Страница:
Путь к настоящей силе лежал через скальп врага. Подрагивающий скользкий горячий кусок кожи. Другого пути не было. Все остальные вели к бессилию. Крэкк убеждал себя, что это не так, но какая-то жестокая, беспощадная часть его сознания упрямо свидетельствовала, что путь крови единственно верный.
Пусть. Крэкк все равно не сможет убить друга. Да и врага не сможет убить. Его дом так и будет стоять опозоренный. Салль родит ребенка от настоящего мужчины, а мать до конца жизни будет смотреть в землю, сгорая от стыда. Бесчестье всего рода. Пусть.
Крэкк осторожно положил копье дяди в траву.
«Извини меня, мам. Я люблю тебя, Салль. Прощайте».
Страшно закричал Арэсс, словно с него с живого сдирали кожу. Вопль донесся из недр солнечного корабля. Подхватив копье, выставив его перед собой, Крэкк в ужасе вытаращил глаза. Его била крупная дрожь. Люди мстили за растерзанного археолога.
– Отпусти его, Крэмберг! – Крэкк занес копье над головой. – Видишь это копье? Оно из рук Рутта! – Крэкк побежал на громаду корабля. – Оно поразит тебя прямо в сердце!
Корабельная система идентификации не могла установить, кто перед ней, но чип ДОКа все еще находился в голове дикаря, потому сканер без труда определил уровень агрессии чужака: 0,34 Ag. Проход разрешен.
Крэкк вбежал в грузовой отсек. Арэсс лежал на полу без движения, справа стоял на колене, сжимая бедро обеими руками, землянин. Перед огромным, занимающим две трети отсека аппаратом обтекаемой формы, застыл железный человек с оторванной головой, дырами и вмятинами на груди. При появлении дикаря, он двинулся к нему со шлемом в руке.
Олег увидел бегущего к нему аборигена в разодранной куртке космодесантника слишком поздно. Смуглое, перемазанное грязью и кровью лицо парня было искажено злобой. В руке дикарь сжимал нож. Лучевая пушка на купольной турели произвела захват цели. Приятный женский голос охранной системы предложил тому, чья личность так и не была идентифицирована, остановиться… Впрочем, механическая болтовня проснувшейся «Цитадели» опоздала. Издав боевой клич, дикарь взмахнул рукой. Почувствовав резкую боль в ноге, Баталов вскинул бластер и выстрелил. Нет допуска.
Что?!
Лучевая пушка сбила дикаря на пол, ударив переменным магнитным полем по его немногочисленным, судя по поведению, нейронам головного мозга.
В правой ноге Баталова торчал нож. Широкое лезвие вошло в бедро почти по рукоятку. От бластера шел красный свет. На коммуникаторе Олега выскочили невероятные 0,82 Ag! Баталов смотрел, как растет алое пятно, как штанина пропитывается кровью, и ничего не понимал. Из медблока вылетела, покатилась по полу использованная капсула обезболивающего.
«Что происходит? И как сучонок попал? Нас разделяло метров пятнадцать! Чертов ублюдок метнул нож, словно копье!»
«Сучонок»… «ублюдок»… Что это со мной?» – Олег чувствовал, как в нем волной закипает, поднимается, растет оглушительная агрессия. Ярость, которую он, опытный инструктор, прошедший огонь и воду, не в состоянии унять.
Пискнул коммуникатор. Твою мать! Изменился состав крови. Высокая интоксикация, вещество «не определено», противоядие – «не установлено». Нож оказался отравленным, при этом яд подействовал молниеносно.
Если бы не боль в ноге, Баталов раскроил бы дикарю башку рукояткой бластера. Выдернув лезвие из бедра, Олег отбросил его к утилизатору у дальней переборки. Ствол лучевой пушки развернулся в сторону инструктора.
– Олег Баталов, ваш уровень агрессии…
– Я в курсе. – Олег убрал бластер в кобуру, пытаясь взять себя в руки. – Я получил дозу отравляющего вещества. Что еще? Что ты уставилась? Следи за придурком, сейчас очнется!
– Олег Баталов, выражение «придурок»…
– Заткнись! Отверни ствол! Я сейчас встану и вырублю на хрен все твое барахло, сука! – Баталов захлебывался от злости. Он понимал, что все делает вопреки искусству холодной нейтрализации, но унять язык… сейчас это было выше его сил. Ну, просто невозможно. С каждым ругательством Олег словно получал глоток воздуха, испытывал невероятное облегчение.
На груди Баталова остановилось пятно лазера. Автоматическое сопровождение цели.
– Тупая железка! Нужно было отстреливать кретинов вроде Гарди!
– Олег Баталов, немедленно займите место в камере релаксации, в противном случае…
Вот так. Послали в камеру релаксации. Олег сам ввел на «Гелиосе» экстренный режим, теперь каждый буйный на корабле будет отправлен во внеочередной сон добровольно или дистанционным парализатором.
– Пушок, твою мать! Ты умер там, что ли?!
Олег матерился. Плевал он на лучевую пушку. Не время валяться на кровати, восстанавливая внутреннее равновесие, с минуты на минуту сюда могли наведаться друзья Гарди. Баталов единственный, кто… Сволочи! Агрики-недоноски!
«Стоп! Что я делаю? Остановись, Баталов».
На пол упала, покатилась вторая капсула из-под обезболивающего. И еще одна. Теперь медблок накачивал космодесантника сильнейшими транквилизаторами. А что еще он мог предложить? Разве что заштопать рану.
По венам гуляла лошадиная доза неизвестного яда-возбудителя, медблок пытался ее остановить. Транквилизаторы в больших объемах вызывали подавленность, затрудняли мышление. Баталову грозило оцепенение мускулов, перепады кровяного давления, нарушения работы сердца.
Плевал он на сердце и на пульс, походит и без него! Главное, чтобы бластер стрелял.
Зеленый сполох. Допуск разрешен. Подействовало.
Рядом находился готовый к действию дестроер, способный превратить треть поверхности планеты в выжженную радиоактивную пустыню, а он, Баталов, жевал сопли. Вырвав из рук андроида нейрошлем, Олег надел его. Забрало со светофильтром закрыло пол-лица. Сверхпрочный корпус, электронная начинка, внутри – пара дисплеев.
В допуске отказано: 0,83 Ag. Еще выше! Долбаные транквилизаторы! Надолго же их хватило! Затолкать медблок в зад разработчикам! В бешенстве Олег швырнул шлем в робота. В ноге зажгло так, что Баталов осел на колено. Опять пошла кровь. Обезболивающего, видимо, больше не полагалось.
