Андреева Валентина. Прививка от бешенства

   – Какой я вам обеим милый?! Ирина, я тебя сколько раз предупреждал – после дежурства мне надо выспаться! Вы-спать-ся! Понимаешь?! Уходишь – бери телефон с собой! Твое счастье, что он замолк. Нашел бы, выкинул к чертовой матери из окна! Три раза без передыху вальсировал!
   Наташка подошла к открытому окну и с сомнением покачала головой:
   – Не уверена, что она так и ждет его под окном. Я про чертову матерь. Долбанул бы постороннего человека по не ожидающему такой напасти кумполу… А ведь сам виноват – не следовало заменять кухонную дверь на арку. Вот тебе и результат. Дима, хорошее решение никогда не приходит в голову человеку, одетому в одни трусы. По сто рублей за штуку покупала?
   Наташка развернулась ко мне, предоставив Димке возможность красиво выйти из затянувшейся игры в телефонные прятки. Он и вышел. Хотя и не достаточно красиво. Уже из холла пообещал бросить меня до конца недели, причем сразу же, как проснется.
   – Врет! – убежденно заявила подруга. – Без обеда не уедет. Но ты, конечно, хороша штучка! Куда раздражитель засунула?
   Заторможенность исчезла. С быстротою молнии я метнулась к мойке, вытащила мобильник вместе с «крышей» из мусорного пакета, попутно поинтересовавшись, не нужен ли подруге лавровый лист. Могу поделиться. На Наташкиной физиономии появились следы тяжелого раздумья – уж очень она насупилась.
   – Однако странно… – только и успела выдавить из себя.
   – Ты не против, если мы пойдем к тебе в гости? – поинтересовалась я, уже выйдя в коридор.
   Ответила она не сразу и не по существу вопроса:
   – Оказывается, у вас отключен городской телефон. Я тебе с утра звонила, никто не подходил. Думала, оба дрыхнете.
   Наташка тихонько прикрыла за собой дверь и, услышав щелчок замка, удовлетворенно кивнула.
   – Вернешься, не забудь включить.
   Я мешала подруге пройти в свою квартиру – стояла посередине коридора, только на тот момент об этом не думала. Она повела себя весьма странно: вместо того чтобы привычным образом расчистить себе подступ к родной двери, непринужденно шуранув меня в сторону, бочком протиснулась между мной и вмонтированной в стену приборной доской со счетчиками. При этом настороженно косилась на мобильник в моей руке, предлагая помыть его с «Фери», вместо которого у нее «Бинго».
   – Нельзя! – строго возразила я. – Кажется, меня поставили на счетчик…
   Наташка оглянулась на приборную доску и с уверенностью заявила:
   – Глупости! Тебя там нет.
   Распахнув передо мной дверь своей квартиры, резко мотнула головой, заменив этим жестом словесное предложение войти. Кивнув в знак согласия, я перешагнула порог и уронила мобильник. Любимая мелодия прозвучала слишком громко и явно не вовремя. Телефончик радовался обретенной свободе и надрывался изо всех сил.
   – Звонят! – напомнила мне Наташка, находясь одной ногой в коридоре.
   – Слышу. Никак не вспомню, чей это номер высветился.
   Наклонившись, я внимательно разглядывала набор цифр.
   – Не мой. У меня телефон разряжен.
   – Если хочешь, можешь взять мой…
   – Спасибо, не надо. И лавровый лист у меня тоже есть.
   Наташка ступила второй ногой в квартиру, прикрыла дверь и, подняв мой мобильник с пола, поморщилась. Внимательно глядя на экран, осторожно алекнула. Затем чертыхнулась, нажала кнопку соединения и поднесла телефон к уху. Через секунду ее лицо разгладилось. – Ой, привет! А мы думали… Вернее, мы вообще не думали… А Ирина была занята и кинула мобильник мне. Прямо в ноги… в смысле – руки. Из рук в руки. Газета такая есть. А вот и Ира! Передаю ей трубку… Есть же некоторые истерички, которым непременно надо передать свой отрицательный опыт другим! – с усмешкой бросила подруга в сторону двери, за которой жалобно стонала Денька, жаждущая общения. – Ирина Александровна, человек полчаса тебе названивает, не может прозвониться, а ты от нее в мусорное ведро прячешься, блин! И меня-то как завела!
