Андреева Наталья. Обмани меня нежно

Наталья Андреева
Обмани меня нежно

   Автор считает своим долгом предупредить, что все события, происходящие в романе, вымышленные, любое сходство с реально существующими людьми случайно.

Картина маслом

   Манеж, антикварный салон
   В Москве щедро цвела весна, кое-где скромно потупившими взор бесприданницами-вишнями, а где-то и парадными свечами каштанов, погода стояла прекрасная, и центр города мгновенно заполонили толпы туристов. Они бродили по Красной площади, группами, парами и порознь, ошалевшие от солнца и пива, щелкали фотоаппаратами, стреляли видеокамерами, лежали вповалку на зеленых газонах в Александровском саду, не обращая внимания на замечания таких же разомлевших от жары патрульных, и даже пытались купаться в фонтанах.
   Он шел, потея в костюме и смертельно завидуя тем, кто плещется в фонтанах. Пока размякший полусонный патруль отсекал счастливцев и заставлял их вылезти из воды, они успевали побрызгаться всласть, особенно дети. Было неимоверно жарко, но отчаянно весело. Он с завистью смотрел на мороженое, которое ели все эти праздные люди, и с тоской – на пиво, которое они пили. Он не мог себе позволить ни того, ни другого. Не потому, что денег не было. Просто он шел работать. Сейчас, в жару, позволив себе лишь расстегнуть пиджак и слегка ослабить узел галстука.
   В конце мая в Манеже открылась выставка-продажа антиквариата. Там можно было не только полюбоваться на произведения искусства, но и приобрести понравившуюся вещь в личную коллекцию. Для тугих кошельков, то есть для депутатов, крупных чиновников, больших бизнесменов и звезд шоу-бизнеса назначали особый день и пускали только по приглашениям. Им принадлежало право первой ночи, они устраивали смотрины и оценивали выставку-невесту, иногда сватали, остальным же посетителям приходилось довольствоваться дамой, накануне утратившей невинность.
   По залам ВИПов водили с шампанским, с переводчиками, ведь среди устроителей салона было много иностранцев, которые охотно открывали свои запасники для московских бешеных денег, без зазрения совести взвинчивая при этом цены. Все равно купят. А куда их еще девать, деньги-то? Когда они бешеные? Когда уже куплено все, что нужно и что не нужно: дома и квартиры по всему миру, «Майбахи»-«Бентли», самолеты-яхты, юные жены и совсем еще девочки – любовницы, бриллианты для них и шиншилловые шубки, образование для детей, законных и внебрачных. Теперь вот искусство. Выгодное вложение средств: антиквариат в любые времена только растет в цене. За вход ВИПы, разумеется, не платили. Они сами подарки, спасибо скажите, что заглянули в вашу лавчонку! Мы ведь и в Париж можем слетать, и в Лондон не проблема. На дом все привозите? Вот спасибо! Так и быть, заглянем.
   В первый день антикварный салон был закрыт для свободного посещения. Но уже на следующий прочие равные могли купить входной билет, который, кстати, стоил недешево, и побродить по залам, насладившись сполна экспозицией. Выставка работала в Манеже целую неделю. Хотя смотреть здесь особенно было не на что.
   В этом он убедился, сделав обход по залам. Бедненько, а главное, спорно. Темнят господа иностранцы, везут в Москву всякий хлам, залежалый товар в надежде на неразборчивость богатых русских. Свои коллекционеры прижимисты и подозрительны, а тут беспредел, деньги ворованные, их надо куда-то пристроить, то, что с риском добыто в обход закона, так же и тратят – с риском, с шиком, – поэтому здесь можно все. Стены завешаны сомнительными Шагалами и Айвазовскими и не менее сомнительными полотнами современных художников, некоторые даже сами присутствуют, чинно сидят за столиками в ожидании покупателя. Он с первого взгляда научился отличать менеджера от художника, продавца от творца. Взгляд у них разный, у одних циничный, а у других виноватый. А лица... Лица большей частью скучные. У всех.
