все же объяснит мне, насчет чего вы тут сцепились?
– Почему бы и нет? – Аманда взглянула на отражение Джун в зеркале. – Вообще, я не люблю выворачивать все свое нутро для всеобщего обозрения, но, быть может, если расскажу печальную повесть о сестренках Чарльз, это поможет мне избавиться от постоянных воспоминаний, – тут же она бросила едкий взгляд на Ронду. – Впрочем, не знаю, стоит ли, я уже раскаиваюсь в том, что однажды проболталась на сей счет.
– А ты не раскаивайся, детка, – доверительно сказала Ронда. – Просто я не могу смотреть, как ты занимаешься мазохистским самоедством и не можешь выбраться из этого заколдованного круга. Так признайся, ты в глубине души благодарна мне за мои слова.
В глубине души Аманда действительно любила Ронду, но она была еще слишком раздражена, чтобы открыто признать это. Ее очень возмутили наскоки Ронды на Тедди. И в то же время, ей казалось, что сама Тедди повела бы себя так же в аналогичной ситуации.
Первое, что в свое время привлекло ее к Ронде, было ее поразительное сходство с Тедди. Но не внешнее. Физически между ними не было ничего общего. Но личностно они были очень схожи. Ронда удивительно напоминала ей ту Тедди, которую Аманда знала десять лет назад. Такая же несдержанная, прямолинейная и эмоциональная. Порой она заходила слишком далеко, но никогда не боялась высказать все, что думает. Так что, несмотря на всю абсурдность ситуации, Аманда была убеждена, что в сходном случае Тедди накинулась бы на нее столь же яростно, как сейчас Ронда.
Мысль эта ее успокоила…
Глава 8
– Посидим вместе, девушки?
Три подруги прервали разговор и молча воззрились на стоявшего рядом с их столиком привлекательного мужчину в строгом костюме. Ронда отказала за всех, но в голосе ее слышалось сожаление, и с таким же сожалением она смотрела ему вслед, когда он уходил. То был ее любимый тип мужчины – настоящий самец.
– Так что же случилось, когда твои предки узнали, что Тедди беременная? – Джун вернула их к теме разговора, деликатно помешивая лед в бокале с шерри. Потом она опрокинула остатки напитка в свой изящный ротик и посмотрела на Аманду. – Наверное, они подняли страшный шум?
– Это мягко говоря, – уточнила Аманда. Она тоже допила свой бокал и, поймав взгляд официанта, позвала его, чтобы он снова подлил шерри. Она знала, что ей не стоит больше пить. Она пила нечасто, а потому очень быстро пьянела. Она пожала плечами. – Ладно, к черту все.
Сегодня вечером она решила расслабиться. Нужно полностью выкинуть из головы эту проклятую репетицию. И что бы она сейчас делала, останься дома в одиночестве? Наверное, как всегда копалась в своем прошлом и в том, почему все так вышло.
А в общем, не так важно, каким способом избавиться от депрессии, главное – это успокоиться. До сих пор у нее перед глазами нет-нет да и замаячит обезображенное тело Марианны в морге. А теперь, когда рядом поселился этот Маклофлин, его присутствие постоянно напоминает ей об этом. Благодаря своему необъятному телосложению, он все время попадается ей на глаза, а это заставляет ее углубляться в воспоминания снова и снова. Итак, новая травма постоянно свербила рядом со старой незаживающей раной. В этом причина ее тоски. Поэтому она и пошла сегодня на репетицию, несмотря на свой выходной. Все лучше, чем сидеть дома, где она провела слишком много беспокойных дней и бессонных ночей.
Джун и Ронда затихли, ожидая, когда Аманда соберется с мыслями и продолжит свой рассказ. Аманда знала, что может не продолжать, – давить на нее они не станут. Но она так же понимала, что ей необходимо выговориться. Только таким образом можно снять напряжение.
Наконец она подняла глаза на Джун и заговорила:
– Поймите, скандал родителей с Тедди был заранее запрограммирован. По их мнению, она в своей жизни вообще делала почти все не так. Конечно, она стремилась как можно дольше оттягивать время, прежде чем сообщить им о своей беременности. Просто чтобы поразмыслить и прийти к какому-то решению, но… – тут Аманду прямо передернуло. – Тедди просто с ума сходила по парню, а его звали Тим, Тим Уолтере. Для Тедди не существовало понятия о социальном различии, которое было столь важно для мамы с папой, поэтому ей было невдомек, почему они пришли в ужас, выяснив, что Тим работает всего лишь механиком, хотя и мечтает открыть собственное дело, – Аманда только усмехнулась. – По правде говоря, мне кажется, что их больше расстроил этот факт из биографии Тима, чем беременность Тедди. И они действительно устроили страшный скандал, когда Тим объявил о совместном с Тедди решении завести семью и сохранить ребенка. Они же настаивали, чтобы она сделала аборт.
Голос Аманды задрожал и пресекся, Джун осторожно прикоснулась к ней рукой:
– И они не поженились?