   Анна была немногословна. Извинилась за назойливость и попросила записать номер ее нового мобильника. Старый пропал. Скорее всего – украли прямо из машины. Вместе с пакетом, в котором лежали только что приобретенные в аптеке шприцы. Наверное, наркоманы.
   – А зачем ты оставила мобильник в машине?
   Я начала кое-что соображать.
   – Чтобы не отвлекал и не нервировал. Предстояло удалять у кошки кисту.
   – Можно было просто выключить.
   – Не дошло… Ну ладно, попозже поговорим, пока!
   Я не стала говорить Анне о полученном мной сообщении, наверняка сделанном с ее же украденного маньяком мобильника. Вдруг у нее еще одна шерстяная пациентка с кистой. Скороговоркой выложила эти сведения Наташке, и то только потому, что по окончании переговоров она явно вознамерилась продолжить одиночное веселье по поводу моей чрезмерной пугливости.
   Наташка моему рассказу не поверила. А кому сразу же захочется поверить? Все было так хорошо: я – свихнувшаяся трусиха, она – умная, выдержанная и снисходительная приятельница трусихи. Но после трехразового прочтения содержания сообщения и сверки номера бывшего телефона Анны с номером абонента, направившего убойный текст прямо в эпицентр моей спокойной жизни, мы сразу же поменялись ролями. Но радости от этого у меня не прибавилось.
   Наташка, не долго думая, схватила трубку городского аппарата и, комментируя свои действия вслух, принялась набирать номер Виктора Васильевича Листратова. Мои попытки этому помешать легко отражались далеко не легкими движениями ее рук. И тогда я выпустила на волю Деньку. Боксериха, не надолго задержавшись лапами в карманах моего халата и укоротив их больше чем наполовину, рванула к хозяйке, не успевшей занять оборонительную позицию. Общие потери от стыковки с ласковым и нежным зверем – треснувший корпус телефонного аппарата, стопка раздавленных футляров с DVD-дисками и два моих кармана. Наташка оторвала их лично и окончательно. С раздражением швырнув пушистые квадратики в сторону двери, предложила забрать их на обратном пути в неведомое. Общие приобретения – пара пустяковых царапин, временное отсутствие (следовательно, и невмешательство в наш разговор) собаки, спрятавшейся под кроватью, плюс достигнутое соглашение обсудить весь кошмар спокойно и не торопясь.
   Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – за свалившейся на наши шеи ветеринаршей ведется слежка. Маньяка насторожило возвращение Анны к нашему дому. И, наверное, у него тоже имеется бинокль или подзорная труба. Пусть даже не со старинными цейсовскими стеклами. Вот он и узрел в проеме открытого окна лестничной клетки тринадцатого этажа наши светившиеся безмерным любопытством фигуры с биноклем. С его помощью мы внимательно провожали вооруженными глазами Анну. Номера моего домашнего и мобильного телефона благоухали свежестью в памяти ее мобильника. Сама Анна, несмотря на напряженный рабочий день и очередную угрозу, выглядела относительно бодро – не так, как надлежало выглядеть женщине, жить которой оставалось всего ничего. И еще один вывод, с которым следовало согласиться – в Москве у Анны не было ни родных, ни близких друзей. Она жила напряженной, но одинокой жизнью. И маньяк это знал. Вчера мы устроили ему сюрприз. Он в долгу не остался.