Завопил очнувшийся дикарь. Ствол лучевой пушки моментально повернулся к нему, последовал бесшумный выстрел. Вскрикнув, дикарь опрокинулся на спину, застыв без движения. Очередная порция электромагнитного излучения парализовала нервную систему аборигена, погружая агрессора в сон.
Тут снаружи что-то закричали, и в отсек вбежал второй дикарь, на этот раз с копьем в руке.
Неизвестно, какой еще дрянью охотник вымазал наконечник, Олег приготовился отбиваться руками и бластером, словно стальным камнем. Удивительно, но лучевая пушка не спешила поворачиваться к гостю. Святой он, что ли? Вон, какой лоб! А затем случилось и вовсе невероятное: андроид со шлемом двинулся к дикарю. При этом вся его прямая фигура со сломленной набок головой, как казалось обалдевшему Баталову, выражала торжественность, словно робот приносил жителю Крикка дары. Конечно, никаких даров запланировано не было, андроид с осколками в электронном мозгу просто свихнулся.
– Стой, слепой урод! – закричал Баталов. – Положи шлем! Я у тебя за спиной!
Лишенный сенсоров робот не реагировал. «Слепой урод» напялил шлем «Трояна» на голову остолбеневшему аборигену, словно нахлобучил на манекен шапку. Допуск разрешен! Нижние лицевые пластины сомкнулись на скулах и подбородке дикаря. Парень с деформированным черепом получил допуск к боевой машине нового поколения! Неизвестно, что он там предпринял и какие отдал команды, но на фюзеляже «Трояна» пришли в движение броневые щиты, полностью открывая продолговатый купол кабины. Дестроер двинулся вперед, покидая грузовой отсек «Гелиоса».
На мгновение Баталову показалось, что он галлюцинирует.
Вот он – результат поголовной имплантации жителей планет по Крэмбергу. Микрочипы допуска в деформированных головах. Равные возможности. Для кого? Для недоразвитых кровожадных придурков? Имплантировали Крикк и прочие генетические заповедники стопроцентно, и вот результат. У Баталова в сознании не укладывалось: кто бы мог подумать, Крикк стопроцентно населяли агрики, и вот один из них… вертит «Трояном»!
Бластер инструктора предательски светился алым.
Обитатель джунглей, выронив копье, бросился прочь с «железной головой» на плечах. Олег, прихрамывая, побежал за ним.
Сплошная шапка леса проплывала под бронированным корпусом четырехместного военного флаера. Снизившись до двухсот метров, Илья Зимин, больше известный как Фарма, перешел на ручное управление.
– Ну и где ваш Гарди? Куда он посадил транспортник?
Сидевший в кресле стрелка Гюнтер не ответил. Физик хмуро тер изуродованную, словно стянутую к уху, так что открывалась часть десны, щеку. Захватившие его пару лет назад террористы из практически исчезнувшей сейчас группировки «Вооруженный космос» действовали топорно. Создателя аннигилятора – первого излучателя частиц антиматерии – пытали, держа в коллекторе заброшенного материкового опреснителя. Похищенное оружие так и осталось бесполезной грудой металла, а бесценный Гюнтер заработал инфаркт. Когда светило науки попал к Фарме на Крикк, Зимин и пальцем его не тронул, но у нового хозяина физик творил чудеса. В частности, очистил от допуска военный флаер, на котором они сейчас летели. Правда, блокировку Крэмберга с блока репульсора удалось удалить только вместе с обслуживающей электроникой, а с ионных двигателей – вместе с кусками их корпусов, отчего один из двигателей вышел из строя. Флаер потерял в скорости, но все равно мог соперничать со старинным аэромобилем, когда-то принадлежавшим археологам. Аэромобиль летел следом с подручными Фармы – боевиками группировки «Тигры космоса».
Физик скрючился над прицелом и гашетками сдвоенной бластерной пушки, которую они так и не смогли перебить.
– Гюнтер, не грусти!
– Плохо мне, Илья. – Физик клевал носом, он с трудом поднял голову. И без того бледное лицо его еще сильнее побледнело. – Я не должен был лететь.
«Плохо – это хорошо», – улыбнулся Фарма.
Как только Гюнтер ступил на Крикк, с него сняли наручники, перестали бить. Он завтракал, обедал и ужинал вместе с Зиминым, которому после тошнотворной стряпни тюремного белкового синтезатора готовил из настоящего мяса личный повар.
– Нажмите на кнопку, Илья, прошу вас.
Фарма не реагировал. Лобовая плоскость поднялась на бронированный колпак флаера. В кабину хлынул наполненный ароматами субтропиков влажный воздух. Фарма всматривался в изгибы залитых солнцем зеленых холмов.
– Какая красота, а, Гюнтер? – Зимин решил наказать физика за бластерную пушку, чтобы тот не расслаблялся. – Вдохните полной грудью, я уверен, вам станет лучше.
Под курткой старика пришли в движение острые лопатки. Гюнтера скрючило, началась «ломка». Ученый застонал, губы Фармы упрямо сжались. Нужно было дожать. Совершив побег, вернувшись на Крикк, бывший анестезиолог нашел на планете полный разброд и шатание. «Тигры космоса» превратились в «хреновых тигров», непослушных и своевольных.
– Я слышал, при аннигиляции выделяются гамма-кванты, – произнес Фарма, любивший проверить в такие моменты, не заржавели ли у профессора мозги.
– Подоб… подобная фор… мулировка в принципе физически… неверна. Гамма-кванты… – Гюнтер зажмурился, сжал плечи, словно сдавливая в собственной груди острый ком боли. – Прямо выделяются только… при электрон… позитрон… ной аннигиляции. В случае аннигиляции покоящейся… происходит… Кнопка… Илья, умоляю вас! Это невыносимо!
Среди леса показалась стальная верхушка межзвездного транспортника.
– Гюнтер, «Гелиос»! – Фарма направил флаер к кораблю. Он глазам своим не верил: им удалось! – Брикс, свяжись с Гарди.
Брикс, правая рука главаря, летел на аэромобиле.
Зимин нажал кнопку на панели поясного ремня. Медблок Гюнтера выдал использованную капсулу. Доза синтезированного Фармой наркотика, которому метамфетамин и в подметки не годился, буквально подняла физика с кресла. Старик распрямился. Он завороженно смотрел на «Гелиос». В прозрачном, хрустальном воздухе свет шел потоками. Волшебно сверкнула на солнце выдвижная мачта антенн внешнего экранирования, раскрылись плоскости солнечных батарей. От них, от джунглей, от облаков, от щетины на подбородке Фармы, от всего происходящего исходило единое невыразимое ощущение, природу которого лишь приблизительно можно было обозначить словами как «высший смысл».