   Самые интересные лоты, разумеется, ушли в первый же день, на приглянувшейся ему картине Пикассо висела табличка «продано». Едва взглянув на нее, он понял: это и есть то, за чем он сюда пришел. Маленькая, размером с тетрадный лист, в плоской, почти невесомой рамке, и, без сомнения, подлинник. Чувствуется рука мастера, в пятнах черной и белой краски, казалось бы, в беспорядке усеявших крошечный холст, угадывается зимний пейзаж. А как точно передано настроение! Картина неизвестная, из ранних, когда испанский гений только-только пробовал свои силы. Как она здесь оказалась? Да какая разница? Он немного полюбовался ею, тут же решив: беру! И табличка «продано» его нисколько не смутила.
   – Вась, а Вась? Давай хоть вон тот светильничек купим! Зря, что ли, перлись сюда через всю Москву? – услышал он хриплый женский бас. – Всего-то тридцать тыщ евро!
   Он невольно поморщился, как и всегда, когда в библиотеке матерились, в музее плевали на пол, а в театре во время спектакля раздавался звонок мобильного телефона, и стиснул зубы. Не сейчас. Он на работе. С этой публикой скандалить бессмысленно, они на все отвечают наглым: а че? Они понимают только силу. Разбогатели и ошалели: теперь им можно все! Они и вывели формулу, согласно которой центр Вселенной есть деньги, все вращается вокруг них, и где-то там, на задворках, какое-то, блин, искусство, которому тоже надо отстегнуть. Еще вчера эта дама заботливо вытирала пыль с сиротливо стоявшего в углу торшера, а сегодня присматривает себе в многоэтажные хоромы «светильничек» за тридцать тысяч евро. Он обернулся: так и есть.
   Басила насквозь прокуренная бабища, одетая во что-то яркое и блестящее. Она еще и на грудь приняла для куражу, прежде чем войти под своды храма искусства. И во что бы то ни стало желала приобщиться, хоть через «светильничек».
   – Где, Люсь? – завертел бритой башкой супруг.
   – Голову, блин, подними!
   Бритый Вася задрал голову: над ним, прикованный к потолку цепью толщиной в руку, висел «светильничек» размером с кухню в хрущевке. Подпись под ним гласила: «Бронзовая люстра из средневекового замка. ХIХ век».
   – Глянь, кака симпотная! У нас на третьем этаже темно!
   – А в дверь она пролезет? – с сомнением спросил Вася.
   – Вопрем!
   Вася крякнул. Это означало сомнение, супруга надулась. Но к нему тут же подскочила изящная француженка и защебетала что-то на сладком своем языке, то и дело касаясь волосатой руки тонкими пальчиками в почти невесомых платиновых колечках. Зачарованный блеском разноцветных камешков и журчащим голоском, бритый Вася, еще раз крякнув, полез за пазуху. Француженка расцвела, предвкушая свой процент от сделки. Торговля шла плохо.
   ВИПы прошли за один день табуном, и, мгновенно почуяв развод на бабки, тут же и схлынули. Это иностранцы до сих пор думают, что вокруг Кремля бродят медведи, а самый ходовой товар в России – валенки и лапти. Ну, еще водка, которой эти русские греются в лютые морозы. А морозы у них девять месяцев в году, вот они почти и не трезвеют. На самом же деле богатые русские давно уже прекрасно разбираются в антиквариате. У них есть свои консультанты, в конце концов, они и в самом деле могут слетать в Париж или в Лондон. Куда угодно. Но лапти в Москве еще остались. Он покосился на бритого Васю, стоявшего под «средневековой» люстрой.
   – Мсье что-то заинтересовало? – цепко посмотрела на него мадмуазель. Вопрос был задан по-французски, но он прекрасно понял и ответил на том же языке:
   – Нет, спасибо, мадам. Если у меня возникнут вопросы, я непременно обращусь к вам за помощью.