– Нет, – Аманда залпом выпила свой бокал и сделала знак официанту принести новый. – Родители решили пойти напролом, для пользы Теодоры, конечно. За неделю до намеченной свадьбы они пригласили Тима в библиотеку и поставили его перед выбором: или они поженятся с Тедди и останутся без всякой материальной поддержки, или, если он сейчас же покинет ее, обязуясь никогда больше не видеться с их дочерью, они выплатят ему двадцать пять тысяч долларов, необходимые для открытия своего собственного дела, – Аманда взглянула на Джун, в глазах ее промелькнула ненависть. – Мои родители не добрые люди, Джун. Им доставило великое удовольствие оповестить Тедди о том, что этот гнусный неандерталец с грязью под ногтями, с которым она так опрометчиво решила связать свою жизнь, был столь ослеплен предложенной суммой, что тут же дал согласие, не догадываясь о том, что на свой двадцать пятый день рождения Тедди получила бы сумму в десять раз большую.
– Восхитительно.
– Да, таковы мои мама с папой.
– А как сейчас твоя сестра?
– Ее нет, – глаза Аманды наполнились слезами. Ей показалось, что принятое ею спиртное вот-вот вырвется наружу. Она отпихнула свой стакан и обеими руками принялась растирать себе виски. – Будь все проклято! Я хочу забыть об этом, Ронда. Я действительно хочу, но это воспоминание постоянно преследует меня, – она обернулась к Джун. – Когда Тедди узнала, как подло ее продал Тим, она была потрясена, слишком потрясена. И она тут же решилась на аборт.
Аманда закашлялась, стараясь сглотнуть комок, застывший у нее в горле:
– Тогда мы заперлись у нее в комнате и проговорили всю ночь. В основном говорила я, а Тедди все больше отмалчивалась. Я умоляла ее не принимать скоропалительных решений, успокоиться и все хорошо обдумать. Я сказала ей… О, Господи, я сказала: «В твоем состоянии ты можешь натворить много бед и будешь потом горько раскаиваться, особенно если сейчас избавишься от ребенка, если сделаешь это, подчиняясь первому импульсу». – Честно говоря, я вообще не верила, что она пойдет на это. Ведь ей только недавно так хотелось иметь малыша, а аборт вообще не обсуждался до тех пор, пока не вмешались папочка с мамочкой. Но главное, я настаивала на том, что в ее состоянии она вообще не вправе принимать подобное решение. Ведь ясно было, что она находилась в полном шоке. И она согласилась со мной. Вернее, я решила, что она согласилась. Но когда на следующий день я вернулась с занятий, то узнала, что она в больнице и дело сделано, – Аманда впилась рукой в собственное запястье. – Совсем одна. Никого не было рядом, чтобы поддержать ее, – она судорожно смахнула слезы.
– И они зарезали ее? – спросила Джун.
– Нет, – Аманда так резко встряхнула головой, что ее светлые волосы разметались как вихрь. – Нет, все прошло вполне благополучно и с медицинской точки зрения безупречно. Но как только это случилось, Тедди поняла, что совершила чудовищную ошибку. Ее раскаяние было беспредельным. Я не отходила от нее днями и ночами, а она терзала мне сердце, признавая, что я была права. А мне так не хотелось, чтобы теперь она считала только себя виновной. Я видела, как она страдала. И потом, я ведь сказала ей тогда, что, сделав аборт, она не сможет после этого жить, – на несколько минут Аманда замолчала. – В ту ночь она отправилась спать, прихватив полный флакон маминого снотворного.
– Проклятье, – прошептала Джун.
– Я обнаружила, что Тедди мертва, только на следующее утро, – взгляд Аманды был теперь лишен всякого выражения. – И знаешь, Джун, что больше всего расстроило моих родителей? Они мучились от того, как сообщить о несчастье своим друзьям. Ведь они сами подтолкнули Тедди к могиле, – Аманда до боли прикусила губу. – Я не присутствовала на похоронах Тедди. Я как раз закончила школу, так что могла поступить в колледж. Но я сразу же покинула родной дом и больше никогда туда не возвращалась. Господи, ведь уже прошло почти десять лет, – она снова потянулась за своим стаканом. – И знаете, мне вовсе не хочется их видеть: ни родителей, ни двух других сестер, которые до сих пор смиренно пляшут под родительскую дудку.
– Но воспоминания об этой истории превратили в сущий ад твою собственную жизнь, – вмешалась Ронда.
– Почему ты так считаешь? – спросила Аманда с холодным вызовом. – За все время нашего знакомства я коснулась этой темы только второй раз, не так ли? Первый раз – в первый год нашей дружбы, когда у меня была депрессия в годовщину смерти Тедди, и второй раз – теперь, когда я увидела тело мертвой Марианны, и все нахлынуло на меня с новой силой. Но эти два случая вряд ли можно назвать всей жизнью.
– Ладно, признаю, что за исключением того, что было сегодня, это никак не отражалось на твоей работоспособности, ну а как насчет секса? – не унималась Ронда.
– А в чем дело?
– А в том, что у тебя никого нет.
– Извини, Ронда, не все же живут только ради секса, как это делаешь ты, ведь и меня нельзя назвать девственницей.
– Фактически, ты снова ею стала. Ты так давно обходишься без мужиков, что у тебя вполне все там заросло, – Ронда подняла тост в издевательской манере:
– 3 а Аманду Чарльз и ее новообретенную девственность.
Аманда рассмеялась. Она вспомнила, что в последний раз это было с ней действительно очень давно.