 
   Помощнику прокурора Листратову решили пока не звонить. Нарисовалась одна задумка: сначала следовало найти Анне с сыном надежное укрытие от маньяка и только потом обращаться к Виктору. Гарантия моей безопасности – в безопасности Анны. К такому выводу я пришла единолично. Наташка с ним не согласилась. А я не согласилась с ней, ибо этот придурок маньяк, возомнивший себя богом… Нет, это, пожалуй, богохульство… Короче, сатанист не мог позволить кому-то манипулировать собой. Он почти довел Анну до смертельной черты, и жертва, по его личному убеждению, была обязана ее переступить. Отсюда и моя уверенность: в живых ветеринаршу он не оставит. Обоснованно предполагая, что исчезла она не без моей помощи, будет регулярно слать мне сообщения о предстоящей насильственной кончине, попутно отслеживая каждый мой шаг в расчете на то, что через меня выйдет на беглянку. Ну а меня, естественно, будет пасти Листратов. Кроме того, у меня есть муж, которому я честно пожалуюсь на маньяка. Главное – надежно спрятать Анну с сыном. Димон нам в этом и поможет. Только бы встал с той ноги, с какой надо, когда проснется.
   Через часок я уже догадывалась, куда отправить ветеринаршу. Вовремя вспомнила ее тоскливый взгляд, упершийся в картину с давно заброшенным полуразрушенным скитом. Далековато, хотя и не Амстердам, но гораздо надежнее. Едва ли Летучий голландец Анны сможет уберечь ее от взбесившегося на почве мании величия убийцы. Если, конечно, он не бывший муж, стабильный алкоголик. Полностью сбрасывать его со счетов нельзя. Кто знает, какие процессы протекают в разрушенных в результате пьянства клетках мозга? Может, они взбрыкивают время от времени, призывая к безумным выходкам. Еще через пару минут я жалела мужа. Впереди несколько недель заслуженного мной и не до конца использованного отпуска. У него тоже – заслуженный им самим. И он у него начнется с завтрашнего утра, что он осознает сразу, как только проснется. Интересно, забудет или нет свою угрозу бросить меня? Если не забудет – хорошо. Есть повод заставить Димку раскаяться и великодушно подарить ему прощение. В противном случае сорвет так хорошо продуманный план. Мало того – может стать первой жертвой маньяка. Не сомневаюсь – в неравной схватке за мое право жить. Вот только спит и спит… А маньяк ведь не дремлет!
   – Может, Ефимову опять подложить под бок мобильник? А я начну тебе трезвонить. – Наташка с сомнением покосилась на треснувший телефонный аппарат.
   – Ну да – и попросишь меня к телефону! Он прибежит к нам, предложит взять трубку… И на фига, спрашивается, маньяку активный помощник?
   – Я хотела как лучше! Тогда давай скажем, что звонила ваша бабуля и сетовала на то, что кончились продукты. Три дня как голодают.
   – Исключено. Для этого надо сжечь два местных магазина, пекарню плюс райцентр, который в пяти километрах от деревни. Да и то с голоду не опухнешь – у бабулиной приятельницы свой огород, удобряемый козой и курами.
   – Терпеть не могу коз! Кстати, ты не знаешь, зачем природа одарила их такой же бородой, как у козлов?
   – Эмансипация.
   – Не за то боролись! Ладно, давай для начала я переговорю с Анной. Звонить буду со своего мобильника, только подключу зарядное…
   Наталья не долго разговаривала с Айболиткой. Просто велела по возможности срочно свернуть лечебную деятельность. Через два часа мы сидели за столиком в маленьком кафе и через открытую дверь любовались на дорогу. Вернее сказать, ждали возможного преследователя Анны.
   – Главное – не привлекать к себе внимания, – справедливо заметила Наташка, выбрав для размещения самый дальний угол зала.
   Посетителей было мало. Они заняли свои столики еще до нашего появления, парились в духоте маленького помещения за беседой и, старательно обкуривая окружающую среду, время от времени прикладывались к бокалам с напитками. Желающих увеличить общее количество присутствующих не наблюдалось.