   Она посмотрела на него с интересом, но тут же отвела глаза: еще одна парочка забрела под люстру. Надо работать, а флирт с красивым русским, так хорошо говорящим на ее родном языке, приятен, но, увы, не оплачивается.
   Он тоже скользнул по женщине заинтересованным взглядом. Среди в пух и прах разряженных девиц, курсирующих по залам в поисках богатых покровителей, француженка смотрелась стильно и интриговала мужчин гораздо больше. Девицы и ему строили глазки, но напрасно. Неинтересны. Насмотрелся. Они, как яркие бабочки, окружают любую клумбу, где полно зелени. Везде, где только можно, пытаются познакомиться с богатым мужчиной, кошелек которого пухнет от долларов и кредиток. Их здесь гораздо больше, чем потенциальных женихов. Француженка же приятна тем, что, во-первых, она тут на работе. Не бездельница и хорошо образованна, раз ее взяли на антикварный салон. А во-вторых, одета со вкусом во что-то струящееся, скрывающее фигуру, колени целомудренно прикрыты, под густой темной челкой немного усталые, но умные, живые глаза.
   «Я здесь на работе. И она на работе». Это был сигнал «стоп!». Женщины интересовали его всегда, и они никогда не оставались к нему равнодушными, но всему свое время. И место. Работу не стоит смешивать с удовольствием, иначе толку не будет.
   Они с француженкой, как два торговых судна, встретились в заливе, кишащим праздными яхтами, и, оценив друг друга, пошли дальше, каждый своим курсом. Она к новым клиентам, а он к Пикассо. В руках у него был ноутбук. То есть все думали, что это ноутбук. И что он – деловой человек, бизнесмен, который пришел сюда тратить деньги. О! Если бы они знали правду! Какой бы поднялся переполох!
   Он не бизнесмен. Он грабитель. Специализирующийся на элите и промышляющий на антикварных салонах и в прочих местах, где эта элита удовлетворяла свои постоянно растущие потребности. И он собирался выкинуть сегодня штуку, от которой у какого-нибудь толстосума хоть на время да пропадет аппетит.
   У него имелся постоянно пополняемый список самых нелепых ограблений. Пополняемый тайно им же самим, но иногда и за счет других ловкачей. Даже страшно подумать, сколько в мире существует мифов! Всевозможных штампов, разного рода клише. К примеру: музей нельзя обокрасть. Каждый экспонат на сигнализации, повсюду находятся датчики, в каждом зале ведется видеонаблюдение. Расхожее мнение: легче ограбить пункт обмена валют или ювелирный магазин, чем антикварный салон.
   Но вот из музейного комплекса Лувра грабители украли ювелирных изделий известной фирмы более чем на десять миллионов евро, просто-напросто разбив витрину, когда сотрудники на минутку отлучились. Зал не был оборудован ни сигнализацией, ни системой видеонаблюдения, так что поймать их не представляется возможным.
   Или еще одна история. Сотрудники другого европейского музея совершенно случайно обнаружили, что в одном из залов вместо бронзовой статуэтки известного итальянского скульптора стоит ее деревянная копия. Стоимость утраты страшно даже прикинуть, скульптор сейчас безумно моден. Десятки миллионов евро кто-то положил себе в карман при помощи одной только ловкости рук.
   Другой парнишка поступил еще проще. Под видом туриста посетив экспозицию, подменил уникальное ювелирное украшение стоимостью в несколько миллионов евро купленной на входе грошовой копией, и никто ничего не заметил. А двести двадцать одно ювелирное изделие знаменитых русских мастеров, загадочным образом исчезнувшее из запасников Эрмитажа? Или недавнее ограбление музея в Каире, когда пропажу картины Ван Гога стоимостью пятьдесят миллионов долларов(!) даже не отследили! Ее просто-напросто вынули из рамы и преспокойненько унесли. Чем, скажите, занималась охрана на выходе из музея? Камеры же наблюдения в зале, где висел Ван Гог, оказались чистой бутафорией. А...