– Знаешь, Ронда, – сказала она. – Ты не переживай так за меня, ладно. Просто я действительно фригидная женщина. Наверное, вся страсть в семье Чарльзов передалась только Тедди.
– О, не внушай себе этого, дорогая, – неожиданно вступила в разговор Джун.
– Я тоже думаю, что это не правда, крошка Джун, – изумилась Ронда, – но каковы твои аргументы?
– То, как она танцует, никто не мог бы так танцевать, если бы был лишен страсти.
– Ты слишком высоко оцениваешь мою хореографию, – Аманда распрямилась и вновь подозвала официанта. Как ни странно, весь этот абсурдный разговор помог ей почувствовать себя гораздо лучше. – Я танцую ничуть не лучше, чем любой из нашей труппы.
– Брось прибедняться, – не унималась Джун. – Ты все схватываешь на лету, а какие у тебя движения, ты все время сама придумываешь что-то новое, да что говорить, если даже Чарли прислушивается к твоему мнению.
– Да, Чарли по-особому относится к Аманде, – согласилась Ронда.
Аманда холодно проигнорировала недвусмысленный намек Ронды и обернулась к Джун:
– Мне очень приятно слышать все, что ты мне сказала, но я не могу с этим полностью согласиться. Но даже если это и так, причем здесь страсть? Это всего лишь обыкновенное мастерство.
– Она непробиваема! – взорвалась Ронда, и Джун подтвердила ее слова энергичным кивком головы. – Всякий, кто хоть раз увидит твой танец, Мэнди, не может иметь на этот счет сразу двух мнений. Думаю, несчастье с Тедди усилило твою природную сдержанность и у тебя появилась привычка избегать мужчин. Хотя ты и не избегаешь мужского общества, почти со всеми ты на дружеской ноге, но все же стараешься держать дистанцию. Зачем ты внушила себе, что в твоих жилах течет холодная кровь? Ведь на самом деле тебя просто распирает от страсти. Тебе просто не повезло, что ты до сих пор не встретила такого парня, который мог бы растормошить тебя. Ты можешь отрицать все что угодно, но факт есть факт: когда ты танцуешь, ты выплескиваешь всю свою страсть наружу. И вся та сексуальность, которую ты так старательно подавляешь, предстает воочию. Почему, как ты думаешь, все парни в труппе просто мечтают быть твоими партнерами? Конечно, ты одна из лучших танцовщиц труппы, но это только одна из причин. А почему, ты думаешь, они косяками валят смотреть, как ты выступаешь? – Ронда надвинулась на Аманду. – Они тебя нутром чуют. Но понимаешь, Аманда, ты не сможешь всегда сублимировать это в танце. Что тебе действительно нужно, так это крепкий настоящий мужик, который перевернет всю твою жизнь, и я, кажется, знаю одного такого.
– Да неужели? Кто же он такой?
– Твой новый постоялец. Наш бравый лейтенант.
Аманда вздрогнула как от удара током:
– Ты шутишь!
– Нет, детка, я серьезна, как никогда. Бьюсь об заклад, наш лейтенант мог бы так угодить тебе в постели, как никто другой, – глаза Ронды приобрели мечтательное выражение. – Ах, он такой мужчина! И не спорь со мной, он может заставить любую женщину просто вопить от восторга.
Аманда пренебрежительно вздернула носик:
– Вот и бери его себе.
– Не думай, что мне бы не хотелось, милая Мэнди… И если бы не Чад. Но дело не только в Чаде. Если бы сам Маклофлин проявил ко мне хоть капельку интереса… Чад уже начинает мне надоедать. Но Маклофлин меня не замечает. Он умирает от любви только к одной женщине, а точнее – к тебе.
– Да ты спятила, – прошептала Аманда, почти лишившись голоса, пораженная той необычно яркой картиной, которую тут же нарисовало ей воображение. Интересно, как он себя поведет в ситуации, когда нельзя уже будет оставаться биороботом?
– Думай что угодно, – продолжала Ронда, – но помощник, которого он таскает с собой (помнишь детектива Кэша с большими усами), так вот, он думает то же самое. Я видела, как он переводил взгляд с лейтенанта на тебя и обратно. И ты не сможешь обвинить его в пристрастности. Тристан балдеет от тебя, точно. Верь мне. У меня своего рода радар на такие штуки.
– Мысль о Маклофлине в постели и рядом со мной была бы мне и самой смешна, если бы я уже не имела удовольствие быть с ним немного знакомой, – пренебрежительно сказала Аманда. – Я не думаю, что у него в жизни было хотя бы одно проявление незапрограммированных эмоций, да и тебе хорошо известно, что секс не входит в список моих приоритетов. Но моя беда, что наш век просто помешался на этом. Теперь я точно вижу, что все вокруг просто тронулись. Она сделала рукой неопределенный жест в воздухе:
– Робот-полицейский встречает фригидную женщину: миллионы зевают. Ты не сможешь продать эту «сенсацию» ни одной газете.
– О, я думаю, ты просто недооцениваешь мужчин, Аманда, – не согласилась Ронда. – И я, черт подери, хорошо знаю, что ты недооцениваешь и саму себя. Сорвись с тормозов и дай волю своему воображению. Итак, мы имеем два великолепно физически подходящих для секса образца…
Аманда от волнения даже заморгала, а Ронда от удовольствия расхохоталась. Она знала это! Да, да, да, она знала. Несмотря на ее протесты, маленькая Мэнди не могла остаться равнодушной к симпатичному лейтенанту. Почти теряя контроль над собой, Ронда продолжала тем же тоном:
– Мы помещаем их вместе в комнатку. Добавляем немного вина…
– Ронда, пожалуйста… – почти простонала Аманда.
