– Не ускорим… – промямлила я, внимательно вглядываясь в барахтающуюся сущность. – Оно уже из куртки вывалилось.
– Ну-ка… – подруга потеснила меня в сторону. – Фига себе! Это же… Бли-ин! Красавица Динка! Гелькина дочь!
8
– Ну-ка… – подруга потеснила меня в сторону. – Фига себе! Это же… Бли-ин! Красавица Динка! Гелькина дочь!
8
Первые минуты после встречи Динка вела себя сносно. Даже поздоровалась, кивком головы. Вот только на наши вопросы не отвечала. Нормальная реакция. Вопросов было слишком много, да и сыпались они из нас, как горох, вот она в них запуталась и завязла. А после того как мы силком отняли у нее снятую с нашего забора куртку, безмерно большую, точно с чужого плеча, девчушка вообще показалась более-менее нормальным человеком, только очень грязным и голодным. Войдя в дом, принюхалась и сразу выбрала верное направление. Расстояние до стола она преодолела в несколько прыжков. То, что девица не желала расставаться с забытым мною у машины и прихваченным ею рыхлителем, лично у меня недоумения не вызвало. Я и сама с ним почти сроднилась, причем незаметно. Вот только мне в голову не приходило использовать его в качестве вилки. Правда, из своей тарелки она хватала еду руками, «кошачью лапу» использовала лишь для пополнения запасов и формирования из них новой порции, но то, как подцепляла и подгребала ею все съедобное, впечатляло.
Мы с Наташкой нервно переглядывались и старались молчать. Предварительно и специально для подруги я подчеркнула – когда я ем, то глух и нем. Наташка ехидно согласилась. Моя глухота и немота – прекрасная отмазка от ее разумных уговоров прекратить обжорство. Я мудро усмехнулась. Успокаивало то, что ей приходилось труднее, чем мне, вот и отыгрывается. Подруга терпеть не может беспорядка, тем более щедро приправленного антисанитарией. Предложение умыться и помыть руки перед едой Динка внимательно выслушала, в знак согласия кивнула и… проигнорировала. Заметив в руках у Натальи Николавны батон, ловко подхватила его рыхлителем и принялась вгрызаться в белую мякоть. Собственные грязные руки ее не смущали. Отнять батон мы не решились. Да Динка бы без боя и не отдала. А посему суетливо принялись метать на стол съестные припасы из холодильника. Я искренне обрадовалась, обнаружив в морозилке помимо упаковки пельменей еще и сардельки. Мы с Димкой искали их дома в Москве, при этом ухитрились рассориться так, что весь вечер не разговаривали. Сводя счеты, слишком далеко зашли – от элементарных сарделек с приятным названием «Докторские» до межгосударственных отношений России со странами СНГ и НАТО. Больше всего меня обидел намек на то, что СССР развалился исключительно из-за меня.
Отваривать сардельки не пришлось. Какой смысл, если девица хищно вцепилась в них, мороженых, когтистым орудием? Мне удалось ловко их умыкнуть и закинуть назад в морозилку. Пока я под прикрытием подруги занималась нарезкой остатков колбасы и сыра, Наташка умело держала оборону, отбивая тарелкой Динкины атаки на целые куски, Девушка тут же сменила тактику и норовила выхватить нарезанное прямо из-под ножа.
Заснула писаная грязью красавица прямо за столом с куском холодной котлеты в руке и открытыми глазами. Сразу после второй чашки крепкого чая, которому, по нашему мнению, надлежало ее взбодрить. Честно говоря, мы основательно перепугались, отметив безумный взгляд Динки в никуда. Откинувшись на спинку стула, она тупо пялилась на какую-то точку в бездонном небе.
– Падших ангелов увидела. С утра пораньше к нам летят, не иначе как к завтраку, – втянув голову в плечи, предположила Наташка. – Как в рекламном ролике какого-то дезодоранта. Ирка, посчитай, сколько штук боевых единиц зависло над твоим участком. Ка-ак брякнутся!
– Почему я? У меня со счетом плохо, сама знаешь, как мне «везет», обсчитывают все, кому не лень.
– Участок твой, тебе и считать. Замечательная возможность для тренировки.