   А о скольких кражах умалчивают? Дабы не выносить сор из избы. Дабы сохранить миф о музеях-крепостях и антикварных салонах – неприступных бастионах. Он и сам мог бы порассказать о халатности охраны и беспечности покупателей. Взять хоть этого Пикассо. Картина будет висеть здесь до окончания салона с табличкой «продано». И менеджер уже не станет обращать на нее внимания. Продано ведь! Свой процент продавец уже мысленно зачислил на банковский счет.
   Картина же очень маленькая, компактная, и стоит при этом безумных денег. Так что сам бог велел. Интересно, как выносили тридцатисантиметровую статуэтку? В рюкзаке, что ли? Он невольно улыбнулся. Ноутбук – хорошая идея. В нем как раз найдется местечко для этого маленького полотна. И никто никогда не узнает, как и куда оно исчезло. Пишите письма Пикассо, господин олигарх, жалуйтесь! Почему ж ты, испанец, жадина такая, поскупился на холст?
   Он, нащупав рукой замок «ноутбука», шагнул к картине и замер. Твою мать! Вместо нее на стене висела картонка, испачканная разноцветными кляксами, даже не копия, а просто мазня. Дешевая имитация, чтобы только дырку на стене закрыть. А на этой дряни прилеплена издевательская табличка: «Продано». И никто ничего не замечал! Девушка-менеджер лихо обрабатывала очередного «Васю», а посетители делали вид, что любуются «Пикассо».
   Ну и публика подобралась сегодня! Либо «Васи» с «Люсями», либо длинноногие девицы с голыми пупками. Где же вы, ценители искусства? Взять хоть вас, дамочка. Белая моль, серая мышь. Юбка до пола, челка до бровей, губы, давно забывшие вкус помады, и тело, никогда не знавшее мужчины. Вы бы еще с мешком для картошки сюда пришли! Это же не сумка, а нищенская котомка, туда только милостыню класть. Дома вас ждет кастрированный кот, обезжиренный кефир и фильм без постельных сцен. Но в искусстве-то вы должны разбираться при такой-то внешности, черт вас возьми! Что вам еще делать, как не по антикварным салонам шляться? Что ж вы-то молчите?
   У него в душе все кипело от возмущения. Надо же! Украли картину, которую он уже считал своей! Жулики! Куда только мир катится? Она ведь только что была здесь! Он может в этом поклясться! Во время его первого «пристрелочного» прохода по антикварному салону картина была на месте! Подлинник, а не эта отвратительная мазня!
   Значит, она еще здесь. Он сглотнул и почувствовал, как рука, державшая ноутбук вспотела. Надо воровку найти. То есть вора. Того, кто стянул Пикассо. И заставить с ним поделиться. В конце концов, это была его идея. В самом конце зала он приметил еще один ноутбук и пошел следом за ним. Похоже, у кого-то мозги тоже работают в правильном направлении.
   Ноутбук шел к выходу. Все правильно, дело сделано, оставаться здесь дальше не только бессмысленно, но и опасно. Удачливый конкурент двигался быстро, но у самой рамки металлоискателя он догнал-таки ускользающего от него Пикассо. Так вот ты какой, грабитель! Какое-то время он внимательно изучал конкурента и прикидывал, как будет действовать, чтобы заставить того поделиться. Конкурент между тем спокойно положил спрятанного от посторонних глаз Пикассо на столик, у которого возвышался дюжий охранник, вынул из карманов ключи от машины, от дома, мобильный телефон, потом другой, брякнул все это на крышку ноута и шагнул в рамку.
   – Ноутбук откройте!
   Он невольно вздрогнул. Нет, это не ему, это господину, который пришел сюда с ноутбуком первым. Охранники поступили так же, как и гаишники, когда по трассе мчатся два спортивных автомобиля: тормознули первого, кто превысил скорость. Два господина с ноутами, стоящие друг за другом, вызвали у них подозрение.