   – Наружка! – с долей разочарования известила Наташка и многозначительно усмехнулась, уловив наше недоумение. – Это называется «наружное наблюдение». Осторожный гад!.. Сюда не суется. Может, здоровье бережет? От пассивного курения… Что-то вы, молодой человек, совсем от жары еле ползаете! Мухи вас опережают, – отвлеклась подруга на гарсона, важно шествующего к соседнему столику со счетом. – Нам три кофе, пожалуйста, и четыре мороженого… Нет, лучше пять, а там видно будет. И не надо оглядываться с таким видом, будто нас по пути не заметили. Это сомнительный комплимент. За десять минут, что здесь маемся, до такой степени не похудели.
   Гарсон через силу скривил губы, явив некое подобие улыбки. Скорее кровожадной, нежели приветливой, и еле слышно что-то пробурчал.
   – Да оставь ты его в покое, пусть ползает, как хочет. Не понимаю твоего назойливого стремления плодить маньяков! Нам и одного на всех хватит.
   Кажется, я начала нервничать. С другой стороны, нельзя обсуждать проблему, пока рядом бегают всякие гарсоны. Свидетели, пусть и посторонние, не нужны.
   – Давайте расположимся более непринужденно. Сидим в один ряд, как в президиуме, и таращимся на вход.
   Я первая подала пример, принципиально переехав вместе с креслом на новое место с видом на стилизованную под каменную кладку стену. Болтать на отвлеченные темы, как Наталья, не хотелось, молчать было неудобно. И я просто задумалась – а что, если на Анну сделан заказ? Заказное убийство… Допустим, по ее вине пал какой-нибудь домашний любимец – крокодил, например. Обожрался галошами… Впрочем, это экзотическое блюдо. Скорее, кроссовками хозяина. После того как проглотил его целиком вместе с домашними тапочками… Кроссовки – явный перебор.
   – Будем заказывать? – раздался над ухом приветливый женский голос.
   – Кого?! Крокодила? – испуганно вскинулась я, все еще поглощенная собственными размышлениями.
   – Видите, до чего довели клиентку? Готова всякую гадость слопать! Что у вас там, сплошные перекуры? Три кофе и пять порций мороженого. – Наташка возмущенно фыркнула.
   Девица в кокетливом сарафанчике, не обращая внимания на колкость, деловито повторила заказ и, не дожидаясь подтверждения его правильности, упорхнула.
   Проводив девушку взглядом, я резко развернулась к Анне:
   – Тебе необходимо завтра же уехать.
   – А еще лучше – сегодня! – наставительно заметила Наташка и, обращаясь ко мне, добавила: – Доставай… души маньяковской посланье.
   Мобильник надежно застрял в сумочке. Пришлось выволакивать его оттуда вместе с прицепившимся содержимым. Столик сразу же оживился. Засохший цветок бархатца с веточкой искусственной зелени в маленькой вазочке показался совсем лишним. Меню, открытое на странице со спиртными напитками по ценам с отрезвляющим эффектом, тоже выглядело сиротливо.
   – Где ты покупала эту сумку? С виду такая маленькая… – Наташка с завистью взирала на стол. – Прямо раскопки могильника. Моя не такая вместительная.
   Отвечать я не стала. У подруги что-то с памятью. Сама же и посоветовала выбрать именно эту модель, несмотря на мое стойкое сопротивление. Передав мобильник Наталье, я привычно сгребла лишние причиндалы в сумку и уставилась на Анну, ожидая ее реакции. За ней, как говорится, не заржавело. Хорошо, что предусмотрительная подруга не дала ей аппарат в руки. Анна так решительно оттолкнула его, что и вазочка с цветочком полетела в сторону. Можно не гадать, в какую… Сморщившись от отвращения, я тоскливо ждала, когда далеко не родниковый источник из вазочки перестанет фильтроваться через подол моего нежно-голубого платья. Не очень любимого, но все-таки… Наташка успела подхватить переломившийся на середине бархатец и, не долго думая, оторвала нижнюю часть стебля.