Запредельность. Гюнтер благодарно прикрыл глаза. Сейчас в каждой исчезающе малой черте, в каждом предмете, в мимолетном запахе, в каждой точке пространства, в сгибах его, Гюнтера, старой куртки из синтетической кожи, проступала, отражалась во всей своей полноте… Вселенная.
– Эй, только без лишнего экстаза, профессор! – прикрикнул на Гюнтера Фарма. – Нам сегодня еще многое надо успеть. Лично вам прислали кучу работы.
Глядя на преображение, на слюну из изуродованного рта старика, Фарма усмехнулся. Сам он гадость собственного производства не употреблял никогда. Даже после клинических испытаний. Летевшие в аэромобиле бойцы не зависели напрямую от пояса главаря, наркотики выдавались им на руки еженедельно. Синтетический эквивалент героина, плохо очищенный, негативно влияющий на интеллект, зато надежно бьющий по мозгам. По праздникам для поднятия боевого духа тигры космоса кололи усовершенствованный Фармой первитин.
– Очистите «Троян» от ДОКа, Гюнтер, и мой пояс достанется вам.
Физик задрожал, он желал бесконечно жать на кнопку. Еще и еще. В том, что он очистит «Троян» от допуска, ученый не сомневался. Сейчас его мозг работал с удвоенной, утроенной, бесконечной ясностью. Гюнтер сиял. Илья Зимин сиял. Они летели над жемчужными джунглями на флаере через хрустальный простор, наблюдая наложение на реальность иных запредельных пространств. Вернее, «летел» только упоротый Гюнтер.
– Ничего не понимаю, «Гелиос» требует назвать себя, – передал Брикс. – Если мы не покинем буферную зону – откроют огонь.
– Он что – рехнулся, ваш Роберт?! – заорал Фарма.
– На связь вышел не Гарди, – ответил Брикс. – Похоже, что сама система охраны корабля.
Зимин заскрипел зубами. Он был рядом, долгожданный «Троян», оружие уничтожения, возмездия, наказания Крэмберга, рукой подать, но… И тут он увидел, как из грузового шлюза выехал дестроер. Следом выбежал дикарь с нейрошлемом на голове, а за ним – хромающий космодесантник с бластером. И это был не Гарди.
Лобовой щиток флаера опустился на место. Зимин включил защитное поле, продолжая снижаться. Бесшумный выстрел из бластерной пушки «Гелиоса» последовал незамедлительно, летящий параллельным курсом аэромобиль превратился в огненный шар. Плазма мгновенно растеклась, обогнув силовое поле несколько раз. Ослепительный шар исчез, аэромобиль остался невредим, но следующий непредупредительный выстрел легко вскрыл бы силовой барьер, превратив машину и людей в облако газа.
Покинувший «Гелиос» космический истребитель, расправив крылья, поднялся в воздух.
– За дикарем! – закричал Фарма, уводя машину из зоны поражения. – Все за ними! Схватить этих ублюдков! Мне нужен шлем!
Спасибо, Гарди, удружил: привел на планету федералов! Зимин пришел в бешенство, потом ему стало очень страшно при взгляде на поднявшийся в небо дестроер. Решив спасаться бегством, Фарма вдруг понял, что истребитель не атакует. «Троян» летел за дикарем! Это было невероятно, но боевая машина следовала за ним, словно собачонка! Задача упрощалась, им неслыханно повезло: теперь незачем было чистить «Троян». Достаточно было перебить нейрошлем, а затем найти пилота-испытателя. Нет, сажать космодесантника на иглу Зимин не собирался, дестроером не может управлять наркоман. Он, Илья Зимин, сядет в «Троян» лично.
– Поймайте дикаря! – повеселел Фарма. – Держите его, ребята! И про прихвостня Крэмберга не забудьте! Только осторожней, он вооружен.
Зимин помнил унижение тюрьмы. Федералы измывались над ним годами. Запах камеры, ощущение позора въелись в кожу, словно татуировка. И теперь один из послушных псов Крэмберга оказался на Крикке. Раб допуска. Собственной персоной! Опасный, дерзкий фанатик. Тем лучше. В древности различный сброд вешали на фонарях, выставляя на всеобщее обозрение, он, Фарма, последует традиции: натянет кожу десантника на фонарную треногу у себя под окнами. Галанет вздрогнет.
«К вечеру у меня будет нейрошлем!» – Фарма ликовал. Судьба подарила Илье Зимину неслыханный шанс – двухсоттонная стальная собачка на коротком поводке.
Олег выбежал из грузового отсека вслед за дикарем. К транспортнику приближался военный флаер, справа от него выскочил неуклюжий аэромобиль, и тут же исчез в облаке пламени. Вынырнув из него, посудина дала задний ход, мнимые археологи решили не рисковать. То, что это друзья Гарди, не вызывало сомнений, «Гелиос» не стал бы стрелять, подтверди гости запрос «Цитадели».
«Лучше бы за «Трояном» смотрела!» – злился Баталов, понимая, что это невозможно, пока нейрошлем на голове парня в грязной набедренной повязке, а распахнутыми настежь грузовыми шлюзами распоряжается поврежденный андроид.
К ужасу Баталова, дестроер не только покинул корабль, но и поднялся в воздух!
Лес надвинулся густой листвой. Мощные стволы поднимались от прелой земли. Солнце пропало в зеленом покрывале верхних ярусов, провалилось, напоследок проколов пространство широкими лучами, словно брошенный в тину ослепительный камень. Дикарь с нейрошлемом исчез, Баталов и понятия не имел, куда тот побежал. Впрочем, ставить рекорды в беге нужды не было. Раз «Троян» дал допуск, значит, чип на месте, и беглеца за пару минут обнаружит спутниковая система навигации. Ныла раненая нога, возможно, лезвие задело кость, лишние пробежки Баталову были ни к чему.
Наложив на рану пару скобок, Олег развернул мягкую консоль коммуникатора и ввел персональный шифр инструктора по нейтрализации. Несколько секунд, и доступ к системе GPS Крикка был получен. Отлично. Диапазон помехоустойчивого кода, которым пользовались инструкторы и прочий спецназ, а значит, и Баталов, был специально разработан для навигационной войны. В отличие от штатского диапазона, он действовал на полюсах, в любую погоду, через лиственный покров.
От нас не убежишь! GPS-приемник засекал объект в горизонтальной плоскости с точностью до нескольких сантиметров. Так что, если дикарь не провалится в болото, и поблизости нет Эвереста, он, Олег, его найдет.
Система сообщала, что в настоящий момент действующих спутников на орбите только два. Для определения трехмерных координат объекта требовалось в два раза больше. Долбаная дыра Крикк!
«Я, что ли, их сейчас запущу?» – Баталов чуть не ударил по коммуникатору кулаком.