   – Что, простите?
   – Я говорю, штучку вашу откройте.
   Вор всегда рискует быть пойманным. Да еще с поличным! Жаль. Идея с ноутом была неплоха.
   – Пожалуйста! Только я не понимаю: в чем дело? К вам что, теперь деловым людям и не заходить? Я без ноута, как без рук! Это мой офис! У меня бизнес!
   Господин говорил раздраженно и всем своим видом показывал недовольство. Распихав по карманам ключи и мобильные, разгневанный бизнесмен рванул крышку своего офиса:
   – Нате! Смотрите!
   Это и в самом деле был ноутбук. И никакого Пикассо.
   – Ой, разрешите.
   Он почувствовал толчок в спину. Белая моль тряслась и вытягивала шею, высматривая кого-то за рамкой.
   – Моя мама... Случилось... ужасное... позвонили... – лепетала она, прижимая к тощей груди нищенскую котомку.
   – Проходите уже, женщина! – рявкнул охранник.
   – Спасибо.
   Она нырнула в рамку, так и не расставшись с котомкой, серая мышка, напуганная до полусмерти неожиданным звонком заболевшей матери.
   – Безобразие! – выругался господин с ноутбуком, которого она, выходя, задела котомкой. – У вас там что, кирпич?
   – Извините, – пробормотала моль и кинулась к кому-то, маячившему между колоннами.
   – Я буду жаловаться! – заявил бизнесмен. – Среди организаторов салона – мои друзья! Я просто не успел вместе с ВИПами! У меня вообще приглашение! Вот! – господин сунул под нос охраннику именное приглашение, и тот смутился:
   – Извините.
   – В ж... засунь свои извинения!
   Бизнесмен, матерясь и мигом превратившись из респектабельного господина с дипломом Гарварда в разбогатевшего бандита, красный от злости, выскочил на улицу.
   – Открыть? – спросил он у охранника, кладя ноутбук на только что освободившийся столик.
   – Не надо, – буркнул тот. – Проходите.
   Он, досадуя, шагнул в рамку. Такой подарок судьбы, и надо же! Впустую! Все складывалось как нельзя лучше, и вот вам, пожалуйста! Его опередили!
   И кто? Девушка с рюкзачком, на котором болтается плюшевый медвежонок? Парень в наушниках, мотающий головой в такт льющейся оттуда музыке? Пожилая дама в шляпке с поникшим зеленым пером? Да кто угодно! Он сделал ошибку, пойдя за ноутом. Но машинально все же продолжал за ним идти.
   Бизнесмен сел в большую черную машину, рядом садилась в такси белая моль. В такси?!
   – Девушка!!! Эй ты!!! Стой!!!
   Поздно. Она исчезла, а вместе с ней и Пикассо. Он был в бешенстве. Сам же создал ситуацию, которая помогла воровке! Она искала нестандартный ход, чтобы выбраться из салона с ворованной картиной, и тут же сообразила, что два господина с ноутами, стоящие друг за другом, отвлекут охрану. Она ловко вклинилась между ними, разыграла сценку с больной мамой и сорвала куш.
   – Ах ты...
   Кастрированный кот, как же! Тебя дома ждет волосатый жеребец! Которому ты в клювике принесешь Пикассо! Картина, кстати, немалых денег стоит! Черная икра тебя ждет! Шампанское! А на закуску крутое порно! Будь ты неладна, мышемоль! Все – маскировка. Юбка, парик, очки, котомка. Черт тебя знает, какая ты на самом деле? Но – хороша!
   Он машинально потрогал наклеенные усы и поправил затемненные очки с диоптриями, одернул пиджак. В обычной жизни только контактные линзы и спортивный стиль. Ты никогда меня не узнаешь, если мы вдруг встретимся еще раз, мышемоль. И я тебя не узнаю.