– Зато ты прирожденный аудитор, – возразила я. Не выдержав напряжения, проследила за направленностью взгляда Динки и облегченно перевела дух. – Нет никакого ангельского десанта. Таращится в никуда.
– А кто есть?
– «Тучки небесные, вечные странники…», да и их толком не разглядеть. Судя по тому что эта Динка на нас буквально с неба свалилась, единственная падшая ангелица только она. И, как мне кажется, наша гостья потеряла сознание. Глаза у нее какие-то стеклянные.
Наташка ругнулась и окончательно ожила. Осторожно приблизившись к Динке, помахала перед ее глазами рукой и скроила недоверчивую физиономию. Я поддержала ее, как могла. Уж очень не хотелось верить в резкое ухудшение самочувствия чумазой красавицы. Не знаю, какое именно выражение получилось на моем лице, Наташка его не видела. Оно и к лучшему. У подруги слишком критичный подход к приемам моего самовыражения. Потоптавшись на месте, она решилась на более качественную проверку состояния девицы – попробовала взять у нее котлету. Динка крупно вздрогнула, заскулила и прижала ее к груди. Вместе с «кошачьей лапой». Удовлетворенно почмокав, закрыла глаза и попыталась прилечь на стуле…
Едва ли бедняжка помнила, как мы перетаскивали ее на диван. «Пушинка», кряхтя от напряга, отметила Наталья. Основная тяжесть легла на нее. Мои попытки помочь остались нереализованными. Не знала, с какой стороны подступиться, чтобы облегчить ношу подруги, не оттоптав при этом ей ноги или того хуже, не повиснув на ней тяжелым довеском.
– Действительно пушинка, – легко согласилась я и, получив выпавшей котлетой по переносице, ловко поймала ее, спасая от падения на пол. Вторым в порядке очередности из Динкиных рук выпал рыхлитель. Его я тоже тормознула, но темечком. Чертыхнувшись от негодования, подхватывать на лету не стала. Обругав за коварство, легким ударом ноги загнала под стол. Наташка права, пора внимательно отслеживать свои поступки. Конечно, старый рыхлитель не чета ранее неумышленно украденной мною из придорожного магазинчика ручной дрели. И уж тем более электрическому чайнику, машинально прихваченному из чужой квартиры. Но все-таки налицо воровство. Пусть даже вовремя неосознанное. Та к неосознанно и до грабежа банков дойдет.
– Зачем ты чужую антисанитарную котлету слопала? – укоризненно прошипела Наташка, успевшая самостоятельно пристроить Динку на диван. Со всеми удобствами, относительными, конечно. Под головой девушки вместо подушки лежало свернутое одеяло, а вместо него Наталья почему-то задействовала подушку, пристроив ее сбоку.
– Это чтобы у Диночки спина не замерзла, – поглаживая собственную поясницу, заявила она, заметив недоумение на моем лице. – Хватит корчить рожи! Подушку я обнаружила с опозданием, а будить девочку не хочется. Тебя, дурочку, жалею. Проснется, сразу поинтересуется, где ее надкусанная котлета.
– И где? – с интересом спросила я, вытирая салфеткой руки.
– Пусть тебе подскажет твоя совесть. Замечательная советчица!
– Вот как раз в данном случае она у меня антисоветчица, – печально вздохнула я. – Самое обидное – даже вкуса котлеты не помню.
– Тогда слушай, что подсказывает тебе моя совесть. – С мучительным оханьем подруга распрямилась. – Котлету мухи съели. И сразу сдохли. От обжорства. Теперь и спросить не с кого. Подай сюда стул, надо закрепить подушку. Не подпирать же мне ее коленом, пока Динка не выспится.
– Есть вариант получше.
Я метнулась в комнату и вернулась с клетчатым пледом. Им и накрыла беспокойно вздрагивающую во сне девчушку.
– Интересно, откуда она свалилась на нашу голову? Не с неба же, в самом деле, – тыльной стороной ладони Наташка осторожно коснулась ее лба. Тест на предмет наличия повышенной температуры. Нижняя губа подруги при этом смешно оттопырилась, я невольно прыснула.