– Вручаем несколько презервативов для безопасности…
– Ронда…
– Перестань перебивать. Тебе необходимо место, где можно заниматься любовью. Не делать же это в обычной постели, в самом деле.
Аманда почти безумно вращала глазами.
– Оставь это, – скомандовала Ронда. – Ты что думаешь? Разве он мгновенно не сорвет с тебя одежду? Ведь он знает, что если тебя быстро не раздеть и не повалить навзничь, ты можешь передумать и убежать. О'кей, детка. Я дала тебе пищу для размышлений. Я не извращенка и не люблю подглядывать. Итак, я убираюсь и предоставляю тебе возможность все остальное домыслить самой.
– В таком случае, мы приплыли к причалу, так как и в самом деле не знаю, что мне делать дальше, – почти невнятно пробормотала Аманда.
– Он прямолинейный сильный мужик, крошка, поэтому тебе не придется потеть. О, Мэнди, я действительно слышу, как он шепчет тебе на ушко, что любит это.
– Какая мерзость. И вероятно, если я точно не исполню его инструкций, он уберет свой инструмент обратно и выгонит меня вон.
– Интересный поворот мысли, Аманда. Ты делаешь успехи.
Аманда содрогнулась всем телом.
– Можем мы сменить пластинку, пожалуйста? Это уже действует мне на нервы.
Ронда с удовлетворением взирала на полыхающие огнем щеки Аманды, и не стала продолжать свои сексуальные экскурсы. Разговор дальше протекал совсем непринужден но. Беседа трех подруг хотя и была бессодержательной, но они весело смеялись, и настроение Аманды значительно улучшилось. Она уже забыла о душевном разладе, с которого начинался этот день, а к тому времени, когда Ронде и Джун надо было возвращаться в кабаре, все ее проблемы вроде бы остались где-то позади. Но Аманда была почти уверена, что депрессия вернется, если она отправится сразу же домой, но не найдет там себе лучше занятия, как только описывать круги по квартире. Она решила остаться здесь и рискнуть двадцатью долларами на игральном столе. Она покидала заведение в полночь с несколько странным ощущением и тридцатью семью долларами выигрыша. Это не была бог весть какая удача, она знала, но настроение у нее поднялось. Однако, все же приятно было выпить за чужой счет и выиграть несколько долларов в карты. Покидая казино, она решила немного пройтись по парку, чтобы освежиться после выпитого.
Когда Аманда подходила к ограде своего сада, она услышала тявканье Эйса из апартаментов Маклофлина. Ее слегка знобило от прохладного ночного воздуха. Как всегда, перемены в погоде в Рено были непредсказуемы. Было солнечно и тепло, когда в полдень она выходила из дома, да и ей показалось, что не стоит брать с собой жакет. Как назло, к вечеру температура упала почти до сорока градусов <По Фаренгейту>. Конечно, в том ничего не было необычного, но она все же испытывала чувство досады. Ну хорошо, философски решила она, наконец, во всем есть своя выгода. В голове на холоде у нее совершенно прояснилось. И какое наслаждение ожидает ее дома – в горячей ванне. О, да. Она улыбнулась от предвкушения горячей ванны с нежными капельками воды, бегущими по телу.
Выйдя из почти полного мрака на яркий свет, ослепленная Аманда осторожно продвигалась вперед, но неожиданно натолкнулась на чье-то большое мощное тело. Чья-то рука сжала ее запястье, и от страха она остро ощутила холодок внутри живота. Ужас от мысли, что она попалась в лапы маньяка, парализовал все ее тело. Вначале она не могла даже пошевелиться и только пыталась открыть рот, чтобы закричать. Аманда отчаянно надеялась, что Маклофлин дома и услышит ее призыв. Но как только она подумала об этом, тяжелая ладонь накрыла ее рот, не дав ей издать и звука.
От паники Аманда почти потеряла рассудок. Она впилась зубами в эту ладонь, попыталась действовать коленом, царапалась. Но он был очень мощный, слишком мощный. Он развернул ее спиной и прижал к своему телу. Теряя последние силы, она пыталась лягаться и вырваться из стискивающих ее железных рук. В конце концов ее глаза стал покрывать мрак. О, Боже. Неужели она умрет, как Марианна и две другие танцовщицы? Ее дыхание почти прервалось и потребовалось некоторое время для того, чтобы она наконец узнала рядом прозвучавший голос:
– Это Маклофлин, мисс Чарльз, Маклофлин.
Тристан убрал руку и освободил ее рот, но он не собирался отпускать ее, прежде чем она окончательно узнает его. Судя по тому, что Аманда продолжала отбиваться, было ясно, что она еще не разобрала, с кем имеет дело. Он слегка встряхнул ее.
– Аманда, успокойся, дорогая, это только я, Маклофлин.
Маклофлин? Это был Маклофлин? Только что она хотела звать его на помощь, а он вдруг ни с того ни с сего так ее напугал. Хорошо, что у нее не приключился сердечный приступ! Один палец Тристана попал ей в рот, когда он попытался погладить ее, чтобы успокоить, и она сильно его укусила.