   Ладно, проехали. Он поднял руку, ловя такси. И невольно хмыкнул, вспомнив, как народ ходил вокруг мазни на картонке, понимающе цокая языком. Пикассо он тут же занес в свой список самых нелепых ограблений. Интересно, а покупатель заметит, что приобрел гм-м-м... подделку? Или картина войдет в историю в том виде, в каком она сейчас есть? Всякое бывает. И где же, черт возьми, теперь подлинник? Он ведь может и ошибаться насчет мышемоли. И воровка все-таки бабушка с пером на шляпке. Или меломан?

* * *

   Петербург, выставка эксклюзивных ювелирных украшений
   Она предвкушала великий день. День своего триумфа. Все было продумано до мелочей, никогда еще она так не готовилась к очередному «делу». Хватит случайностей, не будем больше полагаться на судьбу! Отныне никакого риска и, упаси боже, экспромта. Имея такие деньги, уже не хочется сесть в тюрьму.
   Из всей коллекции драгоценностей она выбрала роскошное колье: сапфиры в россыпи бриллиантов, словно незабудки в каплях утренней росы. Цвет просто потрясающий! Как правило, сапфиры гораздо темнее, есть почти черные, они стоят дорого, но совсем не хороши. Лично она такие не носит, хотя синий – ее цвет. Синий и голубой. Оставить бы его себе. Это колье – редкость. Красота необыкновенная, и сапфиры в нем уникальные. Что за цвет! Но...
   Нельзя. Она тяжело вздохнула. Это ее работа, а не поход по ювелирным бутикам. От колье надо будет избавиться, и как можно скорее.
   Когда она заказывала по каталогу копию, знакомый ювелир, как всегда, не задал ни одного вопроса.
   «Когда-нибудь я провалюсь. Из-за этого ювелира или из-за кого-то другого, кто делает для меня копии. Но я с самого первого дня, с первого экспоната, который перекочевал в мою сумку, это знала. Разве у меня был выбор?»
   Вращаясь в высшем свете, она давно пришла к выводу: в этой стране честно не живет никто. Да это и невозможно. На модные курорты летят полные самолеты, и в бизнес-классе все кресла заняты. Места в самых дорогих отелях раскуплены загодя, если и остались номера, то самые дешевые. В дорогих ресторанах вечерами нет ни одного свободного столика, на платные факультеты престижных вузов, где обучение стоит немалых денег, бешеный конкурс. Элитное жилье расходится влет еще на стадии котлована. Может, скажете, что все эти люди свои деньги заработали! Трудились в поте лица, и вот вам результат!
   Тогда что же с ней-то не так? Трудилась и в поте лица. По-всякому. Умна, хороша собой, сговорчива, предприимчива. В свое время от отчаяния готова была и в постель с начальником лечь, от которого зависело повышение. На все готова. Какие уж тут принципы? Мама тяжело больна, отец без работы, ребенку надо учиться, а мужа нет. Берите от меня, что хотите, хоть бы и меня саму! Но потом поняла: толку-то? Прибавка солидная, но этих денег все равно не хватит. Уйдут, как в песок, а нужен доход постоянный, и немалый. Не зарплата в фирме у какого-нибудь дяди, и не жалкая подачка из госбюджета. Откуда они берутся-то? Богатые, успешные, без жилищных и материальных проблем? Ноги длинные, зубы белые, лица загорелые. Откуда-а?! Такое ощущение, что они уже рождаются со всеми атрибутами роскоши. Все о них: фильмы, книги, статьи в глянцевых журналах, сплетни. И нигде нет главного: как? Как всего этого добиться? Дайте рецепт, вы, успешные? Откуда деньги? Самолеты-яхты откуда?
   «Я всю жизнь работала. Работала, работала, пахала, в общем, вот и...»