Олег запросил резервную навигационную систему. Она действовала, но была оснащена стационарными спутниками, что в джунглях малоэффективно. Все равно что светить фонарем сквозь дырявую тряпку. Олег как раз находился в зоне слепого пятна в несколько десятков квадратных километров. Каменный век!
Над головой пронесся флаер. Невидимый, но с характерным сухим шелестом ионных двигателей. Шелест возвращался, нарастая. Флаер повис над Баталовым, не иначе, друзья Гарди его видели. До Олега дошло: орбитальные спутники исправны, тигры космоса просто перенастроили их под себя! Они прекрасно знали, где Баталов. Шелест двигателей усилился, казалось, флаер рушится, падает Олегу на голову.
Забыв о боли, Баталов побежал. Никогда в жизни он так быстро не бегал. Олег несся, не разбирая дороги, туда, где ему казалось, стволы стояли гуще. Запнувшись, Баталов растянулся во весь рост, а поднявшись, замер. Шелест флаера сместился в сторону и стих. Видимо, системы навигационной войны оказались террористам-хакерам не по зубам, а поиск на прочих частотах иногда давал сбой. Олег попал в слепое пятно, или друзья Гарди решили убить его позже?
Нет, они напряженно ищут. Кружат. За дикарем, скорее всего, отправили аэрокар. Он безобиден, этот людоед-вундеркинд с уровнем агрессии учительницы начальных классов, другое дело инструктор по нейтрализации. Они же не знают о дряни в его крови, они думают, что он вооружен. Эх, Пушок, Пушок…
Олег знал, что выживет только при одном условии: если найдет нейрошлем раньше террористов. Только так, а не иначе. «Троян» поднялся в небо, готовый к бою, его обладатель согнет любого в бараний рог, нужно только снять нейрошлем с головы мальчишки. Баталов тяжело дышал, он и не помнил, когда так лихо скакал на своих двоих без мускульных усилителей.
Впервые в жизни Олег не знал, где находится, понятия не имел, где корабль, а где дикарь. Среди планет Федерации, где можно определить местонахождение всех и каждого, это было дико. Лес вокруг поднимался все тот же, но он словно стал в сто раз больше. Баталова будто опустили в полутемный погреб, полный прелого смрада. Ограничили, зажали, ослепили…
Бластер упрямо горел алым. Пропитавшаяся кровью штанина встала колом, теперь она была в обтяжку. Нога распухла. Джунгли вокруг полнились резкими незнакомыми криками, кто-то, скрытый листвой, все время сновал над головой и вокруг. Олег почувствовал страх, липкий, расслабляющий мышцы. Один. Без оружия, навигации, воды, пищи. Сколько он продержится раненый, без экзоскелета?
Хромая, Баталов пошел, потом вновь попробовал бежать, но надолго его не хватило. Десантник перешел на быстрый шаг. Кружилась голова, по телу разливалась предательская слабость. Медблок явно не справлялся с ноу-хау аборигенов.
«Куда ты смотрел, Крэмберг? Ты же, твою мать, гений! Не мог учесть всех возможных вероятностей. Яд в вине, мина Гарди, проклятый нож! Какого тогда хрена ты… Вообще откуда взялся этот высоколобый уникум?» – с непривычной злобой подумал Олег о нынешнем обладателе нейрошлема.
«Опять началось. – Прислонившись к дереву, космодесантник перевел дух. Озверение накатывало волной. Слепое, яростное. – Не теряй контроля, инструктор!»
Сложно подгонять себя, если не знаешь, куда идешь. Оставался неприкосновенный запас – две инъекции боевых гормономодуляторов. Баталов решил оставить их на случай, если флаер с террористами его найдет.
Сгущался сумрак. Неожиданно с очередным диким воплем лес вокруг Баталова наполнился одним непреодолимым ощущением ужаса. Угроза исходила от деревьев, от листьев папоротника – холодный алый блеск влажной мякоти. В предзакатном свете кроны, словно облили кровью. И даже запах прелой земли под ногами стал запахом отчаяния. Так пахли последние секунды, предсмертные мгновения жизни. Коммуникатор извещал об изменившемся составе крови, но Олег не реагировал. Отравленный, он меньше всего думал сейчас о воздействии яда на психику. Сознание Баталова, вернее, его проблеск, потонул в непреодолимом ощущении скорого конца.
– Листва, – только и произнес Олег, приседая, озираясь в панике, делая усилие, чтобы не закричать. – Слишком густая листва.
– Сообщите ваши координаты, – на экране коммуникатора возник безголовый андроид. – Оставайтесь на месте. Спасательный бот…
Спасательный бот… От этих слов повеяло ужасом. Слишком часто за последние часы техника обращалась против него. Он никогда больше не рискнет управлять оружием, машинами. Слишком густая листва…
Баталов прервал соединение. Забившись под подмытые дождем корни одного из деревьев-гигантов, Олег трясся, словно навигационные спутники Фармы висели не на орбите, а на ветвях.
Всеобщий конец. Тигры космоса перенастроят дестроер. «Троян» убьет Крэмберга, затем свободное оружие уничтожит своих создателей – людей. Так уже было на Зермине. Эра ДОКа всего лишь затянувшийся обреченный всплеск, попытка среди моря колоссального бессилия. Вспышка, озарившая момент уничтожения человеческой цивилизации.
Послышался шорох шагов. Кто-то приближался к дереву, под корнями которого спрятался Баталов.
Вот и все. Его нашли. Последний вздох. Дрожащие пальцы инструктора потянулись к заляпанному грязью сенсорному экрану медблока. Баталову хватило самообладания, чтобы ввести код экстренной фармподдержки. Укол гармономодулятора пришелся в бедро, в кровь вошло ядерное сочетание модифицированных тестостерона, дофамина и адреналина.
Первый гормон ударил сразу, Олег ощутил, как его… короче, корабельный врач назвал бы это «кровенаполнением пещеристых тел». Пещеристое тело Баталова стало железным, кровенаполнение было бешеным. Не подкачал и дофамин, не зря его называли аналогом метамфетамина и кокаина. Об адреналине и говорить нечего: зрачки Баталова стали больше принимающих шлюзов орбитальных доков.
Страх исчез. Пространство вокруг прояснилось. Сам воздух звенел. Звенели мышцы.
Преследователь был один. В следующее мгновение Олег увидел не стальные ботинки экзоскелета с гидроусилителями, как ожидал, а почерневшие ноги дикаря с тощими икрами. Абориген прошагал мимо.
Выскользнув из-под корней, космодесантник, не спуская глаз с удалявшейся фигуры, двинулся следом. Это был он, вундеркинд. Жемчужина посреди дикого чернозема. Баталов узнал спину, шею, открытый затылок… Беззлобный людоед скинул нейрошлем «Трояна». Конечно, лазить за бананами тот только мешает.