   – Свои разборки устраивайте в другом месте, пожалуйста, – строго заявила некстати подоспевшая гарсонша в сарафане.
   Поставив кофе с мороженым на стол, она раздраженно схватила вазу, решительно сунула в нее пластиковый памятник натуральной зеленой ветке, обе части выхваченного из рук подруги цветка и решительно водрузила на середину стола. За этими действиями мы и не заметили реакции Анны. А она была довольно неожиданной – ветеринарши за столом не оказалось.
   – Останешься в заложницах.
   Наташка быстро вскочила из-за стола и направилась в двери, на ходу обосновывая свое указание:
   – Куда тебе на люди в таком виде?
   Вернулись они вместе, минут через пять, показавшихся мне часом. Этого времени вполне хватило, чтобы глубоко пережить свое дурацкое положение. Не очень приятное занятие быть посмешищем. Следовало немедленно встать и выйти в туалетную комнату, чтобы привести себя в относительный порядок. Или хотя бы избавиться от мерзкого запаха протухшей воды, но нельзя же было бросить наши вещи на произвол судьбы.
   Встретила я их далеко не в радостном настроении. Возвращалась из туалета в еще худшем, поняв, что сидеть в этом, с позволения сказать, кафе надо до полной просушки.
   В мое отсутствие Анна созрела для того, чтобы ехать с сыном немедленно и хоть на край света. Я озадачилась настолько, что забыла сесть и перестала мерзнуть в мокром платье. Решение пришло сразу же после машинально сделанного глотка кофе (стоя), молодец Феркрюзен!
   – Наталья, придумывай, куда пристроить свое приложение к семейному клану, ты едешь с нами! Повезет нас Дмитрий Николаевич. Я приглашу его от имени благодарного пациента, дай Бог ему здоровья, в тот самый разрушенный скит, которым Анна любовалась на моей стене. Как же его звали? Не помню… – жалобно протянула я и, задержав взгляд на Анне, сделала ей выговор: – Тебе, как племяннице этого доброго человека, следовало бы знать. Немедленно едем к нам, и ты приглашаешь моего мужа лично. Кажется, на картине есть его автограф… Затем катишь домой, собираешь все необходимое, грузишь в машину, и рано утром мы выезжаем.
   – Куда?!
   Одним своим воплем Наташка все испортила. Вот куда именно, я и не знала. Было известно только то, что бывший больной откуда-то из Заволжья. Но не отступать же назад! Заявила, что конкретный маршрут определим по ходу дела. О нашем отъезде – никому.
   – Даже кошкам?
   Нет, похоже, Наташка поставила себе целью добить меня своими вопросами и тоном, которым она их задавала. Действительно, кошки тормозили все дело. Брать с собой дикую ораву неведомо куда…
   – Кошек оставим на попечение Анастас Ивановича. Ключи у нее есть, терпение тоже – закалилась, выпестывая из собственного мужа младенца.
   – Ваши кошки, все до одной, уголовники! Спят и видят, в каком бы углу пристроиться и надуть в качестве меры наказания за то, что не за тем ухом почесали. Или вообще ради развлечения…
   – Думай, что говоришь!
   – Извини. Запамятовала, что для этих целей у них есть два строго отведенных места – лотки и Димкины ботинки.
   – Мне надо успеть снять деньги со счета!
   В голосе Анны прорезались истерические нотки.
   Треньканье мобильника в сумке ветеринарши заставило Наташку закрыть рот. У нее идеальный прикус. Зубы клацнули так, что я невольно села, тогда как Анна вскочила. Судорожно порывшись в моей сумке, растерянно посмотрела на нас. Я сочла вполне справедливым влезть в ее сумку, прежде чем она доберется до Наташкиной.