– О, черт! – Тристан наконец отпустил ее. – Зачем вы это сделали?
Аманда сразу же превратилась в настоящую фурию. Она замахнулась на него, но наткнулась на его железную руку, и он проворно уклонился. Разъяренная всем, что он с ней проделал, Аманда хотела пустить в дело все свои десять пальцев с острыми ногтями, собираясь расцарапать Тристану лицо.
– Ты ублюдок, вшивый, вшивый ублюдок! – она стиснула зубы, и красные пятна гнева пошли у нее по щекам.
Тристан схватил Аманду за оба запястья и с силой прижал ее руки к телу.
– Что, три тысячи чертей, вы делаете в саду в такой поздний час? – жестко спросил он.
Три подруги прервали разговор и молча воззрились на стоявшего рядом с их столиком привлекательного мужчину в строгом костюме. Ронда отказала за всех, но в голосе ее слышалось сожаление, и с таким же сожалением она смотрела ему вслед, когда он уходил. То был ее любимый тип мужчины – настоящий самец.
– Так что же случилось, когда твои предки узнали, что Тедди беременная? – Джун вернула их к теме разговора, деликатно помешивая лед в бокале с шерри. Потом она опрокинула остатки напитка в свой изящный ротик и посмотрела на Аманду. – Наверное, они подняли страшный шум?
– Это мягко говоря, – уточнила Аманда. Она тоже допила свой бокал и, поймав взгляд официанта, позвала его, чтобы он снова подлил шерри. Она знала, что ей не стоит больше пить. Она пила нечасто, а потому очень быстро пьянела. Она пожала плечами. – Ладно, к черту все.
Сегодня вечером она решила расслабиться. Нужно полностью выкинуть из головы эту проклятую репетицию. И что бы она сейчас делала, останься дома в одиночестве? Наверное, как всегда копалась в своем прошлом и в том, почему все так вышло.
А в общем, не так важно, каким способом избавиться от депрессии, главное – это успокоиться. До сих пор у нее перед глазами нет-нет да и замаячит обезображенное тело Марианны в морге. А теперь, когда рядом поселился этот Маклофлин, его присутствие постоянно напоминает ей об этом. Благодаря своему необъятному телосложению, он все время попадается ей на глаза, а это заставляет ее углубляться в воспоминания снова и снова. Итак, новая травма постоянно свербила рядом со старой незаживающей раной. В этом причина ее тоски. Поэтому она и пошла сегодня на репетицию, несмотря на свой выходной. Все лучше, чем сидеть дома, где она провела слишком много беспокойных дней и бессонных ночей.
Джун и Ронда затихли, ожидая, когда Аманда соберется с мыслями и продолжит свой рассказ. Аманда знала, что может не продолжать, – давить на нее они не станут. Но она так же понимала, что ей необходимо выговориться. Только таким образом можно снять напряжение.
Наконец она подняла глаза на Джун и заговорила:
– Поймите, скандал родителей с Тедди был заранее запрограммирован. По их мнению, она в своей жизни вообще делала почти все не так. Конечно, она стремилась как можно дольше оттягивать время, прежде чем сообщить им о своей беременности. Просто чтобы поразмыслить и прийти к какому-то решению, но… – тут Аманду прямо передернуло. – Тедди просто с ума сходила по парню, а его звали Тим, Тим Уолтере. Для Тедди не существовало понятия о социальном различии, которое было столь важно для мамы с папой, поэтому ей было невдомек, почему они пришли в ужас, выяснив, что Тим работает всего лишь механиком, хотя и мечтает открыть собственное дело, – Аманда только усмехнулась. – По правде говоря, мне кажется, что их больше расстроил этот факт из биографии Тима, чем беременность Тедди. И они действительно устроили страшный скандал, когда Тим объявил о совместном с Тедди решении завести семью и сохранить ребенка. Они же настаивали, чтобы она сделала аборт.
Голос Аманды задрожал и пресекся, Джун осторожно прикоснулась к ней рукой:
– И они не поженились?
– Нет, – Аманда залпом выпила свой бокал и сделала знак официанту принести новый. – Родители решили пойти напролом, для пользы Теодоры, конечно. За неделю до намеченной свадьбы они пригласили Тима в библиотеку и поставили его перед выбором: или они поженятся с Тедди и останутся без всякой материальной поддержки, или, если он сейчас же покинет ее, обязуясь никогда больше не видеться с их дочерью, они выплатят ему двадцать пять тысяч долларов, необходимые для открытия своего собственного дела, – Аманда взглянула на Джун, в глазах ее промелькнула ненависть. – Мои родители не добрые люди, Джун. Им доставило великое удовольствие оповестить Тедди о том, что этот гнусный неандерталец с грязью под ногтями, с которым она так опрометчиво решила связать свою жизнь, был столь ослеплен предложенной суммой, что тут же дал согласие, не догадываясь о том, что на свой двадцать пятый день рождения Тедди получила бы сумму в десять раз большую.
– Восхитительно.
– Да, таковы мои мама с папой.
– А как сейчас твоя сестра?