Пусть. Крэкк все равно не сможет убить друга. Да и врага не сможет убить. Его дом так и будет стоять опозоренный. Салль родит ребенка от настоящего мужчины, а мать до конца жизни будет смотреть в землю, сгорая от стыда. Бесчестье всего рода. Пусть.
Крэкк осторожно положил копье дяди в траву.
«Извини меня, мам. Я люблю тебя, Салль. Прощайте».
Страшно закричал Арэсс, словно с него с живого сдирали кожу. Вопль донесся из недр солнечного корабля. Подхватив копье, выставив его перед собой, Крэкк в ужасе вытаращил глаза. Его била крупная дрожь. Люди мстили за растерзанного археолога.
– Отпусти его, Крэмберг! – Крэкк занес копье над головой. – Видишь это копье? Оно из рук Рутта! – Крэкк побежал на громаду корабля. – Оно поразит тебя прямо в сердце!
Корабельная система идентификации не могла установить, кто перед ней, но чип ДОКа все еще находился в голове дикаря, потому сканер без труда определил уровень агрессии чужака: 0,34 Ag. Проход разрешен.
Крэкк вбежал в грузовой отсек. Арэсс лежал на полу без движения, справа стоял на колене, сжимая бедро обеими руками, землянин. Перед огромным, занимающим две трети отсека аппаратом обтекаемой формы, застыл железный человек с оторванной головой, дырами и вмятинами на груди. При появлении дикаря, он двинулся к нему со шлемом в руке.
Олег увидел бегущего к нему аборигена в разодранной куртке космодесантника слишком поздно. Смуглое, перемазанное грязью и кровью лицо парня было искажено злобой. В руке дикарь сжимал нож. Лучевая пушка на купольной турели произвела захват цели. Приятный женский голос охранной системы предложил тому, чья личность так и не была идентифицирована, остановиться… Впрочем, механическая болтовня проснувшейся «Цитадели» опоздала. Издав боевой клич, дикарь взмахнул рукой. Почувствовав резкую боль в ноге, Баталов вскинул бластер и выстрелил. Нет допуска.
Что?!
Лучевая пушка сбила дикаря на пол, ударив переменным магнитным полем по его немногочисленным, судя по поведению, нейронам головного мозга.
В правой ноге Баталова торчал нож. Широкое лезвие вошло в бедро почти по рукоятку. От бластера шел красный свет. На коммуникаторе Олега выскочили невероятные 0,82 Ag! Баталов смотрел, как растет алое пятно, как штанина пропитывается кровью, и ничего не понимал. Из медблока вылетела, покатилась по полу использованная капсула обезболивающего.
«Что происходит? И как сучонок попал? Нас разделяло метров пятнадцать! Чертов ублюдок метнул нож, словно копье!»
«Сучонок»… «ублюдок»… Что это со мной?» – Олег чувствовал, как в нем волной закипает, поднимается, растет оглушительная агрессия. Ярость, которую он, опытный инструктор, прошедший огонь и воду, не в состоянии унять.
Пискнул коммуникатор. Твою мать! Изменился состав крови. Высокая интоксикация, вещество «не определено», противоядие – «не установлено». Нож оказался отравленным, при этом яд подействовал молниеносно.
Если бы не боль в ноге, Баталов раскроил бы дикарю башку рукояткой бластера. Выдернув лезвие из бедра, Олег отбросил его к утилизатору у дальней переборки. Ствол лучевой пушки развернулся в сторону инструктора.
– Олег Баталов, ваш уровень агрессии…
– Я в курсе. – Олег убрал бластер в кобуру, пытаясь взять себя в руки. – Я получил дозу отравляющего вещества. Что еще? Что ты уставилась? Следи за придурком, сейчас очнется!
– Олег Баталов, выражение «придурок»…
– Заткнись! Отверни ствол! Я сейчас встану и вырублю на хрен все твое барахло, сука! – Баталов захлебывался от злости. Он понимал, что все делает вопреки искусству холодной нейтрализации, но унять язык… сейчас это было выше его сил. Ну, просто невозможно. С каждым ругательством Олег словно получал глоток воздуха, испытывал невероятное облегчение.
На груди Баталова остановилось пятно лазера. Автоматическое сопровождение цели.
– Тупая железка! Нужно было отстреливать кретинов вроде Гарди!
– Олег Баталов, немедленно займите место в камере релаксации, в противном случае…
Вот так. Послали в камеру релаксации. Олег сам ввел на «Гелиосе» экстренный режим, теперь каждый буйный на корабле будет отправлен во внеочередной сон добровольно или дистанционным парализатором.
– Пушок, твою мать! Ты умер там, что ли?!
Олег матерился. Плевал он на лучевую пушку. Не время валяться на кровати, восстанавливая внутреннее равновесие, с минуты на минуту сюда могли наведаться друзья Гарди. Баталов единственный, кто… Сволочи! Агрики-недоноски!
«Стоп! Что я делаю? Остановись, Баталов».
На пол упала, покатилась вторая капсула из-под обезболивающего. И еще одна. Теперь медблок накачивал космодесантника сильнейшими транквилизаторами. А что еще он мог предложить? Разве что заштопать рану.
По венам гуляла лошадиная доза неизвестного яда-возбудителя, медблок пытался ее остановить. Транквилизаторы в больших объемах вызывали подавленность, затрудняли мышление. Баталову грозило оцепенение мускулов, перепады кровяного давления, нарушения работы сердца.
Плевал он на сердце и на пульс, походит и без него! Главное, чтобы бластер стрелял.
Зеленый сполох. Допуск разрешен. Подействовало.
Рядом находился готовый к действию дестроер, способный превратить треть поверхности планеты в выжженную радиоактивную пустыню, а он, Баталов, жевал сопли. Вырвав из рук андроида нейрошлем, Олег надел его. Забрало со светофильтром закрыло пол-лица. Сверхпрочный корпус, электронная начинка, внутри – пара дисплеев.
В допуске отказано: 0,83 Ag. Еще выше! Долбаные транквилизаторы! Надолго же их хватило! Затолкать медблок в зад разработчикам! В бешенстве Олег швырнул шлем в робота. В ноге зажгло так, что Баталов осел на колено. Опять пошла кровь. Обезболивающего, видимо, больше не полагалось.
Завопил очнувшийся дикарь. Ствол лучевой пушки моментально повернулся к нему, последовал бесшумный выстрел. Вскрикнув, дикарь опрокинулся на спину, застыв без движения. Очередная порция электромагнитного излучения парализовала нервную систему аборигена, погружая агрессора в сон.