   Сообщение на мобильнике Анны было длинным, но полностью его прочитать не удалось. Запомнила только первые слова: «Новая услуга…» Наташка решительно выхватила аппарат из моих рук и, не глядя, стерла новую страшилку.
   – Ну хватит нервы мотать! Этот придурок даже время смерти не уточняет… Садист! Тьфу на него!
   Наташка с трудом заставила себя замолчать.
   – Анна, ты внесла свой новый номер в справочник телефона и, направляясь к клиентам, имела глупость оставить мобильник в машине, – обреченно пробормотала я. – Опять…
   – Но она закрывается! В прошлый раз я, кажется, забыла ее закрыть. Вторые ключи есть только у Вениамина, а он сегодня с утра не в духе. Орет, что обсудим все позже. Я хотела переговорить с ним насчет денег и разрешения на выезд, но соседка сказала, что он закрылся на ключ и только мычит с дивана, посылая ее куда подальше. Да и меня тоже.
   – В последнем случае он прав. Чем дальше отсюда ты будешь, тем лучше.
   Я решительно передвинула вторую порцию мороженого ближе к Наталье, но она этого жеста моей доброй воли не заметила.
   – Вы думаете, в машину влез убийца?..
   Руки у Анны мелко дрожали, один глаз отчаянно подергивался. Мы с Наташкой переглянулись и глубоко вздохнули: тяжелый случай.
   – Коммунизм строили такие, как ты, и для таких же, как ты, – грустно покачала головой подруга. – Только строительство законсервировали – слишком мало вас, наивных, осталось. Нехватка рабочих рук! Даже Ирка минуту назад выпала из ваших малочисленных рядов. С момента возникновения цивилизации человечество прошло трудный, но плодотворный путь развития. Вместе со своей неотъемлемой частью – преступным миром. Специалисты стальные сейфы новейших разработок открывают со второго дня их появления на свет, а дверных замков машин еще и в помине не было, когда с ними научились расправляться.
   – Ну хватит балаболить!
   Я отняла у Анны ее креманку с мороженым и тоже передвинула Наташке.
   – У тебя пара часов на сборы. Нет… Не пара. Мне предстоят долгие сборы. Муж трудно поддается убеждениям. Тем не менее никакого утра! Поедем в ночь. Как, на чем и куда конкретно, еще не знаю, но это мелочи. Для отвода глаз загрузи в свою машину ненужное барахло. Маньяк обрадуется.
   – А если этот маньяк не маньяк, а Вениамин?
   – Тогда не обрадуется. Денежный ручей на глазах пересыхает – чему ж тут радоваться?
   – Еще один момент… – Анна замялась. – Послезавтра прилетает Питер.
   – Ты хочешь пригласить его на свои похороны? – машинально вырвалось у меня. – Какой может быть Питер, когда тебе свою жизнь надо спасать и сына!
   – Может быть, мы все-таки как-нибудь улетим в Голландию? – промямлила Айболитка.
   – Ну если только в другой упаковке… или мысленно.
   Наташка с сожалением прощалась с вылизанной третьей креманкой.
   – Не хочешь думать о себе и сыне, пожалей Ирину. У нее двое детей, свекровь, орава кошек и, наконец, муж. Нужна тебе такая армия маньяков-мстителей? От одного-то покоя нет. Успокаиваешь себя тем, что все эти угрозы – развлекаловка твоего Вениамина? Да на фиг ты ему нужна? Для веселья у него своя собственная компания. Сам с собой и выпьет, и пошутит. Словом, мороженое пошло на пользу моему процессу мышления. Он свернул в другую сторону – планы меняются. Езжай домой и жди нашего звонка. И не забудь затарить машину ненужным старьем. Но так, чтобы напоказ.