– Ее нет, – глаза Аманды наполнились слезами. Ей показалось, что принятое ею спиртное вот-вот вырвется наружу. Она отпихнула свой стакан и обеими руками принялась растирать себе виски. – Будь все проклято! Я хочу забыть об этом, Ронда. Я действительно хочу, но это воспоминание постоянно преследует меня, – она обернулась к Джун. – Когда Тедди узнала, как подло ее продал Тим, она была потрясена, слишком потрясена. И она тут же решилась на аборт.
Аманда закашлялась, стараясь сглотнуть комок, застывший у нее в горле:
– Тогда мы заперлись у нее в комнате и проговорили всю ночь. В основном говорила я, а Тедди все больше отмалчивалась. Я умоляла ее не принимать скоропалительных решений, успокоиться и все хорошо обдумать. Я сказала ей… О, Господи, я сказала: «В твоем состоянии ты можешь натворить много бед и будешь потом горько раскаиваться, особенно если сейчас избавишься от ребенка, если сделаешь это, подчиняясь первому импульсу». – Честно говоря, я вообще не верила, что она пойдет на это. Ведь ей только недавно так хотелось иметь малыша, а аборт вообще не обсуждался до тех пор, пока не вмешались папочка с мамочкой. Но главное, я настаивала на том, что в ее состоянии она вообще не вправе принимать подобное решение. Ведь ясно было, что она находилась в полном шоке. И она согласилась со мной. Вернее, я решила, что она согласилась. Но когда на следующий день я вернулась с занятий, то узнала, что она в больнице и дело сделано, – Аманда впилась рукой в собственное запястье. – Совсем одна. Никого не было рядом, чтобы поддержать ее, – она судорожно смахнула слезы.
– И они зарезали ее? – спросила Джун.
– Нет, – Аманда так резко встряхнула головой, что ее светлые волосы разметались как вихрь. – Нет, все прошло вполне благополучно и с медицинской точки зрения безупречно. Но как только это случилось, Тедди поняла, что совершила чудовищную ошибку. Ее раскаяние было беспредельным. Я не отходила от нее днями и ночами, а она терзала мне сердце, признавая, что я была права. А мне так не хотелось, чтобы теперь она считала только себя виновной. Я видела, как она страдала. И потом, я ведь сказала ей тогда, что, сделав аборт, она не сможет после этого жить, – на несколько минут Аманда замолчала. – В ту ночь она отправилась спать, прихватив полный флакон маминого снотворного.
– Проклятье, – прошептала Джун.
– Я обнаружила, что Тедди мертва, только на следующее утро, – взгляд Аманды был теперь лишен всякого выражения. – И знаешь, Джун, что больше всего расстроило моих родителей? Они мучились от того, как сообщить о несчастье своим друзьям. Ведь они сами подтолкнули Тедди к могиле, – Аманда до боли прикусила губу. – Я не присутствовала на похоронах Тедди. Я как раз закончила школу, так что могла поступить в колледж. Но я сразу же покинула родной дом и больше никогда туда не возвращалась. Господи, ведь уже прошло почти десять лет, – она снова потянулась за своим стаканом. – И знаете, мне вовсе не хочется их видеть: ни родителей, ни двух других сестер, которые до сих пор смиренно пляшут под родительскую дудку.
– Но воспоминания об этой истории превратили в сущий ад твою собственную жизнь, – вмешалась Ронда.
– Почему ты так считаешь? – спросила Аманда с холодным вызовом. – За все время нашего знакомства я коснулась этой темы только второй раз, не так ли? Первый раз – в первый год нашей дружбы, когда у меня была депрессия в годовщину смерти Тедди, и второй раз – теперь, когда я увидела тело мертвой Марианны, и все нахлынуло на меня с новой силой. Но эти два случая вряд ли можно назвать всей жизнью.
– Ладно, признаю, что за исключением того, что было сегодня, это никак не отражалось на твоей работоспособности, ну а как насчет секса? – не унималась Ронда.
– А в чем дело?
– А в том, что у тебя никого нет.
– Извини, Ронда, не все же живут только ради секса, как это делаешь ты, ведь и меня нельзя назвать девственницей.
– Фактически, ты снова ею стала. Ты так давно обходишься без мужиков, что у тебя вполне все там заросло, – Ронда подняла тост в издевательской манере:
– 3 а Аманду Чарльз и ее новообретенную девственность.
Аманда рассмеялась. Она вспомнила, что в последний раз это было с ней действительно очень давно.
– Знаешь, Ронда, – сказала она. – Ты не переживай так за меня, ладно. Просто я действительно фригидная женщина. Наверное, вся страсть в семье Чарльзов передалась только Тедди.
– О, не внушай себе этого, дорогая, – неожиданно вступила в разговор Джун.
– Я тоже думаю, что это не правда, крошка Джун, – изумилась Ронда, – но каковы твои аргументы?
– То, как она танцует, никто не мог бы так танцевать, если бы был лишен страсти.
– Ты слишком высоко оцениваешь мою хореографию, – Аманда распрямилась и вновь подозвала официанта. Как ни странно, весь этот абсурдный разговор помог ей почувствовать себя гораздо лучше. – Я танцую ничуть не лучше, чем любой из нашей труппы.
– Брось прибедняться, – не унималась Джун. – Ты все схватываешь на лету, а какие у тебя движения, ты все время сама придумываешь что-то новое, да что говорить, если даже Чарли прислушивается к твоему мнению.