Тут снаружи что-то закричали, и в отсек вбежал второй дикарь, на этот раз с копьем в руке.
Неизвестно, какой еще дрянью охотник вымазал наконечник, Олег приготовился отбиваться руками и бластером, словно стальным камнем. Удивительно, но лучевая пушка не спешила поворачиваться к гостю. Святой он, что ли? Вон, какой лоб! А затем случилось и вовсе невероятное: андроид со шлемом двинулся к дикарю. При этом вся его прямая фигура со сломленной набок головой, как казалось обалдевшему Баталову, выражала торжественность, словно робот приносил жителю Крикка дары. Конечно, никаких даров запланировано не было, андроид с осколками в электронном мозгу просто свихнулся.
– Стой, слепой урод! – закричал Баталов. – Положи шлем! Я у тебя за спиной!
Лишенный сенсоров робот не реагировал. «Слепой урод» напялил шлем «Трояна» на голову остолбеневшему аборигену, словно нахлобучил на манекен шапку. Допуск разрешен! Нижние лицевые пластины сомкнулись на скулах и подбородке дикаря. Парень с деформированным черепом получил допуск к боевой машине нового поколения! Неизвестно, что он там предпринял и какие отдал команды, но на фюзеляже «Трояна» пришли в движение броневые щиты, полностью открывая продолговатый купол кабины. Дестроер двинулся вперед, покидая грузовой отсек «Гелиоса».
На мгновение Баталову показалось, что он галлюцинирует.
Вот он – результат поголовной имплантации жителей планет по Крэмбергу. Микрочипы допуска в деформированных головах. Равные возможности. Для кого? Для недоразвитых кровожадных придурков? Имплантировали Крикк и прочие генетические заповедники стопроцентно, и вот результат. У Баталова в сознании не укладывалось: кто бы мог подумать, Крикк стопроцентно населяли агрики, и вот один из них… вертит «Трояном»!
Бластер инструктора предательски светился алым.
Обитатель джунглей, выронив копье, бросился прочь с «железной головой» на плечах. Олег, прихрамывая, побежал за ним.
Сплошная шапка леса проплывала под бронированным корпусом четырехместного военного флаера. Снизившись до двухсот метров, Илья Зимин, больше известный как Фарма, перешел на ручное управление.
– Ну и где ваш Гарди? Куда он посадил транспортник?
Сидевший в кресле стрелка Гюнтер не ответил. Физик хмуро тер изуродованную, словно стянутую к уху, так что открывалась часть десны, щеку. Захватившие его пару лет назад террористы из практически исчезнувшей сейчас группировки «Вооруженный космос» действовали топорно. Создателя аннигилятора – первого излучателя частиц антиматерии – пытали, держа в коллекторе заброшенного материкового опреснителя. Похищенное оружие так и осталось бесполезной грудой металла, а бесценный Гюнтер заработал инфаркт. Когда светило науки попал к Фарме на Крикк, Зимин и пальцем его не тронул, но у нового хозяина физик творил чудеса. В частности, очистил от допуска военный флаер, на котором они сейчас летели. Правда, блокировку Крэмберга с блока репульсора удалось удалить только вместе с обслуживающей электроникой, а с ионных двигателей – вместе с кусками их корпусов, отчего один из двигателей вышел из строя. Флаер потерял в скорости, но все равно мог соперничать со старинным аэромобилем, когда-то принадлежавшим археологам. Аэромобиль летел следом с подручными Фармы – боевиками группировки «Тигры космоса».
Физик скрючился над прицелом и гашетками сдвоенной бластерной пушки, которую они так и не смогли перебить.
– Гюнтер, не грусти!
– Плохо мне, Илья. – Физик клевал носом, он с трудом поднял голову. И без того бледное лицо его еще сильнее побледнело. – Я не должен был лететь.
«Плохо – это хорошо», – улыбнулся Фарма.
Как только Гюнтер ступил на Крикк, с него сняли наручники, перестали бить. Он завтракал, обедал и ужинал вместе с Зиминым, которому после тошнотворной стряпни тюремного белкового синтезатора готовил из настоящего мяса личный повар.
– Нажмите на кнопку, Илья, прошу вас.
Фарма не реагировал. Лобовая плоскость поднялась на бронированный колпак флаера. В кабину хлынул наполненный ароматами субтропиков влажный воздух. Фарма всматривался в изгибы залитых солнцем зеленых холмов.
– Какая красота, а, Гюнтер? – Зимин решил наказать физика за бластерную пушку, чтобы тот не расслаблялся. – Вдохните полной грудью, я уверен, вам станет лучше.
Под курткой старика пришли в движение острые лопатки. Гюнтера скрючило, началась «ломка». Ученый застонал, губы Фармы упрямо сжались. Нужно было дожать. Совершив побег, вернувшись на Крикк, бывший анестезиолог нашел на планете полный разброд и шатание. «Тигры космоса» превратились в «хреновых тигров», непослушных и своевольных.
– Я слышал, при аннигиляции выделяются гамма-кванты, – произнес Фарма, любивший проверить в такие моменты, не заржавели ли у профессора мозги.
– Подоб… подобная фор… мулировка в принципе физически… неверна. Гамма-кванты… – Гюнтер зажмурился, сжал плечи, словно сдавливая в собственной груди острый ком боли. – Прямо выделяются только… при электрон… позитрон… ной аннигиляции. В случае аннигиляции покоящейся… происходит… Кнопка… Илья, умоляю вас! Это невыносимо!
Среди леса показалась стальная верхушка межзвездного транспортника.
– Гюнтер, «Гелиос»! – Фарма направил флаер к кораблю. Он глазам своим не верил: им удалось! – Брикс, свяжись с Гарди.
Брикс, правая рука главаря, летел на аэромобиле.
Зимин нажал кнопку на панели поясного ремня. Медблок Гюнтера выдал использованную капсулу. Доза синтезированного Фармой наркотика, которому метамфетамин и в подметки не годился, буквально подняла физика с кресла. Старик распрямился. Он завороженно смотрел на «Гелиос». В прозрачном, хрустальном воздухе свет шел потоками. Волшебно сверкнула на солнце выдвижная мачта антенн внешнего экранирования, раскрылись плоскости солнечных батарей. От них, от джунглей, от облаков, от щетины на подбородке Фармы, от всего происходящего исходило единое невыразимое ощущение, природу которого лишь приблизительно можно было обозначить словами как «высший смысл».
Запредельность. Гюнтер благодарно прикрыл глаза. Сейчас в каждой исчезающе малой черте, в каждом предмете, в мимолетном запахе, в каждой точке пространства, в сгибах его, Гюнтера, старой куртки из синтетической кожи, проступала, отражалась во всей своей полноте… Вселенная.