 
   Вернувшись домой, я поняла, что муж вроде бы не собирается меня бросать. Выспавшись, он искрился хорошим настроением, несмотря на пасмурную погоду. Даже не спросил, где меня носило. И так заискивающе улыбался!
   Наташка, приветливо улыбнувшись в ответ, решила сразу же сбить с Димки благодушие. Я старательно копошилась в коридоре, делая вид, что ищу тапочки.
   – Дима, ты не будешь возражать, если мы с Ириной скатаем в гости к моей ветеринарше? Она за городом живет.
   – Да пожалуйста… Если, конечно, Иришка не выразит желания поехать со мной. Эти кошки…
   – Она не выразит. Видишь, какое у нее невыразительное выражение лица? – Наташка оглянулась на меня и заговорщически подмигнула.
   – Ты все-таки решил меня бросить, как и обещал.
   Я мгновенно забыла про здравый смысл.
   – Когда? – искренне удивился муж.
   Надо же! Заспал. На всякий случай я обиделась.
   – Иришка… тут, понимаешь, такое дело… Собственно говоря, ты знаешь, что наш хирург Соловьев сломал ногу. Я говорил тебе перед отъездом в Виноградное. А тут, как назло, еще его тещу прооперировали. Отдохнула, называется, на природе. Вчера приезжала Ольга, жена Соловьева, и буквально на коленях просила отвезти их с Олегом к матери – завтра ее выписывают из районной больницы, а у нее что-то не так с послеоперационным состоянием. Шов гноится. Словом, нужна консультация. Кроме того, машину водить Ольга не умеет, хотя права есть. Я быстренько, родная, туда и обратно… Дней на несколько… На пять…
   Обида на моей физиономии моментально трансформировалась в маску ужаса. Заметив это, Димка, глотая слова, рассыпался в заверениях, что слетает по назначению быстрее эсэмэски.
   Что значит «слетает»?! Страх за мужа мигом пересилил страх за собственную жизнь. Точно так же, как он, глотая слова, я принялась убеждать его, что наш паровоз под кличкой «Нива», рожденный ползать, летать не может. И не надо его заставлять. Димка, решив, что маска ужаса – порождение гротескного беспокойства за жизнь его, любимого, расчувствовался и одновременно приосанился, почувствовав свою значимость. В уверениях, что будет предельно осторожен в пути, сквозила снисходительность.
   Наташкины глаза сузились. Не раскрывая рта, одними губами, она обозвала Димку не очень понятным словом и, ехидно улыбаясь, заметила, что ничего удивительного в этом нет – Ольга не простит дополнительно сломанных костей своего супруга. Я вспомнила про здравый смысл и выдохнула:
   – Шутка! Можешь уматывать в свой спецрейс. «Это хотя бы тебя спасет от возможных наездов маньяка», – подумала про себя, а вслух выдала: – Хоть отдохну по-человечески. Разберу, наконец, антресоли и выкину все на помойку.
   С этим заявлением я, пожалуй, перестаралась. Димка долго и нудно объяснял, к каким коробкам я не имею права прикасаться. В итоге получилось, что на антресоли лучше не заглядывать.
   – Когда думаешь отчаливать?
   В ожидании ответа зачем-то заглянула в пустую духовку.
   – Да я бы и сейчас сорвался, но уж, так и быть, поезжайте к своей ветеринарше.
   – Ну и срывайся. При чем тут Айболитка? – вмешалась Наташка. – Выберем время и заедем к ней завтра. На часок. Ир, не вредничай! А ты, Димон, поезжай себе, поезжай. Что-то я за Соловьева волнуюсь. И за своего Бориса – тоже. Пропадает человек на озере ни за что. Один на один с червяками.
   – Ну, во-первых, не один, там еще двое любителей. И живут они в арендованном домике для рыбаков. А во-вторых…
   – Во-вторых, лучше, если он будет пропадать с родными по лестничной клетке людьми, – поставила подруга точку.