– Не вижу ничего смешного! – отрезала Наталья. – Смотри как девчонку корежит. И на наше разговорное шипение ноль внимания. Такое впечатление, что с австрийской границы тайными тропами и без передышки в Москву пробиралась. А ведь в это время они с Гелькой, наслушавшись сказок Венского леса, должны дрыхнуть в лучших условиях. В каком-нибудь частном отеле… Интересно! Температуры вроде бы нет, а девка без конца ногами дрыгает. Такое впечатление, что на ногах сапоги-скороходы. Не до конца разулась. Ничего не понимаю. Может, и во сне все еще бежит? В любом случае, надо дать ей возможность выспаться, а там уж будем выяснять. Блин! А ведь девка и в самом деле не разувалась. Мы забыли с нее кроссовки стянуть. Ладно, диван потом постираем, а то проснется.
Я подумала, что ждать нам от Динки утешительных новостей не приходится. Случилось нечто страшное и совсем не хочется знать подробности.
Я дважды поправляла на Динке сползающий плед, при этом отметила дорогие джинсы и модный свитерок. Правда, одежда была в ужасающе грязном состоянии. Неужели, в самом деле, девчонка ползла по бездорожью от самой австрийской границы? Чушь собачья! А почему именно собачья? Можно подумать, человечество освоило собачий язык и понимает его лучше самих псов. А потому отдельные гомо сапиенсы готовы перелаяться с кем угодно. О чем это я?.. Ах, да! О Динке. Ясно одно: венские каникулы не состоялись. И с ними как-то связан ночной звонок – сигнал тревоги, который удалось подать Наталье, только пока неизвестно кем. Судя по номеру телефона звонившего, Тукановым, но не исключено, что кто-то воспользовался его мобильником.
– Не забивай себе голову, – шепнула Наташка, словно уловив мои мысли. – Динка проснется, все выясним. Ты как хочешь, а я малек вздремну. Только в комнате. Глаза сами закрываются, точно вместе с Динкой бежала из Австрии в Россию. Причем наперегонки и вприпрыжку. А ты ничего выглядишь. Свежа, как голландская роза при продаже. Значит, тебе и сидеть на карауле у двери. Через пару часов начнется активная дачная жизнь, получишь возможность бесстрашно выспаться.
Я возразила, не исключено, что засну в карауле. Голландские розы быстро скукоживаются. Есть другие, более приемлемые варианты решения вопроса нашей безопасности. Во-первых, можно поискать ключ, во-вторых, привязать ручку двери к чему-нибудь основательно шумному.
– К стулу! – обрадовалась подруга, да так, что едва не разбудила Динку. Последняя открыла бессмысленные очи, пробормотала что-то непонятное про конский выгон и перевернулась на другой бок.
– Тс-с-с… – приложила палец к губам Наташка и, адресовав мне приглашающий жест рукой, на цыпочках отправилась в комнату, но перешагнуть порог не дала. – Я притащу стул, а ты наполни водой две самых больших кастрюли и не забудь захватить разделочную доску. Водрузим емкости на сиденье прямо одна на одну. Только кто-нибудь из вражеского племени попробует рыпнуться, грохоту не оберешься. Мало того, еще и задарма искупнется. Не Ниагарский водопад, конечно, но у нас, слава богу, и не Америка с ее дутой валютой.
– А если заявится кто-нибудь из соседей? Не водоплавающих и не признающих подобного рода шутки.
– Через забор?! Чтобы зависнуть на нем, как Динка? Тогда он еще больший шутник, чем мы. Есть и другое предложение: заменим две кастрюли с водой на что-нибудь равноценное. Например, тебя. Вывалишься на визитера вместе со стулом, он и кувыркнется через перила крыльца. Надолго запомнит. Главное, чтобы ты его сверху не вдавила в землю по уши. Стулом.
Я промолчала, а Наташка нахмурилась и выдала:
– Так и быть, жалостливая ты наша, сей момент напишу объявление. В этом доме чистый лист найдется?
– Только формата А-4 с одной свободной стороной. На другой записки сумасшедшего – хирурга Ефимова. Лет пятнадцать дома хранил, а теперь на дачу привез. Решил по прочтении сжечь. Видишь аккуратную стопку у печки?
– Пойдет. А-4 – самое оно! Я не собираюсь рисовать огромный плакат, копируя Остапа Бендера. Не двигайся! Сама возьму. Та к безопаснее и для тебя, и для печки. А ты дуй на пост и на всякий случай придерживай дверь за ручку. Фломастеры, надо думать, в выдвижном ящике серванта, а у меня в сумке есть медицинский клей БФ.