– Да, Чарли по-особому относится к Аманде, – согласилась Ронда.
Аманда холодно проигнорировала недвусмысленный намек Ронды и обернулась к Джун:
– Мне очень приятно слышать все, что ты мне сказала, но я не могу с этим полностью согласиться. Но даже если это и так, причем здесь страсть? Это всего лишь обыкновенное мастерство.
– Она непробиваема! – взорвалась Ронда, и Джун подтвердила ее слова энергичным кивком головы. – Всякий, кто хоть раз увидит твой танец, Мэнди, не может иметь на этот счет сразу двух мнений. Думаю, несчастье с Тедди усилило твою природную сдержанность и у тебя появилась привычка избегать мужчин. Хотя ты и не избегаешь мужского общества, почти со всеми ты на дружеской ноге, но все же стараешься держать дистанцию. Зачем ты внушила себе, что в твоих жилах течет холодная кровь? Ведь на самом деле тебя просто распирает от страсти. Тебе просто не повезло, что ты до сих пор не встретила такого парня, который мог бы растормошить тебя. Ты можешь отрицать все что угодно, но факт есть факт: когда ты танцуешь, ты выплескиваешь всю свою страсть наружу. И вся та сексуальность, которую ты так старательно подавляешь, предстает воочию. Почему, как ты думаешь, все парни в труппе просто мечтают быть твоими партнерами? Конечно, ты одна из лучших танцовщиц труппы, но это только одна из причин. А почему, ты думаешь, они косяками валят смотреть, как ты выступаешь? – Ронда надвинулась на Аманду. – Они тебя нутром чуют. Но понимаешь, Аманда, ты не сможешь всегда сублимировать это в танце. Что тебе действительно нужно, так это крепкий настоящий мужик, который перевернет всю твою жизнь, и я, кажется, знаю одного такого.
– Да неужели? Кто же он такой?
– Твой новый постоялец. Наш бравый лейтенант.
Аманда вздрогнула как от удара током:
– Ты шутишь!
– Нет, детка, я серьезна, как никогда. Бьюсь об заклад, наш лейтенант мог бы так угодить тебе в постели, как никто другой, – глаза Ронды приобрели мечтательное выражение. – Ах, он такой мужчина! И не спорь со мной, он может заставить любую женщину просто вопить от восторга.
Аманда пренебрежительно вздернула носик:
– Вот и бери его себе.
– Не думай, что мне бы не хотелось, милая Мэнди… И если бы не Чад. Но дело не только в Чаде. Если бы сам Маклофлин проявил ко мне хоть капельку интереса… Чад уже начинает мне надоедать. Но Маклофлин меня не замечает. Он умирает от любви только к одной женщине, а точнее – к тебе.
– Да ты спятила, – прошептала Аманда, почти лишившись голоса, пораженная той необычно яркой картиной, которую тут же нарисовало ей воображение. Интересно, как он себя поведет в ситуации, когда нельзя уже будет оставаться биороботом?
– Думай что угодно, – продолжала Ронда, – но помощник, которого он таскает с собой (помнишь детектива Кэша с большими усами), так вот, он думает то же самое. Я видела, как он переводил взгляд с лейтенанта на тебя и обратно. И ты не сможешь обвинить его в пристрастности. Тристан балдеет от тебя, точно. Верь мне. У меня своего рода радар на такие штуки.
– Мысль о Маклофлине в постели и рядом со мной была бы мне и самой смешна, если бы я уже не имела удовольствие быть с ним немного знакомой, – пренебрежительно сказала Аманда. – Я не думаю, что у него в жизни было хотя бы одно проявление незапрограммированных эмоций, да и тебе хорошо известно, что секс не входит в список моих приоритетов. Но моя беда, что наш век просто помешался на этом. Теперь я точно вижу, что все вокруг просто тронулись. Она сделала рукой неопределенный жест в воздухе:
– Робот-полицейский встречает фригидную женщину: миллионы зевают. Ты не сможешь продать эту «сенсацию» ни одной газете.
– О, я думаю, ты просто недооцениваешь мужчин, Аманда, – не согласилась Ронда. – И я, черт подери, хорошо знаю, что ты недооцениваешь и саму себя. Сорвись с тормозов и дай волю своему воображению. Итак, мы имеем два великолепно физически подходящих для секса образца…
Аманда от волнения даже заморгала, а Ронда от удовольствия расхохоталась. Она знала это! Да, да, да, она знала. Несмотря на ее протесты, маленькая Мэнди не могла остаться равнодушной к симпатичному лейтенанту. Почти теряя контроль над собой, Ронда продолжала тем же тоном:
– Мы помещаем их вместе в комнатку. Добавляем немного вина…
– Ронда, пожалуйста… – почти простонала Аманда.
– Вручаем несколько презервативов для безопасности…
– Ронда…
– Перестань перебивать. Тебе необходимо место, где можно заниматься любовью. Не делать же это в обычной постели, в самом деле.
Аманда почти безумно вращала глазами.
– Оставь это, – скомандовала Ронда. – Ты что думаешь? Разве он мгновенно не сорвет с тебя одежду? Ведь он знает, что если тебя быстро не раздеть и не повалить навзничь, ты можешь передумать и убежать. О'кей, детка. Я дала тебе пищу для размышлений. Я не извращенка и не люблю подглядывать. Итак, я убираюсь и предоставляю тебе возможность все остальное домыслить самой.