– Эй, только без лишнего экстаза, профессор! – прикрикнул на Гюнтера Фарма. – Нам сегодня еще многое надо успеть. Лично вам прислали кучу работы.
Глядя на преображение, на слюну из изуродованного рта старика, Фарма усмехнулся. Сам он гадость собственного производства не употреблял никогда. Даже после клинических испытаний. Летевшие в аэромобиле бойцы не зависели напрямую от пояса главаря, наркотики выдавались им на руки еженедельно. Синтетический эквивалент героина, плохо очищенный, негативно влияющий на интеллект, зато надежно бьющий по мозгам. По праздникам для поднятия боевого духа тигры космоса кололи усовершенствованный Фармой первитин.
– Очистите «Троян» от ДОКа, Гюнтер, и мой пояс достанется вам.
Физик задрожал, он желал бесконечно жать на кнопку. Еще и еще. В том, что он очистит «Троян» от допуска, ученый не сомневался. Сейчас его мозг работал с удвоенной, утроенной, бесконечной ясностью. Гюнтер сиял. Илья Зимин сиял. Они летели над жемчужными джунглями на флаере через хрустальный простор, наблюдая наложение на реальность иных запредельных пространств. Вернее, «летел» только упоротый Гюнтер.
– Ничего не понимаю, «Гелиос» требует назвать себя, – передал Брикс. – Если мы не покинем буферную зону – откроют огонь.
– Он что – рехнулся, ваш Роберт?! – заорал Фарма.
– На связь вышел не Гарди, – ответил Брикс. – Похоже, что сама система охраны корабля.
Зимин заскрипел зубами. Он был рядом, долгожданный «Троян», оружие уничтожения, возмездия, наказания Крэмберга, рукой подать, но… И тут он увидел, как из грузового шлюза выехал дестроер. Следом выбежал дикарь с нейрошлемом на голове, а за ним – хромающий космодесантник с бластером. И это был не Гарди.
Лобовой щиток флаера опустился на место. Зимин включил защитное поле, продолжая снижаться. Бесшумный выстрел из бластерной пушки «Гелиоса» последовал незамедлительно, летящий параллельным курсом аэромобиль превратился в огненный шар. Плазма мгновенно растеклась, обогнув силовое поле несколько раз. Ослепительный шар исчез, аэромобиль остался невредим, но следующий непредупредительный выстрел легко вскрыл бы силовой барьер, превратив машину и людей в облако газа.
Покинувший «Гелиос» космический истребитель, расправив крылья, поднялся в воздух.
– За дикарем! – закричал Фарма, уводя машину из зоны поражения. – Все за ними! Схватить этих ублюдков! Мне нужен шлем!
Спасибо, Гарди, удружил: привел на планету федералов! Зимин пришел в бешенство, потом ему стало очень страшно при взгляде на поднявшийся в небо дестроер. Решив спасаться бегством, Фарма вдруг понял, что истребитель не атакует. «Троян» летел за дикарем! Это было невероятно, но боевая машина следовала за ним, словно собачонка! Задача упрощалась, им неслыханно повезло: теперь незачем было чистить «Троян». Достаточно было перебить нейрошлем, а затем найти пилота-испытателя. Нет, сажать космодесантника на иглу Зимин не собирался, дестроером не может управлять наркоман. Он, Илья Зимин, сядет в «Троян» лично.
– Поймайте дикаря! – повеселел Фарма. – Держите его, ребята! И про прихвостня Крэмберга не забудьте! Только осторожней, он вооружен.
Зимин помнил унижение тюрьмы. Федералы измывались над ним годами. Запах камеры, ощущение позора въелись в кожу, словно татуировка. И теперь один из послушных псов Крэмберга оказался на Крикке. Раб допуска. Собственной персоной! Опасный, дерзкий фанатик. Тем лучше. В древности различный сброд вешали на фонарях, выставляя на всеобщее обозрение, он, Фарма, последует традиции: натянет кожу десантника на фонарную треногу у себя под окнами. Галанет вздрогнет.
«К вечеру у меня будет нейрошлем!» – Фарма ликовал. Судьба подарила Илье Зимину неслыханный шанс – двухсоттонная стальная собачка на коротком поводке.
Олег выбежал из грузового отсека вслед за дикарем. К транспортнику приближался военный флаер, справа от него выскочил неуклюжий аэромобиль, и тут же исчез в облаке пламени. Вынырнув из него, посудина дала задний ход, мнимые археологи решили не рисковать. То, что это друзья Гарди, не вызывало сомнений, «Гелиос» не стал бы стрелять, подтверди гости запрос «Цитадели».
«Лучше бы за «Трояном» смотрела!» – злился Баталов, понимая, что это невозможно, пока нейрошлем на голове парня в грязной набедренной повязке, а распахнутыми настежь грузовыми шлюзами распоряжается поврежденный андроид.
К ужасу Баталова, дестроер не только покинул корабль, но и поднялся в воздух!
Лес надвинулся густой листвой. Мощные стволы поднимались от прелой земли. Солнце пропало в зеленом покрывале верхних ярусов, провалилось, напоследок проколов пространство широкими лучами, словно брошенный в тину ослепительный камень. Дикарь с нейрошлемом исчез, Баталов и понятия не имел, куда тот побежал. Впрочем, ставить рекорды в беге нужды не было. Раз «Троян» дал допуск, значит, чип на месте, и беглеца за пару минут обнаружит спутниковая система навигации. Ныла раненая нога, возможно, лезвие задело кость, лишние пробежки Баталову были ни к чему.
Наложив на рану пару скобок, Олег развернул мягкую консоль коммуникатора и ввел персональный шифр инструктора по нейтрализации. Несколько секунд, и доступ к системе GPS Крикка был получен. Отлично. Диапазон помехоустойчивого кода, которым пользовались инструкторы и прочий спецназ, а значит, и Баталов, был специально разработан для навигационной войны. В отличие от штатского диапазона, он действовал на полюсах, в любую погоду, через лиственный покров.
От нас не убежишь! GPS-приемник засекал объект в горизонтальной плоскости с точностью до нескольких сантиметров. Так что, если дикарь не провалится в болото, и поблизости нет Эвереста, он, Олег, его найдет.
Система сообщала, что в настоящий момент действующих спутников на орбите только два. Для определения трехмерных координат объекта требовалось в два раза больше. Долбаная дыра Крикк!
«Я, что ли, их сейчас запущу?» – Баталов чуть не ударил по коммуникатору кулаком.