   Нет, милая, врешь ты все. Трудами праведными не наживешь палаты каменные. Не в этой стране. Особенно тяжело одинокой женщине, которой надо кормить большую семью. Тут придется либо сгореть на работе за каких-нибудь пару лет и умереть нищей, либо найти способ за эти же два года подобраться к большим деньгам и сорвать куш. И спокойно доживать остаток дней где-нибудь за городом, в уютном коттедже, в окружении своей большой семьи. Она выбрала второй вариант, и вопрос денег был решен. Оставалось найти способ, как разжиться за счет тех, кто уже разбогател.
   Она никогда не украла бы в универсальном магазине, не обманула бы старушку, выманив у нее пенсию, не надула колхозника, продающего овощи из своего подсобного хозяйства. Она даже терпела, когда ее обвешивали на рынке или обсчитывали в магазине. Видела это, но говорила себе: заплати. Пусть и у них будет праздник. Она не трогала своих.Напротив, всегда давала им заработать. Но этих людей, из бизнес-класса авиалайнеров, из дорогих ресторанов, из элитных вузов и трехэтажных коттеджей в заповедной зоне, сам бог велел пощипать. Они от этого не обеднеют.
   Ни к кому конкретно она не испытывала неприязни и (упаси боже!) вражды. Мало того, она сама была одной из них. Этого требовала специфика ее работы. Иначе кто бы ее пустил на выставку-продажу эксклюзивных ювелирных украшений? Кто дал бы ей приглашение и каталог?
   Она любовно погладила разложенное на черном бархате колье. Сначала были картины. Просто картины. Ей казалось: заимей всего один подлинник, удачно его продай, и больше уже ничего не надо. Но расходы все росли и росли. Ей требовалась «спецодежда», чтобы повсюду быть своей. А для того чтобы войти в высшее общество и получать приглашения на все эти элитные салоны, надо было водить в дорогие рестораны нужных людей. Да и прикрытие, бизнес, которым она якобы занималась, требовал больших вложений. Там, за фасадом, пустота, одни только расходы, но если дом из мрамора, да еще с позолотой, никто и не заподозрит обмана. Она старательно золотила фасад, за которым зияла пустота.
   Сначала был павильончик в одном и торговых центров, почти у стен Кремля. Сувениры для иностранцев: матрешки, иконы, шапки-ушанки... Она, не скупясь, вкладывала деньги. Половина всех «заработанных» денег уходила на этот проект. Размеры ее детища росли, ассортимент менялся. В конце концов, она стала владелице галереи, в которой выставлялись для продажи привлекательные с коммерческой точки зрения картины, а среди посетителей мелькали медийные лица.
   Что же касается драгоценностей... Все началось с того, что в лавчонке одного из универсамов она приобрела копеечные серьги. И надела их с норковой шубкой. Случайно получилось, просто ничего другого под рукой не оказалось, а она спешила.
   – Не боитесь с такими серьгами по магазинам ходить? – спросила продавщица, заворачивая в упаковочную бумагу коробку с дорогим коньяком.
   – Что?
   – Серьги, говорю, у вас роскошные. Сразу видно: бриллианты.
   Она чуть не рассмеялась. В самом деле, кто может подумать, что в ушах у дамы в шикарной норке, покупающей дорогой французский коньяк, грошовые серьги? Потом она случайно увидела в ювелирном магазине точь-в-точь такие же, но с бриллиантами. Она их купила и ради интереса во время выходов в свет надевала то дешевую имитацию, то белое золото с россыпью драгоценных камней. Разницы никто не замечал. Напротив, больше хвалили подделку.
   А, простите, кто такие любовницы олигархов? Девочки, прямо со школьной скамьи подавшиеся в элитные проститутки. Не все, конечно, а зачем нам все? С десяток юных провинциалок, еще не обтесавшихся в столице, вполне достаточно, чтобы преуспевать. Что они видели в жизни? Их привели за ручку в ювелирный бутик и сказали, что брать надо здесь. Они ленивы, учиться не хотят, во всем полагаются на своего богатого любовника и его консультантов. А любовник настолько занят, что отваливает деньги, не считая, лишь бы к его бесчисленным проблемам не добавилась еще и эта: ездить с девочкой по магазинам.