– В таком случае, мы приплыли к причалу, так как и в самом деле не знаю, что мне делать дальше, – почти невнятно пробормотала Аманда.
– Он прямолинейный сильный мужик, крошка, поэтому тебе не придется потеть. О, Мэнди, я действительно слышу, как он шепчет тебе на ушко, что любит это.
– Какая мерзость. И вероятно, если я точно не исполню его инструкций, он уберет свой инструмент обратно и выгонит меня вон.
– Интересный поворот мысли, Аманда. Ты делаешь успехи.
Аманда содрогнулась всем телом.
– Можем мы сменить пластинку, пожалуйста? Это уже действует мне на нервы.
Ронда с удовлетворением взирала на полыхающие огнем щеки Аманды, и не стала продолжать свои сексуальные экскурсы. Разговор дальше протекал совсем непринужден но. Беседа трех подруг хотя и была бессодержательной, но они весело смеялись, и настроение Аманды значительно улучшилось. Она уже забыла о душевном разладе, с которого начинался этот день, а к тому времени, когда Ронде и Джун надо было возвращаться в кабаре, все ее проблемы вроде бы остались где-то позади. Но Аманда была почти уверена, что депрессия вернется, если она отправится сразу же домой, но не найдет там себе лучше занятия, как только описывать круги по квартире. Она решила остаться здесь и рискнуть двадцатью долларами на игральном столе. Она покидала заведение в полночь с несколько странным ощущением и тридцатью семью долларами выигрыша. Это не была бог весть какая удача, она знала, но настроение у нее поднялось. Однако, все же приятно было выпить за чужой счет и выиграть несколько долларов в карты. Покидая казино, она решила немного пройтись по парку, чтобы освежиться после выпитого.
Когда Аманда подходила к ограде своего сада, она услышала тявканье Эйса из апартаментов Маклофлина. Ее слегка знобило от прохладного ночного воздуха. Как всегда, перемены в погоде в Рено были непредсказуемы. Было солнечно и тепло, когда в полдень она выходила из дома, да и ей показалось, что не стоит брать с собой жакет. Как назло, к вечеру температура упала почти до сорока градусов <По Фаренгейту>. Конечно, в том ничего не было необычного, но она все же испытывала чувство досады. Ну хорошо, философски решила она, наконец, во всем есть своя выгода. В голове на холоде у нее совершенно прояснилось. И какое наслаждение ожидает ее дома – в горячей ванне. О, да. Она улыбнулась от предвкушения горячей ванны с нежными капельками воды, бегущими по телу.
Выйдя из почти полного мрака на яркий свет, ослепленная Аманда осторожно продвигалась вперед, но неожиданно натолкнулась на чье-то большое мощное тело. Чья-то рука сжала ее запястье, и от страха она остро ощутила холодок внутри живота. Ужас от мысли, что она попалась в лапы маньяка, парализовал все ее тело. Вначале она не могла даже пошевелиться и только пыталась открыть рот, чтобы закричать. Аманда отчаянно надеялась, что Маклофлин дома и услышит ее призыв. Но как только она подумала об этом, тяжелая ладонь накрыла ее рот, не дав ей издать и звука.
От паники Аманда почти потеряла рассудок. Она впилась зубами в эту ладонь, попыталась действовать коленом, царапалась. Но он был очень мощный, слишком мощный. Он развернул ее спиной и прижал к своему телу. Теряя последние силы, она пыталась лягаться и вырваться из стискивающих ее железных рук. В конце концов ее глаза стал покрывать мрак. О, Боже. Неужели она умрет, как Марианна и две другие танцовщицы? Ее дыхание почти прервалось и потребовалось некоторое время для того, чтобы она наконец узнала рядом прозвучавший голос:
– Это Маклофлин, мисс Чарльз, Маклофлин.
Тристан убрал руку и освободил ее рот, но он не собирался отпускать ее, прежде чем она окончательно узнает его. Судя по тому, что Аманда продолжала отбиваться, было ясно, что она еще не разобрала, с кем имеет дело. Он слегка встряхнул ее.
– Аманда, успокойся, дорогая, это только я, Маклофлин.
Маклофлин? Это был Маклофлин? Только что она хотела звать его на помощь, а он вдруг ни с того ни с сего так ее напугал. Хорошо, что у нее не приключился сердечный приступ! Один палец Тристана попал ей в рот, когда он попытался погладить ее, чтобы успокоить, и она сильно его укусила.
– О, черт! – Тристан наконец отпустил ее. – Зачем вы это сделали?
Аманда сразу же превратилась в настоящую фурию. Она замахнулась на него, но наткнулась на его железную руку, и он проворно уклонился. Разъяренная всем, что он с ней проделал, Аманда хотела пустить в дело все свои десять пальцев с острыми ногтями, собираясь расцарапать Тристану лицо.
– Ты ублюдок, вшивый, вшивый ублюдок! – она стиснула зубы, и красные пятна гнева пошли у нее по щекам.
Тристан схватил Аманду за оба запястья и с силой прижал ее руки к телу.
– Что, три тысячи чертей, вы делаете в саду в такой поздний час? – жестко спросил он.