Спустя рекордно короткое время, Наталья подготовила на входную дверь красочное объявление: «Во избежание несчастного случая просьба до вечера не беспокоить. Предварительная запись на посещение у ворот». Под текстом красовалась внушительная фига ядовито-зеленого цвета. Заметив мое удивление, подруга покаялась: не рассчитала с размещением текста, осталась свободной значительная часть листа. Не отрывать же ее – как-то несолидно. Вот и скрыла пробел. Хотела разрисовать его цветочками, но этот вариант показался слишком легкомысленным для строгого ультиматума. Вообще-то и фига получилась случайно. Рисовала с натуры загорелую грушу с хвостиком.
Мы с Наташкой нервно переглядывались и старались молчать. Предварительно и специально для подруги я подчеркнула – когда я ем, то глух и нем. Наташка ехидно согласилась. Моя глухота и немота – прекрасная отмазка от ее разумных уговоров прекратить обжорство. Я мудро усмехнулась. Успокаивало то, что ей приходилось труднее, чем мне, вот и отыгрывается. Подруга терпеть не может беспорядка, тем более щедро приправленного антисанитарией. Предложение умыться и помыть руки перед едой Динка внимательно выслушала, в знак согласия кивнула и… проигнорировала. Заметив в руках у Натальи Николавны батон, ловко подхватила его рыхлителем и принялась вгрызаться в белую мякоть. Собственные грязные руки ее не смущали. Отнять батон мы не решились. Да Динка бы без боя и не отдала. А посему суетливо принялись метать на стол съестные припасы из холодильника. Я искренне обрадовалась, обнаружив в морозилке помимо упаковки пельменей еще и сардельки. Мы с Димкой искали их дома в Москве, при этом ухитрились рассориться так, что весь вечер не разговаривали. Сводя счеты, слишком далеко зашли – от элементарных сарделек с приятным названием «Докторские» до межгосударственных отношений России со странами СНГ и НАТО. Больше всего меня обидел намек на то, что СССР развалился исключительно из-за меня.
Отваривать сардельки не пришлось. Какой смысл, если девица хищно вцепилась в них, мороженых, когтистым орудием? Мне удалось ловко их умыкнуть и закинуть назад в морозилку. Пока я под прикрытием подруги занималась нарезкой остатков колбасы и сыра, Наташка умело держала оборону, отбивая тарелкой Динкины атаки на целые куски, Девушка тут же сменила тактику и норовила выхватить нарезанное прямо из-под ножа.
Заснула писаная грязью красавица прямо за столом с куском холодной котлеты в руке и открытыми глазами. Сразу после второй чашки крепкого чая, которому, по нашему мнению, надлежало ее взбодрить. Честно говоря, мы основательно перепугались, отметив безумный взгляд Динки в никуда. Откинувшись на спинку стула, она тупо пялилась на какую-то точку в бездонном небе.
– Падших ангелов увидела. С утра пораньше к нам летят, не иначе как к завтраку, – втянув голову в плечи, предположила Наташка. – Как в рекламном ролике какого-то дезодоранта. Ирка, посчитай, сколько штук боевых единиц зависло над твоим участком. Ка-ак брякнутся!
– Почему я? У меня со счетом плохо, сама знаешь, как мне «везет», обсчитывают все, кому не лень.
– Участок твой, тебе и считать. Замечательная возможность для тренировки.
– Зато ты прирожденный аудитор, – возразила я. Не выдержав напряжения, проследила за направленностью взгляда Динки и облегченно перевела дух. – Нет никакого ангельского десанта. Таращится в никуда.
– А кто есть?
– «Тучки небесные, вечные странники…», да и их толком не разглядеть. Судя по тому что эта Динка на нас буквально с неба свалилась, единственная падшая ангелица только она. И, как мне кажется, наша гостья потеряла сознание. Глаза у нее какие-то стеклянные.