Олег запросил резервную навигационную систему. Она действовала, но была оснащена стационарными спутниками, что в джунглях малоэффективно. Все равно что светить фонарем сквозь дырявую тряпку. Олег как раз находился в зоне слепого пятна в несколько десятков квадратных километров. Каменный век!
Над головой пронесся флаер. Невидимый, но с характерным сухим шелестом ионных двигателей. Шелест возвращался, нарастая. Флаер повис над Баталовым, не иначе, друзья Гарди его видели. До Олега дошло: орбитальные спутники исправны, тигры космоса просто перенастроили их под себя! Они прекрасно знали, где Баталов. Шелест двигателей усилился, казалось, флаер рушится, падает Олегу на голову.
Забыв о боли, Баталов побежал. Никогда в жизни он так быстро не бегал. Олег несся, не разбирая дороги, туда, где ему казалось, стволы стояли гуще. Запнувшись, Баталов растянулся во весь рост, а поднявшись, замер. Шелест флаера сместился в сторону и стих. Видимо, системы навигационной войны оказались террористам-хакерам не по зубам, а поиск на прочих частотах иногда давал сбой. Олег попал в слепое пятно, или друзья Гарди решили убить его позже?
Нет, они напряженно ищут. Кружат. За дикарем, скорее всего, отправили аэрокар. Он безобиден, этот людоед-вундеркинд с уровнем агрессии учительницы начальных классов, другое дело инструктор по нейтрализации. Они же не знают о дряни в его крови, они думают, что он вооружен. Эх, Пушок, Пушок…
Олег знал, что выживет только при одном условии: если найдет нейрошлем раньше террористов. Только так, а не иначе. «Троян» поднялся в небо, готовый к бою, его обладатель согнет любого в бараний рог, нужно только снять нейрошлем с головы мальчишки. Баталов тяжело дышал, он и не помнил, когда так лихо скакал на своих двоих без мускульных усилителей.
Впервые в жизни Олег не знал, где находится, понятия не имел, где корабль, а где дикарь. Среди планет Федерации, где можно определить местонахождение всех и каждого, это было дико. Лес вокруг поднимался все тот же, но он словно стал в сто раз больше. Баталова будто опустили в полутемный погреб, полный прелого смрада. Ограничили, зажали, ослепили…
Бластер упрямо горел алым. Пропитавшаяся кровью штанина встала колом, теперь она была в обтяжку. Нога распухла. Джунгли вокруг полнились резкими незнакомыми криками, кто-то, скрытый листвой, все время сновал над головой и вокруг. Олег почувствовал страх, липкий, расслабляющий мышцы. Один. Без оружия, навигации, воды, пищи. Сколько он продержится раненый, без экзоскелета?
Хромая, Баталов пошел, потом вновь попробовал бежать, но надолго его не хватило. Десантник перешел на быстрый шаг. Кружилась голова, по телу разливалась предательская слабость. Медблок явно не справлялся с ноу-хау аборигенов.
«Куда ты смотрел, Крэмберг? Ты же, твою мать, гений! Не мог учесть всех возможных вероятностей. Яд в вине, мина Гарди, проклятый нож! Какого тогда хрена ты… Вообще откуда взялся этот высоколобый уникум?» – с непривычной злобой подумал Олег о нынешнем обладателе нейрошлема.
«Опять началось. – Прислонившись к дереву, космодесантник перевел дух. Озверение накатывало волной. Слепое, яростное. – Не теряй контроля, инструктор!»
Сложно подгонять себя, если не знаешь, куда идешь. Оставался неприкосновенный запас – две инъекции боевых гормономодуляторов. Баталов решил оставить их на случай, если флаер с террористами его найдет.
Сгущался сумрак. Неожиданно с очередным диким воплем лес вокруг Баталова наполнился одним непреодолимым ощущением ужаса. Угроза исходила от деревьев, от листьев папоротника – холодный алый блеск влажной мякоти. В предзакатном свете кроны, словно облили кровью. И даже запах прелой земли под ногами стал запахом отчаяния. Так пахли последние секунды, предсмертные мгновения жизни. Коммуникатор извещал об изменившемся составе крови, но Олег не реагировал. Отравленный, он меньше всего думал сейчас о воздействии яда на психику. Сознание Баталова, вернее, его проблеск, потонул в непреодолимом ощущении скорого конца.
– Листва, – только и произнес Олег, приседая, озираясь в панике, делая усилие, чтобы не закричать. – Слишком густая листва.
– Сообщите ваши координаты, – на экране коммуникатора возник безголовый андроид. – Оставайтесь на месте. Спасательный бот…
Спасательный бот… От этих слов повеяло ужасом. Слишком часто за последние часы техника обращалась против него. Он никогда больше не рискнет управлять оружием, машинами. Слишком густая листва…
Баталов прервал соединение. Забившись под подмытые дождем корни одного из деревьев-гигантов, Олег трясся, словно навигационные спутники Фармы висели не на орбите, а на ветвях.
Всеобщий конец. Тигры космоса перенастроят дестроер. «Троян» убьет Крэмберга, затем свободное оружие уничтожит своих создателей – людей. Так уже было на Зермине. Эра ДОКа всего лишь затянувшийся обреченный всплеск, попытка среди моря колоссального бессилия. Вспышка, озарившая момент уничтожения человеческой цивилизации.
Послышался шорох шагов. Кто-то приближался к дереву, под корнями которого спрятался Баталов.
Вот и все. Его нашли. Последний вздох. Дрожащие пальцы инструктора потянулись к заляпанному грязью сенсорному экрану медблока. Баталову хватило самообладания, чтобы ввести код экстренной фармподдержки. Укол гармономодулятора пришелся в бедро, в кровь вошло ядерное сочетание модифицированных тестостерона, дофамина и адреналина.
Первый гормон ударил сразу, Олег ощутил, как его… короче, корабельный врач назвал бы это «кровенаполнением пещеристых тел». Пещеристое тело Баталова стало железным, кровенаполнение было бешеным. Не подкачал и дофамин, не зря его называли аналогом метамфетамина и кокаина. Об адреналине и говорить нечего: зрачки Баталова стали больше принимающих шлюзов орбитальных доков.
Страх исчез. Пространство вокруг прояснилось. Сам воздух звенел. Звенели мышцы.
Преследователь был один. В следующее мгновение Олег увидел не стальные ботинки экзоскелета с гидроусилителями, как ожидал, а почерневшие ноги дикаря с тощими икрами. Абориген прошагал мимо.
Выскользнув из-под корней, космодесантник, не спуская глаз с удалявшейся фигуры, двинулся следом. Это был он, вундеркинд. Жемчужина посреди дикого чернозема. Баталов узнал спину, шею, открытый затылок… Беззлобный людоед скинул нейрошлем «Трояна». Конечно, лазить за бананами тот только мешает.