Наташка ругнулась и окончательно ожила. Осторожно приблизившись к Динке, помахала перед ее глазами рукой и скроила недоверчивую физиономию. Я поддержала ее, как могла. Уж очень не хотелось верить в резкое ухудшение самочувствия чумазой красавицы. Не знаю, какое именно выражение получилось на моем лице, Наташка его не видела. Оно и к лучшему. У подруги слишком критичный подход к приемам моего самовыражения. Потоптавшись на месте, она решилась на более качественную проверку состояния девицы – попробовала взять у нее котлету. Динка крупно вздрогнула, заскулила и прижала ее к груди. Вместе с «кошачьей лапой». Удовлетворенно почмокав, закрыла глаза и попыталась прилечь на стуле…
Едва ли бедняжка помнила, как мы перетаскивали ее на диван. «Пушинка», кряхтя от напряга, отметила Наталья. Основная тяжесть легла на нее. Мои попытки помочь остались нереализованными. Не знала, с какой стороны подступиться, чтобы облегчить ношу подруги, не оттоптав при этом ей ноги или того хуже, не повиснув на ней тяжелым довеском.
– Действительно пушинка, – легко согласилась я и, получив выпавшей котлетой по переносице, ловко поймала ее, спасая от падения на пол. Вторым в порядке очередности из Динкиных рук выпал рыхлитель. Его я тоже тормознула, но темечком. Чертыхнувшись от негодования, подхватывать на лету не стала. Обругав за коварство, легким ударом ноги загнала под стол. Наташка права, пора внимательно отслеживать свои поступки. Конечно, старый рыхлитель не чета ранее неумышленно украденной мною из придорожного магазинчика ручной дрели. И уж тем более электрическому чайнику, машинально прихваченному из чужой квартиры. Но все-таки налицо воровство. Пусть даже вовремя неосознанное. Та к неосознанно и до грабежа банков дойдет.
– Зачем ты чужую антисанитарную котлету слопала? – укоризненно прошипела Наташка, успевшая самостоятельно пристроить Динку на диван. Со всеми удобствами, относительными, конечно. Под головой девушки вместо подушки лежало свернутое одеяло, а вместо него Наталья почему-то задействовала подушку, пристроив ее сбоку.
– Это чтобы у Диночки спина не замерзла, – поглаживая собственную поясницу, заявила она, заметив недоумение на моем лице. – Хватит корчить рожи! Подушку я обнаружила с опозданием, а будить девочку не хочется. Тебя, дурочку, жалею. Проснется, сразу поинтересуется, где ее надкусанная котлета.
– И где? – с интересом спросила я, вытирая салфеткой руки.
– Пусть тебе подскажет твоя совесть. Замечательная советчица!
– Вот как раз в данном случае она у меня антисоветчица, – печально вздохнула я. – Самое обидное – даже вкуса котлеты не помню.
– Тогда слушай, что подсказывает тебе моя совесть. – С мучительным оханьем подруга распрямилась. – Котлету мухи съели. И сразу сдохли. От обжорства. Теперь и спросить не с кого. Подай сюда стул, надо закрепить подушку. Не подпирать же мне ее коленом, пока Динка не выспится.
– Есть вариант получше.
Я метнулась в комнату и вернулась с клетчатым пледом. Им и накрыла беспокойно вздрагивающую во сне девчушку.
– Интересно, откуда она свалилась на нашу голову? Не с неба же, в самом деле, – тыльной стороной ладони Наташка осторожно коснулась ее лба. Тест на предмет наличия повышенной температуры. Нижняя губа подруги при этом смешно оттопырилась, я невольно прыснула.
– Не вижу ничего смешного! – отрезала Наталья. – Смотри как девчонку корежит. И на наше разговорное шипение ноль внимания. Такое впечатление, что с австрийской границы тайными тропами и без передышки в Москву пробиралась. А ведь в это время они с Гелькой, наслушавшись сказок Венского леса, должны дрыхнуть в лучших условиях. В каком-нибудь частном отеле… Интересно! Температуры вроде бы нет, а девка без конца ногами дрыгает. Такое впечатление, что на ногах сапоги-скороходы. Не до конца разулась. Ничего не понимаю. Может, и во сне все еще бежит? В любом случае, надо дать ей возможность выспаться, а там уж будем выяснять. Блин! А ведь девка и в самом деле не разувалась. Мы забыли с нее кроссовки стянуть. Ладно, диван потом постираем, а то проснется.
Я подумала, что ждать нам от Динки утешительных новостей не приходится. Случилось нечто страшное и совсем не хочется знать подробности.
Я дважды поправляла на Динке сползающий плед, при этом отметила дорогие джинсы и модный свитерок. Правда, одежда была в ужасающе грязном состоянии. Неужели, в самом деле, девчонка ползла по бездорожью от самой австрийской границы? Чушь собачья! А почему именно собачья? Можно подумать, человечество освоило собачий язык и понимает его лучше самих псов. А потому отдельные гомо сапиенсы готовы перелаяться с кем угодно. О чем это я?.. Ах, да! О Динке. Ясно одно: венские каникулы не состоялись. И с ними как-то связан ночной звонок – сигнал тревоги, который удалось подать Наталье, только пока неизвестно кем. Судя по номеру телефона звонившего, Тукановым, но не исключено, что кто-то воспользовался его мобильником.
– Не забивай себе голову, – шепнула Наташка, словно уловив мои мысли. – Динка проснется, все выясним. Ты как хочешь, а я малек вздремну. Только в комнате. Глаза сами закрываются, точно вместе с Динкой бежала из Австрии в Россию. Причем наперегонки и вприпрыжку. А ты ничего выглядишь. Свежа, как голландская роза при продаже. Значит, тебе и сидеть на карауле у двери. Через пару часов начнется активная дачная жизнь, получишь возможность бесстрашно выспаться.
Я возразила, не исключено, что засну в карауле. Голландские розы быстро скукоживаются. Есть другие, более приемлемые варианты решения вопроса нашей безопасности. Во-первых, можно поискать ключ, во-вторых, привязать ручку двери к чему-нибудь основательно шумному.
– К стулу! – обрадовалась подруга, да так, что едва не разбудила Динку. Последняя открыла бессмысленные очи, пробормотала что-то непонятное про конский выгон и перевернулась на другой бок.
– Тс-с-с… – приложила палец к губам Наташка и, адресовав мне приглашающий жест рукой, на цыпочках отправилась в комнату, но перешагнуть порог не дала. – Я притащу стул, а ты наполни водой две самых больших кастрюли и не забудь захватить разделочную доску. Водрузим емкости на сиденье прямо одна на одну. Только кто-нибудь из вражеского племени попробует рыпнуться, грохоту не оберешься. Мало того, еще и задарма искупнется. Не Ниагарский водопад, конечно, но у нас, слава богу, и не Америка с ее дутой валютой.
– А если заявится кто-нибудь из соседей? Не водоплавающих и не признающих подобного рода шутки.
– Через забор?! Чтобы зависнуть на нем, как Динка? Тогда он еще больший шутник, чем мы. Есть и другое предложение: заменим две кастрюли с водой на что-нибудь равноценное. Например, тебя. Вывалишься на визитера вместе со стулом, он и кувыркнется через перила крыльца. Надолго запомнит. Главное, чтобы ты его сверху не вдавила в землю по уши. Стулом.
Я промолчала, а Наташка нахмурилась и выдала:
– Так и быть, жалостливая ты наша, сей момент напишу объявление. В этом доме чистый лист найдется?
– Только формата А-4 с одной свободной стороной. На другой записки сумасшедшего – хирурга Ефимова. Лет пятнадцать дома хранил, а теперь на дачу привез. Решил по прочтении сжечь. Видишь аккуратную стопку у печки?
– Пойдет. А-4 – самое оно! Я не собираюсь рисовать огромный плакат, копируя Остапа Бендера. Не двигайся! Сама возьму. Та к безопаснее и для тебя, и для печки. А ты дуй на пост и на всякий случай придерживай дверь за ручку. Фломастеры, надо думать, в выдвижном ящике серванта, а у меня в сумке есть медицинский клей БФ.
Спустя рекордно короткое время, Наталья подготовила на входную дверь красочное объявление: «Во избежание несчастного случая просьба до вечера не беспокоить. Предварительная запись на посещение у ворот». Под текстом красовалась внушительная фига ядовито-зеленого цвета. Заметив мое удивление, подруга покаялась: не рассчитала с размещением текста, осталась свободной значительная часть листа. Не отрывать же ее – как-то несолидно. Вот и скрыла пробел. Хотела разрисовать его цветочками, но этот вариант показался слишком легкомысленным для строгого ультиматума. Вообще-то и фига получилась случайно. Рисовала с натуры загорелую грушу с хвостиком.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента